1 Что блаженней, что усладительней, Нежели удел влюбленной души? Не было бы сладостнее житья, Нежели Аморово служение, Ежели бы не жалило сердец Черное подозрение, Страх, мученье, отчаянье, безумство — Ревность. 2 Сколько прочей горечи Ни вмешается в желанную сласть — Не в ущерб это ей, а в умножение, Чтобы тоньше почувствовалась любовь. Как вода после жажды и еда После голода вкусней и дороже, И как только изведавший войну Радуется миру, — 3 Так и любящий готов претерпеть, Что очами не видит того, что видит Сердцем, ибо чем дальше его даль, Тем живительней потом его близость: А служить без мзды, Но не без надежды — Не в обузу, ибо за добрый труд, Хоть нескорая, а дастся награда. 4 Все обиды, досады, горести, Все мучения, все казни любви Западают в память, Приправляя вкус грядущего блага; Но когда проникнет в недужный дух Язва яда, дыханье ада, То какому счастию потом ни быть, А оно уж влюбленному не в радость. 5 Такова та отравленная рана, [93] Где ни в помощь ни бальзам, ни припарки, Ни колдуньин воск, ни ведьмин пришепт, Ни дозор за благовсходными звездами, Ни какие там еще волхвованья Заповедал знающим Зороастр, — Злая рана Мучит раненых, пока не умрут. 6 Неисцельная, Как она врезается прямо в грудь Вслед неложному ли, ложному ли сомнению, Отчаивающая, Помрачающая разум и смысл, Как она выворачивает все лица, О ревность, Брадамантин похитившая покой! 7 Не о той я тревоге, которую Заронили в душу ей Иппалка и брат, А о вести, которая через несколько Дней ей круто грянула в грудь, Пред которой прежняя — как ничто; А какая весть, об этом — не сразу, Ибо нынче забота моя — Ринальд, С всеми братьями скачущий к Парижу.

8 Скачут день, скачут два, и вдруг Им навстречу — Рыцарь с дамою, черен плащ, черен щит, Лишь по черному — белая полоса. Наезжает и вызывает на бой Первоскачущего удальца Рикардета. Тот готов: Отпустил поводья, берет разбег; 9 Не назвавшись, не молвив лишних слов, Мчатся двое один на один, А Ринальд с товарищи Отъезжают посмотреть, что же станется. «Усидеть бы мне по-моему, по-умелому, И он мигом выбьется из седла», — Думает Рикардет; Но не так приключилось, как подумалось. 10 Незнакомец рыцарь Так уметил под самое забрало, Что и сшиб Рикардета и отшиб На два древка в сторону, распростертого. Наказать обидчика Незамедлительно наезжает Алард, Но и он ошеломлен и распластан, А от сшибки щит пополам. 11 Гвискард, видя, что два родные свержены, Навостряет копье наперевес, А Ринальд кричит ему: «Стой! Третий бой — он мой!» — Но еще не завязал он шлема, Как Гвискард уже на скаку, — Но и он не удачливее прежних: Сбит, пал в прах. 12 Рвутся вперебой в бой Вивиан, Малагис, Рикард — Но Ринальд унимает перекоры, Всеоружно выехавши вперед Со словами: «Пора в Париж, — Слишком долго, Если стану я дожидать, покуда Вас посбросят одного за одним».

13 Так сказал он, но про себя, неслышимо, Чтобы не было срамов и обид. Поединщики уже на скаку, Сшиблись — И Ринальд как сидел, так усидел, Ибо был один сильнее всех спутников. Копья — в дребезги, как стекло, А два рыцаря не дрогнули ни йа перст. 14 Только худо двум скакунам — Оба навзничь и оба наземь. Баярд вмиг встал прям, Из бега готовый в бег, Но другому пришлось не по добру — Он сломал себе плечи и хребет. Видит встречный, конь его мертв, — Вырвал ноги из стремян, встал пеш. 15 Говорит он Амонову сыну, Без копья в руке вставшему над ним: «Государь мой, ты лишил меня этого Скакуна, который мне лучше всех, И велит мне долг Эту смерть не оставить неотмщенною. Соберись же с силою, Ибо быть меж нами большому бою». 16 Отвечает ему Ринальд: «Коли ты За коня, а не за кого другого Рвешься в бой, возьми из моих коней: Верь, они не хуже!» А соперник: «Ты, видно, бестолков, Коли думаешь, что речь о коне; Что ж, для непонятливого Объясню тебе, как по писанному, так. 17 Я так мыслю, что тебе не к лицу, Коли мы не сведаемся булатом, Попытав, Кто кого здесь лучше или не лучше? Для такой игры, Хочешь, будь в седле, хочешь, пеш, Лишь бы руки не оставались праздны: Мой клинок покажет тебе меня!» 18 На такие слова Ринальд не медлит, Говорит: «Хочешь боя — будет бой, А чтобы твою Не смущали отвагу мои спутники, Я велю им отъехать и обождать, А со мною Лишь останется мальчик держать коня», — И он крикнул, чтобы прочие отъехали. 19 По душе незнакомому Вежество удалого паладина; Вот и спешился Ринальд, и Баярдовы Коноводцу отдает повода; А как, вволю отъехав, скрылся из виду Братский его взвод, — Вздел он щит, обнажил он меч И зовет поединщика к сражению. 20 И сражение завелось таково, Что на свете не видывано жарче! По началу ни этот и ни тот Долгой доблести не ждет от соперника; А потом, как посравнились в бою, То не в радость и не в досаду Забывают и гордыню и гнев, А берутся за боевую науку. 21 С грозным грохотом, Круто и нещадно То удары их скосят тяжкий щит, То урубят панцирь, вссекут кольчугу. Но не столько им забота разить, Сколько отражать, Ибо самый малый промах меж равными Одному из них — смертная беда.

22 Бились час, бились полтора, — Уж и солнце опускается в волны, Наплывая сумеречной прохладою С окоема во все концы земли, А ярым ударам Ни затишья, ни перетишья, Ибо движет витязями Не злость, не страсть, а рыцарственная честь. 23 И подумывает Ринальд: Ведь и впрямь таков силен неведомец, Что не только выстаивает цел и смел, А и держит его в волосе от гибели, И в такой уж вгоняет жар и пот, Что не гадано, чем кончится сеча; И он рад бы ту игру не доигрывать, Лишь бы воинской чести не в ущерб. 24 А неведомый паладин, Сам не ведая, Что его меченосный супостат, С ним сошедшийся в невраждебном бою, Есть тот самый владетель Монтальбана, Чья немолчна слава на бранном поле, — Тоже видит, что перед ним Муж превыше всех оружным опытом, 25 И он тоже сыт Своим помыслом отмстить за коня, И он прочь бы от опасной игры, Кабы не грозила дурная слава. А уже повсюду темень и мрак, Все удары ложатся мимо — Тщетен как напор, так отпор, Если даже меча в руке не видимо. 26 Монтальбанец первый заводит речь, [94] Что негоже-де ратовать в потемках, А верней помедлить, Пока вымерит небо непоспешный Арктур; Так не лучше ли укрыться под сень, Где ни в чем не будет ему опасности, А забота и услуга и честь Как повсюду, где бы его ни приняли. 27 Долгие не надобны были просьбы, И любезный гость принял зов. Они вместе пускаются туда, Где стояли монтальбанские подзнаменные; А Ринальд у стремянного берет Славного коня в пышной сбруе, И к копью привычного и к мечу, И подводит в дар отважному встречному.

28 Едучи, [95] Распознал тот встречный, что с ним — Ринальд, Ибо довелось паладину По пути к привалу назваться вслух. А как были они друг другу братья, То такая вступила в них любовь, Такой негой тронула сердце, Что от радости у них слезы из глаз. 29 Впрямь тот рыцарь [96] Был ни кто, как Лесной Гвидон, Чьи уже поведал я странствия С Сансонетом, Марфизой и Оливьеровыми сынами. А что раньше не случилось им встреч, В том виною негодный Пинабель, Их державший в плену и под присягою Соблюдать его неистовый устав. 30 И услышав, что Ринальд есть Ринальд, Славный меж славными, Пуще жданный, чем солнце для слепца, Гвидон молвит с превеликою радостью: «Государь мой, Неужели жестокая судьба Поневолила меня воевать С тем, кто всех мне любимее и чтимее? 31 Я рожден от Констанции на Эвксинском Дальнем бреге, а зовусь Гвидон, Как и вы, Отпрыск семени знаменитого Амона; Я приплыл Лишь затем, чтобы видеть вас и наших; И желая воздать вам честь, Я ли встал супостатом и обидчиком? 32 О прощении прошу, о прощении, Что не понял в лицо ни вас, ни их: Ежели что можно изгладить — Только молвите, я ни в чем поперек!» И за многими объятьями и лобзаньями С той ли, с этой ли стороны Отвечает ему Ринальд: «Не в печаль Будь тебе минувшая сеча, 33 Ибо нет тому тверже заверения, [97] Что ты поросль от нашего ствола, Нежели твоя Столь воочию явленная доблесть. Будь в тебе покойнее нрав, Мы бы сделались к тебе недоверенней: Не от лани — лев, Не от горлинки. — орлы или кречеты!» 34 Едучи ли так, беседуючи, Ехали они, беседовали И достигли Ринальдовых шатров, Где и молвил Ринальд своим товарищам, Что пред ними не иной, как Гвидон, Жданный и желанный; И на то была немалая радость, Ибо всем он явился схож с родителем. 35 Не перескажу, Каковы здесь были речи и встречи От Аларда, от Рикардета, Вивиана, Альдигьера, Малагиса И от прочих и родных и двоюродных, И от каждого господина и рыцаря; Лишь скажу, Что от всех ему был почет и ласка.

36 Милым братьям мил их Гвидон И всегда бы, а пуще того нынче, Пред большим их делом: И едва из-за океана солнце Лучезарным высветилось венцом, Как Гвидон встал в строй Под знамя своих братьев и родичей. 37 Едут день, едут два, И уже в десяти они верстах От ворот осажденного Парижа Выезжают к сенскому берегу, а там Добрый случай их сводит с двумя рыцарями: То Грифон и то Аквилант, Один черный, другой белый, Оба — чада Оливьера с Гисмондою. 38 И с обоими беседует дама, Не простая с виду: На ней платье белоснежного шелка, Оторочено шитым золотом, Тонок стан, кроток лик, Только взор печален и плачевен; А по облику и по мановению У нее к ним немалый разговор. 39 Узнает их Гвидон, а они Гвидона, Потому что незадолго расстались, И сказал Гвидон Ринальду, что вот Двое доблестных, меж лучшими лучших, И пойди они с нами на Париж — Никаким бы сарацинам не выстоять. И сказал Ринальд Гвидону вослед, Что они и впрямь отменные витязи: 40 Он признал их по знатному убранству И по ведомым плащам поверх лат, Черному и белому, А они признали, взглянув, И Гвидона, и Ринальда, и братьев, И приветили их, и обнялись, Отложивши старинные раздоры. 41 А какие в Труфальдинову пору [98] Были у них свары и обиды, — Долго бы говорить; Но теперь — гнев забыт, и все как братья. А потом подъезжает Сансонет, И Ринальд, оборотясь к запоздавшему, Воздает ему достойный привет, О его наслышанный громкой доблести.

42 А красавица, Изблизи увидевши Ринальда И узнав его, ибо знала всех Паладинов, подходит к нему с вестью И заводит речь: «Государь, Твой двоюродный, знаменитый Роланд, Столп державы и оплот святой церкви, Ныне рыщет, став из мудрого сущеглуп: 43 Отчего причинилась такая странность, [99] Мне безведомо, Но я видела меч его и доспех, По дубравной разметанные поляне, И я видела вежественного витязя, Бережно сбиравшего их отсель и оттоль, А потом взмостившего на дерево, Словно славный и прекрасный трофей. 44 Только меч Вмиг был схищен Агрикановым сыном, А тебе ли не достовестно, Сколь грозна всему крещеному миру Дурендаль, Вновь явившись в языческие руки? А еще им залучен неприкаянный Вкруг доспехов бродивший Златоузд. 45 А потом я увидела: Роланд [100] Несся, голый, С криком, с ревом, без стыда и без смысла, Истинно неистовствуя, И кабы не собственный глаз, Не поверить бы столь горькому горю», — И она поведывает про тот Мост, с какого он рухнул с Родомонтом. 46 «А слывущим Роландовым друзьям, — Говорит она, — сколь о том ни молвлено, Ни единый, Сострадая такой крутой невзгоде, Не пустился сыскать друга и пронять ему ум, Взяв в Париж или в иное доброе место. Ах, я знаю: кабы знал Брандимарт, Он бы ринулся на любые страсти!» 47 Та красавица была Флорделиза, Драгоценная Брандимартовой душе И к нему искавшая путь в Париж; А Роландов, говорит она, меч, Быв предметом спора и вздора Меж татарином и меж сериканцем, По татариновой гибели Ныне блещет в Градассовой руке. 48 Сокрушается Ринальд, не щадясь, О такой о нечаянной печали, И в груди его тает ретивое, Как под солнцем — лед. Непреложно Порешил он за Роландом пойти, найти, А нашедши, Уповает изъять его из ярости. 49 Но как волей Господа или случая [101] Под его рукой уже свелся взвод, Он желает сначала отринуть Вражий стан от парижских стен, Но не вдруг, А дождавшись пополуночной тьмы О четвертой или о третьей страже, Когда сон брызнет в очи влагой Леты.

50 До скончанья дня Он укрылся со своими в лесу, А как солнце склонилось к древней влаге, Простирая за собою потемки, И незримые под его лучами В пополуночном вызвездились небе Агнцы, овны, львы, безжалые скорпии, — Ринальд молча поднял свой полк. 51 С ним Гвидон, Грифон, Алард, Аквилант, Вивиан, Сансонет, — Едут за версту впереди, Ни стука, ни звука. В Аграмантовом стане — сон. Он ударил на дремлющую охрану, — Все порублены, никто не ушел; А потом — впереполох на сонных ратников. 52 С первого приступа — Вкруг нечаявшего воинства Все — покойники, Ни единого пленного. А как стража сломлена, — Сарацинам солоно: Сонные, устрашенные, Безоружны они отбить прибой. 53 А Ринальд велит Пущего ради ужаса Дунуть в трубы, грянуть в роги И до звезд вскликнуть клик: «Ринальд!» А сам шпорит ретивого Баярда, — И вмах чрез вал: Грудью в конных, копытом в пеших, Крушит кущи, топчет шатры. 54 Не было меж нехристей смельчака, У которого не встали бы волосы, Когда грянул в воздухе Грозный зов: «Ринальд! Монтальбан!» Побросав, что схвачено, Бежит Африка, рушится Испания, Не желая ждать В стольких стонах изведанного пыла. 55 А за ним, и не слабее — Гвидон, Не слабее и Оливьеровы чада, И Алард, и Рикардет, и иные, И сечет себе просеку Сансонет, Альдигьер и Вивиан Друг пред другом красуются ударами; Что ни воин под Клермонтским стягом, То храбрец. 56 Было у Ринальда семь сот [102] Монтальбанских и окрестных, Свычных к бою в холод и зной, Не слабее Ахиллесовых мирмидонян: Каждый в деле таков, Что не дрогнет сотнею перед тысячею, И меж всеми прочими под луною Не сыскать им никоего сравнимого. 57 И хотя Ринальд не обилен Ни землею, ни золотою казною, Но таков он взором добр, словом прост, И во всем повсечасно вместе с воинством, Что из них его никто никогда Не покинет ни за многие прибыли. И кабы не крайняя надоба, Их не вывел бы он из Монтальбана; 58 Ныне же он всех, кроме считанных, [103] Вел их в помощь властному Карлу, И они, его славные подзнаменные, Грянули на окаянный стан, Как на рунное стадо над фалантским Галезом Лютый волк Или на брадатое кинифийское — Лев.

59 Карл, уведомясь, [104] Что Ринальд подступает под Париж, И намерен ночью врасплох на помощь, Изготовился И в потребный миг Ударяет навстречу с паладинами, А при них — сын щедрого Моноданта, Флорделизин умный и верный друг, 60 Тот, которого столько дней и верст Она тщетно искала по целой Франции, Ныне же издали угадала По доспеху и ведомому гербу. А ее усмотревши, Брандимарт Забыл биться, вмиг стал нежен и вежествен, Подъезжает, обымает, лобзает Тысячу и сверх тысячи раз. 61 Дивная в те давние времена Была вера к дамам и девам, Что без спутников отваживались они По горам и долам в чужие край, А вернувшись, были всем хороши И ничьим не тронуты подозрением! Тут и молвила Флорделиза милому, Что Роланд Англантский спятил с ума. 62 Столь неладной вести и столь нелепой Ни из чьих бы не поверил он уст, Но поверил из Флорделизиных, Ибо верил ей и в ином, поважней, — А она говорила не с чуждых слов, Но о том лишь, что видела воочию, И когда, и где, Знав и ведав Роланда пуще прочих. 63 Рассказала она, как Родомонтов Узок мост, Над которым блистательная гробница, Вся в отбитых доспехах и плащах, Рассказала страшные на нем чудеса От неистового Роланда, Как он свергся с язычником в стремнину С превеликою опасностью утонуть.

64 Брандимарт, любя графа всей душой Пуще сына, брата и друга, Положил его искать и сыскать, Не пугаясь ни трудов, ни опасностей, И унять его буйную беду Врачеваниями ли, заклинаниями ли; Всел в седло И с красавицею пустился в дорогу. 65 А дорога взялась в тот край, Где был видан красавицею безумец, И вот Привела их к Родомонтову мосту. Стража кличет алджирского короля, Набегают быстрые щитоносцы, И когда Брандимарт подъехал к башне, Родомонт уже в латах и на коне, 66 И кричит Криком, свычным его надменной дерзости: «Кто б ты ни был И пришел сюда сбившись или назло, — Прочь с коня, вон из лат, И сложи доспех пред гробницею, А не то падешь жертвой милой тени, И тогда моей пощады не жди».

67 Не желает Брандимарт гордецу [105] Отвечать по-иному, как булатом, — Шпорит знатного скакуна Батольда И вперед, сломя голову, Изъявляя по всеувиденье, Что никто ему не ровня в бранном пылу. А по узкому вскачь на него мосту — Родомонт, и копье наперевес. 68 Родомонтов конь, Свычный в скачке сбивать других и третьих, Сломя голову, с высоты, Мчался к битве уверенною поступью, А другой, смутясь непривычностью, Шел нетвердо, и робко, и дрожа. Дрожал и мост, Чуть не падая, узкий и без поручней. 69 Двое рыцарей, славные в поединках, Двумя копьями, как лесные стволы, Не шутя Грянули удар на удар, И от тяжкой мощи двух сшибшихся Дали маху ретивые два коня, Оба на мосту рухнули, Каждый с всадником в железном седле. 70 Рвавшимся им встать [106] Так, как нудили их шпорные шипья, Тесен был простор, Некуда ступить копытом, И ударились оба кувырком В воду С всплеском до небес, как когда упал к нам в По Неученый солнечный колесничий. 71 Два коня Шли на дно под тягой двух рыцарей, Словно ищущих в донной глубине, Не сокрыта ли где для них наяда? Нехристю с его скакуном С того моста в реку Этот скок не первый и не второй, И он ведает, где какое дно, 72 Твердое ли, зыбкое ли, Мелкое ли, приглубое ли, Над волною он высится по грудь И теснит перевесом Брандимарта. А того закрутил водоворот, А скакун его вязнет в донном иле И песке, и ему йе встать, И вот-вот коню и всаднику быть на дне. 73 Их вздымает волной, несет на стрежень, Тянет вглубь, Конь вверху, Брандимарт внизу, А с моста чуть живая Флорделиза Источает слезы, просьбы, мольбы: «Ах, — взывает, — Родомонт, Родомонт, Ради чтимой твоей покойницы Не попусти захлебнуться такому рыцарю! 74 Вежественный витязь, Если знал ты любить — помилуй любящую! Ради Господа, довольно и плена В той гробнице, что на твоей скале! Много на ней знатных добыч, Но такая — всех и краше и лучше». И достигла Умным словом тронуть крутое сердце:

75 Родомонт спасает ее любовника, Уж тонувшего под конем, Уж без сил дышать, И, не жаждав, упившегося по горло Но спасает не прежде, чем отняв Меч и шлем, А потом выволакивает полумертвого И уводит в башню с иными пленными. 76 Вся угасла в красавице радость, Как увидела, что милый в плену; Но и то ведь лучше, Чем увидеть его мертвым в реке. И горюя не о нем, а о себе, Что она причиной его похода, Рассказавши, как на страшном мосту Была зрительницей Роландова дела, — 77 Вот она пускается прочь, Чтоб сыскать знаменитого Ринальда, Сансонета, Лесного Гвидона Иль еще кого от Пипинова двора, На сухом пути и йодном пути Сильного противостать сарацину Не смелее, так удачливее, нежели Брандимарт. 78 Много она ехала дней, Чая встретить рыцаря, чей бы вид Дозволял уповать, что он осилит Сарацина и выззолит возлюбленного. Долго рыскала, ищучи, и вдруг Ей навстречу боец подстать, Златошитый плащ поверх лат, По кайме — кипарисовые листья; 79 Кто он был, о том в другой раз, А теперь я поспешен быть в Париже И поведать о великом побоище Маврских толп от Ринальда и Малагиса. Сколько тут бежало и сколько Отлетело, пав, к стигийскому брегу, — Мне не счесть, а Турпин пытался счесть, Да не смог: слишком тёмно было в воздухе.

80 Первым сном спал в царской сени Аграмант, и вдруг он разбужен вестью, Что не миновать ему плена, Если тотчас не ударится в бег. Озирается государь — Всюду смута, все бегут, кто куда, Побросав щиты, потеряв голову, Безоружные, полуголые. 81 Сам не свой, Поспешает он облечься в доспех, А к нему бросаются Фальзирон, Его брат Балугант и сын Грандоний С верным словом, что быть большой беде, Коли здесь ему плен или погибель, И что благо, Коли выйдет отсюда цел. 82 А за ним Марсилий, а за ними Собрин, А за ними прочие в общем голосе, Что чем ближе Ринальд, Тем ближе конец, И приспей сюда паладин С лютым сердцем и людным войском, То заведомо и царю и ближним Стыть во прахе или страдать в цепях; 83 Так не лучше ли с теми, кто не дрогнул, Отойти в Нарбон или в Арль, Оба места хорошие и крепкие, Годные надолго продлить войну: Быть бы живу, И отплатит государь за позор, Вмиг собравши новую рать К всеконечному Карлову сокрушению. 84 Хоть обиден и досаден уход — Аграмант не ослушался советующих: И летит, как на крыльях, верным следом В Арль. Благо ему было, Что пути его скрыла ночь! Двадцать тысяч с ним сарацинства Из Ринальдовых вырвались сетей. 85 А сколь многих поверг Ринальд, [107] Его братья и сыны Оливьеровы, Сколько пало, изведавши напор Семи сот Ринальдовых подзнаменных, Скольким вынул душу Сансонет, Сколькие, спасаясь, тонули в Сене, — Кто сочтет, сочти Вешний цвет, сев Фавония и Флоры! 86 Сказывают: и Малагис Был немалым дольщиком в том полнощном Одолении, но не потому, Что кровавил поля и крушил панцири, А исторгши чернокнижною силою Из гееннских тартаров Столько полчищ, щетинящихся копьями, Что и двум бы Франциям не вместить; 87 Столько встало грома, Барабан в барабан, металл в металл, Столько ржанья, Столько пеших криков и гиков, Что отгрянули в дальнюю даль Горы, холмы, долы, В дрожь и в бегство бросая басурманов. 88 Но за всем не позабыт и Руджьер, Трудный после раны: Царь велел привязать его к коню, У которого мягче выступка, Довезти до безопасной реки, И на палубу, И в ладье, бестревожно, в город Арль К войсковому сбору.

89 А сто тысяч или около ста Показавших тыл Ринальду и Карлу Разбежались от франкского булата По полям, лугам, лесам и горам; Но закрылись им все пути, И багрова ими сделалась зелень. Не таков лишь сериканский Градасс, Чей шатер дальше всех от государева: 90 Как доспела до него молва, Что напавший есть Ринальд Монтальбанский, — Он ликует сердцем, Скачет в радости, Благодарствует вышнему творцу, Что толикая выпала удача — Нынче же стяжать Несравненного скакуна Баярда, — 91 Ибо верно уж вами было читано, [108] Сколь давно король Градасс вожделел Знаменитою владеть Дурендалью И ристать на том лучшем из скакунов; Для того-то Он пришел во Францию с стами тысяч, И уже за того коня Бросил вызов Ринальду к единоборству 92 И уже ожидал его к развязке На условленном морском берегу, Как вдруг все расчеты попутал Малагис, Своего двоюродного понудив Против воли в челн и меж волн. Долго молвить, Но с той самой поры король Градасс Мнил отменного паладина низким трусом. 93 Оттого и возликовал он, уведав, Что Ринальд сам нагрянул в черный стан; Вздевши латы, всевши в седло На альфанскую свою кобылицу, Рыщет, ищет, Кого встретит во тьме — всех в прах, И в смятении Ливия и Франция, Что равно их крушит его копье. 94 Ищет, кличет Зычным голосом там и тут, Кличет пуще, где павших гуще; И нашлись они, и сошлись, И состукнулись клинок о клинок, А их копья тысячей дребезгов Взвились в высь, К звездной колеснице царицы Ночи.

95 Не по латным знакам, А по страшным взмахам И по знатному коню, царю боя Угадал Градасс лихого Ринальда, И не медлил криком Попрекнуть его нерыцарским делом, Что в урочный он день и час Уклонился от битвенного берега. 96 «Ты, — кричит, — хотел Скрыться, Чтоб ввек с тобою мы не свиделись; Но смотри: я здесь, И сокройся ты хоть в небо, хоть в недро, Где струится Стикс, — Я тебя настигну с твоим конем В горнем свете и в преисподнем мраке! 97 Ежели в тебе Недостало духа со мной померяться И достало ума понять, что слаб, И дороже тебе жизнь, а не честь, — То сочтись со мной без опаски, Отдав миром твоего скакуна, И живи, коли живется, но только пеш, Не срамя собою конного рыцарства». 98 На такую речь хвать за меч Рикардет и Гвидон, Лесной Воитель — Проучить сериканского гордеца; Но Ринальд им вмиг поперек И претит обидеть обидчика: «Я ли Не управлюсь расчесться и без вас?» 99 А потом, оборотясь к басурману, Говорит: «Выслушай и услышь В ясном слове, Что и я был на должном берегу, А порукою Моей правде мой добрый меч, Чтобы ты облыжно не голосил, Будто слаб я рыцарственным духом». 100 Потому прошу: Прежде битвы Выслушай мою праведную правду, Отступись от порочащих слов; А потом, как прежде, Мы поспорим пешие о Баярде В одиноком месте, лицом к лицу, Как тобою было даве назначено». 101 Вежествен сериканский король, Как то свойственно благородным душам, И готов он внять Паладинову честному оправданию. Они спешиваются на речном берегу, И Ринальд в прямодушной своей повести Раскрывает скрытое, Призывает в свидетели небеса, 102 А еще призывает Малагиса, Малагиса, сведущего пуще всех, И поведывает Малагис свои чары Слово за слово, ничего не утая. А потом Ринальд говорит: «Что тебе доказано глазовидцем, То желаю подтвердить и мечом, Здесь ли, нынче ли, как тебе угодно». 103 Не желая король Градасс [109] Новым спором спутывать старый, Принимает Ринальдовы оправдания, А на веру ли, нет ли, о том молчит. Решено ими нынче единоборствовать Не на зыбком береге у Барселоны, А сойтись поутру У недальнего ручья, 104 И Ринальду иметь с собой коня, Чтобы он стоял от обоих одаль: Одолеет ли Ринальда Градасс — И по праву уведет скакуна, А падет Градасс В замогильный хлад Или сдастся без сил, — И Ринальд уйдет с Роландовой Дурендалью. 105 Ибо мной уж вам поведано, Как от милой Флорделизы Ринальд Странную услышал и страшную Весть о том, что Роланд, его двоюродный, Выжил из ума, И что был о его оружии спор, И что за Градассом остался меч, Столько лавров стяжавший Роланду.

106 Сговорясь, Возвращается Градасс к своим присным, Хоть и увещал его паладин Разделить с ним его ночную сень. А как встал рассвет, Воружились Ринальд и сарацин И предстали к сказанному ручью Посражаться о Баярде и Дурендали. 107 О Ринальдовом воеборстве С таким рыцарем один на один Все в тревоге его друзья и товарищи, И великую являют печаль: Мощь, пыл, ум, — Всё в Градассе; а ныне, возымев Меч великого Милонова сына, Всех он выбелил страхом за Ринальда. 108 Пуще прочих в волнении и сомнении Вивианов волхвовательный брат: Он бы рад, Чтобы схватка осталась без исхода, Но боится, вступясь, не миновать Монтальбанского великого гнева, Как навлек он его и в прежний раз, Умкнув витязя в челне из опасности. 109 Но пока они в смуте, в горе, в страхе, [110] Ринальд бодр и рад, Что сейчас он свергнет хулу, Столько времени давившую сердце, И заставит замолкнуть злую речь От Понтьера и от Высокого Листвия. С верой и отвагой Выезжает он искать торжества. 110 Встретились два соперника и приветились У прозрачного ручья поутру, Час в час, Таково и любезны и приязненны, Словно кровью и любовью един Род клермонтский и король сериканский. А каков у них сбылся бой, О том речь моя в следующей песне.