В воде все звуки громче, чем могут представить себе люди. Поэтому, когда в моей комнате завыла сирена, мое пробуждение в бассейне было не самым радостным. Эту проклятую штуковину установили совсем недавно, чтобы заранее предупреждать меня о срочных заданиях… так и знал, что надо было устроить протест! Ладно, еще устрою.

Хорошо еще, что сплю в броне, а то бы лоб расшиб. Пока же пострадала только плитка в моей спальной нише. Пусть теперь чинят! Сумели сирену установить, сумеют и плитку заменить.

Когда Лита вошла в мою комнату, я был полностью готов, хотя моя подготовка сводилась к натягиванию на себя сухой формы.

Нахмуренные брови девушки мне не понравились, зато понравился тот факт, что она завела привычку носить тот медальон со странным ящером, который я выбрал. Судьба остальных побрякушек до сих пор была мне неизвестна, да и не волновала меня.

— Опять Первая Стая? — без труда угадал я.

— Кто же еще! Нам нужно торопиться.

— Что они утворили на этот раз?

— Напали на одну из трех наших тренировочных баз в Тихом океане, — ответила Лита. — Это уже не шутки.

— Можно подумать, что раньше они прикалывались!

— Кароль, это серьезно! Они не только продемонстрировали возможность путешествовать на большие расстояния, но и знание стратегически важных объектов. Теперь речь идет не о полузабытой базе, они разрушили активно использующийся тренировочный центр.

Да уж, поводов для восторга нет, эти мальки учатся.

— Когда это произошло? — спросил я.

— Около семи часов назад. Пять часов назад они покинули это место.

— Тогда зачем мы так торопимся?

— Им не удалось уничтожить комплекс полностью, но они нанесли ему серьезные повреждения. Здание находится под водой и скоро будет затоплено, люди выбраться не могут, однако они еще живы. Вы должны вытащить их оттуда.

Вот оно как… Люди до сих пор считали, что Первая Стая в своих нападениях руководствуется исключительно злобностью характера и полагается на удачу. Я так не думал. У этих уродов есть и план, и цель. Знать бы, какие именно!

Мы прошли в ангар, оттуда — на посадочную площадку, где нас уже ждал вертолет. Ненавижу вертолеты! Да и все, что отрывает меня от земли. Земля, конечно, не моя родная стихия, но тут я хоть не чувствую себя абсолютно беспомощным. Особенно с тех пор, как время, которое я могу проводить вне воды, возросло до суток. Тренировки давали о себе знать!

Впрочем, еще больше, чем вертолет, меня разочаровало присутствие возле него Цербера. Нет, против самого Цербера я ничего не имел, меня бесил его смотритель, Егор. Слащавый, прилизанный, весь из себя положительный… человек! Убил бы, если бы было за что!

Хотя я должен был догадаться, что они привлекут к делу Цербера — он считался умнейшим из зверей первой серии.

Егор и Лита улыбнулись друг другу, обнялись. Могла бы и не виснуть на нем! Хотя мое какое дело? Я махнул хвостом Церберу и полез в вертолет. Я слышал, как Егор спросил:

— Что это с ним?

— Опять прошиб башкой бассейн, — беззаботно сообщила Лита.

Ну правильно, давайте будем все преподносить в таком свете и выставлять меня полным идиотом!

Третья пара, посланная на это задание, обрадовала меня больше: Титан и Артем. С Титаном я общался мало, но мне нравилась его собачья преданность, гармонично сочетающаяся с гордостью. Ни у кого больше такого не встречал.

Да и Артем относился ко мне нормально, помнил, как я вытащил его из-под завалов — сейчас подтверждением его дружбы был украдкой переданный мне пакет чипсов. Жить стало легче.

Ну и зачем нам Егор? И без него бы справились!

Когда вертолет начал подниматься, Лита села рядом со мной, бесцеремонно набрала себе жменю чипсов. Вот так, последнюю еду отбирает.

— Не дуйся. Похож на рыбу фугу становишься, — заметила она.

Это ее любимый аргумент в любой ситуации.

— Я не дуюсь.

Чистейшая, кстати, правда: я не дуюсь, я злюсь и строю кровавые планы.

— Я думала, тебе интересно будет узнать кое-что про Первую Стаю, нам наконец-то прислали досье на них.

— Еще как интересно, рано или поздно вы меня заставите драться с ними, — указал я.

— А кого ж, если не тебя? — фыркнула Лита, протягивая мне фотографию. — Это их вожак.

Крупный зверь… Очень крупный. Больше двух метров, я бы сказал, два с половиной. Чешуя темно-синего цвета, кажется очень прочной, в остальном — ничего особенного. Здоровенный зверь первой серии, только и всего. Глаза, правда, слишком умные, но по опыту общения с людьми я мог сказать, что умные глаза еще ничего не значат.

— Это Кархародон.

— Карха…что? — я аж чипсиной подавился. Я-то думал, что это у меня дурацкое имя!

— Кархародон, — Лита осталась невозмутимой. — Не отвлекайся. Он их лидер, самый сильный и крупный из всех. Но у него есть еще одна особенность…

— Вышивать умеет?

— Кароль! Побольше внимания. Кархародон обладает уникальной способностью к самоисцелению. Звери первой серии выздоравливают быстро, ты — еще быстрее, но он вне конкуренции. В этом смысле он всегда считался уникальным. От одного и того же удара ты будешь отходить день, он — меньше минуты. Поэтому его почти невозможно серьезно ранить. Даже если удастся пробиться через его броню, повреждения исцеляются мгновенно. Так что убить его можно только одним точным ударом.

Очень весело. Мне хватало уже того факта, что этот урод просто громадный. Узнать, что он еще и непобедимый, было неприятно.

— Кто там еще? — буркнул я.

Она передала мне стопку фотографий. Сверху лежало изображение самки, покрытой коричнево-оранжевой броней. И снова крупная, чем их вообще кормили?!

— Это кто?

— Орка. Есть подозрения, что она ядовита, но достоверных свидетельств не было.

Два последующих зверя были очень похожи друг на друга: оба темно-зеленые, с черными плавниками и необычными светящимися глазами. У них были несколько измененные лица: нижняя челюсть выпирала вперед, можно было разглядеть торчащие из-под брони тонкие иглы клыков.

И почему я позволяю втянуть себя в это?

— Катран и Барракуда, — пояснила Лита. — Не помню, кто из них кто.

— А есть разница?

— В общем-то, нет, оба те еще паскуды. А это, смотри, это Мурена. Красивая, да?

Я кивнул. Эта самка, более мелкая, чем предыдущая, действительна была красивой благодаря нежно-лиловой броне с узором из красных нитей, такого я еще не видел. Вдобавок она обладала аккуратной, почти человеческой мордашкой и пустыми глазами теленка.

— В ее случае также есть подозрение на яд, будь осторожен, — предупредила моя смотрительница.

Можно подумать, что без яда я поспешил бы с ней познакомиться!

Сейчас мы снова будем разбираться с последствиями их деятельности. Сами они упорно избегали открытой битвы, но не думаю, что из трусости. Они чего-то выжидают, вот только чего? Не нравилось мне все это.

Хотя… может, они все-таки уже вступили в бой с нами?

— Значит, сейчас они разрушили нашу тренировочную базу? — уточнил я.

Лично меня ни на какие тренировочные базы никогда не возили, но оно и понятно, я ведь прошел максимально сокращенную подготовку.

— Угу.

— А на тот момент в ней были звери?

По тому, как помрачнела Лита, я понял, что угадал.

— Да. Там был один зверь, и его смотритель по какой-то причине возомнил, что этот зверь должен им противостоять. Насколько мне известно, им потребовалось около тридцати секунд, чтобы разорвать его на куски.

Понятно, почему она не хотела поднимать эту тему — боялась испугать меня. Напрасно. Я обладаю достаточно хорошим воображением, чтобы понять, на что способны такие звери. Но знаю я и то, что я тоже не беспомощен.

Я не стал объяснять ей всего этого, просто попросил:

— Не нужно меня недооценивать.

Ответом мне была едва заметная улыбка.

* * *

— Погнали!

Я спрыгнул вниз, хотя вертолет даже не сбавил скорость. При этом я успел услышать, как Егор произнес:

— Неуправляемый кретин!

Лита что-то ответила ему, но что — я уже не услышал.

Понятно, почему он возмущается: Егорка привык делать все по правилам. По правилам вертолет должен был приземлиться на ожидающий корабль, чтобы мы могли отчитаться перед начальством.

Я не хотел ни перед кем отчитываться о своих будущих действиях, поэтому сиганул прямо с вертолета; Лита знала, что я так сделаю, и не возражала. Меня удивило не то, что Цербер не последовал за мной, а то, что последовал Титан. Значит, Артем тоже пошел на нарушение правил, раз позволил своему зверю такое.

Что ж… Все люди плохи, но не все плохи одинаково.

Я вошел в воду легко и безболезненно, головой вперед. Я тренировался прыгать с вышки, а это почти то же самое, только вышка, в отличие от вертолета, расположена чуть ниже и не двигается.

Титан нырнул не так удачно, и ему даже потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я терпеливо ждал — из симпатии к его смотрителю. К тому же, мы и так значительно опережаем Цербера, которого сейчас будут осматривать, как собачку на выставке.

Я знал, что меня за нарушение не накажут. Оно не так уж велико, да и потом, среди начальства, как сказала Лита, будет Лименко, а он после происшествия на базе взял на себя роль моего адвоката. А ведь раньше был обвинителем!

Мы поплыли к базе — куполоподобному строению из металла; не знаю, были ли там изначально окна, но сейчас все закрывали щиты. Стандартная система безопасности: щиты были даже на нашей базе, я их помню очень хорошо.

Я не видел света или иных признаков жизни. Может, так и должно быть, а может, мы опоздали.

Подплывая к зданию, я увидел на дне что-то странное, над чем сновали рыбы. Жестом приказав Титану двигаться дальше, я начал спускаться. У меня были догадки относительно того, что это, но я должен был увидеть. Вот ведь дурацкая привычка!

Рыбки и прочая мелочь смылись при моем погружении. Пуганые… Значит, уже сталкивались со зверями первой серии. Да и не удивительно, это ж тренировочный комплекс. Зато их нынешний пир можно было считать местью за все предыдущие страхи.

На дне лежал труп зверя первой серии, вернее, кусок. Грудная клетка и правая рука. Ничего больше я поблизости не видел, но течение тут довольно сильное, так что не удивительно. Я был рад, что не нашел голову.

Это был хороший зверь, раз он подчинился приказу смотрителя при таких обстоятельствах. Глупый, но преданный, и мне было его жаль.

Отбросив эти мысли, я присмотрелся к останкам внимательней. Похоже, этот был крупный, и броня прочная. А они все-таки порвали, да еще так! Они сильны, чертовски сильны, если только…

Еще издалека его броня показалась мне немного странной, взгляд поближе усилил мои подозрения. Придется дотронуться. Черт, ненавижу эту работу! Я коснулся его шипом и быстро одернул хвост, мне хватило.

Броня оказалась мягкой на ощупь. Как плавник дельфина. Это ненормальное состояние, поскольку броня должна нас защищать. И я не думаю, что она была такой изначально, ведь тогда этого зверя отбраковали бы сразу. Когда речь идет о выгоде, люди не сильно ценят жизнь, им нужны только здоровые животные.

Теперь понятно, как Первая Стая сумела расправиться с ним так быстро и жестоко. Вот только… Как они смогли довести его броню до такого состояние? Я, как ни старался, понять этого не мог.

Титан кружил возле металлического купола; очевидно, людей он найти не мог. Раньше звери первой серии чувствовали жизнь лучше, чем я, но после случая на базе я начал тренироваться — я не мог позволить себе зависеть от кого-то. Кажется, сейчас я их превзошел; не всех еще, но многих.

Я приложил руку к металлу и сосредоточился. Часть помещений разрушено, есть пробоина в защите, но люди живы, и воздух у них еще остался. Времени достаточно, чтобы мы могли действовать спокойно.

Я направился к другой стороне купола, туда, где пробили дыру; Титан следовал за мной. То ли Артем велел ему слушаться, то ли он самостоятельно признал меня лидером, не важно. До тех пор, пока его подчинение не становилось навязчивым, я не возражал.

Возле пробоины к нам присоединился Цербер. Вид у него был измотанный — как я и предполагал, начальство задергало зверюшку. Он злобно на меня покосился, я в ответ злорадно помахал хвостом. Я знал, что Цербер не мстительный, он мне нравился больше, чем его смотритель.

Мы заплыли внутрь купола. Здесь хватало разрушений, но все же в коридорах осталось достаточно места для нашего свободного передвижения. Тут даже горел свет — правда, слабый и неестественно синий. Аварийное освещение, не иначе.

Мы продвигались вперед медленно и осторожно, хотя я был абсолютно уверен, что здесь никого нет. От Первой Стаи всякого можно ожидать — после той расплавленной брони я уже ничему не удивлюсь.

Как и на базе в водохранилище, повсюду мы видели лишь разрушение. Как будто здесь бесновался разъяренный зверь. Интересно, желание мести действительно доводит их до такого состояния, или они притворяются?

Нашли мы и несколько трупов. Все люди были убиты быстро, в один или два удара, без особой злости. Кому они вообще мстят, людям или помещениям?

Уж я бы предпочел, чтобы они действовали логично. Холодную ярость проще предсказать, чем необузданный гнев.

Мы проплыли всю разрушенную часть и добрались до тоннеля, который должен был привести нас к выжившим. И вот здесь нам пришлось остановиться.

Удивляло уже то, что тоннель заперт снаружи — то есть, с нашей части. Причем заперт надежно, так, чтобы зверь открыть не смог, даже самый умный зверь. Словно кто-то знал, что они придут сюда, и хотел удержать их, не позволить добраться до других.

Этого «кого-то» я тоже скоро увидел. Он был убит не так, как остальные люди. От его тела осталось совсем немного, создавалось впечатление, что они и кости стерли в порошок. Надеюсь, все это происходило уже после того, как бедняга умер.

Но почему именно его? Только один человек, а ведь тут и других хватало! Тех они убивали, но не уродовали. Чем им этот не угодил? Тем, что запер от них остальных? Да им ничего не стоило бы прорваться через эту дверь, нужно было только захотеть! Или им не понравилось, что им противостоят? Можно подумать, что остальные люди приняли смерть с готовностью и радостной улыбкой на губах!

Нет, должна быть другая причина. Так просто ее не узнать, надо расспросить выживших. Это возвращало меня к нашей миссии…

Я осмотрел дверь. Выламывать ее не нужно, я открыть смогу. Нет в принципе ничего такого, что человек может сделать, а я — нет.

Жестами я попытался объяснить Титану и Церберу, что, как только дверь откроется, они должны будут как можно быстрее проскочить внутрь. Кажется, они поняли… ладно, сейчас проверим.

Открыть замок было до смешного просто. Забавно, что звери первой серии не справились — а может, они и не хотели справляться? Нет, не стоит даже предполагать такой вариант, а то еще больше запутаюсь.

Как только дверь открылась, мои спутники проскользнули внутрь… ну, насколько вообще могли «проскользнуть» две двухметровые махины. Я последовал за ними и начал закрывать дверь, пока весь тоннель не заполнила вода.

Это оказалось сложновато, хорошо еще, что Цербер догадался прийти мне на помощь. В итоге мы создали своего рода барьер между нами и океаном. Вода в тоннеле теперь доходила нам до колена, но это не смертельно.

Мы брели вперед, осматриваясь по сторонам. Даже в слабом золотисто-рыжем свете лампочек на потолке можно было увидеть, что здесь нет разрушений. Как я и предполагал, Первая Стая в тоннеле не побывала. Тот человек справился со своей задачей.

За дверью, завершавшей тоннель, я почувствовал жизнь, поэтому осторожно постучал хвостом по металлу. Люди напуганы и вооружены — опасное сочетание, учитывая почти полное отсутствие выдержки.

Отозвались они сразу:

— Кто там?

В моей голове пронеслись различные варианты ответа: от «Дедушки Мороза» до «Откройте, полиция!». Но Лита права, шутить можно не везде.

— Нас прислали помочь вам, — терпеливо пояснил я. — Здание рушится, и кислорода у вас осталось мало. Мы поможем вам выплыть, вас уже ждет корабль.

— Это точно?

Тут уж я не удержался:

— Нет, блин, на самом деле мы клуб любителей предсмертных розыгрышей!

Человек смущенно замолчал, через секунду дверь открылась. Один за другим мы прошли в тесное, душное помещение.

Людей тут было около двадцати, я видел раненых и чувствовал запах крови. Все они смотрели на нас с едва сдерживаемым ужасом. Оно и понятно, учитывая, что им пришлось пережить.

Человек, открывший нам дверь, робко подал мне руку; это был мужчина лет сорока, лысеющий, тщедушный, но более спокойный, чем все остальные.

— Здравствуйте… Я начальник комплекса.

— Кароль, — представился я, пожимая его ручонку двумя пальцами. — Вас надо вытаскивать, и быстро, вот только… Мне кажется, что не все вы выдержите подъем, даже с нашей помощью.

— Нужно оборудование, — согласился начальник. — У нас оно есть, но подобраться к нему нельзя, дверь завалило. Иначе мы бы давно уже выбрались!

— С завалом мы разберемся, вы пока приготовьтесь.

Я оставил с людьми Цербера, на случай, если что-то пойдет не так. Соображает он хорошо, так что можно не волноваться. А мы с Титаном в сопровождении начальника комплекса пошли к складу оборудования.

По пути человечек все косился на меня, но задать вопрос не решался. Наконец мне это надоело:

— Да, я другой. Вторая серия, экспериментальный образец, единственный экземпляр.

— А, — только и сказал он.

Вот и поговорили.

Дверь склада завалило трубами, которые раньше шли под потолком. Откинуть их было проще простого, но стена и так дала течь, поэтому пришлось действовать осмотрительней. Титан поднял трубы и замер с ними; видимо он вспоминал свой подвиг на базе. Я тем временем провел человечка на склад.

Начальник, несмотря на свой страх, сразу нашел то, что нам надо, и сократил наше пребывание в опасном положении до минимума. Молодец, а по виду его и не догадаешься, что он на такое способен.

Когда мы возвращались, я втолковывал ему план наших действий:

— Людей будут провожать наверх Титан и Цербер. С собой они могут брать двоих-троих, больше — неоправданный риск. Время пока не давит, так что можно подождать. Я пока буду здесь, с вами. В крайнем случае, я помогу всем. Так что сначала уходят те, кто плавает хуже.

Потом он это объяснял своим подчиненным, другими словами, попроще. Люди! Две женщины закатили истерику, заявив, что никуда не поплывут с «этими монстрами». Однако мое предложение выбираться самостоятельно несколько остудило их ненависть. Они больше не голосили, только периодически зыркали на меня злобными глазками пираний. Хотелось хорошенько тряхануть их, чтобы поняли: мы не имеем к Первой Стае никакого отношения! Мы похожи, но мы другие! Только вряд ли насилие могло стать достойным аргументом в такой ситуации.

Мы перевели их в другой зал, там сохранился безопасный выход в море, который раньше использовали тренирующиеся звери. Правда, во время нападения он был закрыт щитом, но начальник станции смог его разблокировать. Люди натянули на себя костюмы для подводного плавания и терпеливо ждали своей очереди. Кто-то плакал, кто-то матерился, кто-то молился, но в целом остановку можно было назвать спокойной.

Когда Цербер и Титан уплыли с первыми людьми, я сел рядом с начальником, подальше ото всех остальных.

— Вы выглядите подавленным, — заметил я.

— У меня есть причины, я потерял больше двух третей своих сотрудников.

Я не стал говорить, что это не его вина, он и так прекрасно все знал.

— Вы можете рассказать, как это произошло?

— Неожиданно, — горько усмехнулся он. — Они начали очень быстро. Мы пытались обороняться, стреляли, но им это не вредило. Тот здоровый… он вообще на себя торпеду принял. Это не помогло. Здесь был смотритель… Он послал туда своего зверя, надеясь, что тот сможет хотя бы увести их подальше. Только они расправились с ним, едва он покинул комплекс.

— Вы видели, кто именно напал на него?

Это могло быть ключом к растворению брони. Если бы знать, кто из них способен на такое! Сомневаюсь, что все сразу.

Но человечек мне не помог:

— Они скопом накинулись, не разглядеть… Мы думали, что они будут громить все подряд, но они повели себя странно.

— В смысле?

Начальник комплекса смотрел куда-то вдаль, будто перед глазами его не было стен, а были картины из прошлого.

— Они словно знали, где находится смотритель погибшего зверя. Они следовали за ним попятам, только он был внутри, они — снаружи. Как только он останавливался, они начинали бросаться на стены, как будто хотели добраться именно до него. Может, оно так и было. Он в это поверил, сказал, что должен отделиться от нас. Я стал возражать, но его поддержали остальные… Когда люди напуганы, нельзя винить их в таком. Да и потом, факты говорили сами за себя: звери гонялись за ним. Когда мы разделились, они резко ушли, хотя могли добить нас.

— Это он закрыл тоннель?

— Да. Он ведь погиб?

Я кивнул, не уточняя подробности.

Больше человечек ничего не говорил, а я и не спрашивал. Я пытался разобраться в том, что только что услышал.

Логика начала появляться. Они приплыли сюда ради мести. Они громили комнаты, но людей убивали равнодушно, как бы между делом. Однако ненавидели они не комнаты и не людей в целом. Они ненавидели смотрителей.

Многое стало на свои места. Ведь Лита говорила, что своих смотрителей они убили. Видимо, смотрителей они винят во всех произошедших с ними бедах. Вот на кого направлена их месть: они могут убивать зверей, но цель их — смотрители.

Я понял это, и, когда я перестал сомневаться, мне стало страшно. Страх зарождался в груди и расползался по всему телу, паршивый такой, холодный. Не тот страх, что сковал меня перед тенью в воде, другой — разъедающий изнутри.

В голове у меня нарастал гул тысячи вопросов. Как? Что будет? Что делать? Почему я боюсь? Чего я боюсь? Как они могут это сделать? Почему я так себя чувствую? Что я буду делать, если это случится? Буду ли я после этого жить дальше?

Спорить с собой в мирное время — лекарство от скуки. Возражать что-то, отрицать свои проблемы и недостатки. Но в ситуации, подобной нынешней, это и становится источником страха. Чтобы взять себя в руки, нужно было обозначить самые слабые свои стороны, те, удар по которым будет смертельным, и понадежней их защитить.

Я решил пойти самым сложным путем: признаться себе в самой большой своей ошибке, самой опасной проблеме, способной отнять у меня жизнь и океан.

Я люблю Литу. Собственно, я давно заподозрил в себе эту болезнь, но старался закрыть на нее глаза. Даже убеждал себя, что испытываю к ней дружескую привязанность, благодарность за все, что она для меня сделала… Вранье. Я любил ее как самку, пусть и чужого вида. Я бы сказал, как женщину, если бы был человеком, но я не человек. Эта противоестественность делала проблему еще более опасной.

Не знаю, когда именно это произошло. Не сразу, это точно. В первые дни я ее практически ненавидел, как и всех остальных. Даже не на озере… Наверное, во время нашего совместного задания с Юлией и Оскаром, когда я получил первое подтверждение, что такой союз вообще возможен. Слишком яркое подтверждение, лучше и не вспоминать!

Не важно, когда началось, важно, что делать дальше. Я мог с этим мириться и даже обманывать себя, пока Лите ничего не угрожало, насколько это возможно при ее профессии. Но теперь риск увеличился — она смотрительница и, следовательно, окажется мишенью Первой Стаи.

А я ничего не смогу сделать! Я даже не уверен, что сумею защитить себя при встрече с ними, не говоря уже о ней!

Но должен же быть способ… Просто предупредить ее? Нет смысла. Это ее не напугает так, как напугало меня. Лита уже показала, что она не боится расстаться с жизнью. Зато меня ее жизнь очень даже беспокоит!

Только она не послушает и, если так сложатся обстоятельства, сунется в драку — и погибнет. Это только в человеческих сказках любовь дарила огромную силу. На практике, это извращенное, нежеланное чувство не дало мне ничего, кроме неприятностей.

Хотя способ уберечь Литу все же был. При одной мысли о нем у меня внутри все переворачивалось, но это пока. Я привыкну, и привыкну очень быстро. Так, наверное, привыкают к смерти обреченные… Нет, слишком уж напыщенно для меня.

Когда я наконец смогу подняться на поверхность, на этот их корабль, я сделаю все как надо. Независимо от того, что будет со мной потом.

* * *

Когда последние люди покинули воду, я тоже забрался на борт по специальной, предназначенной для зверей лестнице. Меня уже ждали.

На палубе выстроилось почти все начальство, не хватало, пожалуй, только Семенова, а так — весь Совет. Они рассматривали меня с любопытством и симпатией, враждебности я не чувствовал вообще. А неподалеку стояли смотрители.

Лита отошла от Егора и теперь стояла ближе к Артему. Это не случайно: она знала, что я терпеть не могу смотрителя Цербера, и обычно кокетничала с ним, чтобы позлить меня, а теперь решила сделать мне приятно. Правда, она думала, что моя нелюбовь к Егору появилась прежде, чем она начала с ним заигрывать. Люди часто путают причину и следствие. Теперь-то я уже мог признать, что просто ревновал.

Она смотрела на меня и улыбалась. На шее у нее, кроме платка, был еще тот медальон. Может, она не хотела, чтобы платок напоминал мне о прошлом, в котором я себя винил.

Она явно гордилась тем, как я выполнил задание, гордилась мной. От этого то, что я собирался сделать, становилось еще более отвратительным.

Люди смотрели на меня доброжелательно, один сказал:

— Кароль, мы рады наконец видеть тебя. Мы давно ждали случая поблагодарить тебя за проделанную работу и принести свои извинения за ту чудовищную ошибку, по которой ты попал в камеру.

В камеру… У меня было ощущение, что я все еще там. Я так и не выбрался…

— Может, у тебя есть какая-нибудь просьба? Мы можем что-то сделать для тебя?

Убейте меня! Хотя нет, это простой, безболезненный вариант.

Я сглотнул и судорожно кивнул. Казалось, им приятно, что они могут мне помочь.

— И что же это?

— Я давно хотел попросить вас, — все мои силы уходили на то, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно, — чтобы ко мне приставили другого смотрителя.

Если бы сейчас грянул гром среди ясного неба и из океана появилась вся Первая Стая, было бы проще. Потому что возникло ощущение, что это произошло, но только не было самих фактов, а внимание приковывал лишь я.

Я чувствовал на себе взгляд Литы, но не мог посмотреть на нее.

Первым опомнился Лименко:

— Кароль, с чего бы это вдруг? Вы всегда казались мне отличной командой! Извини, но такие вещи просто так не делаются!

— Это не «с чего бы». Я давно хотел попросить вас об этом, но не было возможности. Я не мог передать просьбу через мою смотрительницу, ведь у меня не было оснований доверять ей в таком вопросе — по понятным причинам. Я настаиваю на ее замене, потому что она в принципе не способна быть смотрительницей. Ни моей, ни чье бы то ни было.

— Но почему?

Я не могу описать то, что творилось со мной в этот момент. Я только знал, что ни разу за шесть месяцев в клетке мне не было так больно и ни разу за время тренировок мне не было так тяжело. Но внешне это не проявлялось, я говорил спокойно и смотрел на них уверенно, никто и заподозрить не мог, что я лгу.

— Даже если не принимать во внимание недостаток силы и выносливости, которые серьезно осложняют выполнение заданий, есть еще одна серьезная проблема, — я обернулся к ней; не знаю, как у меня получилось остаться равнодушным. — Как можно работать со смотрительницей, которая не умеет плавать?

Это было подлостью в высшей степени. Как нападение исподтишка. Она хранила мои тайны надежней чем кто-либо. На какой-то момент я испугался, что она сейчас тоже все расскажет про то, как я достал один из датчиков…

Но она молчала, только смотрела на меня так, будто не узнавала, надеялась, что все это не я говорю. А когда поверила, глаза ее стали очень, очень холодными. Как в тот день, когда я впервые ее увидел и решил, что она не лучше остальных людей.

Не думаю, что она когда-нибудь меня простит. Но зато она будет жить!

— Хорошо, — Лименко нервно промокнул лоб белоснежным платком. — Кароль, ты можешь идти и отдохнуть. Мы все обсудим.

Я ушел спокойно, двигался расслабленно, не слишком быстро и не слишком медленно. Так двигается тот, кто не чувствует на себе никакой вины. Я и не знал, что умею так обманывать.

Не было сомнений, что я поступаю правильно. Это единственный способ убрать ее подальше от работы и от угрозы. Если бы я рассказал ей, что делаю это ради ее же блага, она бы посмеялась, уладила все и осталась моей смотрительницей. Так что она должна верить, что я отрекаюсь от нее добровольно, тогда она и сама не захочет иметь со мной ничего общего.

К тому же, я наконец избавлюсь от своей зависимости и когда-нибудь сбегу без сомнений и колебаний. Это как выдергивать нож из раны: сначала больно, но без этого нельзя восстановиться. Так что план отличный и дает мне серьезные преимущества и над людьми, и над Первой Стаей. Вот только…

Я понятия не имел, как переживу это ночь.

* * *

Вопреки собственным ожиданиям, я не только пережил это, но даже привык. А привыкать пришлось ко многому.

С тех пор я больше не видел Литу. Она не приходила ко мне, не пыталась поговорить. Думаю, мне следовало бы радоваться этому, но я не радовался. Было бы легче, если бы она накричала на меня, обозвала последним уродом во вселенной, ударила — я бы по такому случаю и броню снял, чтобы случайно не навредить ей. Но она отреагировала так, будто ей и дела нет.

Зато приходил Лименко. Уж он-то был в ярости! Но ничего нового он от меня не добился: я упрямо повторял свою версию про некомпетентную смотрительницу и горячее желание работать с кем-то другим. Он же, из мстительности, ничего не говорил про Литу, а я боялся выдать себя вопросом. Раз уж я решил убедить всех, что она мне безразлична, нужно держаться до конца.

Лименко ушел через час, явно разочаровавшись во мне. Душеспасительные беседы пытались проводить еще Артем и Виктор, старший из смотрителей. Женька почему-то не показывался… Хотя что значит «почему-то»? Ясно, почему. Он тоже сделал выводы.

Никаких наказаний не последовало. Я целыми днями бродил по базе, тренировался, когда хотел, мне по-прежнему приносили еду стажеры. Но каждый раз я чувствовал направленную на меня враждебность. Смотрители, даже те, кто не знал Литу близко, сочувствовали ей из солидарности. А многие просто обрадовались возможности выражать свое презрение открыто — раньше-то я считался героем!

Звери, конечно же, ничего не знали и не понимали, но они чувствовали, что их смотрители враждебны ко мне, и копировали отношение людей. Исключением почему-то стали Цербер и Лино, они относились ко мне совсем как раньше, иногда мы даже тренировались вместе.

С Цербером все, в принципе, понятно… Он всегда был ко мне безразличен, но при этом достаточно умен, чтобы иметь собственное мнение, а не ссылаться все время на своего смотрителя.

Лино же оставался дружелюбным, как и раньше. Могло ли это означать, что Женька на моей стороне? Я пытался найти его, но напрасно: смотритель намеренно избегал меня.

Не мог я и узнать, что случилось с Литой. Я больше не чувствовал ее на базе, да и кабинет ее пустовал. Неужели ее все-таки уволили? Тем лучше. Не хотелось бы, чтобы после всего произошедшего она просто взяла под присмотр зверя первой серии и снова оказалась под угрозой!

Я старался убедить себя, что не думаю о ней каждый день. Иногда мне казалось, что я преуспел, и вечером я довольно усмехался про себя: «Так, сегодня я ни разу не вспомнил Литу… Стоп, а сейчас я что делаю? Проклятье».

Уже сам факт, что я проверяю свои мысли, был настораживающим.

Информация о ней пришла неделей позже из совершенно неожиданного источника: во время одной из тренировок Цербер отозвал меня в сторону и, тщательно подбирая слова, сказал:

— Твоя… человек… знаешь?

Я покачал головой. Цербер был умнейшим среди зверей первой серии, соображал он лучше, чем говорил. Меня всегда удивляла его способность понимать абсолютно все, что говорят ему, при неумении четко выразить свои мысли.

— Я слышал… мой человек… слова…про нее.

— Что он сказал? — оживился я.

— Она уехала… отпуск… Верия…

— Может, Венгрия?

— Да! Он так… слова… Больше не знаю…

— Спасибо. Я этого не забуду.

Я никогда бы не догадался, что Цербер сможет понять меня лучше, чем поняли люди. Надеюсь, он никому ничего расскажет. Хотя у него и со смотрителем-то отношения не самые доверительные, не говоря уже об остальных!

Значит, Лита в Венгрии. Я понятия не имел, где находится эта страна и есть ли там море. Главное, что это далеко. Ну а то, что Литу не уволили, она ушла в отпуск… Плохо, но не смертельно. Она не будет участвовать в охоте на Первую Стаю, только этого я и добивался. Она будет жить.

Еще через три дня я получил нового смотрителя и вернулся к работе.