Ода
Первое полухорие
Теперь должны вы доказать
Ловких речей орудьем,
Игрой ума, мыслей дождем,
Блеском суждений острых,
Кто из двоих вправе прослыть
Мастером красноречья.
Мудрость, сейчас вовлечена
В яростный ты, в тягостный бой.
Из-за тебя друзья мои
На поединок вышли.
Корифей
(к Правде)
Ты, обычаи дедов и нравы отцов увенчавший блестящей хвалою,
Начинай, свой раскатистый голос возвысь, изъясни свои мысли и душу!
Эпиррема
Правда
Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем звалось молодежи,
В ту пору, когда я, справедливости страж, процветал, когда скромность царила.
Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе не слышно.
Нет! Учтивою кучкой по улице шли ребятишки тогда к кифаристу
В самых легких одеждах, хотя бы уже с неба падали снежные хлопья.
Приходили, садились, колен не скрестив, а почтенный наставник учил их
Стародедовским песням: «Паллада в бою нам защита» иль «Клич громогласный».
Запевали размеренно, строго и в лад, как отцы их и деды певали.
Если б баловать кто-нибудь вздумал, дурить, выводить переливы и свисты,
Как теперь это любят, Фринида [37] лады, безобразные трели, рулады,
Запищал бы под палкою шут. Поделом! Не бесчести святого искусства!
А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно, важно вытягивать ноги
Полагалось ребятам, чтоб глазу зевак срамоты не открыть непристойно.
А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб взглядам влюбленных
Очертания прелестей юных своих на нечистый соблазн не оставить.
В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себе мальчик не мазал,
И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый пушок на гранате.
Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча, сладострастно воркуя,
Отдавая себя и улыбкою губ, и игрой похотливою взглядов.
За обедом без спроса не смели они положить себе редьки кусочек,
Сельдерея до старших стянуть со стола не решались, ни лука головку.
В кулачок не смеялись, не крали сластей, ногу на ногу накрест не клали…
Кривда
Стариковская чушь, Диполиева [38] рвань, в волосах золотые цикады! [39]
Завыванья Кидида, Буфоний галдеж!
Правда
Да, конечно. Но это та сила,
Из которой растила наука моя поколенья бойцов марафонских.
Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов кутать шеи и плечи в хитоны.
Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике панафинейском,
Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред Тритогенией. [40]
И поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе в спутники, Правду!
Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть цирюльни и бани,
Безобразных поступков стыдиться, краснеть, от насмешек грозой загораться.
Перед старшими с места учтиво вставать, поднимаясь при их приближенье.
И почтительным сыном родителю быть, не грубить, не ворчать и не спорить.
Безрассудств избегать и стыдливость свою не пятнать, не позорить развратом.
Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув, моля о вниманье,
Чтобы, ласки за это добившись у ней, не лишиться почета и славы.
И отцу никогда не перечить ни в чем, не ругать его рухлядью старой
И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою злобой.
Кривда
Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты поверишь, дружок мой,
Сыновей Гиппократа [41] напомнишь собой. Назовут тебя соней и мямлей.
Правда
Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить ты в гимнасии будешь.
Ты не станешь на рынке, как нынче народ, кувыркаться в словах, и кривляться,
И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах грошовых и тяжбах.
Нет! Уйдешь в Академию, [42] в мирную тишь, и в священных оливковых рощах
С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять будешь с другом разумным.
Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет серебряный тополь,
Там услышишь, как ясень весенней порой перешептывается с платаном.
Если добрые примешь советы мои
И свой слух обратишь к наставленьям моим,
Станет, друг, у тебя
Грудь сильна, как мехи. Щеки — мака алей.
Три аршина в плечах, сдержан, скуп на слова.
Зад могуч и велик. Перед — мал, да удал.
Если ж будешь по новым обычаям жить,
Знай, что щеки твои станут желты, как воск,
Плечи щуплы. Куриная, слабая грудь,
Язычок без костей, зад цыплячий, больной,
Перед вялый — вот будут приметы твои.
Ты приучишь себя
Безобразно-постыдное добрым считать,
А добро — пустяком.
В заключенье всех бед преисполнишься весь
Антимаховым грязным паскудством.
Антода
Второе полухорие
Привет тебе, правдивых слов,
Славных святынь хранитель!
Из слов твоих сладким цветком
Скромность и честь сияют.
Счастливы, да, те, что тогда,
В прежнее время, жили.
Кривда, теперь слово твое!
Сложенных ловко мастер слов,
Будь изощрен: противник твой
Спор свой провел на славу!
Корифей
Чудовищно искусным быть теперь в речах ты должен,
Чтоб переспорить старика, себя не обесчестить.
Антэпиррема
Кривда
Волнение в моей груди, я весь как на иголках.
Все рассуждения врага я разом опрокину.
Средь образованных затем меня прозвали Кривдой,
Что прежде всех решился я оспаривать законы,
И правду криво толковать, и побеждать неправдой.
А бочек с золотом литым не стоит это разве?
Ведь я веду кривым путем к победе дело слабых.
(К Фидиппиду.)
Смотри, как опровергну вмиг я все его советы!
Водой горячею тебе он запрещает мыться?
(К Правде.)
В горячих банях что, скажи, запретного находишь?
Правда
Я говорю, что бани — зло и для мужчин — отрава.
Кривда
Остановись! Готов! Тебя уже держу я крепко.
Скажи, из Зевсовых детей кого считаешь лучшим,
Кто всех храбрей и всех сильней и больше всех трудился?
Правда
Славней героя, чем Геракл, нет никого на свете.
Кривда
Так! А «Геракловой» зовем холодную мы воду?
И кто храбрее, чем Геракл?
Правда
Вот, вот они, увертки!
Вот то, что делает у нас подростков болтунами,
Гимнасий делает пустым и наполняет бани!
Кривда
Тех, кто на площади весь день, хулишь ты, я — хвалю их.
Когда бы площадь злом была, тогда б Гомер не вывел
Витией Нестора-царя и остальных героев.
Перехожу теперь к речам. Велишь ты молодежи
Не упражняться в них совсем, Я ж говорю другое.
Велишь подростку скромным быть. И здесь опять ошибка!
Где ж видано, чтоб кто-нибудь стал через скромность славен,
Силен, могуч? Ну докажи, ну опровергни это!
Правда
И докажу. За скромный нрав Пелею меч достался.
Кривда
Что? Меч? Великое добро бедняга заработал!
Не то Гипербол-ламповщик. Талантов сто иль больше
Обманом, ложью он добыл. Меча ж не заработал.
Правда
За скромный нрав свой получил Пелей Фетиду [43] в жены.
Кривда
Она ж и бросила его. Сбежала. Был он скромник.
Был увалень. И не умел играть в постели ночью.
По сердцу женщине наглец. А ты — беззубый мерин!
Смотри ж теперь, мой юный друг, к чему приводит скромность
И скольких радостей себя из-за нее лишишь ты:
Жаркого, мальчиков, сластей, игры в костяшки, женщин!
Без этих сладостей, скажи, зачем и жить на свете?
Что ж, перейду теперь к тому, к чему влечет природа.
Влюблен ты, соблазнил жену, поспал, попался мужу.
Погиб ты насмерть — говорить ведь не умеешь! Если ж
Со мной пойдешь — играй, целуй, блуди, природе следуй!
Спокоен будь! Найдут тебя в постели, ты ответишь
Что и ничуть не согрешил. Сошлешься ты на Зевса,
И тот ведь уступал любви и обаянью женщин.
Несчастный, неужели ты сильнее будешь бога?
Правда
Когда ж ощиплют там его и сзади редьку вставят,
Питомец твой докажет чем, что он не толстозадый?
Кривда
А пусть и толстозадый, что плохого в том?
Правда
А я спрошу, что может быть постыднее?
Кривда
Что скажешь, если докажу обратное!
Правда
Что мне сказать? Умолкну я.
Кривда
Ответь же мне,
В суде защитник из каких?
Правда
Из толстозадых.
Кривда
Правильно!
Поэт в театре из каких?
Правда
Из толстозадых.
Кривда
Именно!
В толпе оратор из каких?
Правда
Из толстозадых.
Кривда
То-то вот!
Свою нелепость понял ты.
Теперь из зрителей сочти:
Которых больше?
(Показывает на зрителей в амфитеатре.)
Правда
Дай сочту.
(Считает.)
Кривда
Что ж видишь ты?
Правда
Клянусь богами, понял все.
Из толстозадых большинство.
Того я знаю, и того,
И этого, вон там, в кудрях.
Кривда
Что ж скажешь ты?
Правда
Погиб я. О, развратники!
Ради богов,
Примите плащ мой, я бегу,
Я к вам перебегаю.
(Убегает в дом Сократа.)
Кривда
Ну, что ж, теперь обратно увести сынка
Желаешь иль в науку мне отдашь его?
Стрепсиад
Учи его, пори его. Старайся, друг,
Мальчишку навострить на обе челюсти,
Чтобы одною грыз он тяжбы мелкие,
Другую ж на большие наточил дела.
Кривда
Спокоен будь! Искусником вернется он.
Фидиппид
(в сторону)
Ах нет, несчастным, тощим, бледным, высохшим.
Корифей
Ступайте же!
Кривда и Фидиппид входят в дом Сократа, Стрепсиад — к себе.
(Вслед Стрепсиаду.)
Об этом ты, наверно, пожалеешь.
(К зрителям.)
Судьи! Если по заслугам отличите вы наш хор,
Выгод тысячу найдете. Выслушайте нашу речь.
Первое: когда начнете вы поля свои пахать,
Первым вам мы дождь подарим, а соседям уж потом.
Будем сад ваш и зеленый виноградник охранять,
Чтобы зноем их не выжгло, градобоем не смело.
Тот же смертный, кто в безумье не уважит нас, богов,
Вот послушайте, узнайте, сколько бед претерпит он.
Пить вина уж он не будет, есть не будет овощей:
Чуть в саду его маслины зацветут и виноград
Все завянет: тяжкой дробью из пращей собьем мы цвет.
Кирпичи сушить захочет, хлынем на землю дождем,
Все на кровле черепицы летним градом расшибем.
Если ж свадьбу он затеет, или родич, или друг,
До утра разверзнем хляби, так, что взмолится бедняк:
«Лучше б мне в Египте дохнуть, [44] чем судить кривым судом!»