…но оказалось, что «Трансаэро» собак и кошек не берет на борт Не пронести кота как шапку под наркозом Не запакуешь ведь, средь багажа не затеряешь Сидели с ним мы вечером перед закатом И лакомились теплым молоком Раздумывая, кому бы поручить судьбу свою Но все же, его в карман не спрячешь, мой кот объемистый, хотя и легкий прошу его не есть последний день, чтоб нашу участь облегчить…

         После дождя на детской площадке           нет никого           только сизых четыре голубя           гуляют примерно в одном направлении           пересекаю косо их путь и я          Солнце! Волшебное солнце!           нарисованное детской рукой           замешанное на этом мокром песке           шевелится, наверное, здесь под землей

из-под земли метро на «Юго-западной» ты вышел в вечер в воздухе неповторимом взглядом ты смешал чернильный цвет суровый край стеклянных зданий и темную младую зелень в высоте была видна «Звездочка – торговый центр» два желтых хомута «Макдональдса» и подлинная над ними звезда теперь не сквозь очки, но очи из 30-х годов ты смотрел недоуменным его зреньем смотря на все это вечернее замечая лишь детали поскольку ты был рассеян во времени во всем

Аркадий, можно ль найти ненужный какой-нибудь в мире предмет но не дается все у нас приспособлено все вокруг сподручно, все под рукой все говорит и о том, и о сем все задает не вопрос, а ответ не обнаружить совсем постороннюю лишнюю вещь – это был бы ковчег для тебя но все они сочтены все подшиты для дела все пущены в ход или в рост нет ни щепочки, что была бы ненужной кому-нибудь но где – для тебя? ты бы создал ее сам в своесильном зрении, ты бы ей удивился но для удивленья теперь — нет-мир без тебя тише и тоньше сейчас словно бы все лезвия слез своих обнажили но все же оставили мир без надреза и некуда закатиться, исчезнуть невинной вещи все они, все они здесь, сочтены вижу, лишь легкая краснота на месте том, где стоял ты но через такой порез не произойдет ничего мы соберем, собираем к себе всех, кто летел над настурцией всех кто по ту сторону ранки

Когда забытый Фирс раскроет окна в сад, полный цветущей сакуры и ребята, – целый их отряд не пионеры, нет – бой-скауты подойдут к нему с цветами в руках дети самого интернационального состава и самая многонациональная девочка («бой-баба» как кто-то произнес о ней в отряде) набравшись смелости произнесет: «Спасибо, дедушка Фирс, спасибо, что для нас играете столько лет и играете на все сто что ты не гонишь природу в дверь а для нее распахнул все окна мы часть природы той, что вам и не снилась в том прощальном сне мы аплодируем вам» и все захлопали даже листва из сада позабыв состав захлопотала и листья и/или лица детские друг друга отразили

Над головою крымцев пролетел болид Поболее телячьей головы Светилось в нем и видно было опытное поле Делянок не было Лишь виноградарь в белой шляпе С немыслимыми ласковыми глазами Звал сюда отведать Неземного вкуса Вина

Когда ансамбль «Битлз» выступали в Древнем Риме То ор стоял такой, что стыли жилы Вдоль Колизея был расставлен караул Вдруг пронеслась пустая колесница с обломком колонны от триумфа Все отвлеклись на миг Как будто знáменье какое-то На миг застыли все Все звуки вдруг попадали как ласточки И даже певший смахнул кровавую пену С медной гитары Толпе и себе под ноги

              Песок со снегом.                и земля с песком.                «Солнцево».                неподвижная тень собаки.               Бутыли опустошенные на мерзлоте.               Шаги.               Слюна рвется, как дратва.               И ничем не прикрытое солнце.

      Все под голубыми одеялами вагонными       С улыбками разной стойкости       Витают в своих небесах.       Сон повальный нас всех поразил       Кажется, не может быть направленья во сне       И все же       Ледяная всем предстоит стрела.       Однорукая жизнь маячит       Милосердия просит, и мы       Отдаем ей то немногое, что у нас есть во сне.