1

«Жизнь – переменчивая шарманка.

Вчера меня держали за решеткой, а сегодня я готов стать королем мира. Какой замшелый парадокс?» Так думал я и потратил на эту мысль ровно три секунды.

Потом мне стало скучно. Я усмехнулся над этой самой мыслью и решил, что и так слишком много обдумывал за последние сутки.

И сразу захотелось завязать с таким вот гиблым и занудным делом. Тем более что жизнь внезапно, а может просто «снова» показалась мне очень приятной штукой. Я посмотрел вверх, туда, где на крыше огромного сверкающего на солнце небоскреба высились ощутимо здоровенные прямоугольные буквы «Нистанов Лимитед».

«Сбылась мечта идиота…»

Еще раз усмехнувшись, я вернул свой взгляд с небес на землю, посмотрел по сторонам. Вокруг суетились люди. Их было много, все были заняты какой-то целью. И практически каждый из них либо входил, либо выходил через большие вращающиеся двери главного входа в недра крупной финансовой компании.

Моя цель вела меня туда же. Цель требовала от меня движений ногами. И хотя я очень хотел позволить себе и дальше продолжать наслаждаться собственным величием, я не мог ей сопротивляться.

– Ваш пропуск?

«Хватит таращиться…».

Ох, как же давно я не бывал в подобных местах. А ведь было время, когда одно из таких мест принадлежало мне. Но только не сейчас.

В данный момент мне было позволено только лишь таращиться на великолепное убранство помещений, выполненное в соответствующем деловом стиле. Картин с натюрмортами и обнаженкой, развесистых пальм и фонтанов здесь не было. Все-таки финансы, а не проституция…

И все же очерченность геометрии, точное попадание в цвет, экзистенциальный аскетизм в выборе мебели – все это заставляло влюбиться с первого взгляда. Да и к тому же вся эта куча людей, бегающих туда-сюда, немного толкающихся, перебегающих друг другу дорогу, что-то говорящих друг другу…

«О, боже! Как же я соскучился по всему этому безумию…»

– Так что-там с пропуском?

Суровому охраннику я видимо не особенно понравился.

Или же он просто был всегда крайне подозрителен по отношению ко всем персонажам, витающим в облаках и пялящимся туманным взглядом то туда, то сюда.

– Мне вчера звонили…

– Я рад за вас…

– … и сказали, что меня пропустят.

– А вы ничего не напутали?

– Нет.

– Уверены?

– Определенно.

Да, я был уверен. Но мои слова ничего не значили для того, кто привык всю жизнь стоять рядом с пропускным турникетом. Слишком много психов и идиотов побывало на моем месте. Так что я нисколечко не обиделся на реплику:

– Отойдите в сторону. Сейчас будем разбираться.

– Хорошо.

Согласившись с требованиями, я сделал три шага влево. Мог бы шагать и дальше, но меня за руку одернул второй охранник.

– Стойте здесь и не суетитесь, – сказал он.

– Хорошо, – снова ответил я.

Прошла минута и эйфорическое восприятие холла крупной финансовой компании резко пошло на убыль.

В моих мечтах все выглядело совершенно иначе.

Я думал, что войду и опаньки!.. меня уже носят на руках…

Ну а в суровой действительности мне приходилось чего-то ждать…

– Да-да! Говорит, что мы должны его пропустить…

Это первый охранник переговаривался по рации с кем-то вышестоящим.

– Вас понял… Хорошо…

Я очень надеялся, что в тот сакральный момент, когда рация охранника снова окажется пристегнутой к поясу, мне будет наконец-то разрешено пройти через турникет и начать дальнейшее движение по жизни, но не тут-то было…

– Ждите, – сказали мне.

Очень хотелось в ответ спросить:

«И чего же мне ждать? Сколько еще мне ждать?»

Очень хотелось вскипеть и начать кричать. Это чувство, это желание рождалось из-за невыносимой необходимости наблюдать за тем, как кто-то имеет при себе некий очень желанный пропуск и свободно проходит туда, куда хочет, а я нет.

«Черти горбатые!» – кипело в моих мозгах.

Однако я благоразумно понимал, что никакие мои выходки не смогут изменить местных устоев и порядков.

«Они смогут лишь все усугубить. И тогда кому я буду нужен со своими хитроумными планами? Только самому себе? Нет уж. Прошу уволить. Я уже прилично устал от своего гордого одиночества…».

– Простите, Геннадий Петрович?..

– Да…

За кипой очередных ненужных размышлений я и не заметил, как ко мне подошел человек в строгом дорогом черном костюме, в белой рубашке с изящными манжетами на золотых запонках и при черно-белом галстуке с лаконично присутствующей золотой заколкой.

– Извините за задержку. Мы вас очень ждали.

– Да ничего… Все в порядке…

Я так сказал. Но даже самому мне в это верилось с трудом, потому как настроение и ярый энтузиазм были слегка подпорчены долгим ожиданием подле турникета. Не говоря уже о ком-то постороннем…

– Отлично у вас тут все обустроено…, – такими словами я попытался переключиться на позитивное мышление, потому как любому ослу известно, что никому не нужен негативно мыслящий работник.

– Что ж, рад, что вам у нас нравится.

Мне вежливо улыбнулись.

– Меня зовут Анатолий Петров. Я – начальник службы безопасности.

Мне снова вежливо улыбнулись.

– Очень приятно, – ответил я и уверенно пожал протянутую мне руку, – Геннадий Чайкенфегель.

– И мне приятно.

Человек в черном, aka начальник службы безопасности, был не из тех, кто деловито тянет резину. Так что при всей своей идеально прилизанной вежливости, он решал вопросы быстро, просто и эффективно.

– Сергей! Пропусти, пожалуйста, гостя.

И вроде как тон голоса этого человека был нежен, но глаза говорили о другом. В них сверкал приказ властного и карающего господина. И потому…

– Да-да. Сейчас.

Турникет тут же загорелся зеленой лампочкой, а лицо того самого охранника, что прежде относился ко мне довольно скептически, стало божественно милым.

– Проходите, пожалуйста.

«Совсем другое дело», – подумал я.

– Спасибо.

Однако сделать шаг вперед я совсем не торопился. На это была своя веская причина, а потому мой пристальный взгляд с огромным знаком вопроса оказался обращенным к начальнику местной службы безопасности.

– Проходите, проходите! – подбодрил меня тот, кто прежде назвался Анатолием Петровым.

– Но…

– Гостей пропускают вперед.

«Дурацкий этикет!!!»

Всегда не любил тех, кто маячит за спиной. Но здесь ситуация была безвыходной, то есть капризам в ней определенно не было места.

– Хорошо, – ответил я и стал пробираться через турникет.

Был звуковой сигнал, потом дверцы из прозрачного пластика распахнулись, несколько простых телодвижений, еще один звуковой сигнал и дверцы захлопнулись позади меня.

– Удачного дня! – пожелал мне эмоционально переродившийся охранник.

– И вам того же.

Через короткое мгновение ко мне присоединился Анатолий Петров в своем дорогом обмундировании.

– Нам туда, – сказал он и показал мне рукой направо.

В указанном направлении мое зрение быстро обнаружило большую резную арку из белого мрамора. Холл с сочно выкрашенным изумрудно-зеленым потолком переходил в эту самую арку плавно и без острых углов. Ее резьба отображала некие древнегреческие сюжеты из мифологии. Выглядело вроде как красиво. Но мне никогда не удавалось быть сведущим в античном искусстве.

А если я что и идентифицировал, то только потому, что любой вменяемый человек точно также узнал бы в барельефах Купидона с луком и стрелами да Нептуна с трезубыми вилами, после чего так же ловко сопоставил бы факты.

– Буду рад, если у вас все получится…

Так начался скоротечный диалог между двумя шагающими людьми на недолгом пути к вышеупомянутой арке.

– Спасибо.

– Это вам спасибо.

Получив некоторую дозу недоумения, я хотел было спросить: «В смысле?», но не успел, потому как начальник службы охраны и так все выложил:

– Господин Нистанов всегда выбирает лучших специалистов из разных областей. А раз уж меня попросили лично встретить вас у турникета и лично проводить к его кабинету, значит вы лучший из лучших…

– Боюсь, вы немного преувеличиваете мои способности. Может я какой-нибудь аферист или и того хуже?

– Не скромничайте… Вы солидный кандидат и достойны уважения. К тому же по вам видно, что вы хороший и честный человек. Я-то уж разбираюсь в людях…

«Да неужели!»

– Мы здесь все одна большая семья. Без зависти. Ваш успех – это и наш успех…

Я почти презрительно отнесся к словам, произнесенным Анатолием Петровым. Та скудная информация о моей персоне, что была доступна его интеллекту, воспринималась моим сознанием практически как абсолютный ноль. Большой, жирный и дьявольски холодный…

Однако был ли смысл с ним спорить? Был ли смысл добиваться правильного ракурса правды? Это было не в моих интересах. Так что я предпочел не будить спящую собаку удачных обстоятельств и в очередной раз вежливо ответил:

– Спасибо.

– Это моя правда.

– И все же спасибо за приятные слова.

К этому моменту мы оказались под сводом арки. Впереди не было изумрудно-зеленого потолка, но зато был фиолетово-серый.

«Странный выбор цвета», – подумал я.

А впрочем, какая мне была разница? Ведь я вроде как по делу прибыл в офис престижной корпорации имени господина Нистанова, а не для того, чтобы вкушать эстетические свойства бытия.

«Какая мне разница какой по цвету потолок здесь или там?»

– Вы заинтригованы?

– Что?

Мой разум воспринял звук произнесенного вопроса, но не уловил его содержания. Я был всего лишь вновь потерян в своих экзальтированных мыслях (надо с этим завязывать), но Анатолий Петров почему-то посчитал, что меня поразил вычурный антураж.

– Приятное сочетание цветовой гаммы. Нечто новое и свежее, не правда ли?

– Да-да, – отвечал я начальнику службы безопасности.

Он некогда вызвался проводить меня к более высокому начальству, и теперь был в некоторой степени счастлив и воодушевлен происходящим событием.

Для меня же это была всего лишь рядовая рутина. И потому я не собирался искать вселенские истины в мелочах.

Мне было определенно плевать на Вселенную и все ее глобальные проблемы. Меня интересовал только я сам, мое будущее и моя нарастающая злость. А что там с цветом? Да кому это нужно?

– А далее, там, где начинается винтовая лестница, стены и потолок выкрашены под апельсин… Выглядит просто удивительно!

– Интересно.

Сидя десять лет взаперти, я постепенно позабыл про обстоятельства, при которых приходиться врать и изгаляться. Однако здесь и сейчас у меня появилась хорошая возможность для возвращения воспоминаний.

– И это еще что…

– Я в полном нетерпении…

Да, ложь – вещь необходимая. Без нее никак не получиться сделать очень многие вещи. К примеру, никак не получиться дойти от псевдоантичной резной арки до псевдоготической винтовой лестницы.

– Видите… Я же говорил…

– Она прекрасна…

Пройдя примерно сорок шагов по изогнутому дугой коридору с фиолетово-серыми стенами и потолком, я и Анатолий Петров оказались у подножия заранее разрекламированного архитектурного события.

– Посмотрите на эти тонкие извитые перила черного цвета…

«О, боже! Дайте мне умереть!!!»

То, что поначалу казалось интересным и даже в некоторой степени прикольным, к определенному моменту стало напрягать. Мне не нужен был экскурсовод, мне не нужен был проводник. Мне вообще никто не был нужен, кроме того самого человека, к которому меня по очень большому блату записали на прием самые высокопоставленные представители среднеазиатской мафии.

«Они ждут от меня результатов. И они совершенно точно не потерпят неудачи, потому как я слишком многое им наобещал».

Да, надо сказать, что я и без этого очень хотел попасть в кабинет к очень уважаемому господину Нистанову и именно там, а не где-то еще заявить миру о своем глобальном и неотразимом бизнес-плане.

– … и набалдашники в виде остроконечных пирамид…

Если бы на месте Анатолия Петрова пребывал какой-нибудь Василий Иванович из глубокой подсобки, я бы уже давно послал его куда-нибудь подальше. Да только рядом со мной вышагивал бывалый начальник службы безопасности. И я был достаточно умен для понимания того, что за милой доброжелательностью и желанием рассказать про местные достопримечательности и прочие чудеса цвета скрывается многолетний опыт и профессионализм.

А это означало, что нельзя так просто взять и послать Анатолия Петрова туда, куда мне очень хочется.

Или же можно… Но тогда грандиозный провал был бы обязательно неизбежен.

– А главное, ступеньки в количестве триста тридцать три, были изготовлены из специально разработанного материала литьевым способом, а затем уложены под углом в двадцать три градуса по отношению друг к другу…

– Мы не опоздаем?

Это была самая вежливая реплика из тех, что я смог придумать на тот момент. Впрочем, черт с ней. Главное, что она своевременно заставила человека в строгом дорогом черном костюме задуматься о главном.

– Простите, – сказал он со вскользь ощутимым сожалением в холодном голосе, – Нам действительно пора.

– Ничего-ничего…

И вот мы уже идем вверх со ступеньки на ступеньку.

Их много.

Как уже было ранее сказано – триста тридцать три.

Но меня это почти не волнует. Я даже немного рад возможности потренировать мышцы икр. К тому же я все больше оглядываюсь по сторонам и в конце концов понимаю, что именно так все в этом месте и устроено.

Ты где-то живешь, о чем-то думаешь, о чем-то мечтаешь и самым наглым образом заявляешься в это место, самоуверенно предполагая, что без каких-либо препятствий виртуозно сумеешь взорвать его силой мысли. Тебе кажется, что ты король мозгового штурма.

Но вот ты здесь. Одетый с иголочки менеджер по охране, резная арка с купидонами, винтовая лестница из средневекового замка – всего этого никак не должно быть там, где перебираются бумажки и подсчитываются закорючки. И только тогда приходит понимание того, что ты сам себя завел в странную и загадочную западню.

– Устали?

Все триста тридцать три ступени Анатолий Петров шагал впереди меня. И теперь, когда вся спираль винтовой лестницы оказалась позади, он оглянулся на меня, дабы определится с моей кондицией.

– Нет, – ответил я с самым большим усилием воли в своей жизни, – все отлично.

В действительности же все было не совсем так. В висках бешено стучали артериальные сосуды, ноги подкашивались и зудели, а из-за недостаточности дыхания в правом боку свербила адская боль.

– Тогда вам туда, – сказал начальник охраны и указал на увесистую черную дверь с шароподобной ручкой из синего пластика.

– Отлично.

– Значит, удачи.

– И вам тоже.

Анатолий Петров вежливо посторонился, позволив мне тем самым пройти к очередной важной двери в моей жизни. Я сделал десять или одиннадцать шагов, и к уже имеющимся проблемам со здоровьем молниеносно присоединилось волнение. То, что ждало меня за дверью, в некоторой степени пугало. Но я все равно не остановился и не обернулся взглядом в сторону начальника службы безопасности данного хорошо обустроенного заведения.

«Никто не скажет мне, правильно ли я поступаю или нет. У них всех свои заботы…»

С этой глубокой и непоколебимой мыслью я взялся ладонью правой руки за дверную ручку из синего пластика и без особого усилия провернул ее против часовой стрелки. Что-то внутри двери еле слышно щелкнуло. Я потянул дверь на себя, и она поддалась моей воле.

– Еще раз удачи! – сказал тот, кто стоял у меня за спиной.

– Спасибо, – ответил я чисто машинально.

Ну а моя рука тем временем уже отворяла дверь пошире. В нос сразу же ударил спертый воздух офисного помещения, пропитанный дурманящей смесью дорогих духов и дорогих чернил из принтера. Он резко отличался от его собрата, живущего под высокими разноцветными потолками.

Это различие смутило меня, а возможно даже немного испугало. Или же я всего лишь очень сильно соскучился по хорошо знакомому аромату?

«Добро пожаловать домой!» – чуть было не подумал я.

А потом опомнился, сделал шаг вперед в открытый дверной проем, посмотрел направо, налево, вперед и понял…

– Нет, я не дома…

– Простите?..

В приемной генерального директора крупной финансовой компании Нистанова освещение имело приглушенные характеристики. Так что я не сразу заметил серую секретаршу за серым столом в помещении с серыми стенами. Но прошло секунд пять, и зрение смогло сфокусироваться в нужном направлении…

– Вы к Вениамину Бонифатьевичу?

– Что?..

– Вы по записи?

– Да-да…

Прошло еще пять секунд, и я смог определить, что секретарша не такая уж и серая, как мне показалось сначала. А ведь ей всего-то и надо было, что встать из-за серого стола, отодвинуть кзади серый стул и приятно удивить меня своей великолепной фигурой.

– Я – Марианна, личный секретарь господина Нистанова.

Ее милая лучезарная улыбка моментально осветила серую комнату.

– Геннадий Петрович Чайкенфегель, главный кандидат на место нового юрисконсульта, – сказал я и протянул ей руку для рукопожатия.

– Очень приятно.

Ее рукопожатие было отнюдь не женским и в тоже время грациозным.

– И мне, – сказал я, игриво наслаждаясь прикосновением к женщине.

«Невероятно, как сильно я соскучился по прекрасному полу…».

Эта мысль породила доброжелательную улыбку на моем лице.

– Прекрасно выглядите, – добавил я.

Это совершенно точно был комплемент. И моя нежная игривая улыбка стала немного шире при произношении его слогов.

– Спасибо.

Секретарша улыбнулась мне вдобавок к ответу, и нечто бессознательное внизу моего живота стало неистово желать очень грубого и очень нежного секса с этой красивой, обалденной и несказанно очаровательной женщиной.

Мой рот мечтал испробовать на вкус ее губы и язык, а руки рьяно чесались от невыразимого желания размять аппетитно выпирающую грудь, сжать пока еще нетвердые соски…

Но потом внезапно прозвучало:

– Добро пожаловать в наше святилище…

И эта новая реплика красавицы-секретарши все испортила.

Она заставила мою левую бровь поползти вверх, а улыбку скособочиться. Так вот я непроизвольно выразил свой скепсис.

– Не удивляйтесь.

Так мне сказали. Такова была просьба. Но разве можно было иначе?

Тем временем личный секретарь господина Нистанова попыталась объясниться, а может даже и оправдаться:

– Это долгая история. Сейчас вам не стоит нагружать мозг. Просто знайте, что все мы между собой называем это место вот таким одиозным словечком.

– Да уж…, – отрешенно произнес я.

Однако понимание не пришло, и мне захотелось уточнить:

– Это место?

– Именно, – ответила девушка в сером деловом костюме и круговым движением руки определила лексическую вместительность вышеупомянутого слова.

«Ну, прям-таки жрица, а не офисный планктон…»

Мой взгляд медленно повторил тот самый путь, который прежде демонстративно преодолело элегантное женское запястье.

В этом сером месте не было чего-то особенного или сверхъестественного. Стена, стена, еще стена, небольшое количество мебели и одна экстравагантная дверь из черного непрозрачного стекла.

«Смешно», – подумал я.

Еще одной причиной моего критически настроенного веселья стала немного циничная надпись поверх черного стекла:

«НАЧАЛЬНИК»,

а ниже шрифтом чуть помельче –

«ПО ЕРУНДЕ НЕ БЕСПОКОИТЬ».

Собственно благодаря данной надписи, произведенной большими белыми буквами, данная дверь и была причислена мной к категории «со свойством экстравагантности».

– Это он сам придумал? – спросил я, кивая в сторону написанного белым по черному.

– Нет. Это я.

Чистосердечное признание красавицы-секретарши заставило ее красивое личико окраситься в цвет смущения. И выглядело это так наивно, так невинно…, что мне опять захотелось секса с этой женщиной и даже более – захотелось бесконечно целовать прекрасное влажное место у нее между ног…

– Умно, – зачем-то произнес я.

Наверное, это был еще один комплемент. Хотя на самом деле в голове промелькнуло:

«Определенно не очень…».

Впрочем, какая разница? Здесь и сейчас мне очень хотелось побыстрее оказаться за экстравагантной дверью из черного непрозрачного стекла. Там меня ждали великие дела, а здесь? Что ждало меня в жалкой серой приемной?

– Так господин Нистанов меня примет?

Короткое замешательство, спутанность мыслей – вот так я повлиял на человека резкой сменой темы разговора. Секунду она не знала, что ответить. И все же вердикт прозвучал:

– Нужно подождать. Присядьте, пожалуйста.

Мне вежливо указали на серый диван и взглядом объяснили, что от такого предложения я никак не могу отказаться.

– Приятного ожидания.

– Спасибо.

В данной ситуации сказать можно было только это. Ну а подумать? Думать можно было сколько угодно. Все равно это ничего не меняло.

«В этой Вселенной ничего не изменилось. И каждый раз одно и то же…».

Бывали времена, когда люди часами сидели в моей приемной и изнурительно мечтали о наступлении момента, когда же я все-таки благосклонно соизволю уделить им чуточку своего внимания. В моей памяти все еще хранилось то самое ощущение садистского наслаждения, с которым я мучил этих самых людей. О, как же много-много раз я упивался мелочной властью мелочного узурпатора…

И вот жизненный цикл перешел на новый круг…

– Не подскажите, а еще долго ждать?

После трехчасового ожидания на диване я снова утерял сексуальный интерес к красавице-секретарше. И потому томное выражение ее глаз, оторванных от каких-то дьявольски важных бумаг и обращенных ко мне, меня ни капельки не впечатлило. И даже скорее наоборот разозлило.

– Нужно подождать.

– Сколько?

– Не могу сказать. У господина Нистанова важное совещание.

Очень хотелось взорваться. Но для меня было бы более чем преступно позволить себе такое или какое-либо еще безрассудство. Ставки были слишком высоки.

«Гораздо больше, чем жизнь», – подумал я, вспоминая старый черно-белый фильм.

И на основе этого утверждения мне только лишь и оставалось, что попытаться взять себя в руки, глубоко вдохнуть, медленно выдохнуть…

«Вроде бы помогло…».

– Может кофе? – предложила секретарша.

Это тоже помогло.

– А чай есть?

– Чай?

Не знаю почему, но мой простой вопрос неожиданно парализовал милую девушку, сидевшую за серым письменным столом. Было странно такое наблюдать. Но в принципе я в жизни повидал предостаточно странностей. Так что в итоге мое тело махнуло на это рукой с мыслью:

«Да ну его!»

А потом я снова поинтересовался:

– Так что с чаем? Он есть или его нет?

Снова секунда тишины. Затем взгляд в сторону кофе-машины, стоящей в дальнем углу приемной. Рядом на кофейном столике темно-коричневого цвета с декоративно изогнутыми ножками были красиво расставлены маленькие белоснежные чашки с небольшими блюдцами аналогичного цвета.

Там также были маленькие серебреные ложечки, маленькие полигональные кусочки тростникового сахара и миниатюрный кувшин из тонкого хрусталя, наполовину заполненный густыми сливками… И снова был непонимающий взгляд, обращенный на мою персону, которая сидела на сером диване…

Наверное, в этот момент она думала:

«Что за черт? Зачем изобретать велосипед? Все же и так идеально устроено. Нужно просто принять то, что есть, полюбить то, что дают…».

– Простите, но я ненавижу кофе. Я люблю чай.

Мое гордое и несокрушимое эго, немного притоптанное и смятое трехчасовым ожиданием чуда, теперь хотело отстоять себя хоть в чем-то. Прямо сейчас оно не хотело отступать от своих желаний и интересов. И поэтому было бессмысленно спрашивать:

– Вы уверены?

Нужно было дать мне то, чего я хочу и на этом закончить споры.

– Уверен, – сказал я и думал при этом, что ставлю большую жирную точку.

Но серая секретарша, проводящая серые рабочие дни в серой приемной серого кардинала отечественной экономики не могла позволить себе сдаться без большого кровопролитного боя. Ей хотелось чего-то нового, особенного, не серого…

– Тогда трахни меня!

– Что?!

Мне было скучно, мне было неуютно и мне хотелось немного покривляться. Но я ни в коем случае не стремился к тем последствиям, которые на меня внезапно обрушились.

– Это шутка или сарказм? – спросил я.

Однако мои вопросы уже не играли никакой роли. Прекрасная и изголодавшаяся по ласке девушка в сером деловом костюме медленно и аккуратно отодвинула серый стул, твердой грациозной походкой обошла серый письменный стол и двинулась дальше по направлению к серому дивану. И пока она приближалась ко мне, искусственное освещение, падающее с потолка, с каждым ее шагом становилось все более тусклым и серым. Когда это стало происходить, я невольно подумал о некой глубокой мистификации. Но потом, когда девушка медленно расстегнула на себе пуговицы серого пиджака и элегантно сбросила его на пол, я заметил в ее правой руке миниатюрный пульт управления освещением.

«А она – это что-то…», – хотел было поразмышлять мой мозг.

Да только напряженный член в моих трусах совсем не вдохновлял на патетические мысли. И пускай я не был готов к тем или иным вещам, он был к ним готов стопроцентно.

– Придется вам заплатить за свой чай натурой, господин кандидат на место нового юрисконсульта…

Как обычно чужой голос вернул меня к реальности… Или же это был брошенный на диван и приземлившийся рядом с моим бедром миниатюрный пульт…

Рефлексы заставили меня сначала посмотреть на манипулирующий светом пульт. И только потом на ту, что приблизилась ко мне вплотную и теперь стояла прямо передо мной, расстегивала перламутровые пуговицы идеально белой рубашки и обнажала тем самым свой кружевной фиолетовый лифчик. Ее глаза были полны желания и страсти… Ее обнаженный живот с маленьким изящным пупком по центру преднамеренно заставлял меня дышать все чаще и чаще…

– Стащи с меня юбку, – потребовала частично голая секретарша того самого большого начальника, что вычурно скрывался за дверью из черного непрозрачного стекла.

И ей с ее симпатичным личиком, с ее аппетитными формами отказать было определенно невозможно. Здесь и сейчас она была богиней секса, страсти и разврата. Здесь и сейчас она была центром моей Вселенной. Однако я сегодня тоже был не лыком шит. Сегодня я чувствовал внутри себя самую настоящую наглость.

– Нет уж, милая, – заявил я очень надменным и даже вызывающим тоном, – У меня к тебе другое предложение.

– Что?!

Она замерла. Я тоже замер. И на некоторое время между нами возникло самое невероятное испытание силы воли. Взгляды сковала непреклонность. Мы пилили друг друга ненавистью, растворенной в похоти. Мы хотели сдаваться на милость друг другу. В этом я был абсолютно уверен. Но время текло сквозь пальцы, ничем не помогая ни мне, ни ей. И быть может она оказалась куда умней меня, раз уж немного погодя внезапно пошла на попятную. Или же она всего лишь позволила мне выйти из этой одиозной схватки условным победителем.

– Так что у тебя там?

Демонстрация не заставила себя долго ждать. Я ловко скинул пиджак. Пускай он не был таким дорогостоящим, как у местного начальника охраны Петрова, но мне очень хотелось его поберечь и забрызгать спермой. В первую очередь потому, что пока денег в моих карманах было маловато, а значит, шиковать было затруднительно. Во-вторых, мне еще предстояло важное собеседование с большим начальником. Затем я расстегнул ремень, распахнул ширинку…

– О-о…

Лицо прекрасной секретарши заполнила улыбка предвкушения.

– Возьми его в рот!

Теперь уже я требовал. Хотя на самом деле не особо резво. По каким-то упадническим мотивам внутри меня все было морально готово к отказу и удару по лицу. Однако ни того, ни другого не последовало. И более того, не прозвучало вообще никаких слов. Секретарша крупного финансового воротилы молча опустилась на колени и принялась активно и очень приятно сосать мне член.

«Уже лучше», – подумал я, наконец-то начиная наслаждаться жизнью.

– Да, да, детка…

Мой тихий шепот усиливал мои сладостные ощущения в паху. Он делал из меня властного и созерцательного господина, неподкупно правящего своим собственным миром, основанном исключительно на скольжении губ по стволу члена, на легком покусывании головки, на легком поглаживании языком места прикрепления уздечки…

Откинувшись на спинку серого дивана, я постарался утонуть во всех этих чувствах…

Но не получилось…

– В чем дело?

На мгновение удовольствие заставило меня закрыть глаза. Ну а когда я открыл их обратно, то обнаружил перед собой странную картину. Марианна все еще стояла на коленях. Но она ничего не делала. Ее сладкий ротик не трудился над моим членом.

– Почему ты остановилась? Что-то не так?

– Относительно.

– Относительно?

Медленное минорное произношение, непостижимая двусмысленность, отсутствие прямолинейности в разговоре – все это не новое, а хорошо забытое старое. Так что мне было несложно понять и принять все те причины, по которым я не особо сильно скучал по женщинам в своем длительном заточении.

«Мастурбация проста и гуманна. Она не выносит тебе мозг. Она не играет с тобой в любовь и не играет во все прочие игры…», – это простые слова.

Однако жизнь в реалиях менее лаконична. Всегда хочется взаимности, близости, теплоты телесного контакта. Только вот со всем этим чудесным суповым набором приходят куда более глубокие и сложные проблемы.

– Может, ты все-таки продолжишь?

Такое предложение с моей стороны казалось мне вполне разумным и прагматичным. В моей голове оно звучало идеальнее божественного гласа. Но видимо с ним все же было что-то не то, раз уж прелестная Марианна прореагировала на него леденящей кровь ухмылкой и взглядом исподлобья.

– И ты этого точно хочешь? – спросила она.

– Понятное дело хочу. У тебя это здорово получается.

– Но этого не достаточно.

– В смысле?

– Твоего желания недостаточно.

«Ну, прям глобальный взрыв мозга!!!»

– Не понимаю.

– Ты же пришел сюда не за минетом от первой попавшейся шлюхи…

– Я не считаю…

– Речь не о том, что ты считаешь.

– Тогда о чем же?

Мне было некомфортно разводить многогранные дискуссии с приспущенными штанами. Но и оставаться без удовлетворения мне тоже не хотелось.

– О том, что ждет тебя за дверью из черного непрозрачного стекла…

Мысли совсем спутались. Сильно и беспросветно. Секунду я пытался в них разобраться. Но не получалось. Мысленный тупик мешал двигаться дальше. Правда, бездейственно сидеть я тоже не мог. И тогда я плюнул на постигшую меня незавершенность, медленно поднялся с серого дивана и начал застегивать штаны.

– Что ты делаешь?

«Да неужели. Теперь ей интересно, что я делаю».

Я был немного зол. С этой самой злобой я процедил сквозь зубы:

– Собираюсь наконец-то пообщаться с твоим великим командиром.

– Уверен?

– Еще как…

– Тогда удачи.

Прекрасная секретарша снова надо мной смеялась.

«Сука!»

– Большой-большой удачи…

Я стоял на своих двоих и с нервной дрожью в пальцах пытался попасть пуговицами в петли… А ведь нужно было еще пристроить на место ремень, надеть пиджак и поправить воротник… Галстук никогда не был моей темой. Так сложно завязывать эти чертовы узлы.

На такие чудеса была способна только моя мамочка или же те люди, которым я когда-то платил большие деньги. Но здесь и сейчас не было ни денег, способных кого-то купить, ни людей, которые были готовы продаться. Была только очень сексуальная секретарша в серой юбке, сидящая внизу у моих ног…

– Как же забавно на тебя смотреть…

Мои глаза не хотели смотреть вниз, не хотели встречаться с ее глазами. Они хотели делать вид, что их бесконечно сильно заботят детали гардероба. Все эти петли, пуговицы, манжеты… Им очень нужна была эта безрассудная видимость процесса. Или же эта видимость была нужна мне?

– Такой гордый-гордый! Ты так стараешься выглядеть очень сильным и очень злым, что совсем забываешь о простых вещах…

– И что же это за вещи?

Я мог бы сказать, что она вынудила меня вступить с ней в полемику. Но правда в том, что я сам желал этого. Однако внутри меня давным-давно накопилось слишком много страхов. Больших, страшных, удушающих… И потому мне только и оставалось, что искать достойный повод вступить в разговор.

– Открой же мне глаза, если ты такая умная…

Теперь я смотрел вниз. Та самая девушка, что совсем недавно жадно сосала мой член, более не пребывала на коленях. Видимо пока я самоутверждался в искусстве игнора, она успела незаметно сменить позу. Впрочем, это и к лучшему…

«О, Боже как же она прекрасна!»

Раньше мне приходилось лицезреть деловую осанку деловой женщины в деловом костюме, резко очерченные гневом черты лица величественной госпожи, приказывающей ее раздеть и просто милое личико, делающее сказочный минет. Но вот новый образ, новый ракурс, новая точка зрение на все то же божественное создание…

«О, как же она меня возбуждает!»

Она сидела на полу на своей прекрасной попе, все еще одетой в изящную серую юбку. Корпус ее тела немного завалился на левый бок, а согнутые в коленях ноги были немного вытянуты в сторону…

«Почти что поза оленя…»

…спина, опершаяся на серый диван, приобрела грациозный изгиб, до которого никак не доросли великие античные скульпторы, а голова откинулась на мягкую кожаную боковину дивана. И эта голова смотрела на меня, она говорила со мной:

– Трахни меня!

Мне сложно было сказать что-то в ответ.

– Трахни меня! – повторила девушка.

А я все пытался и пытался проделать некие виртуозные трюки с петлями и пуговицами.

«Разве ты не дурак?» – вопрос был задан самому себе.

Однако милая секретарша была права. Мне очень хотелось выглядеть в своих собственных глазах очень большим и сильным. Только вот на дела я вроде как выглядел очень-очень глупым, зашуганным и слабым.

«Ну и пусть!» – упрямо заявил я сам себе.

А глаза все равно никак не хотели отрываться от яркого фиолетового лифчика, от выпирающих из него округлых форм, от нежной бархатистой шеи, жаждущей моих страстных поцелуев и губ – таких влажных, таких аппетитных…

– Трахни меня!

– Нет?

– Что значит это твое «нет»?

Слова произносились медленно, с придыханием. Но даже так она не могла взять верх над моей непоколебимой упертостью.

– Я же сказал, что хочу разобраться с твоим начальником…

– Так давай же! Все уже заждались…

О, женщины! Они всегда знают, как подтолкнуть мужчину к краю пропасти. Или же мы сами позволяем себе эту глупость?

«Вот сейчас и посмотрим», – думал я, наконец-то возвращая на свои плечи пиджак, – «Сейчас я тебе докажу…».

Но что я собственно пытался доказать?

Ума не приложу…

– Еще раз удачи, милый, – услышала моя спина.

«Ненавижу!!!» – мой мозг взорвался в гневе, и злоба заставила идти дальше.

Хотя нет. Она не заставила меня идти. Она практически вынудила меня бежать.

Один, два, три… Да что там! Все десять шагов до двери из черного непрозрачного стекла я преодолел в одно короткое мгновение. Потом дернул дверь…

И что же дальше?..

Холодный воздух резко ударил мне в лицо, едва не сдул меня к чертовой матери. Нос, щеки, лоб – все они моментально онемели, а сетчатка на некоторое время перестала что-либо различать из-за яркого солнечного света, бьющего в глаза…

«Да что за…? Какого…?»

Хотелось ругнуться, хотелось разозлиться, хотелось разобраться, что происходит и определенно навалять кому-нибудь за эдакие неожиданности и спецэффекты. Но «как» и «зачем»? Странный вопрос? Нет, эти вопросы отнюдь не были странными. И все же гораздо благоразумнее было просто взять и посмотреть вниз, отвести взгляд от яркого ослепляющего солнечного света и попытаться увидеть, попытаться понять…

«Маленькие точки – люди, предметы, деревья, машины, маленькие дома…»

Судя по тому, что я видел, подо мной осталось ни как ни меньше двадцати пяти этажей здания величественного небоскреба с большими прямоугольными буквами «Нистанов Лимитед».

«Круто ты попал…»

Боязнь высоты заставила меня сделать шаг назад. Однако врожденное упрямство вынудило вернуться к прежней позиции. Оно заставило меня прикрыть ладонью глаза ради защиты от яркого солнца и внимательно изучить все то, что мне досталось заместо комфортабельного, роскошного и уютного кабинета главы финансовой корпорации.

Естественно, я заранее был настроен на фешенебельность, запах высококлассного кофе и дорогих импортных сигар. На деле же получилось совсем ничего. Только лишь дверь из черного непрозрачного стекла, дверной проем и свободное воздушное пространство.

«Сюда я пришел совсем не за этим», – подумал я.

И в связи с этим ситуация ставила в тупик. А мне никогда не нравились тупики…

– Ты доволен? – раздался женский голос из-за спины.

В этот беспощадном голосе было несложно заметить, а также детально прочувствовать множество жирных скользких и тугих капель торжествующей надменности.

В границах пошлой фантазии эти капли рисовались как изящные упругие округлости, что игриво выглядывали из-под прекрасного фиолетового белья и призывающе манили…

А еще эти капли были так сильно похожи на капли пота, что панически стекающие у меня по спине.

– А ты? – поинтересовался я.

«Тварь, сука, стерва…».

Мне не нужно было оборачиваться. Я и так знал, что она надо мной смеется. И все же я обернулся, презрительно посмотрел в ее искрящиеся глаза и с нескрываемым антагонизмом дополнил свой прежний вопрос:

– Ты-то довольна?

– Я? Я всегда довольна…

И снова одна бесконечная улыбка. Казалось, ни мой гнев, ни моя злоба, ни мое бессилие – ничто не способно изменить ее отношение ко мне, к жизни, ко всей треклятой Вселенной.

– Всегда-всегда…

Да, красавица секретарша по-прежнему эротично сидела на полу, улыбалась и радовалась жизни, упивалась моментом…

«Шалава, блядь, тварина…»

Я же всеми силами старался сдержать в себе испепеляющее альтерэго…

«Разве одной задушенной мадам тебе недостаточно?» – спрашивало мое самообладание.

Что ж, в качестве не самого гениального спасительного варианта я попытался добавить немного пассивной агрессии, сказать:

– Рад за тебя!

Но это тоже не помогло. Ни мне, ни ей.

– А я за тебя, – ответила радостная кокетка.

И вот обмен любезностями не сработал. Меня снова морально уделали.

– Я…

– Что ты?

Боже ее улыбка, ее тело, ее поведение – все это сводило меня с ума. И все же…

– Я ненавижу тебя.

Мои слова вылетели из моего рта жестко и лаконично. Но они, как и все прежде использованное, не заставили милую девушку перестать улыбаться.

– От чего же? – спросила она, все больше подтрунивая надо мной, – Я же такая замечательная, такая великолепная…

– Ты такая странная…

О, мои слова ее возбудили…

– Да. А ты как думал?

И вот уже ее ладошки заскользили по выпуклостям тела, массирую грудь, живот, бедра, вызывающе приподнимают подол серой юбки. Но я не мог позволить себе поддаться, не мог позволить себе сдаться…

– Я сюда не пороться пришел, а ради работы!..

Пытаясь пересилить свои желания, я почти кричал. Но кричать мне хотелось исключительно для своего личного успокоения. Я не пытался достичь какого-либо иного эффекта.

«Зачем? Мне достаточно просто злиться!»

И потому я никак не ожидал, что язвительное выражение лица девушки-секретарши внезапно сможет смениться на нейтральное. И тем более я не ожидал, что совершенно ровный голос скажет мне:

– Мы все здесь ради этого, – теперь в ее голосе не было и тени намека на издевки и сарказм, – Ты, я и тот, кого никогда не было, нет и не будет…

С данных пор она пристально всматривалась в меня, а не наоборот. Я же уныло стоял и пытался переварить резкие перемены и странные слова.

– Разве ты еще не понял?

Я не ответил, как впрочем, и не собирался. В тот момент мне казалось, что очередное самокопание сможет мне помочь. По каким-то странным причинам мой мозг опять и опять пытался меня убедить в том, что самая главная тайна запрятана в моих собственных глубинах. Он говорил, что осталось совсем чуть-чуть постараться и все будет в ажуре, идеально, прямо так, как я мечтал… Но красивая обворожительная девушка, сидящая на полу рядом с серым диваном в серой приемной очень большого начальника, считала иначе:

– Не нужно смотреть в пол. Смотри на меня!

Мне не хотелось, я боялся, но все же я вскинул глаза.

– Ты прекрасна!

Слова выскочили из гортани самопроизвольно.

– И все же ты меня ненавидишь?

– Вероятнее всего я просто боюсь тебя.

– Боишься меня?

– И себя тоже.

Мы говорили об опасных вещах. Мы говорили о том, чего многие благоразумно стараются избегать. Но, несмотря на всю опасность положения, наши губы продолжали двигаться, рождая все новые и новые слова. Они не останавливались. И мы оба не переставали смотреть друг другу в душу, стараясь узреть нечто новое, а не старое, серое…

– Так ты готов?

– К чему?

– К встрече с большим-большим начальством…

Я слегка оглянулся в сторону двери из черного непрозрачного стекла, усмехнулся, а затем констатировал злополучный опыт:

– Я уже пытался, получилось не очень…

– Тогда трахни меня!

И снова все то же самое предложение.

«Она снова шутит?»

– Трахни меня так, чтобы я стонала и извивалась под тяжестью твоего тела.

Раньше я определенно обезумил бы от такого предложения.

Однако спустя множество реплик все стало восприниматься куда проще. И все же мне очень хотелось спросить:

«Зачем?»

Наверное, этой попыткой произнести измученный вопрос мне хотелось расправиться с остатками засевшего во мне страха, что подсознательно мешал мне сделать шаг вперед и наконец-то в полной мере оголить свой голодный член.

Только вот через краткое мгновение прекрасная красавица сделала то, что ликвидировало все вопросы на корню. Она ловко сбросила с себя великолепный фиолетовый лифчик, еще сильнее задрала серую юбку, раздвинула ноги и медленно провела двумя пальчиками по клитору, прикрытому черным треугольником атласной ткани…

После такого стало совсем поздно для страхов и уже не осталось времени для сомнений. Я сам сделал шаг вперед…

– И ты не спросишь?

– Нет.

– Уверен?

– Стопроцентно!

– То есть тебе неважно то обстоятельство, что в моей голове запаян механизм, открывающий потайную дверь в этом помещении….

Девушка говорила. И вроде бы в ее новых предложениях содержалось нечто важное и нужное для моей тайной миссии в этом безумном-безумном мире. Однако напор в моей промежности был слишком силен, чтобы я понимал смысл и наполнение фраз. Здесь и сейчас я просто хотел секса. Так что…

«Больше никаких слов, вопросов и тому подобного…», – решил я.

Затем вся моя одежда очень быстро оказалась на сером диване, а я со страстными поцелуями навалился на самую замечательную девушку на свете.

Мой член резко вошел в ее влажное упругое влагалище и тем самым выбил из нее первый стон. Я прижался к ней посильнее, схватился правой ладонью за зад и начал ритмично двигаться вперед-назад. В ответ милая секретарша обхватила ногами мою спину. Ей нравились мои движения. Она эмоционально растекалась по полу от этих движений. И в какой-то момент она даже слегка укусила меня за ухо. Но мне было пофиг. Я двигался все быстрее и быстрее, потому что очень хотел выплеснуть в нее себя.

– А-а-а!!! – воскликнула та, что лежала подо мной.

Я кончил секундой позже. А еще через секунду серый книжный шкаф исчез в районе потолка.

2

– Вы уверены?

– Совершенно точно.

За невысокой барной стойкой из дорогущего черного дерева возвышалась самая невероятная принцесса на всем многоликом белом свете. Да-да-да… Это была не красотка, не телка, не соска, не игрушка для мимолетной е. ли, а самая настоящая принцесса…

Почему?

Вы это меня спрашиваете:

«Почему я так описываю какую-то там барменшу?»

Наверное, потому что за время недолго пребывания на свободе я еще не встречал такой вот неземной и даже божественной красоты.

Была только лишь серая секретарша в очень серой фальшивой приемной, да ныне покойная дамочка-риелтор, которую пришлось безжалостно придушить по объективным причинам. А тут вот такое невероятное создание… Длинные пышные и немного вьющиеся волосы крашеной блондинки аккуратно спадали на плечи, скошенная челка чуть-чуть прикрывала левую бровь. И что важно это никак не отражалось на выразительности и обворожительности глаз очень сочного зеленого цвета. К тому же уже указанную красоту дополняли длинные черные ресницы и нос самой идеальной формы (настолько идеальной, что его хотелось сладострастно откусить), а неброская алая помада очень маняще подчеркивала естественную полноту губ… Короче с лицом у милой мадмуазель был полный порядок!

За последние полминуты она с игривым очарованием улыбнулась моей персоне раз пять или шесть. В такие моменты думаешь о чем-то другом…

Например:

«Насколько влажно в ее трусиках?»

Но это в лучшем случае.

А в худшем:

«Что ей нужно?»

или же

«Разве она заигрывает со мной не ради внезапного пробуждения во мне желания заказать стакан редкого двадцатилетнего виски?»

Впрочем, причины меня не интересовали. Мне и так чуть раньше необратимо вынесли мозг. Так что очередного сеанса «зачем и почему» мне не хотелось. Я хотел просто смотреть на слегка подрумяненную солярием кожу двадцатилетней девицы и медленно неторопливо мечтать на ее счет.

– В этом какой-то прикол?

– Прикол?

– Ну да… прикол…

Девушка была действительно красива. И даже изрядно округлившиеся от удивления глаза не смогли испортить общего впечатления.

– У нас серьезная контора. Мы здесь не шутим…

– Серьезная контора? Не шутите?

Понемногу я начинал нервничать. И даже беситься.

«Я не понимаю!»

В моей голове прозвучала вполне логичная мысль. А потом я пожал плечами и развел руки в стороны, указывая тем самым на все то, что видел по сторонам.

– Это вы здесь не шутите?

– А вас что-то не устраивает?

«Стоп!» – сказал я сам себе и перерезал тормоза…».

Из-под извилин моего головного мозга внезапно выскочила некая странная, необычная и нелогичная фраза из далекого-далекого детства. Только вот суть в том, что она полностью отражала все мои дикие желания, имевшиеся при мне в тот самый момент. И, несомненно, я мог бы пойти у этих желаний на поводу, высказать все о наболевшем нетерпении последних часов и о необъяснимом ожидании чуда…

«Но что потом?»

Так что пришлось резко замять острие проблемы…

– Нет, все устраивает. Просто…

– Что «просто»?

Девушка ожидала ответа со слегка ощутимой агрессией. Агрессию можно было не увидеть в мимике женского лица из-за постоянно перемещающихся бликов диско-шара, висящего на расстоянии полуметра над ее головой. Но наэлектризованный воздух странной приемной выдавал неуловимое настроение персонала.

– Просто я представлял как-то иначе приемную господина Нистанова…

– Нистанова? Какого еще Нистанова?

Кажется, девушка-барменша стала злиться еще сильнее. Вероятно потому, что я опять и снова ляпнул что-то не к тому месту. Но разве можно было сказать нечто правильное в странном полутемном помещении с огромным баром, с огромным вращающимся диско-шаром, с огромным танцполом, на котором под негромкую специфическую музыку медленно и неуклюже двигалась группа разрозненных людей?.. Об этом я не имел ни малейшего представления.

– Вашего директора. У него же такая фамилия…

– Не порите чушь. У нашего директора вообще нет никакой фамилии. И, кроме того, либо делайте заказ, либо как все нормальные люди ожидайте на танцполе. Все понятно?

Теперь уже явно обозленный взгляд сексуальной барменши кивнул мне в сторону странно двигающихся людей.

«Это они-то нормальные?????»

Получился полный облом.

И вдруг…

Я посмотрел направо, посмотрел налево, посмотрел вперёд, затем назад. И в итоге что-то в моей голове неожиданно щелкнуло.

– Какого хрена? – спросил я.

Теперь блондинка кукольной внешности была не просто удивлена, она смотрела на меня с глупым непониманием моего вопроса.

– Что за дибилоиды экстатически прутся на этом вашем танцполе?

– Дибилоиды?

– Точно.

– Вообще-то это наши постоянные клиенты.

– Я рад за них.

Суть моих претензий не была ясна симпатичной блондиночке. Но она прекрасно понимала, что они существуют.

– Вам что-то нужно? – спросила она.

– Конечно.

И вот он взгляд во взгляд. Не знаю как ей, но мне понравилось само ощущение.

– И что же?

Я знал, куда нас обоих заведёт наш разговор. Она кажется тоже. Было круто. И даже немного смешно.

– Вам смешно?

– Да.

– Вы – дурак.

– Возможно.

– Недоразвитый…

– Ну и х…ли?

– Хам…

Мне было лень отвечать в очередной раз. Так что я предпочёл уныло улыбаться. Но женщина, блондиночка с определённо зачетной жопой… Она не могла остановиться. Она не могла найти в себе силы, упорства и благоразумия, чтобы взять и замять неудобную тему.

– Мне вас жалко.

– Отлично.

Я провел рукой сквозь собственную шевелюру. Волосы от этого слегка растрепались.

– А мне жалко этих ваших постоянных клиентов, – сказал я.

Мой взгляд скользнул в сторону призрачного танцпола. Но едва моё действие свершилось, я тут же очень сильно пожалел о содеянном.

– Зачем?! – воскликнул я.

И снова девушка за барной стойкой меня не понимала.

– Что такое? – спросила она.

А мне было реально похер на то, что мои слова, мои жесты и интонация заставили ее вздрогнуть и кардинально заволноваться. Я вот волновался много-много лет. И хули толку? Что изменилось в моей жизни?

Ничего.

Моё волнение и присущие ему страхи не сделали меня героем чьих-то снов. Всем было плевать до моего тюремного заключения. И ничего не изменилось после того, как я все же выбрался из темницы. Или я все же не выбрался? Может быть, я так там и остался. Странная правда. Но она самая настоящая, потому как я потратил сутки с лишним своего нового свободного времени на все то же пустое бездействие, приукрашенное красочной мишурой событий.

– Зачем я потратил драгоценную каплю жизни на этих ваших идиотов?

– Я… Я не знаю…

Девушка была смущена.

Хотя нет. Скорее обескуражена. Смутилась она уже, когда я сказал следующее:

– Лучше бы я продолжал пялиться на твои великолепные сиськи и сокровенно мечтал бы о том, чтобы ты, стоя на коленях, обхватывала своими пухлыми губами мой дьявольски эрегированный член.

Да, она смутилась. Но смущение быстро рассосалось…

– Я подумаю над этим.

– Отлично.

– Я тоже так думаю.

И вроде бы удовлетворение должно было возникнуть где-то посреди моего нутра. Это был бы действительно отличный результат, но нет.

Его не было.

А мне не хотелось останавливаться на достигнутом. Я хотел большего. Гораздо большего, чем уже имел.

– А почему бы не сейчас? – спросил я.

– Потому что потому…

«Какой же это глупый и несуразный ответ», – подумал я, хоть и клятвенно божился перед самим собой, что более не буду копаться в собственном внутреннем склепе, – «И как же несоизмеримо я его ненавижу…».

– Ну и ладно! – с насильственно вымученной гримасой радости произнёс я, – Может, тогда нальешь мне чаю?

– Нет.

– Что значит «нет»?

Я был реально не готов к ещё одному удару под дых.

– Назло что ли?

Я смотрел на прекрасную крашеную блондинку с идеальной фигурой, облаченной в великолепный наряд, состоящий из завязанного узлом топа и коротенькой юбочки в голубенькую полосочку, и пытался прожечь её своим испепеляющим взглядом мужской уязвлённости.

– Совсем сука что ли?

Она могла бы обидеться.

Она должна была обидеться, но вместо этого она рассмеялась.

Но рассмеялась без злобы, не как злобная сука или конченая стерва, а как любящая доброжелательная мать.

– Ты не так понял, – сказала она, когда уже стало совсем не смешно.

– То есть?

– Ты вроде бы хороший парень и я была бы рада приготовить тебе чай, но так уж вышло в этой жизни, что чай не прописан в нашем меню.

– Шутишь? – спросил я и, наморщив лоб, изогнул левую бровь.

Я мог бы использовать слово «издеваешься», но на интуитивном уровне мне уже стало ясно, что красавица-барменша не испытывает ко мне негатива.

– Нет, – произнесла она.

Наверное, я слишком давно не слышал такой простой и непретенциозной правды.

Я, несомненно, отвык от эдакого деликатеса.

И все же я никогда не переставал верить в чудо её существования…

– А что есть?

– Кофе.

– Не смешно.

– Почему?

– Потому что потому…

Теперь мы оба рассмеялись. И я вдруг почувствовал настоящее секундное счастье, едва заметное, но вполне реальное. Однако секунда быстро растворилась во времени, и появились иные чувства: условности, рамки, необходимость…

– Но тут неподалёку есть автомат с всякими напитками. Там определённо найдётся и чай.

– Где?

Вопрос прозвучал так, словно я хватался за самую последнюю соломинку в мире.

– Там!

Барменша махнула в сторону полураспахнутой двери, некогда помещенной за странным танцполом со странно передвигающимися танцорами.

– Прям сразу за ней? – уточнил я на всякий случай.

И не зря.

– Нет, – ответила блондинка, хоть и крашенная, – два поворота налево, два поворота направо, затем три этажа по лестнице вниз, пройти прямо по коридору до другой лестницы, по ней пять этажей вверх, налево, а там уже увидишь.

– Неподалёку?

– Да.

Мне хотелось ещё раз прочувствовать взглядом волшебную радость на лице прекрасной девушки, которая стояла по другую сторону барной стойки, однако мир устроен так, что мгновения не повторяются. А пытаться искусственно провоцировать радость было бесполезно, глупо, опрометчиво…

– Спасибо.

– Удачи.

– Вам тоже.

Мне не хотелось уходить, хотелось остаться. Но все причины моего вынужденного ухода были описаны выше. Я не мог им противостоять. Я мог лишь с ними согласиться, развернуться и начать двигаться в сторону полураспахнутой двери.

– Бау-бау-бау… Вау-вау-вау…

Пока я двигался мимо странного танцпола, до моего слуха доносились некоторые более-менее членораздельные звуки. Именно они и были ключевым лейтмотивом очень странной музыки, доносящейся из свисающих из-под потолка треугольных динамиков.

– Ну, просто хит-разрыв, – скептично прошептал я.

А вот тем нескольким персонам, что одиозно двигались под эти звуки на странном танцполе, такая вот музыка определённо была по вкусу. К такому выводу я пришёл, когда увидел на лицах некоторых из них некое подобие блаженного боголепия.

– Придурки, – чуть громче шёпота произнёс я.

Видимо какой-то части меня очень хотелось стать услышанной ненавистными танцорами. Однако она была в меньшинстве и не имела особых полномочий. Другие же части меня предпочли более пассивный путь неприятия – заставили меня побыстрее прошмыгнуть в полураспахнутую дверь.

И что же? Дверь позади, а удовлетворение так и не появилось. Два раза налево, вниз и вверх по лестнице. Какое тут вам удовлетворение? Весьма сомнительное. Точнее вообще никакое удовлетворение меня не посетило, не нашло для меня своего драгоценного времени. Лишь стало скучно. Очень скучно, потому как ради удовлетворения простой обыденной потребности мне приходилось делать какие-то несоизмеримые вещи. Но в конце концов я все же добрался до искомого автомата с напитками.

«Слава Богу», – подумал мой мозг.

Но очень преждевременно…

Минута, две, три… Потом уже было сложно считать. Ни за что, ни про что потерянное время далее просто называлось как «много».

– Эй!.. Ты скоро или как?

Я попытался поторопить того, кто уже стал изрядно напрягать своим затмевающим присутствием возле автомата с напитками. И, конечно же, мне по наивности казалось, что ситуацию изменят мои риторические вопросы. Однако странный тип, тратящий моё время понапрасну, проявишь абсолютный ноль реакции. Из вежливости я попытался подождать. Но и это моё предприятие не принесло успеха. Минуты шли, и ничего не менялось.

– Дебил что ли?

Неприятное чувство от того, что меня игнорят, вырвало из меня те слова, которыми вряд ли стоит гордиться в порядочном обществе. Жаргон был удобен для общения с сексапильной барменшей, но здесь в помещении эллипсоидной формы с огромными во всю стену окнами с одной стороны и с тремя раскидистыми пальмами в кадках с другой полагалось вести себя иначе. И пускай я вполне обыденно ждал своей очереди к автомату с напитками…

Передо мной все-таки стоял не гопник с переулка, а человек в гораздо более дорогом костюме по сравнению с моим (и даже по сравнению с тем замечательным костюмом, в котором я видел начальника местной службы безопасности).

– Слышишь или нет?

Очередной риторический вопрос возник, когда даже прямое оскорбление не вызвало реакции со стороны человека, стоящего на моем пути к автомату, предположительно выдающему заветный чай.

И снова ничего…

– Хорошо…, – прошептал я.

Теперь уже запас прочности во мне иссяк окончательно.

«Насрать», – решил я для себя.

А затем одним резким прыжком мгновенно сократил расстояние между собой и обладателем великолепной одежды.

– Че?.. Типа не замечаешь?

Схватив человека в дорогом сером костюме за шкирку, я намеревался вправить ему мозги. Однако когда его бессмысленный взгляд обратился в мою сторону и обнажил чернильно-черные глаза, стало ясно, что лучше бы я был кофеманом. Проблем бы в жизни тогда было бы куда меньше.

– Мозги…

Круто!!! Очень круто! Но только, когда ты видишь нечто подобное на экране телевизора. Когда же некто бессвязно мычит тебе в лицо:

– Мозги…, – ощущение восторга становится недоступным.

И ужас беспощадно давит на мозг, когда видишь безумие чернильно-черных глаз, видящих в тебе долгожданную добычу. И тут же непроизвольно вспоминаешь старые фильмы про кровожадных белых акул…

«Почти идеальное сходство».

«Точно. Но ведь именно этого мы и добивались».

Но (очень большое «но»)…

Стрессовые ситуации требуют стрессовых решений. Кто-то другой, несомненно, стал бы медлить, колебаться и в итоге это стоило бы ему жизни. Но я-то точно знал, с чем неожиданно столкнулся у обычного торгового автомата с напитками. Я знал, что будет, если вдруг человек с указанной метаморфозой внезапно умудриться меня поранить, даже если по касательной. От такого счастья меня передернуло. Однако убежать прочь в целях собственной безопасности я не мог. Мне слишком сильно хотелось чаю. Практически невыносимо.

Но…

– Дай… мне…

Трансцендентный голос того, кто дышал мне в лицо убийственным ароматом гнили, выдавал слова дробно. Только вот чужая проблемная дикция была мне в данный момент наименее интересна. Куда больше беспокоили чужие руки, что крепко вцепились в мои ключицы. И чужой рот, полный острых кривых зубов, который навязчиво тянулся к моей глотке.

– Дай… мне… свои… мозги…

Я тут вам распинаюсь. Но на самом деле все произошло мгновенно, за долю секунды.

Да и что удивляться? Все своевременные решения именно так и принимаются. Конечно, мои двигательные рефлексы немного заржавели, но не настолько, чтобы позволить мне умереть.

– Свали в туман! – воскликнул я громко и резко, а потом изо всех сил оттолкнул от себя того, кто настойчиво тянулся зубами к моей глотке.

– Мля-мля…, – попытался было ответить мне источник заразы.

Но резво выхваченный из-за поясницы пистолет не позволил ему расширить диалог.

– Бах-бах!!!

Два выстрела промеж чернильно-черных глаз решили проблему в самое нужное время… Слегка пошатнувшись, тело, одетое в дорогой серый костюм, упало навзничь. Я посмотрел на него с презрением, но плеваться не стал. Все-таки я находился в приличном месте, где не принято глумиться над трупами поверженных врагов. Во всяком случае, мне так казалось в тот момент. Так что я ограничил себя простой неброской репликой:

– Вот и все, ребята…

После этого я переступил через лужицу серой крови, медленно вытекающей из дважды простреленной головы, и мечтательно подумал, что наконец-то достиг искомой цели. Однако взгляд тут же напоролся на красно-коричневое табло с предложенным меню, после чего голос тяжелым вздохом обозначил:

– Ну что за хрень…

Чая не было. Столько сил и столько энергии было потрачено на то, чтобы в очередной раз оказаться ни с чем…

– Или же с кучей проблем, – безвольно прошептал я.

На середине фразы вполне предсказуемо завыла аварийная сирена. Раздирающий слух шум не мог удивить меня своим появлением. Очевидно, что кому-то не понравилась стрельба в здании крупной финансовой корпорации. Другое дело – красные, жёлтые и синие прожектора. Их лучи причудливо плясали по стенам минуты две, а затем сошлись на мне. Это было необычно, оригинально…

– Стоять на месте!

– На колени! Руки за голову!

Одно мгновение и небольшое помещение стало чрезвычайно перенаселенным крикливыми персонажами в униформе спецназа.

Откуда они все повылазили? Да черт их знает. Стоя на коленях, я мог только пересчитывать. Думать уже не получалось.

– Тридцать с лишним кажется…

– Молчать!

Что ж, как самому опасному преступнику мне было отказано даже в считалочках.

«Хоть в трибунал жалуйся…».

«Гаагский?»

Короткое незапланированное препирательство с самим собой…

Итак, значит стою я тут на коленях, руки за головой, в лицо мне тычут холодными металлическими стволами автоматического огнестрельного оружия. Как жить в таком мире? Понятия не имею. В голове мелькнуло отчетливое «дежа вю».

«Все это уже было», – сказал я себе.

И в памяти вспыхнули события десятилетней давности. И больно и скверно стало на душе, словно это было только вчера, или даже сегодня… Совсем свежая рана, посыпанная солью неизбежного повторения прежних ошибок.

«Неужели это все?» – задумался я, – «Неужели мне достались только лишь сутки свободной жизни. Не украл, не выпил, но все ровно в тюрьму. Ужасная романтика».

Мне хотелось ответа, хотелось немного жалости к самому себе, но никто не ответил мне. Ни Бог, ни Вселенная, ни вооруженные люди в комнате с тремя пальмами.

Да и на жалость все они также поскупились. Меня схватили за плечи и резким рывком подняли с колен…

«Не жди меня мама…», – попытался было иронично напевать мой внутренний голос.

Кажется, он снова взял верх. А ведь все было так близко… Успех, новая жизнь… А что теперь?

– Конец…, – угрюмо и обреченно прошептал я.

– Молчать!

Минут пять меня вели по длинному узкому коридору со стенами в жёлто-сине-зеленую полоску. Причём в действительности меня вели двое, а остальные тридцать одиозно следовали за нами, превратившись в длинный-длинный хвост.

Но вот пять минут себя исчерпали и все мы оказались припертыми к дверям лифта, выкрашенным в насыщенный серный цвет.

Человек, стоявший слева от меня, – спецназовец с миниатюрной треугольной бородкой – размеренным жестом левой руки потянулся к красной кнопке ромбической формы.

Нажав её, он разбудил внутри неё крошечный механизм. А ещё негромко загудел тянущий механизм.

«Завертелись шестерёнки!»

Это я что собственно имел в виду?

– Заходим!

Тот, что стоял справа, – рыжий с кучей безобразных веснушек – видимо по жизни был более грубоват. Его резкие фразы, его резкие жесты, его резкое желание запихнуть меня в лифт… Все это оставляло негативное впечатление о нем, как о человеке. Хотя, что же я собственно придирался? Мне же не жить было с ним, хотя кто его знает… У меня и прежде была мания водить дружбу со своим тюремщиками.

– Живее-живее!..

Мне не хотелось заходить в лифт с чёрной дверью, тем более что изнутри он был не менее чёрен. Однако, как я уже говорил, меня и не спрашивали. Взяли и затолкали – делов-то…

Но в лифте в итоге оказались только трое: рыжий, «миниатюрная бородка» и я. Длинный-длинный хвост никоим образом не смог втиснуться в крошечную кабинку, даже если бы попытался. А он и не пытался. Он просто остался за порогом.

– Наверх, – коротко потребовал рыжий от управляемого голосом интерфейса.

За спиной я уловил тихий шелест смыкающейся двери.

Потом последовал плавный толчок, и кабинка пришла в движение…

Сначала я немного боялся, думал, что через несколько сакрально значимый секунд меня запрут в каком-нибудь чулане и сразу начнут лупить кулаками по рёбрам.

Но прошло три минуты и ничего. В итоге мне пришлось озадачиться вопросом:

«Мы что в Америку на лифте фигачим?»

Но задать вопрос вслух, вежливо поинтересоваться у рыжего и «миниатюрной бородки» у меня не хватило смелости. Я предпочёл ждать…

«Зачем нарываться?»

Хорошая отмазка.

Однако затем прошло куда больше времени. Сколько точно – непонятно. Часов под рукой не было, а руки были скованы за спиной. Но точно много. Очень много.

– Что за дела? – спросил я, когда неопределенность стала слишком утомительна.

– Молчать, – «миниатюрная бородка» предупреждающе дернул меня за локоть.

И тут…

– Дзын!..

Резкий звук, новый плавный толчок и кабинка остановилась.

«Наконец-то!» – подумал я.

Долгое время мои глаза пребывали в условиях низкой освещённости крохотного движущего чулана. А тут раз и внезапно стало очень светло. Это лифт открыл перед нами свои двери.

Не позади, не за спиной, а точно перед носом. Такое бывает. Не всегда, но бывает.

«Секретное помещение. Спрятанный закоулок пространства», – прояснил внезапно очнувшийся внутренний подсказчик.

Хотя в принципе и так все было понятно… Очень светлое и просторное помещение, длинный красно-коричневый стол на сорок персон и некий человек, сидящий во главе этого стола…

– Шагай уже!

Я слегка зазевался, но рыжий быстро вернул меня в реальность, заставил посмотреть в её крайне непривлекательные глаза.

– Готовься! Сейчас ты своё получишь…

Да, если раньше эти двое вели себя более-менее сдержано и корректно, то с данной секунды все резко поменялось. Меня буквально волоком вытащили из кромешно чёрной кабинки лифта.

Конечно, мне не хотелось чувствовать себя обмякшей куклой, но те, кто вёл себя бесцеремонно, не дали мне шанса сохранить достоинство. Их резкие молниеносные шаги, их крепкие мускулистые руки – все это не позволяло мне, человеку со скованными за спиной запястьями, удерживать равновесие и поспевать за ведущими.

Плюх…

А вот и конечная станция моего путешествия шаркающими по мраморному полу носками ботинок. Меня посадили в близлежащем конце длинного стола, напротив того самого человека, который далее сказал мелодично-патетичным тоном:

– Спасибо.

Рыжий и «миниатюрная бородка» ничего не ответили. Только освободили мои руки из оков и спешно удалились.

– Ш-ш-ш…

Спиной я услышал, как закрылся и умчался черный лифт.

Я не проводил его взглядом. Мне было плевать на чертов лифт и на тех, кто был в нем. Меня интересовало другое…

«Вот оно, вот оно…».

«Намотано…».

Человек, сидящий по другую сторону длинного стола начал медленно подниматься. В своём черном идеально скроенном костюме он выглядел эффектно. Ровная прическа, квадратный подбородок, циничная мимика – вот он идеал, к которому я когда-то стремился. Но что же произошло? Как я смог потеряться? Зачем я свернул не туда?

– Приветствую!

Солидный человек раскинул руки в стороны. И теперь я видел чудо. В очередное окно бил все тот же яркий свет солнца. Он бил напористо, но лишь чуть-чуть огибая человека в черном костюме аристократического покроя. И потому я видел перед собой не нечто обыденное и земное. Я видел самого настоящего ангела, говорящего со мной и сверкающего своим божественным сиянием прямо здесь и сейчас, не боясь стать узнанным и разгаданным.

– Боже…, прошептал я с широко открытым от удивления ртом.

– Нет. Определено нет.

Руки человека в черном опустились и все волшебство мгновенно испарилось.

– Меня зовут Брид Нитшез.

«Отлично», – подумал я.

– А вы так понимаю – Геннадий Чайкенфегель?

«Опаньки!!!»

– Так точно.

Я сидел, он стоял. Мы смотрели в один и тот же глаз – в левый. Старая проверенная методика. Простая, но действенная.

– Вы то, чего я ждал.

Человек, который был элегантен по-черному, нарушил пытку придирчивым вниманием первым. А принял это за слабину и тут же начал словесно атаковать:

– А я вас не ждал. Понятия не имею, кто вы и чего хотите…

– Вы пронесли оружие на закрытую территорию, убили из него…

– Это была самооборона…

– Точно?

Бесстрастная гримаса внезапно сменилась на самую злобную ухмылку из тех, что мне приходилось видеть.

– Вы уверены?

Я хотел ответить «да», но чувствовал подвох и поэтому ждал следующей реплики человека в черном.

– А как же Pizdophilis coldobicus?

Внутри меня все покрылось толстой ледяной коркой. Наверное, примерно такой же, какая присутствует на спутнике Юпитера, Европе…

– Вы же не собираетесь рассказывать в суде об этом?

У меня не было слов для ответа. Хренов человек в черном сумел меня напугать.

«Козел», – подумал я.

Он подготовился. Он знал обо мне куда больше, чем обычные идиоты, мнящие себя моими врагами.

– Теперь вы доступны для диалога?

– Да, – ответил я, старательно не выдавая свою нервозность в тембре выдержанного в спокойствии голоса.

А сделать это было тяжело. Ведь я злился. Я очень сильно злился, был зол до безумия.

– Тогда объясните, наконец, зачем вы здесь? Что вам нужно от моей компании?

Должно быть, следовало подумать, прежде чем говорить. Но мне наступили на горло. Где уж мне тогда церемониться.

– Вашей компании?

Лицо человека в черном снова было непроницаемо для эмоций.

– Вы и есть что ли тот самый господин Нистанов?

– Нет.

– Тогда кто вы такой?

Но вот здесь все-таки пробежал легкий смешок.

– Я же сказал: меня зовут Брид Нитшез.

«Отлично».

Видимо сексуальная барменша не пыталась пудрить мне мозги. Видимо я зря сомневался в её словах…

– Значит именно к вам я и пришёл на собеседование…

– Юрисконсульт? А поглупее вы легенду придумать не могли?

Задав парочку риторических вопросов, человек в черном неожиданно сел, осторожно поправил черный галстук и ворот белоснежной рубашки и даже немного расслабился. Нет, лицо эго не перестало быть отрешенным и лишенным эмоций, но напряжения в мышцах все-таки поубавилось.

– Вы и эти ваши друзья азиаты, – продолжил человек в черном, – слишком глупы и неопытны для того, чтобы играть со мной в такие игры.

– Игры?

Я знал, что проиграл. Но все же пытался выкрутиться.

– Не понимаю.

Я ждал какого-нибудь маленького смешка, которого не последовало. Черный человек был по-прежнему непробиваем. Он знал все мои ужимки наперёд, а мне не хватало фантазии придумать новые, экстраординарные…

– Глупо…

Человек в черном вытянул правую руку вперёд и положил на длинный-длинный стол.

«Стук-царап», – услышал я.

Это небольшой, но изумительно яркий бриллиант в оправе платиновой запонки потревожил полированную красно-коричневую поверхность.

– Очень глупо…

Рука человека фривольно ослабила контроль над мышцами, и пальцы принялись отбивать негромкую дробь своими костяшками…

«Черт, черт, черт…»…

Я знал, что все это ритуал. И даже знал, что будет следующим…

– Я ожидал от вас большего…

– От меня?

– Да.

– Но кто я? Никто.

– Неправда.

Пронзительный взгляд темных глаз говорил мне, что игры бесполезны. Но человек в черном играл со мной. Почему ему было позволено, а мне нет?

– Нет. Это не так. Я все потерял.

– Все???

– Да, все…

– Нет. Вы не потеряли себя.

– Возможно. Но что это мне даёт?

– Смелость.

«Смелость?» – гулким эхом отдалось в моей голове.

Но не само это слово вызвало пронзающую боль в моем сердце. Её вызвало понимание царящей внутри меня безнадеги. И от этого понимания мне очень сильно захотелось завыть или хотя бы заплакать. Но такие невероятные чувства уже давно стали для меня изысканным деликатесом. Сегодня я ждал от других эмоций, на которые сам не был способен…

«Дерьмовое проецирование…»…

И потому я выдавил из себя единственное, на что был способен – ехидство и смех…

– И какой прок от этой моей смелости?

Костяшки пальцев продолжали барабанить по столу…

– Вообще-то вы были мои героем, кумиром…

– Вот именно. Был да сплыл. И сейчас я просто разбитый жизнью человек, пытающийся собрать осколки воедино.

– Выходит, вот зачем вы связались с азиатами?

Признать обыденную правду было несложно. Сложнее было превратить своё признание в слова.

– Да.

– И как? Вы довольны результатом?

– Выбирать не приходилось.

– Зато сейчас придётся.

«Вот оно», – подумал я, – «Конец фильма».

В тот момент мне казалось, что вот-вот человек в черном вынесет единственный и необратимый приговор.

«Смерть стукачам!!! Смерть шпионам!!!»

Однако так кричал лишь мой трусливый внутренний голос. А человек в черном в противовес моим худшим ожиданиям делал предложение…

– Ты… Думаю, мы оба уже созрели для такого обращения…

Пауза.

«Черт прошло слишком много секунд…»…

А я так и не понял, что от меня ждали согласия. Я понял лишь, когда костяшки пальцев перешли на более быстрый раскатистый ритм.

– Да-да…

– Так вот… Ты можешь сейчас поднять свою задницу и свалить прочь с моих глаз, залезть в самую глубокую нору, в которой тебя не найдут сердитые азиаты, и в ней начать себя бесконечно жалеть… Или же ты можешь поступить иначе. Тебе интересно? Черт…

Человек в черном спросил меня: интересно ли мне? Да какого черта???

«Я не опустил руки вчера, не опущу и сегодня!»

– Да.

– Тогда все равно подними свою задницу со стула, войди в лифт и отправься на нем туда, где ты сможешь немного отдохнуть и привести себя в порядок. Через час нам предстоит провести деловую встречу за ужином. Понятно?

– Да.

«Яснее ясного».

Хотя на деле я ничего не понял. Но этого в принципе и не требовалось. Серьезное и невозмутимое выражение лица человека в черном требовало от меня не вопросов. Оно желало, чтобы я здесь и сейчас просто тупо исполнял приказы и не выкабенивался.

«Хорошо. Не буду».

За спиной тихим шуршанием открылась дверь черного лифта.

– И лучше не опаздывать, – предупредил меня мой новый работодатель.

– Понял.

Более говорить было не о чем, так что я поднялся со стула и бойко зашагал к ожидающему меня лифту. При этом, конечно же, очень хотелось обернуться, но так безалаберно ошибаться было никак нельзя.

– Ш-ш-ш-ш…

Прижимистый звук за спиной благословенно сообщил мне, что лифт закрылся и что более никто не сверлит мою спину пристальным и суровым взглядом.

«Слава богу!!!»

Теперь я мог вздохнуть с облегчением.

«Но надолго ли?»

Да, человек в черном раскрыл мой тайный сговор со среднеазиатской мафией. Однако он на деле всего лишь очередной самоуверенный индюк.

– Я все знаю… Я все знаю…

Мне было смешно. Поэтому я и решился легонько спародировать его вслух.

– Думает, что все обо мне знает…

Говорить с самим собой или с воздухом, запертым вместе со мной внутри черного лифта, – такая замена внутреннему диалогу была крайне никудышной. К тому я ошибочно предполагал, что вновь буду очень долго путешествовать внутри чёрной кабинки. А на деле прошло от силы минут пять, и дверь лифта снова отворилась. Снова задняя…

– Опять тайная комната.

– Выйдите, пожалуйста. У вас есть сорок секунд.

Внезапно лифт заговорил, стал говорящим.

«Пик-пик-пик…»

И его негромкое пикание было грозным предупреждением мне, человеку, которому не особо хотелось ступать ногой в новый светлый коридор с развешанными по стенам пейзажами и натюрмортам.

«Страшно же блин…».

И все же я сделал шаг, затем ещё и ещё. В какой-то момент мне показалось, что я добрался до середины коридора с картинами.

Потом подумал:

«И куда же дальше?»

И тут же понял, что не вижу ему ни конца, ни края. Обернулся. Но за спиной уже не было черного лифта. Он исчез в своём привычном стиле. А вместо него остался только все тот же бесконечно длинный коридор и картины: бананы, яблоки, поля, луга… От такого мироощущения стало совсем страшно.

Впрочем, страх очень быстро улетучился, едва раскатистый женский голос заполнил собой все прилежащие звуковое пространство:

– О! А вот и вы! Как я рада! Я уже заждалась было!

Первой мыслью в пронзающий уши момент было:

«Какого хрена?»

Особенно учитывая тот факт, что мне не сразу удалось сообразить, откуда же все-таки исходит голос-террорист.

– Где ты есть? – неосторожно сорвалось с моих губ.

Но потом я опустил угол зрения значительно ниже привычного и увидел у своих ног диковинное чудо-юдо.

«Ё моё! Вот так сюрприз!»

Это была маленькая мадам, меньше метра в росте. Она имела тоненькие ручки и ножки, а также большую голову с пышной кудрявой шевелюрой рыжего цвета.

– Здравствуйте, – медленно произнёс я под тяжестью увиденного.

– И вам тоже здоровья большого-пребольшого. Все у вас будет хорошо. Вы ведь хороший человек, мне так много хорошего о вас рассказывали. Особенно Фридрих Бергманович…

«А он-то ещё кто такой???»

Я смотрел на неё, она говорила, говорила, говорила… Понятия не имею о чем. Знаю лишь, что мне очень хотелось вцепиться ей в глотку. Да я просто жаждал сжать своими пальцами тонкую шею, а лучше и вовсе свернуть её резким движением ни в сторону. Настолько сильно меня раздражал её голос. Но я все же держался.

– Мне сказали, я смогу умыться и немного отдохнуть…

На мгновение мысли в голове маленькой мадам остановились. Видимо ей было сложно соображать, предварительно не вывалив на кого-то свой багаж переживаний. И даже прекрасный оттенок её серых глаз в то самое мгновение ничего не выражал.

«Вот так-то!»

Но мгновение прошло, и мозг опять заработал.

– Да, да… Пойдёмте… Сейчас я вам все покажу…

В карликах сложно разобраться. Но думаю, ей было по возрасту не менее сорока.

Хотя нужно ли мне было разбираться, сколько ей лет? Зачем?

Рыжая мадам и так раздражала своим одиозным видом. Так что заниматься изучением её биографии мне очень сильно не хотелось.

– Проходите, проходите… Не бойтесь, я не кусаюсь…

– Хорошо!

Получилось слишком громко, чем мной предполагалось. И это заставило карлика посмотреть на меня снизу вверх. У неё были невероятно лохматые брови, которые она теперь ещё и нахмурила…

«О, Боже!!!»

И при этом она ещё зачем-то улыбалась…

«Ужассс!!!»

В итоге получилась гримаса, от которой хотелось застрелиться, повеситься и отравиться единовременно. Но…

– Вижу вы у меня ещё тот озорник…

«Какого хера? Она что ещё и флиртует со мной?»

– Наверное.

Ответил я как-то неубедительно.

Впрочем, что-то убедительное и правильное выдать было крайне сложно, когда с уровня гениталий смотрит и лыбиться самая страшная морда в мире.

И эти ужасные рыжие патлы.

О, как же сильно мне хотелось блевануть ей прямо в харю! Но, слава богу, карлик вовремя отвернулся.

– Нужно торопиться, нужно двигаться, дорогуша…

– Сука…, – тихо прошептал я, находясь уже в том состоянии, когда раздражает любая мелочь.

Рыжая бестия на мой шёпот никак не прореагировала. Видимо не услышала, либо сделала вид, что не услышала. Совершенно не важно…

– Сюда, – сказала она и зашагала своими коротенькими ножками к картине, изображающей четыре больших зелёных яблока, уложенных пирамидкой на треугольном блюде с черно-желтым ободком.

Она торопилась, но мне торопиться не имело смысла. Один мой шаг был, что её три. Но рыжему карлику мой голос разума был безразличен. Она хотела от меня движения.

– Сюда-сюда…

– Куда сюда?

Стена, картина с яблоками… Что от меня требуется, я не понимал.

– Сюда…

И вот она нагибается…

«О, Господь…».

…касается короткими маленькими пальцами плинтуса зеленого цвета и при этом её цветастая юбка скользит по заднице вверх, обнажает кромку черных чулок, открывает миру новость об отсутствии нижнего белья.

«Кошмар!» – думаю я.

И тут же понимаю, что даже страшные уродливые карлики, страстно желают быть трахнутыми. Конечно, она была реалисткой и понимала, что я вряд ли здесь и сейчас скину штаны и войду в неё одним резким ударом. Но сам момент… Он был особенным и определённо стоил всех её усилий и стараний, ужимок и иллюзий…

«Кажется, у меня даже немного привстал», – неожиданно обнаружил я.

Это открытие стало внезапным уроком, заставило задуматься, но только лишь на мгновение. А через мгновение я узнал, что рыжая мадам нагибалась не только для того, чтобы частично обнажить свой зад.

– Тц-тц-тц…

Карликовая соблазнительница выпрямилась и перед её лицом стена медленно разверзлась надвое. Она сделала свой маленький шажок вперед, и её лохматая рыжая шевелюра оказалась прямо между двумя равными половинками разделённой картины с большими зеленями яблоками.

– Мы почти на месте, – объявила мадам, с ещё большей игривостью подмигивая мне из-за своей маленькой спины, а затем продвинулась еще немного.

Я подумал, что дальше будет ещё много-много ее маленьких шажочков и немалое количество моих шагов вслед за новоявленной поклонницей.

«Чёртова ходьба туда-сюда…»

За целый день я находился на год вперёд. Но главное, что смысла в этом нескончаемом шатании по лестницам и коридорам я не видел ни на грош. Словно меня пытались в конец запутать и уморить. А главное зачем?

– Это здесь.

Простая фраза. Я в очередной раз так и не понял что к чему. Но главное, что в этот раз мне не пришлось далеко идти.

– Что здесь? – спросил я, ограничившись одним-единственным шагом.

Мне не ответили. Конечно, из-за маленькой спины можно было рассмотреть квадратное помещение три на три метра с гладкими белыми стенами. Однако такое зрелище все ещё не давало ответов.

– Что здесь? – повторил я свой прежний вопрос.

И снова мне не ответили. Вместо этого низкорослая мадам повернулась влево и своими маленькими ручками одномоментно нажала на две кнопки: красную и синюю.

– Дзын! – это раздался короткий пронзительный звук внутри ограниченной в размерах коморки с белыми стенами.

И тут же подошвы моих ботинок ощутили зыбкое дрожание напольного покрытия.

– Вот и все!

– То есть?

И снова без ответа. Рыжий карлик вроде бы назло игнорировал мои вопросы.

«Ты злишься на неё!» – заявил мне мой внутренний голос, – «Но на самом деле тебе страшно. И это нормально…».

– Да…

Я опять общался с воздухом вокруг себя. Но пока я делегировал общение таким вот образом, рыжий карлик успел вернуться в коридор, увешанный картинами с пейзажами и натюрмортами. Теперь она, как и прежде, стояла у моих ног. И снова на её лице появилась эта странная ужасающая гримаса – смесь сердитости и радости.

«Как ей это удаётся».

«Да начхать!!!»

Мадам сделала осторожный шажок в сторону.

– Вот и ваша очередь…

Аристократическим взмахом правой ладони меня пригласили войти внутрь коморки с белыми стена и двумя цветными кнопками.

«Ладно. Черт с тобой», – решил я.

Наверное, я как раз привык к отсутствию реакции на мои вопросы. И потому на этот раз молча взял и сделал то, чего от меня ожидали и требовали.

Да и что собственно сложного в том, чтобы миновать створки разделившейся стены и оказаться справа от двух кнопок на стене?

– Нажмите…

Но я и сам догадался. Снова взял и сделал. Потом пошел дальше… И надо сказать, что в этот раз мне категорически не хотелось оборачиваться. Я же знал, что там меня дожидается безумная гримаса самого ужасного рыжего карлика. Хотелось обойтись без такого нежеланного подарка.

«Нет уж. Спасибо».

– До встречи, дорогуша!

«Боже, кажется она машет мне на прощанье своей маленькой ладошкой».

Почему-то все-таки пришлось обернуться…

– Тц-тц-тц…

Неторопливо воссоединяющиеся фрагменты стены не дали разрастись внезапно нахлынувшему неблагоразумию…

– Приготовьтесь к трансцендентному переходу.

– Ещё не чище…

Короткая вспышка фиолетового света и теперь уже белая стена впереди меня разделилась надвое. И снова…

– Тц-тц-тц…

За очередными разъехавшимися фрагментами очередной стены я увидел шикарное убранство просторного гостиничного номера. В его центре меня ждал самый большой сюрприз.

Он сидел на стуле с изогнутыми золочеными ножками, разноцветная парчовая обивка контрастно выделялось на фоне черного вечернего платья.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – сказал я.

3

– Привет.

– Привет.

Можно было повторять так до посинения. Хотелось повторять так до посинения.

«Но зачем?» – подумал я и выбрал другой путь.

– Ты постарела.

Вот так. Прямо в лоб. Бескомпромиссно. Но слез на её глазах я не вызвал. Она давным-давно привыкла ко всем моим пассивно-агрессивным выпадам. Они не могли её удивить или обидеть. А ведь так хотелось… Мне было бы очень приятно, если бы удалось увидеть крупные слезы, стекающие по пухленьким, немного бледным щечкам. Тогда я хотя бы мог надеяться на знание того, что не безразличен ей. А так самая замечательная девушка на свете сидела на изящном цветастом стуле и непоколебимо ожидала, когда же я все-таки наиграюсь в свои собственные игры разума.

– … и ты ещё стала очень толстой.

Пауза. Мои оскорбления иссякли…

– Это все? – спросила она, когда стало ясно, что мой поток ненависти иссяк.

Мне было нечего ответить. И я снова растерялся.

– Д-да…

Страх в моих глазах выдал меня с потрохами.

– А ты вот ничуть не изменился.

– Да ну…

– Такой же надутый индюк…

– Сука!

Так я пытался защищаться. В своей обычной манере, используя ужимки и усмешки…

– Все также ведёшь себя как последний идиот…

– Сука!

– Козел!

Ну, вот и все! Дождались! Я снова добился от неё эмоций, только как обычно не тех, на которые рассчитывал…

– Тварь!

– Урод!

– Ш…лава!

Два злобных взгляда, испепеляюще смотрящих друг в друга, – это то, чем заканчивались все наши последние попытки общения. Казалось бы, прошло десять лет, но на деле ничего не поменялось. Мы по-прежнему ненавидели друг друга.

«Как же это прозаично, мелодраматично…», – все мысли в голове сплотились в стаю пронзительных ос.

Я сделал шаг впереди. Хотелось сделать ещё один. Да что там!!! Очень хотелось одним мощным порывом подскочить к ней, упасть на колени у самых её ног, начать лобызать её руки, молить о прощении, а главное совсем (окончательно и бесповоротно) забыть о своей пресловутой гордости и сказать:

– Ты ни в чем не виновата. Это я виноват. Я все понял. Я люблю тебя…

В моих мечтах она не шевелилась, не говорила. Лишь потом, далеко потом мне грезилось как моя любимая и неповторимая Наташа Фельдман нежно гладит мою голову, лежащую у неё на коленях.

«Черт!!!»

Я хотел, но не мог. Точнее сказать, не умел. Не получалось у меня в реалиях жизни превратить в нечто материальное и реально существующее все то, что несомненно существовало и роилось в моей голове.

Чувства были во мне всегда – тогда, сейчас… Но как проявить себя я не знал, не умел, не понимал…

«Чертовы осы!!! Безумные осы!..», – я ненавидел их.

Но все равно ничего не мог сделать. Вот она и ушла. Наташа оставила меня наедине с ними. И, наверное, я злился все это время на неё совсем не из-за решения разорвать наши отношения, а из-за решения оставить меня наедине со своим собственным кошмаром.

– Это все? Ты так и будешь стоять?

Вот он! Это был толчок к разговору, которого все ждали…

– Ты как обычно видишь меня насквозь…

– А кто ещё, если не я?

– Только ты…

– А обнять меня уже можно?

Было страшно, было необычно, было непривычно…

«Что это ты ещё вздумал?!» – говорил внутренний голос.

Однако сегодня во мне откуда-то взялась невероятная смелость.

«У тебя получиться», – сказал я себе.

Потом сделал короткий вдох через нос. Обоняние прочувствовало особый легкий аромат духов, напомнивший…

– Ты помнишь.

Она снова читала мои мысли. Она всегда читала мои мысли. Только вот я никогда не понимал её, точнее не пытался понять. Мне всегда нравился только лишь второй голос внутри моей головы. Ему я верил, его я слушал, его я любил…

– Да.

Я помнил, как впервые купил моей волшебной принцессе эти самые духи. Это было очень давно, я был тогда никем. Мы гуляли по улицам, потому что зайти куда-то, означало бы подвергнуть мой месячный бюджет суровому испытанию. Но внезапно начался дождь, и нам пришлось забежать в первый попавшийся бутик, чтобы не промокнуть до нитки. Но вы же знаете, как бывает в подобных местах. Ты не можешь просто взять и зайти в дорогущий салон косметики, а потом торчать в нем, озираясь на дождь, как ни в чем не бывало. В таких местах ты обязан что-либо купить или хотя бы сделать вид, что хочешь купить. Вот мы с Наташей и принялись изображать из себя заинтересованных покупателей. С полчаса ходили туда-сюда, рассматривали шампуни и крема, пока не оказались в отделе духов.

«Попробуем?»

«Попробуем».

Маленький фиолетовый флакончик сразу же приглянулся нам обоим. Но повторяю ещё раз: мы просто баловались и не собирались ничего покупать. Однако едва я ощутил этот запах на шее своей возлюбленной, мне тотчас стало далеко плевать на месячный бюджет.

«Берём», – сказал я.

Помню, как сильно округлились её глаза от ярчайшего удивления.

«Давай не будем…».

Моя малышка попыталась включить голос разума. Только вот я уже принял решение и не собирался его менять.

«Берём», – повторил я.

«Но…».

«Неважно. Для тебя ничего не жалко».

Секунду её вздернутый носик говорил о том, что она злится. Но затем моя прекрасная леди растаяла, обхватила меня радостными объятиями и ласково прошептала на ушко:

«Спасибо».

И вот теперь этот знаковый аромат снова был на ней…

Спустя много-много лет, событий и ссор…

– Ты самая замечательная, – с неким придыханием произнёс я.

– Так покажи мне, что ты действительно так считаешь.

Шаги, дыхание, взгляды глаза в глаза – все это внезапно смешалось в одну кучу. И ещё эти чертовы осы в голове… Так что понятие не имею, как я в итоге оказался на расстоянии вытянутой руки по отношению к даме своего сердца.

– Мистер Галантность, – иронично подметила Наташа.

Но при этом все равно положила ладошку поверх моей.

– Определённо нет, – сказал я в автоматическом режиме.

Сейчас я не собирался быть галантным или каким-то ещё. Пройденные шаги и некоторое замешательство в моей ошпаренной событиями голове прибавили мне смелости куда больше, чем я мог изначально надеяться.

– Рад тебя видеть.

Она улыбнулась мне в ответ. И тогда я сделал резкое движение в плече…

– Ой…

Она чуть-чуть испугалась, но в целом была довольна тем, что внезапно оказалась в моих объятьях. Парчовая обивка была куда менее интересна, чем упирающийся в живот эрегированный член.

– Я очень рад тебя видеть.

– Я это уже почувствовала.

Мой язык скользнул по её шее, нос уткнулся в заколотые на затылке волосы… Очередной медленный вдох и вот я уже проникся не только запахом духов, но и её божественными феромонами.

– Ты чудо, – прошептали я ей на ушко.

И вслед за этими словами правая рука скользнула по спине и добралась до аппетитной попки, сжала ее и полезла дальше…

– Постой…

– Зачем ждать?..

Я тяжело дышал ей в ушко и не видел весомых причин для остановки. Но та, кого я страстно желал повторно трахнуть на протяжении более десяти лет, напрягла руки и с силой меня оттолкнула.

– Я сказала: хватит!

– Хорошо.

Я сказал это странное слово, но сказал только лишь из машинальной вежливости. На самом деле мне было обидно. Я снова был отвергнут своей безумной ненаглядной. Такое всегда неприятно. И хочется тогда думать…

– Не смей!

Не успел я прийти в себя от обиды, как меня снова ошарашили.

– Не нужно так кричать. Все в порядке.

Меня всегда пугали женские крики.

– Ты сказала, я понял. Больше не буду.

Я смотрел на нее как побитый пес: с опаской, исподлобья… Вот она! Та самая единственная и неповторимая женщина, что способна поставить меня на место.

– Я не о сексе сейчас говорю. Мне очень приятно, что после стольких лет…

«Слава…».

– Я сказала: не смей!

– Да что такое? Ты сдурела.

Да, я становился в ее руках более податливым и пластичным, но в тряпку никогда не превращался. И не собирался…

– Эти твои мысли. Твой внутренний диалог… Ты разве так и не понял из-за чего я ушла?

«Твою ж мать!!!»

«Снова эти женские штучки!!!

– Вот видишь-видишь…

Секунду назад я видел в глазах божественной принцессы пылающий энтузиазм. И вот он внезапно померк. А я не знал почему…

«Почему?»

«Сука она. Завела и в отступленье. Я же говорил тебе: не дури! Тем же и закончится…».

«Наверное, ты был прав…».

Или нет? Я знал, что от меня хотят неких действий, но понятия не имел каких. Паника понемногу охватывала мое существо. Такая же как много лет назад.

Прежний страх вернулся – это стало ясно как божий день. Но я не хотел опять снова и снова проводить бессонные ночи в спорах с самим собой о том, что правильно, а что нет. Мне не нужны были очередные годы ожидания новой встречи…

– Чего ты от меня хочешь? Просто скажи мне…

– Спасибо.

Чертова женщина-загадка!!!

– За что?

– За то, что впервые заговорил со мной…

«Какого хера??? Я не понимаю!»

– Я говорил с тобой.

– Нет. Не говорил. Ты говорил сам с собой, с голосами в твоей голове, с моим образом в твоей голове, но не со мной. Я для тебя была лишь вещью, которая занимала подобающее место на полке твоей жизни.

Глаза в глаза. Я мог бы злиться, но нет. Сейчас я был просто растерян.

– Удивлен? – спросила она.

– Очень, – ответил я.

– Хорошо.

«Чего уж тут хорошего?»

– Ты, конечно, все равно будешь продолжать разговаривать сам с собой. Однако прогресс уже на лицо. Так что думаю, ты готов к следующему шагу.

– Следующему шагу?

– Точно.

Ее излюбленные штучки-дрючки меня всегда раздражали. Но я всегда с ними мирился, когда имел возможность залезть на нее сверху.

– Тебе понравится, – пообещала Наташа и игриво мне подмигнула.

– Это намек?

Я вроде как пытался продолжать с ней говорить, раз именно это ей нравилось.

– Скорее да, чем нет.

«И что? Что дальше?»

Мой внутренний голос боялся. Понимаете? Боялся. Не я, а он… Это его пугала таинственная неизвестность. Я же чувствовал себя совершенно спокойно.

– Сейчас все будет, – сказала Наташа.

И я ей поверил.

– Хорошо.

Да и почему собственно должно было выйти иначе?

– Ты великолепно выглядишь.

Моя бывшая улыбнулась мне. Она сделала это с озорным огоньком и её чуть-чуть разомкнутые пухлые губы невербально прошептали:

«О, да…».

– И я не вру.

– Знаю.

Это был хороший диалог: полный, насыщенный, такой, каких раньше между мной и Наташей не было. И внезапно все в моей жизни, плохое и хорошее, стало определяться как простая непрерывная линия, которая как бы существовало, да и черт бы с ней. А отдельно от этой линии я и она – два человека, которые слишком долго искали друг друга, но…

– Ты многое понял, ты многое узнал, ты все же изменился…

– Да-да!

– Но ты все ещё не готов…

Сказка, очередная фантазия. Я снова слишком замечтался, навоображал себе не пойми чего. И в этом трансе я забыл о том, что нахожусь в каком-то странном гостевом номере с качественной мебелью красно-коричневого цвета, с интересным бело-голубым чайным сервизом на стеклянном столике у наглухо зашторенного окна, с ночниками в виде серых уточек, стоящих на черных прикроватных тумбочках треугольной формы…

– Встань на стул!

Приказ раздался из-за спины. Я обернулся и очень сильно удивился.

– Когда?

– Пока ты прыгал из одного транса в другой.

– Да ну…

– Я же сказала: ты ещё не готов.

«Да уж».

Конечно, не хотелось, но все же пришлось признать её правоту. Уходя в себя, я периодически терял связь с реальностью, не замечал происходящего под носом, а после удивлялся, как это так мой собеседник неожиданно оказывался у меня за спиной.

– Может, ты все же обладаешь способностью телепортации?

Так я попытался было пошутить. Но время и место не соответствовали условиям возникновения дерзкого неугомонного хохота.

– Нет.

Тон её голоса был серьезным по максимуму. И глаза… В них было столько решимости, что её хватило бы на всю Вселенную.

– Так было и раньше? – спросил я.

Мне было неприятно понимать собственную ущербность, проявляющуюся в том, что некогда понималось мной как плюс, как важное преимущество перед остальными.

– Скажи мне…

Я ждал ответа от моей Наташи. Но ответа не было. Только серьезный взгляд, ждущий от меня неких сакральных свершений. А мне вот неугомонно хотелось продолжать самоистязающие расспросы:

– В этом вся причина?

Если честно, я уже не ждал ответа. Я снова разговаривал сам с собой. И мой собеседник снова стал примерять на себя роль манекена.

– Забудь.

– Что?

Ответ не был нужен, но он возник. И я не знал, что с этим делать. Такого не было в моих шаблонах.

– Забудь. Сейчас и впредь все, что было, уже не имеет значения.

– А что имеет?

– Я, ты, мы…

– Не понимаю.

Теперь мы уже слишком долго стояли друг напротив друга в странном гостевом помещении. И я чувствовал, что нечто просто обязано произойти, чтобы хотя бы разнообразить истекающие мгновения…

– Верь мне.

На чуть порозовевших щеках Наташи проступило что-то очень знакомое, родное, близкое. От этого я не мог отмахнуться. И поэтому далее мне уже не требовались дополнительные повторы. Я только уточнил:

– На этот самый стул? – и махнул рукой за спину.

– Да.

– В ботинках на дорогую узорчатую парчовую обивку?

– Да.

Последним хлипким вздохом я отстранился от того себя, который был всегда полон всяческих сомнений.

– Отлично.

Больше никаких вопросов.

«Гену попросили, Гена сделал».

И вот я снова стою лицом к изящному стулу, только вот его седушка пуста. Принцесса покинула своё место. Она освободила её для меня. И теперь её взгляд пристально трется о мою спину, не о мое лицо.

«Это точно проверка. Глупая и дурацкая», – пытался предательски щебетать мой внутренний голос, – «Не слушай её. Слушай меня!»

«С какого это фига?»

Нет, я более не обязан был его слушать. Я и раньше не был обязан его слушать, но…

«Слушал…».

Но понимание всегда приходит. Рано или поздно. И в этот особый момент стало ясно главное:

«Я не тот, кто говорит. Я тот, кто слушает».

И именно поэтому в моем последнем шаге по направлению к стулу с дорогой парчовой обивкой не было сбивчивой дискретности. Он был ровным и непринужденным. Правда, все же жалко было дорогую обливку, но с жалостью я тоже решил начать завязывать. Тем более что здесь и сейчас меня просили о простом доверии, а не о чем-то потустороннем.

– Ктц-тц.

Это дорогой стул немного скрипнул под оказавшейся на нем правой ногой.

– Только б не развалился, – старательно пожелал я.

– Не бойся.

– Стараюсь.

А сам-то все же сделал слегка покачивающее движение правой ногой, убеждаясь тем самым, что изогнутые ножки стула способны выдержать мой вес.

– Вроде бы крепкий.

– Давай-давай…

Опершись на правое колено, я перенёс вес своего тела на уже пребывающую на стуле ногу, затем медленно подтянул вторую и аккуратно выпрямился.

– Вот оно!

– Молодец.

Естественно, хотелось в кои веки насладиться своим маленьким величием, тем более что для этого имелся маленький повод. Любимая красавица, которая игнорировала меня столько лет, прямо сейчас разговаривала со мной и даже немножечко хвалила.

– Спасибо, – великодушно сорвалось с моих губ.

Я ждал ответа, ждал ещё похвалы. Но легкая улыбка и нежная приветливость уже стёрлись с лица Наташи. И на смену этим приятным проявлениям черт лица пришла настороженная сосредоточенность. Или же она просто вернулась?

– Я должен сделать что-то ещё?

– Нет. Только постарайся стоять и не шевелиться.

– Как скажешь.

Мягкая и упругая попка – тут с мотивацией все понятно. Но когда стоишь на стуле, являющим собой поскрипывающий антиквариат, возникает подспудное подозрение, что ты занят хрен знает чем. И смотришь вокруг себя, насколько позволяет боковое зрение. Ведь ворочаться и кривиться нельзя, потому что так приказала мягкая и упругая попка.

Видишь диваны, кресла, деревянные полки, вазу с цветами и желто-зеленые шторы с черными цветочками. Чувствуешь, будто все это находится в совершенно другой Вселенной. И все ещё думаешь:

«Зачем?»

– Потерпи…

Она читает мои мысли. Она снова читает мои мысли. Она всегда читает мои мысли.

Осознание этого заставляет меня мягко улыбнуться.

– Хорошо, но…

– Не говори.

«А разве, ты не хотела разговоров со мной: долгих и бесконечных?..»

Это была моя вредность. На деле же я молчал. И делал это без особого напряга. В первую очередь, потому что интуитивно чувствовал особую важность, сокрытую в практически приказной просьбе.

– Вот оно…

«Что оно?»

Люстра, выполненная в виде плеяды миниатюрных керосиновых ламп розового цвета, помигала четыре раза.

Самого мигания лампочек я не видел, так как люстра висела в трёх шагах позади и справа. Но кратковременных изменений освещения я не смог не заметить.

Да и лицо моей любимой и прекрасной Наташи, исчезающее и появляющееся из темноты – это загадочное и чарующее действо имело особое гипнотическое влияние.

«Она была против моего существования. А теперь сама же вводит тебя в транс! Беги!!! Спасайся!!! Бросай все!!!» – мой внутренний антипод в купе с моими внутричерепными осами начал истерить совсем некстати.

Однако в этот раз я уже не был ведомым их капризами.

Теперь я бы слушающим, но не реагирующим. И когда такое состояние тела превысило в своём существовании одно короткое мгновение, чувство блаженного понимания и созерцания стало медленно растекаться по телу…

«Как же приятно чувствовать своё превосходство над тобой. Трепещи ничтожество, более не властное надо мной!»

Я радовался, я был счастлив…

Настолько, что не заметил, как дорогостоящий стул с парчовой обивкой и витыми ножками пришёл в движение.

– Ой!..

– Держись.

Свет перестал моргать, но магия её лица сохранилась.

«Какая же она замечательная», – думал я.

Да, все это мигание, взгляды, борьба с самим собой – это ненадолго вывело меня из пространства реальности. Хотя, возможно, именно так и было задумано, раз уж я двигался вверх к потолку…

«Боже, какого лешего я делаю? И что здесь происходит?»

Такая реакция была нормальной для любого человека.

Однако от меня, несомненно, ждали куда большего.

И поэтому я продолжал бороться со своими демонами, вполне логично утверждающими, что моя голова вот-вот проломит потолок…

«Или же наоборот…».

Впрочем, отныне был и другой голос, говорящий:

«Верь мне. Пожалуйста».

Это голос телепатически переносился через всю комнату от нежно поблескивающих глаз и аккуратно помещался внутрь моего мозга. Он теперь прописался там насовсем? Или же он жил там давно, но литаргически спал? Для меня это было уже не важно. Я просто слушал этот голос. Мне нравился этот голос.

И я был счастлив.

– Ой, – снова некоторое удивление.

Из-за внеочередного мысленного выпадения из реальности я пропустил очень важное событие. И в результате так и не понял, как же так произошло…

– А потолок-то где?..

– Здравствуйте.

В замечательном гостевом помещении было так хорошо. Там были кресла, стулья, двухспальный кровать…, а тут…

– Здравствуйте.

– Да-да. Спасибо. И вы тоже здравствуйте!

По очень настойчивому требованию я все же ответил.

При этом интонация моего голоса была неприкрыто резкой, раздраженной.

И ещё мне очень хотелось напрячь плечи и от души отмутузить того, кто в данный момент стоял над моей головой и тем самым категорически выводил меня из себя.

«Почему?»

«Да какого черта? Ещё и внутреннее я? Может достаточно бело-синей кафельной плитки у меня под носом?»

– Я знаю, вам сейчас неприятно. Но нужно немного потерпеть…

Мой взгляд попытался приподняться вверх, оторваться от удручающей кафельной плитки шахматного пейзажа и показать взглядом всю ненависть, на какую я только был способен тому, кто все ещё стоял над головой и задавал глупые вопросы:

– Как себя чувствуете?

Но нет. Не получилось взглянуть на этого мерзавца. В левый глаз ярко светил желтый свет, а в правый – фиолетовый.

– Вы что здесь ярые фанаты шахмат! – завопил я.

– В смысле?

«О, Боже!»

– Не понимаю вашего беспокойства…

– Хорошо… Отлично…

Мое порабощенное положение не позволяло диктовать условия. Ведь пока что была только голова и немного шеи. Все остальное тело осталось существовать где-то между полом и потолком. И хотя мой подбородок четко определил через осязание, что под ним нет твёрдой поверхности, но есть некая вязкая дымка, я все же не мог пошевелить ни одним членом своего тела. Словно на деле я был замурован в бетон.

– Видите же ничего страшного…

Мне сказали это три минуты спустя. На тот момент медленное движение вверх освободило мои локти. Впрочем, двигаться я по-прежнему не мог.

«Как в бетоне…».

Потом я ждал ещё минут десять. И вот дымчатое подобие оказалось на уровне колен. Руки были свободны. И естественно захотелось проверить все тактильно – ткнуть в вязкую дымчатость пальцем. Палец утонул, будто погруженный в сметану.

– Вы прям как ребёнок.

– А что с этим какие-то проблемы?

– Нет.

Человек, ранее стоявший надо мной, уже давно сделал шаг назад. Но при этом никуда не делся. Он все также периодически говорил о правилах и контролировал моё состояние.

Яркий свет желтых и фиолетовых ламп теперь не мешал мне рассматривать его персону. Однако рассматривать на деле было практически нечего. Этому человеку по виду было лет сорок с небольшим. Его гладко выбритое лицо выражало дежурную учтивость. Ну а одет он был как дворецкий из фильмов про аристократов.

– Кто вы?

– Меня зовут Михаил.

– Рад знакомству. А может, и нет. В любом случае это не объясняет вас и моё присутствие в этом странном месте.

– Не стоит беспокоиться.

«Точно дворецкий…».

Тем временем оставалось освободить только пятки.

«Осталось чуть-чуть!»

Только вот именно такие моменты тяжелее всего пережить. Тем более что мой мозг так и не удосужился понять, почему же я не могу шевелиться в субстанции, которая на ощупь воспринимается, как сметана.

«Хрень какая-то!»

«А я говорил!.. Бежать надо было…».

«А теперь-то уже поздно…».

«Вот видишь?!»

Бежать и впрямь было некуда. А тут еще…

Видимо в моей жизни в последнее время появлялось недостаточное количество фантастических сюрпризов, раз уж судьба решила преподнести ещё один.

– Здравствуйте!

Я не видел смысла в повторениях.

– Какого?

«Никакого».

Странный человек исчез. И не с кем было теперь разговаривать.

Я полагал, что дождусь момента, когда пятки освободятся из вязкой дымчатой субстанции и тогда все проблемы мигом исчезнут.

«Да! А как же иначе?»

Мне казалось такое принятие реальности с моей стороны вполне логично.

К другому развитию событий я не был готов, да и не стремился.

«Я двигаюсь вперёд, не отступаю.

Так что придёт время и все наладится, проблемы исчезнут», – такая вот логика царила в моей голове: твёрдая, железная…

И что-то действительно исчезло, но только это были вовсе не проблемы. Та самая комната с бело-синей плиткой, которую я прежде не особо рассматривал, решила не дать мне шанса себя подробно изучить. Она начала неожиданно меняться. А тот, кому я вроде как хотел озлобленно прокричать:

– Здравствуйте! – его уже не было.

Вот так-то. И теперь мне только и оставалось, что спрашивать:

– Какого?

А потом таращиться по сторонам и наблюдать за тем, как синие и белые плиточные квадраты множатся в своём количестве. Сначала это было похоже на митоз. Типа одна пополам и пополам ещё раз…

В итоге получалось четыре, только маленькие.

Эти маленькие квадратики быстро росли и быстро достигали родительских размеров. Так что всех их в конечном итоге стало настолько много, что масса, заменившая собой пол, постепенно стала приобретать вид бело-синей клетчатой волны, медленно выплывающие за разумные границы.

– Приготовьтесь! Ваше совершенство в наших руках.

Странный человек исчез, но голос его остался.

– Э! Не-не… Я ни о чем таком не просил…

Моя растерянность дала о себе знать впервые за очень безумный день. Не то, чтобы все предыдущие события и явления имели при себе отвратный душок замшелой обыденности. И до этого момента времени у меня имелись весьма весомые поводы для удивления.

Но прямо сейчас вокруг творилось нечто поистине невероятное.

– Наверное, хватит?! Я не хочу!

Я кричал, потому что боялся. Стены постепенно поддались болезни, захватившей пол. Затем в ту же степь отправился и потолок. Жёлтые и фиолетовые лампы дневного света медленно превратились в полосатые палки для причуд.

– Приготовьтесь! Ваше совершенство в наших руках.

– Какое к черту совершенство?! Выпустите меня отсюда.

Но мое мнение не учитывалось.

– Приготовьтесь! Ваше совершенство в наших руках.

Слова и крики не помогали моему миру. Он вроде как нарочно не хотел оставаться прежним. Его странной целью являлось желание стать бесконечной структурой белых и синих квадратиков. И мне не нравился такой вот новый мир. Он пугал меня. Сначала тем, что подчинил новому порядку потолок и стену. А позднее тем, что не остановился на уже достигнутом результате.

«Беги!!!» – не в первый раз прокричал мне мой внутренний голос.

И я впервые за очень долгий промежуток времени захотел согласиться с его выводами.

«Только вот куда? Мне по-прежнему некуда бежать…».

Со всех сторон меня окружали большие и маленькие, синие и белые квадраты и квадратики. И с каждым моим вдохом и выдохом их становилось все больше и больше. Стены, лампы, потолок – все это уже как пять минут назад осталось в прошлом. И вот уже синие и белые квадраты требовали новое жизненное пространство для своего крайне странного существования. Прежних границ им было недостаточно. Так что они хотели поглотить воздух рядом со мной, хотели поглотить меня…

«Или же я снова ошибаюсь?»

– А-а-а! – на мгновение мне показалось, что я захлебнусь в клетчатом океане.

Но нет. Как оказалось, у кого-то наверху были другие планы.

– Какого?

«Что снова?»

Снова этот вопрос. И снова все стало очень стремительно меняться. Сначала квадраты отступили, чуть позже некоторые из них слились в длинные щупальца, которые уже потом стали тянуться к моим рукам и ногам, к моей шее…

«Что дальше?»

Уже было практически невозможно догадаться. Можно было только еще больше испугаться, прийти в безграничный ужас и прошептать растерянным голосом:

– Я не понимаю…

Мне хотелось закрыть глаза, хотелось потеряться, перестать слышать, видеть, чувствовать…

«Чувства слишком опасны, слишком пугающие…».

Но никто не мог позволить мне не видеть, не слышать, не ненавидеть. Кому-то очень сильно нужна была моя боль. Кто-то очень хотел внедрить в мое прежде постылое сознание новые свежевыжатые эмоции. Кого-то это видимо омерзительно возбуждало. Но кем был в действительности этот великий и ужасный персонаж?

«Неужели это Наташа? Или невероятно загадочный Брид Нитшез? Голос, обещающий долгожданное совершенство?»

Я мог бы смело взять на вооружение один из вышеизложенных вариантов ответа, если бы был достаточно глуп, чтобы поверить в эту милую сказку. Но нет. Мне не было дано быть последним идиотом. Вселенная зачем-то наделила меня странной каплей ума и странной щепоткой рассудительности.

«Зачем-то?»

«О, ты снова вернулся мой дорогой язвительный внутренний голос…».

«Так я никуда и не уходил, не исчезал. Просто ты на целую половину секунды сумел заглушить мое сумбурное бормотание. Да ты герой, как я погляжу, мать твою так. Теперь сможешь собой гордиться до пенсии!»

Вот оно… Это то, о чем я только что говорил. Голоса внутри моей головы, которые спорят, бесятся, непримиримо противостоят в бесконечных войнах разума. И я об этом не просил. Вселенная дала мне это просто так в виде странного одиозного подарка, от которого очень сильно хочется избавиться.

Ведь было бы так просто и легко жить с пустотой в голове, с простыми и логичными ответами на вопросы. И тогда меня не спросил бы очередной заинтересованный голос:

– Ваше имя?

Я как обычно потратил много времени на споры с самим собой. Это время исчезло, испарилось, оставив после себя нулевой баланс заслуг на моем кармическом счету. А вот синие и белые квадраты и квадратики при всей своей обделенности умом смогли использовать то же самое время предельно эффективно… Они создали нечто новое – еще более пугающее и ужасающее, чем они сами – одиозное кресло для пыток, в которое меня тут же быстро и ловко упекли.

«А я о чем говорил? Не нужен ум, нужна практично выполнимая программа!»

«Заткнись».

«Сам заткнись!»

– Повтор вопроса: ваше имя?

По моему телу пробежала волна короткого, но болезненного электрического разряда. Так до меня донесли мысль о том, что происходящее не игра в бирюльки.

– Какого хрена?! – воскликнул я недовольным тоном.

– Сотрудничество – путь к вашему успеху.

Мерзкий низкий компьютерный голос издевался. Или мне так показалось из-за ущербности сопутствующих обстоятельств. Все-таки я теперь был посажен в странное бело-синее клетчатое кресло, к которому был прикован скользкими сине-белыми щупальцами в полосочку. И еще был подголовник с рисунком из синих и белых треугольничков…

– Вы готовы к сотрудничеству?

Меня спросили, и я ответил так, как требовали обстоятельства:

– Да.

Однако кое-кто всегда был, есть и будет…

«Нет, нет, нет…», – говорил он.

А я снова наперекор ему:

– Да.

«Нет, нет, нет…».

– Запись номер один: подопытный…

Это вмешался компьютерный голос.

– Что? Какой к хренам подопытный? Вы сдурели что ли?

Зачем я что-то говорил искусственному интеллекту?

«Ему же все равно. Ха-ха-ха!» – рассмеялся мой внутренний голос.

А компьютер тем временем продолжал:

– …не готов к конструктивному диалогу. Его позиция нерентабельна. Требуются инвазивные методы коррекции.

– Нет, нет! Я готов!

Но было уже поздно.

«Нужно было раньше заткнуть мне пасть!»

А потом снова:

«Ха-ха-ха!»

Весело ему было, падлюке. А мне вот нет. Я смотрел вверх на клетчатый потолок и с подступающим к горлу ужасом наблюдал за тем, как из мест соприкосновения углов синих квадратов медленно выползают миниатюрные черные разбрызгиватели. В голове сразу же сплыли истории и иллюстрации на тему нацистских концлагерей.

«Сейчас тебя немного траванут, дружище».

Мое альтерэго продолжало задорно посмеиваться. А я уже не имел сил с ним бороться, не находил в себе умения ему достойно отвечать. Да что там греха таить!.. Я уже ни с кем не мог бороться. Попытался было дернуться, но полосатые сине-белые путы слишком крепко сидели на запястьях. Все было бесполезно… Оставалось лишь наблюдать за маленькими зияющими просветами у себя над головой и ждать…

– Ш-ш-ш-ш-ш…

Сначала был только этот звук. Он был вполне опознаваемой предтечей. За ним было обязано последовать все остальное. Но через сколько времени? Секунду, минуту, полдня? Как всегда непонятно. И поэтому все равно неожиданно!..

– А-а-а-а-а!

Такой была моя первая реакция. Но немного погодя я понял, что мгновенная смерть не наступила, что грезившийся ужас не совсем оправдался. И тогда пришлось думать дальше:

«Что это? Фосген? Цианиды? Летальная концентрация ЛСД?»

Я не знал ответа. Внутренний голос предательски забился в уголках сознания и не отвечал, хотя именно сейчас его действительно хотели послушать.

А чертов компьютер нельзя было попытаться спросить даже для проформы, потому как некая жидкость обильно заливала глаза, нос, уши и рот…

И вот все закончилось. Шум разбрызгивающейся жидкости внезапно стих. Остались только короткие напоминающие звуки:

– Кап-кап-кап…

Смерть не наступила. Странно. А я так ждал, надеялся, верил… Почти молил об этом! Но не срослось. Не получилось… О, видимо я ждал смерти настолько сильно, что не сразу заметил куда более странного события – я внезапно оказался голым. Да, клетчатое кресло никуда не делось. Моё тело по-прежнему было крепко фиксировано в этом прокрустовом ложе. А одежды не было. Она исчезла!

«Но почему? Куда делась моя одежда? Растворилась?»

Я ждал ответа или ехидной подсказки от того, кто всегда запускал широкие и длинные диалоги в моей голове. Однако здесь и сейчас он продолжал молчать.

«Ау! Ты где!?»

Никто не ответил. Моё внутреннее «я» все ещё было мертвецки напугано.

«Козел!»

Я выругался, но он все равно не ответил. Тогда пришлось догадываться…

«Может эта жидкость из разбрызгивателей обладает неким специфическим свойством, которое позволяет ему…».

Догадки – это хорошо. Однако если некому их выслушать, какой в них толк. Так что строить экстравагантные теории для собственного пользования я очень быстро устал. И как следствие начал кричать в адрес возможных наблюдателей:

– Где моя одежда, суки? Что вам нужно?

Я ждал ответа. Его не было минуту, две, три…

Я смотрел вверх, откинув голову на вполне удобный подголовник, разукрашенный в сине-белую сеточку треугольников. Там наверху смотреть было не на что, кроме как на квадратики, да на зияющие сопла разбрызгивателей.

– Вы не готовы к сотрудничеству!

– Как? Неужели ты очнулся, дружище? Неужели заговорил, пёс ты двоичный?

Я сам не мог в себе разобраться: то ли злиться хотелось, то ли беситься. И то, и другое было сложно проявлять своей персоной, потому как в моем распоряжении были только три вещи: комната, кресло и щупальца. И все это держало меня на одном месте, чего-то хотело от меня добиться:

– Какое нахрен тебе нужно сотрудничество?!

Взгляд все ещё был сосредоточен на зияющих соплах разбрызгивателей. В связи с чем следующее событие не стало для меня сюрпризом. К тому же снова имел место звуковой предвестник. На этот раз:

– Ж-ж-ж-ж-ж…

«Водичка!»

«Хреничка!» – несомненно сказал бы мой внутренний голос.

Но не сказал. Он спрятался. Он был напуган. Он не хотел выходить из своего безопасного убежища в подсознании, чтобы включаться в водоворот насущных событий.

«Нет. Не водичка», – понял я и это ещё больше меня напугало.

Хотя куда уже больше? Странная комната, способная к метаморфозам кафельная плитка и то исчезающий, то неожиданно появляющийся персонаж в одеянии дворецкого…

– Здравствуйте.

– Михаил…

– Так точно.

– Только тебя здесь и не хватало…

– Рад стараться.

Я почувствовал в звуке своего голоса печаль вконец замученного человека, которому уже ничего не хочется в этом мире и в этой жизни. Казалось, печалька пропитала каждый звук в произносимых мной словах: гласный и согласный. Но я не хотел чувствовать себя слабым, забитым, растоптанным… Мне не нравились ощущения подобного рода. И меня злили любые попытки довести меня до подобных состояний.

«Суки!!!»

Мой мозг внезапно взорвался безумным гневом. И тогда я совершил самое невероятное действие в своей жизни.

– Р-и-рак!

Резкое движение правым плечом вырвало удерживающие щупальца с корнем. Они то ли лопнули, то ли треснули у своего основания. А то, что осталось на предплечье, секундой погодя медленно сползло в омертвевшем состоянии и плюхнулось на пол с булькающим шлепком.

– Попался пёс!

Это уже я, не теряющий времени зря, вцепился освободившейся рукой в край серой вязаной жилетки мнимого дворецкого…

– Выпусти меня, пока не схлопотал!

Нет смысла спорить, в тот момент я выглядел как обезумевший полудурок: с выпученными глазами, со скрюченными пальцами, со слюной, стекающей из угла рта. Типичный клинический случай. И при всём при этом мнимый дворецкий контрастировал на моем фоне своим притянутым за уши хладнокровием.

– Давайте уже начнём сотрудничать.

Затем он выстрелил взглядом в сторону того, что витало над моей головой уже много тяжелых мгновений.

– Сейчас мы вам поможем.

Гладко выбритое лицо обещало мне открыть тайну очередной вариации на тему метафизически существующих щупалец.

«Видимо одной вам не хватило, твари!»

Именно эти новые щупальца выбрались из узких сопл разбрызгивателей и теперь извивались в воздухе подобно дождевым червям. Их внешний вид радикально отличался от производных синей и белой кафельной плитки и представлял собой подобие металлической лески средней толщины с трехлапчатыми зажимами на концах. Из каждого сопла вылезло по три таких диковины, так что в итоге получилось грозное множество.

– Ничего, ничего… Скоро все наладиться.

Судя по тону, я понял, что подвох близок.

Но все же я почему-то не доверился интуиции, предпочёл действовать наобум, грозно и вконец самоуверенно…

– Вот так-то! – воскликнул я, наивно рассуждая, что мои рьяные угрозы все-таки сумели повлиять на мнимого дворецкого, – Испугался, псина!

Нет. Он не испугался. И его лицо отнюдь не прятало в себе эмоций боязливости. Их просто не было. Так что нечего было прятать. Ну а то, что моя левая рука внезапно стала свободной (чуть погодя и ноги тоже)… На это были совсем другие причины…

Оперевшись левым локтем на подлокотник, я немного приподнялся в клетчатом кресле экзекуций. Мой злобный взгляд бушевал. Я приправил его щепоткой призрения и этим уверил самого себя в достижении невероятного триумфа в свержении тиранов и деспотов.

Плюс к этому правая рука ещё крепче сжала удерживаемый край серой вязаной жилетки.

Да только Михаил категорически не желал терять своего вычурного холоднокровия. Он словно чего-то ждал. Чего-то важного и нужного. Но чего?

Ответ я узнал только через боль.

– А-а!!!

Это было больно и в первый раз, а в двести пятый – подавно.

– Мы добьёмся от вас сотрудничества.

– Катись в ад!

Но боль продолжалась ещё и ещё… И я уже даже начал было думать, что такое безумие будет длиться вечно, и что в итоге не останется ни одного крошечного участка моего голого тела, в который не воткнулся бы вихляющий тонким металлическим хвостом трехлапчатый зажим.

– А-а!!!

В конце концов, я стал похожим на ежа…

– Вы отключаете свой мозг, чтобы отвернуться от себя. Вы боитесь узнать себя. Вы бежите от того, что вам предстоит узнать о себе…

– Так ты у нас ещё и по проповедям спец, – съязвил я.

И тут же понял, что на злосчастный сарказм ушли последние силы. Энергии на злость более не осталось. Энергии удерживать подол серой вязаной жилетки тоже не осталось.

И тогда пришлось в полном бессилии откинуть голову на мягкий удобный подголовник с узором в виде синих и белых треугольничков.

– А-а!!!

После пошла и вовсе кромешная медитация. Я то всматривался в синие и белые квадраты на потолке, то вслушивался в звуки крови, капающей на сине-белую кафельную плитку. И мне очень хотелось, чтобы на этом мои мучения просто взяли и закончились, чтобы я тихо и безмятежно угас. Однако…

– Теперь мы достигли того состояния, при котором в каждую вашу мышцу воткнуто по два корсанга…

«Что за тупое название?»

– Это позволит нам растянуть каждую вашу мышцу в двух направлениях…

– А… а…

Возможность говорить что-то связное пропала. Но мнимый дворецкий все равно понял то, что я хотел сказать.

– Не переживайте. Мы разберёмся с вашими зажимами. К концу процедуры ваш мышечный панцирь будет полностью расслаблен.

Пауза. Тяжелые болезненные раздумья.

– К… к…

– Как я могу делать такое с живым человеком?

С горем пополам кивая в ответ, я понимал, что треклятый Михаил почти готов сорвать с себя маску аристократичного безразличия и по-простецки рассмеяться над всем творящимся вокруг него безумием. Но он все же удержался от такого вопиющего нарушения своего собственного устава и лишь добавил немного насмешливости при произношении заключительной реплики в прологе к кульминационному зверству:

– Морали нет. Есть здравый смысл.

4

– Чего желаете?

«Я?»

Минуту назад целая армия кровожадных металлических микроприборов раздирала моё тело на части. А сейчас, когда пелена перед глазами немного рассеялась, миниатюрная красотка-официантка спрашивает меня о том, чего я хочу отведать на обед…

Ей-то ничего неизвестно. Но я-то все помню…

– Если вы пока ещё не определились, я могу подсказать…

– Нет!

Резко оборвав на полуслове кареглазую красавицу в белоснежном фартуке и черных туфельках на высоком каблуке, я игриво улыбнулся.

– Я знаю, чего хочу.

«Знаю?»

Мне было очень сложно поверить.

«Я действительно это сказал?»

Впервые в жизни я утверждал, что знаю и определяю то, в чем заинтересован.

«Что за фигня?»

Но самое удивительное, что я как говорил, так и чувствовал.

«Может эта их хрень и впрямь работает…».

Мой мозг выпал в осадок…

– Так чего желаете?

Официантка со своим красным блокнотом и со своим вопросом выглядела слишком серьезной.

Но это не мешало.

Это только будоражило сильнее.

– Тебя.

– Простите…

Понятное дело, девушка очень хотела услужить мне. Ведь я сидел за одним столом с её боссом. Но выходить за рамки она не собиралась. Вчера или позавчера она зареклась об этом как минимум трижды. Но вот теперь я перед ней – все ещё молодой и все ещё красивый – провоцирую её…

– Ты меня слышала.

Девушка со своим красным блокнотом, белым фартуком и черными туфлями растерялась. Здесь и сейчас она не понимала, чего от неё хочет Вселенная. Она попыталась найти спасение в глазах Брида Нитшеза, но тот как обычно был невозмутим и непоколебим. Его неучастие не позволило ему даже развесит руками. Он только холодно произнёс:

– Это между вами.

И вот бедная девушка стоит перед нами: растерянная, сбитая с толку, но с определенными желаниями.

«Я не ошибаюсь».

Если бы их не было, она бы просто взяла, развернулась и ушла. Но нет. Девушка продолжала стоять перед нами и хлопать ресницами с округлёнными глазами. Тот я, который уже морально устарел, мог бы также как она округлить свои гляделки, а потом идиопатически строил бы из себя саму невинность. Да что там говорить… Старый я никогда бы не вошёл в такую ситуацию.

«Но я другой, я новый».

Понимание этого тезиса наполнило меня неизвестным ранее количеством радости. Будто я внезапно с головой окунулся в её первоисточник. И при этом не было никакой паузы, не было неловкого молчания.

Пока я думал о собственной новизне, меня отнюдь не уносило в транс, как это бывало раньше. Зрительный контакт с прекрасной девушкой-официанткой и с моим новым творческим руководителем Бридом Нитшезом поддерживался непрерывно.

– Круто!

Мои слова отражали моё состояние. Я то и дело мягко улыбался, мимикой лица и жестами пропагандировал весь свой неисчерпаемый позитивный настрой.

– Пойдём.

Ещё одна неожиданная реплика. Но я не бросил слов на ветер. Я встал, плавно извлёк из ладони девушки красный блокнот и положил его на стол. Она смотрела на меня, словно парализованная моим внезапно возникшим очарованием. Я подождал секунду, чтобы красотка успела насладиться этим ощущением, после чего обратился к Бриду:

– Где туалет? – спросил я.

– Кажется там.

Он ткнул куда-то пальцем. Я не особо понял. Но все равно потянул за собой официантку, решив, что разберусь по ходу пьесы.

Несколько быстрых резких шагов…

Думал, придётся тащить за собой милую официантку, но она неожиданно легко повелась на моё доминирование. Мы быстро обогнули семь пятиугольных столиков черного, красного и желтого цвета.

Кому-то, наверное, было по вкусу данное многообразие. А нам было наплевать. Мы слишком сильно хотели ебаться, чтобы ещё думать о формах и расцветках. Мы были выше прилизанного приличия. Причём настолько выше, что едва не сбили с ног как минимум двоих коллег моей прекрасной спутницы.

– Клара?..

Какой-то рыжий хрен посмотрел нам вслед взглядом полным призрения и негодования. Он был третьим в списке едва не сшибленных. В своём белоснежном фартуке и в идеально отполированных черных туфлях он остался не при делах в запланированном мною сексуальном приключении…

– Клара!..

О, он точно хотел её трахнуть. Однако это я все-таки нашёл коридор, ведущий к туалету. И именно я потащил её дальше…

– Здравствуйте, молодые люди!

– А это ещё что за хера-бора?

Нет, я имел в виду не кучерявую дамочку в очках с толстыми линзами в толстой роговой оправе.

– Здравствуйте, молодые люди…

– Да-да, я понял. Лучше скажи, что за хера-бора?!..

Меня не интересовала кучерявая мадам в возрасте за сорок, а от её желтозубой улыбки меня вообще затошнило.

– Не понимаю этого вашего странного сленга…

– А что тут не понимать? Все ясно как дважды два. Другое дело, мне не понятно: зачем у вас тут срединный вариант?

Я стоял напротив трёх вариантов, но не сомневался.

«Сомнения?! Нет, это не про меня».

Я уже выбрал. Сделал это быстро и решительно.

Срединный вариант – что-то новое.

Другое было бы просто неинтересно и обыденно. Нового меня интересовало только нечто особенное, необычное, сверхъестественное…

Лишь в такие дебри я желал тащить прекрасную официантку с её прекрасной жопой, аккуратными рельефными сиськами и томными карими глазами.

Лишь в таких особых местах я готов был её ебать.

– О, это наше нововведение…

«Да неужели? Ты все же решилась на разъяснения?»

– … Новый европейский стандарт…

– Насрать.

– Что… Что вы сказали?..

Раньше я обязательно закатил бы глаза, но сейчас…

– Слушай…, – сказал я.

Мой очень серьезный взгляд просверлил телепатическое окно в толстых линзах её уродливых очков.

– Видишь эту прекрасную мадмуазель слева от меня?

В поджатых губах я прочитал нечто похожее на «Фу!!!»

«Ах ты, злобная сука…».

Что ж, сегодня я тоже был полон животной злобы.

Сегодня я делал то, о чем всегда мечтал, но боялся.

Не себя, а таких вот глупых и пустых людей.

– Кривишься?

Мадам попыталась было просто быстро перекроить проступающие на лице симптомы негатива.

Но от себя не убежишь!

– На самом деле ты от неё в восторге! Ты завидуешь её молодости, её красоте, её лучезарной улыбке…

Я смотрел на мадам, говорил, смеялся и думал о том, что вспыхнувшее в ее глазах адское пламя обиды вот-вот расплавит толстенные очки.

– Ты завидуешь тому, что я – молодой, красивый и уверенный в себе парень, что хочу трахнуть в этом твоём срединном закутке не тебя, а её…

Сказать что-то против было невозможно. Правда была как на ладони.

– Так что там за удобства? Я хочу знать, чтобы как следует оттрахать эту красавицу.

Уважительно оценивающим взором я посмотрел на свою спутницу.

Она улыбнулась мне немного смущенно.

Но я точно знал, что её смущение было частью игры.

А сутью игры было удовлетворение потребности вдоволь на…баться.

– Узнаете, когда окажитесь внутри.

Отнюдь нежданно дамочка-швейцар в толстых очках все же вспомнила об уготованной ей роли, потеснила из угловатого разума свой несгибаемый моральный стержень и постаралась выглядеть как можно более миловидной.

– Иначе неинтересно, – сказала она и чуть-чуть склонила голову набок, видимо, пытаясь высмотреть ситуацию со стороны, – И я вам настоятельно советую не задавать больше никаких вопросов, а войти внутрь и все узнать.

Кажется, она справилась с поставленной перед собой задачей, хотя и стала выглядеть ещё безобразнее от всей совокупности мимических потуг.

«Интрига!» – подумал я, – «Это очень возбуждает».

– Ладно! Уговорили.

Я снова посмотрел на спутницу. Мы подмигнули друг другу. А потом я потащил её дальше без каких-либо комментариев и преамбул.

– Добро пожаловать в Срединный мир!

«Господи боже ж ты мой!!!»

Не успели мы перескочить через порог, как над нашими головами раздался очередной патетически настроенный компьютерный голос:

– Вы только что проникли в пространство невероятных секретов и потаенных желаний…

С моей точки зрения фраза прозвучала просто глупо.

– Они у вас тут прям-таки фанаты искусственного интеллекта, – обронил я, усмехнувшись.

– В смысле?

Я мог бы промолчать, проигнорировать поступивший вопрос, но новый «я» не делал так, как прежде, он совершал иные действия.

– Знаешь…

Неожиданно для девушки я остановился и резко обернулся, так что она в прямом смысле слова на меня налетела.

– Ой!..

Наши губы слегка коснулись, наши глаза встретились, наши легкие теперь боролись за один и тот же глоток воздуха…

– Ты мне нравишься. Твоё лицо, волосы, этот твой передник и ножки на высоком каблуке – все это вызывает у меня безумный стояк.

К тому же мне показалось, что ты вовсе не дура, хоть и работаешь официанткой.

– Спасибо…

Она перебила меня. И шевеление её прекрасных губ, увлажнённых блеском приятного оттенка, меня почти поработило.

Желание еб…ться вдруг резко обострилось, так что член едва не разорвал штаны.

Но мысль… Я все же хотел её продолжить.

– А весь этот ваш антураж – это если честно не по мне…

– Если не хочешь здесь, можем поехать ко мне…

«Бл… да девочка течёт…».

– Я не об этом. В нынешнем состоянии мне в кайф любой эксгибиционизм. Но в то же время мне интересно, зачем все это?

– Что именно?

Я спрашивал, а сам ладонью скользил по её бедру, приподнимал подол униформы, пробирался под юбку, теребил мягкие кружевные трусики…

«Интересно, какого они цвета?» – думал я и все больше поддавался искушению уложить официантку прямо на пол.

– Ты здесь работаешь?

– Да.

– Давно?

– Полгода.

– И ты знаешь, зачем все эти спецэффекты?

– Какие?

Не знаю как, но, находясь одним пальцем в женской попке, я как-то умудрялся выдавать логически завершённые цепочки рассуждений.

– Компьютерные голоса, дизайн интерьеров во всю палитру красок, лифты, которые движутся по законам сумеречной зоны и это место…

– Какое место?… – дыхание девушки участилось.

– Ну, типа туалет, предназначенный только для ебли…

– А-а!..

Официантка Клара уже не могла более сдерживать стон и поэтому, запрокинув голову, отдалась чувствам:

– А-а!..

Теперь в её попке было уже три моих пальца. Она продолжала стонать с запрокинутой головой в такт ритмичным движениям моих пальцев. У моих глаз более не было сил удерживать зрительный контакт, и поэтому они позволили моим губам целовать женскую шею и ключицы…

– А-а!..

Её пальцы впились в мою спину. Грудь и клитор сладострастно прижались к моему телу, но все равно я как-то умудрялся продолжать говорить:

– Тебе не кажется все это странным?

– Да пох…й! – воскликнула девушка подобно разъярённой львице, – Давай уже войди в меня!

Её рука скользнула к моему члену, и я понял, что пока нам не суждено проникнуть за дверь из красного матового стекла, находящуюся в пяти шагах позади меня. Между нами было слишком много страсти. И в виду сложившихся обстоятельств нам обоим стало ясно, что действительно нет смысла обтягивать то, что так сильно напрашивается…

«Это тоже круто… Вы…бать красотку на черном линолеуме коридора черных стен и черного потолка с крошечными, встроенными светильниками пирамидальной формы, дающими приглушенное красноватое освещение.

Ну а потом ещё по ту сторону двери разок-другой!..».

Идея мне понравилось.

Я радовался как ребенок. Но руки уже давно успели стащить с Клары трусики и опустить их ниже колен.

– Е…и меня! Е…и!

Она уже не стонала, она кричала. Я мог бы испугаться её криков, в особенности их бранного содержания:

– Е…и же! – тебе говорю.

Однако новое видение себя и окружающего мира лишало меня оков любого рода.

И поэтому я только сильнее возбуждался от криков изнывающей по моей плоти красавицы, а так же от мыслей о том, что рядом с распахнутой дверью, являющейся входом в срединный вариант общественного туалета, несомненно, продолжала стоять дамочка потасканной годами внешности в своих чудаковатых очках с толстыми линзами и с толстой роговой оправой.

«Она стоит там и слушает. Завидует! Мечтает!»

– А-а!

Я плавно и осторожно вывел свои пальцы из женской попки.

– Нет-нет!..

Она хотела ещё. И это не могло не радовать. Но куда больше меня радовал факт отсутствия в моей голове посторонних мыслей. В моей голове были только мои мысли. И я наслаждался ими, как наслаждался девушкой в своих руках.

– Ты восхитительна, – тихо прошептал я, нежно касаясь губами её кожи.

Но не этого здесь и сейчас требовало тело Клары. Оно изгибалось от клокочущего в нем желания, царапалось, кусалось…

Я не имел права и далее затягивать эту сексуальную пытку.

Тем более что ее ловкие руки уже умело освободили мой член из тесноты темно-голубой джинсовой ткани…

«Джинсы? На мне???.. И все же похуй, что на мне новая одежда взамен старой растворившейся!!!» – никакие внезапно обнаруженные факты и обстоятельства не могли удержать меня от неистовой ебли.

– Обхвати меня ногами! – приказал я.

– Что?

Видимо милая официантка немного растерялась. Но через мгновение женский природный инстинкт все-таки взял своё. Её бёдра крепко обхватили мой таз, руки повисли на шее, а мягкий и влажный язык проворно забрался ко мне в рот.

– О-о! – это был не человеческий голос, а звериный рык.

Он оповестил весь мир о том, что я вошёл в милашку Клару.

Я сделал несколько движений, но силы рук было недостаточно, чтобы в течение всего процесса совокупления держать партнершу на весу.

Поэтому я осторожно опустил женское тело на пол, не вынимая из него член, а затем стал жарить милашку-официантку по полной программе.

– А-а-ах…

Все закончилось довольно быстро. На этот раз не было моих обычных замедлений и ускорений, просчитанной длительности, стратегической смены поз. Сегодня я просто ебался….

– Ну как? – спросил я у той, что лежала подо мной.

Её лоб покрылся легкой испариной, карие глаза игриво поблескивали, дыхание снижало прежде набранную частоту…

– Супер, – сказала она и пальчиком вытерла стекающую по моему подбородку слюну.

– Извини, – сказал я монотонно, не отрывая взгляда от карих глаз, – Не хотел тебя слюнявить.

– Все нормальное. Главное, что было хорошо.

Старый я, несомненно, захотел бы остановить вечно бегущее время, запечатлеть этот сокровенный момент в своей памяти и жить только им одним, лелеять его и убаюкивать. Но новый я видел новые возможности.

– Поднимаемся, – сказал я и осторожно сполз с только что выебаной красавицы.

Затем я поднялся, натянул и застегнул штаны, огляделся по сторонам. Черный коридор и тусклые светильники с красноватым светом никуда не делись. Красная дверь тоже пребывала на своём законном месте…

– Давай, – я протянул руку девушке, желая помочь ей подняться.

– Спасибо, – сказала она, изучая меня взглядом снизу вверх.

«Думаю, моё поведение её цепануло!!!»

Возникшая мысль не могла не радовать. Однако мне все больше хотелось получать новые ощущения и впечатления.

Затем девушка встала, быстренько надела трусики, поправила волосы…

– Отлично!

Я оглядел её. Конечно, она была немного помята.

Спутанные волосы, следы спермы на одежде и предательски источаемый запах секса… Думаю, что с её стороны я выглядел не лучше. Но наша любовная связь стоила этого.

К тому же главное, что некое волшебство момента сделало её самой прекрасной леди на свете. И поэтому мне никак нельзя было не сказать:

– Замечательно выглядишь.

Клара улыбнулась. Не помню деталей той улыбки. В той ситуации это было не важно. Ведь мы оба хотели двигаться дальше. И мы двигались. Наше совместное броуновское движение бежало вперёд как паровоз.

– Пойдём, – потребовал я и снова потянул её за собой.

Всего лишь пять шагов и перед моим носом оказалась красная дверь из матового стекла. За ней совершенно точно что-то просматривалось. Но что именно, было не понятно.

«Так и было задумано! Кем-то…», – подумал я, а потом толкнул дверь от себя.

У меня было много фантазий, много ожиданий, но…

В результате мне досталась только кромешная темень.

«Какого хрена?!»

И голос, шепчущий нечто бессвязное.

– И… и… и…

Чуть позже мне все-таки удалось разобрать:

– Иди… иди… иди…

«Какого хрена?»

– Куда?

– Иди… иди… иди…

«Какого хрена?»

Я злился. Пускай сегодня я был автором своей жизни и своей судьбы. Но я все равно злился. Однако повторение одного и того же нецензурного вопроса совсем не помогало улучшить видимость окружающего пространства.

Оно не помогало решить проблему. Было по-прежнему темно, хоть глаз выколи. В какой-то мере это обстоятельство даже пугало. Но с этим ничего нельзя было поделать. Точнее, я не знал, как изменить ситуацию, как с ней справиться…

Судя по ощущениям данное странное действо длилось не больше минуты. А на деле…

– Ну как тебе?

Что?

Темнота и шепчущий голос – это вычурная странность? Нет! Вот оказаться внезапно на красном водяном матрасе в красном помещении с красным освещением. Вот это номер! Я словно неожиданно переместился в ключевой оплот коммунизма, а может и всей Советской красной армии. Однако главное, что было непонятно, как так вышло?

– Не правда ли здесь очень мило?

Моя милашка-официантка ласкала своим язычком внутреннюю поверхность моей левой ушной раковины. Она сидела позади меня и крепкой хваткой сексуальной хищницы не давала мне ворочать головой.

– Очень мило.

Определенно случилась большая неожиданность. И понимание происходящего напрочь отсутствовало. Но факт оставался фактом – я и моя пленённая страстью официантка все-таки оказались внутри срединного варианта.

И это был большой плюс. И даже гигантский. Конечно, неизвестно каким именно способом, но все же оказались. И теперь мы сидели на красном водяном матрасе, сосредоточенно упершись взглядом на небольшую треугольную сцену красного цвета, на которой пятеро мужчин и пятеро женщин плавно и неторопливо занимались сексом, периодически меняясь партнерами.

Играла музыка:

– Шалила-Ла-Ла!..

Боковое зрение позволило понять, что Клара уже избавилась от белоснежного передника и всех прочих деталей униформы.

– Мне продолжать?

Она тяжело дышала мне в ухо, гладила мою грудь сквозь рубашку, покусывала шею…

– Конечно.

Я был не против очередного траха, тем более что обстановка предрасполагала.

– Здесь прикольно.

Шаловливая рука девушки снова медленно скользнула в сторону распирающего в джинсах члена, нежно погладила его, расстегнула ширинку, схватила член ладонью.

– А-а…, – сладко простонал я и ненадолго прикрыл глаза.

Если в первый раз мы оба были захвачены безудержной взрывной страстью, то сейчас каждому из нас хотелось прочувствовать каждое прикосновение, распробовать каждый поцелуй.

Конечно, мы не говорили об этом, но все равно понимали.

И к тому же математическим расчетам и выкладкам моего прежнего сексуального опыта опять не нашлось места в настоящем. Здесь и сейчас я и Клара делали нечто новое, прежде не существовавшее ни в наших жизнях, ни во Вселенной в целом.

– Ты – офигенная, – прошептал я, когда раздетая до белых трусиков и черно-белого лифчика официантка осторожно опрокинула меня на спину.

Моя шея аккуратно легла как раз на её согнутое по-турецки колено. Наши глаза снова встретились.

Она улыбнулась. Немного выждала, словно никак не могла налюбоваться блаженством, которое было эфемерно разлито по поверхности моего лица. А потом она сказала:

– Я пока не поняла…

– Не поняла чего?

Я смотрел в её правый глаз. Я наслаждался процессом.

– Это так сложно.

– Что?

Клара опять не ответила. Вместо этого она аккуратно опустила свою голову вниз и с предельной нежностью едва коснулась своими губами моих. Затем она плавно отстранилась. И мы опять стали смотреть глаза в глаза.

– Ты милый, – произнесла она по истечении нескольких мгновений, за время которых на небольшой треугольной сцене случилось несколько струйный оргазмов.

– Спасибо, – ответил я и растроганно улыбнулся.

– И все же они приказывают убить тебя…

– Что?!

«Хрясь!!!»

Спасибо моей реакции. Если бы не она, то огромный кухонный нож, неожиданно появившийся в руке полуголой официантки, расколол бы мне череп. А так глубокое проникающее ранение получил только водяной матрас, в связи с чем дал обильное водотечение.

«Неожиданно!»

Сейчас, когда все давным-давно позади, можно вообразить что угодно. Фантазия всегда так работает. Она пичкает человека кучей впечатлений и переживаний. Но в тот короткий и угрожающий моей жизни момент была только кратковременная паника. Да и она выступала лишь в качестве маленького рубильника для запуска защитных рефлексов.

– Не сопротивляйся! – завизжала полуголая официантка.

Мне нечего было ей ответить. Уклонившись от смертельного удара, я быстро соскочил с водного матраса и уставился оценивающим взглядом на Клару.

Мои ноги были немного присогнуты в коленях, они были готовы к внезапному спасительному прыжку в сторону в любой запрошенный момент времени. Штаны так и остались расстегнутыми – не было времени на сантименты.

– Они идут! Они идут!

– Кто они?

– Они идут!

«Мать моя женщина…».

Слюна с примесью крови из раскусанной в приступе полоумной ярости губы стекала из угла рта полуголой официантки. Водный матрас перестал быть красивым, скукожился и постепенно выпустил из себя всю воду, сделав пол под моими подошвами изрядно мокрым.

Клара сидела на его останках, подогнув под себя ступни. Её спина была выпрямлена под идеал осанки, прекрасные волосы немного взъерошены, глаза налиты огнём ненависти. Ещё секунда и она извлекла лезвие ножа из бездыханного трупа водного матраса и занесла у себя над головой. Я инстинктивно начал искать пути отступления. Люди на сцене продолжали планомерно заниматься сексом. Их совсем не заботило происходящее рядом смертоубийство. И это правильно, ведь они так старательно добивались множественных оргазмов. Мой взгляд скользнул в свободную от людей сторону, не упуская из виду внезапно обезумевшую официантку.

– Они идут!

– Пластинка заела? – поинтересовался я, а сам все надеялся обнаружить дверь из матового стекла красного цвета.

Но, наверное, так говорить мне совсем не следовало. И в следующее мгновение без всякого предупреждения в меня полетел кухонный нож. Мне снова повезло. Я снова смог от него увернуться. На этот раз не только благодаря хорошим рефлексам, но и благодаря пружиноподобной стойке.

– О-оо!

Это за спиной раздался крик боли. Я очень сильно порадовался за то, что этот крик мне не принадлежал, а также за то, что наконец-то затих попсово музицирующий голос:

– Шала-ла-ла-ла!..

Чуть погодя крик боли затих. Недолго что-то как бы булькало. Но потом все! Тишина! Конечно, было безумно интересно оглянуться, увидеть своими глазами, кого именно и каким образом поразил хорошо заточенный кухонный атрибут. Однако нужно было незамедлительно спасёт свою задницу. И пускай Клара лишилась своего ножа, я был уверен, что у неё ещё остались для меня сюрпризы.

– Они идут!

Я оказался прав. Новой атаки не пришлось долго ждать.

– Умри сейчас! – воскликнула она и прыгнула на меня как пантера.

«Нет! Хватит!» – решил я.

Мне не хотелось испытывать судьбу в третий и четвёртый раз. Так что я предпочёл спешно ретироваться.

Конечно, лучшим исходом ситуации было бы все же бегство через красную дверь…

«Она, несомненно, где-то есть… Возможно, позади меня, за сценой, на которой уже никто не совокупляется…».

Мои мысли предлагали мне различные варианты поиска красной двери, но рисковать и надеяться на слепую удачу я не собирался. Я хотел выжить!!! И поэтому ринулся в первый попавшийся спасительный угол – направо. Там тоже была дверь. Не красная. Черно-белая в полоску, похожая на зебру…

– Твоя судьба умереть!..

Как оказалось, я вовремя обратился за помощью к бегству. Один из ногтей обезумевшей официантки больно оцарапал мочку моего левого уха по касательной. Через несколько прыжков к спасительной двери моя шея ощутила стекающую по ней тонкую струйку крови.

– Вернись и умри!!! – продолжал слышать я, пока не захлопнул за собой дверь, выкрашенную под зебру.

Прижав дверь спиной покрепче, я стал пристально изучать то, что досталось мне в качестве награды за невероятно быстрый спринтерский бег. Я смотрел, смотрел, смотрел…, но не видел. Слишком сильно колотилось сердце в груди, лишком сильно трещали легкие по швам от учащенного дыхания. Я жадно глотал воздух, но этого было недостаточно.

– Чертова официантка…, – сбивчиво прошептал я.

Внутри меня прям-таки клокотало негодование. Однако недолго. Его быстро заменила иронически настроенная радость, которая медленно, но верно расползлась по лицу.

– Отличное приключение, – бодро произнёс я.

Глаза тем временем не переставали изучать очередное помещение, в котором я скоропостижно оказался…

И вдруг перед глазами снова возникла темнота…

– Иди… Иди… Иди…

И снова этот странный голос, шепчущий практически в самое ухо:

– Иди… Иди… Иди…

Как и в прошлый раз все закончилось быстро, в пределах одной-двух минут. Но если в прошлый раз я неизвестным образом оказался на красном водяном матрасе, то сейчас моя персона не сдвинулась ни на миллиметр. Темнота исчезла, а я так и стоял, изучая очередной интерьер…

– Странно все это…

Эти слова я произнёс достаточно громко. И когда б они были произнесены где-нибудь в другом месте, менее экспрессивном и более консервативном, то меня бы обязательно одернули. Но здесь… Нет! Все, что присутствовали в данном помещении помимо меня, были слишком увлечены своими и чужими стонами.

– А!.. А!.. А!.. А!..

И все эти люди находились в туалетных кабинках. Именно в них они восторженно предавались любовным утехам.

– А!.. А!.. А!..

Всего я насчитал десять кабинок. Пять справа от меня и пять слева. Между ними был широкий проход по типу очередного коридора длинной в девять-десять метров, в конце которого меня спокойно дожидалась…

– О, Боже! Ты здесь.

Красная дверь была там…

– Ты здесь!..

Я облегченно вздохнул. Сердце уже перестало штамповать взрывную пульсацию в висках, дыхание достигло спокойной работы, мышцы спины расслабились. Я понял, что раз полоумная официантка ещё не прибежала отвесить мне чаевых, то ждать её появления уже не придётся.

«Валим!», – решил я и сделал шаг вперёд.

Моё либидо успело восстановиться после недавнего секса и после недавних сексуальных травм. Поэтому все эти стоны, ноги и спущенные штаны, что виднелись из-под дверей туалетных кабинок, стук, шум, гам внутри кабинок – все это заставило мой член привстать. Но желания постучаться в чужие двери и присоединиться к творческой компании не возникло.

Я помнил о том, что где-то рядом меня ждёт Брид Нитшеза и что у нас ним назначена какая-то важная встреча. Не то чтобы меня сильно волновали стратегические планы моего нового начальника. На них мне было плевать с высокой колокольни, а может с двух или с пяти… Однако мне было интересно знать, что же на самом деле творится в пределах данного корпоративного здания… Фантастика?! Интеллектуальная ересь?! Полнейшее безумие?!

– Нас ждут великие дела, – прошептал я и сделал ещё один шаг в направлении заветной двери из матового стекла красного цвета.

На фоне прочего дизайнерского решения красная дверь выглядела очень экстравагантно. Дело в том, что доминирующим цветом в комнате с туалетными кабинками был белый. Причём доминировал он во всем, кроме пресловутой двери. Белыми были стены, потолок, кабинки и даже пол, который был отделан идеально белоснежным мрамором.

– Супер, – заключил я в приступе эстетического восторга.

Затем я сделал следующий шаг.

– А!.. А!.. А!..

Эти крики постепенно оказались далеко за спиной.

– Отлично, – сказал я и толкнул дверь.

Мне казалось, что как спланированные, так и нежданные приключения вот-вот окажутся в прошлом, что я все же смогу вернуться за стол переговоров к своему новому начальству. Только вот что-то снова пошло не так. Нет, темнота перед глазами не возникла. И странного голоса не было. Но то, что я увидел за дверью из красного матового стекла, определённо не значилось в списке ожидаемого…

– Привет!

Тихонько затворив за собой красную дверь, я обнаружил себя в очередном странном помещении с ярким фиолетовым освещением.

– Привет…

Помещение было оформлено в виде некоего гибрида цирка и вычурной научной станции. Такие обычно несложно увидеть в какой-нибудь не шибко интеллектуальной компьютерной игре, где в обязательном порядке существует необходимость найти какие-нибудь бинты или газетку.

– Так-так…

Я стоял на неком подобии мосточка. Впереди меня моя бывшая раздавала ценные указания нескольким субъектам в оранжевой форме с надписями большими фиолетовыми буквами на спинах «GHLaba”, которые суетились на нижней палубе (или цирковой арене; это как кому удобнее определять). Нижняя палуба имела шестиметровый диаметр. По периметру располагались многочисленные электронные панели с многочисленными лампочками, моргающими желтым цветом. Выше располагались огромные полукруглые экраны.

– Вижу тебе уже лучше.

Если в предыдущую встречу Наташа выглядела строгой, сдержанной и сосредоточенной, то в этот раз назвать её кроме как взмыленной было сложно.

– Ты долго, – сказала она, стоя ко мне в пол оборота и наблюдая за кучей логарифмических уравнений перемещающихся по экранам.

К этому моменту я уже понял, что ошибся дверью.

«Или же нет?»

– Не знал, что мы договаривались о встрече…

– Мог бы догадаться.

– Да неужели?

Наташа улыбнулась, а мгновением позже повернулась ко мне лицом и сказала:

– Иди за мной.

– Чего-то неохота.

Лицо моей бывшей девушки тотчас помрачнело.

«Ха-ха-ха!»

Её пристальный взгляд провокационно ожидал от меня реплик-оправданий моего плохого и даже отвратительного поведения. Но я молчал и не менее пристально смотрел на неё в качестве ответа.

– Я же говорю: тебе стало лучше, – резюмировала Наташа после нескольких минут молчаливых прений.

– Ещё бы не стало, – усмехнулся я.

Сразу после моего скользкого замечания её лицо перестало быть мрачным. На нем снова воцарились доброжелательность и улыбка.

– Было больно? – спросила Наташа.

– Чуть-чуть, – шутливо ответил я.

Затем, словно ведомый некой потусторонней силой, а не прежними страхами и сомнениями, я подошёл к Наташе и нежно трепетно обнял её. Она не стала сопротивляться. Она просто позволила мне это сделать. И мы провели ещё три минуты жизни, ничего не говоря. Нам было достаточно нашего дыхания и телесных ощущений. А потом все испортил посторонний крик:

– График!

– Хорошо, Пьер, – ответила Наташа и что-то продекламировала жестами высокому худощавому парню с рыжими бакенбардами.

Потом она приложила указательный палец правой руки к правому виску и произнесла несколько слов в адрес невидимого собеседника:

– Готовы? Вы все рассчитали? Точно?

Ей кто-то что-то ответил. Я понял это по выражению ее лица, а потом внимание Наташи снова оказалось сосредоточенным на мне.

– Нам нужно идти, – сказала она.

Мгновением позже мы уже спускались по металлическим ступеням, ведущим на арену амбициозных научных изысканий. Смотреть только лишь на свою бывшую было очень скучно. И по этой причине мой взгляд то и дело скользил то по большим полукруглым экранам с вереницей экзистенциальных вычислений, то по представителям научного архетипа, вызывающим плоские чувства. Слишком уж сильно они суетились, мельтешили…

– Что тут происходит? – обратился я с вопросом к впереди идущей Наташе.

– Ничего особенного…

Я почувствовал от неё некоторое нежелание говорить на поднятую мной тему.

– Но все же…

Наташа остановилась, обернулась…

Я решил было, что это обусловлено её неожиданной попыткой ответить на мой вопрос. Однако когда к нам подбежал ничем ни примечательный человек в оранжевой робе и принялся одевать на её левое запястье фиолетовый браслет, являющийся цепочкой камней неправильной полигональной формы, мне все стало ясно.

«Мы на месте».

– Пришли?

– Да, пришли.

Ещё немного погодя меня тоже пленили фиолетовым браслетом.

– Встань рядом со мной… Возьми меня за руки…

– У тебя опять это твоё очень серьезное лицо.

Я улыбнулся и одновременно попытался поймать её правый глаз своим взглядом.

Мне хотелось постебаться над Наташей.

Однако проникающее умозрительное сверление правого глаза в данном случае не возымело эффекта.

– Выглядишь как злюка.

Я перешёл к словесной атаке.

Мне все ещё было скучно и хотелось позлить свою бывшую.

И мне это вообще-то удавалась.

У меня это всегда получалось.

Так что спокойное и серьезное выражение ее лица вскоре оказалось под угрозой эмоционального взрыва. Нужно было только ещё немного добавить желчи:

– Ты сейчас очень похожа на этого вашего Нитшеза…

– Вообще-то он мой муж…

«Сучка!!!»

Неожиданно она меня уделала.

– Ты уверена?

Странная реакция! Не правда ли?

– Уже семь лет.

– Прикалываешься?

– Нет.

От откровений Наташи меня прошиб пот, к щекам прилила кровь, уши стали горячими. Я никак не мог поверить её словам, хотел что-то спросить, но мысли путались. И тогда я выдал первое, что пришло в голову:

– Нитшез? Серьезно?

На тот момент мы уже держались за руки, взгляды были обоюдно прикованы.

– Это на него ты меня променяла?

Мои ладони внезапно оказались сжатыми хрупкими женскими руками до боли в костяшках. Наташа очень хотела, чтобы, я прочувствовал все её негодование.

– А я думала, это ты меня променял…

Она была права. Я был неправ.

– Очень странно, – прошептал я.

Благодаря моему нежданному откровению на лице Наташи все-таки нашлось место для простой добродушной улыбки.

– Необычно, да?

– Да.

– Внезапно противоречия отступили, и ты воспринимаешь реальность в её первозданном неизменном виде?

– Да.

– Нравится?

– Да…

Мне было сложно понять, почему в моей голове так неожиданно появилось очень много согласия с тем, что раньше вызывало во мне всплески яростного гнева. Немного подташнивало. Но с этим я мог справиться.

– Неужели это все из-за фокуса с иглоукалыванием и растяжением? – спросил я.

– Не только…

«О, Боже!»

Казалось, что вокруг меня существует одно сплошное «да». Это было очень странно, не привычно. Но это новое обстоятельство не пугало. Оно наполняло меня долгожданным интеллектуальным экстазом, от которого все прежние проблемы моментально забывались.

– Ты именно этого от меня хотела?

Когда эмоциональный пик оказался пройден, было уже несложно задавать вопросы.

– Ты этого добивалась?

– Нет.

Наташа продолжала смотреть на меня с нежной улыбкой чудом обретённой матери. Она улыбалась, но не смеялась. В её взгляде чувствовалась теплота, забота, возможно даже сострадание…

– То есть?..

– Этого добивалась не я, а ты. Я просто немного подталкивала тебя к твоей заветной цели. Я помогала тебе…

Тут я уже не знал, что говорить. Не то, чтобы в моей голове появилась прежняя путаница многоголосья. Движение мыслей было ровным, без зигзагов. Да и с языком проблем не было. Но говорить я все-таки не мог. Не хотел. Мне казалось, что в этот особый момент слова только бы все испортили. И поэтому я без всякого предупреждения снова трогательно обнял свою бывшую возлюбленную.

– Ты не думаешь…

Прошло много времени, а мы все стояли обнявшись. И нам было плевать на людей в оранжевых робах. У них была своя жизнь, у нас своя…

– Ты больше не терзаешь себя постоянным наваждением своих опасений и страхов…

Я молчал. Моя правая рука лежала на спине Наташи и нежно поглаживала проступавшие сквозь одежду остистые отростки её позвоночника. Я словно чётки перебирал. Было прикольно.

Но само действие меня отнюдь не завораживало, не уводило в транс, не выдергивало из реальности, как это обычно бывало в прежние времена. Я полноценно присутствовал в совместных объятиях с самой замечательной девушкой на свете. Я чувствовал, как она тяжело дышит, уткнувшись носом мне в ключицу. И я слышал каждое сказанное ею слово:

– Я так рада…

Пауза. Короткий всхлип…

– Я так ждала…

– Наталья Андреевна!..

Чуть-чуть картавящий голос едва не взорвал мне барабанные перепонки своей внезапностью. Ослабив нежные объятия, я посмотрел на источник возгласа. Им оказался тот самый худощавый парень с рыжими бакенбардами. Он ранее упоминался как Пьер.

– Да…

Отпрянув лицом от моего тела, Наташа тоже посмотрела на своего оранжевого помощника.

– Что? – коротко и лениво поинтересовалась она.

– Профессор нервничает…

Глаза парня бегали так, словно он лицезрел перед собой десяток белок в колесе. Но мою бывшую эта его взволнованность абсолютно не трогала. Она не хотела вырываться из моих объятий. Ей было хорошо…

– Пусть подождёт, – сказала она.

И тон её голоса добавлял к уже услышанному, что в данный момент ей совсем неинтересны всякие насущные вопросы, проблемы, обязательства и тому подобное. Сейчас ей были интересны только бушующие в голове и в сердце чувства.

– Но…

И как же ей хотелось, чтобы от неё отстали. Однако…

– Он очень сильно нервничает…

Худощавый помощник, судя по трясущемуся виду, тоже был на взводе. Он видимо попал между молотом и наковальней и теперь отчаянно пытался придумать, как же выбраться и убраться восвояси.

– Он прислал уже десять очень выразительных сообщений…

– Кто это?

Мне надоело наблюдать эмоциональные мытарства двух людей.

Это было скучным и неприятным занятиям. Я предпочитал что угодно другое. И лучший вариант был, конечно же, таким, в котором жена моего нового начальника подставила бы под мой член свою аппетитную попку и предалась бы ностальгии по былым временам. Только вот большое количество свидетелей мешало реализации такого плана. Нужно было от них избавиться, нужно было решить проблемы, нужно было подготовить условия…

– Что ещё за профессор?..

Мне казалось, что я смогу решить все проблемы разом. Я думал, что мне это совершенно точно по силам. Но я не учёл того факта, что со мной пока ещё не готовы делиться большими-большими секретами.

– Я не могу тебе сказать всего…

Я был открыт для неё. Я держал её за плечи, смотрел в глаза, говорил такие вещи, на которые прежде не был способен. И я думал, что все это позволяет мне надеяться на взаимную искренность.

«Я ошибался», – мне стало понятно это слишком поздно.

Укол острой досады больно ударил мне в сердце…

– Я не могу поверить в то, что слышу. Опять?!

Я хотел только лишь отпустить её плечи и немного отодвинуть её от себя. Но так получилось, что, будучи на эмоциях, я недооценил приложенные усилия и в результате резко оттолкнул от себя ту, которой менее всего хотел причинить вред.

– Ой! – пискнула Наташа, наткнувшись правой лопаткой на пробегавшего мимо фаната вычислительных панелей и экранов.

– Прости, – прошептал я ровным голосом.

Вины я не чувствовал. Других чувств тоже не было. Было лишь ощущение того, что я делаю именно то, чего мне хочется.

5

– Кажется, я ничего не пропустил!

Я вернулся на своё место за столиком с большим задором.

Видимо телепортация придала мне сил.

Или же я просто имел при себе достаточный энтузиазм для игры в переключение с негатива.

– Как у вас тут?

– В общем и целом неплохо.

Так сказал великий и ужасный Брид Нитшез. Он сидел все на том же самом месте напротив меня в идеально сбалансированной позе и смотрел на весь окружающий мир своим непроницаемым взглядом.

– Как все прошло? – спросил он, выдержав миллисекундную паузу и чуть-чуть подавшись в мою сторону.

Я очень удивился, потому что уловил его заинтересованность.

– Отлично.

Ещё одна миллипауза. Глаза моего нового начальника хитро поблёскивали.

Я пытался выглядеть спокойным и не уязвлённым под давлением его испытывающего взгляда. Однако с некоторых пор притворство перестало быть моей стезёй. Так что у меня определенно не получилось. И Нитшез сразу же мне об этом доложил.

– А как же покушение на вашу жизнь? Не хотите ли рассказать нам об этом?

В данном случае он имел в виду не только себя, но и человека, сидевшего справа от меня.

– Нечего рассказывать…

– Вы так думаете?

Как оказалось тот, кто сидел справа от меня, был обладателем низкого скрипучего голоса.

«Как раз подстать его внешнему виду», – подумал я.

До того момента, как непредставленный участник деловой встречи заговорил, мне было плевать на него и на его внешность. Усевшись на своё место, я, конечно же, первым делом окинул его взглядом и оценил. Эта оценка не дала высоких баллов, так что интерес исчез, не успев родиться. Но вот сейчас этот тип от меня чего-то хотел, и мне пришлось вновь взяться за изучение его персоны.

– Вы небрежны!

– Я???

Мне стало смешно. Я попытался сдержаться, но по понятным причинам не смог и рассмеялся. Мой хохот был легким, звонким. Он радовал слух. Не только мой, но и всех других людей, сидящих за соседними пятиугольными столиками красного, черного и желтого цвета. Что-то подсказало мне, что некоторые из них оглядываются в мою сторону и улыбаются. Наверное, это была интуиция.

«Смешно».

А вот низкий скрипучий голос был никому не в радость:

– Вам смешно?

– Да.

Ну а как иначе? Я смотрел на него и видел странного чудаковатого дяденьку в возрасте за пятьдесят. Его голова была одета в слегка помятую шляпу с дизайнерским решением вопроса расцветки в виде широких черных и серых полос. Ниже располагалось гораздо более помятое лицо с верхней челюстью перекошенной вправо, а нижней – влево. Несмотря на выход в общество странный тип непрерывно жевал жвачку. И челюсти так смешно двигались, что перестать смеяться было очень сложно.

– Прекратите!

Я перевёл взгляд на Брида Нитшеза. Выражение его лица, безразличное к происходящему, разрешило мне продолжать в том же духе, но при этом не увлекаться.

«Отлично!»

Ещё около минуты я хохотал, а старикашка вопил:

– Это издевательство!

А потом я резко остановился. Мне захотелось чего-то нового. Например, понимания…

«Кто он?» – подумал я.

Мне очень хотелось посмотреть в его глаза, которые интуитивно воспринимались как противные и вредные. Но его глаза были спрятаны за большими затемнёнными очками в пластиковой оправе оранжевого цвета.

– Кто вы? – спросил я.

Старик злобно ухмыльнулся. И мне тут же стало понятно, что он готов отплатить мне той же монетой.

– Кто вы? – повторил я вопрос, прекрасно понимая, что не дождусь ответа.

И чуть-чуть погодя была произнесена фраза:

– Если бы вы были тем, за кого вас опрометчиво принимают некоторые люди в этом мире, то никогда бы не стали задавать этот вопрос.

Это не было ответом. Это был ответный камень из огорода в огород.

– Не понимаю о чем вы, – заявил я.

Ещё одна ухмылка. И асимметричное движение челюстей. И что-то ещё…Я пытался понять, что же так сильно скручивает мой живот от вида старикашки в шляпе и очках. Но понимание не приходило.

– Понимаете.

– Понимаю что?

Я задавал одни и те же вопросы, но понятия не имел зачем и почему. Казалось, я знаю о готовящейся игре против меня, но все равно делаю ходы по чужим правилам.

– Вы знаете.

– Знаю?

Рефлекторно поморщив нос, я тем самым показал весь свой скепсис.

– А вы ничего не путаете?

– Нет.

Старик раздражал. И чтобы не сорваться на злость, я продолжил изучать его чудаковатый гардероб.

«Дышим ровнее», – такую установку я обозначил для самого себя.

Старик был одет в чёрную куртку на молнии. И хотя в помещении было весьма тепло, он ни разу не пошевелился, чтобы хотя бы расстегнуть ворот.

«Замёрз, бедняга…».

Из-под ворота куртки виднелся край шарфа с белыми, серыми и темно-оранжевыми клетками, а под рукавами – белые манжеты рубашки. На левую руку были одеты старые потрепанные часы, на обеих руках были черные кожаные перчатки…

«Скукота! Да и только», – думал я.

С другой стороны раздражение понемногу отступило. И потому у меня даже появились силы, чтобы вновь вступить в диалектические споры. Однако я не вступил.

– И долго это будет продолжаться? – спросил я.

На этот раз мой вопрос был обращён не к странному старикашке, рассусоливающему диалоги ни о чем, а к главной причине всего…

– Вы сказали, что встреча важная…

Мой взгляд впился в холодные глаза Брида Нитшеза. Таким образом, я требовал объяснений или хотя бы…

– Намекните в чем подвох!..

Но мой новый начальник не собирался ни отвечать, ни намекать. Он сидел в своём углу и хладнокровно играл роль беспристрастного наблюдателя.

«Но чего он ждёт? За чем он наблюдает?» – понять это я был не в силах.

Было ясно лишь то, что мне необходимо самому разобраться с некой проблемой. А ещё инстинкты подсказывали, что от моих решений зависят некие последующие события…

«Отлично», – подумал я.

И эта мысль оказала успокаивающий эффект на мои раззадоренные нервы.

– Отлично!

А вот это уже было сказано вслух.

– Отлично, – повторил я с прибавившимся энтузиазмом.

Я откинулся на спинку стула. Я улыбнулся. И легкая окрыляющая радость моментально растеклась по всему моему телу.

– Не понимаю вашей радости…

«Напрасно, напрасно…».

Он не ожидал. В одно мгновение я резко вскочил на ноги и сорвал с его головы ненавистную шляпу, а с лица – ненавистные очки.

– Что?!.. Что вы себе позволяете?

«О, как же это феерично!!!»

Под шляпой и очками мною был обнаружен вовсе не чудаковатый дедушка, а вполне обыденный человек со своими страхами, притязаниями и спесью.

– Видите как все просто? – поинтересовался я.

Испуганное старческое лицо с перекошенными челюстям смотрело на меня снизу вверх. Теперь он уже не жевал жвачку. Ему было не до этого. Но лицо все равно оставалось неисправимо перекошенным.

– Что?!.. Что?!..

Старик не находил слов и фраз, нужных ему для исправления ситуации. Действовать он тоже не мог.

Я был моложе его, сильнее, яростнее… Он не мог противостоять моему нападению. Я же в свою очередь не собирался только лишь напасть и тут же убраться восвояси.

Мне нужны были ответы.

И я больше не собирался довольствоваться сказками про Туманные Альбионы.

– Выкладывай! – потребовал я.

Дедушка закряхтел.

– Вы об этом пожалеете…

– Обязательно, – сказал я и, понимая, что решительность в данном случае синоним эффективности, схватил дедушку за грудки, потом подтянул его к себе и чуть-чуть приподнял его со стула.

Послышался треск лопающихся ниток в области подмышек.

Вид дедушки тут же стал по-настоящему испуганным.

И мне показалось, что таких действий уже достаточно, чтобы его разговорить.

– Жду! – угрожающе произнес я.

Но дедушка сопротивлялся…

Еще несколько ниток лопнуло с глухим треском. А слов я так и не услышал. Чудаковатый старик, лишенный вычурной шляпы и вычурных очков всеми силами сопротивлялся моему дознанию. А ещё он пытался поворотом шеи обратить свой просящий взгляд к человеку с холодным взглядом.

«Напрасно!»

– Разве ты не видишь? – спросил я, даже не пытаясь ему помешать, – Он тебе не поможет. Он бы и сам выбил из тебя всю дурь. Но у него другая роль. Он делает всякие вещи чужими руками. Сегодня это я. Вчера был кто-то другой. И лучше тебе ответить, что же вы ребята не поделили?

Дедушка меня прекрасно понимал. Я видел это в глубине его помутневших от старости глаз. Но говорить он все равно не собирался. И тогда мне стало ясно, что есть кое-что, чего он боится гораздо больше, чем скупых побоев от юриста-диссидента.

– Я… Я не…

– Можешь! – убедительно отрезал я, опередив готовящиеся к излиянию мольбы.

Я злился, потому что применяемые мной методы не работали. И все же я частично победил…

«О, как печально!» – думал я в тот же самый момент, – «Всего минутой ранее этот тип был таким гордым и неприступным. И сейчас вся его напыщенная и преувеличенная важность уже не выглядит хотя бы чуточку угрожающей. Теперь он боится… Он боится меня».

Впрочем, меня и самого немного испугали выводы, являющиеся результатами моего обновлённого поведения…

– Нет.

– Нет?!

«Дедушка не хочет вести себя по-человечески», – я расстраивался все больше и больше. А может, и нет…

Возможно, я только и ждал от него противодействия, чтобы потом иметь вполне оправданную мотивацию для зарождения медленно закипающей внутри меня агрессии и её неизбежного последующего прорыва из моего внутреннего мира в мир наружный.

– Хватит!

«Что ещё за черт?» – мелькнуло в моей голове.

В моем мире появился некий новый персонаж. И он возымел наглость приказывать мне, что делать.

«Неожиданно».

– Я сказал: хватит!

О, наглец стоял за моей спиной. И он явно не собирался забирать свои слова обратно.

«Хорошо…».

Мне пришлось медленно и осторожно отпустить дедушку. А потом также медленно и осторожно развернуться.

– Геннадий Чайкенфегель?

– Да…

– Меня зовут профессор Ахолай Лес.

– Замечательно…

Я окинул скрупулезным взором то самое заведение, в которое меня забросила жизнь, и попытался хоть чуточку разобраться, как же на самом деле обстоят мои дела.

“Жизнь прекрасна», – мысленно произнес я.

Прежде, сидя спиной ко всему остальному миру, я был слишком сильно сосредоточен на своём новом начальнике Бриде Нитшезе, на странном чудаковатом дедушке с неизвестным мне именем и на каких-то узконаправленных проблемах, которые были мало кому интересны. Конечно, внезапно появился некий профессор.

Однако все это было не то. Просто очередная тень на плетень и не более. Впрочем, плюс от его появления все же был.

Я наконец-то развернулся лицом к людям, к большому и разнообразному миру, в котором всегда было и есть что-то непознанное, новое и необычное…

– Дамы и господа, сейчас перед вами выступит всеми обожаемая и лучезарная…

Не понимаю почему, но только в этот момент я обнаружил существование в дальнем углу ресторана маленькой эллипсоидной сцены с обивкой из синего бархата. На одном краю этой маленькой сцены стоял рояль, выкрашенный в зелёный неестественный цвет, а на другом пока что присутствовала только пустота.

– Встречайте!..

К залу обращался лысоватый толстячок небольшого роста, одетый в ярко-голубой фрак. Специально для этого объявления он встал из-за занимаемого им столика, расположенного у подножия сцены, вытащил из-за пазухи большой красный микрофон, поправил свободной ладонью остатки волос и начал распевать хвалебные дифирамбы о ком-то, кто вот-вот должен был объявиться на сцене.

– Несравненная Марика!

Свет на сцене резко погас, а потом широкий луч темно-оранжевого света стал медленно перемещаться от конферансье к сцене, на которой пока ещё никто не показался. Тут же и так неяркое освещение в самом ресторане стало тускнеть. Сначала медленно, в такт движению луча темно-оранжевого цвета, а потом все быстрее и быстрее, пока не стало совсем темно. В этой темноте я, прежде не успевший разобраться в чертах внешности неожиданно нарисовавшегося профессора «кислых щей», теперь уже не имел возможности исправиться. Теперь человек, назвавшийся именем Ахолай Лес, воспринимался моим зрением как темный силуэт, загораживающий мне обзор сцены.

«Встал не в тему…».

Мне инстинктивно захотелось подобраться поближе к сцене. Но я не хотел вновь сбегать с деловой встречи. Хотелось выстоять этот бой до конца. Хотя, наверное, зря. Ведь если бы в тот самый миг я захотел бы обернуться и увидеть двух своих чопорных собеседников, то потерпел бы неудачу. Скорее всего, мой взгляд не смог бы вырвать их из плена искусственной ночи. Да, это была всего лишь догадка. Но не пустая. Данное предположение легко отстроить на том обстоятельстве, что чем дальше от сцены расположены разноцветные пятиугольные столики, тем менее различимы занимающие их посетители ресторана.

– Ла-ла-та-ла…

Музыка начала играть переливающимся минорным мотивом. Я решил было, что под покровом темноты на сцене появился музыкант и в состоянии инкогнито начал доносить до зрителей свой репертуар. Но немного погодя луч темно-оранжевого света скользнул по роялю и те кто, смотрел на сцену, зрительно обнаружили самопроизвольно двигающиеся клавиши, а стула и вовсе не было.

– Лей-ла-лей-ла…

Музыка продолжала играть. А следующее движение луча света вырвало из темноты элегантную женскую ножку с тонким серебреным браслетом в виде цепочки. Мгновением раньше, мгновением позже элегантная женская ступня то поднимала пяточку, то опускала. Было ясно, что такие движения следовали мотиву музыкального произведения, которое автономно проигрывал рояль.

– Тцкх… Тцкх…

Сначала я решил, будто мне мерещится. Однако слух рефлекторно напрягся, и я стал в большей мере улавливать едва различимые звуки:

– Тцкх… Тцкх…

И вскоре я понял, что источник этих звуков – свисающие с серебреного браслета брелочки в виде неразличимых с большого расстояния фигурок. Они доставляли к мелодии еле различимый перкуссионный шум. Они были изюминкой в большом потоке звуков.

– Лей-ла-ла-лей…

– Тцкх… Тцкх…

Я с замиранием сердца ждал продолжения. Я надеялся на продолжение. Я предвкушал продолжение…

– Явись же…, – произнес я.

Впрочем, я все же, наверное, не произнёс оные слова, а прокричал их. Припозднившееся умозаключение поразило меня своей сутью, но не испугало. Мне было плевать, что кто-то услышит, что кто-то оглянется, что кто-то подумает обо мне плохо… Все вышеперечисленное было мне неинтересно.

– Я жду тебя, чудо!

Теперь я совершенно точно кричал. Однако таинственная танцовщица не спешила явить себя мне и всему прочему миру. Ещё десять минут прекрасная женская ступня томила всех экзальтированным ожиданием и двигалась вверх-вниз под плавные звуки рояля. Серебреные брелочки тоже играли на нервах у зрителей. Кучкуясь в такт движениям ступни, они создавали особые искрящиеся переливы, которые либо становись ярче, когда брелочки взмывали вверх к центру яркости луча оранжевого света, либо затухали на поверхности синего бархата.

– Ла-ла-ла-ла-лей…

– Тцкх… Тцкх…

Десять минут прошли. И только тогда зрители увидели что-то новое. Сначала в луче оранжевого света появилось колено, затем бедро, а позже по поверхности бедра заскользила обворожительная женская ручка. Конечно, немного. Зрелище интриговало, но развитие сюжета слишком тормозило. И я решил было, что оно так и будет развиваться в час по чайной ложке. Как вдруг…

– Бац!.. Бам!.. Бац!..

Клавиши рояля словно взбесились. Потом ещё больше…

– Бар-барах!!! Бар-барах!!!

Ну а пока зрители морщились и затыкали уши с целью поберечь барабанные перепонки, в пространство, освещенное широким оранжевым лучом, ворвалась долгожданная красавица во всем своём эротическом великолепии.

– Вау!

Уверен, что данное восклицание принадлежало не только мне. Все зрители (как мужчины, так и женщины) были поражены красотой появившегося на сцене обнаженного тела. Задница, волосы, грудь, плечи – все было на своём месте и выглядело идеально. Все эти детали требовали к себе особого внимания. Тем более что женское тело вскоре начало кружиться в медленном танце под несмолкающие звуки рояля:

– Ла-ла-ла-лей-лей…

Музыка вернулась на лирический конвейер. Впрочем, кто теперь вслушивался в музыку?

– Твою ж мать…

Я прошептал. Сил кричать в этот момент не было. Слишком сильно хотелось броситься к сцене и выебать красотку как придётся. На способность кричать сил уже не хватало.

– Хочу…

Другие тоже были страждущими:

– Иди к нам!

– Подставь попку!

– Сосни мне!

– Дай мне тебя отлизать!

Только вот всех этих слов никто не говорил. Но я чувствовал, что об этом кричат мозги то тут, то там. Мозги кричат, но дальше мыслей дело не движется. Все эти люди за разноцветными пятиугольными столиками: мужчины, женщины… Они хотели обладать красавицей со сцены, но не хотели ничего для этого делать.

– А она ничего, – послышалось позади меня.

Я посмотрел назад. Напрасно. Было темно. Правда и так было ясно, что это перекошенные челюсти чудаковатого старичка сделали вялую попытку обрести дар речи.

– Ничего? – мне стало смешно.

Мне стало очень смешно. И я подумал:

«Какого хрена? Этот странный дедуля пускает слюни.

Люди вокруг пускают слюни. Неужели эта дамочка на сцене настолько бесподобна, что из неё едва не делают богиню. А может даже и делают. Возможно некоторые из тех неподвижных умов, что меня окружают в этом несчастном ресторане, помысливают и о гораздо худшем кощунстве…».

Я был шокирован. В большей степени собственным одиозным мнением, чем тем, что творилось вокруг меня…

– О, как же она прекрасна…

Перекошенные челюсти снова задвигались у меня за спиной.

– Да заткнись ты уже!

Я не мог больше терпеть окружающего безумия. К горлу подступила знакомая тошнота. В висках стучало. Сердце учащенно билось. И я почувствовал как по лбу и по спине стекают ручейки холодного пота.

– Заткнитесь все!

Я кричал во всю глотку. И теперь уже совершенно точно все обернулись и посмотрели в мою сторону. Конечно, мы не видели друг друга. Но это не имело значения. Моя истошная истерия оказалась той самой лакомой перчинкой, которая не могла не привлекать куда больший интерес, чем обнаженное тело сексапильной женщины. Отнюдь не потому, что моя истерия была красивее и интереснее. Просто она была доступнее. Для того чтобы проявить свои омерзительные чувства никому не требовалось подниматься с дивана.

– Твари!

Я разозлился ещё больше от понимания сопутствующих обстоятельств.

– Вы – твари!

Я кричал и кричал. И чувствовал растущее наслаждение в окружающих меня умах.

Они радовались.

Они созерцали.

И им уже не было интересно следить за танцующей на сцене девушкой. Эти люди, сидящие за своими пятиугольными столиками, вообще не заметили, как девушка внезапно вынула из промежности саксофон и начала исполнять на нем виртуозные произведения. Я видел, как они всматриваются в темноту и пытаются выцепить из неё мой силуэт, я слышал, как они перешёптываются по моему поводу.

– Твари! – призывал я.

Но это только больше забавляло скучающие умы.

– Посмотрите! Она прекрасна!

Но нет. Люди не хотели смотреть на сцену. Люди хотели продолжать смотреть в мою сторону. И никакие мои уверения о том, как изящны движения и изгибы женского тела, не могли поменять их стремления.

– Почему?!

Мне никто не ответил. Некоторые сделали по глотку из бокала или из чашки. Ну а ответ сам как некое высочайшее прозрение возник в моей голове:

«Ничего удивительно. Я вполне доступен для их ненависти, а прекрасная женщина, мило играющая на саксофоне… Их любовь не способна до неё дотянуться, даже если они все-таки отыщут её в своём сердце».

– Твари! – прокричат я напоследок.

Почему напоследок? Потому что терпение уже не хватало. Душа рвалась наружу. Она мечтала вырваться из тухнущего высшего общества, в котором я прежде очень хотел очутиться.

«Или я уже пытался из него сбежать?»

– Бам!!!

Это я со всей силы шарахнул по стоящему передо мной стулу. Стул отлетел в сторону, нанёс некоторым персонажам слабенькие ушибы. Но главной цели он не достиг. Ахолай Лес все еще стоял на моем пути.

– Уйди с дороги! – сердито потребовал я, делая несколько шагов по направлению к сцене.

Профессор, которого я так и не удосужился рассмотреть (а в темноте было неудобно и поздно это делать) неуверенно отошёл в сторону.

– Хрен мордатый, – пробормотал я, почему-то ещё больше разозлившись.

Но в драку я не полез. Пошёл дальше.

– Хрен мордатый, – повторял я, шагая вперёд, злясь, но не оборачиваясь.

На обороты и повороты не было ни времени, ни желания. Милая обнаженная женщина с саксофоном влекла к себе, и ничего нельзя было с этим поделать. Невероятно сильно хотелось к ней поближе.

Хотелось сидеть или стоять рядом, подмигивать, смотреть в глаза, искать и ждать ответного взгляда. Хотелось услышать слова песни или ноты, обращённые именно ко мне, а не к какому-то безликому и мрачному зрительному залу. Казалось, мой мир внезапно сосредоточился только на одном объекте стремлений, желаний, созерцаний… Причём настолько сильно, что в какой-то момент реальность дала трещину, и её метафорический корабль ушел в выраженный крен.

«Ресторан?»

Я двигался… И пока это происходило, мне становилось все сложнее удерживать в памяти то обстоятельство, что предшествующие минуты я все-таки провёл в ресторане, а вовсе не на цирковой или спортивной арене.

– Ничего не могло поменяться…, – прошептал я.

Я был уверен, что прежде ресторан существовал исключительно в горизонтальной плоскости без каких-либо наклонов.

– Обычный ресторан!

И все же категоричность восприятия не позволяла мне согласиться с собственным утверждением.

– Он наклонился?

Да. Совершенно верно.

– И даже больше…

Я пришёл своими собственными ногами во вполне обычный ресторан разноцветных пятиугольных столиков. И в этом здравомыслие меня не подводило.

Однако огибая очередной столик на пути своего движения по направлению к эллипсоидной сцене с синим бархатом и пытаясь зафиксировать взгляд на расплывающихся лицах посетителей, что давным-давно утонули в окружающем полумраке, я неуклонно приходил к выводу, что на самом деле все вокруг совсем не то, чем оно кажется.

«Мир искривился? Мир скатывается вниз по наклонной?»

– Что происходит?

Я схватил первого попавшегося посетителя ресторана за рукав. Кажется, цвет его столика был желтым, но не уверен. Все еще было темно. Да и цвета тоже менялись. В них то и дело появлялось очень много прожилок синего, голубого, салатового…

И звуки…

В них появлялось слишком много скрипов. Словно кто-то специально раздражал меня, царапая ногтем по стеклу.

– Что происходит? – я повторил вопрос, обращённый к тому, кто сидел во всеобщем мраке и не понимал, зачем его тревожат.

Ведь ему было так удобно, так спокойно, так идеально… И в связи с этим данному человеку не хотелось, чтобы его беспокоили. Ему это было не нужно.

– Отстаньте!

Тот, чьё лицо было невозможно рассмотреть в темноте, не хотел со мной общаться. Он не хотел отвечать на мои вопросы. Он вырвал свой рукав из моей руки.

– Не нужно меня трогать.

– Ладно, ладно…

Я не стал спорить. Я пошёл дальше, обогнул ещё парочку пятиугольных столиков и понял, что ситуация очень стремительно ухудшается. Во всяком случае, в плоскости моего мировосприятия происходило именно так. Касательно прочих людей я не был уверен. Слишком спокойно все они себя чувствовали.

– Слишком подозрительно…

– Шагай! Шагай!

– Не мешайся.

– Не буду…

Я мог бы поспорить и проявить сопротивление желаниям большинства, но не видел в этом смысла. Звуки музыки и плавные движения прекрасного женского тела все сильнее манили меня к сцене, украшенной экстравагантностью синего бархату.

И песня, и мелодия, и общая грация… Все это витало в атмосфере глубокого артистизма.

Я не мог устоять перед таким чарующим великолепие. Оно было чересчур притягательным. Отказ был немыслим. А ещё я не мог позволить себе медлить, ведь присутствовал также очевидный риск, что некий злодей сумеет меня опередить.

И тогда…

«Все пропало!»

Я лениво усмехнулся.

– Я иду!..

Эту фразу я прошептал мгновением позже…

Потом сделал очередную порцию шагов в направлении сцены, скудно озаряемой широким лучом оранжевого света.

– Ла-ла-ла-ла-ла…

– Ту-бу-ту-бу-ту…

– Тцкх-тцкх-тцкх…

Теперь со сцены доносилась целая плеяда разноплановых музыкальных звуков.

Это был и автоматизированный рояль, и брелочки на идеально очерченных лодыжках, и увесистый саксофон золотистого цвета, и что-то ещё, что вроде бы раздавалось то ли с неба, то ли с потолка…

– Где? Что? – я уже не понимал происходящего.

Ноги то и дело подкашивались. Вокруг меня не было фиксированных координат пространства. Было лишь желание услышать, прочувствовать, насладиться процессом.

Но мерзкий противный скрип, являющийся одиозным тембром данной композиции, не давал мне и малейшей возможности.

«Черт!..»

Чем ближе я становился к сцене, тем сильнее и ненавистнее становился этот безумный скрип.

И тем сильнее моей голове хотелось взорваться.

– Ла-да-да-ла-лей!..

И все же музыка манила.

А в совокупности получалось, что мир кренится, голова кружится, сознание теряется…

«Это конец!» – думал я, понимая, что мне уже вряд ли удастся сделать хотя бы ещё один шаг в направлении божественного тела с идеальными формами, с мягкими коричневым загаром и волосами, спадающими на аппетитную грудь…

– Помогите!..

Я попытался было опять схватиться за первый попавшийся рукав.

Однако меня грубо оттолкнули.

Даже правильнее было бы сказать, что пнули. И я, вконец потерявший равновесие, начал падать вниз…

«Совершенно точно! Я падаю вниз!» – звучало абсурдно.

Тем не менее, я действительно падал, но не на пол. Я падал в некий дезориентированный низ, окончательное местоположение которого было невозможно предугадать.

Мне можно было только надеяться, что когда-нибудь круговерть в поле моего зрения остановится, и я смогу увидеть образы без сине-салатовый ряби и искаженного вращения…

– Бух!!!

Секунду я не мог понять, что это только что было: новый звук, новый скрип или же очередное болезненное восприятие происходящего вокруг меня сумасбродства.

Но вот секунда прошла, я посильнее поморгал и обнаружил у себя под носом прекрасный мягкий синий бархат.

«Вот так новость!» – подумал я, пытаясь приподняться.

И в этот момент на мой затылок нежно опустилась мягкая женская ладонь.

– Милашка, – произнёс мягкий женский голос.

– Да ну…, – ответил я, не веря своим ушам.

Глаза пошли в ход чуть позже.

– Я…

Но нет. Далее все произошло совсем не так, как я уже успел себе запланировать.

«И чему я удивляюсь?»

– Рад, что вы очнулись.

На меня смотрело странное мужское лицо.

– А то я уже начал было беспокоиться…

Мужчина не был мне знаком.

Рыжеватые волосы, рыжеватая щетина, огромные мешки под серо-зелёными глазами, пухлый нос, пухлые губы…

– Кто вы? – спросил я.

– Не помните? Мы же с вами уже встречались?

– Думаю, я бы это обязательно запомнил…

Рыжеватая персона мне не понравилась с первого взгляда, а потом еще приплюсовались его странные утверждения и бело-голубая клетчатость на потолке…

– Данный разговор меня не возбуждает.

Я лежал на спине в уже знакомом кресле с тем ощутимым отличием, что ноги и руки были свободными от пут.

В связи с этим у меня была большая надежда, что предыдущие экзекуции не повторятся.

– Что я здесь делаю?

Я был резок. В первую очередь потому, что инстинктивно испытывал страх.

– Вы потеряли сознание. Я хотел удостовериться, что ваше состояние не угрожает вашей жизни или здоровью.

– Моё состояние?

– Да. Все-таки технология экспериментальная.

Рыжеватый тип утверждал странные вещи.

«Я потерял сознание?»

– Я потерял сознание?

– Да.

Я рефлекторно ощупал ладонью голову.

– Наверное, это случилось, когда я упал на сцену…

– Вы не падали на сцену. Да и вообще не было никакой сцены.

– Что?!

Очередное странное утверждение из чужих уст заставило меня подскочить в кресле.

– Как это не было?!

Моя агрессия заставила моего собеседника отступить на два шага назад.

– Что за бред?! – я продолжал сыпать негативом.

– Это не бред.

Рыжеватый тип не смеялся, не улыбался, не ухмылялся… Он был совершенно серьёзен и не давал повода в себе сомневаться.

– Вы потеряли сознание, едва я появился в поле вашего зрения, – сказал он.

Я попытался структурировать свои воспоминания, единовременно изучая бегающим взглядом бело-голубую плитку на стенах, полу и потолке. В этот момент мне хотелось увидеть промеж деталей нечто новое. Возможно, правильный ответ…

– Вы и есть профессор? – неожиданно предположил я.

Рыжеватые волосы, рыжеватая щетина, огромные мешки под глазами, пухлые нос и губы, странная манера общения, от которой складывается впечатление, что ему известна вся подноготная происходящего в мире – все это ускользнуло от меня в то самое мгновение, когда моё внимание сосредоточилось на маленькой эллипсоидной сцене, устланной великолепным синим бархатом.

– Да.

– Ахолай Лес?

– Именно.

– Рад знакомству.

Я попытался подняться с кресла.

– Не торопитесь. Вы ещё не готовы?

Мне удалось сесть. Большего мне не позволили. Но и рот не заткнули.

– Не готов к чему?

Слова рыжеватого профессора заставили меня уделить особое внимание выражению его лица. Оно было спокойным, вежливым, учтивым, и в то же время в глазах присутствовал некий дьявольский огонёк.

Так что стоило мне задержаться взглядом на его лице подольше и тогда первое впечатление о человеке трасформировалось в совершенно иное, разительно отличающееся от первого. Теперь уже передо мной стоял не занудный академический хрен, пытающийся дрожащими руками отпоить меня валерьянкой после злополучного обморока. Теперь это был человек с большим-большим секретом.

– Что вам нужно?

Я все ещё пытался выбраться из кресла.

– Успокойтесь.

Рука профессора легла на моё левое плечо и воспрепятствовала моему желанию оказаться на своих двоих.

– Ещё рано.

– Рано для чего?

Мне не ответили. Видимо, я сам должен был что-то определить в бесовском блеске глаз. Но я не хотел гадать. Я хотел знать.

– Где Брид Нитшез? Где Наташа? Я требую ответов!

Мои глаза тоже поблескивали, но не загадками, а гневом.

– Зачем я здесь? Зачем вы…, – у меня было много вопросов.

А ещё у меня было много негодования, раздражения, претензий. Я вертел головой, пытался жестикулировать, брыкаться, противостоять руке, назидательно лежащей на моем плече. Но меня успокоила одна простая фраза:

– Это она меня попросила.

Я замер. Мои эмоции впали в ступор. Я не понимал…

– Я не понимаю…

Три коротких слова приглушённо сорвались с моих губ. Внутри что-то оборвалось, и я почувствовал внутри себя глубокую и холодную пустоту. Извилины тут же принялись усердно работать, заставляя мозг кипеть похлеще гигантского парового котла. Я пытался морально переварить только что услышанное…

– Что означают ваши слова?

Я все ещё сидел в бело-голубом клетчатом кресле, свесив ноги в бок. И рыжеватый профессор Ахолай Лес тоже все ещё стоял передо мной, держал свою руку на моем плече и интриговал меня своим взглядом.

– Вы…

Это было тяжело, но я все же сумел себя перебороть и сумел совершить попытку произнести вслух то, что и так уже было понятно моему внутреннему «я».

– Вы…

– Да.

Рыжеватый тип Ахолай Лес оборвал меня на полуслове. Видимо он не входил в число сторонников долгих и утомительных диалектических бесед. Я же напротив…

– Это точно?

Мне хотелось полного, развёрнутого, детализированного ответа, который исключил бы любую малейшую вероятность существования каких-либо иных версий окружающего мира.

– Можете быть уверены.

Но мне и этого было недостаточно. Я смотрел, смотрел, смотрел…

– Хорошо. Я скажу, если для вас это так важно…

Профессор чуточку рассердился из-за того, что дьявольский огонёк, поблескивающий в его глазах, не смог противостоять моей упёртости.

– Да, я работаю на вашу бывшую невесту. Она попросила поработать над вашими стереотипами поведения…

Наверное, это было как раз то, чего я добивался. Мне было больно от произносимых рыжеватым профессором слов. И все же я не мог заставить себя остановиться.

«Чертова модификация поведения!!!»

– Зачем?

– Она сказала, что вы – неуправляемый человек.

Новые слова чужого человека обо мне самом и о моей личной жизни были очередным ударом в сердце. Казалось бы, я должен был привыкнуть к такому образу действий со стороны моей любимой Наташи, но почему-то не привык.

«Дурак?»

Пустота внутри меня резко углубилась и заледенела.

– Я дурак? – хороший вопрос.

Я надеялся увидеть в глазах рыжеватого профессора капельку сочувствия к моему трагическому уделу. Но в них был только дьявольски игривый блеск.

– Почему?

Мне очень хотелось знать ответ. Однако я не верил в его существование. Я всегда прежде считал такое положение вещей необходимым злом. И поэтому я очень удивился, когда ответ был все-таки мне дан.

– Потому что вы мужчина.

Была очень долгая пауза, в ходе которой мой мозг в очередной раз закипал. Я смотрел на профессора снизу вверх, профессор смотрел на меня. А потом вдруг он сказал:

– Теперь можно.

Я не успел мысленно переключиться, так что лишь позднее осознал, что меня внезапно взяли за руку, выдернули из кресла и повели за собой.

«Черт!!!»

По прошествие десяти шагов, мы оба остановились напротив бело-голубой клетчатой стены и парочку секунд чего-то ждали.

– Чего мы ждём? – вопрос был моей реакцией на скучное времяпровождение. Профессор не ответил. Вместо этого он ткнул в стену правой рукой, предварительно растопырив пальцы.

«Придурок!!!»

Естественно, моей первой мыслью, оценивающей данное телодвижение рыжеватого профессора, была мысль о его неадекватности.

Такое мнение исходило из рациональности моего восприятия мира. Однако мир сумел преподнести мне большой-большой сюрприз.

– Какого?

– Вам нравится?

Одно мгновение и вот уже комната, задекорированная в голубые и белые квадратики, исчезла, растворилась, преобразилась в нечто совершенно противоположное. И мне сразу же стало стыдно за своё предшествующее мнение.

– Как это работает? – спросил я, рассматривая раскинувшийся вокруг нас двоих парк с деревьями, цветами, фонтанами и птичками, – Это какая-то иллюзия? Голограмма?

– Нет. Это самый настоящий сад.

Я снова уставился на человека по имени Ахолай Лес. Мне очень хотелось увидеть в нем признаки шутовства. Но их не было.

– Не в моих правилах шутить, – заявил профессор.

Он словно прочитал мои мысли. И блеск в его глазах…

– Мне здесь нравится.

Не знаю, почему я это сказал. Цель сказанного была мне непонятна. Внезапно мне захотелось это сделать и я это сделал. Вот так просто…

«Или же слишком сложно?»

Тихий шёпот профессора уклончиво определил:

– Я знаю.

Легкий ветерок обдал моё лицо, обоняние почуяло пьянящий аромат живой природы, в глазах слегка защипало от подступающих слез радости, что неожиданно свалилась на мои плечи…

– Здесь проявляются хорошие чувства.

– Именно поэтому мы здесь.

Мягкий ненавязчивый взгляд серо-зелёных глаз действовал на меня успокаивающе. Он словно гипнотизировал, привязывал к ощущениям несказанной радости и в тоже время заставлял мысленно и визуально раздвигать границы зримого и незримого бытия. Я сделал шаг в сторону.

– Хорошо, хорошо, – продолжал подбадривать голос профессора.

Я почувствовал, что в коротких вырванных из контекста фразах есть его особый способ проявлять наставническое поощрение. Однако при всём при этом я вовсе не воспринимал себя ведомым учеником. Меня никто не тянул на сторону своих убеждений, и никто не манипулировал мной, дергая за ниточки. Лишь только был дан небольшой пинок, да и тот не был привязан к какому-либо вектору движения.

– Дальше ты и сам разберёшься.

Наверное, эти слова были сказаны в довесок. Я уловил их краем уха. Но не оценил их. Не придал им значения. Я был уже в недосягаемости…

«О, как прекрасен этот дивный мир!»

Мир вокруг меня и впрямь был великолепен в тот самый бесконечный момент. Конечно, в моей голове не укладывалась мысль о том, каким образом я переместился из офисного здания в лоно девственной природы. Но солнечный свет, играющий в колышущейся зеленой листве яблоневых, вишневых и сливовых деревьев не позволял сосредотачиваться на подобных негативных умозаключениях.

– Какое же это чудо!

Я не шептал. Я говорил, причём настолько громко, насколько позволяли мне мои внутренние директивы безопасного сосуществования с миром зелени, свежего воздуха и брызг воды, направленных в лучезарное поднебесье.

– Неземное!

– Божественное!

Рыжеватый профессор Ахолай Лес не попадал в поле моего бокового зрения.

Его рыжеватые волосы, рыжеватая щетина, овальное лицо с мешками усталости под глазами существовали вне зоны досягаемости моих органов чувств. Конечно же, это можно было легко исправить поворотом головы. Но поворачивать голову было невыносимо лениво, потому как можно было что-нибудь да пропустить и не увидеть, не запечатлеть в светлой памяти. Например, как маленькая птичка желто-фиолетового окраса игриво скачет с одной ветки на другую, периодически останавливается, грациозно кивает головой с маленьким зелёным хохолком на макушке, детально вычищает перышки красноватым клювом, выдаёт странные песнопения:

– Тирак-тирак-тирул-кусу…

Или же, как небольшая пушинка сначала путается в зеленой листве, затем вырывается из её плена резким порывом тёплого ветерка, вздымается ввысь, а затем, попав под водяной обстрел фонтана в виде огромной вечнозеленой лиственницы, становится слишком тяжелой для полетов и аккуратно приземляется на траву сочного изумрудного цвета.

– Изящно!

Да, я не видел профессора. Зрение было занято куда более интересными вещами. Но я знал, что он рядом. И он сам не забывал напоминать о себе редкими эпитетами, произносимыми украдкой.

– Замечательно.

В последний раз он произнёс свою реплику совсем тихо, едва уловимо для слуха. Но обижаться на него никто не собирался.

«Не в громкости дело!»

А в том, как это сказано…

– Замечательно.

В произносимых им звуках при любых обстоятельствах присутствовали все та же невероятная степень уважения и все то же невероятное количество теплоты. И все это было обращено к, казалось бы, обычным вещам. Правда, на самом деле все эти обычные вещи являлись волшебными, сказочными, невероятными… Он знал об этом. И теперь об этом также знал и я.

– Ты за этим привёл меня сюда?

Я спрашивал, а сам обращал свой взор к яркому солнцу и безукоризненно-голубому небу. Я утопал в них. Растворялся. И капли прохладной влаги падали мне на лицо.

– Чтобы я увидел?

– Да.

– И что теперь?

– Теперь ты понимаешь разницу.