1

– Приехали!

«Я задремал?»

Открыв глаза, Алексей попытался сосредоточиться и выяснить, что собственно происходит.

«Не знаю…».

– Где я? – спросил Алексей.

Своим пристальным взглядом он стал изучать автомобильный салон, внезапно возникший в поле его зрения. Салон был обтянут кожей низшего сорта.

«Что за дешевка?»

Цвет кожи был весьма специфичен.

Его можно было смело назвать светло-коричневым.

Но на самом деле имело место сильное сходство с верблюжьим одеялом.

И это совершенно точно угнетало эстетический энтузиазм…

«Отвратительно», – подумал Алексей.

Некто тем временем решил насмешливо поинтересоваться:

– А вы не знаете?

Тогда и выяснилось, что в странном автомобиле присутствует странный шофёр, который любит задавать странные глупые вопросы.

– Если бы знал, то не спрашивал бы…

– Мне заплатили – я везу. Моя много знать необязательно…

Шофёру было весело.

Его кривые очки, серо-синий передний зуб, отрастающая клоками рыжеватая щетина раздражали с самого первого момента лицезрения этого персонажа. Но Алексей только что очнулся ото сна, а потому ему было не до личных антипатий.

– Кто?

Шофёр ничего не сказал и никак не переменился в лице.

Он все так же одиозно всматривался в своего пассажира на заднем сиденье, огибая взглядом своё правое плечо.

Казалось, он не услышал вопроса…

– Кто тебе заплатил?

– Человек…

– Ясен хрен, что человек…

Удручающее состояние послесонья заставляло Алексея злиться.

А тупость странного шофера отягощала это состояние многократно.

– Человек…

– Какой человек?..

– Большой человек… Очень большой человек…

– Великан что ли?

Это была шутка.

«Сарказм!!!»

Так Алексей попытался стабилизировать свои нервы.

Однако невероятно весёлый шофёр не понял юмора в нужном моменте. Он воспринял всерьёз реплику пассажира, после чего смутился, возмутился и стал доказывать…

– Нет… Какие великаны?.. Великанов не бывает. Только в сказках читать. А то был большой человек… Большая золотой часы, много денег в карман…

– Все понятно…, – сдержанно прошептал Алексей.

Его рука нажала на рычажок и толкнула дверь от себя.

В салон ворвался свежий воздух, который живительно разбавил стойкий тошнотворный аромат карри.

– Рада, что вы воспользоваться наша замечательная служба…

– И вам не хворать.

Неряшливо бросив в странного шофёра своё словесное негодование, Алексей выбрался из салона автомобиля и осмотрелся.

«Какая-то незнакомая местность», – безрадостно осознал он.

– Рада стараться.

Обращаться ещё…

Алексей захлопнул за собой дверцу, сделал пару шагов, затем все же бросил прощальный взгляд на единственный и неповторимый автомобиль.

«Сомневаюсь», – предположил Алексей, изучая облупившуюся грязно-оранжевую краску и надпись широкими кривыми буквами «ТАКСИ ВИЖН».

– А как же багажа?..

«Багаж? Какой ещё багаж?» – жизнь в очередной раз удивила журналиста своей непредсказуемостью.

– У меня был багаж? – спросил он.

Алексею хотелось посмотреть на уродливую физиономию шофёра через боковое стекло автомобиля и немного посмеяться.

«Какой нахрен багаж?!»

Но не удалось. Шофёр не дал ему такого шанса.

«Куда он делся?»

Алексей посмотрел в сторону салона, но шофера уже не было внутри салона. Шофер уже стоял у открытого багажника и руками указывал внутрь.

– Вот она, – говорил он.

– Она?

– Ваша багажа.

«Она???»

Вопрос возник и тут же затерялся за пеленой других желаний.

«Не важно…».

Послесонье все еще терзало Алексея. Ему хотелось поспать. Тем более что вокруг было темно, а над головой сверкали звезды. Прошли уже минуты, как Алексей вылез из странного облезлого автомобиля. Теперь он стоял неподалёку, но все на том же самом небольшом горбатом мосту. Вместе со своей винтажной каменной кладкой мост навис над неким каналом шириной в двадцать-двадцать пять метров.

Внизу негромко плескалась вода, то и дело плавали уточки…

«Забавно!» – эстетически значимо оценил Алексей это зрелище.

А шофёр все продолжал громко требовать:

– Багажа!.. Багажа!..

«Неинтересно!»

Алексей не хотел напрягаться. Жизнь и так была слишком сложна.

«Сложна???»

Алексей попытался вспомнить и проанализировать свою жизнь. Нет! Мыслительный процесс не был направлен на какие-либо обобщенные или отвлеченные понятия. Его интересовали события совсем недавнего прошлого.

«Что было?»

Но ответить было невозможно. Журналист мало что помнил. Мысли путались. Они либо цеплялись за реальность, либо определялись как сновидения. Понять, что, где и о чем не представлялось возможным. Да и не хотелось…

«Не могу понять, что же на самом деле произошло, как я оказался в этот уродском такси? ВИЖН? Серьёзно?»

– Удачи, – решительно заявил журналист, а потом оставил надоедающего персонажа с носом, развернувшись в противоположную сторону.

Легкий порыв ветра скользнул по лицу. Алексей взглянул на то, что его окружало…

«Куда именно я попал?»

Было интересно. Но в спину кричал настойчивый шофёр. И это мешало мыслям плодотворно развиваться…

– Постой!.. Багажа…

– Оставь себе.

Журналист не позволил себе большего словоблудия. Новое ощущение, которое внезапно зародилось в его душе, не хотело иметь что-либо общее с уродливой щетиной, растущей клоками, с уродливым посиневшим зубом, с уродливыми очками несимметричной уродливой формы… Журналисту хотелось чего-то нового, смелого и свежего…

«Мечта?» – предположил он.

И тут же журналист понял, что все в его руках. И тогда он все-таки попытался уйти прочь.

– Удачи…

Однако попытаться – это ещё не значит достичь успеха. Алексей совершил на этом поприще резвое перемещение в три-четыре метра, а затем на его пути неожиданно возник очередной странный человек, который не позволил двигаться дальше.

– Куда это вы собрались?

Ночь. Мост. Звезды. Алексей не смог поверить в то, что в столь поздний час кому-то захочется влезть в его дела.

– А вам какое дело?

На журналиста смотрели горящие яростью глаза. Они принадлежали человеку, который всем своим существом практически сливался с окружающим полумраком улицы.

«Кто он такой?» – спрашивал себя Алексей.

Немного подумав, он предложил самому себе самый подходящий ответ:

«Идиот!»

Предположение казалось разумным.

«Кто ещё может подкарауливать на мосту посреди ночи?»

В окружающем мире люди давно спали. И не удивительно…

Уличный циферблат показывал два часа ночи. Но этот человек не спал. Он предпочитал полумрак. Но он вовсе не прятался в этом полумраке. Он будто жил в нем. А может он и был этим самым полумраком?

– Я задал вопрос.

Серьёзный грубый голос пытался вести суровую беседу. Но Алексей имел совершенно противоположное настроение. Он не воспринимал суровость как непререкаемый постулат реальности.

– Рад за вас.

Его игривость не была глупостью. Она была вызовом. Глупым, неряшливым, неуместным… Но все-таки это был вызов.

– Не думаю, что у вас есть повод для радости.

– Да ну…

– ЗПЗ!

«Какого черта?»

Теперь дошло до того, что в лицо Алексею претенциозно ткнули некое удостоверение в красной кожаной обложке.

– Понятия не имею, что это должно значить…

Алексея оборвали на полуслове…

– Она себя неправильно ведёт!

Это шофер снова напомнил о себе.

– Я буда жаловаться!..

«Зачем?»

Алексею оставалось только удивляться.

– Тебе-то еще что нужно?

С одной стороны стоял человек с важным документом, с другой – человек с неважными запросами.

– Отвянь ты уже со своим дерьмищем! Придурок!

Пока Алексей кричал на шофёра такси, чужая рука медленно и властно легла на его предплечье.

– Вы нарушаете общественный порядок!

Пришлось обернуться.

– И что?

– Согласно директиве сто семнадцать вы подлежите принудительной госпитализации…

– Вы что совсем еб…нулись?!..

Алексей отдернул руку от чужих посягательств.

– Тебе самому похоже нужна госпитализация!

– Ваш гнев вам не поможет…

Волна эмоций, порождённая святым негодованием, двигалась по телу журналиста подобно цунами, то есть пока ещё медленно и без признаков грядущего хауса.

Но Алексей чувствовал горячую кожу лица и дрожь в кончиках пальцев. И он понимал, что уже скоро волна поглотит его целиком и полностью.

– Нахрен! – воскликнул Алексей.

Он хотел морально отмахнуться. Но смотрящие на него пытливые глаза все ещё пылали странной ненасильственной яростью. И поэтому Алексей растерялся. Ему стало сложно определить, чем можно ударить в ответ.

«Своей яростью?» – других вариантов не было.

Только вот ярость Алексея была вполне обычной. Ей были присущи и адреналин, и сжатые зубы, и сжатые кулаки…

– Иди на х…р! – прокричал Алексей во всю глотку.

Но странный человек продолжал стоять на его пути.

И тогда Алексей напал на человека из тьмы. Он схватил его за отворот черного кожаного пиджака, навис над ним своим безумным оскаленным взором…

А еще он внезапно понял, насколько же сильна его ненависть к этому странному незнакомцу…

– ЗПЗ? Так ты сказал? Чего тебе от меня надо?

Алексей угрожал человеку из тьмы физически.

Но в свете луны, в свете отблесков фар облезлого такси, в свете одного тусклого фонаря, воткнутого сбоку от моста, лицо этого человека продолжало оставаться неизменно надменным, презирающим и высокомерным.

– Скоро вы пожалеете об этом, – медленно, практически по буквам произнес незнакомец.

– Скоро? А почему не сейчас?

Разъярённый журналист сильнее натянул условные поводья, которые он сделал из отворотов дорогого кожаного пиджака. По этой причине лица двух конфликтующих сторон сблизились. И Алексей уловил сладковато-пряный аромат чужого парфюма. Он всегда ненавидел этот запах…

«Тошнит…».

А ещё он всегда ненавидел кожаные пиджаки, галстуки-веревочки, кожаные штаны и лакированные туфли с острыми носами…

– В тебе есть все, что я ненавижу, парень.

Алексей уже не кричал. С его губ перестала капать слюна, как при бешенстве.

Дыхание успокоилось. А в глазах блеснул холодный расчёт. И тогда человек из тьмы ощутил повод начать волноваться:

– Вам нужно успокоиться, – сказал он.

– Я спокоен, – ответил Алексей.

Но человек из тьмы понимал глубинный смысл затишья. Такова была его работа.

– Я – сотрудник службы защиты психического здоровья. Я могу вам помочь…

Человек из тьмы не стонал, не умолял.

Он не собирался терять марку. Это было не в его стиле, не в его практике… Он только попытался добавить к своим назидательным словам увещевающий оттенок.

– То есть я – псих?

Не помогло. Тактика не сработала. Журналист злобно ухмыльнулся над своим вопросом. А его загнанному в угол собеседнику тут же пришлось начинать оправдываться:

– Нет…

– Тогда это я тебе помогу…

И вот слово за слово ситуация мчалась вперёд в чарующую неизвестность.

– Так помогу, что мало не покажется!

Это было грозное обещание.

Но самоуверенность человека, пришедшего из темноты, не позволяла ему остановиться и всерьез призадуматься:

«А что собственно творится в голове рассерженного прохожего, к которому я пристал? К чему нас толкает этот спор?»

Однако человек из тьмы не подумал: ни так, ни как иначе.

В нем продолжала говорить его неугомонная спесь:

– Вы пожалеете…

– Да-да…, – усмехался ему в ответ Алексей.

У журналиста не было четкого плана. Он лишь желал убрать со своего пути очередную самодовольную рожу. Прочие подробности журналиста мало интересовали.

– Сейчас ты освежишься, сука!

Идея пришла внезапно. И она показалась журналисту весьма занимательной.

«Отличная идея!» – решил он.

К тому же осуществить эту идею было не сложно. Самодовольный щеголь уже был в руках Алексея. Оставалось только немножечко подтолкнуть.

– Сейчас ты получишь…

Алексей хрипел и сопел в очень близко расположенное лицо.

И тогда это лицо слишком поздно задумалось:

«А что если он натуральный псих?»

Это неожиданное прозрение заставило человека из тьмы взглянуть на окружающие вещи менее предвзято.

«Что здесь происходит?» – задумался он.

Этот человек взглянул на тусклый одинокий фонарь рядом с мостом, на темные окна в прилежащих домах, в которых давным-давно был погашен свет, на яркие звёзды над головой, на неопрятного и неотесанного шофёра такси, все ещё стоящего возле открытого багажника и ждущего всеобъемлющих ценных указаний.

«Чьих?»

Глаза сотрудника ЗПЗ и глаза таксиста встретились. И понимание пробилось сквозь толстый слой предрассудков и предубеждений…

«Моих…».

Человек, который должен был решать судьбы, здесь и сейчас не мог ничего решить. Он был беспомощен.

«Я беспомощен?» – страх подкрался незаметно.

И вот уже стало ясно, что жизнь повернулась задом слишком быстро.

«Этот мост не настолько велик, чтобы на нем можно было приплясывать вдоль и поперёк. А жаль!»

И жалость к самому себе заставила человека из тьмы увести глаза в сторону.

«Мне жаль, что я подвёл тебя», – мысленно произнес он в прощании с тем, у кого были кривые очки и облезлая рыжеватая щетина.

И потом он снова упёрся взглядом в лицо странного неуравновешенного персонажа, которого он случайно встретил на маленьком мосту и попытался научить жизни.

«Не получилось!»

Это стало окончательно ясно, когда холодный гранит перил моста упёрся ему в спину. Потом было лишь мгновение, которое заполонила злоба чужих глаз. А за мгновением – кувырок через перила и через себя.

Алексей сбросил человека с моста. Он ожидал звука «плюх». Но ожидаемого звука не последовало…

Впрочем, он сказал себе:

«И так сойдёт!»

Избавление от проблемы уже было достаточным результатом. Смотреть же вниз с моста было лень. Над головой ярко сверкали звезды. То есть в мире было куда более интересное зрелище, чем тёмная вода канала и плавающее в ней дерьмо.

«Отлично!»

И снова стало спокойно. Но только лишь на секунду…

– Ты дурака что ли?!

Взгляд в бок и вот Алексей уже видит бегущего к нему со всех ног таксиста. Его глаза были выпучены как у раздавленной жабы. Он кричал… Он бежал и кричал:

– Эй, что ты наделала?!..

Стоявший на мосту журналист легонько посмеивался. Ему был смешон тот факт, что водитель облезлого автомобиля внезапно ожил. Конечно, было хорошо, что таксист перестал ждать чужих судьбоносных решений, поступающих извне. Но при этом не стоило впадать в крайности. Зачем он бросил на произвол судьбы свой облезлый автомобиль? Зачем он кричал?

– Ты почему это наделал?!

И зачем он бежал туда, где его не ждали?

– Да все хорошо, – попытался объяснить журналист.

Но слова журналиста не имели силы для мозга таксиста. Он пробежал мимо своего пассажира и бросился на гранитные перила моста.

– Как вы там?! – кричал он, закидывая вверх правую ногу и пытаясь подтянуть своё худощавое тело.

– Да все с ним будет в порядке…

Алексей не видел повода для беспокойства. Он считал, что жизнь идеальна.

– …Чуть-чуть искупается… Ему это пойдёт на пользу…

– А где он?

– Да там же… Внизу…

– Нету его там. Там вообще нет никого. Я не вижу его…

Таксист более не кричал, да и смеяться у него не было желания. Его голос совершенно нелогично приобрел строгий и серьёзный тон, почти лишенный акцента. И Алексею пришлось принять этот факт. Ему пришлось плясать от этого факта:

– Фигня…

Это было сказано так, между делом. Но потом Алексей тоже перешёл на серьёзное адекватное восприятие вещей. Он слегка подвинул таксиста и постарался повторить тот же самый фокус с подтягиванием.

«И зачем?» – подумал журналист мгновением позже, когда смотрел вниз и пытался увидеть внизу плескающегося в тёплой водичке надоедливого человека из тьмы.

Но там никого не было…

«Таксист не соврал», – подумал он.

Эта мысль заставила его слезть с гранитных перил.

– Увидел?

– Нет.

– Тогда куда он делся?

– А мне-то откуда знать?

Алексей хотел отмахнуться от таксиста и от того, что вроде бы произошло и в то же самое время как бы и не произошло. Ему очень хотелось уйти прочь, уйти в темноту…

«Я так и хотел сделать, но появился этот хрен с горы и все испортил», – журналист злился, но злоба не помогала исправить ошибку…

«А это ошибка?» – пытался понять Алексей.

Он не знал…

А таксист тем временем продолжал задавать вопросы:

– Это же ты все устроил?

Журналиста обвиняли. Это было неприятно, однако вполне заслужено…

Наверное…

«Точно?» – Алексей все ещё пытался разобраться.

Но крики таксиста скандировались подобно адским проклятиям. Они не приносили понимания, лишь большую неразбериху…

– Да черт с ним!..

– Не черт! Они следят за всеми. И за нами следят. И скоро обязательно будут здесь. И тогда они усадят нас в психушку.

– Да не неси ты чушь! Кто они?

– ЗПЗ, естественно.

Таксист отвечал на заданный вопрос и при этом смотрел на стоящего перед ним человека так, словно ему приходилось заново открывать Америку.

– Ты что совсем идиот? – спросил таксист, словно умывая руки…

– Нет…

Это был тихий шепот повиновения…

«Как это так?»

Алексей удивился самому себе.

«Я устал? Я слаб?»

Он обратился внутрь себя за ответом. Там его тоже не было. Было лишь странное предчувствие, что странный таксист с уродливыми очками и уродливой физиономией обладает теми самыми нужными знаниями, которые жизненно необходимы человеку, который неким загадочным образом оказался посреди ночи на странном мосту. И осознав это, Алексей повторил:

– Нет…

– Тогда в чем дело?

– Не знаю… Где мы находимся?

– Понятно где… В Шиферодвинске…

– А где Москва?

– Хороший вопрос. А что за Москва?

– Город.

– Не знаю таких. Так что спроси кого другого. А мне скажи, что нам делать? Он что утоп?

– Понятия не имею…

Алексей размышлял. Впрочем, без толку…

– Фигня какая-то…

– Вот нам и устроят какую-нибудь!

Таксист недовольно ворочал головой и кривыми очками. Его терзал страх. Он очень сильно боялся.

– Чем ты думал?

– Чем надо.

Журналисту надоело оправдываться.

«Перед кем? Перед ним? Кривые очки, рожа кирпичом…»

Алексей хотел моральный авторитет посимпатичнее. И словно ища его, а не странного сотрудника странной и незнакомой спецслужбы, журналист еще раз забросил руки на гранитные перила и подтянулся…

– Ау! – крикнул он после безуспешных зрительных поисков отрезком времени в одну очень долгую минуту.

– Эй-эй! Не кричи…

Таксист страдал изрядной худобой. Однако ему хватило сил сдернуть Алексея с перил.

– Валить надо! – заявил таксист, смотря глаза в глаза.

– Как скажешь…

И тогда Алексей развернулся и пошёл. Он сделал это молча и без дополнительных условий.

«Не я предложил. Но как я могу отказать в таком удовольствии?»

Журналист решил продолжить свой прежде прерванный путь через мост. И он понадеялся, что на этот раз все получится.

«Хватит уже отвлекаться», – думал он и шёл вперёд.

Алексей шёл, шёл, шел… Но при каждом новом шаге журналист пугливо ждал, что вот-вот раздаться ещё один крик в спину:

– А как же багажа?!..

Нет! Не было никаких криков. И поэтому журналист тихо и мирно дошёл до конца укутанной мраком улицы. Там он свернул за угол. И нежданно-негаданно журналист оказался в мире других красок и впечатлений.

– А тут светлее будет, – слова сами собой вырвались через гортань, когда стало ясно, что тьма и негатив продолжили существовать где-то за спиной.

Журналист порадовался. Новая улица принесла с собой перемены в лучшую сторону.

– Совсем другое дело.

Взгляд скользнул по темно-голубой табличке на фасаде ближайшего здания. «Имени Лумумбы, 34» – значилось на ней.

«Одиозно, но так ли это важно?» – подумал Алексей и сделал ещё один шаг прочь от темноты.

Свет ему нравился больше. Тем более что глаз радовало бесчисленное количество горящих неоном вывесок. Красочные надписи обещали многое. Так что даже взять и выбрать было сложно. Но не невозможно.

«Тяжелая ночь… Нужно расслабиться», – основное желание журналиста вытекало из предшествующих событий.

Он шагал по тротуару, мощённому красной плиткой, и выбирал то, что соответствовало актуальности момента. Через пару минут он остановился у одной из витрин. В мягком освещении ночных фонарей и прочих ламп накаливания перед ним стояли пять манекенов. Это были три мужских и две женских фигуры. На женщинах висели короткие элегантные платьица. На мужчинах рубашки, галстуки, дорогие костюмы…

«Мне нравится», – странно, но в эти предрассветные часы в журналисте внезапно проснулась шопомания.

Он смотрел на мужчин и хотел выглядеть также. Он смотрел на женщин и хотел держать за руку одну из таких. Только живую, конечно же…

Вдруг в голове словно что-то щёлкнуло…

«Не могу вспомнить… Кажется, я о чем-то забыл… По смутным ощущениям о чем-то важном… Но я не могу вспомнить…», – Алексей продолжал много думать.

Однако ему не хотелось такого поведения. Он хотел отвлечься. Он хотел отбросить все лишнее и забыть о том, что навалилось. И поэтому он вернул своё внимание к манекенам. Их внешний вид дарил надежду.

«А что дарит мне мой внешний вид?»

Алексей оценил себя через отражение в витрине.

«Печально», – таким был вывод.

Взъерошенные волосы, помятое лицо, на рубашке значились пятна крови… Они никуда не исчезли. Просто Алексей на некоторое время о них позабыл. А теперь они напомнили о себе и пристыдили его неопрятность.

– Нужно срочно исправить.

Сказанное не всегда подразумевает сделанное. Всегда можно найти удобный повод, чтобы отказаться от первоначального плана. Но сегодня все было иначе. Алексей страстно желал исправить свое отражение. То, что он видел в отблеске витрины, терзало и беспокоило. И он не мог от этого отмахнуться.

– Должен же здесь быть вещевой рынок, который работает круглые сутки…

Слова слетали с губ журналиста полушепотом, а взгляд искал среди множества огней и множества вывесок то, что могло бы помочь решить проблему.

– Не ждать же утра?..

Встреча рассвета не входила в планы журналиста, чей рабочий день неоправданно затянулся. Он хотел решить все здесь и сейчас. А потом он собирался отдохнуть.

«Пора бы…».

Алексей мечтал выпить кофе, пожевать вкусной еды и уснуть на мягкой постели под какой-нибудь глупый фильм. Впрочем, реальность не давала возможности для чего-то подобного. Журналист находился в незнакомом городе без права на нормальный человеческий ночлег.

И поэтому ему можно было мечтать о чем угодно, кроме как о выборе досуга.

«Как? Зачем? Почему» – все эти вопросы не имели ответов.

Было лишь неясное ощущение загадочности. И оно совсем не пугало. Оно интриговало. Но на дворе была глубокая ночь и интрига в связи с этим обесценилась. А вот стремление быть идеальным никуда не исчезло!

«Сейчас что-нибудь найду. Хоть что-то да обязано подвернуться!»

Журналист более не стоял возле витрины магазина, он резво шагал по улице среди красочных огней и запустевших тротуаров. Он искал взглядом то, что могло его спасти. Он молил Вселенную ему помочь. Но потом вдруг вспомнил и остановился.

«Постой-ка!» – внезапное озарение заставило его обернуться.

«24 часа» – большая громоздкая вывеска была установлена высоко над головой, а внизу за стеклом по-прежнему стояли манекены.

«Твой стиль!» – сложно догадаться.

«Прошёл и не подумал», – усмехнулся Алексей своей рассеянности.

Затем он зашагал обратной дорогой. По мере приближения он обнаружил и другие ранее упущенные детали:

«Открыто» – было написано очень мелкими невзрачными буквами.

«Добро пожаловать» – и этот шрифт был ничуть не лучше.

«Да и вывеску не шибко умный хозяин водрузил так высоко, что ее не увидит тот, кто предпочитает смотреть себе под ноги…».

За одну минуту Алексей вернулся в исходную точку. Манекены никуда не делись. Им некуда было деться. В этот поздний час никто не хотел присваивать изящные наряды из новой коллекции. Люди в этот час предпочитали либо спать, либо находиться за другими вывескам. Из-за тех других вывесок доносилась громкая музыка и бурное веселье. А здесь было тихо, спокойно…

Алексей неторопливо преодолел пять ступенек, ведущей к двери магазина с высокой степенью тонировки.

«Неправильно», – заметил Алексей.

Хотя, наверное, он всего лишь в очередной раз пытался оправдать свою оплошность.

«Да, да, да, да…».

Потом он толкнул дверь и вошёл.

– Здравствуйте.

Рядом с ухом прозвенел звоночек.

– Хорошо тут у вас…

Внутри было ещё больше блеска и лоска, чем снаружи. Торговые ряды, стеллажи, изящные светильники, рекламные мониторы, громадные аквариумы с зубастыми рыбками, фонтанчики и пальмы… В этом магазине было вдоволь всего самого лучшего.

И посреди всего этого стояла молодая симпатичная девушка в возрасте двадцати с небольшим лет. У неё были длинные кучерявые волосы белесого цвета, торчащие двумя собранными пучками влево и вправо. На ней было короткое белое платьице. Ступни ее очаровательных длинных ног были обуты в прелестные белые сандалии. Она была красавицей. Точно такие женщины нужны, чтобы продавать дорогие и качественные товары.

– Просто шикарно.

Алексей неторопливо осматривал внутреннее убранство магазина. Но в первую очередь он, конечно же, ждал хоть какой-нибудь приветственной реакции от девушки, которая торопливо спряталась за прилавком. А ведь от ее слов, от ее улыбки зависело его эго.

– Очень мило…

Он ждал. Но менеджер торгового дела ничего не говорила. Не потому что не хотела, а потому что в зубах у неё торчала частично не дожёванная сосиска.

«Упс!!!»

Алексей понимал неловкость момента. Так же он понимал, что момент никак не исправить.

«Меня не ждали. Что тут поделать?»

Он лишь мог попытаться сгладить острые углы. Как вариант, акцентировать внимание на чем-то другом.

– Дверь у вас очень тёмная. Свет не пропускает. Так сложно догадаться, что вы открыты. Было бы лучше сделать ее прозрачной.

– Наверное.

Внятной речи не получилось. Вышло некое бормотание. И как результат, два человека смотрели друг на друга подозрительно и настороженно.

«Да уж!»

Была пауза. А потом девушка все же сглотнула пищевой комок.

«Слава тебе, Господи!»

Затем в ближайшее мусорное ведро полетел остаток недоеденной сосиски.

«Хрямсь», – с таким звуком девушка попала в цель.

«Трехочковый!» – оценил Алексей.

Впрочем, настороженный взгляд девушки никуда не делся. Он все ещё был прикован к неожиданному ночному посетителю. Но появилась дежурная лучезарная улыбка:

– Чем могу вам помочь?

– Я тут перепачкался…

Алексей попытался представить свой внешний вид в шутливой форме. Однако самому ему было отнюдь не весело. Как-никак, это был результат нескольких убийств и поджога…

– Хочу теперь приодеться.

– Сейчас сделаем.

– Спасибо.

– Для этого я и существую.

В этот момент голос девушки будто бы сосредоточил в себе все воодушевление мира. И с этим позитивным настроем она вышла из-за прилавка и сделала все нужные шаги, чтобы приблизиться к клиенту.

– Вам подходит элегантный стиль…

Улыбка. Томный осадок в голосе. Девушка медленно и соблазнительно провела своей ладошкой по груди клиента.

Алексею понравилось прикосновение. Алексею понравилось внимание. И глаза у этой девушки были такие чистые, такие блестящие.

«Наверное, каждому мужчине хочется в них утонуть».

Эти глаза манили. Эти глаза пленили. И журналист расслабился. Всего на секунду. Но что есть, то есть. А потом он все же вспомнил детали…

«Я неизвестно где. Костюмчик в таком случае определённо не к месту!»

Это было правильное напоминание.

– Знаете, я путешествую, – начал объяснять Алексей.

«А глаза такие чистые-чистые…».

– Мне скорее подойдёт походный вариант. Что-нибудь попроще…

– Проще чем сейчас?

Девушка ехидничала. Девушка играла. В её скользкой улыбке отчетливо прослеживалось неприкрытое издевательство. Эта женщина била в слабину. Не кулаком, но обаянием от противного.

«Ну и черт бы с ней!!!»

Алексей не собирался размениваться на выкрутасы. Он по-прежнему хотел спать. И есть хотел. И пить. Да и в туалет сходить бы не помешало.

– Так что вы мне предложите?

– А чего вы хотите?

– Вещи более тёмной расцветки, чем сейчас на мне…

– Любите пачкаться?

– Нет.

Продавец или менеджер – тут как кому нравиться, так пусть и называет – окинула ищущим взглядом ассортимент на стеллажах и вешалках. А заезжий покупатель тем временем уточнил:

– Но бывает приходиться замараться.

– Да?

Задавая вопрос, девушка не обернулась и не посмотрела в глаза мужчине, с которым разговаривала. Словно бы ей было плевать на слова и ответы. Она была в творческом поиске. И вроде как сейчас это для неё значило «ВСЕ»…

– Да.

– Кажется, я знаю, что вам обязательно подойдёт.

Мужское согласие тут тоже не требовалось.

«Да что он знает о моде?» – несомненно подумала она, – «Вот я – совсем другое дело. Я – женщина! Я – богиня! Я знаю все, что нужно и что не нужно!»

И она бойко зашагала в некоем загадочном направлении, гордо вздернув свой подбородок к потолку. Ее каблучки звонко цокали по пестрому ламинату.

«Штучка!» – это была еще одна оценка журналиста.

Он постоял на том же самом месте с мгновение. Он подождал неизвестно чего. Ну а потом Алексей все же принял решение последовать за продавщицей.

– Хотелось бы темно-коричневое или зеленое…

– Синее. В крайнем случае – темно-голубое.

У Алексея были свои вкусы. И он хотел было возразить. Но в этот же самый момент ему вручили три вешалки с одеждой и приказали:

– Примерьте!

Строптивый покупатель оценил взглядом предложенный товар, после испытал взглядом продавщицу, наивно предполагая, что один-единственный взгляд способен тотчас сертифицировать ее компетентность. К тому же он все ещё хотел спорить и сопротивляться.

Он был против навязанного другой стороной. Он хотел чего-то своего. Однако все упиралось в дефицит времени и желания. И тогда журналист подумал:

«А почему бы и нет?»

И тут же он спросил:

– А где примерочная?

– Там.

Женский палец указал нужное направление. Далее дело оставалось за малым…

«Не так уж и плохо!»

Задернув за собой штору, Алексей начал рассматривать предложенный ассортимент.

«С виду вполне добротно», – пришло в его голову.

И он даже стал подумывать о том, что оттенки синего не так уж и ужасны и что ему как-нибудь удастся с ними ужиться…

Так протекал процесс примерки. Но он продлился недолго. Хотя и предполагалось иначе. Ведь ему сказали:

«Иди и примерь!»

Точнее приказали. И вот он стоит за задернутой шторой, смотрит на новенькие наряды, смотрит на себя в зеркало. Алексей даже уже потянулся к верхней пуговице своей старой испачканной белой рубашки. А потом самым неожиданным образом…

– Шварц!

Металлические кольца, на которые была насажена матерчатая штора, получили мощный импульс силы и резким звуком сгруппировались в кучу. Алексей обернулся на резкий звук. Перед ним стояла девушка-продавщица.

– Постойте, – сказала она.

– Вы передумали с выбором цвета?

Алексей выдал за правду то, на что в тайне надеялся.

– Нет.

– Тогда вы лучше задерните штору обратно, а я займусь делом. Возможно, вам сложно понять, но я тороплюсь.

Покупатель проявил некоторую грубость. Только вот у него было оправдание. Он не любил вторжения в личное пространство. А девушка сделала именно это. И никакое коротенькое платьице и никакие стройненькие ножки не могли смягчить полученный негатив.

– Простите…, – пролепетала девушка.

– Ваше имя?

– Катя…

– Обязательно запомню.

– Простите…

Алексей постарался выдавить из себя негатив самым сподручным способом.

– Вы извинитесь, пробив мне скидку. Скажем процентов двадцать. Что скажите?

– Хорошо.

– Тогда я скоро подойду на кассу.

Однако девушка не собиралась уходить.

– Простите ещё раз, – сказала она, – но я побеспокоила вас не из прихоти. Я подумала, что вам не помешал бы душ. Ведь одежда новая. А вы…

Девушка боялась ляпнуть что-то оскорбительное. Она боялась ещё больше разозлить чувствительного к словам покупателя. И поэтому она застряла на полуслове. Однако Алексей был как раз из тех людей, которым свойственна самокритичность. И поэтому его вовсе не разозлила очередная рекомендация от постороннего. Он вернулся взглядом к зеркалу, хотя мог бы этого и не делать. Он и так все знал о себе.

«Ну и видок!» – внутри его черепа раздался смешок.

Потом взгляд вернулся к девушке-продавщице.

– Вы правы, – сказал Алексей.

– Так что?

– Я был бы рад помыться. Гигиена моё второе имя. И хотя вам сложно будет поверить, как впрочем и любому другому человеку, что увидит меня сейчас, но с утра я был бодр и свеж. Но вечер прошёл совсем не так, как было запланировано. Так что простите. И спасибо за заботу…

Алексей потянулся рукой к шторе. Он хотел задернуть ее обратно. В его планы не входили лишние беседы. Он собирался побыстрее одеться и как можно незаметнее свалить.

«Ведь в мире где-то бродит ЗПЗ, хотя я о ней ничего не знаю», – осторожничал журналист и пытался вернуть себе уединение, прикладывая добавочное усилие к шторе.

Только вот продавщица была слишком настырной. Ее рука тоже ухватилась за штору. Только не для помощи, а для противодействия. Она не собиралась дарить ему уединение.

– За что мне вас прощать? – спросила она.

– За то, что не могу стать для вас идеальным.

Алексей усмехнулся. Ситуация веселила его. Он смотрел на девушку и понимал, что девушка хотела от него чего-то своего, то есть связанного с той установкой мира, к которой она привыкла. Однако случайный покупать был далеко не тем существом или предметом, который она пыталась увидеть и подчинить своей воле. Алексей Казанский был вещью в себе. Он был независим от ее воли или суждений.

Он существовал по своей собственной воле, а также по беспощадной воле Бога или Вселенной или Высшей Силы…

«Это как кому нравиться. Название – всего лишь красочная обертка конфеты, не отражающая ее сути, вкуса и цвета!»

Сердце журналиста хотело завопить, но глотка просто произнесла слова:

– Мне негде принять душ. И я не могу бежать куда-то сломя голову на поиски этого счастья. Так что отстаньте! Время поджимает… За это тоже простите.

«Хотя какое к черту время???»

Алексей все говорил и все думал о том, что нужно торопиться, бежать, но куда, зачем??? Чтобы узнать, что случилось с ним, куда он попал?

«Но зачем мне нужно это знать?»

Объяснений не было ни в голове, ни в сердце. Была лишь странная неотъемлемая уверенность. И она убеждала в правильности всего происходящего.

«Безумие какое-то!!!»

– Но у нас тут в подсобке есть душ для сотрудников. Вы можете им воспользоваться…

«О, Боже! Так вот чего она хотела! Так вот чего она добивалась!» – Алексею сразу полегчало.

Тяжёлый груз обязанностей и переживаний внезапно упал с его плеч. Отлегло от сердца. Алексей понял, что проблем в его жизни куда меньше, чем казалось раньше.

«Я снова буду идеален», – пообещал он самому себе.

– Если хотите…

Девушка не знала, согласен ли ночной посетитель магазина принять ее предложение или же нет. По ее мнению, он был слишком непредсказуем, неуправляем, возможно, даже опасен. Но ей нравилось это ее маленькое приключение. Она не жалела о нем. Ей хотелось продолжения. И она всячески стремилась к этому продолжению.

– Если да, то я могу вас проводить…

– Да-да… Конечно…

– Или вас что-то смущает?

– Нет…

Нет. Алексей не собирался отказываться от дополнительной возможности обрести телесную чистоту. Он только был немного ошарашен внезапной удачей, смотрел на девушку с искрой удивления в глазах. А так с ним был полный порядок. Волноваться по его поводу не стоило…

– Обновку оставить здесь?

– Да. Я вам потом ее занесу.

– Тогда куда мне идти?

– Туда…

Девушка махнула рукой, а потом отступила на шаг, даря посетителю возможность вырваться из западни примерочной.

– Пойдёмте.

Аккуратные сандалии зацокали впереди Алексея. И он двигался вслед. Но его пошлый взгляд вгрызался вовсе не в дорогой покрой обуви. Его интересовали вещи совсем другого порядка.

– Мне очень нравиться ваше платье, – заявил он, когда они дошагали до двери с табличкой «Служебное помещение».

Девушка посмотрела на него вполоборота. Ее щечки залил румянец смущения.

– Спасибо, – сказала она.

Потом она толкнула дверь.

– Не за что, – сказал Алексей и снова сыграл роль ведомого.

Преодолев служебную дверь, продавец и покупатель оказались в узком коридоре длиной около восьми метров, который был полностью выложен белой кафельной плиткой средних размеров.

В этом нежилом помещении было очень много света. Он исходил из вертикально установленных на стенах коридора ламп дневного света. Кажется, их количество составляло два десятка, а то и больше. Считать было глупо, да время как обычно не предрасполагало. А ещё здесь было много-много коробок разных размеров и геометрических форм. Все они стояли, сложёнными друг на друга, вдоль стен.

Продавщица…

«Катя…».

Она быстрыми шагами довела своего гостя до конца этого коридора, где была ещё одна дверь. На ней была табличка для догадливых. Слов не было, было лишь изображение – простое, схематичное, похожее на душ.

– Нам сюда, – сказала девушка.

Она толкнула дверь с табличкой и пошла дальше.

«А куда ещё?» – Алексей удивился женской глупости.

Но тут же он заметил, что сам неправ. У коридора была ещё одна дверь, но она была практически незаметна. Ее загораживало большое количество коробок.

«Куда же ты ведёшь?» – с внезапным интересом подумал журналист.

Однако журналисту нужно было идти дальше, а не смотреть по сторонам. Его ждали водные процедуры.

– Вот наша корпоративная сауна.

– Сауна?

Дверь с табличкой захлопнулась за спиной. И тогда Алексей обнаружил себя в большом помещении, залитом красноватым светом.

– Вы же говорили про душ?

– Говорила. Но я не думала, что для вас важны детали. Вам же нужно просто помыться и только.

«И только?»

– Вы правы.

Алексей согласился с объяснением. Однако уверенность в правдивости женских слов была довольно шаткой.

«Зачем она предложила мне помыться? Зачем она привела меня сюда?»

Глаза журналиста пока ещё привыкали к красному освещению сауны. Но в принципе и так все было доступно для обозрения. Джакузи, парилка, массажный стол, да и сам душ, конечно же…

«Занятно!» – другими словами и не скажешь.

Воображение журналиста, угнетённое рабочими буднями, не было готово к такому всплеску экспрессии.

Оно полагало, что за захламлённым убожеским коридором будет прятаться ещё более невзрачная душевая кабинка с полинявшей и частично поросшей плесенью шторой, с дешевым смесителем, изъеденным ржавчиной и известковым налетом, с резиновым ковриком под ногами и вечно забитым стоком, из которого то и дело извергается аммиачный смрад и прочие продукты разложения.

«Я ошибся!»

На деле перед ним предстали чистота, белизна, новизна и всяческое новаторство.

– Мне нравиться!

– Ещё бы! Отец вбухал уйму денег в этот укромный уголок.

– Отец?

– Да, – девушка разговаривала с гостем и в то же время что-то искала в белом лакированном шкафу, – Мой отец помимо прочего ещё и владелец магазина.

– Наверное, это удобно.

– Когда как.

– Это как?

– Ну, когда нужно сделать вид, что в голове куча мозгов, а в сердце прорва энтузиазма, то это только мешает, ограничивает, портит всю малину.

А когда мечты в сто первый раз разбиваются о реальность и тебе нужно забраться в комфортабельный угол и там отсидеться, то это самый верный вариант из всех возможных.

– Так ты у нас – разбитое сердце?

Два человека находились в сауне, залитой рекреационной краснотой.

Они просто разговаривали.

И это не предполагало никакого интима.

Поэтому как-то странно, что они так быстро перешли на личное…

– Можно и так сказать, – сказала девушка.

– Сожалею…

Алексей любил играть в дежурное сочувствие. Но в три часа ночи у него это плохо получалось.

– Сожалеть тут не о чем, – женский голос отрезвлял мужскую спесь.

– Почему же? – гость не сдавался в своих расспросах.

– Когда-то давно я была очень наивной девочкой. Я мечтала о принце.

– Серьёзно?

– Именно. Но принц не хотел скакать мне навстречу на лихом белом коне. Он почему-то ждал. А я не хотела ждать. И тогда я решила найти принца самостоятельно. И я очень быстро встретила принца. Потом был второй принц, за ним третий. Когда число перевалило за второй десяток, я задумалась.

– О чем?

– О Гегеле.

Алексей прыснул ртом.

– Не смейся. Просто я поняла, что количество не переходит в качество.

Дверца шкафа захлопнулась громким хлопком. Теперь Алексей смотрел не в спину, а в блистательные женские глаза.

– Похвальное умозаключение, – сказал он.

– Да. Но тогда я ударилась в следующую крайность. Я решила, что есть некий идеал, предназначенный именно мне. И что я обязана его найти…

– И чем эта фантазия закончилась?

– Один умный человек сказал мне, что все происходящее со мной есть кармический путь, от которого никак не сбежать, как не пытайся. Где-то впереди есть цель, но впереди есть и путь, который нужно преодолеть для достижения этой цели.

– Умно, – заметил Алексей, пребывая в некоторой прострации от чужих умных мыслей.

А потом ему выдали чистое полотенце.

2

Катя ушла…

Алексей повесил полотенце на крючок рядом с небольшим ромбовидным зеркалом. И крючок, и зеркало располагались по левую руку на стене-перегородке.

На правой стороне была только небольшая металлическая полочка. На ней каждого желающего ждали шампунь, гель для душа и укрепляющая маска для волос с добавлением красного перца.

Шторы в душе не было. Ее не было и на соседних душевых кабинках. Архитекторы в данном случае должно быть признали отсутствие функциональности и поэтому вычеркнули эту утварь из сметы.

Всего кабинок было пять штук. Алексей выбрал себе одну по вкусу. Она была третьей по счету с любого конца или края.

– Пам-па-ба-па-ба-пам!..

Настроение рвалось ввысь, хотелось петь, веселиться… Вот журналист и позволил себе напеть небольшой лирический мотив.

– Пам-па-ба-па-ба-пам!..

Он взглянул в зеркало. На лице сквозь однодневную щетину пробивалась радость. И возможно имело место некоторое умиротворение.

«Жизнь налаживается», – подумал журналист.

Его рука скользнула по волосам на голове, потом потянулась к ручке смесителя.

«Интуитивное управление?» – ему понравилась здешняя сантехника.

В ней не было разделения на горячее и холодное. Температуру воды определял один-единственный инструмент. Он вращался и устанавливал стрелку на выбранных цифровых значениях. И тогда получалось искомое термодинамическое состояние…

Алексей хотел попробовать. Он хотел нажать на красную кнопку в центре и получить таким образом сначала лишь просто струю воды, тотчас осторожно отстраниться, может даже вскрикнуть «ой» или «холодно» или «горячо», затем медленно начать вращать ручку, уподобляясь медвежатнику на ограблении, а потом наконец-то получить то, что искал…

Желание было. Но внезапно Алексей вспомнил про другое важное желание.

– А где у вас? – Алексей попытался спросить.

Но девушка, которая могла дать ответ, куда-то ушла некоторое время назад. А он остался в гордом одиночестве. Так что разбираться пришлось самому.

«Он где-то здесь. Я чувствую», – но чувств было недостаточно.

Тем более что красный свет был призван ослабить остроту зрения. И потому Алексею пришлось постараться не разбить себе лоб, прежде чем найти нужный укромный уголок.

Там была надпись «Будуар» – здесь тоже не обошлось без снобизма.

Такой эпатаж на фоне пальм и хрусталя не удивлял. Впрочем, Алексей недолго хмурился по этому поводу. В столь поздний час его кишечник тоже устал. Кишечник измучился, как и все прочие органы. И теперь он не просто мечтал о свободе. Его нетерпение вылилось в целую революцию!

«Дефекация наступает!»

Алексей пытался улыбаться, пытался держаться прямо, но живот стало скручивать настолько сильно, что в конечном итоге стало не до норм приличия. Собрав остатки моральных и физических сил, он ворвался в маленькое укромное помещение, с грохотом захлопнул за собой дверь с надписью «будуар», а когда увидел перед собой спасительный унитаз, то резко сдернул штаны и плюхнулся на него задом.

– Вау!

Так пришло облегчение. Через полминуты перистальтика пошла на убыль, и Алексей смог вздохнуть спокойно. Под глазами постепенно высыхали слезы радости.

– Еле успел…

Алексей праздновал очередную победу. Пускай она не имела вселенских масштабов, но испытать силу воли ему все же пришлось. И он был очень рад этой маленькой возможности. Для него она имела большое значение.

«Всегда!»

Алексей умел ценить маленькие возможности. Он считал, что именно из них строится все большое и грандиозное в этом мире.

Он никогда не позволял себе упускать даже самый крошечный шанс на победу. Конечно, слишком многие считали его пустозвоном и полным кретином, читая его писательские труды в ежедневном вечернем выпуске новостей. Но журналист знал, чего хочет. И он слал всех этих умников к черту большими и громкими буквами.

«Это не просто самолюбование», – предположил журналист.

Потом журналист посмотрел на то, что находилось в непосредственной близости.

– Надо же…, – прошептал он, когда понял, что оказался отнюдь не в заурядном месте.

Окружающие предметы теперь бросались в глаза своим великолепием, хотя до этого их вроде как и не существовало вовсе. И это были не просто вещи да клещи. Это были самые настоящие атрибуты роскоши.

– Это уже что-то, – Алексей добавил к невербальный радости радость вербальную, после чего вцепился взглядом в новинки мировосприятия, – Определённо что-то с чем-то…

Ранее, забегая впопыхах в туалет, Алексей думал о главном – об унитазе и о нужде. Сфокусированный на безусловных рефлексах мозг в тот момент не желал видеть что-либо ещё. Тогда его не интересовали полки с книгами, музыкальный центр последнего поколения и разрисованный под хохлому минихолодильник. Тогда эти вещи никак не соотносились с выполнением биологически значимой задачи.

Но буря утихла.

Взгляд просветлел. Появились новые потребности…

– Я в раю?..

Алексей верил в такую возможность, хоть и с большой долей сомнения. И он все же дёрнул дверцу минихолодильника за ручку, после чего сомнения пропали окончательно и бесповоротно…

– Ай-яй-яй, девчонки!..

«Что это?!»

Алексея едва не хватил сердечный приступ. Был ещё вариант наложить в штаны с перепугу, но журналист и так сидел на унитазе.

«Феерично!» – кричали мысли.

А голос из старинной музыкальной аранжировки продолжал громко петь:

– Все уже сломали глазки…

В стены, оклеенные обоями с розовыми и голубенькими цветочками, были встроены стереоколонки. И теперь творчество группы «Руки вверх!» оглушало и в то же время веселило своей бодрящей мелодией.

– На неё глядеть опасно…

Однако на этом сюрпризы не были и исчерпаны. Алексей не имел возможности услышать жужжащих звуков из-под себя. Музыка была слишком громкой, так что барабанные перепонки в этом случае не обладали способностью улавливать все прочие звуки.

Но лёгкую вибрацию он все же почувствовал.

Она продлилась секунды три, а потом в промежность пробрался лёгкий мокрый холодок.

«Ой!» – подумал Алексей, но все же понял суть происходящего и не стал сопротивляться.

Ещё мгновение и к холодку прибавилось щекочущие прикосновение нескольких пучков синтетической щетины средней жесткости.

– Надо же…, – удивление заставило Алексея продолжать произносить мысли вслух.

– Вам мальчишки не игрушки…

Музыка забавляла. Она классно сочеталась с анальной гигиеной.

«Классно придумано!» – журналист поддерживал новаторскую идею.

Его тело тоже поддерживало техногенный прогресс. Сначала медленно и неуверенно, а потом все активнее и активнее, пока изо рта не вырвался громкий весёлый бэк-вокал:

– Да-да-да!..

И тут Алексей вспомнил про холодильник. Внимание вернулось в сторону дверцы и ручки дверцы, которую все ещё придерживала его рука.

«Нужно закончить начатое», – подумал Алексей, продолжая пританцовывать на унитазе.

Он потянул сильнее, и дверца распахнулась полностью.

– Добро пожаловать!

Нет.

Эти слова произнёс не Алексей.

Прямая речь исходила от холодильника. И в данный момент ее можно было спокойно разобрать, потому как музыкальные децибелы предусмотрительно поубавились.

– Чего желаете?

«На голосе видно решили сэкономить», – журналисту не понравился голос холодильника.

По его мнению, он был слишком булькающим и слишком завывающим.

«С другой сторону голос соблазнительной цыпочки был бы неуместен в туалете. Не та обстановка. Не тот настрой», – в этом тоже была своя правда.

– Все к вашим услугам!

– А что есть?

– Холодный лимонад, бутерброды с чёрной икрой…

Алексей слушал ответ на вопрос, ну а сам работал глазами.

– Дальше можно не продолжать, – хозяин положения принял решение.

Осуществив самостоятельный обзор полок холодильника, Алексей понял, что ему сейчас не нужны салаты и прочие овощные блюда, что ему нужна настоящая еда.

– Мне нравиться уже озвученное.

– Подать сейчас?

«Нет. Завтра», – разозлился Алексей, удивляясь тупости искусственного интеллекта.

Но оскорблять холодильник он не стал. Он просто сказал:

– Да.

А холодильник добавил:

– Заказ принят.

Далее был скрежет, хруст, нечто похожее на чавканье… Но результат стоил того…

Всего лишь через пять секунд два тонких изогнутых щупа серо-металлического цвета выскочили из глубины холодильника. Один держал бутылку лимонада, второй – три бутерброда с чёрной икрой.

– Пожалуйста, – проурчал холодильник.

– Спасибо, – поблагодарил Алексей.

Журналист застопорился на мгновение. Он не был готов к тому изяществу, которое увидел.

«Вот что значит нечеловеческое обслуживание», – это было самое емкое замечание из возможных.

А потом Алексей продолжил получать наслаждение через визуализацию…

В теплоте помещения стеклянная бутылка с лимонадом покрылась испариной. Желтая жестяная крышка была заранее отвинчена, и лёгкий дымок поднимался из горлышка. Бутылочное стекло в данном случае было прозрачным. И поэтому можно было по достоинству оценить насыщенный карамельный цвет напитка…

Алексей немного сдвинул взгляд вправо и посмотрел на второй щуп. В нем было зафиксировано блюдце средней величины с золотисто-красным узором по краю. На блюдце, частично свисая через край, располагались три громадных бутерброда. Это были ломти нарезного батона белого хлеба с толстым-толстым слоем чёрной икры. Деликатес имел натуральную осетровую природу. И в её крупных чёрных горошинах отражалось все великолепие мира…

– Спасибо, – ещё раз сказал Алексей, сбросив с себя чувственную полудрему.

Его руки осторожно и одномоментно извлекли все предложенные яства из щупов.

– Отличный сервис, – сказал журналист роботу.

Робот не ответил. Было лишь лёгкое шуршание, после чего щупы исчезли в глубине холодильника, а дверца захлопнулась сама собой.

– Пух…

Коротко и тихо…

И музыка снова стала играть громче…

Алексей усмехнулся. Таким было внешнее проявление его чувств. Но на самом деле в мыслях, которые скромно прятались за формализованной усмешкой, он щедро превозносил хвалу небесам за то, что сегодня земной обыденный сервис оказался достоин крепкой пятерки. Но живот урчал. Живот просил кушать. А глаза уже пожирали бутерброды с жадным сладострастием.

«Приступим!» – раздался сигнал в голове.

Реагируя на этот инстинктивный приказ, Алексей свёл колени и поставил на этот полевой вариант столика блюдце с бутербродами. Таким образом, правая рука освободилась. И он переложил бутылку с лимонадом из левой руки в правую. Затем Алексей сделал затяжной глоток.

– Йэк…, – лёгкая отрыжка сообщила об удовлетворенности насыщенным вкусом.

Дегустатор подождал секунду, пока напиток уляжется в животе, после чего взял левой рукой самый большой из бутербродов и жадно откусил.

«М-м-м-м-м…», – других мыслей не было и быть не могло.

Зубы работали как жернова. Они ничего не чувствовали. Они только лишь выполняли свою унылую однообразную функцию. Другое дело – язык. Он не просто вращался, извивался, перемешивал пищевые массы…

Чувственный экстаз начинал скользить по его поверхности, когда из раздавленных зубами икринок стал изливаться солоноватый сок. И это было тем самым удовольствием, которого не хватало прежде. И вот оно появлялось! А потом выделялась новая порция слюны, и блаженный вкус начинало уносить далеко-далеко. А язык хотел ещё! Он искал этот вкус, исследовал щеки и небо, облизывал губы… А когда и там ничего не оставалось, язык посылал разъярённые сигналы в мозг:

«Верните!» – требовал язык.

И тогда дегустатор принимался откусывать от бутерброда ещё и ещё…

Как только во рту становилось слишком сухо, в ход шла бутылка с лимонадом…

А потом все повторялось…

Именно так и протекал лёгкий перекус в «будуаре». И Алексея совершенно не смущал тёплый ветерок, сушивший его отмытую и отполированную промежность. Он наслаждался процессом. Он наслаждался жизнью.

Через пять минут посуда опустела. Журналист утёр рот рукавом, решив, что может себе позволить такое, поскольку рубашка все равно идёт на выброс. Он также не забыл икнуть. А потом встал вопрос:

«Куда девать посуду?»

Щупы безалаберно не позаботились о том, чтобы вновь вынырнуть из холодильника и разобраться с отходами. И тогда журналисту пришлось самому вертеться и искать нужный выход. Он посмотрел направо, потом – налево. Все безрезультатно.

– Блин, – с досадой произнёс Алексей.

Ему понравился «будуар». Предоставленная еда тоже пришлась очень кстати. Она гармонично заполнила голодный желудок.

«А вот с мусором, кажись, они просчитались», – этот факт огорчил того, кто уже успел привыкнуть ко всему хорошему.

– Блин-блинский…

Сгусток тёмной энергии, происходящий из бессилия, медленно опускался на плечи журналиста. Повороты головы не спасали положения. Но внезапно в светлую голову пришла самая странная идея.

Особых причин претворять эту идею в жизнь конечно не было. Только вот и отказываться от возможности такого эксперимента не было необходимости. Алексей взял в руку пустое блюдце, раздвинул ноги и залез взглядом под самого себя. В этом собственно и состоял весь эксперимент. И тогда…

«Победа! Виктория!» – воскликнул опешивший разум.

Под унитазом Алексей самым неожиданным образом обнаружил то, что искал. Его наградой за поиски было специально проделанное отверстие, выполненное в форме летающей тарелки инопланетных пришельцев.

«Никогда не догадаешься», – заметил Алексей, разглядывая очередное ноу-хау.

Тем не менее, он смог догадаться, хоть и не причислял себя к гигантам мысли. А значит, разработчики-эксгибиционисты были не так уж и безнадёжны в своих чаяниях.

– Ну да бог с ними…

Алексей взял то, что ему предложили, плюнув на условности. Так что через мгновение он уже пихал пустую бутылку в вышеупомянутое отверстие.

– Умс, – с тихим причмокиванием бутылка исчезла в зияющей черноте.

Из-за этого звука журналист слегка напрягся. Его смутила неизведанность процесса засасывания мусора в неизвестное и таинственное пространство. Журналист, как и все обычные люди, привык к другому. Впрочем, пораскинув мозгами, он пришёл к выводу, что нужно принимать все новое в спокойном расположении духа.

«Вообще-то я и так изрядно засиделся на унитазе, чтобы ещё вдаваться в технические тонкости» – была и такая мысль.

И поэтому Алексей как можно скорее сунул вслед за бутылкой пустое блюдце.

– Умс.

И на этот раз Алексей полностью эмоционально проигнорировал неудобный звук. Он встал и натянул штаны. Стоя на ногах, журналист почувствовал себя немного отдохнувшим. Глаза перестали слипаться. Боль в мышцах и в пояснице перестала носить острый характер. Алексей застегнул молнию и пуговицу. И тут он понял, что не слышит музыку.

«Она заглохла?»

Впрочем, данный акцент был совершенно неважен. Алексей бросил беглый взгляд в зеркало. В нем он увидел своё посвежевшее лицо. Конечно, стоило побриться, но…

«Не сегодня!»

Алексей провёл ладонью по волосам и в качестве шутки радостно помахал своему отражению в зеркале. Его отражение тоже улыбалось.

«Все хорошо!»

Странно, но журналист чувствовал себя так, как никогда раньше. Словно та любовь и та радость жизни, которую он тщетно выискивал многие годы, наконец-то была узнана и раскрыта. Но нужно было идти дальше.

«Нельзя задерживаться на одном месте, как бы хорошо не было здесь и сейчас.

Так нужно. Так необходимо. Иначе все хорошее исчезнет, истлеет и сгниет. И тогда даже в памяти не останется ничего хорошего об этом моменте. Будет лишь запятнанное грязью скорбь об упущенных возможностях и неиспользованных шансах…».

Алексей толкнул дверь. Он не собирался больше ждать.

– Сеанс окончен. Спасибо, что воспользовались нашими услугами…

– Пока-пока.

Там были ещё какие-то слова, но дверь захлопнулась за спиной журналиста, избавив его от необходимости выслушивать рекламную чушь.

И вот снова просторное помещение с красноватым освещением…

Когда Алексей убегал отсюда, здесь было тихо и стерильно. Тогда у него была острая необходимость уйти, но прошло какое-то время, и он вернулся.

Однако прежней атмосферы уже не было.

Все стало иначе. Перемены не касались сауны в целом. Все навороченные примочки остались на своих местах: парилка, душ, массажное место… Все это не исчезло и не растворилось как сказочный мираж. Изменились детали…

Чтобы понять это, чтобы попробовать пережить все то, что Алексей ощутил за короткий миг перемен, нужно вернуться на секунду назад…

И вот оно! Дверь за спиной журналиста ещё не захлопнулась. Голос с отсутствием персонализации все ещё что-то бормочет…

Но нос журналиста уже почуял это новое…

«Что это?» – спросил его мозг.

И в картотеке его извилин тотчас начали ворошить бумаги маленькие узловатые ручонки нейронных связей. Они работали быстро. Не как какие-нибудь клерки, что едва поворотливы даже за дополнительную мзду.

– Одуванчики?..

Поверить было сложно.

«Но кажется это действительно они!»

Журналист привык за долгие дни жизни к монотонному стандартизированному миру. Все эти лозунги и слова…

«Подчиняйся! Потребляй! Будь таким как нам нужно!»

От них тошнило…

Но избавиться от них не было возможности. Они впитались с молоком матери. Да и сама мать будто бы была самым главным оплотом этой интеллектуальной деградации.

«Вся моя жизнь была чересчур скучной до этого самого момента», – к такому мнению Алексей пришёл вполне закономерно.

Возможно, уже было слишком…

«Но я все же понял!»

В его прежнем несовершенном мире в качестве ароматический средств непременно выбрали бы цитрусовые или шалфей, на худой конец – клубнику. И достоверно точно они ни при каких условиях не вспомнили бы про одуванчики. Вряд ли их фантазия вообще знала про существование одуванчика. Этот стойкий пронизывающий запах существовал далеко-далеко от их зашторенных душ. А тут?..

– Ты прекрасна, – сказал Алексей.

Дверь только что захлопнулась. «Будуар» остался в прошлом. Впереди было будущее. Оно было неким неистово наэлектризованным пространством, в котором исчезало все мелочное, а после перерождалось в грандиозное.

– Ты прекрасна, – Алексей повторял одно и то же выражение как спасительную мантру.

Он гнал это из своей гортани. И жадно впившись взглядом в грядущие мгновения, он видел горделивую и очаровательную красотку.

– Я прекрасна, – приветливо соглашалась она.

«Катя?»

Он не забыл ее имя. Он не забыл ее прежний образ.

«Две копны кучерявых волос, короткое, но строгое платье, босоножки…».

Она тоже уходила. Но она тоже вернулась. И в данный момент девушка предстала перед ним совсем в другом свете. Это был уже не торговый работник.

– Привет, – сказала Катя.

Девушка улыбалась.

– Привет.

Ее глаза блестели. И этот божественный запах свежескошенных одуванчиков из давным-давно потерянного детства. Он пленил…

«Мне кажется, его у меня украли!»

И дышать стало невероятно сложно.

«Электричество, магнетизм, притяжение…».

И плавная мелодичная музыка…

– Лай-ла-лай-ла…

Совсем не банальная попса из разряда всей той чуши, что играла в «будуаре»…

– Лай-ла-лай-ла…

Здесь и сейчас все виделось совсем другим, оценивалось как совершенно противоположное. И Алексей, который воспринимал своими органами чувств и первое, и второе, и третье, и… постепенно начинал уплывать в некое дополнительное измерение реальности, в некое волшебство, в котором его ждали с распростертыми объятиями.

– Что это?

Странный неожиданный вопрос.

– Это я.

Алексей смотрел на Катерину и понимал, что так оно и есть.

«Я вижу то, что мне показывают. Но почему?»

– Ты другая.

– Я разная.

Магнетизм глаз, магнетизм дыхания… И душ, и массажное место уже вроде как перетекли в другую Вселенную…

«Как она может делать это?» – мозг журналиста не понимал.

Но обыденность хотела вернуться. И она задавала свои тупые вопросы:

– Я думал, что буду мыться.

Или это был не вопрос?

– Я не собираюсь тебе мешать.

– Тогда зачем ты пришла? Чего ты хочешь? И зачем ты так нарядилась?

«Слишком много вопросов?» – Алексей запутался в переплетении мыслей и желаний.

– Я пришла помочь.

– Я не просил. Мне не нужна помощь…

Алексей хотел закричать. Но вместо крика была пауза. И музыка расплывчато играла:

– Лай-да-лай-та…

– Но я все равно пришла.

– Зачем?

– Мне показалось, это хорошая идея.

– А одежда?

– Это не одежда.

– А что это?

– Наряд.

Алексей хотел разозлиться, но не мог. В этой особой сауне с красноватым освещением с ним творилось нечто странное. Тени, полутени, округлости, формы… Было так много всего интересного…

«Мне интересно!» – однозначный вывод пришёл как раз вовремя.

– Ты прекрасна, – мантра все ещё была в действии.

И пускай Алексей не контролировал события. Это события контролировали его. Но зато он наслаждался тем, что попадалось ему на глаза.

«Стало намного лучше!»

Шикарные распущенные волосы…

«Конечно, и до этого было неплохо. Но весь тот солидный нормированный имидж выставлял напоказ совсем другую грань ее личности.

А в этих затенённых багровых тонах она обнажила нечто другое…».

Было сложно понять, к чему отнести выразительный текстильный фасон из настоящего момента. Усилием воли и напряжением ума в нем все же можно было признать нечто среднее между майкой и корсетом.

«Может быть топик? Да хрен его знает!» – Алексей мало разбирался в таких вещах.

«Оно» было выполнено из атласной ткани. Спереди преобладал белый цвет, а сзади и по бокам – чёрный. К плечам тянулись тонкие лямки чёрного цвета. И из всего этого пытались вырваться пышные округлые груди.

О, в этом зрелище было сиюминутное счастье Алексея.

– Подумала, тебе понравится, – сказала женщина.

– Мне нравится, – ответил мужчина.

Признание заставило журналиста нервно сглотнуть. Он опустил глаза ниже. Сердце забилось чаще. И в мозг влетела очередная картинка…

«Вау!»

Чёрные трусики из плотной ткани, испещренные как решето, чёрные чулки, длинные чёрные перчатки из бархатной ткани, браслет из поблёскивающих камней на левом запястье…

«Поверх чёрного бархата эти камни ложатся идеально!»

Алексей сделал шаг вперёд.

– Нет-нет.

– В смысле?

– Я здесь не для этого.

– А для чего?

Мужчина ещё раз оценил то, на что натыкались его глаза. Чуть погодя он выдал следующее:

– В моей башке стереотипы таковы, что подобные наряды подразумевают секс.

Она не сказала ему:

«Фу!!!»

И также не было позерства и жеманства.

– Я хочу сделать тебе приятное.

«О, это точно то, о чем я думал!» – слова витали в голове, Алексей витал в облаках.

– Секс в этом случае будет определенно приятен.

– А как же большее?

– Большее?

Желание у него было. Но для журналиста, который всегда апеллировал к фактам, оно было известной и вполне устоявшейся вещью…

«Секс, совокупление, членовведение…».

О другом он не знал. Другому его не учили.

«В этом никогда не было необходимости», – кто-то внутри животного существа пытался яростно оправдаться, – «Нам и так хорошо».

А в словах это выразилось так:

– Я просил о большем?

И был ответ. И содержание этого ответа мало чем отличалось от задавленного голоса изнутри.

– Может тебе просто никогда не предлагали, и ты по собственной наивности решил, что так в порядке вещей.

Женщина замолчала. Ее сдержанно-приветливая мимика и умиротворяющий блеск в глазах были красноречивее любых развёрнутых речей. И это злило. Это злило сильнее всего. Но хуже всего была боль.

Она была в сердце, в голове, в руках и ногах… И все это болело от осознания горькой правды.

– Проклятый феминизм!

А как ещё мог прореагировать Алексей Казанский?!

«Сука!!!»

О, гнев для него всегда был самым лучшим аргументом. Но сегодня с ним не стали спорить. Сегодня с ним согласились.

– Ты прав, – робко и уязвлённо сказала женщина, что стояла перед ним в этой странной сауне, одетая в сексуальное белья, но не обутая, – все эти женщины, которых ты видишь на улице – злобные крашеные грымзы. Они не способны удовлетворить мужчину…

Только вот Алексей не хотел податливости. Ему хотелось ярости. Прямо сейчас ему хотелось величайшего безумия. Так что он едва не завопил, сверля ее глазами:

– А ты способна?

– Да.

– Считаешь себя особенной?

– Да.

Что-то и впрямь было особенно в этой женщине. Но сейчас Алексей не желал изысков. Его инстинкт требовал малого – выпустить кровь самонадеянной кокетке. Только вот ножа под рукой в этот раз не оказалось. И тогда он продолжил диалектический спор:

– Ты что гейша?

– Нет.

– Тогда кто? Чистая шл…ха?

– Тоже вариант.

Несмотря на вскипевшие противоречия, Алексей все же сделал шаг вперёд, потом ещё… И вот уже тыльная сторона его ладони скользит по шей, по плечу…

– Хочу, чтобы ты встала на колени и взяла в рот.

– А что потом?

– Я кончу тебе в глотку.

– И все?

– А этого мало?

– Да, мало.

Лицо Алексея скривилось. Злоба, ненависть и страх… Порой их так сложно различить и так легко перепутать.

– Вам бабам всегда чего-то не хватает.

– Возможно. Но сейчас речь не о бабах. Сейчас речь идёт о тебе.

Усмешка. Но за ней все ещё прятался страх.

– Меня все устраивает.

Он упорствовал. Он шла наперекор. Ее рука коснулась его руки. Глаза разбежались, потом снова встретились.

– Ты уверен?

– Более чем.

– Позволишь?

Алексей хотел бросить ей с издевкой:

«Валяй!», – но не сделал этого.

Он был слишком горд даже для мелочей. А вот девушка не была гордой. Без слов и промедлений бархат ее перчатки заскользил по его небритой щеке.

– Будь моим, – сказала она.

Ее рука сползла ниже: легонько прошлась по шее, коснулась подушечками пальцев ключицы, аккуратно взялась за воротник рубашки…

– Ты милый, но слишком напряженный. Будто ты в любой момент готов броситься в бой.

– Наверное, ты права.

– Бывает и так.

Ее слова звучали так близко и так тесно переплетались с ароматом духов и женского тела, с игривым и трудно уловимым движением детально прокрашенных ресниц и заинтересованных в чувственности губ. И дыхание… Оно тоже существовало очень близко и напоминало то ли об арбузах, то ли о тыкве…

«Странная ассоциация», – заметил Алексей.

Но играл он в совсем другую игру…

Одна пуговица, вторая, третья…

Алексей хотел было воспротивиться. Ему хотелось восстать против женщины, пытающейся научить его чему-то новому. Но пуговицы продолжали вылетать из петель.

«Четыре, пять…», – скороговорка исчисления звенела в голове тягучим набатом.

И острое желание сорвать с себя женские руки становилось все более невыносимым на каждой следующей цифре.

«Я хочу разорвать эту суку на куски!»

Но руки двигалась то вверх, то вниз.

«Тварь!!!»

Мысли метались из стороны в сторону.

«Святая!»

И вот девушка закончила с пуговицами. Но ее старания на этом не закончились. Катя пошла дальше. И тогда мечта о ее долгой и мучительной смерти неожиданно стала для Алексея самым сокровенным и самым желанным сюжетом. Но голос в голове сказал:

«Ты разрешил ей это сделать. Так в чем проблема?»

Голос остановил его злобу и утоптал поглубже жажду крови.

«Нет никаких проблем».

Алексей стоял и смотрел поверх красивых ресниц. Алексей старался выглядеть смирным. Он будто пытался раствориться в месте, где был душ, где был красноватый свет и парилка, и массажное место.

В один момент его глаза наткнулись на большой флакон с массажным маслом. На нем была какая-то этикетка.

«Листочки или цветочки? Ты хочешь отвлечься от главного! Ты хочешь отвлечься от живого человека, который думает и чувствует. Он стоит перед тобой. Смотри же на него! Будь с ним!»

Каким-то невероятным чудом в голове у журналиста появился новый хозяин. Но даже его крики не смогли изменить положение вещей.

– Я тот, кто я есть, – вырвалось из Алексея.

– Отлично.

Женщина не собиралась спорить. Она уже давно отодвинула отворот рубашки. Ладонь блуждала по груди, игралась с сосками, спускалась на живот…

Алексей пытался заставить себя одеревенеть. Его идея «фикс» хотела продолжать доминировать.

«Сосредоточься на мелких деталях», – эта его безумная самозащита требовала своё.

И серый расплывчатый взгляд искал лампочки, дающие красноватый цвет. Ещё он искал тайные знаки в щелях между кафельной плиткой и нечто другое, даже несуществующее…

«Они спасут! Они помогут!»

Но как ни старался Алексей, молодая красотка все равно была реальнее всего прочего. Она касалась, она дышала, она шептала…

– Будь собой…

«Но что это значит!?» – дикий звериный вой сотрясал череп Алексея.

– Что это значит?..

Девушка была безразлична к тем обессиленным стонам, что стекали с пересохших губ мужчины. Она не могла от них испугаться. Она не могла им порадоваться. Такие понятия не принадлежали ее миру.

«Я человек и он тоже человек», – утверждала она.

– Я рядом.

«Так просто и так сложно?»

– Ты рядом…

В ещё одном порыве отчаяния журналист стал смотреть на плинтус… или это был совсем не плинтус. Он был похож на тот элемент декора, что фиксировался у пересечения пола и стен, а этот был почти такой же, но по границам потолка…

И красный свет…

И ярость от ощущения прикосновений…

– Дыши, дыши…

«Она знает о моих чувствах?»

Алексей удивился. Он очень удивился.

«Как кто-то может знать о моих чувствах?» – журналист задумался.

Только вот времени думать и гадать не было. Ведь обстоятельства были такими, что происходящее с ним не имело пауз и передышек.

Одно перетекало во второе и тут же появлялось третье. Так что едва внезапное удивление нахмурило брови журналиста, женское творчество уже сделало очередной виток экспрессии.

– Давай-ка…

Катины руки схватили рубашку Алексея в области плеч, немного подтянули вверх, а потом стащили вниз по лопаткам. Особого труда здесь не понадобилось. Девушка было лишь немного ниже мужчины. А ещё стоит упомянуть, что анатомически она являлась идеальным партнером для Алексея.

– Теперь манжеты…

С рубашками всегда сложно!

– Опа…

Так журналист остался без рубашки. Его голый торс и проступающие мышцы брюшного пресса теперь можно было рассмотреть в деталях и без преград. Однако девушка смотрела не на тело. Она смотрела в глаза.

– Уже не понадобится, – заключение прозвучало как приговор.

Не уводя взгляда в сторону, Катя скомкала снятую с мужчины рубашку и кинула наугад. Далее ее руки не бездельничали. Было короткое движение указательным пальцем по обнаженной грудине нового знакомого. И вот прозвучали слова:

– Продолжение следует.

А выражение ее лица провоцировало. Милый носик, блестящие глазки, сочные губки, щёчки, которые хочется откусить…

«Плоть всегда берет своё!» – это был лозунг желания мужчины.

Алексей долго стоял. Он долго терпел прикосновения наглой женщины.

«А долго ли?» – задней мыслью журналист попытался оценить утраченное время, – «Минут пять. Может чуть больше».

Но для него это было как вечность.

– Хватит. Достаточно. Я хочу.

Казалось бы, мужчина произнёс не связанные между собой слова. Но лозунги, а также боевой клич именно так и выглядят.

– И что? – спросила Катя.

Она снова не испугалась. Скорее в ней прибавилось игривости и озорства. И это естественно только больше спровоцировало Алексея.

– Сука! – прошипел он.

В один кулак он схватил женское запястье, в другой – тонкую женскую шею.

– Сука…

Это было ещё раз, для непонятливых…

Чувства, адреналин, гормоны – все кипело в журналисте. И в страстном порыве, которым была попытка очистить себя от отравляющей похоти, он попытался развернуть женскую фигуру и наклонить вперёд. В его фантазирующей голове это событие уже свершилось понятным способом. Но не в жизни. В реальном мире мышцы женского тело напряглись и уперлись упрямей барана.

– Нет! – сказала женщина.

– Нет?

– Нет.

Глаза Алексея стали бегать в стойком недоумении.

– Но почему?

– Это не секс, это чувства.

Мужчина отпустил запястье.

Мужчина отпустил шею. Но шагов назад, то есть шагов к «будуару» он не сделал.

– И что я должен сделать?

– А чего ты хочешь? – и снова ее глаза-искорки играли с ним.

«Чего я хочу? Хороший вопрос…».

Алексей посмотрел мимо женщины.

– Мыться!

Это прозвучало как озарение. Оно показало путь. Чуть после появилось решение.

– Подвинься, – попросил Алексей.

Но девушка не шелохнулась. Она удивилась. Ее левая бровь изогнулась, голова слегка склонилась вправо. Правый глаз прищурился.

«Она ждёт?»

– Чего ты ждёшь?

Никакой реакции. Все та же поза головы и тела.

«Ну и хрен с тобой!»

Алексей аккуратно подвинул Катю и ее сексуальный наряд, а затем без особого напряга зашагал к душевой кабинке. Катя осталась за его спиной.

Одиннадцать шагов – таким был его скромный недолгий путь до душевой кабинки. Предметы и детали все ещё находились на тех самых местах, где были раньше. Полотенце на крючке, зеркало на перегородке, прогрессивная ручка на смесителе.

«Больше никаких слов», – решил Алексей.

Рубашки уже не было. А избавиться от штанов, ботинок, носков и нижнего белья было проще простого.

«Это намного проще, чем терпеть эти муторные прикосновения чудаковатой женщины!»

Превратившись в голого человека, Алексей совершил короткий рейд до мусорного контейнера, чтобы сунуть в него свою устаревшую одежду. Затем он вернулся в душевую кабинку. Девушка Катя все это время существовала где-то на заднем фоне. Она не попадала в поле зрения. Но журналист был уверен в её незримом присутствии.

– Щч-к…

Поворот рукояти не обошёлся без щелчка…

Короткий миг ничего не происходило. Алексей взглянул вверх. И тут ему резко брызнуло в лицо.

«О-хо-хо!» – для него это была приятная неожиданность.

И вот капли сплошной непроницаемой стеной полились на его тело. Это был большой стройный поток нужной температуры. Он падал на макушку головы и на плечи, а потом растекался по поверхности тела, огибая выпуклости и заполняя ложбинки.

– Приятно, – попытался сказать Алексей.

Но вода попала в рот и слова не продвинулись дальше языка.

А уйти из-под потока воды он не хотел и не пытался. Слишком приятны были прикосновения воды, чтобы отвлекаться…

Журналист наслаждался процессом три-четыре минуты.

«Супер!!!» – говорили чувства.

«Супер!!!» – говорило тело.

И вдруг Алексея поразила мысль:

«Так почему же вода может ко мне прикасаться, а женщина нет?»

Нет! Это была не мысль. Это была самая настоящая молния. И, будто ошпаренный ее разрядом, Алексей тотчас выскочил из-под душа.

– Чёрти что… – сорвалось с его губ, пока руки старательно протирали глаза.

Зрение нормализовалось быстро. Алексей посмотрел вперёд. Там душ все ещё работал. Вода равномерно падала вниз и исчезла в сливном отверстии.

«Что это было?» – задался вопросом мозг журналиста.

Ему было сложно оценить произошедшее. Только что было очень хорошо, а потом ощущения резко поменялись. Алексей поёжился.

«Это вода испаряется с моего тела или есть другие причины?»

– Все дело в том, что творится у тебя в голове, – раздался голос позади него.

Алексей обернулся. Там стояла Катя.

– Опять ты? – спросил человек, которому не удалось нормально помыться.

Впрочем, как он ни старался, прежней злобы и ярости в его словах уже не было.

– Я хочу помочь.

Журналист перевел взгляд на руки девушки. В её ладонях было вспененное мыло.

– Ты же хочешь этого.

Ее слова звучали как аксиома.

– Я хочу?

– Мы все этого хотим.

На ее лице не было ни улыбок, ни гримас. Лишь остро заточенная чуткость и обильно источаемая одухотворенность.

«Откуда такие эмоциональные проявления нарисовались у торгового менеджера магазина?» – загадочная история поразила Алексея своим содержанием.

И тут к нему внезапно пришло осознание, что Катя стоит перед ним полностью обнаженной.

«Как так?» – это была следующая загадка.

Но при всём при этом Алексей не был в обиде.

Он радовался, что наряда уже нет. Принцип новизны к этому моменту себя исчерпал. И теперь наряд мог восприниматься лишь как нелепость. И все же…

– А куда делся твой наряд?

Он не мог не спросить.

Она не могла не ответить.

– Стал ненужным.

– А что нам нужно?

Двое стояли. Двое смотрели друг на друга. Двое ждали. И был этот вопрос как провокация с позиции мужчины. Его задачей было сдвинуть равновесие вперёд. И тогда женщина ответила:

– Только мы сами.

Скромная искорка дружелюбия была реакцией Алексея на эти слова. Она поселилась в углу правого глаза. Но действий с его стороны не было.

«Я не обязан», – думал он.

И он ждал. И искорка желания и дружбы сообщила об его ожидании девушке Кате. Она тоже не была обязана что-либо делать. Ее роль не имела ничего общего с ролью служанки. И все же ее путь лежал к услужению.

– Такая сегодня игра.

Она наконец-то вернула улыбку своим губам. И плавно покачивая бёдрами, ее тело продвинулось вперёд к своему господину.

– Ты можешь убегать, но все равно в итоге вернёшься к тому, от чего ушёл.

Ее рот приоткрылся в тяжелом дыхании. Из-под влажных чувственных губ показались острые белые зубы.

– Хочешь меня съесть? – усмехнулся Алексей.

Катя не ответила. Встав на цыпочки, она почти достигла его уровня.

Долгую минуту девушка пыталась утонуть в его глазах. Затем она изогнула спину по-кошачьи и плавным медленным маневром прошуршала своей щекой по щеке мужчины.

К конечной точке она едва заметно задержалась, а потом опустилась на пятки. Ее ладони приземлились на мужскую грудь.

И тут же начались круговые движения. Алексея не передернуло: ни от прикосновений, ни от пенящегося на влажной коже мыла.

– Как?

– Отлично. Ты успела согреть его в своих нежных ладошках.

Наверное, комплемент прозвучал в излишне слащавой манере. Поэтому девушка вздорно показала кончик языка, после чего вращательное поглаживание перекинулось на плечи и боковую поверхность торса.

– Ты знаешь, что делаешь.

– Если бы не знала, то не стала бы предлагать.

– Это хорошо.

Алексей входил во вкус. С каждым новым прикосновение он пытался вобрать в себя как можно больше чужого тепла. Сначала ему не был понятен принцип. Потом стало ясно, что по его коже не просто скользит гомологичная субстанция, что происходит нечто большее, чем можно понять и записать на бумаге.

«Энергия?»

– Это энергия?

– Мне больше нравится называть это чувствами?

– Почему? Это же глупо.

– Думаешь?

– Мне так кажется.

– Почему?

– В этом случае понятие никак не соотносится с содержанием.

– А это важно?

– Да.

– Для кого?

– Для меня.

– Но не для Вселенной. Она абсолютно безразлична ко всем желаниям и надеждам.

Она сама большое-большое желание.

Ничего другого она не признает.

Длинный-длинный диалог между мужчиной и женщиной все-таки закончился. И тогда Алексей подумал:

«А что если?»

И это не было вопросом. Это было сигналом к действию. Слегка согнув ноги в коленях, он обхватил женское тело руками и бросил к себе на плечо.

– Что?.. Что ты делаешь?!..

Девушка пыталась издать крик возмущения. Но пока она собиралась, Алексей уже донёс ее до душевой кабинки. Он поставил ее под ласкающий шквал тёплой воды. Он поправил рукой быстро намокшую прядь волос, что упала девушке на глаза.

Шло время…

Он смотрел ей в глаза и вместе с потоками льющейся воды скользил всей своей душой по ее коже.

– Мы пройдём через это вместе, – пообещали его слова.

3

– Э-э!.. Че за фигня?!..

Некто внезапно сделал медвежью услугу. Некто внезапно включил в помещении обычный белый свет и тем самым нарушил сюжет интимности, достигнутый большим чувственным трудом.

– Ах вы, твари…

Алексей только-только успел расслабиться. Все эти прикосновения, поглаживания, поцелуйчики… Он лишь начал чувствовать эффект от скольжения мягких пальцев по лопаткам…

А тут какой-то гад начал орать во всю матерную глотку…

– Проб…ядь ты е…анная!..

«Очень некультурно!»

Алексей медленно приподнял лицо с массажного ложа и вяло посмотрел вперёд. Он не мечтал увидеть источник крика, но просто хотел, чтобы тот исчез. Однако не все мечты сбываются. Там, куда смотрел расслабленный журналист, все же стоял некий мужчина.

– Ты кто? – спросил Алексей, слегка зевая.

Мягкие пальцы продолжали скользить вдоль позвоночника. Для них крики не являлись помехой. А значит, и у журналиста не было повода напрягаться. Другое дело незнакомец…

– Кто я?!

Глаза сверкали, слюна летела во все стороны…

– Кто я, п…дор ты гнойный?!

Эта реплика недовольства была очень злой, но все же представляла собой лишь верхушку айсберга. А за этой образной верхушкой стояли багровое лицо и побелевшие кулаки. И они были куда более реальной угрозой.

– Сейчас ты, п…дрила, у меня получишь!

«Этот человек не хочет разбираться в ситуации и искать консенсус?» – так обобщил ситуацию тот, кто был сведущ в журналистике.

Но ситуация ситуации рознь. И вроде бы Алексею стоило напрячь извилины и здраво оценить угрозу. Только вот прикосновения дамских пальчиков были невероятно приятны. Все прочее меркло, казалось ненужным и неуместным.

И вот ненужный и неуместный человек бросился в атаку…

«Черт, у него кажется своя правда!»

Кривые желтые зубы, загрубевшая прыщавая кожа лица…

Отнюдь не красавец замахнулся рукой на журналиста. Впрочем, ещё не было поздно. Алексей мог спокойно увернуться, отстраниться, стать недоступным для нападения. Ему также можно было самому нанести удар промеж двух озлобленных глаз.

Но ни на что из указанного в списке не было доступных сил у журналиста. Его тело равномерно растеклось по массажному столу. Его тело не хотело двигаться. Оно не желало шевелиться. Тело лениво вручило себя судьбе.

– Бл…

Кончик ногтя резко и больно оцарапал ухо Алексея.

– П…дарас ты еб…нный!..

Но возможно тело журналиста не ошиблось, избрав стратегию ненападения…

– Пах! Барах! Пах!

Струйка красной жидкости брызнула Алексею в лицо. Он поморщился.

– Замечательно, – прозвучало в этом случае слишком позитивно.

Алексей сплюнул, утёр лицо тыльной поверхностью ладони…

– Отвратительно.

После его взгляд начал скабрезно изучать новую сцену из жизни. Взгляд немного радовался. Взгляд немного смеялся. Но в целом все было уныло и печально.

– Картина Репина «Приплыли»…

Голова журналиста повернулась в сторону человека, продолжавшего делать ему тантрический массаж. Тело при этом приподнялось на левом локте.

– Как тебе? – спросил Алексей у женщины.

Улыбка медленно расползалась по губам.

– Вот идиот! Правда?

Но смеха не было. Ситуация не позволяла журналисту продолжать смеяться. Он понял этот лейтмотив интуитивно. Или же значение имели женские глаза размером с пятак, которые предупреждали о необходимости избирательного подхода к словам и поступкам.

– Он… Он…

Женщина хотела разразиться речью. Она пыталась. Только вот результата не было.

– Он… Он…

– Да! Он подох!

Коротко и ясно.

– Ах…

И тут последовал новый грохот. Женщина упала.

«А ведь глаза меня предупреждали…», – подумал Алексей.

Но признавать ошибки было бессмысленно. Девушка уже лежала на полу без чувств. И факт этот нельзя было исправить или переврать.

«Какой я непослушный…».

Теперь мечтать о продолжении замечательных телесных ласк было совершенно нелогично.

– Идиот! – зло бросил Алексей и начал подниматься с массажного места.

Но оставался вопрос:

«Кто?»

– Эй, эй! Че такое?

Оказавшись на ногах, Алексей попытался оживить лёгкими пинками неудачно упавшего незнакомца, потом тем же приемом свою новую подругу. Однако реакции не было ни там, ни там.

«Черт! Все плохо!» – мысли отнюдь не радовали.

К тому же зрение все время вырывало из прилежащего пространства обстоятельства чужой внезапной смерти.

– Ну и придурок же ты! – это было обвинение.

Журналист обращался к человеку, лежащему на полу в луже собственной крови. Неуклюжесть довела этого неизвестного до нелепого конца. Он много кричал и в итоге докричался.

Пытаясь надавать по мордасам противнику в лице Алексея Казанского, он споткнулся и со всей дури налетел на большой металлический подсвечник. Как результат, выступающая часть предмета обихода вошла в левую глазницу и вышла в области затылка.

«Ужас!»

Алексей негодовал над такими превратностями судьбы.

– Судьба-судьбинушка…

С кислого лица журналиста сочилось великое разочарование в странных причудах Вселенной. Ему не нравился такой поворот событий. Ему очень хотелось перемотать плёнку, вернуться туда, где все было хорошо, где жизнь казалась прекрасным досугом. Но нет…

«Нет, нет, нет…».

В попытке исправить положение вещей Алексей ещё раз пнул ногой подругу. Результат остался неизменным. Она все ещё не хотела подниматься и вести себя подобающим образом. Состояние духа журналиста из-за этого постепенно скатывалось в бездонную пропасть.

И прекрасная сауна, что радовала прежде, уже не казалась всё тем же волшебным и притягательным местом.

«Фигня полная!»

Алексей посмотрел туда, потом сюда…

«Плохая карма сказывается…».

Сауна теперь выглядела иначе.

«Фигня этот ваш белый свет!»

Видимо все волшебство, что копилось в прекрасной сауне ранее, заключалось в красноватом свете. А может был ещё какой невидимый эфир, что склеивал детали в одно, но он исчез, рассеялся, и все стало обыденно, постыло…

– Фигово…

Однако стоять и экстазировать на ровном месте по поводу утерянного былого величия журналист не собирался.

И сколько бы его глаза не скользили с ностальгической ноткой по душевым кабинкам, по парилке и по массажному месту, окружённому магией зажженных свечей, было ясно главное – все кончено!

– Валить бы надо…

Тихий шёпот обрёк правду в слова.

– Момент упущен. Идеальность нарушена. Все пропало…

Или же не все?

Алексей оглядел себя. Он был голым. Но он никуда не пропал. Он никуда не делся. Руки, ноги, голова – были на месте. Его жизнь продолжалась. А значит, он все ещё мог найти ту самую идеальность, о которой мечтал.

«Только нужно валить. И нужно найти одежду».

С некоторых пор рассеянный взгляд по сторонам стал особой фишкой журналиста Казанского. Раньше он не позволял себе такого поведения. Но сегодня мир вокруг него изменился.

«Не знаю зачем. Не знаю почему. Но я обязательно выясню», – правда, с гарантиями сегодня было туговато.

Журналист давал себе обещание все последние несколько часов. Милая кучерявая женщина на время отвлекла его от этих печальных мыслей, циркулирующих по замкнутой петле недоумевающего мозга.

Только вот теперь эта милашка лежала на полу в бессознательном состоянии.

Это значило, что все снова пошло наперекосяк.

А ещё женщина так и не сдержала обещание.

– Она не принесла.

Взгляд обшарил трижды каждый сантиметр сауны. При хорошем белом освещении, которое включилось благодаря самоубийственному грубияну, можно было обнаружить искомое даже при беглом осмотре. А уж при тщательном тройном – подавно.

– Одежды нет.

Чуть-чуть разозлившись, Алексей в очередной раз пнул лежавшую на полу девушку.

– Ты не принесла мне обещанную одежду.

Упрёк звучал назидательно. Но он не мог быть услышанным. Гнев здесь был бесполезен.

«Кого ещё обвинить?» – Алексей не знал.

Однако он знал, что не хочет быть голым.

«Я не могу пойти куда-то голым!»

Лезть в мусорку за старой одеждой было ниже его достоинства. К тому же у него было достаточно смелости и сноровки, чтобы отправиться на поиски. Как ни как журналист находился в магазине одежды.

– Сам разберусь, – это был ещё один упрёк.

Алексей переступил через девушку и направился к двери.

– А ты лежи, – сказал он, махнув на девушку рукой.

Через несколько шагов ему пришлось преодолеть очередное препятствия. Неизвестный мужик изрядно запачкал пол своей кровью.

– Гадость, – сказал журналист, перескакивая от одного края озерца крови к другому.

И вот он оказался перед дверью. С внутренней стороны не было никаких табличек. А если бы кто и захотел их сюда присобачить, то тем самым убил бы весь фэн-шуй. Согласно здравой логике очень логичного дизайнера, что был ответственен за прекрасную сауну, дверь должна выглядеть максимально незаметно.

«Ведь никто не захочет отсюда уходить. И никому не нужно лишнее напоминание о том, что в мире есть что-то ещё. Пусть остаются здесь навсегда!» – такова была движущая идея.

Но сауна изменилась!!! Теперь здесь на полу лежали тела. Одни дышали, другие не дышали. Приятного в этом было мало. Оставаться не имело смысла. Было большое желание уйти…

Различить и выделить было действительно сложно. Но Алексей помнил, откуда именно пришёл. Да и белый свет в отличие от красного имел свои преимущества. Он позволял видеть щели и границы. На расстоянии полушага с этим проблем вообще не возникало.

«Но как тебя отпереть?» – Алексей не видел ручки.

Короткие поиски позволили понять, что ее нет по сути.

«Нет!!!»

Но зато сбоку была обнаружена кнопка.

«Белая на белом…».

Алексей нажал на кнопку.

– Дзын, – звук был тихим, призванным не беспокоить тех, кто хотел спокойствия и уединения.

Дверь отворилась пружинящим движением. На глаза снова попалась плитка, светильники, коробки…

И вроде бы нужно было пойти по коридору налево, найти одежду, убраться прочь… Но глаза почему-то пожирали коробки, за которыми была другая дверь. Глаза хотели чего-то своего.

«Предательски странное желание», – мысли правильно описали новое чувство.

И невольно возник вопрос:

«Может быть, хватит уже? Сколько ещё? Разве недостаточно было дверей?»

Наверное, в этих утверждениях присутствовала трезвость ума и здравомыслие. Но иногда просто чего-то хочется и все тут. И ничего тут не поделаешь.

– Надо проверить.

И за словами пряталась мысль:

«Очень интересно. Очень хочется».

Именно так руки журналиста потянулись к коробкам, то есть сами собой, игнорируя упрёки разума. Они очень хотели разгадать ещё одну тайну. И возбуждение предвосхищения пробежало по нервам как высоковольтный электрический разряд.

«Сейчас, сейчас…».

Было много нетерпения.

«Сейчас, сейчас…».

Руки очень торопились. Сразу и с наскоку они схватили три коробки и попытались раскидать преграду на раз-два-три. Не получилось.

– Ой…

«Я думал, они пустые», – измышления пришли с опозданием.

Все уже свершилось. И ничего не получилось.

«Да уж!»

Журналист опешил. Он понял, что ошибся. Его удивление изучало серый картон, замотанный салатово-желтым скотчем, и стремительно росло. Челюсть скрипела зубами от досады. Подушечки пальцев саднило от чрезмерных усилий. Да и мышцы кое-где замкнуло и защемило.

«Я кажется вывихнул плечо», – а это определённо огорчило.

Прошла секунда. Боль под правой лопаткой стала стихать. Появилась надежда.

«А может лишь слегка потянул. До свадьбы заживет», – Алексей надеялся на лучший исход, – «Хотя к черту вашу свадьбу!»

У журналиста пока ещё не было стойкого определения будущего.

Он ещё ничего не планировал. Тем временем включился мозг. Мозг эмпирически понял важный факт, что коробки не только заполнены и запечатаны, но ещё имеют такой вес, словно содержат внутри себя урановую руду.

Но разве могло это остановить бывалого журналиста?

– К черту!

Журналист не стал корячиться и строить из себя высокого интеллектуала. Он поступил по-простому.

– Пошли-ка вы…!

– Бух!

Возможно, коробки было затруднительно передвинуть, но зато их было несложно уронить. Поэтому ещё раз было:

– Бух!

Конечно, пришлось немножко поуворачиваться от падающих коробок. Но не беда. Обошлось без травм. Впрочем, собственная сохранность мало интересовала Алексея. Другое дело – сохранность коробок. Несмотря на внешний пофигизм и прочие обстоятельства, Казанский являлся человеком ответственным.

А значит, его интересовало конечное состояние коробок после их падения на пол.

Он беспокоился.

Напрасно. Качество картона не подкачало.

«Хорошее качество».

Картон не порвался, не оставил на себе царапин и вмятин. И пускай коробки падали на пол, издавая глухие стоны, сталкиваясь между собой и поднимая клубы пыли. Их сохранность все равно оставалась идеальной.

«Чудо какое-то!» – это было тонко подмечено.

А потом Алексей забрался на нижний ряд коробок, повернул дверную ручку и толкнул дверь вперёд. Несомненно, в задумке все казалось простым в исполнении. Но на деле иллюзии мигом растворились. Дверь не поддалась. Она была заперта.

– И где же ключ?

Риторический вопрос был обращён то ли к небу, то ли к потолку.

– Что ты делаешь?

Внезапный возглас заставил голого журналиста обернуться.

«Да. Я все ещё голый», – напомнил себе Алексей, – «И она тоже голая. Ну, прям голый парад!»

Позади него на пороге открытой двери, что вела в сауну, стояла полностью обнаженная девушка Катя. Она с трудом удерживалась на ногах, опиралась о дверной косяк, с осторожной плаксивостью ощупывала небольшое рассечение у себя на правой скуле.

– Что ты делаешь?

Пускай девушка пребывала не в лучшем самочувствии, но дурой она от этого не становилась. Получилось так, что она все же очнулась, обнаружила отсутствие гостя и пошла его искать.

– Почему ты хозяйничаешь в моем магазине? Кто дал тебе право? И что мне теперь прикажешь делать с моим мертвым мужем?

– Мужем?

Было много вопросов, но Алексей не мог ответить ни на один из них. Он и сам себя спрашивал в этот момент:

«Почему?»

Ответов не было. А излагать чушь про интуицию и предчувствие было негоже солидному человеку.

– Шум какой-то услышал.

– Шум?

Начав единожды, нужно было продолжать сочинять белиберду.

– Звал меня кто-то…

– Звал? Из-за двери?

Понятное дело, кучерявая девушка не собиралась верить словам того, кого прежде успела хорошенько прощупать. В момент физического контакта она узнала всю подноготную своего гостя. Его ужимки и мимикрия уже не имели эффекта. Он мог даже не стараться.

– Ты врешь, – сказала Катя прямо и сухо.

– Нет-нет. Точно кто-то звал. Тебе нужно срочно открыть эту дверь. А то возможно там кто умирает и ему нужна срочная медицинская помощь. Нельзя же так стоять…

Фразы одна за другой вырывались изо рта Алексея Казанского. Красноречия было много, но в глаза он не смотрел. Он искал повод не смотреть в глаза, эйфорически кривлялся и дергал за дверную ручку.

– Давай же!.. Чего ты ждёшь?

– Я…

Девушка хотела что-то сказать. Ее посеревшее лицо выражало твёрдое намерение определить, зачем ее гость ломится в подсобку, почему он позволяет себе такое поведение и как она позволила такому случиться.

– Давай же, – пряча от девушки самого себя, Алексей игнорировал тяжесть ее состояния.

И ей в который раз стало ясно, что желания не всегда достаточно.

«Все плохо», – медленно понимала она.

За ее спиной лежал мертвый муж, а человек, которого она пыталась спасти от самого себя, стремился остаться чужим человеком.

– Я…

Девушка не смогла договорить.

Она не имела более сил терпеть это безумие.

Она медленно сползла по дверному косяку, уронив голову себе на грудь. Так закончились ее попытки разобраться в ситуации.

Алексей обнаружил возродившееся беспамятство своей подруги не сразу. Его игра в театре одного актера продолжалась ещё минуты три. И лишь когда стало ясно, что зритель не реагирует, он обернулся.

– Катя?

Катя не ответила.

«Проблема самоустранилась», – это было облегчение.

Потом конечно было некоторое беспокойство, сомнение в правильности поведения, стремление соответствовать нормам внешней порядочности, но первая реакция все равно была самой настоящей правдой. Да и все мешающие жизни чувства быстро исчезли, едва стало ясно, что женская грудная клетка движется. Дыхание было. Поверхностное, но способное поддерживать жизнь.

Впрочем, от облегчения толку было мало. Дверь все ещё была заперта. Любопытство все ещё голодало.

– Ключ-то где? – вопрос не давал поблажек.

Однако женщина, лежащая на полу, вновь не имела возможности отвечать. Она снова не реагировала на вопросы.

– Фигня! – снова подытожил Алексей.

Он имел большое желание снова взяться за пинки. Только вот до женщины нельзя было дотянуться. Нужно было двигаться, слезать с коробок, делать лишние телодвижения. А злость-то хотела прорваться прямо здесь и сейчас. И ее нельзя было остановить. Плюс Алексей не хотел ее останавливать. Заместо этого он подбодрил ее, он пошёл у неё на поводу, он со всей силы пнул то, что попалось первым. А попалась дверь.

– Хрясь!

Было удивление. Был испуг. Алексей ждал чего-то другого: восторгов, аплодисментов, лайков… Но был лишь хруст разрушения. Именно это и напугало. Ведь Алексей не собирался ничего ломать. Он не собирался нарушать идеальность.

«Ой-ой-ой…».

В некоторой мере идеальности повезло. Дверь не слетела с петель, хоть и серьёзно пострадала.

Взгляд журналиста скользнул в сторону ответственного лица.

«Все-таки чужая собственность…».

Но ответственное лицо не очнулось. И никто другой не появился, чтобы наказать Алексея Казанского за творимое им безобразие.

Алексей начал внимательно изучать трещины на древесине. Было тихо. Ощущение безнаказанности росло и постепенно пожирало лёгкий испуг первого впечатления от содеянного. Причиненный двери урон был непоправим. Но зато ключ теперь уже был не нужен.

Последовал новый удар ногой. Вкладывать в него особые усилия уже не было необходимости. И при малой мощи удара таинственная дверь рассыпалась на части как сухая печенка. Фрагменты былого частично рухнули вниз, частично повисли на петлицах. Впереди всего этого было темно и ни черта видно.

«Не этого я ожидал», – подумал журналист, изучая результаты трудов.

Но изучать было нечего. Только очередной бардак и очередная неясность.

– Ау!.. – негромко крикнул журналист в темноту.

Так он вроде бы пытался пошутить. Только вот было несмешно.

«Я напрасно расфигачил дверь?»

Получалось, что так…

Можно было сразу принять это и благородно пойти на попятную. Но незрелая упрямость, как обычно, вела Алексея не по тому пути.

«Мне кажется, там все же что-то есть», – настаивало любопытство.

Ну а причин сопротивляться вроде как и не было. Если только не считать босых ног. Все же было опасно ходить без обуви по деревянным щепкам, на которые героически рассыпалась деревянная дверь. Вероятность засадить в пятку огромную занозу в этом случае была очень велика.

И даже этот риск не остановил Алексея. Журналист лишь разумно добавил осторожности, а потом медленно и внимательно перешагнул через опасный порог.

«Холодно».

Ступни ощутили пронзающий холод бетона, но стерпели и пошли дальше. Через несколько осторожных шагов левая рука нащупала перила, правая нога при этом провалилась вниз, но тут же нащупала носком твёрдую поверхность.

«Ступеньки».

Алексей на короткий миг времени задумался:

«А стоит ли идти дальше? Что дальше? Зачем мне это нужно? Куда ведут эти ступени?»

Вопросы как обычно улетали в пустоту, не возвращаясь и не отдавая ничего взамен.

Были ещё предположения:

«Я могу повернуть. Я могу вернуться и найти одежду. Я могу убраться подальше отсюда», – но и от них не становилось легче.

«Куда я пойду? Кому я нужен?»

В конце концов сомнения утомили журналиста. Такое состояние ему не понравилось. И он пошёл дальше. Такова была его суть.

– Сейчас посмотрим, что тут у нас притаилось, – в его словах была заключена неизбежно назревающая проблема.

Одиночество!

Снова и снова Алексей возвращался к одному и тому же. И сегодняшний день не был исключением.

«Сегодня в особенности!»

Люди приходили в его жизнь, люди уходили из его жизни. И ничего не оставалось. Было лишь мрачное послевкусие, от которого не становилось легче. И может быть в этой странной и пугающей темноте Алексей искал свой последний приют. Он искал нечто постоянное, что останется навсегда и не откажется от своих драгоценных обещаний.

Медленные осторожные шаги постепенно вели журналиста вниз по винтовой лестнице, закрученной против часовой стрелки. Алексей двигался интуитивно. В его голове при помощи функции абстракции рисовался свой вариант окружающих частей Вселенной.

Стены, потолки, ступеньки…

Глаза их, конечно, не видели, но иллюзия штрихов казалась такой гармоничной, что в неё хотелось верить. Один пролёт, второй, третий…

В какой-то момент время, потраченное на движение по ступенькам вниз, перевалило через предел безоговорочного аванса. И тогда Алексей почувствовал усталость. Не физическую. Пахать и сеять ему не приходилось. Однако все органы его чувств были чрезвычайно перенапряжены из-за странной целеустремленности во тьму. И пускай сердце Алексея жаждало приключений, все остальное тело серьёзно недоумевало. Оно не понимало этой вычурной считалочки:

«Ступенька, ступенька, ступенька…».

Оно не понимало навязанного движения вперёд.

«Ступенька, ступенька, ступенька…».

Но и восстать оно не имело права. Все-таки мозг был главным в мире тьмы. И мозг говорил:

«Стыдно уже поворачивать назад».

Так что Алексей шёл дальше.

«Ступенька, ступенька, ступенька…».

Он не прекращал плавно соскальзывать со ступеньки на ступеньку. И время тянулось. Пускай не миллион минут… Однако потраченного времени в итоге оказалось достаточно, чтобы плюнуть на осторожность и потерять бдительность.

Сначала просто захотелось перепрыгнуть через ступеньку, захотелось оценить свои силы и возможности. Затем внезапно вспомнилась глупая фраза школьных задир:

«Не ссы, Капустин!»

Непроизвольно прокрутив ее в голове, Алексей проявил расчетливую вменяемость и не стал бросаться в крайности, не стал скакать вниз по винтовой лестнице как полоумный, но ходу все же прибавил.

Все равно напрасно!

Всегда приходится рефлекторно ускоряться ещё и ещё. Всегда хочется чувствовать себя неудержимым. Так устроен мозг!..

Напрасно!

Так всегда бывает. Но потом Вселенная преподаёт урок. Вселенная говорит:

«Ты расслабился, ты забылся… И вот тебе пинок под зад!!!»

«Сюрприз!!!»

Алексей споткнулся…

– Пиум!

Не от пинка…

Вроде бы ничего особенного. Что-то порвалось, издав короткий хлесткий звук. К тому же сразу же включился свет.

«Что?..»

В этом был огромный плюс. Стало светло. Но инерция движущегося тела все испортила. Алексей не смог с ней справиться. Алексей упал на правое колено. Он едва удержался рукой за перила, чтобы не полететь вниз кубарем.

«Вот же…».

Боль! Очень сильная обжигающая боль в правом колене.

«Бл…дь!!!»

Мгновение резкой боли через секунду отступило. Возможно, матерные угрозы в адрес великого и ужасного бога боли внезапно подействовали. Алексей посмотрел по сторонам в поисках причин. И тогда он увидел источник бед. Из стены справа торчал съёжившийся обрывок лески. До контакта с ногой тонкая металлическая леска была натянута поперёк прохода. Кто-то сделал это специально.

– Твою ж мать!..

Но, несмотря на всю бушующую внутри злость и досаду, Алексей осознавал свою собственную вину в том, что его коленка получила большую ссадину.

«Торопился и получил».

А чтобы ублажить раненое самолюбие, он продолжал ценить новые плюсы.

«Ситуация в целом изменилась к лучшему – это факт».

И он посмотрел на вертикальные лампы на стенах. Они были похожи на те, что раньше встречались в коридоре наверху. Они давали достаточно света, чтобы видеть все необходимое и продолжать путешествие вниз по лестнице. А ещё они позволяли сделать предположение:

«Вряд ли меня хотели убить этой ловушкой».

Алексей решил, что у кого-то просто плохое чувство юмора.

«А я сам виноват!»

И поднявшись с колена, журналист снова заскользил вниз со ступеньки на ступеньку.

Минутой позже благодаря наличию освещения стало ясно, что до конца лестницы осталось совсем немного.

«Два-три пролёта».

Но как обычно, если одна проблема ушла, значит другая пришла. И на этот раз проблема в большей степени касалась головы. Голове очень хотелось думать. Голове очень хотелось озадачить себя новыми вопросами:

«Как глубоко под землёй я нахожусь? Что это за место?»

Она хотела знать:

«Кто все это создал?»

И кроме того:

«Зачем?»

Словно для неё это было важнее всего…

Почему?

В первую очередь из-за неясных законов и правил странного мира, в который завёз журналиста Казанского странный таксист. Вчера жизнь не имела проблем. Вчера Алексей жил в своём родном городе. И плевать, что ему неожиданно захотелось крови! Это ещё не повод оказаться в каком-то задрипанном Шиферодвинске!

«Безумие!!!

Впрочем, ещё предстояло разобраться что безумнее: жить и дышать в Шиферодвинске или спускаться в чертово подземелье в поисках загадок и отгадок?

«О, безумие растёт!» – понимал Алексей и шагал со ступеньки на ступеньку.

И какой-то части его странного нутра все это очень нравилось.

«Эйфория безумия?»

Усмешка быстро пробежалась по губам и исчезла.

Больших возможностей для веселья не было. Губы плотно сжались, ведь перед Алексеем возникла новая дверь.

«Как же мне все это надоело. Опять?»

Однако на этот раз не было никаких препятствий. Алексей толкнул дверь, и она послушно отворилась без шума и скрипа. В лицо ударил спертый воздух с запахом преющего ячменя.

– Ты пришел?

– Простите…

Алексей ещё не успел войти в помещение с низким потолком, что предстало его взору, а кто-то уже цеплялся к нему со словами.

– Я ждала тебя.

– Простите я…

Говорившего не было видно с порога. Было лишь ясно, что это женщина и что она чего-то хочет.

– Ты вернулся?

Журналист слушал вопросы и продолжал топтаться на пороге. Его дальнейшим шагам мешала вежливость и учтивость.

«Наверное, она главная в этом подземелье», – думал Алексей.

И он попытался с порога рассмотреть что-либо, находящееся внутри.

Это было сложно.

Освещение там было значительно скромнее, чем на лестнице. И слишком много всякой всячины свисало с потолочных балок, что тоже ограничивало обзор. Так что журналист мало что увидел. А женский голос тем временем продолжал говорить.

А ещё голос начал требовать:

– Ты сделал это?

При всём при этом в словах незримой женщины не было ни единого признака привычных для таких реплик эмоций. Не было ни гнева, ни злости, ни ярости, ни попыток надавить на жалость…

Слова произносились последовательно и монотонно. Не было перегибов. Ни что не говорилось взахлёб.

«Кто это?» – журналисту стало интересно взглянуть в лицо такому странному феномену. И ради удовлетворения этого интереса он предпочёл отбросить стоявшие на пути условности. Алексей вошёл внутрь помещения, дошёл до середины и увидел…

– Почему так долго? – едва его присутствие было обнаружено, начались упрёки.

Они исходили с большого металлического стула. Он стоял в трёх метрах впереди. За ним находилось нечто, похожее то ли на большой чан или то ли на маленький бассейн, то ли на декоративный колодец…

«Хрен понять… Хоть глаз выколи…».

По пути к тому месту, где сейчас стоял Алексей, ему то и дело приходилось наклонять голову, тем самым избегая угроз, свисавших тут и там с потолка. Это были ведра, тюки, какие-то разные инструменты… Всякая подобная хрень также была свалена по углам помещения и частично спрятана от глаз полумраком. Более-менее свет присутствовал лишь в центре помещения. Подземелье имело приличные размеры. Длина и ширина составляли не менее двадцати метров. А вот нормальной вентиляции оно не имело.

«Чертов ячмень!» – запах здесь был ужасным.

Но вернёмся к большому металлическому стулу. На нем сидела тучная женщина. Ее ориентировочные габариты составляли сто шестьдесят сантиметров на сто шестьдесят килограмм. Руки женщины были сцеплены у неё за спиной. Цепь с мелким звеном фиксировала их к спинке стула. Сам стул был привинчен к деревянному полу большими восьмигранными шурупами. Глаза женщины были закрыты чёрной повязкой из плотной ткани. А вот все прочие части тела были доступны для всеобщего детального рассмотрения. Она была голой – это было ясно как день. Но плюсов тут не было. Она была огромной голой женщиной. И огромные складки жира свисали с ее тела. Женщина была безобразна в своей наготе. И лишь какой-то мятый листок бумаги пытался прикрывать ее стыд и срам на уровне груди.

– Зачем ты заставляешь меня ждать?

Все также приторно медленно текли слова из ее рта. Но была и некая изюминка у такой манеры общения. Такой вывод сам напрашивается, потому как эти примитивно склеенные слова умели цеплять за особые струны. Они не давали мысленно переключиться.

Они не давали подумать о своём насущном. А то обстоятельство, что внутри Алексея Казанского был твердый волевой стержень, только мешало. Это обстоятельство путало, заставляло наступать не на те грабли, оправдываться и тем самым терпеть поражение.

– Вы путаете. Я не тот, кто вам нужен.

О, почему он думал, что она не понимает всей правды? Глупец! Или просто человек, привыкший подстраивать мир под себя, но не привыкший мириться с собственным несовершенством.

«Как она это делает?»

Но сегодня для очередного мужчины настал новый день. Утром этого дня власть сменилась. И пускай женщина в своём бессилии перешла на крик:

– Мне лучше знать, кто мне нужен!

Это все равно ничего не меняло…

– Мне лучше знать, кто мне нужен!

Крик был не таким, к каким привыкли обычные будничные люди на кухнях и площадях. В этом крике, как и в прежде сказанных женщиной словах, не было никакого эмоционального подтекста. Это был сухой крик, крик лишенный жизни. Такой крик не мог заинтересовать такого мужчину как Алексей Казанский.

«Кричи, кричи…», – думал Алексей.

Он злился. И все же ждал чего-то большего… Этого большого-большого безумия…

«Давай же!!! Взорви мой мозг!!!»

А она продолжала кричать так, как умела:

– Ты не делаешь меня счастливой! Ты постоянно делаешь меня несчастной!

И снова никаких эмоций. Снова слова сухи и отвратительны как пенопласт.

«Пусто!!!»

Все как обычно.

«Так будет всегда!!!»

Добравшись умом до этой ужасной истины, Алексей также догадался о главном секрете:

«Не реагировать!»

И как результат, он снова вспомнил о своих потребностях. Он вспомнил, что у него есть своя жизнь, что он родился не для того, чтобы в какой-то странный момент жизни прийти в странное подземелье и потом выслушать все самые ужасные слова на свете.

«Нет!!!»

И он начал думать о себе. Он начал думать о собственном содержании.

«Я ведь все ещё голый. Я такой же голый, как и эта женщина. Но я не привязан, я не прикован, я могу действовать, я могу отвечать за свою жизнь…».

Так он совершил первый реальный поступок в чертовом подземелье…

Взгляд прыгнул вправо. Там на бельевой веревке кто-то оставил висеть свои потертые клетчатые штаны. Алексей мысленно поблагодарил неизвестное лицо за такой нужный и своевременный подарок.

А потом он оставил мадам, что была прикована к железному стулу, в гордом крикливом одиночестве и потянулся руками к добыче.

«Быть голым мне уже недолго!» – журналист был рьяно убеждён.

Конечно, рядом со штанами не к месту висела большая голова страшного пестрого зверя с большими ушами и большими клыками. А с другого края некто вообще додумался повесить пыльную сетку заготовленного впрок репчатого лука. Так что соседи у штанов были не самые лучшие из возможных, однако смущаться и капризничать было не к месту.

«Дают – бери!» – это хороший закон жизни.

Сегодня Алексей предпочитал действовать согласно его прагматичным канонам…

Пальцы журналиста крепко схватились за нижний край штанов. Оставалось лишь дернуть добычу вниз.

«И нет проблем!»

Но в жизни простые вещи не случаются. В жизни в самый неподходящий момент появляются хозяева штанов.

– Это мои штаны!

Неожиданно.

Алексей замер. Он не был готов к такому повороту событий. Он надеялся на хороший исход. Он мечтал о том волшебном слогане:

«И нет проблем!»

А проблемы-то были!

– Раскатал губу на чужое добро? Нехорошо поступаешь.

Голос язвил. Голос насмехался. В голосе чувствовалась угроза. С такой тенденцией журналисту не стоило ждать от голоса ничего хорошего. Тем более что все присутствовавшие персонажи – журналист, голос и толстая женщина – находились в тёмном вонючем подземелье.

Нормальные люди в такое место не забираются. А от ненормальных хорошего ждать не приходится. И с ненормальными ничего нормального не происходит.

«Я тоже в ряду прочих!»

Но сам себе Алексей вредить не собирался, а вот прочие…

«Здесь нужно серьёзно подумать».

С самого начала неловкой ситуации Алексей напрягся. Это вполне закономерно. Все-таки он был пойман на месте преступления.

Не до релаксации.

Алексей тотчас начал искать угрозу своим боковым зрением. Только вот мешки, инструменты, свитки и прочее вещи, свисающие с потолочных балок, мешали этой попытке идентификации врага. Да что там говорить?! Было невозможно даже предположить, где именно находиться этот язвительный враг – справа, слева или ровно позади. Что уж говорить обо всем остальном?

«Ну и попал же я», – правильно подметил Алексей.

А враг тем временем нагонял страху:

– Придётся тебе ответить за это!

Волнение было. Ещё бы его не было…

– Сейчас, сейчас…

Но испугаться?! Нет, на это Алексей Казанский не был способен.

В здравом уме и трезвой памяти спустился он в странное подземелье. Здесь он искал приключений на свою пятую точку. Здесь он их и нашёл. Так что журналист был скорее счастлив, чем испуган. А нюансы…

«Всегда есть нюансы…».

Руки журналиста медленно поползли вверх.

– Я поворачиваюсь! – Алексей произнёс предупреждение громко и четко.

Ему не хотелось, чтобы его телодвижения расценили как атаку. Он хотел мира. Проблем же и так хватало. Не было никакой надобности для глупого риска.

– Я не хочу с вами конфликта!

– Конфликт уже есть!

Алексей получил вместо ответа ядреное рявканье. Злобное, пронзительное… Казалось даже, что не человек имеет к нему претензии, а дикий разъярённый зверь. И слова этого зверя были будто рычание хищника, который хитростью ищет слабые места у будущей жертвы, который читает каждого как открытую книгу, который знает и понимает все наперёд…

– Тогда может сначала выслушаете?

Странный ход. Алексей не знал, к чему он приведёт. Однако все же попытал счастья, решил попробовать и посмотреть что будет. И зверь, конечно, тоже сделал свой ход:

– Зачем мне тебя слушать?

– Не знаю.

– Тогда зачем предлагаешь?

– Не знаю.

– А что ты вообще знаешь?

– Что здесь происходит нечто интересное.

Невероятные чаяния Алексея заставили задуматься предполагаемого хозяина подземелья. Но ненадолго. Его позиция была слишком тверда, чтобы поколебаться из-за логических разночтений.

– Не для тебя.

– В смысле?

– Тебе здесь нечего ловить.

– Ты так думаешь?

– Да.

– Почему?

– Я всегда это знал.

– То есть?

Неожиданно для Алексея ответы временно закончились. Но вопросы продолжали также непрерывно рождаться. Их штамповал тот самый мозг, который убил двух коллег по работе, устроил пожар, скинул человека с моста и сломал запертую дверь в подземелье. Этот мозг продолжал свои фокусы. Мозг не собирался сворачивать свой балаган.

– Что это значит? – Алексей настаивал на ответе.

Но какое дело было до чужих желаний тому, кто имел способность подкрадываться и подкарауливать?

«Он выше меня и всех моих желаний в этом тёмном пугающем лабиринте подземных страхов».

По ходу сакрального поиска истины Алексей все-таки сумел тихим сапом сделать свои неполные пол оборота.

«Получилось!»

И тогда он столкнулся лицом к лицу с пугающим врагом.

– Кто ты есть?

Алексей больше не воображал врага, он смотрел на него воочию.

«Или же он мне вовсе и не враг, а друг?» – Алексей пока еще не мог стопроцентно разобраться и определиться.

– А кем ты хочешь меня видеть?

Теперь рычащий голос был сопоставим с визуальным образом. Из тени вышел человек… И в тоже время не человек…

– У вас тут маскарад? Новый год? Рождество?

Алексей мог бы показаться несдержанным. Но так уж вышло, что его покоробило явление чудной мимикрии. Он не видел логики в подобной ерунде…

«Зачем носить на голове маску из лица зверя???»

– Ты не зверь!

– Ты уверен?

– Уверен!

– Напрасно…

Глаза журналиста попытались вырвать из плена полутеней злобные желтые глаза зверя, его большие уши, гигантские клыки…

«Батюшки…».

Существо должно было пугать до чёртиков, но не пугало. Точнее не пугало голого журналиста. Оно его удивляло. Ну а стойкость прочих кричала сама за себя:

– Нет! Нет! Нет!

Алексей слышал нарастающие крики тучной женщины, сидящей на железном стуле, по мере того как человек-зверь начинал делать шаги навстречу.

– Нет! Нет! Нет!

Все-таки она была не так далеко, как хотелось бы. И уши стало ломить от ее поросячьего визга:

– Нет! Нет! Нет! Уходи! Я не хочу тебя!

Женщина не могла видеть человека-зверя из-под плотной чёрной повязки на глазах. Но она все равно знала, что человек-зверь идёт.

«Может по запаху распознала?» – предположил Алексей.

Он усмехнулся невеселой гримасой.

«Сомнительно!»

Да, сам журналист не боялся человека-зверя. Но, тем не менее, он бегал взглядом то туда, то сюда. Он переводил взгляд с женщины на зверя и обратно, пытался догадаться, чего же стоит ждать от грядущих нескольких шагов неизбежного приближения.

«Как оно поступит со мной? Как мне поступить с ним?»

Будущее было туманным.

«Не знаю!»

Журналист так и не смог определиться с собственной судьбой, даже когда человек-зверь оказался совсем рядом. Он лишь надеялся, что когда увидит ниже звериной головы человеческую шею, ноги, руки, рубашку, джинсы, ботинки…, то все измениться.

«Фальшивый!» – мечталось ему прокричать у себя в голове.

Но нет…

Вот человек-зверь и оказался совсем рядом. Была видна выделка шкуры и ненатуральность блеска пластмассовых глаз. Логика настаивала, что эти реалии должны были помочь. Но не помогли…

«О, о, о…».

Зловещая аура никуда не исчезла. Она осталась. Более того, она росла!!! И женские крики продолжали расти:

– Нет! Нет! Нет!

Журналист не визжал как женщина, прикованная на заднем плане. Журналист умоляюще шептал:

– Нет, нет, нет…

Ошпаривающая внутренности дрожь пронзила тело журналиста и умчалась в деревянный пол. Алексей покачнулся, но удержался. Злобные желтые глаза из пластмассы не позволили ему упасть.

4

Звериная голова слегка склонилась вправо.

– Возьми, – приказала она.

– Что?

Дрожащий как осиновый лист Алексей Казанский не был готов к пониманию. Его тело, его мозг, его сомнения – все они отрицали возможность происходящего.

– Возьми, – потребовала голова снова.

И вытянутый палец с огромным грязно-чёрным когтем указал на висевшие на веревке клетчатые штаны.

– Я разрешаю.

Голова выпрямилась. Чуть-чуть подождала, а потом снова склонилась. Только на этот раз влево.

– Я жду, – в нетерпении прорычал человек-зверь.

– Хорошо…

Нет! Все эти чувства, источаемые журналистом, все ещё не были страхом. Алексей Казанский был слишком безумен, чтобы пугаться переодетых людей.

«Я лишь не понимаю всего этого. И в этом моя проблема», – думал он и продолжал не сопротивляться планомерному течению мистических событий.

– Хорошо…

На этот раз он не тянул время за хвост.

Он сдёрнул штаны с бельевой веревки, быстро натянул на себя и вновь уставился на зверя.

– Что теперь? – спросил он.

Журналисту было настолько начхать на долбаное подземелье, что он не удосужился потрудиться и подумать о том, что там же под потолком висит другая голова, точно такая же, что смотрит на него в упор желтыми пластмассовыми глазами.

«Не зачем тебе думать об этом», – сказало ему подсознание.

И он согласился.

А пасть с большими острыми клыками словно читала мысли, а затем навязывала свои:

– «Казулас» – эти зверьки водятся в Фиолетовой дубраве.

– Не знаю, где это.

– Пока не знаешь.

Потом голова спросила:

– Ты получил своё?

– Да.

Простой и лаконичный ответ. Но что он предполагает и что потащит за собой, Алексей не знал и не догадывался.

– Я сделал это для тебя, – сказал человек-зверь.

И большие коричневые веки быстро-быстро заскользили по большим желтым глазам.

«Как такое возможно? Это же подделка, мистификация, фальшь… Она не может моргать! Она не может дышать!»

И Алексей все смотрел в злобные желтые глаза из пластмассы. По странному убеждению он боялся отвести взгляд. Впрочем, он вообще боялся хоть как-нибудь пошевелиться. И он также боялся подумать. Но мысли все лезли и лезли в проклятую башку. И злобные звериные глаза моргали, и свет мигал, и весь мир сходил с ума…

– Услуга за услугу, – потребовала голова, – Теперь ты сделаешь кое-что для меня…

Журналист хотел возразить. Но голос застрял то ли в желудке, то ли в прямой кишке. Он остался там вместе с волей и самосознанием. А звериный голос продолжал требовать, звериные глаза продолжали сверлить взглядом…

– Этот нож…

«Нож?»

Алексей посмотрел на правую руку. В ней снова был нож. Как и в прошлый раз, он появился из ниоткуда. И снова нож требовал крови. Крупная капля вязкой багровой жидкости свисала с брюшка лезвия. Она никак не могла сорваться вниз…

– Иди и сделай это!

– Что?

– Выпусти кишки этой суке!

– Ей?..

Алексей опасливо оглянулся. Вот теперь он действительно испытывал страх…

– Я не хочу…

Там на железном стуле все ещё сидела толстая женщина в цепях. Она уже не орала. Она молчала и ждала. Но чувства вызывала все те же…

– Хочешь!

Звериная голова утвердительно кивала.

– Хочешь!

Она знала правду. И Алексей знал правду, но сопротивлялся. Он боялся. Не столько страшной зубастой головы, сколько страшной и ужасной женщины со своими претензиями, капризами, безумствами…

– Хочу…

Признание прозвучало упадническим голосом. Но голова зверя знала, как подбодрить.

– Там у неё на груди записка. Это для тебя.

Алексей развернул все своё тело в сторону женщины. Он не хотел идти к ней, но ноги сами несли.

«Что я делаю?» – Алексей не мог ответить.

Он не мог противостоять. Словно сама жизнь всей своей энергетической мощью перенесла его с одного места на другой, поставила перед женщиной и заставила его сорвать с ее груди странный лист бумаги.

«СБРОСЬ БАГАЖ!» – это было написано крупными заглавными буквами на обратной стороне.

– Это написал ты, – человек-зверь снова читал мысли журналиста.

А журналист снова пытался отнекиваться:

– Нет, нет, нет!!!

Но врать себе было бесполезно. Казанский знал свой почерк.

– Да, – окончательно утвердила звериная голова за его спиной.

Алексей пытался прорваться голосом разума сквозь спутавшиеся мысли. Но это было слишком сложным заданием.

И нож в руке давил своей тяжестью на ладонь.

– Убить ее?

Алексей не знал, кого спрашивал.

Вселенную? Себя? Уж точно не женщину, которая теперь почему-то молчала. И не звериную морду. Она и так достала…

– Зачем?

– Сбрось этот балласт! Дай ему какое-нибудь глупое имя. Например, Гена Чайкенфегель… Разве может быть что-то хуже него?

Острый приступ боли в солнечном сплетении заставил журналиста вскрикнуть:

– Ай!..

Он не согнулся от боли, но рука дернулась и нож выпал из ладони.

– Бамц! – нож глухо шмякнулся на пол.

И этот звук почему-то породил неясную решимость.

– Нет!

Журналист резко развернулся взглядом к звериной голове.

И теперь уже без сомнений он посмотрел в желтые пластмассовые глаза.

– Нет! – повторил он.

Ему почему-то казалось, что он сумеет испугать своей решимостью человека-зверя.

Глупец!!!

– Ха-ха-ха!!! – голова зверя хохотала.

И эхо безумной радости разнеслось по темным углам подземелья.

– Если не ты, то кто-то другой!

– Кап-кап-кап…

Алексей уже не знал, куда метаться взглядом. И там, и тут что-то происходило… А голова зверя все громче посмеивалась над его слабостью:

– Если не ты, то кто-то другой!!!

– По-ш-ш-ш-ш…

Пока журналист ворочался, пока переводил взгляд обратно… Уже не капало, уже лилось потоком…

– Если не ты, то кто-то другой!!!

Зрачки в глазах журналиста расширились до предела…

«Что это?» – тихо спросил он у своего мозга.

Мозг не ответил. Мозг советовал просто смотреть. И Алексей видел как из колодца…

«Или же это бассейн? Или же это кадушка?..»

Короче, через край лилась вода, и десятки окровавленных рук лезли из этого резервуара.

И каждая держала нож.

И каждая хотела им воспользоваться.

«Нет! Нет! Нет!»

Алексей знал, чем все это закончиться. И ужас созерцания не позволил ему досмотреть.

«Нет! Нет! Нет!»

Он бросился наутёк. Он сбил с ног человека-зверя, раздавил голой пяткой звериную морду и побежал дальше.

«Нет! Нет! Нет!»

Ещё через секунду миропонимание исчезло…

«Нет! Нет! Нет!»

Оно вернулось лишь, когда Алексей стремглав выбежал на улицу. Там стояла машина – «бентли» золотистого цвета, перед ней стоял человек.

Его внешний вид, его одеяние заставили Алексея подумать:

«Какой-то хрен с горы!»

Но приглядевшись и встретив взглядом плешивую щетину рыжего цвета и уродливый серо-голубой зуб, он понял, что это старый знакомый.

– Ты?

– Снова ты?

Это был чертов таксист. Но теперь он был на новой машине и в новом прикиде.

«Эдакий шофёр мастер-класса! Чёрные кожаные штаны с открытым задом, узкие кожаные лямки на голом торсе и чёрная кожаная фуражка в форме звезды Давида. Офигеть!»

– Что ты тут делаешь?

– Багажа…

Наверное, таксист мог бы сказать много больше, но тема багажа ещё не улеглась в голове Алексея.

– Садись за руль и поехали, – приказал журналист.

Шофёр посмотрел на своего клиента светлым взглядом, слегка посомневался, но все же сделал, как было велено. Алексей сел на заднее кресло.

– А как звать-то тебя? – спросил журналист, откинувшись на спинку кресла в попытке экзальтированно насладиться ощущением движения сорвавшегося с места автомобиля.

– Ахолай Лес, дружище…

5

– Время просыпаться семь часов сорок минут, время просыпаться семь часов сорок минут!

Я аккуратно хлопнул по кнопке будильник, и он замолк. Снова стало тихо.

Медленными движениями полусонного человека я поднялся с кровати и побрел в ванную комнату. Долго идти не пришлось – мои хоромы не настолько шикарные, чтобы в них заблудиться. Щелчком выключателя зажегся свет. Я сделал шаг внутрь, подошёл к умывальнику, посмотрел направо…

Обнаженное тело девушки, частично присыпанное льдом, все ещё лежало в ванной. За ночь оно никуда не делось.

– Прости, Наташ, – прошептал я, искренне сожалея.

Я ждал ответа…

И пускай моя мертвая невеста больше не могла ни говорить, ни улыбаться. Я все равно хотел получить от нее ответ…

И ее мертвые глаза отвечали:

«В МОЕМ МИРЕ НЕ ПРОЩАЮТ, В МОЕМ МИРЕ ЗАХЛЕБЫВАЮТСЯ КРОВЬЮ ОТ ПРОЩЕНИЯ».