Все звуки избиты, испиты до дна.

Мне ныне звучит лишь одна тишина.

И вот, затаившись, как мышь в своей норке,

Минут обгрызаю засохшие корки.

Без хруста и стона, как дым без огня,

Разжёваны в слово сухарики дня.

А после – в корявые сложены строчки,

Как будто селёдки – в дубовые бочки.

Теперь, затоскует когда вдруг душа,

Я бочку открою свою, не спеша.

И время уснувшее, с тела страницы,

На волю пущу, словно певчую птицу.

18.10.01.