Впервые опубликовано в General Erotic. 2004. № 116.

В этом году исполняется тридцать лет со дня выхода первого номера журнала Hustler. Прекрасная юбилейная причина для того, чтобы поговорить о его создателе Ларри Флинте (Larry Flynt), ибо жизнь и деяния этого человека в несоизмеримо большей степени достойны подражания, чем «жизнь товарища Дзержинского». А Россия так вообще должна причислить Ларри Флинта к лику святых: как самого яростного, колоритного и успешного борца за свободу порнографического слова – столь близкую чаяниям россиян, живущих матом.

Одним из основных источников данных о жизни и делах Ларри Флинта является его автобиография Бесстыдный человек. Моя жизнь как порнографа, умника и отброса общества, изданная к выходу фильма Милоша Формана (Milos Forman) People vs. Larry Flynt (1996).

В фильме есть существенные несоответствия с автобиографией (например, в автобиографии Ларри Флинт после первого разговора в своём кабинете предлагает Алтее (Althea) – своей будущей жене и деловому партнёру – пойти на свидание после работы, на что она игриво полусоглашается, тогда как в фильме они уже ебутся на столе через несколько минут после того, как она вошла в его кабинет). Но мы знаем, что в кино используются совершенно другие методы для привлечения внимания зрителя, чем в написании автобиографий. Да и фильм этот художественный, а не документальный.

People vs. Larry Flynt был переиздан в 2003 году на DVD, куда, помимо самого фильма, включены дополнительные материалы: интервью с создателями и участниками фильма, и самим Ларри Флинтом, и его коллегами.

Вот некоторые забавные факты, окружающие этот фильм. Актриса Кортни Лав (Courtney Love) была выбрана на роль Алтеи Вацлавом Хавелом и его женой – друзьями Милоша Формана. При первом чтении сценария Кортни опоздала на три часа. Вуди Харрелсон (Woody Harrelson), актёр, играющий Ларри Флинта, сказал ей, что впредь он позволяет ей опаздывать максимум на полчаса – всякое может случиться. Но чтобы подобных опозданий больше не было.

– Кто ты такой, мудак хуев, чтоб со мной так разговаривать! – бросила она.

Вуди вскочил с кресла, схватил её и бросил на пол борцовским приёмом, прижал коленями её руки к полу, не позволяя ей шевельнуться, и сообщил ей:

– Ты, сука, будешь так лежать, пока не извинишься.

И Кортни сразу извинилась. Таким образом, Вуди ещё раз продемонстрировал, что он идеально подходит для роли Ларри Флинта.

Кортни хорошо играет наркоманку, ибо сама известная героинистка. Однако Алтея до того, как она пристрастилась к наркотикам, была замечательной деловой женщиной, и эта её важная сторона, к сожалению, практически не отражена в фильме. Алтея после ранения Ларри и пока он приходил в себя, стала главой компании и получала зарплату в 800 000 долларов в год. По тем временам это была самая большая зарплата, которую получала женщина в Штатах.

Как отозвался один из критиков о фильме:

история была грязная, а фильм оказался пастеризованно чист.

Так, в сцене, когда смущённый фотограф по приказу Флинта впервые снимает раскрытые малые губки, кадр, показывающий женское междуножье, умышленно замутнён именно там, где должно быть светящееся влагалище. Это ли не издевательство над самой идеей Флинта, за воплощение которой он бился – показывать влагалище безоблачным.

В материалах, предпосланных автобиографии Флинта, Милош Форман признаётся, как в детстве его убеждали, что порнография – это плохо, и он до сих пор не может полностью освободиться от этого чувства. Видно, это сказалось на замутнении им влагалища даже без требования американской цензуры, которая не допустила бы фильм к массовому прокату, если бы «красавица» явилась народу «без вуали».

Далее Форман божится, что никогда не покупал Хастлер, и впредь не собирается, а вот Флинта он уважает. А зачем, спрашивается, ему покупать, когда друг Флинт ему бочками Хастлер бесплатно шлёт.

Доходы от проката People vs. Larry Flynt составили 20 миллионов, а его производство обошлось в 35, так что, несмотря на восхищение критиков и полученные награды, коммерческого успеха не произошло. Одной из причин такого провала стало появление критической статьи знаменитой феминистки, называть имя которой мне противно, но надо – Gloria Steinern. Эта сука, будучи молодой сучкой, позировала для Плейбоя, а когда постарела жопой и мордой, то принялась за хуление и преследование порнографии, напоминавшей ей о прекрасных занятиях, которых она стала лишена. Глория понаписала, что, мол, этот фильм есть апология порнографии и порнографа, и приравняла порнографию к фашизму и убийствам. За этой статейкой потянулся хвост других истерик в прессе – ведь в Америке росла эпидемия чумы «политической корректности», и стало невозможно говорить о порнографии иначе как в форме обвинения и клеймения позором. Показательно, что волны протеста гнали так называемые либералы, которые вместо того, чтобы обрадоваться победе свободы слова, которая была их куском хлеба испокон веков, вдруг переродились в политически корректных кастратов. А вот консерваторы на удивление восприняли этот фильм спокойно и даже с определённым воодушевлением, ибо они поняли, что в нём защищается их возлюбленная Конституция. Так что из-за политически антисексуально корректной реакции СМИ народ вяло волочился в кинотеатры и фильм оказался банкротом.

Из-за этого неуспеха Голливуд похерил два готовящихся биографических фильма о других знаменитых американских порнографах.

* * *

Ума не приложу, как это я до сих пор не писал о Ларри Флинте. Тем более что его главные битвы происходили, когда я уже жил в Америке. Я слышал краем уха о нём, просматривал время от времени Хастлер, видел, насколько пизды в нем приветливее и гостеприимнее, чем в Плейбое и Пентхаусе, весьма ценил наглый текст и хамские, но смешные карикатуры. Но я понимал, что даже у Флинта руки связаны законами о непристойности (хуй в отверстиях показывать нельзя, только порознь) и дай ему полную свободу – вот такой Хастлер я хотел бы посмотреть и почитать.

Я слышал также о победе Флинта в Верховном суде, но плохо осознавал величие и значимость этой победы для Америки. В те времена я был увлечён исключительно еблей и писаниями. Впрочем, и сейчас они составляют главные объекты и источники моих интересов. Но теперь свободного времени побольше.

После просмотра People vs Larry Flynt я в качестве жеста поддержки купил годовую подписку на Hustler. Конечно, я любовался пиздами, грудями и задами на картинках, как я любуюсь ими в жизни – ими нельзя не любоваться. К тому времени мой английский возмужал, и я более осознанно смеялся над карикатурами и статьями. Однако по истечении года возобновлять подписку я не стал. Опять же потому, что это был жест, а не интерес, а повторять один и тот же жест – это значит быть справедливо обвинённым в неискренности. Я по-прежнему считал, что сам факт непозволительности показа проникновения хуя в отверстия и вынужденная имитация этих проникновений во имя того, чтобы получить разрешение правительства пускать этот журнал в широкую продажу, ставит всякий журнал такого рода в патологическую и унизительную позицию. Я не хотел принимать в расчёт, что для такой позиции имеется по меньшей мере два оправдания: одно – уж лучше это, чем ничего или Плейбой и, мол, можно постепенно расширять границы дозволенного, и второе – необходимость делания денег, а для этого следует находиться в пределах закона, чтобы государство не прикрыло бизнес.

По воле Провидения я недавно наткнулся на книгу Ларри Флинта Бесстыдный человеку прочёл её и бросился изучать другие материалы о нём. И тогда мне открылась во всей своей сути мощь этого человека и того, что он совершил и продолжает совершать. Это побудило меня взяться за… за перо тоже, но я не хочу пересказывать те события его биографии, которые добросовестно показаны в фильме, – ведь лучше один раз посмотреть, чем сто раз почитать (хотя найдутся и такие, кто с этим не согласятся). Но мне хочется говорить, как всегда, лишь о главном.

Флинт родился 1 ноября 1942 года. Я даю этот отсчёт, чтобы люди знали, когда слать ему поздравления.

Он родился в беднейшей семье, что жила в самой затхлой провинциальной дыре Америки того времени. Отмечаю это для того, чтобы представили путь из жуткой грязи в князи. Тут можно сказать – в великие князи.

Отец Ларри был непросыхающий алкоголик – а это, чтобы россияне духовную близость почувствовали.

Был у Ларри младший брат и ещё более младшая сестра, которая в три годика умерла от лейкемии. Так что детского горя у Ларри было предостаточно. Но, как известно, одних горе ломает, а других укрепляет. Ларри вырос богатырём. Кончил лишь восемь классов. Несколько раз убегал из дома, в бегах голодал, возвращался.

В 15 лет он в погоне за упорядоченной и сытой жизнью вступил в армию, обманув, что ему 17. А через пару лет он оказывается в военно-морском флоте, где жадно и заочно учится и получает техническое образование. Именно своему пребыванию во флоте Флинт приписывает решающее и благотворное влияние на всю его жизнь. (Ещё одна не параллель, а перпендикуляр с российскими солдатско-матросскими делами, от которых молодёжь бежит изо всех сил.)

Флинта как лучшего матроса отобрали служить на USS Enterpisey первом атомном надводном корабле – гордости американского военного флота того времени. Был Флинт специалистом по радарам. Он принимал активное участие в определении места приземления астронавта Джона Гленна – самое ответственное задание было выполнено с честью.

Ларри Флинт состоит в пятом браке. Пятый раз в 1998 году он женился на медсестре, которая за ним ухаживала.

Самый долгий брак, самая огромная любовь – с Алтеей – с 1976 по 1987 год. Пять детей (не от Алтеи, а от предыдущих жён). Три внука. На 2001 год состояние Флинта оценивается в 400 млн долларов. Он издаёт и занимается распространением более 30 периодических изданий, среди которых научные и общего интереса, а также владеет магазинами, казино и ещё хуй знает чем. Общее количество продаж в год – около 150 млн.

Ларри Флинт, следуя традиции, прошёл через юношеские влюблённости, которые он позднее здраво определял как похоть. После второго развода Ларри понял, что моногамия, навязываемая браком, – это чуждое мужчине состояние. И действительно, любовь основана не на моногамии, а на родстве душ, которое иногда сопутствует родству тел, но не исключает родства со множеством других тел.

Первый брак был с красавицей, которую он безумно хотел, но которая поставила условием женитьбу, чтобы ему отдаться. Чего не сделаешь ради желанной пизды, и Ларри женился на женщине, которая спала раньше со всеми, кроме него, но тут ей захотелось выйти замуж, чтобы жить на содержании. Как только Ларри об этом узнал, он сразу с ней развёлся.

Следующей женой оказалась юная очаровательная девушка, которую её мать подкладывала под разных мужчин и в том числе под подвернувшегося Ларри. От него у неё родилась девочка Tonya (произносится как Таня – ещё одна близость к российской действительности). Таня пошла явно в мамашу, с которой Ларри тоже разбежался и после чего он дал себе слово, что больше в рабские семейные отношения он вступать не будет.

Тем не менее у него произошёл кратковременный брак с одной из танцовщиц в его клубе, от которой у него родилась девочка. Потом были ещё дети от женщин, которые до жён не допрыгнули.

В марте 1972 года вышел первый выпуск четырёхстраничной чёрно-белой программки с фотографиями женщин, выступавших в ночных клубах Хастлер, которыми владел Ларри. Называлось это издание Hustler Newsletter и рассылалось оно платным членам его клубов. К августу 1973 года это ежемесячное издание состояло уже из тридцати двух страниц. Из этого издания вырос в 1974 году журнал Хастлер.

Вот что говорит сам Ларри Флинт о причинах успеха своего журнала:

Хастлер стал успешным журналом потому, что я не поддался сексуальному лицемерию моих конкурентов ( Playboy, Penthouse ), а воспроизводил эротические фантазии простых людей. Я ополчился против социальных институтов и людей, которые притесняют рядового гражданина: против государства, богачей и традиционной религии. На страницах Хастлера я издевался и осмеивал любой социальный институт, который пользуется незаконной или продажной властью. Я осмелился изображать истинные сексуальные фантазии людей, а не те, что соответствуют чьему-то представлению о благопристойности (1:78) [2] .

Флинтовское отношение к сексу отражало психологию любого нормального мужчины, у которого под рукой имеются готовые женщины:

Когда напряжение от работы становилось невыносимым, я говорил себе: «Надо выебать какую-нибудь!»

Я отыскивал мою нынешнюю любовницу или брал новую и выпускал пар, занимаясь жаркой еблей в течение часа. И затем, освежённый, снова брался за работу.

На Алтее Ларри Флинт женился по её просьбе, но при условии, что он будет продолжать спать с кем хочет. Алтея и сама всячески поддерживала многолюдье в любви. Она и Ларри Флинт были чужды сумасшествию половой верности. Когда устанавливается любовь, именно тогда, во имя её сохранения, любящие должны отвергнуть верность и продолжать любовные приключения, которые спасут их от смертельного однообразия моногамии и поддержат огонь их страсти друг к другу. Ларри и Алтея доказали всему свету, каким любящим, преданным и счастливым может быть брак, процветающий на фоне множества сексуальных партнёров.

Однако Алтея поставила своё условие, с которым Ларри согласился – чтобы он не целовал других женщин в лицевые губы. А те несколько раз, когда она застукивала его за поцелуем, Алтея устраивала ему бенц. Вот уж действительно полной свободы не бывает даже в открытом браке – иначе это не брак. Женщина жаждет застолбить хоть какую-нибудь территорию мужчины, которая будет принадлежать только ей. Частная собственница, бля.

Флинт согласился на такое условие, но вовсе не для того, чтобы его выполнять, а для того, чтобы успокоить женщину, которую он любил, уважал и которой дорожил как незаменимым партнёром. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не…

Свадьба происходила в городе Коламбус штата Охайо. Ни одна церковь (Алтея хотела, чтобы церемония проходила в церкви) не согласилась предоставить своё святое место для владельца Хастлера. Единственный поп, который согласился отдать свою церковь для венчания Ларри и Алтеи и провести церемонию, был тоже себе на уме. На свадьбе поп был со своей попадьёй, которая Флинту виделась коровой. Поэтому, когда поп, потея и дрожа от волнения, предложил Ларри махнуться жёнами, Ларри ему отказал – такую уродливую бабу, как попадью, он не хотел ебать даже под дулом пистолета. Да и лицемерие попа возмутило Ларри – в субботу поп хочет заниматься свальным грехом, а в воскресенье читать с паперти проповедь о духовных антиебальных добродетелях.

Флинт рассказывает, как в детском доме, где воспитывалась Алтея, монашки, которые им заправляли, заставляли Алтею лизать им пизды и что она всячески этому сопротивлялась. Как бы там ни было, но Алтея, повзрослев, не воспылала отвращением к пиздам, а, наоборот, стала предпочитать женщин мужчинам, чему Ларри, разумеется, не возражал, а лишь присоединялся к Алтее и её подружкам. Так что воспитание монашек оказалось всё-таки исключительно полезным.

Алтея справедливо считала, что женщина знает о сексе гораздо больше, чем мужчина, ибо женщина может поиметь в день сто любовников, если захочет, тогда как мужчина может потратить целый день и ночь, чтобы уговорить одну девушку ему отдаться.

Само собой разумеется, что к Ларри Флинту это не относилось.

Ларри описывает, как менял женщин каждые четыре часа и в конце концов не мог вспомнить, ебал он ту или иную женщину или ещё нет, и ему приходилось уточнять у брата или у секретарши. Секретарша знала, что если женщина находилась в кабинете у Ларри дольше десяти минут, значит, он её оприходовал.

Банкир Чарльз Китинг (Charles Keating), который в Цинциннати возглавлял общество по борьбе с порнографией, прежде всего хотел запретить изображение орального секса. Того, что ему, наверно, больше всего хотелось. Если посмотреть на харю Китинга, напоминающего жердь, то понятно, что бесплатно секса ему было никогда не добыть. Он и его приятели начали кампанию по травле и Ларри Флинта. (Между прочим, этот высокоморальный Китинг вскоре был арестован и осуждён за финансовые махинации огромных масштабов. Отсидел в тюрьме несколько лет, где, хочется верить, заключённые использовали по назначению его зад и рот.)

В то время в штате Ohio, как в каком-нибудь российском регионе, проблема свободы слова основывалась на местном понятии, не имеющем никакого отношения к Конституции. Все газеты отказывали Ларри в публикации дорогостоящих реклам на всю страницу с цитатами из Конституции на тему свободы слова. Отказывали только потому, что внизу мелким шрифтом было сказано, что реклама оплачена флинтовской организацией, борющейся за свободу слова.

Таким образом, путь оставался один – выходить за пределы штата – к Верховному суду всей страны. Там пожизненно выбранным судьям бояться нечего да и кругозор у них не провинциальный.

Изучив Playboy и Penthouse, Ларри Флинт нащупал их ахиллесовы пятки: фото женщин, отретушированные и искусственно отобранные, представляют из себя идеальные и в основном блондинистые тела, совершенно нереалистичные для простых работяг. Пизды не показываются, а наводится тень на плетень.

Из этого Флинт сделал вывод: нужно показывать ярко освещённую пизду с сияющим входом влагалища, причём принадлежащую не красавице с идеальными пропорциями тела и чертами лица, а обыкновенно выглядящей женщине, ибо самое важное в ней – это не лицо головы, а лицо её пизды, ну и ануса, конечно.

Кроме того, тексты в Playboy и Penhouse вполне могли быть опубликованы в любом обыкновенном журнале без всяких женщин: художественная проза, статьи о моде и о популярных товарах, обзоры событий политической и культурной жизни, интервью со знаменитостями. В пику этим сюсюкающим журналам Флинт решил, что в Хастлере все тексты должны быть посвящены тотальной правде, другими словами, вещам оскорбительным для традиционных нравов, будь то секс или заметки о политике и общественной жизни. В Хастлере, в отличие от конкурентов, Флинт решил вести прямой разговор о совокуплениях и гениталиях, а также издеваться над политическими и религиозными лидерами, которые демонстрируют своё лицемерие и фальшивую благопристойность.

Итак, идея Флинта, что шире разведённые ноги будут лучше продавать журнал, полностью оправдалась, ибо широко разведённые ноги будут продавать не только журнал, а всё что угодно, включая то, что между ног.

В первом номере Хастлера в июле 1974 года Флинт писал, обыгрывая названия журналов своих презираемых конкурентов:

Anybody can be a playboy and have a penthouse, but it takes a man to be a hastier. (Каждый может быть плейбоем и иметь пентхаус, но только настоящий мужчина может быть наглецом.)

Цель Хастлера была – глумиться над всеми, никому не давая пощады. Флинт помещал издевательские карикатуры на чёрных, белых, евреев, христиан, богатых и бедных. Ему было не важно, кого задеть, – важно было дать место чёрному юмору, который процветает на заводах и фабриках, там, где работают простые люди. Они всегда выпускают пар с помощью юмора, когда жизнь становится тяжела.

Хастлеровские карикатуры-издевательства над американскими святынями, вроде Деда Мороза со стоящим хуем или групповое совокупление девочки Dorothy из Wizard of Oz с остальными персонажами классического фильма, вызывали особое негодование ханжей. Они считали, что нельзя прикасаться к святому образу Деда Мороза (подобно тому как российские ханжи вознегодовали из-за Пушкина с постоянной эрекцией в его «Тайных записках»).

В ноябрьском номере Хастлера за 1974 год впервые в истории массового периодического издания появились цветные фотографии раскрытого влагалища, отпечатанные на глянцевой бумаге. А в августе 1975 года вышел номер, который вывел Хастлер на международную арену и сделал это имя известным практически каждому американцу. В нём Флинт опубликовал фотографии голой Жаклин Кеннеди.

Сначала эти фотографии папарацци предложил Плейбою и Пентхаусу и те, разумеется, наделали в штаны. Флинт купил эти фотографии за $18 000 и назвал это своим самым выгодным капиталовложением – тираж журнала после их публикации вырос до трех миллионов экземпляров.

Нью-йоркская еженедельная газета Screw, издаваемая Алом Голдстейном (Al Goldstein) с 1968 года, напечатала фото голой Жаклин в 1974 году. Им была предпослана переделанная знаменитая фраза президента Кеннеди:

Ask not what your country can do for you – ask what you can do for your country. (He спрашивай, что твоя страна может для тебя сделать, а спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны.)

Переделанная фраза, построенная на игре слов, вернее одного слова, звучала так:

Ask not what your cunt can do for you – ask what you can do for your cunt. (He спрашивай, что твоя пизда может сделать для тебя, а спрашивай, что ты можешь сделать для своей пизды.)

Ал Голдстейн утверждает, что Хастлер украл у Screw все идеи и раскрытость пизд. Однако Screw печатается на газетной бумаге в чёрно-белом варианте и распространялся преимущественно в Нью-Йорке, тогда как Хастлер печатался на глянцевой бумаге, в цвете и распространялся по всей стране. Тем не менее Ал Голдстейн и Screw достойны, чтобы о них писать особо.

Оба они, Флинт – на западном побережье Америки, Голдстейн – на восточном, боролись за свободу, включая свободу порнографии.

* * *

Вот весьма созвучный моим измышлениям пассаж Ларри Флинта (1:129):

Почему некоторые прокуроры, политики и религиозные лидеры хотят управлять нашими чреслами и нашим сладострастием? Чего они боятся? Среди различных ретроградов существует широко распространённое убеждение, которое редко высказывается открыто – что если суметь управлять нашими сексуальными порывами, то вся наша жизнь подпадёт под их власть. Эти люди считают, что секс опасен. Я тоже считаю, что секс может быть опасен, но лишь в биологическом смысле – СПИД и другие венерические заболевания весьма опасны, – но это совершенно не то, что имеют в виду те люди. Для них секс представляет опасность в более широком политическом и социальном смысле. Если порнография угрожает подавлению людей или ослабляет его, то политики и религиозные лидеры обвиняют, запрещают и с помощью законов уничтожают порнографию. Молчание – это цель, которой добивается политика подавления… Секс – это сопротивление, это свобода, и он является угрозой для таких людей, как Китинг… Люди с подавленной похотью всегда предпочитают секретные извращения открытым проявлениям сексуальности.

И дальше Ларри Флинт поясняет – этих ретроградов возмущает,

…что я посмел изображать сексуальную эстетику «Великой Неподмытой».

Всякое порнографическое издание находится под угрозой закрытия, а издатель под угрозой тюремного заключения, если он будет печатать непристойность. Верховный суд в те времена поручил определение непристойности местным судам, согласно местным нравам. Однако то, что непристойно в маленьком городке Оклахомы, считается вполне приемлемым для Нью-Йорка. Намерения были благие – чтобы Нью-Йорк не жил по представлениям маленького городка Оклахомы и наоборот.

С первого взгляда казалось справедливым избавление от единого определения «непристойности». Предполагалось, что каждая локальная община может решить для себя, что является непристоем. Но для любого общенационального издания отсутствие единого критерия обрекало его на суд самой консервативной общины, по самому жёсткому критерию. То есть издатель должен быть озабочен тем, чтобы не оскорбить самых консервативных людей и таким образом сделать своё издание полностью выхолощенным, ибо чуть в журнале появится нечто, оскорбляющее самую консервативную общину, как сразу издателя можно будет судить за публикацию непристойности. При таком законе главенствующим определением непристойности становится самое его нетерпимое и жёсткое определение.

Нечто подобное наблюдается теперь при торжестве политической корректности, когда любое самое крохотное сообщество людей может посчитать для себя оскорбительным любую шутку, сатиру, пародию. И поэтому каждый издатель должен соизмеряться с мнением бесчисленного количества группировок, групп, чтобы никого не оскорбить, а группок этих теперь бездна: от гомосексуалистов и толстых людей до психопаток-женщин и любителей животных.

Теперь «политическая корректность» – это новая форма цензуры, которая запрещает пародию не по отношению к общеизвестным общественным деятелям, а по отношению к группам лиц, национальностям, религиозным течениям, расам и прочим. Главное, чтобы никого не обидеть, а что касается свободы слова, то она, мол, потерпит во имя мирного сосуществования.

Именно поэтому до сего дня задача Хастлера – нарушать все табу и смеяться над всем, даже самым святым. После катастрофы Challenger именно появилась шутка о летящих кусках мяса, показывались фотографии абортированных зародышей, обсуждался вопрос, где испражняются городские бездомные, обхохатывалась женская трагедия ампутации грудей при раке, исследовался вопрос о применении жира, который высасывается при операции на толстых, масса карикатур, посвящённых педофилии, – самые бестактные шутки и темы являются материалом для Хастлера. Он стал общественным барометром – чуть возникает в обществе животрепещущая тема, к которой относятся с подчёркнутой серьёзностью и возвышенностью, как сразу она снижается Хастлером, который как бы приводит общественное сознание в состояние равновесия, не позволяя ни одной теме витать в облаках, а опуская её на землю (10).

Подобным, но домотканым издевательством над помпезной пустотой советской идеологии пользовался и я, когда с друзьями и подругами брали порнографические фотографии и делали к ним подписи, вырезанные из любой передовицы в Правде. Удивительным образом любая, наугад взятая фраза, оказывалась исключительно к месту и становилась ужасно смешной под ебущимися телами.

При всей своей бесцеремонности и беспощадности Ларри Флинт недавно отказался печатать фото обнажённой Джессики Линч (Jessica Lynch), которую ему продали её однополчане. Он заплатил им сколько они просили и спрятал эти фотографии, не желая травмировать женщину-солдата, которую, по мнению Флинта, уже до предела поэксплуатировало бушевское правительство. Как известно, Джессика Линч попала в Ираке после ранения в плен, не произведя ни одного выстрела и не поучаствовав в боевых действиях. Из неё сделали миф, будто она совершила героический поступок, будто её чуть не изнасиловали, тогда как иракцы оказали ей медицинскую помощь и сами старались передать её американцам. После возвращения в США военная пропагандистская машина хотела сделать из неё памятник нерукотворный наряду с рукотворным. Джессика категорически отказалась от почестей и в интервью честно рассказала о происшедшем, после чего её поспешно оставили в покое.

Ларри Флинт сообщает, что он потерял на своём решении не публиковать фото Джессики 200 000 долларов, но этим он показал, что в своих решениях он руководствуется не только деньгами, но и своими моральными принципами (11).

Большие компании боялись помещать рекламу в Хастлере, дорожа своей дутой репутацией. Но и это оказалось к лучшему. Флинт компенсировал недостаток рекламы высокой продажной ценой журнала, но зато отсутствие больших рекламодателей делало его абсолютно независимым, и он этим воспользовался в полной мере.

Флинта разозлило лицемерие табачных компаний, отказывавшихся помещать свою рекламу в Хастлере. Порнография, как он писал, согласно даже государственным исследованиям, не производит никакого вредного эффекта на взрослых, в то время как табачная индустрия убивает своими изделиями миллионы людей. Флинт начал антитабачную кампанию, публикуя в журнале жуткие фотографии лёгких и языков поражённых раком, вызванным курением. Когда тиражи Хастлера стали миллионными, табачная промышленность дала понять Флинту, что готова помещать у него рекламу сигарет, если он откажется от антитабачной кампании. В ответ Флинт в очередном номере журнала опубликовал новую антитабачную рекламу, которая сопровождалась статьёй, разоблачающей махинации и зловредную суть табачной промышленности.

* * *

В 1977 году сестра президента Картера Ruth умудрилась обратить Ларри в христианина, играя на том, как они с Ларри якобы похожи друг на друга. Купила она его, наверно, прежде всего тем, что поведала ему свою самую любимую сексуальную фантазию – как она ебётся с Иисусом Христом. Таким образом, она подтвердила сексуальную основу всякой женской христианской религиозности: женщины-христианки ебутся в мечтах с Христом. А мужчины-христиане делают женщину из Девы Марии. У гомосексуальных христиан Христос и Мария, естественно, меняются местами. Так что уподобление бога человеку имеет сексуальную цель – сделать реальной мечту переспать с богом как с обыкновенным человеком, а то как ебаться с облаком или духом, пусть даже святым?

Шестого марта 1978 года в Ларри Флинта стрелял расист Джозеф Пол Франклин, который до этого убил две супружеские смешанные чёрно-белые пары и негритянского общественного деятеля. Флинту он не мог простить, что в одном из номеров Хастлера были опубликованы чёрный, сопряжённый с белой. Парадоксально, что, несмотря на это, Флинта постоянно обвиняют в расизме.

После ранения Ларри Флинт, парализованный ниже пояса, страдающий от невыносимых болей, быстренько избавился от своего христианства. Потом он также рассказывал, что видения Христа были обыкновенной галлюцинацией, связанной с его психической болезнью. После того как психиатр прописал ему какое-то лекарство, больше никаких видений Флинту не являлось. Именно психической болезнью Флинт теперь объясняет все религиозные видения и советует этим христианским психам принимать то же лекарство, чтобы избавиться от галлюцинаций.

Сумасшествие с галлюцинациями происходит по причине, общей для всех приверженцев ортодоксальных религий, уподобляющих Бога человеку. Наделив Бога человеческими качествами, ты начинаешь относиться к нему как к собрату. Ах, ты мне приносишь боль? Ах, ты позволяешь свершаться такому злу? – Значит, ты плохой, и я в тебя за это верить не буду. Так человек наказывает бедного Бога своим отказом от веры в него.

Или обратный вариант, когда верующий начинает молиться, клянчить Бога о поблажках, как начальника на работе, думая, что Бог, как и всякий человек, обладает жалостью, а значит, пожалеет. Всем этим недоумкам никак не взять в толк, что Провидение непостижимо и не пользуется человеческими критериями поведения. Кстати, если верить в человекоподобного бога, то можно верить и в бога, который является подлецом, садистом и ничтожеством. Однако именно здесь следует вспомнить о фразе-факте: «Неисповедимы пути Господни». Если они неисповедимы, то какого хуя ты сначала присваиваешь право называть этот путь проспектом Ленина, а тот путь – переулком Гитлера, а потом начинаешь судить Господа в зависимости от того, каким путём он последовал. А если события случаются на пустыре, не носящем ещё никакого имени, то человек требует от Бога ответа, чтобы срочно включить его в свой навигационный реестр добра и зла, корыстно сброшюрованный для удовлетворения человеческих потребностей и похотей. Всё никак не могут человечки смириться, что Провидение действует по своему усмотрению, в которое, скорее всего, не включены сиюминутные и «пожизненные человеческие интересы. У человека не находится сил, чтобы удержаться от выдумок и вранья, с помощью которых он хочет уподобить себе Бога и разговаривать с ним на своём птичьем языке.

Папа Римский и прочие попы, на которых смотрят, будто на воплощение Бога на Земле, как правило, жулики или сумасшедшие. Но какой-нибудь верующий, разочаровавшись в попе, автоматически перестаёт верить в Бога, будто поп и Бог одно и то же. Бог по имени Боб. Так и Алтея, разочаровавшись в монашках, пихавших её лицом себе между ног, перестала верить в Бога, как будто Бог имеет какое-то отношение к монашкам или попам. Так Ларри Флинт, парализованный и в непрекращаемой боли, сразу стал атеистом. А надо-то было им с христианства переключиться на мой генитализм – самое верное и самое бессмертное учение… то есть, простите, самую верную и бессмертную религию.

Другая глупость, связанная с очеловечением Бога, – это погрязание в святых книгах, которые написаны разными засранцами различной степени таланта, а потом попами же объявлены святыми, то есть якобы надиктованными уже не засранцами, а Богом. И вот в этих словесах человек параноидально ищет ответы на все важные вопросы и, так как книги написаны людьми, то витиеватых, хитрожопых ответов там завались – уж во всяком случае можно всю жизнь потратить на интерпретацию какого-нибудь плохо прожёванного заявления с умышленно туманной подкладкой. Или прокладкой.

Чтобы уверовать в Бога, вовсе не надо смотреть в книгу, а достаточно видеть фигу – чудо пизды, зачатия и рождения ребёнка – это ли не неопровержимое доказательства бытия Божия, то есть того, что всё здесь не случайно и создано вовсе не однообразной и туповатой эволюцией, пытающейся объяснить чудо случайностью. Уж теперь, когда присмотрелись и различили умопомрачительную сложность живой клетки с её генетикой и чёрт знает чем, это уже не говоря о функционировании целого живого организма – уж теперь-то стало-таки очевидно, что вся наша жизнь слеплена не тяп-ляпом эволюции, а по какому-то не ведомому нам великому плану, а значит, всё в нас и вокруг есть происхождения внечеловеческого, то есть божественного.

Конечно, если человек создан Провидением, то и вторая производная – то, что сделано человеком, – тоже опосредованно является созданием Божьим. По этому принципу можно считать Библию и прочие книженции такого рода Божественными. Но уж слишком человеческое своекорыстие обезобразило свой исходный божественный позыв – человек своей антисексуальностью ополчился на свою суть, а значит, на своего создателя.

* * *

В 1998 году вышла книга старшей дочери Флинта – Тани (5).

Обыкновенно за такие разоблачительные автобиографические книги о знаменитых людях хватаются главные нью-йоркские издательства, раскручивают их до невозможности и платят автору большие гонорары.

Здесь же ни одно приличное издательство не взялось печатать этот бред, и его издало никому не известное издательство в штате Кентукки. Подзаголовок к этой автобиографии таков:

Моё путешествие от страха к вере.

То краткое христианское сумасшествие, которое охватило отца, передалось его дочери надолго, вконец лишив её мозговых извилин, которых у неё и так было «раз, два, и обчёлся».

Книга открывается письмом Ларри Флинта Тане:

20 июня 1986

Твой отец

Дорогая Таня.

Ларри Флинт

Я, быть может, не был хорошим отцом, однако и ты, и я знаем, что твои обвинения в том, что я тебя растлевал и истязал, являются ложью. За всю твою жизнь я никогда не прикасался к тебе с сексуальными намерениями и никогда не наносил тебе физического вреда.

Я не представляю, что тебя подвинуло на писание об этом и на поступки, которые ты совершила, но, так и быть, наслаждайся своими пятнадцатью минутами славы, потому что вскоре ты людям надоешь.

Я хочу, чтобы ты знала, что своими действиями ты навсегда сожгла все мосты, которые нас соединяли. Я позабочусь о том, чтобы ты не получила ни одного пенни из моего состояния.

Я не желаю ни видеть, ни слышать тебя, ни говорить с тобой до конца своей жизни.

P.S.

Опубликуй это письмо в твоей книге.

Интересно, что мужа Тани зовут тоже Ларри, и, когда она вышла за него замуж, он тоже служил во флоте. (Вскоре, можно надеяться, она его тоже обвинит в растлении их дочери и нанесении ей травм и тут же состряпает ещё одну книженцию.)

Активность Тани по выдаванию информации о своём отце началась после выхода фильма People vs. Larry Flynt. Её стало осаждать телерадио – как-никак, а всё-таки дочь самого Ларри Флинта. Христиане тоже решили использовать её в своих целях, чтобы помахать кулаками после драки.

Таня признаётся, что некогда у неё образовалась привычка к порнографии. По её словам, она какой-то период рецензировала в Хастлере порнографические фильмы. Потом она в порнографии разочаровалась и очаровалась Христом (какого рода это очарование, нам уже известно). Порнография стала её главным врагом.

Однажды она заметила, что за ней стали следить неизвестные и такие же неизвестные стали звонить ей по телефону и угрожать и требовать, чтобы она не смела плохо отзываться о порнографии (а по её новому мнению, порнография заставляет деградировать женщин и детей). Отряхнув прах порнографии со своих ног, Таня дивилась тому, как многие мужчины настолько привязаны к порнографии, что они согласны идти на что угодно, лишь бы на неё хоть чуть-чуть посмотреть. Вера в Христа заставила её совсем позабыть о собственной привычке, которая должна бы ей объяснить, почему так хочется посмотреть на пизду или хуй.

Таня объявляет читателю, что после всех этих угроз и непристойных звонков она решила посвятить свою жизнь искоренению зла порнографии. Дочка явно не унаследовала талантов своего отца, а только его лицевую одутловатость. Таня на протяжении всей книги клянёт порнографию как основу всего зла на земле. А отец её является самым ужасным порнографом, а значит, самим воплощением зла.

В 1997 году Таня подала в суд на папу, обвинив его в том, что он её растлил. Естественно, что суд её обвинения отверг, так как в качестве доказательств у Тани был только её собственный бред.

Ларри Флинт с давних пор содержит мощную армию адвокатов, которая успешно отбивает многочисленные и всевозможные попытки урвать у него деньги с помощью суда. Так, Ларри Флинта пыталась судить писательница Джеки Коллинз за то, что он опубликовал в Хастлере фото обнажённой женщины, которую он назвал её именем. Она хотела всего-навсего 40 млн долларов. Но она не только с треском проиграла в суде, но и вынуждена была оплатить все судебные расходы.

Феминистка Андреа Дворкин (Andrea Dworkin) подала на Ларри Флинта в суд, захотев ни больше ни меньше как 150 млн долларов за invasion of privacy. И, естественно, проиграла.

Бедная Таня описывает события в жизни своего отца до своего рождения и во время своего бессознательного младенчества в таких подробностях, расцвеченных такими эмоциями, будто она была свидетельницей или участницей этих событий, тогда как она почерпнула эти сведения из рассказов своей матери и бабушки. Говорит Таня о событиях «до её эры» в таком безапелляционном тоне, как верующие описывают жизнь Христа на основе прочтённого Евангелия. Если она так самозабвенно врёт о прошлом, то как можно верить её обвинениям отца в настоящем?

Она повторяется, противоречит себе и снова повторяется. Большая часть книги посвящена её религиозным галлюцинациям и проклятиям порнографии.

Таня рассказывает, будто, когда ей было девять лет и она гостила в особняке у отца, он отстегал её ремнём до ссадин в наказание за её непрекращающийся истерический плач и потом, в качестве извинений за истязание, лизал её пиздёнку, а затем давал сосать ей член. Причём первое ей весьма понравилось, и она с тех пор начала мастурбировать, любуясь фотографиями в Хастлере. А сосать член её заставлял ещё хахаль её бабушки, когда Тане было года три-четыре. Короче, если ей верить, то это было нормальное сексуальное образование, которое в штате Кентукки, откуда родом Ларри, было в порядке вещей, что признаёт сама Таня.

Но мне больше верится в письмо отца – уж слишком много он имел вокруг себя доступных красивых женщин и мог иметь сколько угодно маленьких красивых девочек. Те, кто занимается сексом со своими дочерьми, делают это из-за отсутствия других сексуальных возможностей, как последний, самый подручный вариант, который не посмеет отказать. А у Ларри Флинта были такие деньги, которые справлялись с любым отказом любых женщин и девочек.

Как бы там ни было, Таня не унаследовала от своего отца даже умения привлекать к себе внимание – книга её скучна и глупа.

Причина озлобления дочки на отца имела вполне меркантильные корни – Таня претендовала на опекунство над отцом, когда он был посажен в тюрьму, и катила бочку на брата отца, своего дядю, Джимми Флинта, который вместе с Алтеей вёл весь бизнес. Эта борчиха с порнографией имела наглость хотеть управлять порноимперией отца, чего, конечно, не допустили, и она этого не могла простить.

Таня с возмущением и с никчёмной старательностью даёт нудный перечень несоответствий событий в фильме событиям в жизни. Она не понимает, что художественное произведение не есть воспроизведение жизни – и с такими куриными мозгами она претендовала на руководство компанией Ларри Флинта.

Символично, что на обратной стороне обложки, где, как принято, приводятся разные восхищённые слова, имеется хвальба Джерри Фалвела (о нём см. ниже: с. 84–88). Вот какая хорошая дочка, которая, следуя Христу, добилась похвалы врага своего отца.

Имея огромные деньги, славу, наглость, остроумие и одержимую веру в правоту своего дела, Ларри Флинт мог разговаривать с государством и его главным воплощением – судьями – без всякого почтения, что, кстати, многие из них заслуживали, а также устраивать грандиозные шутки, чтобы обратить общественное внимание на себя и на своего Хастлера, шутки, вызывающие во всём мире хохот, недоумение, возмущение и поддержку.

Вот как он обратился к судье Франку МакГарру (цит. стенограмма 5:227,304):

Я надеюсь, что этот неуважаемый суд не усмотрит, что я проявляю к нему презрение, которое я чертовски стараюсь скрыть.

Я молю Господа Иисуса Христа, что моё ходатайство будет удовлетворено. Я пришёл сюда с миром, но и с огромным ёбаным мечом и охуенной дубинкой. Отклонить моё ходатайство будет равносильно измене или, точнее, чинению препятствий для отправления правосудия. Если это произойдёт, я прикажу ФБР арестовать всех членов этого суда и взять их под охрану федеральных судебных исполнителей в Вашингтоне. Я есть деяние Господа, так что посторонись, ёб твою мать. Подчёркиваю, что я не второе пришествие, но я нечто новое, и это не последняя вечеря, мудаки, – это наступившее утро, и я в нём – главный человек.

На другом суде он бросил апельсин в прокурора. Тот успел уклониться, и апельсин размозжился по стене.

Обвиняя судей Верховного суда США в консерватизме, Ларри Флинт их материл печатно и устно, а единственную среди них женщину-судью О’Коннор он именовал token cunt, имея в виду, что правительство решило отдать «дань пизде» и поместить одну женщину в Верховный суд для разбавления сплошных мужчин. (Эти оскорбления не помешали судьям позже вынести приговор в пользу Флинта – вот уж где поистине было отсутствие всякой предвзятости.)

Описание и смакование флинтовских грандиозных серьёзных шуток может составить книгу уникального смехачества, причём шутил Флинт часто с риском для жизни и уж во всяком случае с риском лишиться свободы. Вот лишь некоторые из них.

В 1980 году Флинт организовал кампанию по публикации в газетах меморандума, называя себя, притесняемого цензурой и государством, диссидентом. Он писал президенту Картеру, обращая его внимание на его заботу о диссидентах в СССР, в то время как в США права Ларри Флинта нагло попираются. Это обращение подписало девяносто писателей и видных общественных деятелей.

А чего стоит бесплатная рассылка Хастлера всем конгрессменам и сенаторам и также девяти судьям Верховного суда США. (Я в своё время разослал Тайные записки А. С. Пушкина 1836–1837 годов большинству членов Думы и российского правительства.) В информационном сообщении Флинт пояснял, что бесплатная подписка поможет законодателям стать хорошо информированными по всем социальным проблемам в стране. Кроме того, как добавляет Флинт,

я думал, что это вызовет у старых пердунов эрекцию, которая не появлялась у них многие годы.

Консерваторов в Сенате и Палате представителей чуть кондрашка не хватила. Они запретили почтовому отделению доставку им Хастлера. Флинт подал в суд и добился отмены незаконного запрета на почтовую доставку.

Или такая убийственная шутка: Флинт решил поиздеваться над самым большим ханжой, сенатором Джесси Хелмсом. На последних страницах Хастлера, где размещаются рекламы сексуальных услуг, Флинт поместил рекламу о телефонном сексе, который якобы предлагает Джесси Хелмс. Заголовок гласил:

Джесси Хелмс – секс по телефону – предпочитаю негров.

(Хелмс известен своими расистскими взглядами.) В рекламе были указаны его рабочие телефоны и сделана маленькая сноска:

Если эти телефоны не отвечают, то звоните по этому… —

и был указан его домашний телефон. В результате обилия желающих Хелмсу пришлось отключить домашний телефон.

В двадцатую годовщину убийства Кеннеди Флинт, будучи в Далласе, облил своё лицо кетчупом и проехал по пути, по которому ехал кортеж президента, до места, где в него стрелял Освальд.

Прилетев в Аляску, чтобы явиться на очередное слушание в суде, Флинт въехал на своей инвалидной коляске в зал суда, облачённый в костюм Деда Мороза, за что опять-таки был арестован.

В 1984 году Ларри Флинт надел американский флаг как подгузник и явился в суд без штанов, и его судили за осквернение флага. На слушании он бросил в судью красный флаг СССР, то ли приравнивая оба флага, то ли демонстрируя, что суд более походит на советский. А в 1989 году нью-йоркский еженедельник Screw опубликовал на обложке мой флаг, состоящий из хуев и пизд. Благодаря Флинту, поместившему свой живой в ткань флага, мою неплотскую, а рисованную фантазию посчитали приемлемой и не бросились судить. А теперь уже сплошь и рядом делают трусики мужские и женские из флаговой ткани – так что приемлемость сексуального очеловечивания американского флага благодаря Флинту значительно расширилась.

Борьба за свободу слова, по признанию самого Флинта, стала для него идеей-фикс. Причём его борьба далеко не всегда носила характер буффонады. Так, например, он подал в суд на Министерство обороны, когда оно запретило журналистам сопровождать армию при американском вторжении в Гренаду. Казалось бы, таким делом должны были прежде всего озаботиться главные телевизионные каналы и газеты, однако именно Флинт был первым в этой борьбе.

В 1984 году Ларри Флинт выдвинул свою кандидатуру на пост президента США от республиканской партии. Как он сам говорил не раз, сделал он это ради шутки, но неожиданно он получил большую поддержку и дело закрутилось.

В своей президентской программе Флинт обещал прекратить уголовное преследование проституции, избавить народ от венерических заболеваний, уделять особое внимание физической подготовке граждан и спорту (предвосхитил, что без этого Америка разжиреет), обеспечить всем пенсионерам беззаботную жизнь и медицинское обслуживание, а в образовании уделять особое внимание обучению выживать без убийств, без лжи и обмана, без воровства и подлогов – и пример в этом будет подаваться с самих правительственных высот. Ну и прочая прекрасная утопия….

Его лозунг был и остаётся по сей день:

Торговец непристойностью, который заботится о вашем благе.

(Smut Peddler Who Cares.)

Флинт решил воспользоваться законом, по которому телевизионные рекламы, покупаемые кандидатом в президенты, не могут подвергаться цензуре. Флинт решил в свою рекламу включать половые акты, которые по букве закона в такой рекламе не могли быть запрещены. Увы, президентская кампания Флинта была прервана его заключением в тюрьму за то, что он отказался раскрыть, от кого он получил информацию по делу, которое поставило ФБР в неловкое положение.

Так ему и не удалось показать половые акты по центральному телевидению и стать президентом США. Но благодаря Флинту и ему подобным наступят счастливые времена для человечества, когда не будет никаких запретов на показ половых актов, когда у людей не будет никаких ограничений совокупляться в любое время и в любом месте с одним обязательным условием – получения наслаждения всеми участниками.

Цель Флинта – не просто печатать материалы о сексуальной жизни членов правительства, а прихватывать только тех, что лицемерят и лгут. В период травли Клинтона республиканцами Флинт поместил в газете Вашингтон пост объявление на всю страницу и предложил миллион долларов за информацию о бесчестных или уголовных поступках главных республиканских гиен. В результате добытой информации он выбил из колоды нескольких подлецов, среди которых был Ливингстон, который вот-вот должен был стать спикером и клял Клинтона за внебрачную связь. Флинт обнаружил и доказал, что у Ливингстона было множество внебрачных связей и даже внебрачные дети.

Когда Флинт предал эту информацию гласности, Ливингстон сразу подал в отставку.

Флинт раскопал компрометирующую информацию о ещё нескольких лицемерных моралистах, и они после этого исчезли с политического горизонта. Так он отомстил за Клинтона.

А я расхаживал с плакатом по лестнице Миннесотского Капитолия и тоже пытался помочь как мог дорогому президенту (см. http:// www.mipco.com/win/DemoClinton.html).

Однако самая громкая издёвка, которая послужила причиной для основополагающего решения Верховного суда США о свободе слова, была над религиозным лидером баптистов, проповедником и основателем общества Моральное большинство Джерри Фалвелом (Jerry Falwell).

В 1983 году в самых крупных журналах Америки шла кампания по рекламе итальянского ликёра Campari. Каждая реклама состояла из фотографии какой-либо знаменитости и её восхищённого отзыва об этом напитке. Причём всё подавалось в виде рассказа этой знаменитости о том, как ощущения от Кампари становятся лучше после первой пробы. В этом была умышленная двусмысленность: мол, ситуация с Кампари подобна сексу, который после первого раза становится всё лучше и лучше.

Флинт напечатал в Хастлере пародию на эту рекламу, где в качестве знаменитости он использовал Джерри Фалвела. Однако всякая двусмысленность была убрана, текст был звонко лобовой и подан в виде интервью:

ДЖЕРРИ ФАЛВЕЛ

РАССКАЗЫВАЕТ О СВОЁМ ПЕРВОМ РАЗЕ

Фалвел: Мой первый раз произошёл в городке Линчбург, в штате Вирджиния, в уборной во дворе.

Интервьюер: Не было ли там тесновато?

Ф.: Нет, ничего. После того, как я выгнал оттуда козу.

И.: Понятно, но расскажите об этом подробнее.

Ф.: Я, вообще говоря, не представлял, что буду этим заниматься с мамой, но после того, как она повеселилась со всеми ребятами в городе, я подумал: «А хули, чёрт её возьми?»

И.: С Вашей мамой? Это несколько странно, не правда ли?

Ф.: Вовсе нет. Внешность женщины для меня не имеет особого значения.

И.: Продолжайте.

Ф.: Мы по-божески нажрались Кампари , смешанным с имбирным пивом и содовой, – эта смесь называется «Огонь и сера». Да и мама выглядела получше, чем баптистская блядь, жертвующая нам сто долларов.

И.: Кампари , в сральнике, с матерью… интересно. Ну и как всё получилось?

Ф.: Кампари был прекрасный, но мама отключилась, так что я не смог кончить.

И.: А вы потом пробовали снова?

Ф.: Конечно… много раз. Но не в сортире, а то там мама, дерьмо, а мухи так вообще делали всё невыносимым.

И.: Я имел в виду, пробовали ли Вы снова Кампари ?

Ф.: О да – я всегда поддаю, перед тем как забраться на амвон. Уж не думаете ли Вы, что я могу пороть эту чушь на трезвую голову?

Под этой рекламой мелким шрифтом было напечатано:

Пародия на рекламу – не принимать всерьёз.

Узнав об этой публикации, Фалвел забыл о христианском всепрощении и о подставлении щёк и не только принял рекламу всерьёз, а буквально озверел. (Назови Флинт в своей пародии Фалвела обманщиком, подлецом, убийцей, тот бы так не оскорбился. Самым сильным оскорблением является сексуальное.) Фалвел подал в суд на Хастлер и Флинта, требуя 45 миллионов. Фалвел разослал тысячам своих прихожан письмо с просьбой о пожертвовании для «защиты чести своей матери», которая к тому времени уже умерла. Причём для вящей убедительности в ужасности оскорбления он включил в письмо копию этой пародии. Правда, в копии Фалвел вымарал восемь неприличных слов.

За месяц ему наслали 700 000 долларов. Примечательно, что ради добычи денег Фалвел ознакомил с оскорбительным для памяти его матери произведением огромное количество людей, которые бы никогда без этой доставленной рекламы и не узнали бы об этом оскорблении.

Когда Флинт узнал о количестве пожертвований, присланных Фалвелу, он подал на него в суд за нарушение копирайта – использование его пародии без разрешения и зарабатывание на ней денег. Это дело Флинт, увы, проиграл.

Весьма показателен для знаменосца христианской морали Фалвела тот факт, что адвоката он нанял – Грутмана (Grutman), который не только пользовался репутацией самого беспринципного и бесчестного среди самых знаменитых адвокатов, но, который ранее защищал журнал Пентхаус и в процессе защиты издевательски отзывался о самом Фалвеле. Так что Фалвел решил клином клин вышибать, позабыв об этике и христианских добродетелях ради победы. Цель у него явно оправдывала все средства. Деньги, присланные прихожанами на борьбу с порнографом Флинтом, пошли в карман адвокату, защищавшему порнографа Гуччионе, владельца Пентхауса. Очень получилось мило.

Несколькими годами раньше Фалвел проиграл суд Пентхаусу, и адвокатом Пентхауса был Грутман, который размазал Фалвела по стенке. А дело состояло в том, что Фалвел дал интервью двум независимым журналистам, причём не подписал с ними никакого контракта, который бы ограничивал, где это интервью может быть опубликовано. А эти журналисты взяли и продали его в Пентхаус. Фалвел не отрицал сути своего интервью и точности его изложения, а просто испугался, что появление интервью в порнографическом журнале может дискредитировать Фалвела и его паству, создав впечатление, что он поощряет этот журнал. А ведь чуть раньше Фалвел резко критиковал президента Картера за то, что тот дал интервью Плейбою, а теперь сам Фалвел оказался в ещё худшем положении. Суд решил, что раз никакого ограничивающего контракта между Фалвелом и журналистами не было подписано, то журналисты имели право продать интервью с известным в обществе человеком любому изданию, которое им больше заплатит. И вот измордованный Грутманом Фалвел нанял этого адвоката для своей защиты против Флинта.

Кстати, в 1979 году Грутман выиграл ещё одно дело для Пентхауса, когда в нём была опубликована карикатурная история о том, как Мисс Вайоминг (Wyoming – штат в США) отсасывает одному из членов футбольной команды, который благодаря обретённой способности к левитации поднимается в воздух после того, как извергает семя. Мисс Вайоминг, осознавшая свою власть, мечтает сделать минет всему ЦК КПСС, маршалу Тито и Фиделю Кастро, чтобы таким образом послужить делу мира. Настоящая Мисс Вайоминг вознегодовала и подала в суд за оскорбление личности и… величественно просрала.

И вот после таких разительных примеров у Фалвела хватило ума снова по тому же поводу обратиться в суд, но теперь он считал, что с таким адвокатом, как Грутман, он сможет выиграть.

Стратегия Фалвела и его адвоката Грутмана была построена на эмоциях: мол, такие ужасти и гадости, что были напечатаны в Хастлере, не должны охраняться поправкой о свободе слова, и что, мол, именно здесь надо провести черту. Однако, где «здесь», определить было невозможно.

Сторона Флинта считала, что, когда речь бледна, скучна и обыденна, защищать её проще простого. Но когда речь становится оскорбительной, резкой, ужасающей, именно тогда она начинает нуждаться в защите. И в этом состоит суть истинной свободы слова, даже самого из ряда вон выходящего.

Стратегия защиты, выбранная Исаакманом (Isaacman), адвокатом Флинта, была предельно проста, она отметала всякий умышленно усложнённый язык, разработанный истцом, и сводилась к фразе: «Да вы что, шуток не понимаете, господин Фалвел?»

Суд в первой инстанции начался с того, что Ларри Флинт нарочно произносил имя Фалвела искажённо – Фарвел – и настаивал на этом произношении. Потом началась перепалка с адвокатом Фалвела Грутманом:

– Чтобы сэкономить массу времени, – начал Флинт,  – почему бы вам не задать прямой вопрос, чтобы сразу подойти к сути дела.

– А я и пытаюсь это сделать, – ответил Грутман.  – Мне надо…

– Я имею в виду о том, как Фарвел ебал свою мать, – прервал Флинт.

– Что?

– Давайте поговорим о Джерри и его матери. Только о самой сути.

– Поговорить о ком?

– О Джерри Фарвеле.

– И о его?..

– О его матери, ну, о том, как он еб свою мать в сортире. Давайте…

– Я скоро об этом скажу. Вы же знаете, что я сюда явился с этой целью.

Это было грандиозное представление: издевательство и обхохатывание всех торжественных судебных процедур и самого суда.

И вот 2 декабря 1987 года после частичного поражения Флинта в двух охайовских охаявших его судебных инстанциях дело слушалось в Верховном суде США. Я прослушал звукозапись выступлений адвокатов сторон, вопросы верховных судей и ответы на них, реакцию публики (см. http://www.oyez.org/). Это были 50 минут восторга и трепета – ощущения, будто я сам присутствовал при вершении истории. Всем знающим английский язык я настоятельно советую посетить этот сайт и послушать самому (2).

Теперь, оглядываясь в прошлое, переварив и усвоив происшедшие события, всё кажется предельно простым, очевидным и вдобавок удивительным – как такое самоочевидное дело можно было доводить до Верховного суда, чтобы о нём наконец вынесли разумное решение, которое должно было быть под силу любому здравомыслящему человеку? Ведь суть дела была наглядна: позволяет ли Первая поправка к Конституции, охраняющая свободу слова, писать пародии на известных в обществе лиц, как бы эти пародии ни были оскорбительны. И хочется выкрикнуть: конечно! Иначе на хуя такая поправка и какая, к хую, это свобода слова, если нельзя сказать про Фалвела и даже про Президента США, что они – дерьмо?

Но, оказывается, в то время ясного позволения на это не было.

Адвокат Фалвела утверждал, что оскорбление было настолько ужасным и душевные страдания у Фалвела по его поводу были такими тяжёлыми, что в данном из ряда вон выходящем случае свободу слова надо похерить во имя заботы о душевном состоянии гражданина. Разумеется, что при таком подходе сразу возникала проблема критерия силы оскорбления, а это тянуло за собой вывод, что любое оскорбление можно посчитать ужасным, в зависимости от восприятия того или иного оскорблённого. А такой критерий был для суда неприемлем.

Но в деле был один существенный момент: если человек для того, чтобы оскорбить, приводил ложные факты, которые могли ввести в заблуждение публику и заставить её поверить в эти ложные факты, то при таком случае Первая поправка уже не действовала бы. Лгать нельзя. Однако даже самая низшая охайовская инстанция суда в своём решении установила, что факты, описанные в пародии на Фалвела, были абсолютно неправдоподобны и никто из читающих эту пародийную рекламу, зная репутацию Джерри Фалвела, не принял её всерьёз. А значит, это было не ложью, а пародией. Это решение присяжных низшей инстанции суда принималось как основополагающее при разбирательстве в Верховном суде.

Подчёркиваю, что суд не принимал во внимание и не рассматривал факт, что Флинт является издателем порнографии, суд интересовался только фактом оскорбления личности, знаменитой в обществе, и страданиями, которые эта личность испытала в результате оскорбления.

Верховный суд единогласно (что случается крайне редко) принял сторону Флинта, определив, что издевательства и оскорбления в форме пародий на известных в обществе людей охраняются Первой поправкой к Конституции, говорящей о свободе слова (3; 9).

Не будь этого решения в пользу Ларри Флинта, все СМИ должны были бы заткнуть себе рот, чтобы в результате какой-либо шутки политики и прочие шишки не засудили бы их за психическую травму, которую те якобы понесли от оскорбления. Вся сатира, направленная на сильных мира сего, была бы практически искоренена. И тогда США приравнялись бы к СССР, с той лишь разницей, что в СССР давили сатиру по идеологическим соображениям, а в США стали бы давить с помощью денег – засуживая всякую газету, радио или телестанцию за малейшую издёвку над какой-нибудь государственной или религиозной шишкой.

В современной России свобода слова находится в серьёзной опасности по другой причине – скептицизм и недоверие к властям и элите настолько велики, что люди легко поверят, что политик или знаменитость могли совершить любое преступление, не то что аморальный поступок. Любое измышление о власть предержащих будет воспринято не как пародия, а как возможный факт, а значит, вводящий людей в заблуждение, серьёзный лживый факт и, следовательно, не подпадающий под охрану свободы слова. Поэтому если подобная пародия была бы опубликована на российского главного попа с тавтологическим званием: Его Святейшество Святейшего (масло масляное) Патриарх Московский и всея Руси, Алексий то есть, что он, накампарившись (а лучше, нажравшись водки), ёбся со своей матерью в таллинском сортире, то народ, радостно воспринял бы это как вполне возможный факт, а значит, это уже была бы не сатира и пародия, а чистой воды поклёп и ложь, и никакая поправка бы этого русского Флинта не спасла – засадили бы его пожизненно за оскорбление «чести и достоинства».

Разве найдётся в России СМИ, в котором опубликовали бы карикатуру, где Валентина Матвиенко ебёт пристёгнутым хуем в зад Путина, стоящего на четвереньках? А ведь в хастлеровской карикатуре именно так Джин Кирпатрик (бывшая представительница США в ООН) ебла Буша-старшего.

Я уверен, что если бы появилась такая карикатура в российской прессе, то Путина на следующий день сняли бы с должности окружающие его дружки за то, что его «опустили». В России не может существовать пародия, так как любая выдумка, сказка, а особо сексуальная, становится былью в головах россиян.

Красота и прелесть порнографии

Имя Ларри Флинта стало синонимом порнографии, а потому можно, говоря о ней, оставаться в пределах темы о Флинте.

Под борьбой с порнографией, как известно, скрывается борьба с еблей как таковой. Так что порнография – это лишь предлог для ведения войны американским Талибаном против сексуально активных людей.

Америка с конца семидесятых пребывает в перманентном состоянии общественной и личной «паники, возникающей при упоминании о сексе». Для этого феномена быстренько придумали научный термин «эротофобия» (6). Но от этого легче не стало. И свободнее – тоже.

Нетерпимость к сексу в Штатах происходит на фоне общественной приемлемости любых жестокостей. В 50-х годах, когда на сексуальные фильмы существовал запрет, придумали фильмы, где половые акты были заменены садистскими сценами. Эти фильмы получили кличку «женщины в опасности». Такая стратегия подмены запрещённого секса разрешённым насилием пользовалась огромным успехом в кинотеатрах.

Теперь в кинематографе наконец-таки разрешили поцелуи и объятия. Однако секс, по сравнению с жестокостью, ограничивается гораздо строже. Так, если в фильме мужчина прикасается к женской груди, фильму даётся рейтинг R (до шестнадцати не допускаются), а если в фильме отрезают руку электрической пилой, то фильм считается PG-13 (до тринадцати только в сопровождении родителей).

Паранойя с «sexual harassment» делает Америку страной, жить в которой, не опасаясь судебных преследований за какой-либо сексуальный жест, могут только евнухи, причём кастрированные под корень в раннем возрасте.

Агрессивный политический консерватизм, христианский Талибан и недоёбанные феминистки делают из порнографии ужасающего монстра. Так как они теперь могут только тявкать на слона Интернета, не в силах запретить порнографию на мониторах, то они сконцентрировали свои усилия по искоренению секса на радио, телевидении и в книгах. (Но, несмотря на это, в последнее время стало издаваться большое количество книг по эротике, биографии порнозвёзд и пр. (см. статью «Sex, Sex, Sex: Up Front In Bookstores Near You» в New York Times от 24 августа 2004 г.). Безумие, которое охватило Америку, когда Дженнет Джексон оголила на секунду свой сосок, – характерный показатель эпидемии эротофобии.

Всё, что могут делать респектабельные «эротофилы», – это выкраивать себе кусочек территории под названием «эротика» и с показным энтузиазмом отрицать всякую её связь с порнографией. Я в эти игры давно перестал играть и лишь приведу для забавы пример разграничения порнографии и эротики, который предложила Глория Леонард, актриса, снимающаяся в порнофильмах:

Отличие эротики от порнографии состоит лишь в степени освещённости (8).

Это определение имеет особую силу, если учесть, что оно было использовано в рекламе ламп: увидев эту рекламу, народ бросился покупать высоковаттные лампы.

Однако большинство консерваторов (читай: обделённых еблей) предпочитают следовать хрестоматийному критерию судьи американского Верховного суда Potter Stewart, который в ответ на вопрос, что такое порнография, выдал:

Когда я её вижу, я знаю, что это порнография.

Но самое интересное, что в то время, когда судья Stewart произнёс эту фразу, он был почти слепым.

Есть горстка умниц, открыто выступающих в защиту порнографии. Среди них Laura Kipnis (10), которая осмелилась заметить, что порнография – это прежде всего человеческие фантазии на сексуальную тему и осуждение людей за высказанные или за написанные фантазии представляется идущим в противоречие со всей демократическо-гуманитарной позицией американского общества.

Самое душещипательное обвинение, предъявляемое порнографии, заключается в том, что она притесняет и унижает женщин. Но тогда возникает вопрос: А что по поводу гомосексуальной порнографии? Или порнографии трансвеститов? Там женщин не имеется, сплошные мужчины, полумужчины или бывшие мужчины. Почему тогда не встать на защиту мужчин? Но женщины не хотят защищать мужчин, а мужчины, борцы с порнографией, предпочитают бороться с порнографией, где женщин побольше. Иначе им будет бороться неинтересно.

А вот ещё одна российская связь: исследование Хастлера происходило у Laura Kipnis под впечатлением от работ Михаила Бахтина о Рабле – её интересовала политика гротеска. Она считает, что хастлеровское намеренное безвкусие – это необходимое орудие для атаки общественного мнения в обществе, где люди забиты, зациклены и завалены предрассудками.

С моей точки зрения, безвкусие – это тоже вкус, но противоположный общепринятому. И это противоположное как раз и является самым вкусным. Вкус к сексу, что ныне считается безвкусием, – это самый утончённый, изощрённый и жизнеутверждающий вкус.

Утверждая вкус к любым проявлениям секса, Ларри Флинт оказался чуть ли не единственным борцом с лицемерием в общенациональном масштабе. Он изыскивает и преступает все общественные табу, и всякий раз, когда он это делает, общество рефлекторно (подобно тому как дёргается нога, когда невропатолог ударяет резиновым молоточком по коленке) реагирует привлечением его к суду.

Порнография является оппозицией, отходом от существующих социальных норм и, таким образом, может рассматриваться как политическая форма протеста. После победы Флинта в Верховном суде порнографическая сатира стала охраняться так же, как и политическая.

Подумать только, что первым великим достижением Хастлера было то, что именно в нём, глянцевом журнале, распространяющемся массовым тиражом по всей Америке, были впервые показаны женские лобковые волосы. (В Японии до сих пор этот ландшафт находится под строжайшим запретом. О диких странах я и не говорю – их давно пора обратить в хастлерианство огнём и мечом. У многих мужчин свирепствует страх и отвращение перед лобковыми волосами, и они требуют, чтобы женщина сбривала все волосы и не устрашала их своей тропической сексуальностью, а представлялась девочкой, не достигшей половой зрелости, а потому легко подвластной мужской воле.)

А затем опять-таки в «пионере» Хастлере были впервые опубликованы фотографии преддверия влагалища. Всё это, конечно, было вехами на пути свободы – посмотреть в лицо пизды. Самый большой секрет полишинеля человеческого общества находится между ног женщины. Неужто вся человеческая культура висит на её лобковом волоске?

Сама идея, что какую-то часть человеческого тела нельзя показывать публично, лишь указывает на путь продолжения развития порнографии – повсюду, буквально повсюду помещать изображения пизд и хуёв, порознь и вместе. Так как sex sells (секс продаёт любой товар), то в рекламах и на упаковках всевозможных товаров, на одежде, на экранах телевизоров со временем засияют изображения гениталий и совокуплений. Такое развитие порнографии будет способствовать уничтожению сексуального стыда, а значит, поистине освободит человечество. Только уничтожение сексуального стыда может избавить человечество от лицемерия и лжи.

Сексуальный стыд дал основу для рождения относительно недавнего феномена в человеческом обществе – идеи privacy, которой одержимы нынешние свободолюбцы.

Это красивое, гордое и обтекаемое слово privacy (личная жизнь, уединение) имеет весьма конкретный смысл – право прятать свои половые органы и право уединяться, чтобы мастурбировать, совокупляться и испражняться. Однако любая попытка что-то прятать является основой для лжи, лицемерия, обмана, которые из сексуальной сферы распространяются во все сферы общественной жизни.

Почему людей так волнует, что нарушают их privacy, вторгаются в их личную жизнь, когда на улицах устанавливают камеры слежения или без разрешения подслушивают их телефонные разговоры? Что эти люди хотят утаить от прочих? Прежде всего людей страшит, что станет известно об их сексуальной жизни – о любовниках и любовницах, о покупках проституток и занятии проституцией, о всевозможных сексуальных предпочтениях, об изменах и обманах, об их скрываемом гомосексуализме, об импотенции и венерических заболеваниях – вот что страшит людей. Конечно, преступников, готовящих преступление, будет тоже волновать вторжение в их личную жизнь, но с их протестом тем более не следует считаться.

Так что в основе желания privacy у большинства законопослушного населения лежит тривиальный сексуальный стыд. И поэтому избавление от сексуального стыда позволит избавиться от privacy и, следовательно, от лжи и лицемерия. Хотите смотреть, как я ебусь? – Вперяйтесь! Хотите смотреть, что у меня между ног? – Любуйтесь!

Сексуальный стыд должен быть заменён стыдом социальным. Половых органов и их взаимодействий стыдиться не следует, а следует стыдиться обмана, воровства, лжесвидетельства, подлога, бессердечия, жадности, жестокости. Если сексуальный стыд – это стыд от демонстрации правды, то социальный стыд – это стыд от сокрытия правды. И в этом принципиальная разница двух стыдов.

Laura Kipnis пишет:

Порнография нас захватывает и не отпускает, вне зависимости от того, вызывает ли она в нас отвращение или желание, – это две стороны одной медали… Порнография говорит о многом и должна нас интересовать, потому что говорит она о нас самих. Порнография затрагивает корни нашей культуры и наши самые глубины. Порнография – это не просто голые совокупляющиеся тела – она красноречива, полна смысла и идей, причём полезных идей (10:161).

Одно из великих дел, вершимых порнографией, и есть избавление от сексуального стыда. По мере того как стыд теряет свою силу, порнография продолжает нас учить истинной красоте. Порнография подтверждает и утверждает абсолютность красоты половых органов. Большинство стыдящихся своей наготы и, в особенности, женщин испытывают это чувство по эстетическим причинам – они считают своё тело некрасивым, а потому прячут его. Однако если они поймут, что их пизда красива вне зависимости от их тела, то они смогут избавиться от сексуального стыда, и тогда женщина с любым телом и любым лицом будет уверена, что она красива, как только она разведёт ноги.

Стыд часто состоит не столько из стыда тела, сколько из стыда от незнания тела. Порнография даёт возможность познать тело, а знание подтачивает сексуальный стыд. Знание подталкивает к наслаждению, а наслаждение расправляется со стыдом самым радикальным способом. Чем больше наслаждения, тем меньше стыда.

Идея privacy материализуется двумя способами: изнутри и снаружи. Изнутри – это сексуальный стыд, он обращён на себя и побуждает человека на уединение. Чтобы оградиться от сексуального напора снаружи, у человека есть другой метод – отвращение.

«Своё дерьмо пахнет вкусно» (по Монтеню), а чужое вызывает отвращение; онанизм приносит наслаждение, а чужой вызывает гадливость и т. д. Отвращение и стыд работают в унисон и поддерживают друг друга, но стоит избавиться от одного, так и другому уже не жить.

Единственная человеческая жидкость, приемлемая моралью, которую позволяется телам испускать публично, – это слёзы. Причём общество предпочитает слёзы горя слезам радости, которые могут появиться (не дай бог!) от сексуального наслаждения.

При определённых условиях (физическая нагрузка) стал приемлем и пот, в основном мужской. Все остальные жидкости: слюна, моча, пиздяные соки, сперма, менструальная кровь – все они считаются дурным тоном, предметом отвращения, а значит стыда. (В Индии считается неприличным высовывать язык для лизания конверта, поэтому всё почтовое отделение было, помню, уставлено баночками с клеем и рассыпающимися кисточками, а фабричный клей на конвертах был нанесён формально, ибо после моего лизания не клеился и нужно было по нему мазать баночным клеем. Я, не зная обычаев, стал было на почте лизать конверт, чтобы его заклеить, и увидел обращённые на себя взгляды вездесущей в Индии толпы, которая взирала на меня с ужасом, будто я высунул наружу не язык, а хуй.)

А вот другой пример насаждения отвращения: мужеподобная феминистка Андреа Дворкин (Andrea Dworkin) описывала своё омерзение от спермы, называя её грязью. Да и сам половой акт она связывала с отвращением от насилия, которым она именовала проникновение хуя в пизду. (Андреа Дворкин бьётся за установление законов, преследующих порнографию. Так, некоторое время назад в Миннеаполисе и ещё в нескольких городах был введён закон местного значения, по которому, согласно идее А. Дворкин, порнография объявлялась преступлением против женщин и на этом основании преследовались люди, связанные с порнографией. К счастью, этот закон не просуществовал долго, но за время его действия успели поломать жизнь многим людям.)

В деле уничтожения сексуального стыда и privacy вместе с порнографией рука об руку идёт научно-технический прогресс. Множество людей добровольно отказываются от уединения (privacy), предоставляя возможность зрителям любоваться их гениталиями и некогда секретными отправлениями – они подставляют себя под видео– и фотокамеры и продают эти изображения или обмениваются ими либо бескорыстно кажут свои прелести в Интернете. Приборы слежения и видеозаписи позволяют незаметно вторгаться в личную жизнь тех, кто пытается скрыться. (Недавно на ebay сняли с продажи диск с записью, которую сделал любитель, снимая специальной камерой подъюбочные пейзажи женщин из толпы. Причина снятия с продажи была та, что съёмка делалась без согласия женщин. Будто по их нижнему белью или по мелькавшей в ходьбе пизде можно было установить их личности и этим шантажировать. А быть может, многие узнали и потому сняли с продажи?)

Реальная возможность уничтожения сексуального стыда основана прежде всего на том, что стыд – вовсе не божественный промысел, запечатлевший себя в великом генетическом коде, а лишь привычка, навязанная воспитанием. А значит, изменив воспитание, можно полностью избавиться от стыда.

Разумеется, что желание уединения privacy является не только результатом стыда, но и желанием самозащиты от желающих подключиться: женщина, бесстыдно и бесстрашно разводящая ноги, в нынешние времена должна быть готова, что на неё бросятся увидевшие зрелище мужчины и лесбиянствующие женщины. А ведь для того, чтобы толпа не захлестнула (спермой) эту бесстрашную бесстыдницу, она не должна быть в одиночестве (всякое отсутствие уединения должно сопровождаться отсутствием одиночества) – рядом с ней должно быть бессчетное количество других, избавившихся от стыда женщин с разведёнными ногами, и тогда толпообразной очереди не образуется. Я уже писал, и не раз, что обильное клонирование красивых женщин будет главным средством для поддержания общественного порядка с помощью повсеместного и беспрепятственного удовлетворения сексуальных потребностей мужчин и женщин. Значительное преобладание количества женщин над количеством мужчин будет залогом мирного и сексуально раскрепощённого существования в мире.

Исчезновение сексуального стыда уничтожит фиктивную социальную иерархию, основанную на фальшивых ценностях званий и должностей. Ибо известно, что нагота уравнивает господина и слугу. Чем выше социальная позиция человека, тем в большей степени он замалчивает или отрицает свою сексуальность. Как только сексуальная суть «большого начальника» раскрывается (а король-то голый!), сразу эта дутая величина низвергается с пьедестала. Однако истинные ум, талант, мастерство остаются функциональны и при обнажённом теле. Таким образом, избавление от сексуального стыда избавит людей от дутых величин.

Втемяшу ещё раз: одна из главных функций порнографии – это уничтожение сексуального стыда.

Самое прискорбное в поведении порнографов и потребителей порнографии – это то, что они всё время находятся в обороне, они винятся, оправдываются и доказывают, что они не монстры, не убийцы и не верблюды, а обыкновенные люди, которые даже своих детей любят.

Антрополог Gayle Rubin пишет по этому поводу (цит. по 6:19):

Культура относится к сексу с подозрением… По отношению к сексу используется презумпция виновности: он считается виновным, пока не докажет свою невиновность.

А между тем всем любящим порнографию следует, подобно Ларри Флинту, идти в атаку на моралистов. Ведь уже давно известно, что, чем жарче человек проповедует асексуальную мораль, тем более он секретно преступает её или мучается фантазиями о сексе, то есть тем более он лицемер и лгун.

Kipnis (10) интерпретирует мотивы заядлости антипорнографического движения так: объявляя войну порнографии, участники этого движения позволяют себе сконцентрировать всё своё внимание и энергию на «ненавистной» порнографии, изучая её, клеймя её и в то же время приписывая другим «грязный интерес» к порнографии.

Другими словами, всякий цензор, назначенный или самозваный, счастливо погружается с головой в то, что он запрещает для других.

Порнография – это также универсальный диагностик сексуального здоровья человека. У сексуально здоровых людей она вызывает возбуждение, радость, интерес, любопытство, наслаждение, не сопровождающееся отвращением, яростью, стыдом или чувством вины. Если же возникают такие негативные реакции – эти люди срочно нуждаются в лечении. Лечении принудительным наслаждением.

Порнография возвращает нас к основам, к нашей сути, от которых общество старается нас увести и заставить почитать выдуманные им фетиши асексуальной добродетели.

Как верующему, неспособному напрямую общаться с Богом, нужна церковь в качестве посредника или даже замены Бога, так возжелавшему, не имеющему рядом желанного тела, нужна порнография для общения с объектом своего желания.

Тем, у кого связь с Богом напрямую, церковь не нужна, так же как и тем, у кого множество женщин, не нужна порнография. Однако, так как таких людей подавляющее меньшинство, то порнография и церкви процветают.

Порнография – это также свидетельство непостижимого перепроизводства желаний в каждом человеке и в то же время демонстрация крохотных возможностей в жизни большинства для их удовлетворения. Масса неудовлетворённых желаний подобна триллионам сперматозоидов и яйцеклеток, которые выплёскиваются втуне, не производя зачатия. То, что человеческая мораль ценит так высоко – жизнь, то для Творца является изобилующим и избыточным материалом, которым он щедро разбрасывается, нисколько им не дорожа, ибо, очевидно, в его закромах жизни много больше, чем смерти.

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

1. Larry Flynt with Kenneth Ross. An Unseemly Man. Los Angeles: Dove Books, 1996.266 p. ISBN 0-7871-1143-0.

2. Звукозапись выступлений адвокатов на заседании Верховного суда США 2 декабря 1987 года / Hustler Magazine v. Falwell; 485 U.S. 46 (1988) Argued Dec 2,1987; Docket Number: 86-1278 / http://www.oyez.org/ oyez/resource/case/174/audioresources.

3. Письменное решение Верховного суда по делу Hustler Magazine v. Falwell, 485 U.S. 46 (24 February 1988). Written opinion of the court.

4. Lust in Action: Jerry Falwell and Larry Flynt. – В кн.: American Studies by Louis Menand, Ferrar, Straus and Giroux. New York, 2002. 306 p. ISBN 0-374-10434-4.

5. Hustled: My Journey From Fear to Faith by Tonya Flynt-Vega, Ted Schwarz. Westminster John Knox Press, 1998.310 p. ISBN 0664221149.

6. Defending Pornography: Free Speech, Sex, and the Fight for Womens Rights by Nadine Strossen. New York: Ancor Books, Doubleday, 1995. 320 p. ISBN 038548173X.

7. Obscene Profits: Entrepreneurs of Pornography in the Cyber Age by Frederick S. Lane. New York: Brunner-Routledge, 2001. 305 p. ISBN 0-415-92096-5.

8. Pornography in America: A Reference Handbook by Joseph W Slade. Santa Barbara, California: ABC–Clio Inc., 2000.349 p. ISBN 1576070859.

9. Jerry Falwell v. Larry Flynt by Rodney A. Smolla. New York: St Martins Press, 1988.336 p. ISBN 0312022255.

10. Bound and Gagged by Laura Kipnis. New York: Grove Press, 1996. 226 p. ISBN 0802115845.

11. Sex, Lies, & Politics by Larry Flynt. New York: Kensington Publishing Corporation., 2004.263 p. ISBN 0758204833.

12. Сайт Ларри Флинта / http://www.larryflynt.com

13. The People vs. Larry Flynt (Special Edition). DVD, 2003. ISBN 1-4049-2795-6.