Во саду ли в огороде бегала собачка, хвост подняла, вкусно стало — навоняла — вот и вся задачка.

Баю баюшики баю, не ложися на краю, серый волк а то придёт, тебе письку оторовёт.

Однажды в жаркий полдень с улыбкой на лице блоха фокстрот плясала у деда на яйце. Дед ловкою рукою в штаны к себе залез, погнался за блохою, но след её исчез. Блоха, увидев руку, оскалила лицо и укусила деда за правое яйцо. От боли дед подпрыгнул под самый потолок, схватил с комода спички и яица поджёг. Заплакили яички, завыла колбаса, блоха собрала шмотки и была такова.

Укусила мышка собачку за больное место — за срачку. Стала сучка бедная плакать: как же буду я писать и какать.

Кто-то насрал. Кто-то насрал. Это не я! Это не я! Противога-а-а-зы! Нет, это ты. Нет, это ты.

Цыплёнок уточку в одну минуточку в сарайчик тёмный заволок, нащупал дырочку, воткнул пипирочку и наслаждался сколько мог.

В лесу родилась ёлочка, а рядом с нею пень, и пень просил у ёлочки четыре раза в день. А ёлочка ответила: — Пошёл ты на хуй, пень. Когда уйду на пенсию, еби хоть целый день. А пень ей отвечает: — Иди ты на хуй, блядь, когда пойду на пенсию, не будет хуй стоять.

Ты сегодня мне поднёс толстый хуй под самый нос и сказал, что это ландыши…

Вы купите мне штаны из берёзовой коры, чтобы жопа не потела, не кусали комары. В алюминевых штанах вся ширинка на болтах…

Детки в школу собирайтесь петушок пропел: «Говно!».

Эх раз, ещё раз, ещё много много раз лучше сорок раз ни разу, чем одну поймать заразу. (чем ни разу сорок раз.)

Не торопись-пись-пись, приободрись-дрись-дрись, мы застрахуем-хуем-хуем нашу жизнь-жизнь-жизнь.

По аллеям Центрального парка с пионэром гуляла вдова. Пионэра вдове стало жалко, и вдова пионэру дала. Почему же вдова пионэру дала — расскажите скорее вы мне? Потому что сейчас каждый молод у нас в нашей юной! прекрасной! стране!

По блату, по блату сестра давала брату, а брат сестру по блату — в родильную палату.

Студенты мылись в бане, ругались, как могли, друг другу тёрли спины, чесали животы. И кое-что ещё, и кое-что другое, о чём не говорят, о чём не учат в школе. Сижу я на диване, гляжу на потолок, как муха таракану царапает пупок. И кое-что ещё, и кое-что другое, о чём не говорят, о чём не учат в школе.

Один интеллигент, усевшись на дороге, поставил загорать свои кривые ноги. И кое-что ещё, и кое-что другое, о чём не говорят, о чём не учат в школе.

Я на солнышке лежу и на солнышко гляжу, крокодил-дил-дил-дил, черепахе засадил, бегемот-мот-мот-мот муху выебал в живот. Только я всё лежу и на солнышко гляжу.

Чувих мы клеим столярным клеем.

Давай-давай, вставай дружок с постели на горшок. Вставай, вставай, порточки надевай! Трусики натягивай, песенку затягивай!

Поп ёб, поп еб татарина, Поп ёб, поп еб татарина. А татарин еб попа, а татарин еб попа…

Вот солдаты идут нога в но-, нога в но-, нога в ногу.

Бык корову тык. Корова: «Мык, спасибо бык».

Коленька, не надо, Коленька не надо! Как же неудобно в первый раз С голыми ногами на диване Маменька увидит — перцу даст.

— Первым делом мы испортим самолёты. — Ну, а девушек? — А девушек — потом.

Мне мать гитару подарила, когда на свет родилась я, и долго-долго говорила: — Смотри, смотри, о дочь моя! Ты береги свою гитару и не давай на ней играть, мужчин ты в жизни опасайся, гитару могут поломать. В шестнадцать лет я полюбила устройство музыки своей, моя гитара так играла, хоть струн и не было на ней. Но как-то раз на вечеринке, пристал парнишка молодой, он стал смеяться, целоваться, а сам весёлый был такой. Он попросил мою гитару, и я не смела отказать. Он взял аккордов только пару, гитара стала дребезжать. С тех пор на ней играли все ребята, и я могу уверить вас, что вместо новенькой гитары мне возвратили контрабас.

Три дня не унимается, бушует океан, как хуй в пизде болтается корабль из дальних стран. В каюте класса первого Садко-богатый гость, всех шлёт к ебене матери, свою сгоняет злость. (бутылкой бьёт по черепу, срывает свою злость.) «А ну-ка, черти сраные, послушайте меня, всё в море было брошено, не вышло ни хуя (…Дружинушка хоробрая, дружинушка моя, из денег в воду брошенных не вышло ни хуя.) ………………………. и вывод мой такой, что жертвы человеческой царь требует морской. О слуги мои верные, ах вашу мать еби, давайте кинем жребий, кому на дно идти». Вот жребий они бросили, и стало всем легко, идти на дно наёбщику по имени Садко. (и выпало по жребию злодейчику Садко.) Садко в дорогу дальнюю берёт свой чемодан, а в нём гондонов дюжина и книга Мопассан. (бутылка и наган.) И вот Садко на мачте, и в океан бултых, мелькнула жопа с яйцами, (мелькнули яйца красные) и океан затих. И вот Садко на дне морском, как вкопанный стоит. К нему, виляя жопою, плывёт заёба кит. (плывёт сам рыба Кит.) Садко не растерялся, за яйца его хвать: — Скажи-ка рыбка милая, как мне к царю попасть? (Плывёт, мудями шевеля, наёбся, видно, всласть. — Эй, чудище поганое, а как к царю попасть?) Кит пёрднул охуительно: доедем как-нибудь. Поел, попил, поссал, посрал — и тронулися в путь. Кит-рыба едет медленно, а ехать далеко. На все четыре стороны любуется Садко. Под кустиком коралловым мелькнуло далеко на вид как будто женщина, морское существо. На вид как будто женщина — и буфера, и нос, а к жопе незаметно приделан рыбий хвост. Под кустиком коралловым ебёт медузу рак, рачёнок надрывается, кричит ему: — Мудак! И видит он картиночку, достойную пера: невинную сардиночку ебут два осетра…

Тихо в лесу, только не спит барсук. Яйца свои он повесил на сук — (Хуем барсук зацепился за сук —) вот и не спит барсук.

Тихо в лесу, только не спит жираф. Шеей махает, мошонку сожрав — вот и не спит жираф.

Тихо в лесу, только не спит енот. Мишка енота выебал в рот, вот и не спит енот.

Тихо в лесу, только не спит лиса. В жопу её укуила оса, вот и не спит лиса.

Тихо в лесу, только не спит треска. В жопе у ней застряла доска, вот и не спит треска.

Тихо в лесу, только не спят дрозды. От кабана получили пизды, вот и не спят дрозды.

Тихо в лесу, только не спит дровосек. Ночью к нему придёт гомосек, вот и не спит доровосек.

Тихо в лесу, только не спит весь лес. В каждой норе, в каждом дупле идёт половой процесс.