Подозреваемая? В убийстве? Так, значит, я была права в отношении тех взглядов, которые бросали на меня Вероника и Кэнди. Подозрение. Мое сердце бешено билось, когда я в тот вечер металась по своей комнате. Мысль о еде вызывала у меня тошноту, поэтому я пропустила ужин. Подозреваемая? В убийстве?

Эти слова звучали для меня как иностранные. Не в том смысле, что я не понимала их значения, а потому, что не представляла, какое отношение они имели ко мне! Мелкими осколками стекла они впивались в мое тело.

Неужели папа действительно считал, что детектив Рамирез расспрашивал меня именно по этой причине? Потому что он верил, что это я убила Касси? И неужели мои подруги думают так же? Нет, они не могут так думать. Это бессмыслица! Я же тоже пострадала. Причем достаточно серьезно — ведь все мое прошлое исчезло из моей памяти.

Да я никогда бы не смогла убить человека! Неужели они этого не знают?

Тем не менее, оставался еще шанс того, что все случившееся — нелепый несчастный случай. Я знала, что причину смерти можно определить только после вскрытия.

Остановившись перед зеркалом гардеробной, я постаралась справиться со своим страхом. В зеркале отражалось бледное лицо — без макияжа я выглядела намного младше, чем на тех фотографиях. Сейчас в моих глазах был какой-то отчаянный блеск, какого, в чем я не сомневалась, не было в глазах той, прежней Сэмми.

— Я никогда бы не причинила зла Касси, — произнесла я, будто убеждая саму себя.

Мое отражение наклонило голову, губы искривились в насмешливой улыбке.

— Лгунья.

Задыхаясь, я отскочила назад, споткнувшись о глупого плюшевого мишку, лежавшего на полу, и тут же ударилась ребрами о спинку кровати. Новая боль пронзила мня, пульс бешено заколотился.

В зеркале уже никого не было.

Дрожа всем телом, я с трудом поднялась на ноги. От моего падения кровать и стоящий возле нее столик сдвинулись с места. Музыкальная шкатулка, которую еще недавно рассматривал Дел, свалилась на пол, издав две слабые фальшивые ноты, которые отрезонировали в моем теле.

Я подняла шкатулку, собираясь поставить на место. Ее потайное отделение раскрылось; в нем вполне могла поместиться колода карт. Но там было пусто, и я, еще не совсем оправившаяся от падения, вернула шкатулку обратно на стол.

Под ложечкой у меня заныло, когда я, снова повернувшись к зеркалу, убрала с лица волосы. Спина болела, меня бросило сначала в жар, потом в холод, а комната сделалась слишком маленькой.

Со мной только что говорило мое отражение.

У меня было такое чувство, словно рот вдруг наполнился едким острым соусом.

Я снова принялась ходить взад-вперед по комнате, избегая сталкиваться взглядом со своим отражением — вдруг оно решит завести со мной еще одну импровизированную беседу. Что это было? Воспоминание, галлюцинация, иллюзия?

Мое альтер-эго вступило со мной в спор, когда я сказала, что не смогла бы причинить никому зла. Ладно, допустим. Заколов сзади волосы, я сделала глубокий вдох, но он сдавил мне грудь. Мне срочно нужно на воздух. Я распахнула дверь и выбежала в коридор.

Завернув за угол, я врезалась в кого-то, да еще с такой силой, что несчастный, издав то ли хрип, то ли стон, резко повалился на пол. Потеряв равновесие, я упала сверху. Через секунду я узнала этот свежий цитрусовый аромат.

Карсон.

Наши тела вжались друг в друга самыми неправильными местами. Или наоборот — самыми правильными, смотря с какой стороны посмотреть. Я решила принять первую точку зрения, тем более что грудь Карсона оказалась необычайно мускулистой, а живот — словно стальной лист. Жар буквально потек по моим венам.

Рука Карсона обвилась вокруг моей талии, а голова слегка приподнялась. Мы были так близко друг к другу, что я могла рассмотреть синюю радужку его зрачков и ощущала его теплое дыхание. Мой взгляд упал на его губы, и я захотела узнать, и узнать сейчас же, каковы они на вкус. Попробовать его поцелуй. Разорвать все нити, связывающие меня с прежней Сэмми, и раствориться в нем. Смешно, но все мои страхи относительно потери рассудка вдруг вылетели в окно.

Эти губы изогнулись в полуулыбке.

— Привет, Сэм…

— Привет, — прошептала я. — Ты шел ко мне?

Полуулыбка Карсона стала улыбкой, а мое сердце екнуло. От одного из его передних зубов откололся кусочек.

— Вообще-то я здесь, чтобы повидаться со Скоттом, но…

— О… — Я почувствовала себя самой большой дурой на свете. — Ну тогда тебе лучше идти.

— Да, надо идти. — Его взгляд упал на мои губы, и мой живот сжался. — Но тогда ты должна сначала освободить меня. Только не торопись.

Мои щеки запылали.

— Дельное предложение.

— Ну да, — пробормотал он.

А я не могла даже шелохнуться. Мир мог обрушиться рядом с нами, но я бы и на миллиметр не сдвинулась — я лежала в объятиях Карсона.

Не знаю, сколько времени мы провели в таком положении, но очнулись от слов Скотта:

— Хотелось бы узнать, ребята, что здесь происходит.

Карсон счастливо усмехнулся, и этот звук проник в каждую клетку моего тела.

— Мы просто боролись.

— Я сразу это понял, — сухо заметил Скотт.

Скатившись с Карсона, я вскочила.

— Я налетела на него в коридоре и сбила с ног. — Кажется, возникла необходимость объяснить ситуацию. — Мы не боролись… Да и вообще ничего не делали.

Губы Скотта искривились — он как будто пытался подавить усмешку.

— Да нет, Сэм, все в порядке. Для меня лучше видеть тебя на Карсоне, чем на Деле. Прости.

Челюсть у меня отвисла.

— Да это вовсе…

— Отлично! — объявил Карсон, обнимая меня за плечи. — У нас есть разрешение твоего брата.

— Послушай, ты же действительно ненавидишь Дела, — сказала я, не обращая внимания на эти объятия.

Скотт потер висок тыльной стороной ладони.

— Да, это верно, я действительно не люблю его.

— Почему?

— Просто не люблю — и все. — Брат развернулся и направился обратно в свою спальню.

Я высвободилась из объятий Карсона.

— Ладно, посмотрим…

— Послушай. — Он остановил меня, взяв за руку. — А куда ты так спешила?

— Да просто собиралась… пройтись.

— Так ведь уже почти девять.

Я пожала плечами, и в этот момент мой желудок решил заурчать.

— Или чего-нибудь поесть. Может быть, мороженого. Я видела упаковку с двойным шоколадным. Не могу припомнить, когда в последний раз ела мороженое. — Я болтала, не особенно задумываясь над своими словами, но никак не могла остановиться. — Понимаешь, я не могу вспомнить почти ничего из того, что было, да это не так уж и важно. Вчера я обнаружила, что мне очень нравятся гамбургеры без помидоров. Без маринованных огурцов, но с дополнительным ломтиком бекона.

Я все говорила и говорила, а улыбка Карсона теплела.

— Ну а как насчет сыра?

— К сыру у меня двойственное отношение, — тоже улыбнулась я.

Несколько дней назад со мной произошло примерно то же самое — я не могла остановиться, разговаривая с Делом, и ему это не очень понравилось.

Карсон отпустил мою руку.

— Так что насчет мороженого… Ты и правда видела его?

— Ну да.

— Угостишь?

Этот вопрос пробудил в моем сердце все возможные разновидности счастья.

— Я думала, ты пришел, чтобы повидаться со Скоттом.

— Он подождет. — Карсон слегка подтолкнул меня плечом. — Как ты считаешь?

Я, взглянув на него, решила, что поесть вдвоем мороженого — вовсе не смертный грех, и, возможно, это отвлечет меня от грустных мыслей.

— Конечно, подождет.

Карсон последовал за мной вниз. На кухне я достала серебряные приборы и креманки и начала накладывать в них мороженое. Свою порцию Карсон посыпал тертым шоколадом. Я последовала его примеру, и мы уселись за барную стойку лицом друг к другу.

— А где родители? — спросил он, перемешивая шоколадную стружку.

— Где папа, я не знаю, а мама уже в постели. — Я наклонилась вперед и добавила приглушенным тоном: — Я думаю, больше ей особо нечем заняться… Она всегда была такой?

Карсон поднял на меня глаза и поднес ложку ко рту.

— Я довольно редко видел ее. Она не одобряла мои визиты, поэтому я обычно старался приходить к вам пореже.

— Почему? — нахмурив брови, спросила я.

Карсон помешал начавшее таять мороженое.

— Думаю, это все из-за моего отца. — Помолчав и пожав плечами, он продолжал: — Она, наверное, думает, что я украду что-нибудь ценное.

Я так сильно сжала ложку, что не удивилась бы, если бы согнула ее.

— Ну что за чушь! Твой отец ничем не отличается от моего. Они просто делают разную работу. Я не думаю, что это так важно.

Он снова посмотрел на меня тем же самым взглядом, отчего я почувствовала себя пазлом, к которому он не знал, как подступиться.

— А ты знаешь, я всегда находил это забавным.

— Что именно?

— То, что однажды сказал мне Скотт: ваш отец был практически таким же, как мой, пока не встретил вашу мать. У него не водилось денег, он был из простой семьи, ну и все прочее, поэтому я никогда не мог понять, как они нашли общий язык.

А это был пазл, к которому я не могла подступиться.

— Я и сама не знаю, ведь моя мать родом…

— …из потомственной денежной аристократии. И их потянуло друг к другу? Может быть, он попросту очаровал ее?

На моем лице появилась улыбка, когда я представила себе, как отец завоевывает сердце матери, пуская в ход весь романтический арсенал, но потом подумала о том, в кого они превратились сейчас. Отношения между мной и моей щеткой для волос были более романтическими, чем отношения между родителями.

Карсон зачерпнул полную ложку мороженого, да еще с верхом.

— Вкуснятина.

Наблюдая за его раскопками в креманке, я дождалась, пока большая часть моего мороженого растаяла, и принялась размешивать его, превращая в подобие пудинга. Карсон, увидев это, рассмеялся.

— А мне нравится такое, — с улыбкой возразила я.

— Да, ты делала так в детстве и этим буквально сводила свою маму с ума.

Шоколад стекал с моей ложки, его крупные капли шлепались в креманку, а я смотрела на Карсона изучающим взглядом.

— А мы действительно были лучшими друзьями?

Он утвердительно кивнул.

— Да, были… И долгое время мы были неразлучны.

Уже, наверное, в тысячный раз после того, как я узнала, что имя «Карсон» было ответом на мой проверочный вопрос, я пыталась представить нас за общими занятиями и делами — играми, уроками, шалостями. Как это ни печально, ничего конкретного мне вспомнить не удалось, несмотря на все мои старания. Если уж говорить по-честному, то, возможно, именно отсутствие тех воспоминаний я переживала больше всего.

— У тебя такое лицо, — заметил Карсон, взъерошивая свою шевелюру, — как будто ты чем-то недовольна. Может, компания неподходящая, а?

— Да ну что ты! Совсем наоборот, — заверила его я. — Просто мне не дает покоя то, что я не могу ничего вспомнить. Я думаю… мне наверняка понравились бы эти воспоминания.

Наши взгляды на мгновение встретились.

— Но я ведь все помню! Если хочешь, могу поделиться с тобой самыми яркими воспоминаниями.

Я не могла сдержать радостную улыбку.

— Я бы очень хотела этого.

И Карсон сдержал обещание. Когда мы покончили с мороженым, он уже прошелся по самым памятным событиям нашего детства. Рассказал, как мы гоняли на велосипедах, лазили по деревьям, плавали, строили крепости из веток — мы все это делали. Оказалось, что я даже сломала руку и Карсону тоже. Это произошло, когда мы прыгали с одной из скал на Дьявольской берлоге, и я потащила его за собой. Из-за этой травмы он пропустил целый сезон в Детской бейсбольной лиге.

Скотт оказался прав — в детстве мы были практически неразлучны.

Пока Карсон говорил о нас, вокруг его глаз собрались мелкие морщинки, пристальный взгляд не отрывался от меня, а горящие любовью глаза сияли, как лазурит. Когда он умолк, я почувствовала внезапную тяжесть в груди. Часть рассказанного им мне понравилась; временами от счастья я была готова воспарить, но кое-что вызывало смущение и стыд.

— Мне очень жаль, что я так себя вела все это время, — снова сказала я. Тот факт, что я по-доброму относилась к его матери, а потом и к нему после ее смерти, никак не повлиял на все остальное. — Ты не заслужил такого отношения… Да, в общем, я докатилась.

Карсон хотел было возразить, но не стал. Через несколько секунд он наклонился вперед, скрестив руки на барной стойке.

— Скажу тебе честно, хорошо? Когда ты извинялась раньше, я был… как бы это сказать… для тебя никем. И когда я вспоминаю, каким было твое отношение тогда, мне трудно поверить в то, что ты говоришь сейчас.

Я съежилась и вдруг пожалела, что съела столько мороженого, которое, похоже, свернулось у меня в желудке.

— Я понимаю…

— Нет. Ты не понимаешь. — Наши глаза встретились. — Ведь я почувствовал, что тебе действительно плохо. Это было две недели назад? Не ручаюсь за точность. Но ты-то знаешь. И это важно. Верно? Прошлое в прошлом. С ним все кончено. Вечная ему память.

Карсон говорил искренне, и мне стало легче.

— Спасибо, — прошептала я.

Карсон кивнул, и некоторое время мы сидели молча.

— Сегодня ко мне после школы приезжал детектив, — призналась я, глядя на свое растаявшее мороженое. — Папа разбушевался, практически выбросил его из дома.

— А почему?

Я пожала плечами.

— Ему не понравилось, что Рамирез расспрашивал меня, а при этом не присутствовал ни он, ни… адвокат, — я тяжело вздохнула. — Отец думает, что они считают меня подозреваемым номер один.

Брови Карсона сошлись на переносице.

— Что? Ты серьезно?

— Ну да, ведь я была последней, кто видел Касси.

— Но ведь никто не знает, была ли ты там, — возразил он, чем сразу доставил мне облегчение. — Кто угодно мог оказаться с вами. А то, что случилось с тобой и с нею, возможно, вообще никак не связано между собой. Случайное совпадение. Несчастный случай.

— Вот на это-то я и надеюсь, — пробормотала я и добавила уже более решительно: — Что бы там ни было, кто, по-твоему, мог находиться с нами? Если, конечно, это был не несчастный случай.

— Ты хочешь сказать: кто был на озере с вами обеими и кто хотел… причинить Касси боль? — Карсон снова сел на стул и запустил руку в свои взъерошенные волосы. — Господи, Сэм, все так перепуталось, что трудно что-либо предположить.

— Ну так расскажи мне об этом. — В нетерпении я принялась было за ноготь на большом пальце, но обнаружила, что он давно уже обгрызен. — Для меня это может оказаться единственным, что я знаю на эту тему.

Его брови взметнулись вверх.

— Что? Ты? Нет. Это невозможно.

Я скривилась.

— Прежняя Сэм была способна на многое, и, вероятно, поэтому нас с Касси связывала эта странная дружба. Может быть, мы подрались и…

— И что? Ты ее убила? — закатив глаза, Карсон рассмеялся. — Это же невозможно. Ну да, предположим, у тебя даже были такие ужасные намерения, но ты не можешь никому причинить боль. Я не представляю, каким образом ты можешь сделать это. И у меня нет никаких предположений, кто причинил боль тебе.

Это верно, хотя сейчас все доводы Карсона казались нереальными и неубедительными. Я заправила волосы за уши.

— Ну хорошо. Положим, ты раздумывал над тем, кто это мог быть. На ком бы ты остановился?

Он непонимающе уставился на меня.

— Назвать кого-то, кто способен на убийство? Господи, да я вообще не знаю никого, кто мог бы это сделать.

— Это понятно, но если бы тебе пришлось выбирать возможного убийцу Касси, кого бы ты выбрал?

Растерянно заморгав, Карсон отвернулся в сторону.

— Если перечислить людей, которые ее не любили, получился бы огромный список, но убить? Не представляю себе.

— Карсон…

Поворачиваясь ко мне, он чуть слышно выругался.

— Ладно. Это Трей. У них были, прямо сказать, дерьмовые отношения. Ну и еще по крайней мере сотня людей в школе, которые наверняка мечтали разок, а то и два толкнуть ее под автобус.

Я наморщила нос.

— Отлично.

— Послушай, ты ведь не помнишь ее, Сэм. Касси была… Попробую объяснить иначе: она редко вела себя нормально. Ужасно относилась к тем, кто был из бедной семьи, к тем, кто не ездил на роскошных машинах или не проводил лето на яхте. А ведь если вдуматься, поступала она чертовски глупо — потому что у нее самой ничего этого не было бы, если бы не ее дед по матери. К тому же она была манипулятором. — Он подался вперед, опираясь локтями на барную стойку. — Каждый месяц Касси выбирала для себя новую мишень — того, с кем хотела бы дружить, и лишь потому, что у нового избранника было что-то, чего ей не хватало. Она была ласкова и приветлива с ним, а вы, казалось, ничего не замечали или не придавали этому значения. Когда Касси добивалась желаемого, она прилюдно позорила этого человека тем или иным способом. Однажды она заставила всю школу поверить в то, что Сэнди Ричардс — лесбиянка.

Я сидела рядом с Сэнди на истории. Тихая девочка. Она мне нравилась.

— А кому до этого дело, даже если она и действительно лесбиянка?

— Да никому, но Касси представила это так, будто Сэнди буквально одержима ею и прохода ей не дает. Чушь собачья, и я уверен, что половина школы это знала, однако никто не одернул Касси. — Откинувшись назад, Карсон сложил руки на груди. — Потому что никто не пожелал выступить против тебя — ведь все знали, свяжись они с Касси, они свяжутся с тобой.

Я снова почувствовала, как мои легкие сжимаются.

— Почему ты думаешь, что Касси была такой?

— Да я не думаю, я знаю это, черт возьми, она… она все портила. — Карсон снова повернулся ко мне, желваки его заходили. — Напивалась на всех вечеринках… потом начинала вдруг рыдать, на всех бросаться. Трей говорил, что это из-за ее отца, но кто знает, так это или нет.

Из-за отца? Я припомнила, что ее отец был указан на ее листе посещаемости. А затем я спросила о том, о чем, скорее всего, не должна была спрашивать.

— А почему я так поступала?

Он снова заморгал, после чего его глаза расширились.

— Господи, Сэм, я бы хотел это знать, но, к сожалению, не знаю. Твои родители добры к тебе, да и Скотт тоже. Но несмотря на это, даже ты изменилась, когда начала близко общаться с Касси. Хотя ее тоже нельзя во всем винить. Ты сама принимала решения.

— Я знаю, — согласилась я, опуская глаза. — Мы с Касси были ужасной парочкой, верно?

Он глубоко вздохнул, а когда я подняла на него глаза, задумчиво смотрел в окно.

— Да, было странно видеть, как два человека, спевшись, стараются выставить напоказ самое худшее, что есть в каждом из них. Если у вас было что-то против кого-то, вы ловко использовали это в своих интересах. Вы не щадили даже тех, кто вас поддерживал… Поэтому найдется немало людей, у которых есть все основания не любить вас. Но навредить вам физически? Это уже совсем другое дело.

Меня охватил стыд, жгучий, словно кислота. Я зачерпнула последнюю ложку растаявшего мороженого, жалея, что не могу удержать рот закрытым. Карсон, посмотрев на меня, негромко засмеялся.

— В чем дело? — спросила я, бросая ложку в креманку.

— Ты очень красиво украсила мороженым подбородок.

— Правда? — Я вытерла подбородок салфеткой. — Теперь порядок?

Покачав головой, Карсон потянулся через барную стойку и провел большим пальцем под моей нижней губой. У меня перехватило дыхание. Его большой палец замер в уголке моего рта, а остальные пальцы обхватили мой подбородок. Они были мозолистыми, и сквозь мою нежную кожу через все тело прошел электрический заряд. Наши взгляды встретились: я ждала, когда он уберет руку, — ведь этой капельки мороженого уже не было на моем подбородке, но его рука оставалась на прежнем месте.

Более того, его палец чуть сдвинулся, и теперь его подушечка двигалась уже вдоль моей губы. Я вздохнула, но воздух, не дойдя до легких, испарился. Пьянящая горячая волна захлестнула меня.

— Еще мороженого? — спросила я, с трудом справляясь с дыханием.

Карсон криво усмехнулся.

— Охотно.

Часть моего мозга просто-напросто отключилась. Уперевшись в барную стойку, я наклонилась вперед и перестала думать обо всем, кроме электрического чувства, возникающего от простого прикосновения. Я почти не сознавала, что делаю, сейчас мной руководило мое тело. Частота моего пульса зашкаливала, и мое сердце, казалось, вырывалось из груди, когда рука Карсона заскользила по моей щеке.

Это было странно, но чувствовала я себя потрясающе.

Я закашлялась и отодвинулась назад, чуть не уронив табурет. К моему великому ужасу, под висячим кашпо с папоротником стояла мама, держа в руке полный бокал красного вина.

— Карсон, уже поздно, — объявила она ледяным голосом, посмотрев на него таким же взглядом. — Думаю, тебе пора.

Карсон чуть заметно улыбнулся мне, слезая со стула.

— Простите, миссис Франко. Я как-то не следил за временем.

Мама коротко кивнула.

— Увидимся в школе, Сэм, — сказал он, обернувшись.

Мне казалось, что на моих щеках можно пожарить яичницу. Я собралась было проводить гостя, но он уже скрылся за углом. Через секунду я услышала, как открылась и захлопнулась за ним входная дверь. Он провел со мной весь сегодняшний вечер, так и не повидавшись со Скоттом.

— Чем вы тут занимались, Саманта?

— Я ела мороженое, — ответила я, глубоко вздохнув.

— Не разыгрывай меня.

— Да я и не собираюсь тебя разыгрывать, мама. Я ела мороженое с Карсоном. Это что, важное событие? — Повернувшись к ней спиной, я собрала креманки и отнесла их в раковину. — Это совсем не то, что ты…

— У меня такое чувство, что я больше не знаю тебя, — проговорила она дрожащим голосом, ставя свой бокал на стойку. — Две недели назад между нами не могло возникнуть такого разговора.

— Правильно, но две недели назад я была законченной сукой, у которой наверняка вся школа числилась во врагах. Поэтому если исправиться, стать лучше означает полностью разочаровать тебя, то тебе просто предстоит смириться с этим.

— Речь не о том, что ты должна исправиться и стать лучше. — Мама последовала за мной к раковине и с силой выбила посуду из моих рук. Одна креманка, сделанная из нержавеющей стали, откатилась в сторону, вторая, керамическая, раскололась пополам. Я смотрела на нее, ошеломленная произошедшим. — Ты решила испортить себе жизнь, общаясь с подобными молодыми людьми?

Растерявшись, я попятилась.

— Мама, да мы просто разговаривали.

— Мне показалось нечто совсем другое. — Ее пылающие щеки были одного цвета с блузкой. — Парни, подобные ему…

— Что плохого ты нашла в Карсоне! — Я стремительно прошла мимо нее, не желая спорить. У меня было достаточно проблем, так что словесная перепалка с матерью была сейчас совершенно лишней. — Я устала…

— Не повторяй мою ошибку, — произнесла она низким, едва слышным голосом; ноздри ее при этом раздувались.

На несколько секунд я остолбенела.

— Что? Как прикажешь это понимать?

— Это неважно. — Ее каблуки застучали по деревянному полу. — Я не позволю тебе впредь вести себя недостойно. Ты уже достаточно…

— Достаточно что, мама? — Я резко обернулась. Все во мне кипело; единственное, что я чувствовала, — злость. — Я все еще компрометирую тебя? Так говорят все твои подруги? Теперь, кроме того, что произошло со мной, они обсуждают еще и то, что произошло с Касси? Как это, должно быть, для тебя ужасно.

Глаза мамы сузились.

— Ты уверена, что твои воспоминания не вернулись к тебе? То, что ты говоришь, Саманта, звучит чертовски знакомо.

— Да ладно?! Ведь это же прекрасно. — Я попыталась проскочить мимо нее, но она ловко преградила мне путь.

Зеленые искорки в ее глазах померкли. Она сожалеет?

— Прости меня, моя дорогая. Никто из нас не виноват. Неважно, что произошло и чего не было — ты ни в чем не виновата.

Я буквально потеряла дар речи, глядя, как мать, повернувшись, уходит. Я слышала, как она остановилась у винного шкафа, и поняла, что она берет бутылку с собой. Еще не выйдя из оцепенения, я вышла из кухни и увидела отца.

Он удивился, обнаружив меня перед собой.

— Саманта…

— Она думает, что это сделала я? — произнесла я тонким, хриплым голосом. — Она верит в то, что я что-то сделала с Касси?

— Да нет… — отец подошел ближе. — Нет, ничего подобного она не думает. Просто она устала, и все эти стрессы… подействовали на нее. Твоя мама, она не… — Он покачал головой. — Она так не думает.

С его стороны было очень мило убеждать меня, но я ему не поверила.

— Ну а ты сам думаешь, что это сделала я?

— Что ты, деточка, я думаю, что ты вообще не имеешь отношения к произошедшему. — Отец пытался улыбнуться, но вышло неудачно. — Уже поздно. Поднимайся наверх. Утро вечера мудренее.

Несколько секунд я только и могла, что пристально и недоверчиво смотреть на него. Слезы подступили к горлу, и, обретя способность двигаться, я быстро проскочила мимо отца. Я не понимала, от кого бегу, и мне было безразлично, куда именно я направляюсь. Мамины слова молотом стучали в голове, пока я дрожащими руками стягивала с себя одежду и переодевалась ко сну.

Я села на постель, подтянув ноги к груди и положив голову на колени. Глубоко дышала, но ничем не могла подавить усиливающуюся панику. Карсон был уверен, что я не способна на преступление, но что могла думать я сама, если моя мама не исключала такой возможности?