Кайлер

— Думаю, это самая худшая твоя идея за последнее время. — Я заглушил мотор и откинулся назад, сжимая в руке ключи, пока не почувствовал, как зазубренные края впились в кожу ладони. — Серьезно.

Таннер фыркнул:

— Я могу придумать целый список самых плохих идей, но эй, ты впервые за два дня в трезвом состоянии. И как раз вовремя, к праздникам.

Опершись головой о подголовник сиденья, я застонал.

— У меня до сих пор ощущение, что кто-то долбит мои виски ножом для колки льда.

— Ты был слишком пьян, — прокомментировал Таннер, готовый открыть дверь машины, — и именно поэтому я думаю, что этот ужин — самая лучшая из всех идей.

Я потер ладонью подбородок, нахмурившись от ощущения щетины. Я не брился с тех пор, как поехал в Сноушу.

— Ага, ты думаешь так только потому, что Сид не тебя люто ненавидит.

Таннер закатил глаза.

— Она не ненавидит тебя люто. Не думаю, что это когда-либо произойдет.

— Ох, это уже произошло. Поверь мне.

— Слушай, я не знаю, что на самом деле произошло между вами двумя, но что-то случилось. И это не конец света. — Таннер открыл пассажирскую дверь, и в салон ворвался поток холодного воздуха. — Поэтому прекрати вести себя как телочка и выходи из машины.

Я бросил на него неодобрительный взгляд, но все-таки вышел. Дойдя до него, я задал ему уже в десятый раз один и тот же вопрос:

— Она же знает, что я приеду, так ведь?

— Ага. — Таннер открыл дверь ресторана, призывая меня войти внутрь. Как только мы прошли мимо хостеса, он виновато посмотрел на меня: — Ладно. Я соврал. Не думаю, что Сид знает.

— Что? — Я резко остановился посреди прохода, отчего в меня чуть не врезался официант.

Я взглянул на Таннера: — Ты что, блядь, издеваешься надо мной?

Таннер сжал рукой мое плечо, отодвигая меня от накрытого круглого стола.

— Нет. Успокойся. Уверен, что теперь она уже знает.

Ему легко говорить «успокойся», у меня было чувство, что я иду на расстрел. Я так долго боролся с желанием позвонить Сид с тех пор, как она уехала из Сноушу. Я не хотел ничего больше, чем услышать ее голос и увидеть ее. И да, мое гребаное тупое сердце колотилось в груди, но Сид показалась чертовски спокойной.

— Ты сволочь, — проворчал я, проведя рукой по волосам. Блин, лучше бы я побрился. И хотя я принял душ, уверен, что от меня до сих пор несет как от бутылки виски. Это дерьмо еще несколько дней будет выходить из моих пор.

Сначала я увидел Андреа, а потом и Сид, и мое сердце колотилось так, будто я пробежал десять километров и вспотел как шлюха в церкви на воскресной мессе. Каким-то образом Таннер оказался впереди меня, доказывая тем самым, что я ползу как какая-то жертва.

Эта сволочь заняла место рядом с Андреа, на чьем лице сверкала самая большая фальшивая улыбка. Конечно же, я хотел сесть рядом с Сидни. Я также хотел прикоснуться к ней, прижать к себе и поцеловать. Было и кое-что другое, что я хотел бы сделать, то, чем я занимался всю прошлую ночь в пьяном угаре, работая руками между своих ног.

Я также был уверен, что она может двинуть мне по яйцам.

Чтобы взять себя в руки, я убедил себя, что лучше всего сейчас вести себя нормально. С этой мыслью я прошагал к столу и посмотрел на Сид.

Сердцебиение пришло в норму, и она подняла взгляд, большие голубые глаза смотрели прямо на меня, и это все равно, что смотреть на Иисуса. Ладно. Может, не как на Иисуса, но меня будто сильно ударили в грудь и я услышал голоса ангелов.

Боже. Черт. Она такая красивая. Не то чтобы я забыл об этом, но после того как между нами произошло то дерьмо, было ощущение, что с того дня, когда я в последний раз видел ее, прошли годы.

Эти глаза... они были удивительно голубого цвета и такие ясные. Потрясающие. Под ними я заметил темные круги, темнее, чем ее кожа. Я хотел стереть их, но мне удалось придержать свои руки. Но потом мой взгляд упал на ее губы, и они слегка раскрылись от ее резкого выдоха. По ее щекам распространился слабый румянец, и я хотел прогнать его своими пальцами, своим ртом, своим языком...

Все уставились на меня.

Откашлявшись, я заставил себя сесть и сложил руки на столе. Я взглянул на Сид:

— Привет.

Ее лицо покрылось темно-красным цветом. Никто, кроме нее, так не краснел.

— Привет.

Напротив меня Таннер выгнул бровь. Андреа начала играть с хлебом, будто она двухлетний ребенок. Все молчали, и Сид так сильно застыла на месте, что я думал, она сейчас расколется пополам.

Вот это да, чертовски неловко. Я должен был уехать.

— Итак, все рады приближающему Рождеству? — прощебетала Андреа.

Таннер взглянул на нее и невозмутимо ответил:

— Я так рад.

Она скептически сузила глаза:

— По тебе не скажешь, что ты рад.

— Ну, мне же не двенадцать, — ответил он, склонив голову набок. — Рождество уже не так интересно, когда ты взрослый.

— Чего? — выдохнула она, широко раскрыв глаза. — Рождество не так интересно, когда ты взрослый?

Он пожал плечами.

— Ты анти-американец, — обвинила она его.

Сид поджала губы.

Таннер выглядел непринужденным.

— Блин, мне просто нравится, что не нужно учиться и можно вкусно поесть.

Андреа покачала головой, отчего ее кудри разлетелись во все стороны.

— А как же подарки?

— Ага, не думаю, что именно в этом заключается празднование Рождества, — прокомментировал он.

Андреа фыркнула.

— Именно в этом и заключается Рождество. Любой, кто говорит иначе, пытается выглядеть остроумным и все такое. Я остаюсь верна себе.

Мой взгляд скользнул к Сид: она посмотрела на меня, и ее брови взметнулись вверх. Наши взгляды пересеклись на мгновение, и всего лишь на это гребаное мгновение все было как раньше. Мы сидели и слушали, как Андреа и Таннер спорят. Нам следовало всегда иметь при себе попкорн, когда они начинают свой спектакль.

Но потом Сид опустила взгляд на свой стакан и начала возиться со своей соломинкой — и это то самое холодное напоминание, что все не как прежде. Сид никогда не была такой тихой, и между нами никогда не было такого напряжения.

Не могу сказать, что пожалел потраченное время на нее, потому что это не так. Мне ненавистно то, как все закончилось. Оглядываясь назад на тех многочисленных женщин, я мечтал, чтоб тогда я удержал свой член в штанах, но Сид никогда не будет одной из них.

Объявился официант и принял заказ на наши напитки и еду. Мы вели светскую беседу, в которой чаще всего учувствовали Андреа и Таннер. Они постоянно поддерживали ее, поэтому в разговоре не возникало неловкой тишины, но сидеть здесь и не разговаривать с Сид было так непривычно.

Облокотившись на спинку стула, я посмотрел на нее. В этот момент она повернулась, и наши взгляды на секунду пересеклись. Я чувствовал себя жалким школьником. Это было так ужасно.

— Твоя губа выглядит уже лучше.

Она заморгала. Я просто тупица.

— Она довольно быстро зажила, — ответила она, снова переводя взгляд на свой стакан. — Осталась небольшая царапина.

Это было приятно услышать.

— Как подбородок?

— Он вообще не болит.

На самом деле слышать это было облегчением. Даже когда я был в стельку пьян, я продолжал беспокоиться о ней.

— Твои костяшки до сих не зажили, — сказала она, заставив меня поднять взгляд.

Наши взгляды снова пересеклись, и некоторое время мы неотрывно смотрели друг на друга.

— Что?

— Костяшки, — повторила она тихим голосом и потянулась к моей руке, которая лежала на столе. Я задержал дыхание, когда она прошлась пальцами по моим костяшкам. Ее прикосновение было почти невесомыми, но я почувствовал его всем своим телом и вздрогнул. Она отдернула руку, бросив взгляд в сторону стола. — Болит?

— Нет, — ответил я хрипло. — Совсем не болит, малыш.

Ее ресницы взметнулись, и она посмотрела на меня так, будто пыталась рассмотреть что-то на моем лице, но потом снова перевела взгляд на стол.

Андреа прокашлялась.

— Ребята, а вы слышали, что говорят о приближении еще одной снежной бури, ближе к новому году?

Таким образом, наш разговор временно перешел на другую тему. Андреа и Таннер сглаживали напряженную тишину случайными разговорами, а мы с Сид едва обменялись несколькими предложениями, пока не прибыла наша еда.

Сид заказала стейк, но разрезав его на маленькие кусочки, водила вилкой по тарелке.

— Ты не голодна?

Она подняла глаза, убрав волосы назад.

— Думаю, съела слишком много хлеба.

Я перевел взгляд на оставшуюся половину булочки и выгнул бровь.

— Не похоже, что ты съела так много.

Ее пальцы сжались вокруг ножа, и мне стало интересно, фантазировала ли она в этот момент о том, чтоб заколоть меня этим ножом.

— Откуда тебе знать, может, это наша вторая или третья булочка.

— Это первая, — объявила Андреа, отвлекаясь от своего увлекательного разговора о разнице между зомби из игры «Ходячие мертвецы» и фильма «28 дней спустя».

Сид бросила в подругу убийственный взгляд, и я спрятал усмешку. Андреа пожала плечами и повернулась обратно к Таннеру:

— Зараженные не такие же, как зомби из «Ходячих мертвецов».

Таннер тряхнул головой.

— А разве есть реальная разница?

Они снова углубились в обсуждение различий, на что я покачал головой. Краем глаза я заметил, как Сид усмехнулась и проткнула вилкой кусочек стейка. Она взглянула на меня.

— Зараженные отличаются, — прошептала она.

На моих губах заиграла улыбка и проникла в самое сердце.

— Верю.

В этот момент она встретилась со мной взглядом, а потом атаковала еще один кусочек мяса, обмакивая его в картофельное пюре.

— Собираешься к бабушке с дедушкой на Рождество? — Было глупо задавать этот вопрос. Она всегда уезжает к ним, но мне хотелось что-нибудь спросить.

Сид кивнула:

— Родители хотят уехать на Сочельник и остаться у них на ночь. А ты?

— В этом году приедет дедушка, хочет устроить нам традиционное Рождественское утро.

— Ничего себе. Он собирается сам приехать из Моргана?

— Ага, — ответил я с гордостью. — Он настоящая развалина, но продолжает бегать как двадцатилетний парень.

— Твой дед очень забавный. Помнишь, как он пытался с помощью крана построить детскую площадку на заднем дворе вашего дома?

Я рассмеялся.

— Ага, мама была этому не очень рада.

— Так же, как и соседи. — По старой привычке, и я знаю, что именно ее привело к этому, она оторвала половину креветки от шампура с шашлычками и положила мне в тарелку. Она даже не понимала, что делает, пока не сделала, но потом нахмурила брови и замолчала.

Я уже упустил момент легкости в нашем разговоре и почувствовал холод арктического ветра.

— Я рассказал маме о ветеринарной школе.

— Что? — Она уронила нож, резко развернувшись в мою сторону. — Рассказал?

Взволнованный тем, что привлек все ее внимание, я проигнорировал Андреа и Таннера, которые в этот момент секунд на пять перестали разговаривать.

— Ага.

— И что? — В ее сияющих сапфирах промелькнуло волнение. — Что она на это ответила?

Напряженный разговор состоялся через пятнадцать минут после моего возвращения из Сноушу. И примерно через пятнадцать минут после этого я начал пить.

— Ну, она была не очень рада этому. Были слезы, но, думаю, теперь она знает, что это то, что я хочу.

— Она плакала? — Сид поморщилась. — О, нет.

Я кивнул.

— Кажется, сейчас ей лучше, но думаю, ей нужно некоторое время, чтоб привыкнуть к этому. — Я откинулся назад и растянул ноги до тех пор, пока не коснулся ее своим бедром. Я сделал это намеренно, но она не отстранилась. Я решил, что это хороший знак. — Я рад, что наконец открыто заявил об этом. На самом деле все благодаря тебе.

— Мне? — пискнула она.

Таннер склонил голову в бок, вскинув брови.

Я должен ответить ей что-нибудь.

— Ты... благодаря тебе у меня появилось мужество сделать это.

Таннер подавился.

Я хотел заехать ему по яйцам, но Сид улыбнулась, улыбнулась так широко и красиво, благодаря чему яйца Таннера остались в безопасности.

— Это здорово, — сказала она. — Я рада за тебя. Честно. Я знаю, что это то, что ты хочешь, и в этом деле ты будешь успешным.

Я почувствовал давление в груди, и мне нужно было многое сказать ей. И именно сейчас было не лучшее для этого время, но мне было просто необходимо что-нибудь сказать, потому что я был в двух секундах от желания наброситься на нее.

— Чем займешься после ужина?

— Ничем, — ответила за нее Андреа. — Она будет занята абсолютно ничем.

Сид медленно повернулась к Андреа, и мне захотелось обнять эту чертову девчонку.

— Итак, значит, ты ничем не будешь занята. — Я не дал Сид возможность что-либо ответить на это. Она повернулась ко мне, и я почувствовал, что в эту минуту все и решится. Если она скажет «нет», тогда я пойму, что все кончено.

Мои мышцы напряглись так, будто я находился на краю обрыва.

— Может, мы...

— Кайлер Квин, — нас прервал льстивый гортанный голос. — Ох же черт, эта ночь будет моей счастливой.

Сидни

Ужин начался с семи кругов ада, но к моменту подачи еды я расслабилась. Но не полностью, потому что сидеть рядом с Кайлером было настоящим испытанием моего самоконтроля. Я разрывалась между желанием забраться к нему на руки и желанием вытолкнуть его из нашей кабинки.

Но как быть с этим его взглядом на меня, будто я единственное, что ему нужно в этой жизни? Я уже начала склоняться в сторону своего желания переползти-к-нему-на-колени, как по мне скользнул, словно змея, женский голос, который заставлял парней мгновенно снять свои трусы.

Я с большой неохотой перевела свой взгляд от темно-карих глаз Кайлера и увидела девушку, которую сразу же узнала. Мне потребовалось несколько минут, чтоб вспомнить, что ее зовут Кори. Мы вместе учились в средней школе. Понятия не имею, чем она занималась все эти годы, но я прекрасно помню, кем она была занята некоторое время в средней школе.

Я прошлась взглядом по ее красному облегающему свитеру. У Кори были сиськи мечты. Она посмотрела на меня и, я знаю, специально проигнорировала мое присутствие. Как будто тот факт, что Кайлер сидит рядом со мной, ничего не значит. В любой другой ситуации я, наверное, даже не обратила бы на это внимания. Во всяком случае, я привыкла к случайным телкам Кайлера, куда бы мы ни пошли. Этот парень любил пускаться в развлечения с девушками, но прямо сейчас, после всего, что случилось?

Андреа что-то пробормотала себе под нос, а Кайлер медленно повернулся.

— Привет, — спокойно поздоровался он. — Как дела, Кори?

Кори резко переложила руку себе на бедро, и ее ярко красные губы расплылись в улыбке.

— У меня все хорошо. Давно не виделись. Я так понимаю, ты будешь дома на Рождество?

— Нет, дрянь, — пробормотала Андреа, и я была уверена, что Кори не расслышала ее.

Таннер сжал губы и неожиданно заинтересовался едой на своей тарелке.

— Ага, некоторое время пробуду дома. — Кайлер положил руку на спинку моего стула. — А потом мы возвращаемся к учебе.

Если «мы» и был каким-то скрытым намеком, то никто его не понял, особенно Кори. Она отбросила за плечо волны своих светлых волос и скрестила руки на груди. Даже мой взгляд скользнул на ее декольте.

— У нас в Шеферде тоже каникулы до пятнадцатого января. Мы должны провести их вместе.

Все происходило так, будто меня вовсе там не было.

— Даже не знаю, — дипломатично ответил Кайлер. — На самом деле я буду очень занят, но рад был встретиться.

Кори заморгала, и ее губы образовали идеальную букву «О». Со мной произошло то же самое. Никогда бы не подумала, что Кайлер отошьет симпатичную девушку. Конечно, возможно, это потому, что я сидела рядом, учитывая нашу недавнюю историю, он вел себя немного более сдержанней, чем обычно.

Я поймала взгляд Андреа и ее ухмылку кошки-которая-съела-всех-канареек-из-клетки и не смогла сдержать собственную ухмылку.

— Ну что ж, позвони мне. Я найду для тебя время, если ты его найдешь для меня. — Кори улыбнулась, но уже не так счастливо, как улыбалась до этого. — Увидимся.

Кайлер кивнул.

После того как Кори куда-то исчезла, за столом повисла тишина, и с моих губ сошла ухмылка. В животе забурчала тревога, и я пожалела о съеденном. Таннер продолжал изучать свою еду, будто собирался провести над ней опыты. Андреа была необычайно тихой, что означало приближение Апокалипсиса, а Кайлер смотрел прямо перед собой, поигрывая желваками. Не знаю точно, что заставило всех вдруг над чем-то задуматься, но я неожиданно для себя поняла, на самом деле поняла, что то, что произошло между нами, затронуло аспекты всех наших жизней.

Даже наших друзей.

Потому что прямо сейчас Таннер и Андреа скорее испытали неловкость или же просто не знали, как реагировать на данную ситуацию. Может, они переживали за меня, или им было неловко из-за Кайлера. Вероятно, они ожидали от меня какую-то реакцию, что я сойду с ума от ревности или сбегу в слезах.

Даже если мы с Кайлером оставим все в прошлом и продолжим дружить, нашим друзьям все равно будет неловко. Понимание всего этого легло тяжелым грузом на мои плечи, и мне сразу захотелось вернуться домой и заползти в свою кровать.

Правда заключалась в том, что независимо от того, что сказала Андреа, или того, во что я хотела верить, Кайлер был не из тех парней, кто свяжет себя обязательствами. И если бы он хотел быть со мной, то позвонил бы или что-нибудь предпринял после того, как я уехала – что-нибудь, кроме как напиваться в стельку. Конечно же, он хотел спасти нашу дружбу. Он был... в этой роли он был хорошим парнем.

Андреа улыбнулась мне и, видимо, почувствовала, как испортилось мое настроение.

— Готова уехать от сюда?

Проигнорировав внимательный взгляд Кайлера, я кивнула. Не думаю, что в этот момент мне хотелось чего-то больше, чем просто свалить отсюда.