Вторник стал для меня настоящим чертовщинским беспределом: буквально за считанные секунды на моих глазах рушился весь мой день, становясь не просто паршивеньким, а настоящим хреновым апокалипсисом. Я пыталась связаться с Вал, но она не отвечала на звонки. Я подумывала позвонить Джо Энн и вывалить на нее все свои проблемы, но, по иронии судьбы, по вторникам у нее очень загруженный день.

Динь до сих пор отсиживался в своей комнате, неустанно слушая The Cure и Morrissey, благодаря чему я точно знала, где он прячется. Я же окончательно слечу с катушек, если еще хоть на секунду останусь в своем доме.

Даже после освежающего душа и чистой одежды я не смогла избавиться от запаха и вкуса Рена. Вспоминая наше грешное утро, наши поцелуи и....

Все мое тело полыхало словно в огне, а в груди ныло. Прежде я не чувствовала такого накала чувств, никогда не теряла контроль и никогда так сильно не возбуждалась. Чувства, вспыхнувшие сегодня утром между мной и Реном, были не просто похотью, они намного глубже, намного чувственней. И, быть может, я бы смогла с ними справиться, будь это простым перепихоном, но происходящее между нами намного сильней.

Намного сильней, намного глубже... Разве не я хотела распахнуть крылья и наслаждаться жизнью? Похоже, я вновь преуспела в уроках тупости.

Присев на краюшек кровати, я схватилась руками за голову. Я не могу вернуться в прошлое и изменить произошедшее. Мне просто нужно смириться. Я должна быть сильнее. У меня есть работа, на которой мне и стоит сосредоточиться.

Я поступила так, как и должна, верно же?

Как ни странно, ответа не последовало, и лишь песни The Cure были моим посланником. Поднявшись, я спрятала железный кол в одном сапоге, а терновый — в другом. Взяв телефон, я включила его. Ни звонков, ни смс от Рена. Да я и не ждала. Нет, только не после того, как я назвала наше утро ошибкой. Убрав телефон в задний карман, я прицепила ключи к петельке на джинсах. Направившись к выходу, я вдруг остановилась. Повернувшись, пересекла коридор, соединяющий кухню и спальню Динь. Я шла в его комнату, не зная, что сказать или что с ним делать. Не уверена, зла я или разочарована.

Я ушла из квартиры, так ничего ему и не сказав.

Оставалось несколько часов до начала собрания, на которое нас всех созвал Дэвид, поэтому я, чтобы скоротать время, поймала такси и прокатилась до Canal, а потом не спеша направилась к Роял. Небо было пасмурным: серые тучи быстро заволокли небо, предвещая скорый дождик, поэтому улицы не были столь оживленными как обычно. Я остановилась напротив невзрачного кирпичного здания.

Полагаясь на рассказы Марли, можно ли с уверенностью сказать, что призраки из особняка посещают этот дом? Или, быть может, силам Врат подвластна только часть территории? Как бы там ни было, Врата существовали здесь задолго до постройки окружающих домов.

Я задержалась под кованным зеленым балконом соседнего дома. Не уверена, что приведения существуют, но если мне не довелось увидеть ни одного, это не значит, что их нет. Посудите сами: на свете существуют Фейри и Полукровки, так почему же призраки не могут быть реальными?

Окна и двери защищали кованые железные решетки. Для неопытного глаза такие решетки могут показаться простым украшением, но поверьте мне, они здесь отнюдь не без причины. Я даже не замечала этот маленький старый домик раньше. Господи, сколько раз я бродила туда—сюда по Роял Стрит прямо мимо этих Врат? А мимо церкви?

Не быть мне детективом.

Интересно, есть ли кто сейчас в доме? Открыли бы они мне дверь? Скорее всего, нет. Дома улицы тесно прижаты друг к другу, и поэтому чтобы выйти во двор нужно войти в дом.

Я задержалась на Роял Стрит до тех пор, пока не наступило время возвращаться в штаб—квартиру. Желудок скрутился при одной лишь мысли о встрече с Реном. Гуляя по сувенирному магазинчику, я увидела за стойкой Джерома, листающего журнал. Быстренько прошла мимо, оставшись незаметной. Я действительно задолжала ему тортики.

Второй этаж был переполнен: сегодня здесь собрались все члены Ордена, объединившиеся маленькими группками по два—три человека. Остановившись неподалеку от двери, я не спускала глаз с Рена. Избегать его бессмысленно, ведь сегодня нам предстоит вместе патрулировать ночной город, но сейчас я старалась отгородиться.

Дэвид и Майлз стояли на террасе и тихо о чем—то переговаривались. Я проскользнула к окну и облокотилась о подоконник, но вскоре увидела Вал, выходящую из одной из комнат. Ее голова была опущена, а кудрявые волосы прикрывали лицо. Но как бы она ни старалась, ей не удалось спрятать пурпурный синяк под глазом.

— О, боже мой, — я оттолкнулась от окна. — Что случилось?

Вал дотронулась до фингала.

— Хотела изменить имидж. Как тебе мой образ?

Вытаращившись, я схватила ее за руку и убрала от лица. Когда Вал вздрогнула, я отпустила ее, поняв, что под рукавами может скрываться ещё больше синяков, не видимых глазу.

— А теперь серьезно. Вал, что, черт побери, стряслось?

Вздохнув, она скрестила руки на футболке цвета фуксии.

— Вчера ночью я наткнулась на Фейри, которая никак не хотела прощаться с этим миром.

— Ты была с Диланом?

— Нет. Это случилось после смены. Хотя не велика беда, — она улыбнулась, но улыбка казалась болезненной. — Я бы сказала, что тебе стоит посмотреть на эту сучку, но от нее и мокрого следа не осталось.

— Боже мой. Вал, могу ли я тебе чем—нибудь помочь?

— Не—а, — задумчиво сказала она, глядя куда—то за мое плечо. На её лице отразилось непонимание. — Странно...

— Что?

Её темная бровь выгнулась.

— Вчера вы с Реном не могли оторваться друг от друга, а сегодня он хмуро стоит у двери, жаждая разнести ее в щепки.

Мое сердце болезненно сжалось. Я хотела было оглянуться, но взгляд Вал вернулся ко мне, и я тяжело вздохнула.

— Это длинная история. Я звонила тебе.

— Да. Прости, — она похлопала меня по руке. — Мы можем поговорить позже?

Я кивнула. Дэвид хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Я удивилась, увидев здесь его жену, стоявшую посреди группы. По сравнению с этим сварливым ослом, она была спокойной.

— У нас чрезвычайное происшествие, — начал Дэвид, красочно описывая, что ожидает нас завтрашней ночью — Фейри Апокалипсис для чайников. Он пресек все споры о Полукровках, что было вполне понятно. В настоящий момент это не так важно.

Излишне говорить, насколько сильно накалилась обстановка. Члены Ордена знали о Древних, некоторые даже считали легендарным их нахождение здесь, но ни один из них не был готов к тому, что в городе их несколько и все они готовятся открыть в среду Врата. Ни Дэвид, ни Майлз и словом не обмолвились о клубе, оставив это в тайне. Если кто—то из нас работал на Фейри, мы не хотели, чтобы они поняли, что мы знаем об их предательстве.

— Равноденствие начнется примерно в 21:29, плюс—минус пару минут, — сказал Дэвид, скрестив руки на груди. — Мы должны быть готовы ко всему. Возможно, ничего не случится, а может нас ждет грандиозное сражение. Нельзя позволить Древним подобраться к Вратам. Они откроют их своей кровью. Мы не должны подпустить их, чего бы это ни стоило.

Мы обсудили защиту Врат, и я совсем не удивилась, когда нас разделили на две команды: половина охраняла Врата у церкви, а другая — дом на Роял Стрит. Рен и Вал сторожили дом вместе со мной и еще с двадцатью членами. Взгляд Дэвида предупредил меня, чтобы я держала рот на замке и не упоминала, что Врата у церкви разрушены. Хоть я и понимала, что он не готов признать это и оставить их без присмотра, я ощетинилась.

Казалось, собравшихся ничего не ввергло в шок сильнее, чем открытое обсуждение месторасположения Врат, но отныне это не было опасным, ведь Фейри знают, где они находятся .

Во мне тлела маленькая надежда на то, что Фейри отправятся к Вратам у церкви, не зная, что те разрушены. Но даже если мольбы будут услышаны, я прекрасно понимала, что завтрашний день принесет много потерь.

Мне стало дурно, когда я осознала, какой груз лег на наши плечи. Все члены Ордена прекрасно понимали, насколько высоки ставки и что стоит на кону.

Дэвид откашлялся.

— В связи со сложившейся ситуацией, сегодняшнее ночное патрулирование отменяется.

Впереди нас Дилан почесал подбородок и тихо выругался, пока я неотрывно таращилась на нашего лидера. Плохи наши дела. Я удивленно посмотрела на Вал, но ее взгляд устремился в никуда. Дэвид и Майлз дали нам свободный вечер. Святые мандрагоры, на моей памяти не было ничего подобного. Мы патрулировали улицы даже в Рождество.

— Если у вас есть семья и близкие люди, советую провести этот вечер с ними, — продолжил Дэвид. — Если же у вас нет никого особенного, предлагаю воспользоваться сложившимися обстоятельствами и найти кого—нибудь, с кем можно скоротать вечерок. Не все переживут ночь среды.

Вдохновляющее напутствие, не правда ли?!

После этих слов встреча довольно быстро подошла к концу, и члены Ордена начали расходиться: некоторые уходили мрачнее тучи, другие же наоборот были воодушевлены предстоящим боем. Заправив выбившуюся прядь, я повернулась к Вал.

— Есть планы на вечер? Хотя, не могу ручаться, что ты не пойдёшь по мужикам, — пошутила я.

— Я... думаю, я навещу своих родителей, — тихо сказала Вал, и я подавила нахлынувший всплеск разочарования. Совсем неудивительно, что она хочет провести вечер с родителями, да и я не в праве упрекать ее за это. — Быть может, встретимся позже.

Я кивнула, хоть и понимала, что не стоит на это рассчитывать. Улыбаясь, я заботливо ее обняла. Отчасти я ожидала, что несмотря на всю тяжесть сложившейся ситуации, Вал отшутится о том, как провести свободную ночь, ведь в этом вся Валери, но на удивление она этого не сделала. Когда она вместе с остальными направилась к выходу, я краем глаза заметила, что не я одна провожаю ее взглядом. Задумчивый взор Дэвида последовал за ней. Дилан шел позади нее. Дэвид наблюдал за ними, пока они не скрылись из виду, а затем он посмотрел на меня.

Я пригрозила ему пальцем.

Хмурый взгляд Дэвида помрачнел.

Самое время сваливать. Оглянувшись вокруг и не увидев Рена, я решила, что он уже ушел. Чувство разочарования снова окутало меня, хоть у меня на это не было никаких прав. Может, он хочет найти кого—то, с кем провести вечер. Боже ж ты мой, не нравятся мне эти мысли. Ревность была не зеленоглазым чудовищем, а огнедышащим драконом, когда в моей голове пронесись воспоминания о Рене и сегодняшнем утре: его сильные бедра, окружившие меня в свой плен, и ягодицы напротив моего рта.

Мне нужна помощь.

Может, если переживу среду, запишусь на терапию. Или, по крайней мере, на иглоукалывание, или еще что—нибудь.

Небо стало более пасмурным, когда я вышла из здания и, повернув направо, столкнулась лицом к лицу с Реном.

Я отступила назад. Лицо залила краска, но стоило нашим взглядам встретиться, как я побледнела. Стоять перед Реном — значит испытывать около семи видов неловкости.

— Я ждал тебя. Хотя это и так очевидно.

Полностью потеряв дар речи, я могла лишь глупо пялиться на него сверху вниз. Зеленоглазый огнедышащий дракон требовал, чтобы я спросила, собирается ли он последовать совету Дэвида, но, к счастью, здравый смысл велел дракону заткнуться ко всем чертям.

— Нам нужно поговорить, — сказал Рен, не отводя от меня взгляда.

Собравшись с духом, я твердо заявила:

— Нет, не нужно. Нам ничего не стоит делать вместе, — я заставила себя отвернуться, боясь, что если я останусь и поговорю с ним, то больше не смогу держаться от него подальше. Я бы не смогла уйти, я бы...

Я бы вновь окунулась в водоворот страсти.

— Ты трусиха.

Я замерла, как только эти два слова дошли до меня. Я повернулась к нему лицом. Первая капля дождя упала на тротуар.

— Извини?

Рен вздернул подбородок.

— Ты правильно меня услышала. Неприятно говорить, но это правда.

Злость разрасталась во мне густым туманом. После сегодняшнего утра мне не стоит удивляться колкости его слов. Рен вправе высказать все, что считает необходимым, но это совсем не значит, что я буду молча выслушивать его нападки.

— Как знаешь, дружок. Думай, что хочешь. А я пошла домой.

— Для такой сильной и смелой, я бы никогда не подумал, что ты можешь быть настолько трусливой, когда это действительно важно, — продолжил он. — Я понимаю, тебе сделали больно. А знаешь, что? Мы все потеряли близких, но...

— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — огрызнулась я, ткнув пальцем ему в грудь. — Ты даже представить не можешь, что я потеряла.

— Так расскажи мне, Айви. Помоги мне понять.

Я раскрыла рот, но так и не смогла выговорить ни слова. Лишь тишина и глубокий пронизывающий стыд окутывали меня, стоило мне подумать о ночи, которая отобрала у меня всё. Как я могла ему рассказать? Как я могла рассказать хоть кому—нибудь?

Развернувшись, я начала идти прочь.

— Правильно, — выкрикнул Рен. — Просто уходи.

Так я и сделала.

***

Отдалённый раскат грома вторил моему настроению, когда во вторник вечером я бесцельно бродила по дому. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а по новостям передали, что сильные штормы продержатся еще несколько дней. Превосходно.

Встав около французских дверей, ведущих на балкон, я наблюдала, как дождь барабанит по деревянному паркету, пока я считала секунды между вспышками молний и раскатами грома. Двадцать секунд. Еще в детстве Адриан приучил меня считать секунды между сполохами молний и громом, чтобы узнать, как далеко гроза. Наверное, не стоит так слепо доверять этому способу, но на сегодняшний день эта привычка стала частью меня.

Но единственное, чему Адриан не научил меня, так это тому, что делать с этими секундами.

Я никогда не знала, что делать с этими секундами.

Как ни странно, когда я прислонилась лбом к холодному стеклу, я не боялась за себя. Страх пробирал меня насквозь, и несмотря на то, что я могла погибнуть завтра ночью, я не в силах изменить свою судьбу. Мы жили со смертью и знали, что она ждет каждого из нас. Нас приучили не бояться неизбежного, но опять—таки, нас не научили тому, как жить, когда близкие люди уходят. Страх, пронизывающий меня до самых костей, был за тех, кто, возможно, не переживет завтрашнюю ночь.

Я боялась за Вал, за Дэвида и Майлза и, конечно же, за Рена.

Я боялась за всех них, но не за себя. А что, если завтрашняя ночь увенчается нашим провалом? При мысли о том, что Врата могут открыться, по спине пробежал тревожный холодок. Человечество даже не догадывалось, насколько оно беспомощно в этом мире, а с приходом Рыцарей положение людей ухудшилось бы еще сильнее. Если им удастся найти Полукровку и та родит от них ребенка, Врата никогда не закроются. Ничто не сможет их остановить, а это означает, что Фейри смогут беспрепятственно забирать людей в свой мир или же в огромных количествах иммигрировать в наш.

За гомоном телевизора я услышала, как дверь в комнату Динь закрылась, и обернулась. Он был на кухне: делал себе горячий шоколад или что—нибудь наподобии. Теперешняя наша жизнь напоминала отношения семейной пары, переживающей трудности развода. Жутко неловко.

Мой взгляд упал на лежащий на деревянном сундучке телефон. Если я и чувствовала что—то кроме страха, так это кисловатый привкус раскаяния. Покинуло бы меня чувство вины, знай я наверняка исход завтрашнего вечера? Нет. Печаль волной захлестнула меня, и, видит Бог, я не хотела прощаться с ним так. Но за свою жизнь я совершила много ошибок, за которые люди платили кровью, и это не изменить. С Реном боль сожаления увеличивалась в сто крат, и вес этой вины был почти удушающим.

Я прошлась босыми ногами по древесному полу и остановилась перед сундуком. Я потянулась за телефоном, и мое сердце пропустило удар. Ну, позвоню я ему и что скажу? Что я вообще собираюсь сделать? Пора признаться, я трусиха — это правда чистой воды. Я так боялась подпустить кого—либо к себе, что начала отталкивать его. Он был прав. Все это время я захлопывала дверь перед носом каждого, кто пытался сблизиться со мной. Вал и Джо Энн единственные люди, которые смогли пробраться сквозь мои стены.

Рядом с телефоном лежал один из моих учебников. Статистика. Вы даже не представляете, как я ненавидела этот предмет. И тут меня будто громом поразило.

Я хотела получить от жизни нечто большее, нежели простой долг перед Орденом. В конце концов, зачем еще я ходила на ненавистные пары?! Все время, пока я работала в Ордене, я надеялась получить образование.

Я хотела большего.

Но сама же не позволяла себе этого — все это было несерьезным. Я не желала предаваться таким простым вещам, как дружба без всяких преград и нормальное человеческое общение. Страсть. Любовь.

Прогремел еще один раскат грома, и я подпрыгнула. Мне не нужно было дополнительных доказательств приближающейся бури. Сев на край дивана, я взяла пульт и выключила телевизор. Я снова посмотрела на телефон, сжав губы.

Стоит ли мне засунуть свой страх потерять Рена куда подальше и рискнуть?

Я не была уверена в этом и на данный момент не могла понять, что является лучшим вариантом. Я уже дважды отдернула себя от звонка ему. Заправив волосы за уши, плюхнулась на подушку и вздохнула. Я в заднице. В огромной, жирной заднице...

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть.

Я села, а сердце бешено забилось в груди. Я подождала мгновение, и стук повторился вновь. Вскочив на ноги, поспешила к двери и, поднявшись на носочки, посмотрела в дверной глазок.

— Боже мой, — прошептала я.

Несмотря на то, что на улице стояла кромешная тьма, я смогла разглядеть профиль Рена. Он стоял боком, откинув голову назад, и как мне показалось, его глаза были прикрыты. Рен был здесь, он действительно пришел ко мне. Не могу в это поверить.

А я просто стояла как полная идиотка, привалившись к двери и широко распахнув рот.

Я взглянула вдоль коридора, чтобы убедиться, что дверь в комнату Динь заперта. Открывая дверь, я надеялась, что Динь остался в своей комнате.

Поникнув, Рен повернулся ко мне, а его руки безвольно опустились по швам. Он промок насквозь под дождем, рубашка прилипла к телу, а волосы казались мокрым безумием. Наши взгляды встретились и застыли. Вдали сверкнула молния, прорезая безмолвное ночное небо и жутковато освещая его силуэт.

Тяжело дыша, он подался немного вперед, оперившись о дверной косяк.

— Айви, если ты скажешь мне уйти, я уйду, клянусь тебе. Но я должен попробовать еще раз. Даже под страхом смерти я не могу не попытаться. Прошу тебя. Не прогоняй меня.

Пораженная его словами, что отражали мои мысли, я потрясенно стояла почти целую вечность. Словно во сне, я отступила в сторону, позволив ему войти.

На прекрасном лице промелькнуло искреннее удивление. Он наверняка думал, что я захлопну дверь прямо у него перед носом. Собственно, только этим в последние годы я и занималась, и у меня неплохо получалось. Да я уже профи в этом деле.

И если честно, это порядком надоело.

Рен вошел внутрь, и я дрожащими руками закрыла за ним дверь. Я даже не взглянула на него, но он встал настолько близко, что я вздрогнула. Я почти чувствовала его на физическом уровне. Множество воспоминаний пронеслось в голове.

В течение нескольких секунд никто из нас не проронил ни слова, но затем я собралась с силами и, вздохнув, сказала то, что таилось в самой отдаленной части моего сознания. То, что не произносила никогда прежде и, если честно, не думала, что вообще когда—либо произнесу.

— Я виновна в смерти Шона, — сказала я почти шёпотом. — Его и моих приёмных родителей убили из—за меня. Их смерть на моих плечах.

Он резко вдохнул.

— Айви, я не думаю...

— Ты не понимаешь, — мой голос дрожал, и я закрыла глаза. — Это действительно моя вина. Я сделала кое—что настолько глупое, настолько чертовски глупое...

Прошло мгновение, и затем он сказал:

— Тогда я хотел бы попытаться понять.

Я чуть было не рассмеялась, но вовремя остановилась, так как подумала, что это будет выглядеть совсем ненормально. Если я расскажу Рену, какой безответственной была, он, скорее всего, развернется и уйдет прочь. И я не смогу винить его за это. Глупость — это такая штука, при которой, переступив черту, обратного пути уже не будет, и вот именно это со мной и произошло.

Иногда из—за глупости люди умирают.

Например, люди, которые считают, будто еще один напиток не помешает им вести машину. Или такие, что пишут смс за рулем и думают, что лобовое столкновение им не грозит. Все это абсолютно идиотские и глупые поступки.

А мой был просто—таки эпический, учитывая все обстоятельства.

— Свою татуировку, подтверждающую принадлежность к Ордену, я получила за две недели до восемнадцатилетия. Знаю, это нечестно, но Холли поговорила с другими членами клана. Шон собирался сделать ее, и я...я тоже хотела. В общем, они согласились. Эта метка заставляла нас почувствовать себя настоящими охотниками за Фейри. Да, мы тренировались с рождения, но это и рядом не стояло. Полагаю, мы были слишком молоды и слишком наивны.

Открыв глаза, я заметила, что Рен подошел к французским дверям.

— Прошло уже три дня с моего дня рождения, и я должна была встретиться с Шоном в ресторане. Мне хотелось принарядиться для него. Ну, знаешь, надеть миленькое платьице и вместо кулона с клевером нацепить на себя серебряную цепочку. Ведь она больше подходила под мой наряд, — я невесело засмеялась. — Я вышла из дома без клевера. Серьезно. Сама гениальность. Я наивно полагала, что мне по дороге не попадется ни одного Фейри. Может, никто бы мне и не встретился, если бы мы с Шоном не начали охотится раньше времени. Мы даже не подозревали, что начав охотится...

— Сами с легкостью можете стать добычей, — тихо закончил Рен.

Я кивнула, и пальцем проследила путь стекающей по окну капли дождя. Большинство Фейри старались держаться подальше от Ордена и даже не думали о том, чтобы проследить за его членами до самого дома. Полагаю, что если бы мы были постарше, то все бы так и было, но мы выглядели очень молодо. Фейри было достаточно взглянуть на нас, чтобы понять, какие мы неопытные.

— У нас и в мыслях не было, что пока мы убиваем одного, нас может увидеть какой—то другой Фейри. Как же мы были глупы. В общем, я вышла из дома без клевера и уже почти дошла до станции. Хотела добраться до города на метро, но тут увидела Фейри. Она, должно быть, узнала меня, потому что последнее, что я помню, это как она при всем честно́м народе налетела на меня, прежде чем я успела хоть что—то сделать. А сделать я ничего не могла. У меня при себе не было даже кола... Думаю, ты сам понимаешь, что произошло дальше.

Какое—то время Рен молчал.

— Фейри поработила тебя?

— Да, — прошептала я, прислонившись к двери. Я, наконец, набралась храбрости и посмотрела на него, и то, что я прочитала на его лице, ранило меня так же сильно, как если бы мне воткнули нож в сердце. Его темно—зеленые глаза были полны жалости, а губы сжаты. — Знаешь, я думаю, именно поэтому я так лояльна к Марли. Она сделала дерьмовый выбор и вышла на улицу без защиты. Я понятия не имею, что случилось с ней. Никто не вдается в детали, но подозреваю, что мне еще повезло. Я — счастливица, в отличие от любимых мною людей.

— Айви, — тихо произнёс он.

— Я не особо много помню после приказа отвести ее в мой дом. Помню, как я вернулась домой, в гостиную. Помню, как увидела Адриана, лежащего на полу...

Оттолкнувшись от стены, я подошла к спинке дивана. В горле застрял ком.

— Он был мёртв, заколот собственным колом. На секунду я подумала, что это сделала я, но на мне не было крови. Его кровь была на Фейри, а Холли была на кухне. Все было перевернуто вверх дном, — я нахмурилась, в памяти всплыл ночной шум: разлетающееся на щепки дерево, разбитый фарфор. Крики. — Я пыталась помочь. Фейри... она практически пронесла меня сквозь стену, а Холли... она потеряла бдительность. Она пришла мне на помощь, и Фейри подкралась к ней сзади. Свернула шею.

Я не понимала, что плачу, до тех пор, пока не почувствовала водопад на щеках. Я смахнула ненавистные слезы и развернулась.

— А потом пришел Шон: он искал меня. То, что она с ним сделала...Она не просто убила его. О, не—ет. Она сначала пытала его. Игралась. Но ни им, ни Адрианом с Холли она не питалась. Как только она прикончила Шона, пришла кормиться мной.

Приближаясь, Рен обошёл диван размеренным шагом.

— Милая...

Я продолжила пятиться.

— Тобой когда—нибудь кормились?

Он покачал головой.

— Сперва это чертовски больно. Будто кто—то пытается высосать все твои внутренности, но потом боль становиться настолько привычной, что ты и вовсе ее не чувствуешь. Возможно, она бы полностью меня осушила, но у нас на пороге появились друзья Адриана — они тоже были членами Ордена. Они так и не узнали, как Фейри попала в наш дом или как она его вообще нашла. Как все мы знаем, тогда Фейри просто сорвались с цепи и врывались в дом к членам Ордена. Я никогда не говорила им правды о том вечере. Мне было стыдно, да и если бы они узнали, то пинками выгнали бы меня. Поэтому вместо того, чтобы презирать меня, они меня жалели, — мою кожу буквально жгло от накатившего чувства стыда. — Мне кажется... мы с Шоном убили ее вторую половинку. Она все продолжала повторять его имя. Наим. Не знаю. Сейчас это уже не имеет значения, — я сделала паузу и, проведя руками по щекам, опустила глаза в пол. — Я даже не знаю, зачем я рассказываю тебе это. Это не оправдывает мое поведение сегодняшним утром или ранние мои поступки. Это не оправдание, так что я не надеюсь...

— Я понимаю. Я знаю, ты не оправдываешься, но я понимаю, — Рен подходил все ближе и ближе ко мне. — Боже, Айви...

— Мне не нужна твоя жалость или уверение о моей невиновности. Я не поэтому тебе рассказала, — ударившись спиной о стену, я почувствовала пульсирующую боль. — Так что не ври мне.

— Хорошо. Я не стану тебе врать, — когда я попыталась обойти его, он поймал мои руки и удержал меня. — Ты сделала дерьмовый выбор, когда тебе было семнадцать. Видит Бог, в этом же возрасте и я сделал несколько дерьмовых выборов.

— Это не одно и то же.

— Да неужели? Моего лучшего друга убили, а я и пальцем не пошевелил, чтобы помешать этому, — прервал меня Рен, когда я уже собралась спорить. — И не говори, что моя ситуация отличается от твоей и чтобы я не винил себя в этом, ведь ты сама до сих пор не можешь себя простить. Возможно, мы так и не сможем по—настоящему простить себя. Иногда мы совершаем поступки, которые никогда не сможем исправить. Возможно, наш дерьмовый выбор не всегда можно понять и простить, и все, что нам остается — это учиться на своих же косяках и следить за тем, чтобы не повторить их снова.

Дышать стало труднее, когда ком в горле начал разрастаться.

— Я... я потеряла всех, кого любила, — мой голос сорвался, и его застывшее выражение лица дрогнуло. — Я потеряла всех.

— Действительно ли ты их потеряла, Айви? Может, они и ушли, но они всё ещё существуют, — мои губы дрожали, я изо всех сил пыталась сдерживаться. Он положил мою руку себе на грудь, над своим сердцем. — Они всё ещё живут здесь. Всегда будут жить.

Я чувствовала, собственный контроль ослабевает. Я начала вырываться, но он отпустил мои руки и сжал плечи.

— Рен...

— Я всё ещё здесь, — он опустил голову, и наши глаза встретились. — Ты не потеряла меня.

— Но что если...

— Милая, ты не можешь прожить всю свою жизнь с кучей "что если". Да кто, блин, знает, что может произойти? Один из нас может выйти из этого дома и получить удар молнией, или же мы оба проживём до девяноста лет. Завтра мы можем умереть или вернуться обратно. Мы не знаем, что нам уготовила судьба, — проведя руками по моим щекам, он склонил свой лоб к моему, — но прямо сейчас мы оба здесь, и это главное. Прямо сейчас.

— Прямо сейчас? — моё сердце пустилось вскачь.

— Да. Прямо сейчас. Мы оба здесь. Вот, что имеет значение. Я не могу обещать, что никуда не уйду, но я очень сильно постараюсь остаться. Это единственное, чему я прошу тебя поверить.

Во мне взыграла буря эмоций и та стена, которую я так тщательно выстраивала, наконец дала трещину. Я была уверена, что прямо сейчас похожа на сморщенный ананас, но не могла остановить рыдания, рвущиеся наружу, да и не хотела. Горячие слезы текли по лицу, и Рен, издав гортанный звук, прижал меня к своей груди. Он держал меня в своих сильных, крепких объятиях и нашептывал слова, значения которых я не понимала, но они успокаивали.

Я не знаю, что подвело меня к грани: Рен, утверждающий, что никуда не денется или тот факт, что он не мог этого пообещать. Он даже не пытался, но был здесь, и, возможно, это меня и завело.

Уткнувшись лицом в его влажную грудь, я позволила всем своим чувствам выйти наружу. Оказалось, это похоже на вытаскивание пробки из ванной: сначала медленно и удушающе, будто это никогда не закончится, а потом быстро, одним ручейком слез и сбивчивым дыханием.

Прошло время, и когда я все же подняла голову, он улыбнулся мне, обнажая ямочку на щеке. Он провёл большими пальцами по моим щекам, стирая остатки слёз.

— Ты красивая, даже когда плачешь.

Из меня вырвался хриплый и неубедительный смешок.

— Теперь ты определённо врёшь. Это был безобразный плач.

— В тебе нет ничего безобразного.

Во мне было достаточно уродства, и глубоко внутри он знал об этом, потому что был такой же, но все—таки я оценила его доброту ко мне. И в этот самый момент потянулась к нему и поцеловала. Это был невинный поцелуй в знак благодарности, просто мои губы коснулись его, но тут между нами словно вспыхнула искра и зажгла каждую клеточку моего тела, и я знала, что с ним происходит то же самое. Дрожь прошла по его рукам, когда он держал мое лицо. Я ровно встала и посмотрела в его глаза, в бушующий в них шторм: они не хотели отпускать меня.

Тело горело словно в огне, и я поняла, что хочу его. Сильно. Я уже была в состоянии припадка, и все, что было нужно — это он. Как ни странно, вся ситуация не имела ничего общего с ранним высказыванием Дэвида, мол нам следует провести этот вечер с кем—то, ведь многие не переживут грядущую ночь. Чувства, которые я сейчас испытывала, зародились гораздо раньше мотивационной речи Дэвида: эти чувства прокрались под кожу и обосновались где—то в районе сердца. Облизнув губы, я провела ладонями по его упругой груди, и он, должно быть, понял, чего я хочу, прочитав все в моем взгляде.

— Айви, — простонал он.

Я повторила слова, сказанные им ранее:

— Не отпускай меня.

Его глаза вспыхнули, когда он пристально на меня посмотрел.

— Никогда.