На миг в комнате наступила тишина. Затем миссис Вассилу воскликнула своим теплым низким голосом, протягивая к внучкам руки:

– Добро пожаловать домой, мои дорогие, – и спокойно добавила по-английски: – Разве неудивительно, что ваши родственники приехали на Кипр?

Не успела бабушка окончить фразу, как Ирэн пришла в себя, хотя и не могла избавиться от ощущения, что провалилась в кошмар.

– Пожалуй, – тихо выговорила она и направилась пожать руки родственникам вместе с Джози, личико которой вытянулось и побледнело.

Дэвид только что внес багаж в холл, но не зашел внутрь, чтобы быть представленным, однако Ирэн не сомневалась, что тетя Этель прекрасно его рассмотрела. Эти ее бледно-голубые глаза мало что упускали.

Тетя заговорила очень бодрым тоном.

– Держу пари, девочки удивились, – заметила она с сияющим видом, худые щеки раскраснелись от возбуждения. – Но я всегда знала, что если не брошу конкурсы, то рано или поздно выиграю приличный приз. Двухнедельный тур, три разные страны на выбор. Конечно же мы выбрали Кипр.

Тут со своей обычной пришибленностью подал голос дядя Герберт.

– Я хотел повидать вас, – обратился он к Ирэн и Джози. – С самого отъезда мне не хватало вашего присутствия в доме. – И, глядя на миссис Вассилу, он продолжал с печальной усмешкой: – О молодости скучаешь, когда она уходит. Девочки прекрасно выглядят.

– Только не Джози, – натянуто заметила тетя Этель. – Детям ее возраста больше подходит английский климат! Вот Ирэн – она выглядит неплохо.

Если миссис Вассилу посчитала ее невежливой, то не подала виду.

Она просто сменила тему:

– Ирэн, милая, твоим родственникам были заказаны номера в одном из отелей Кирении. Когда они позвонили из аэропорта, естественно, я с большой радостью пригласила их в «Гермес».

– Я подумала, что руководители туристической группы возразят, но ничего подобного, – благодушно заметила тетя Этель. – Поэтому мы решили остаться здесь на ночь, затем вернемся в группу и объездим остров во всех направлениях, а последние день-два опять проведем в «Гермесе».

– Мы точно не злоупотребляем вашим гостеприимством, миссис Вассилу? – с некоторым смущением спросил старую даму дядя Герберт. – Когда утром мы звонили из аэропорта, то ни о чем таком не думали.

Миссис Вассилу улыбнулась ему. По крайней мере, Ирэн говорила, что он намного лучше жены.

– Мистер Мередит, – тихо проговорила она, – если бы вы имели понятие о нашей любимой родине, то знали бы, что одно из важнейших слов у нас – «копиасте». Оно значит «присоединяйтесь к нам». Любой – рабочий, крестьянин, незнакомец в кофейне, – произнося это приветствие, ожидает, что вы примете предложенное гостеприимство.

Тетя Этель явно оскорбилась.

– Хотите сказать, идешь по дороге, и тебя может вот так окликнуть совершенно незнакомый человек?

– Совершенно верно, – заверила ее миссис Вассилу.

Тетя Этель презрительно фыркнула:

– Хм, мне это совсем не по душе. Боюсь, я слишком разборчива.

– По-моему, очень трогательный обычай, – быстро сказал дядя Герберт. – Мой брат – отец двух этих девочек – рассказывал о кипрском гостеприимстве. Но все же мы не хотим навязываться.

Вместо ответа, миссис Вассилу посмотрела на каминные часы:

– Ирэн, милая, Дельфина определила твоим родным отличную спальню. Отправляйся и поужинай с ними. Джози, – и она обняла одной рукой девочку, – останется здесь и поужинает, как обычно, со мной.

Ирэн, найдя кое-какое утешение в том, что через две недели тетя с дядей возвращаются в Лондон, решила в этой ситуации сделать хорошую мину при плохой игре.

– Превосходная идея, – бесстрастно сказала она. – Идите за мной. Джози, милая, скажи «спокойной ночи»!

Дядя Герберт поцеловал девочку, но к нескрываемому облегчению ребенка тетя Этель не последовала его примеру. Ограничившись кивком в сторону Джози и ее бабушки, она чирикнула:

– До завтра, – и последовала за мужем и старшей племянницей в главную часть отеля.

Ирэн проводила их в очень хорошую спальню, договорилась встретиться в ресторане и направилась в офис, с любопытством ожидая, какой прием окажет ей Дельфина. Уличил ли ее Дэвид во лжи? Если уличил, как она это восприняла?

Но Дельфина была непроницаема. После пары сентиментальных фраз о «ваших очаровательных английских родственниках» она вспомнила, что Тео уже пора спать, и собралась на его поиски.

– Он слишком много времени проводит с Паносом, – раздраженно заметила она, убирая со стола. – Мри первой возможности разъезжает на заднем сиденье старого мотоцикла. Мои запреты не помогают, – в ее голосе проявилась горечь, – но никто меня не поддержит. Я буду искренне рада, когда мы вернемся в Кирению.

Она ушла раньше, чем Ирэн могла ответить, зато появился Дэвид в поисках какой-то папки.

– Должно быть, вы испытали шок, Ирэн, – заметил он. – Лондонские родственники свалились как снег на голову!

– Да уж. Впрочем, Джози пришлось еще хуже.

– Верно! Но ей нечего бояться. Они не смогут ее похитить и увезти назад в Майда-Вале!

– Нет, конечно. Тете Этель она ни к чему. Но тетя Этель довольно жестока. Она вполне способна подразнить Джози, зная, что та ее боится. – Ирэн глубоко вздохнула. – Если бы я увидела бабушку раньше – они ведь звонили ей, – я бы убедила ее ни под каким видом не предлагать им приют в «Гермесе».

– Оказать гостеприимство вашим родственникам – это само собой разумеется для вашей бабушки, Ирэн. – В голосе Дэвида слышалась необычная доброта. И столько, что Ирэн невольно спросила:

– Сегодня вы добры ко мне, Дэвид. Можете сделать для меня еще кое-что?

Он слегка улыбнулся:

– Смотря что, моя дорогая!

– Пусть я глупая, знаю, но бабушка заставила меня обедать с дядей и тетей. Если вы будете четвертым, мне станет намного легче.

Он отрицательно покачал головой:

– Извините, но сегодняшний вечер исключается. Повара свалил грипп, и я обещал присматривать за работой на кухне. Он все оставил в безупречном порядке, но нужно быть неподалеку.

Ирэн попыталась улыбнуться:

– Хотела бы я поменяться с вами. Когда я пытаюсь завести вежливый разговор, тетя меня просто парализует.

– Знаю. Бывают такие люди. – Затем он помедлил и сказал чуть застенчиво: – Полагаю, вам не захочется просить Дельфину? Похоже, она им уже понравилась. О, я знаю, она плохо вела себя по отношению к вам и все такое. Но чем больше узнаешь о ее прошлых страданиях, тем сильнее склоняешься принять их во внимание.

– Она не согласится, – помрачнев, засомневалась Ирэн.

– Если я попрошу, согласится. Собственно, приглашение ей даже понравится. Знаете, она любит повеселиться.

– Дэвид, мне лучше обойтись без нее. Сама справлюсь.

– Не сомневаюсь, последовал его невозмутимый ответ. – Если будет время, приду к вам в салон на кофе. – И не успела Ирэн попросить его не беспокоиться, как он зашагал в сторону кухни.

Она очень огорчилась, хотя и говорила себе, что Дэвид вел себя в соответствии с ее предсказанием. Ирэн прекрасно понимала, что в данных обстоятельствах он не может обедать с ее родственниками. Но зачем втягивать Дельфину? Почему он так нежен к ней? Почему ее бесчестное поведение, ложь и невежливость нельзя выносить из избы?

Разумеется, есть только одна причина, почему его покидает здравый смысл и рассудительность, когда речь заходит о «бедной маленькой Дельфине». Он страстно влюблен в нее.

Что касается намеков на ее внезапную близкую дружбу с Андреасом, пусть рассказывает это кому-нибудь другому. Ирэн не поверила ни единому его слову. «Или же, – вдруг догадалась она, – Дельфина использует старый-старый трюк. Возбуждает ревность Дэвида!»

Если бы Ирэн обедала только с дядей, обед прошел бы приятно, несмотря на ее тревоги и печали по поводу Дэвида. С его знанием греческой мифологии и бурной истории знаменитого острова Кипр разговор мог стать очень интересным. Но тетя Этель постоянно обрывала мужа. По мнению тети, никому нет дела до «скучной старины». С ее точки зрения, гораздо интереснее и важнее детальное описание переделок, разделивших дом в Майда-Вале на две квартиры, с упором на ее хороший вкус и разумную экономию в виде выбора уцененных обоев и темной краски, на которой не видно пятен и которая останется навсегда.

– Все эти легкие украшения у вас просто смешны, – заявила она, неодобрительно оглядывая ресторан. – Фарфор и стекло тоже слишком вычурно. И по правде говоря, – она возила нежную ягнятину и свежие овощи вилкой по тарелке, – мне не нравится греческая еда. Мы могли сделать лучше – получить простую, нормальную английскую кормежку в большом отеле, где нам заказали номера. Но мы не хотели обидеть твою бабулю.

После этого она выразила мнение, что в изможденном виде Джози виновата жирная пища вкупе со знойным климатом.

– И конечно, твоя бабуля ее портит! Предоставляет ей полную свободу. Уверена, девочка не учится.

– Этель, ты ничего не знаешь! – Наконец не выдержал дядя Герберт. – Девочки выглядят гораздо счастливее, чем в Англии.

– Тогда им не хватает патриотизма, – последовал высокомерный ответ тети Этель. – Презреть отчизну!

– Мы любили Англию, когда жили там с родителями, – краснея, возразила Ирэн. – Будь они живы, мы вполне могли жить там и сейчас.

Тетя Этель ответила язвительным и скептическим смехом.

Наконец ужин подошел к концу, и Ирэн поднялась из-за стола измученной и подавленной. Провожая тетю и дядю в салон поменьше и поуютнее, она гадала, успеет ли Дэвид на кофе и сможет ли добиться малейшего признания у тети Этель. Впрочем, она их подготовит.

– С вами хочет познакомиться мистер Маклеод, наш управляющий, – предупредила она родственников, провожая их в уютный уголок.

Дядя вежливо кивнул, а тетя Этель с шиком закурила сигарету и заметила, что давно ждет, когда Ирэн представит им «своих новообретенных» друзей.

К счастью, в этот самый момент появился Дэвид, к удивлению и радости Ирэн, он повел себя в высшей степени обходительно, уделяя особенное внимание тете Этель, что особенно развеселило девушку. Никогда в присутствии Ирэн он не излучал такого обаяния. «Незаурядное представление», – скрепя сердце, мысленно признала девушка.

Если бы так вел себя Андреас, она не обратила бы внимания. Но Дэвид! Ирэн не подозревала в нем таких способностей. Да, ее слегка шокировало такое лицемерие, но, к счастью, тетя Этель подобрела.

За турецким кофе и бокалом «Коммандери» атмосфера и вовсе стала непринужденной. Но когда тетя Этель, непривычная к напиткам крепче чая, начала донимать Дэвида откровениями, Ирэн лихорадочно попыталась перевести разговор в более пристойное русло.

Дэвид, несомненно ощущая, что зашел слишком далеко, теперь всячески подыгрывал ей. Но тетя Этель впала в сентиментальное настроение и, убежденная в его симпатии, весело изображала нежную и внимательную родственницу, которая пришла на выручку осиротевшим племянницам и приняла их в свой дом и в свое сердце, не колеблясь в своей привязанности, несмотря на обидное непонимание с их стороны.

Для подкрепления своей версии она извлекла из сумочки и подала ему конверт с фотографиями – снимал в основном ее муж, объяснила тетя, выигранным ею фотоаппаратом.

– Уверена, мистеру Маклеоду не интересны наши с Джози снимки, – запротестовала Ирэн.

– По-моему, они прелестны и занятны, – вежливо возразил Дэвид.

Что-то в его тоне насторожило Ирэн, она вдруг пригляделась к снимку в его руках и нахмурилась.

Это был не моментальный снимок и не цветная фотокарточка. Дэвид держал их с Гаем черно-белую фотографию, сделанную год назад. Ирэн была в полной уверенности, что ее давно уничтожили. Друг Гая – фотограф – собирался напечатать ее в своей газете вместе с объявлением о помолвке. Но прежде чем фотограф сумел это сделать, роману пришел конец. Но даже если бы он продолжался, Ирэн бы ни за что не согласилась на публикацию, о чем и объявила Гаю в недвусмысленных выражениях.

На постановочной до пошлости фотографии – и до чего же ей не понравился сам сеанс позирования – она с обожанием пялилась на Гая, а тот смотрел на нее с отвратительно влюбленным видом. Ни капли искусства. Как она сказала Гаю, которому, на удивление, фотография понравилась, снимку одна дорога – в огонь.

– Где вы взяли эту гадость? – резко спросила она тетю.

– У Гая. Он носит с собой копию. Все еще надеется, бедняга. – Тетя Этель вздохнула. – Иногда мне кажется, что, если кто и соблазнит тебя вернуться в Англию, так это Гай.

– Не слишком ли примитивно? – Дэвид с деревянным лицом вернул фото тете Этель.

– Да. И я всегда соглашалась с Ирэн, что эта фотография вульгарна. – Тут дядей Гербертом овладел необычный прилив храбрости, он схватил со стола злосчастный снимок и разорвал на мелкие клочья.

Казалось, тетя Этель выйдет из себя, но она чудом сдержалась, просто издала какой-то враждебный смешок.

– Мне пора. – Дэвид поднялся. – Перед сном еще многое надо сделать. – Он взглянул на Ирэн, и та тоже встала. – У вас ведь тоже остались дела?

Хотя ловкий ход Дэвида принес ей облегчение, она не нашла слов благодарности. Ирэн чувствовала себя опустошенной, униженной и очень несчастной, у нее осталось только одно страстное желание – заползти в постель и заснуть.

– Я не в силах работать, – с отчаянием призналась она. – Ноги не держат.

– Вот несчастье! – Его тон не изменился. – Если у вас есть здравый смысл, завтра вы встанете поздно. Мы с Дельфиной справимся с вашими родственниками, приглядим за ними.

– Но они вернутся перед отъездом в Англию! – Ирэн жалобно посмотрела на него.

– Но для вас это не конец мира. Если ваша тетя выиграет еще один групповой тур, на Кипр, я уверен, не поедет. Скорее в Тимбукту!

Ирэн отвернулась, абсурдно обиженная явным отсутствием жалости, и тут в коридоре, натягивая пыльник, появилась Дельфина.

– Приглашение на короткую прогулку все еще в силе? – спросила она Дэвида. – Я работала почти целый день, практически без перерыва. Если, конечно, вы не передумали и не пригласили Ирэн. Закончите вечер общения с шиком!

– Я иду прямиком в постель, – быстро проговорила Ирэн. – Пообщалась досыта. – Она знала, что грубит, но почему-то не смогла удержаться.

Уходя, Ирэн услышала небрежное замечание Дельфины:

– Какая муха ее укусила? После всех ваших трудов!

Но что ответил Дэвид, она уже не слышала.

Очень стараясь не разбудить Джози, она тихо разделась и юркнула в постель. Раз или два какой-то легкий звук вызывал у Ирэн сомнение, так ли глубоко спит ее сестричка, как кажется, но она убедила себя, что ошибается. После мирного вечера с бабушкой у Джози нет причин для бессонницы или тревог. Она почти не видела тетю.

«Мне бы ее безмятежность, – думала Ирэн, беспокойно ворочаясь в душистой темноте. – Неудивительно, что для Дэвида я дура, переживающая из-за глупой тети, которую недолюбливаю и которая через несколько дней навсегда уезжает с Кипра. – А потом сурово спросила себя: – Какое мне дело до мнения Дэвида? Он мне никто и никогда не станет кем-то значимым. Почему он тянет резину и не женится на Дельфине?»

Мужественные слова! Но в их искренности она не смогла убедить даже себя. При всей своей суровости и своенравии, насмешках и раздражительности в редкие моменты Дэвид становился намного добрее и мягче. В эти мгновения Ирэн ощущала, что для нее нет ближе человека.

Например, в Белла-Паис, разрушенном монастыре на отрогах Кирении, когда их словно окутала золотая аура мира и счастья. Какую духовную близость они испытали! Как ей хотелось продлить это чувство счастья и полного взаимопонимания. Однако оно растаяло как сон. И вряд ли вернется.