Когда Лукас толкнул дверь в холл, до нас донеслись голоса. Все говорили подобающим случаю серьезным тоном. Внезапно разговоры прекратились, и все головы повернулись в нашу сторону. Там собралась, по крайней мере, дюжина мужчин, от подростков до пенсионеров, все в костюмах, стоящих столько, сколько мы платим за квартиру за три месяца, и все – колдуны. Я сделала шаг в зал – и ледяные взгляды чуть не заморозили меня на месте. Мне вспомнилось, как в средней школе я вступила в компьютерный клуб, в котором до меня состояли только парни.

Лукас чувствовал себя теперь гораздо лучше и просто обвел зал взглядом, раз или два кивнул, затем обнял меня чуть ниже талии и повел сквозь толпу.

Седовласый мужчина лет семидесяти, подчеркнуто прямо державший спину, преградил нам путь. Мой взгляд упал на черную ленту поперек рукава его пиджака. – Ты думаешь, что делаешь? – прошипел он. – Как ты посмел привести ее сюда?

– Пейдж, это Томас Наст, глава Кабал-клана Настов. Томас, это Пейдж Винтербурн.

Томас Наст. Мой взгляд вернулся к черной ленте. Она повязана в память о его сыне Кристофе. Значит, это – дедушка Саванны.

– Я прекрасно знаю, кто она, ты… – Он удержал готовые вырваться слова, уловимо щелкнув языком. – Это пощечина нашей семье, и я не стану ее терпеть.

Лукас спокойно встретил гневный взор старика.

– Если вы имеете в виду события, которые привели к гибели вашего сына, могу ли я напомнить, что именно ваша семья заварила всю кашу? Кристоф начал борьбу за опекунство в нетрадиционной манере и таким образом нарушил внутреннюю политику Кабал-кланов.

– Мой сын мертв. Не смей намекать…

– Я ни на что не намекаю. Я говорю прямо. События, ставшие причиной смерти Кристофа, были запущены им самим и произошли исключительно по его воле. Что касается самой смерти, то Пейдж не имеет к ней никакого отношения. Если бы были хоть какие-то доказательства противоположного, то вы бы сами их представили во время проводившегося этим летом расследования. А теперь, если вы нас извините…

– Она не будет сидеть в нашем зале суда…

– Если бы не она, никто из нас сегодня не сидел бы в этом зале суда. Всего доброго, сэр.

Лукас обошел Наста и провел меня в следующую дверь.

* * *

В зале суда помещалось не более пятидесяти человек, и ко времени нашего появления он оказался наполовину заполнен. Пока Лукас оглядывался в поисках хороших мест, раскрылась парадная дверь, и вошел Беницио. Он очень удачно подгадал время, и это не могло быть случайностью. Глава клана ждал нас. Тогда почему он не встретил нас в холле перед залом суда и не провел мимо представителей Кабал-кланов? Потому, что Беницио точно знал, когда следует появиться, Лукасу не понравилось бы, попытайся отец защищать его от Томаса Наста и других, и по той же причине Лукас отказался идти через черный ход. Лукас выбрал свой путь – буквально – и пожинал плоды этого.

Беницио поймал взгляд Лукаса и махнул на пустой ряд сразу же за столом обвинения. Когда Лукас кивнул, у Беницио на лице промелькнуло легкое удивление. Он стоял в конце прохода, словно не был уверен, что Лукас к нему присоединится. Мы прошли в переднюю часть зала. Я села первой, чтобы Лукас оказался между мною и отцом.

– Счастлив видеть тебя, Пейдж, – сказал Беницио, перегибаясь через Лукаса, когда мы уже заняли свои места. – Я рад, что ты смогла к нам присоединиться. Похоже, ты быстро поправляешься.

– Не так быстро, как ей хотелось бы, – заметил Лукас. – Но все равно неплохо.

– Процесс может оказаться долгим, – сказал Беницио, и я приготовилась к следующему предложению – пропустить заседание из-за состояния моего здоровья, так обеспокоившего Беницио. – Если тебе что-то потребуется – подушка, выпить чего-нибудь холодненького, – только скажи мне.

Я кивнула и поблагодарила. В этот момент вошел Гриффин в сопровождении Троя и еще одного мужчины, которого я не узнала, но по росту догадалась, что это тоже телохранитель. Трой провел Гриффина к нашему ряду. Беницио встал, пропуская, чтобы отец погибшего мальчика мог сесть рядом с нами. Трой и другой телохранитель заняли места в двух концах нашего ряда.

Пока мы с Лукасом беседовали с Гриффином, почти одновременно распахнулись две двери в торце зала. В одну, шатаясь, вошел Вебер, заморгавший при виде заполненного зала суда. Он был одет в обычную рубашку и брюки. Я не заметила ни наручников, ни кандалов, но рот ему заклеили. Это могло показаться жестоким, но сила друида заключается в способности призывать на помощь свои божества, поэтому кляп был понятной мерой предосторожности.

Охранники повели Вебера на отведенное ему место. Из другой двери вышло трое мужчин лет шестидесяти. Судьи. Вчера вечером Лукас объяснил мне основы системы правосудия Кабал-кланов. Дело у них в суде представляется не судье и присяжным, а группе из трех судей, и решение они принимают большинством голосов. Судьи работают пять лет, разбирая дела всех четырех Кабал-кланов согласно графику слушания дел. Выбирают их внутренние комитеты Кабал-кланов. Это всегда колдуны, поэтому всегда мужчины. Это юристы, заканчивающие свою карьеру, им хорошо платят за эту работу, а значит, по завершении пяти лет они могут уйти на пенсию. Они ничем не обязаны Кабал-кланам и не нуждаются в них, чтобы получить работу. Пятьдесят процентов положенной суммы выплачивается после окончания срока судейства, но судья, уличенный в получении взятки или каким-то другим образом скомпрометировавший себя, этих денег не получает. Меры направлены на то, чтобы судьи действовали как можно более беспристрастно. Идеальна ли эта система? Конечно, нет. Но надо отдать Кабал-кланам должное: они сделали, что могли для обеспечения справедливой системы правосудия.

Чтобы судебные процессы не затягивались, процедурные моменты были сокращены до минимума. Речи в начале и в конце – вступительная и заключительная обеих сторон – ограничены десятью минутами каждая. Отсутствие присяжных означает, что не нужно в деталях объяснять каждый шаг. Экспертов приглашают только в случае необходимости – никакие продажные доктора философии не разглагольствуют о том, что идентификация по образцу ДНК ничего не значит. Даже обычным свидетелям не всегда приходится выступать на процессе. Если свидетельские показания не являются решающими, как у Джейми, то они снимаются заранее, и обе стороны заранее задают свидетелям вопросы.

Перерывы устраиваются только по необходимости. Утром делается один, пятнадцатиминутный. К его времени я уже чувствовала, что еще недостаточно поправилась. Лукас настоял, чтобы я приняла обезболивающее, и я согласилась. Без этого я бы не выдержала до обеда, В общем, это было не самое приятное утро в моей жизни. Стараясь не обращать внимания на боль, я сосредоточилась на происходящем и вела подробные записи. Мы с Лукасом пользовались одним блокнотом для стенографирования, который передавали друг другу, записывая важные моменты и обмениваясь письменными замечаниями. В обеденный перерыв в здание суда привезли подносы с бутербродами, и у нас было полчаса, чтобы перекусить. Ели мы, стоя, в холле. Беницио составил нам с Лукасом компанию, и мы вели вполне нормальную беседу. Беницио допустил только одну промашку, предложив нам присоединиться к нему за ужином на следующий вечер. К этому ужину ожидались трое крупных иностранных инвесторов, которые оказались в городе. Лукас вывернулся, мягко напомнив, что, судя по тому, как идет процесс, завтра вечером мы будем заняты подготовкой апелляции для Вебера.

После обеда Лукас позвонил в гостиницу, где мы останавливались раньше. Наш номер никто не занял, и администрация предложила его нам за прежнюю плату. Когда Беницио услышал о наших планах, он позвонил в клинику Марша и договорился, чтобы все наши вещи перевезли в гостиницу, и я могла сразу после процесса направиться туда и отдохнуть. Я не в первый раз видела, насколько Беницио внимателен, и была вынуждена признать, что Лукас унаследовал от отца не только «природный талант к вранью».

* * *

Судебный процесс шел не очень хорошо. Вебер сам нанял адвоката. Впервые услышав об этом, я почувствовала облегчение. Однако по ходу процесса я пожалела, что он не позволил Кабал-кланам назначить ему адвоката. Хотя мне и не хотелось бы их хвалить, я не видела серьезных недоработок в их системе и уверена: обеспечь они Вебера адвокатом, это был бы компетентный специалист, чего нельзя было сказать о выбранном им самим.

Можно было действовать двумя путями. Во-первых, подчеркивать косвенность улик. Во-вторых, объявить клиента невменяемым. Адвокат Вебера выбрал оба. Но… Первый путь означал бы, что Вебер не совершал преступления. Второй – что совершал, но не может нести ответственности. Использование же обоих сразу означало, что он убил этих подростков, но суд не может этого доказать, и в любом случае он безумен, но не настолько, чтобы оставлять прямые улики.

В шесть часов стороны начали заключительные речи. В двадцать минут седьмого судьи отправились на совещание. В половине седьмого они вернулись. Они приняли решение.

Виновен.

Приговор: смертная казнь.

Неудивительно, что Вебер впал в панику, и из зала его пришлось уводить силой. Из-под кляпа доносились приглушенные звуки – видимо, заклинания.

Когда один из судей произносил заключительные слова, я взяла блокнот и нарисовала вопросительный знак, в ответ на который Лукас написал: «Без изменений». Мы не услышали никаких новых доказательств в пользу обвинения или оправдания Вебера и не получили ответов на беспокоившие нас вопросы. Поэтому будем готовить апелляцию.

Выступавший судья поблагодарил свидетелей и представителей сторон и объявил заседание закрытым. Беницио склонился к нам, прошептал, что сейчас вернется, и попросил подождать его. Затем он повел Гриффина в головную часть зала, за ними последовал второй телохранитель, а Трой остался на посту в нашем ряду. Беницио, Гриффин и второй телохранитель вышли в дверь, через которую вывели Вебера. До того как скрыться за ней, Гриффин повернулся, привлек наше внимание и одними губами прошептал «Спасибо». После этого дверь за ними закрылась.

– Наверное, ты очень устала, – заметил Лукас, поднимая с пола мою сумочку и протягивая ее мне.

– Со мной все в порядке. А нам именно сегодня нужно подать апелляцию?

Лукас покачал головой.

– Я скажу отцу, что мы планируем делать, и он передаст это Кабал-кланам. А сегодня мы отдохнем и попытаемся обо всем этом забыть.

Я подняла голову и увидела, как Беницио выходит назад в зал суда в сопровождении своего нового телохранителя.

– Твой отец, – сказала я. – Быстро они.

– Хорошо, – ответил Лукас. – Чуть раньше он предлагал отвезти нас в гостиницу, и если ты не возражаешь, я приму предложение. Тогда мы по пути расскажем ему о наших планах насчет апелляции. Это лучше, чем откладывать отъезд и говорить здесь.

– Если таким образом я раньше доберусь до кровати, то не спорю.

Когда Беницио подошел к нам, Лукас поднял голову.

– Мы с Пейдж хотели бы… – Лукас замолчал. – Что случилось, папа?

– Ничего, – покачал головой Беницио. – Что ты хотел сказать?

Лукас внимательно смотрел на отца. Вначале я не заметила, чтобы что-то было не в порядке, но потом обратила внимание на легкий наклон головы Беницио и на то, что он, разговаривая с нами, избегает взгляда Лукаса.

– Уверен, Пейдж ждет не дождется, когда уедет отсюда, – заметил Беницио. – Почему бы нам…

Кто-то откашлялся. Мы повернулись и увидели Уильяма и Карлоса, стоявших с другой стороны от меня.

– Папа, с тобой хочет поговорить Томас Наст, – сообщил Уильям.

Беницио отмахнулся от него. Уильям поджал губы.

– Мы подождем тебя в машине, папа, – сказал Лукас. – Апелляцию мы сможем обсудить по дороге.

– Апелляцию? – спросил Карлос. – А по поводу чего?

– Эверетта Вебера, конечно.

Карлос рассмеялся.

– Черт побери, маленький братец, я и не знал, что ты занялся некромантией.

Лукас резко повернулся к отцу. Беницио тер лицо рукой.

– Он не знает? – спросил Уильям, и на его губах появилась довольная ухмылка.

– Чего не знаю? – Лукас не сводил глаз с Беницио.

– О приговоре и назначенной смертной казни, – объяснил Карлос. – Приговор подписан, заверен печатью и приведен в исполнение.

Я моргнула.

– Вы имеете в виду…

– Эверетт Вебер мертв, – сообщил Уильям. – Если справедливость торжествует, то она торжествует быстро. Отец и другие главы Кабал-кланов договорились об этом до начала процесса.

Лукас повернулся к Беницио:

– До начала процесса?..

– Конечно, – ответил Уильям. – Неужели ты думал, что он позволит тебе нас опозорить, пытаясь выпустить на свободу детоубийцу? Неужели тебе никак не успокоиться, Лукас? Спасаешь невиновных, спасаешь виновных, и ничто для тебя не играет роли, только бы как-то насолить Кабал-кланам. Слава богу, отец никому не сказал, что ты хочешь побеседовать с Вебером до процесса – кто знает, какое осиное гнездо ты разворошил бы.

Лукас неотрывно смотрел на отца, ожидая, что тот станет отрицать сказанное. Беницио лишь опустил глаза. Я встала. Лукас в последний раз бросил взгляд на Беницио, затем последовал за мной.

* * *

Мы пробрались сквозь толпу и повернули на парковку. Там стояли другие члены Кабал-кланов, курили или просто ловили последние лучи солнца Майами перед тем, как сесть в самолет и лететь домой. Когда мы проходили мимо одной из групп, незнакомый молодой человек поймал мой взгляд. Я увидела большие голубые глаза и вздрогнула от странного ощущения: юноша казался одновременно знакомым и совершенно чужим. Я остановилась на мгновение, но Лукас шел дальше, думая о своем, и я поспешила вслед за ним.

Мы молча шли по заполненной машинами стоянке. Я пыталась прийти в себя и мыслить четко. Скорее всего, Вебер был виновен; его казнь, хотя и излишне поспешная, может оказаться справедливой. С ним еще можно поговорить при помощи некроманта и убедиться, что он действительно и есть убийца. Пока я раздумывала, не предложить ли это Лукасу, нас окликнули.

– Лукас? Подожди секундочку.

Я напряглась, повернулась и увидела, как к нам широкими шагами приближается молодой человек. Высокий и долговязый, на год или два младше меня, со светлыми волосами, схваченными в хвост. На лице выделялись огромные голубые глаза. Когда я вновь увидела эти глаза, сердце мое на мгновение перестало биться. Конечно, он колдун, но дело не только в этом. Именно с этим молодым человеком я встречалась взглядом меньше минуты назад. Я его не узнала, но чувствовала, что должна узнать. Затем я обратила внимание на черную ленту на рукаве и все поняла. Он напомнил мне Кристофа Наста. Это глаза Кристофа Наста. Глаза Саванны.

В нескольких шагах за ним следовал еще один молодой человек, лет восемнадцати, тоже с черной лентой на рукаве. Он встретился со мной взглядом, недовольно нахмурился, затем отвернулся.

– Привет, Лукас. – Первый молодой человек остановился и протянул руку. – Рад тебя видеть.

– Привет, Шон, – рассеянно поздоровался Лукас, взгляд которого блуждал по сторонам.

– Ты отлично поработал, поймав этого негодяя. Конечно, никто не станет посылать тебе благодарственного письма, но большинство из нас это оценили.

– Рад слышать…

Лукас оглянулся, явно собираясь продолжить путь, но молодой человек не шелохнулся. Он перевел взгляд на меня, затем вновь на Лукаса. Лукас проследил за его взглядом и моргнул.

– Да, конечно. Пейдж, это Шон Наст. Сын Кристофа.

– А это… – Шон повернулся к мрачному молодому человеку и жестом подозвал его. Тот нахмурился сильнее и подошел, шаркая ногами. – Это мой брат Брис.

Это были сводные братья Саванны. Я быстро протянула руку, Шон пожал ее.

– Это, конечно, не очень подходящее место, – заговорил он. – И я знаю, что вы двое заняты, но мы останемся в городе на несколько дней, поэтому и думали…

– Шон?

Шон гневно взглянул на брата.

– Да, сейчас. Я думал, что…

– Шон!

– Что? – Шон резко развернулся на каблуке, и глаза его округлились.

Обернувшись назад, я увидела, что на капот одной из машин брошен пиджак от костюма. Кто-то решил избавиться от официальной одежды?.. Затем я заметила брюки, ботинки и высунувшуюся из рукава руку. Красные капли падали с пальцев на левую переднюю фару машины, оставляя блестящий след, и собирались в лужицу внизу.