Я следующая.

Вернувшись в камеру, я примостилась на краешке кровати и просидела без движения целых три часа. «Охота» Уинслоу закончилась катастрофой, которая мне и в страшном сне не привиделась бы. А чего, собственно говоря, я ожидала? В лесу все казалось таким очевидным: если затея провалится, мне обеспечена безопасность. А вышло наоборот… и теперь я стану следующей.

Мне представлялось, Уинслоу после неуспеха с Лейком переключится на что-нибудь другое. Напрасные мечты: сегодня магната не просто постигло разочарование — он потерпел крах. Полнейший. И какой была его реакция? Взбесился, потопал ногами, пристрелил охранника — и отправился на поиски новых развлечений. Именно из-за такого подхода к неудачам ему и удалось сделать свою компанию одной из крупнейших на рынке. Нет, подобная «осечка» его не остановит. Для людей вроде Тайрона Уинслоу фиаско — это помеха, которую нужно не просто преодолеть, а вышвырнуть в стратосферу, полностью уничтожить, чтобы ни пятнышка не осталось на их гордости. Сейчас, потерпев поражение — причем на глазах у подчиненных, — он на время притихнет, проанализирует ситуацию, вычислит причину, устранит ее и начнет все заново. И тогда явится за мной. Нет, нельзя дожидаться, пока меня спасут. Надо действовать самой.

Мысль, конечно, дельная. Три последних дня я и так не прохлаждалась, никаких возможностей для побега не упущено. Знала бы, как вырваться отсюда — тут же и слиняла бы. До недавних пор все мои надежды были связаны с Бауэр. Втереться к ней в доверие было бы и впрямь неплохо… да вот беда, она превратила себя в оборотня и скоро умрет. Конечно, пока она еще жива, но даже если дело и пойдет на поправку, ей нечем помочь мне. Или все-таки есть чем? Сказав Кармайкл, что облегчить страдания Бауэр не в моих силах, я не солгала. Впрочем, Джереми однажды это удалось. Если выйти с ним на связь, то, может, у меня и получится спасти Бауэр жизнь, а тогда, вполне возможно, она почувствует себя мне обязанной… Мой план просто кишел разными «если» и «может», но других вариантов не было.

Я продумывала свои действия с холодной отстраненностью, которая одновременно и восхитила меня, и напугала. Сидя на кровати, глядя, как минуты на электронном табло перетекают в часы, я не чувствовала ничего. Ровным счетом ничего. Подумала, что Клей меня отверг — и ничего не почувствовала. Представила, как Бауэр вонзает иглу в руку — и ничего не ощутила. Вспомнила Лейка посреди Преображения, мертвого охранника, ярость Уинслоу — и по-прежнему пустота… Два тридцать, три, три тридцать… Ход времени поглотил мое внимание без остатка. К четырем план в моей голове сложился окончательно. В четыре тридцать я снова посмотрела на табло — прошло еще полчаса. Куда они испарились? Что я делала все это время? Не важно. Да серьезно, никакой разницы. Джереми и Пейдж наверняка еще спят. Не стоит их тревожить. Пять часов. Может, все-таки попробовать связаться с Пейдж? В таком случае к завтраку я буду вооружена советами Джереми. Но сказать проще, чем сделать. На ментальную связь потребовалось много усилий. Куда легче сидеть, пялиться на часы и ждать. Времени все равно вагон. Пять тридцать. Джереми наверняка проснулся. Специально будить его не хотелось, не такое уж неотложное у меня дело. Попытаться, впрочем, не повредит. Контакт с Пейдж не в один миг установится, так что незачем тянуть. Шесть часов. Шесть?! Куда подевалось… Ну и пусть. Надо все-таки попробовать.

Я попробовала, и ничего не произошло. Естественно. С чего я вообще взяла, что у меня что-то получится? Телепатические способности — не мой профиль. Однако мне это и в голову не приходило. Я мысленно позвала Пейдж, ответа не дождалась, но только хмыкнула («Вот странно!») и продолжила попытки. Правда, к этому времени мой мозг работал не на всех цилиндрах. За последние двенадцать часов от меня отказался любимый, и рухнула — с превращением кое-кого в оборотня — моя единственная надежда выйти на свободу; в довершение ко всему я узнала, что главный инвестор этого проекта — психопат, торчащий от женщин спортивного типа и охоты на монстров. Неудивительно, что рассудок закоротило.

В конце концов пришлось смириться с фактом: выйти на связь с Пейдж не получается. Лучше подождать, пока она сама не пробьется ко мне. Я ждала, ждала… Принесли завтрак. Я не обратила на него внимания. Завтрак унесли.

В половину десятого Пейдж все-таки сделала попытку. По крайней мере было на то похоже. Началось все, как и днем раньше, с головной боли. Почувствовав первый же спазм, я улеглась в кровать, приняла удобную позу, закрыла глаза и приготовилась. Ничего. Боль стала спадать и вовсе исчезла, но через полчаса вернулась. Я по-прежнему оставалась в кровати, все в той же позе — вдруг помешаю чем-то, если сдвинусь с места. И опять ничего… Я представила, как мое сознание открывается для Пейдж, как я разговариваю с ней — в общем, постаралась настроиться на нужную волну. Никакого эффекта.

Что, если это у самой Пейдж ничего не выходит? Если ей не хватает квалификации, если в прошлый раз нам просто повезло? А что, если я все испортила, оборвав тогда телепатическую связь — пускай ненамеренно? Что, если даже сейчас какая-то часть моей души противится новому контакту, помня, чем закончился предыдущий? Что, если ничего уже не исправишь? Что, если я осталась совсем одна… теперь уже по-настоящему?

Нет, ерунда. Пейдж что-нибудь придумает и обязательно вернется. Тогда я поговорю с Джереми, и все будет нормально. А трудности эти — временные. Может, она и не пыталась сегодня. Может, у меня просто заболела голова — ничего удивительного.

Да, Пейдж вернется, но сидеть сложа руки я не буду. Единственное лекарство от паники — чем-то себя занять. План у меня уже есть. С помощью Джереми было бы легче, но начать можно и так. Нужно всего лишь восстановить в памяти собственное превращение — то есть залезть в самый дальний уголок души и выскрести оттуда картины ада. Да ладно, без проблем.

Два часа спустя, обливаясь потом, я вынырнула из пучины воспоминаний. Следующие двадцать минут ушли на то, чтобы прийти в себя. После этого я встала и приняла душ. Вот теперь я готова.

Охранники принесли обед. Я заявила им, что хочу поговорить с Кармайкл. Они ничего не ответили — впрочем, как обычно: без необходимости эти ребята разговоров не вели. Прошло полчаса. У меня появилось подозрение, что просьба моя прошла мимо их ушей, но они все-таки вернулись… вместе с Матасуми. Это осложняло дело. Он вроде бы и хотел помочь Бауэр, но предпочел бы при этом не выпускать меня из камеры. Наверное, будь его воля, каждый заключенный оставался бы взаперти с момента прибытия и до часа, когда нужно выносить труп.

После долгих уговоров Матасуми согласился-таки отвести меня наверх — при условии, что я буду в наручниках и кандалах, под усиленным конвоем… и подальше от него. Кармайкл в лазарете не оказалось, и ученый отправился ее искать. Трое охранников расположились со мной в помещении, еще несколько встали на выходе из приемной.

Бауэр лежала на одной из коек. Рядом сидела Тесс с детективом в мягкой обложке и нервно теребила кожицу вокруг ногтей. Увидев меня, девушка вздрогнула, но наличие охраны ее успокоило — она лишь отодвинулась на всякий случай и продолжила чтение.

Сейчас Бауэр выглядела величественней и строже, чем обычно. Темно-русые волосы разметались по белоснежной подушке, тонкие морщинки вокруг глаз и рта сгладились, сильно ее омолодив. Веки женщины были прикрыты, ресницы мирно отдыхали на безупречно чистой коже, на губах играла легкая улыбка. Абсолютное спокойствие и неземная красота… Иными словами, Бауэр походила на усопшую.

Однако грудь ее плавно вздымалась и опускалась, так что было еще не слишком поздно: выставили ее здесь явно не для того, чтобы желающие могли проститься с покойной. Я с трудом, но поборола соблазн выразить восхищение перед искусством бальзамировщика. Вряд ли аудитория оценила бы шутку по достоинству.

— Какой безмятежный у нее вид, правда? — раздался голос Кармайкл у меня из-за спины.

— Она не связана, — заметила я, когда докторша обошла койку и разрешила Тесс идти.

— У кровати достаточно высокие борта, так что травмы исключены.

— Я говорю о другом. Свяжите ей ремнями ноги и руки. Чем крепче, тем лучше.

— Она сейчас крепко спит, и я не стану…

— Либо вы свяжете ее, либо я ухожу.

Кармайкл, как раз проверявшая пульс Бауэр, бросила на меня колючий взгляд.

— Не угрожайте мне, Елена. Вы заявили доктору Матасуми, что можете помочь Сондре, так что вам придется исполнить свое обещание. При первом же признаке агрессии я ее свяжу.

— Не сможете…

— Значит, попрошу охранников. Я хочу, чтобы ей по крайней мере было удобно. Если большее мне не по силам — что ж, хотя бы так.

— Как благородно с вашей стороны. А вы когда-нибудь задумывались, удобно ли нам в этих камерах? Или мы не в счет? Раз мы нелюди, требования клятвы Гиппократа к нам не относятся?

— Лучше не начинайте. — Кармайкл продолжила осмотр пациентки.

— Вы ведь работаете во имя какой-то цели? Высокой цели, разумеется. Как и все здесь. Что бы это могло быть? Так… скажем, вам хочется совершить революционное открытие в медицине, которое принесет неизмеримые блага всему человечеству. Тепло?

Кармайкл поджала губы, но не стала смотреть мне в глаза.

— Ах вот как, — проговорила я. — Значит, я попала в точку. Вы смирились с тем, что ни в чем не повинных существ держат взаперти, пытают, убивают — и все ради создания расы сверхлюдей. Где вам выдали лицензию, доктор Кармайкл? Не в Освенциме, случаем?

Казалось, она готова швырнуть в меня стетоскоп. Вместо этого Кармайкл крепко сжала его в руке — так, что костяшки пальцев побелели, — сделала глубокий вдох и повернулась к охранникам.

— Пожалуйста, отведите мисс Майклс назад в… — Осекшись на полуслове, она впилась в меня взглядом. — Вам только того и надо — вернуться в камеру, чтоб не выполнять своих обязательств. Ну уж нет. Немедленно расскажите мне, как ее лечить!

Бауэр вдруг вытянулась в струнку. По ее телу прошла судорога, руки взметнулись вверх, спина выгнулась дугой — и начались конвульсии.

— Хватайте ее за ноги! — закричала Кармайкл.

— Сначала свяжите ее.

Бауэр резко вскинула ноги, угодив коленом под дых Кармайкл. Та, охнув, отлетела в сторону, но встряхнулась и налегла всем весом на туловище пациентки. Охранники метнулись к нам и встали полукругом возле койки. Один вцепился Бауэр в лодыжки. Та дернула ногой, и парень, не удержавшись на ногах, повалился на тележку с лекарствами. Двое других переглянулись и вытащили пистолеты.

— Нет! — прогремела Кармайкл. — Это приступ! Елена, хватайте ее за ноги!

Я отступила на шаг назад.

— Свяжите ее.

Внезапно Бауэр выпрямилась, скинув с себя Кармайкл. Руки ее взлетели вверх, описав полукруг… и закончили траекторию за спиной. Одновременно раздались два глухих щелчка — плечевые кости вышли из сустава.

Кармайкл схватилась за тонкие ремешки, прикрепленные к койке с обеих сторон. Их было явно недостаточно, чтобы удержать Бауэр, но я решила не настаивать — поединок двух воль и так зашел слишком далеко. Охранник, который пытался держать Бауэр за ноги, стал робко приближаться.

— Назад! — рявкнула я.

Не обращая внимания на Кармайкл, которая безуспешно пыталась закрепить на пациентке ремни, я встала в изножье кровати. Сейчас важнее было следить за ногами Бауэр. У опрокинутой тележки я подобрала бинты, прикинула, сколько времени проходит между отдельными судорогами, и в нужный момент ухватила Бауэр за лодыжки — одной рукой.

— Лови. — Я кинула бинт охраннику, стоявшему ближе всех. — Привяжи один конец к ее лодыжке, другой к стойке кровати, только не туго — а то она себе ноги переломает. И поживей. У тебя осталось двадцать секунд.

Сама я тем временем проделала описанную процедуру с левой ногой Бауэр, оставив ей достаточно простора для движений. Кармайкл отыскала еще один бинт и хотела связать руки пациентки, но те замолотили в воздухе, и докторша отшатнулась.

— Считайте секу… — начала я.

— Сама знаю, — отрубила Кармайкл.

Наконец нам удалось привязать к кровати руки, ноги и туловище Бауэр. Судороги продолжались, однако травм можно было не опасаться. По коже измученной женщины струйками бежал зловонный, отдающий мускусом пот. Букет дополнили запахи мочи и кала. Бауэр вырвало зеленоватой желчью, потом снова начались конвульсии, и ее тело выгнулось над кроватью идеальным полукругом. Из груди ее вырвался вой, глаза, оставаясь закрытыми, вылезли из орбит. Кармайкл бросилась к подносу с ампулами и шприцами.

— Обезболивающее? — спросила я. — Лучше не надо.

Кармайкл наполнила шприц.

— Но она ведь мучается!

— Ее тело должно справиться само. Если применить лекарства, в следующий раз будет только хуже.

— Что же делать?

— Ничего, — ответила я и плюхнулась на стул. — Присядьте, отдохните. Понаблюдайте за ней, сделайте какие-нибудь записи. Доктор Матасуми не простит, если вы упустите такую прекрасную возможность восполнить пробелы в научном знании.

Закончился приступ через час. Бауэр к тому времени была измотана до предела. Когда Кармайкл вправляла ей вывихи, она даже не дернулась. В районе обеда случился еще один небольшой криз — у больной стала быстро подниматься температура. Как и прежде, я посоветовала докторше не прибегать к радикальным средствам. Оставалось лишь ставить холодные компрессы, смачивать время от времени губы Бауэр водой и… запастись терпением. Ее организм должен пройти через превращение без вмешательства извне. Наконец температура спала, и больная погрузилась в сон — лучшее и самое гуманное из всех лекарств.

Больше ничего не произошло. В десять вечера Кармайкл велела охране отвести меня в камеру. Я приняла душ, оделась… и обнаружила, что уже не одна в камере.

— А ну слезай с моей кровати, — бросила я.

— Что, долгий выдался денек? — спросил Ксавьер.

Я швырнула в него полотенцем, но он телепортировался к изголовью кровати.

— Ух, какие мы злые! Я рассчитывал на более теплый прием. Люди тебе еще не наскучили?

— Помнится, не так давно ты впихнул меня в комнату к разъяренному дворняжке. И даже наручников не снял.

— Вовсе я тебя не впихивал. Ты уже была там.

Я зарычала и схватила книгу с полки. Ксавьер исчез. Дождавшись характерного мерцания, с которым он появлялся на новом месте, я швырнула свой снаряд.

— Вот черт! — выдохнул он, получив книжкой по груди. — Ты быстро учишься. И почему-то на меня обижена. С какой стати, ума не приложу: ты все равно его обставила бы. К тому же я никуда не уходил. Если бы что-то пошло наперекосяк, я бы легко остановил Лейка.

— Ну разумеется.

— Конечно, остановил бы! Мне было строго приказано проследить, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.

Я схватила другую книгу.

Ксавьер протестующе поднял руки.

— Да уймись же. Давай по-хорошему. Хочется с тобой поговорить.

— О чем?

— Да о чем угодно. Мне скучно.

Еле устояв перед желанием метнуть в него книгу, я вернула ее на полку.

— Почему бы тебе не превратиться в оборотня? Кажется, сплин здесь только этим и лечат.

Он поудобнее устроился на кровати.

— Да уж. До сих пор не верится, чтобы Сондре такое в голову взбрело. Нет, само желание стать кем-то другим мне понятно, но таким образом? У нее шарики за ролики зашли. А вообще, это объяснимо. В здешних условиях заработать комплекс неполноценности — раз плюнуть.

— Комплекс неполноценности?

— Ага. — Увидев выражение у меня на лице, он закатил глаза. — Вот только этого не надо, ладно? Ты же не веришь в то, что люди и сверхъестественные существа равны. Мы — это человек со всеми его достоинствами плюс кое-что еще. Соответственно, мы стоим выше. Представь теперь: человек, с детства привыкший считать себя венцом эволюции, вдруг обнаруживает, что это отнюдь не так. И что, в принципе, он мог бы усовершенствовать свою природу. Конечно, о полудемонах речь не идет. Если люди поймут, на что способны другие расы, они захотят того же. Ядро нашего проекта давно прогнило: ребята ставят себе высокие цели, но в конце концов каждый захочет отхватить себе кусок пирога. Вот на днях…

Внезапно Ксавьер умолк и уставился на стеклянную стену, затем исчез — вдруг кто подслушивает? Вернувшись через секунду, продолжил:

— Так вот, зашел я на днях в кабинет Ларри, а он там заклинание отрабатывает! Мне сказал, что научный опыт проводит, враки на хромой собаке, сама понимаешь. Сондра — это лишь начало.

— Ну и что ты хочешь предпринять?

— Я? — Он сделал удивленное лицо. — Если человеческой расе не терпится исчезнуть с лица земли, то это ее проблемы. Я всем доволен — лишь бы денежки платили.

— Удобный подход.

— Главное, честный. Ты вот что мне скажи…

Щелкнул замок, и Ксавьер замолчал. Дверь с шипением открылась, в камеру вошли двое охранников под предводительством мужчины постарше — седоватые волосы подстрижены «ежиком», голубые глаза с цепким взглядом.

— Риз! — рявкнул он на Ксавьера. — Ты что здесь делаешь?

— Развлекаю заключенных. Точнее, женскую их половину. Елена, это Такер. Он любит, чтобы его называли «полковником Такером» — да вот беда, уход из вооруженных сил стал для него — как бы это выразиться? — неожиданностью. Ну, военный суд и все такое.

— Риз!.. — начал было Такер, но справился с собой и, встав навытяжку, обратился ко мне: — Мисс Майклс, пройдемте наверх. Доктор Кармайкл хочет вас видеть.

— Что-то стряслось с мисс Бауэр? — спросила я.

— Доктор Кармайкл велела препроводить вас наверх.

— От военных прямого ответа не дождешься, — заявил Ксавьер, спрыгнув с кровати. — Я тебя отведу.

— Обойдемся без твоей помощи, Риз, — вмешался Такер, но полудемон уже вытащил меня в коридор.

Проходя мимо камеры Рут, я заметила, что внутри пусто.

— С Рут все хорошо?

— Тебе разве никто не сказал? — отозвался Ксавьер. — Я слышал, ты кое-что предложила Бауэр — ну, когда она еще была в себе.

— Предложила? А, да. Насчет Рут и Саванны. И что, им разрешили встретиться?

— Даже лучше. Пойдем, сама увидишь.

И Ксавьер зашагал по коридору.