Телефон в комнате Джонни зазвонил в половине десятого утра. Была пятница.

Он услышал голос Нэн, и в сердце у него вспыхнула надежда.

– Джонни, прости меня за то, что я наговорила тебе вчера вечером!

– Ничего, все в порядке.

– Я обязательно съезжу к отцу. Обязательно. Дик и я… мы сделаем все, что сможем, чтобы ему было хорошо с нами. По-моему, все устроится.

Джонни выдавил из себя нужные слова:

– Очень рад.

– Ну, Джонни! Я не хочу, чтобы мы с тобой ссорились. Да еще в день моей свадьбы.

Джонни ощутил страшный холод внутри.

– Я буду держаться в стороне, – пообещал он. – Не беспокойся об этом.

– Но, Джонни, я не о том… Я хочу, чтобы ты понял. Барти – родственники моей матери. Но я не хочу обижать тебя и тетю Барбару…

– Ты что, приглашаешь меня на свадьбу?

– Ну…

– Это Дороти уговорила тебя?

– Нет. Этой ночью мы даже спали в разных комнатах. Все думали… А я просто хотела побыть одна. Дороти будет подружкой невесты. Поэтому я подумала…

– Ты хочешь, чтобы я?…

– Нет, не шафером, а… Понимаешь, Барт – мой родной дядя, и он должен быть посаженым отцом, – голос Нэн зазвучал веселее, беспокойные нотки исчезли. Ведь это был день ее свадьбы. – Бланш с Бартом считают, что мы с тобой, Джонни, должны помириться, иначе это будет плохим знаком.

– А что считает Дик?

– Дик говорит, что если ты пообещаешь не разговаривать так, как вчера… Дик говорит, он ничего не имеет против тебя. Просто ты не должен… вмешиваться в чужие дела. – Ее голос на мгновение прервался, а потом зазвучал умоляюще: – Так как же, Джонни? Ты придешь на мою свадьбу и пожелаешь мне счастья?

Джонни не знал, сможет ли он это сделать. И вообще он был не в состоянии говорить.

– Ради тети Эмили?

Нараставший в нем гнев готов был выплеснуться наружу, но Джонни сдержался и тихо ответил:

– Хорошо, Нэн.

– Примерно в четверть одиннадцатого. Это не займет много времени. А потом ты можешь отвезти Дотти домой.

– Хорошо, Нэн, – повторил Джонни, стараясь держать себя в руках.

Граймс сказал, что скоро должен приехать Копленд. Но к тому времени, когда пришла пора идти на свадьбу, Копленд еще не появился, а звонок Родерику Граймсу не принес никаких результатов.

Служанка впустила его в дом. В гостиной уже сидели четверо или пятеро незнакомых людей. Кругом были цветы. Перед камином – небольшой аналой. Старая дама, укутанная в мягкую розовую шаль, держалась как королева среди придворных.

Один из мужчин представился:

– Я – доктор Дженсон. Мы гости со стороны жениха. А вы, полагаю, со стороны невесты?

Джонни ничего не ответил. Еще представления, рукопожатия. Джонни издали кивком поздоровался со старухой.

Из столовой в гостиную вошел Барт.

– Симс?

– Доброе утро.

Барт внимательно посмотрел на него и тихо проговорил:

– Кажется, вы остались при своем мнении.

– По-моему, я уже стал чем-то вроде Кассандры, – Джонни усмехнулся, и ему показалось, что улыбка разрывает его лицо.

– Теперь одна из булавок принадлежит Нэн. – сказал Барт.

Джонни сжал губы.

– Та самая, которая считается булавкой Кристи, – быстро заговорил Барт. Джонни хотел что-то сказать, но Барт продолжал: – Я не знаю, что мы можем сделать. У вас нет никаких доказательств.

– А что заставило вас изменить свое мнение об этом деле?

– Я считаю, что Дик слишком быстро начал выяснять перспективы займа под обеспечение наследством Нэн. Но я не могу доказать это.

– И тем не менее вы предоставили для этой свадьбы свой дом? И согласились быть посаженым отцом? – У Джонни потемнело в глазах.

– Тогда бы они обвенчались тайно. Что я могу? – спросил Барт. Он держался гордо и надменно, но казался беспомощным. – Устроить скандал?

Они печально посмотрели друг на друга. Потом Барт добавил:

– Мисс Дороти в столовой. Пройдите туда.

Дороти была одета в розовое платье с бело-розовым корсажем. Держась неестественно прямо, она стояла около одного из тяжелых резных стульев.

– Джонни! – воскликнула она. – Зачем ты пришел? С твоими чувствами тебе лучше этого не видеть! Не может же она иметь все!

– Я не знаю, каковы теперь мои чувства, Дот, – тяжело проговорил Джонни. – А у тебя все в порядке?

– У меня? Да. – Она казалась удивленной. – Я размышляю о том, кто же такая я.

– В каком смысле?

– Нэн оказалась Мэри Макколи. Может, и я тоже не Дороти О'Хара?

– О'Хара? – рассеянно переспросил он. – Дот, ты знаешь, Барт поверил мне.

– Я тоже, – ответила Дороти. – Но сколько бы мы ни говорили обо всем этом Нэн, она все время будет принимать сторону Дика, и значит…

– Это будет настоящая трагедия.

– Ты хочешь сказать, что рано или поздно ты все докажешь? И что тогда?

– Тогда у Нэн будет муж, осужденный за убийство. Может быть и так, – сказала Дороти, – но трагедия не в этом. – Джонни с удивлением посмотрел на нее. Ее голубые глаза были ясны и спокойны. – Трагедия в том, – продолжала она, – что Нэн влюбилась в это чудовище.

– Ты права, – согласился Джонни. – Мечта – в этом-то все и дело. Благодаря ей он разбил меня по всем пунктам. Ты-то не веришь, что дерзкий пятнадцатилетний подросток хоть раз обратил внимание на трехлетнего ребенка?

Дороти грустно покачала головой.

– Память сердца! – Джонни горько усмехнулся. – Но она верит этому! Если бы мы только могли разрушить эти чары, сделать так, чтобы она поверила…

– Что ему нужны ее деньги? – Дороти поняла его с полуслова. – Я пыталась объяснить ей.

– Ты сама догадалась об этом? Как?

– Дело в том, что, когда мы только познакомились с ним, у него была какая-то причина… причина выбрать из нас двоих именно Нэн. О Джонни, я уверена в этом. Я же видела его глаза. Он просто намеренно… Понимаешь, он до сих пор неравнодушен ко мне, и я сказала об этом Нэн.

– Говорят… – Джонни посмотрел на эту великолепную девушку, – Дотти, ты ведь знаешь, когда ты нравишься кому-нибудь, правда?

– И когда нет, тоже, – ответила Дороти, у нее на глазах заблестели слезы. – Конечно, знаю.

– Тогда почему же Нэн этого не знает?

– Да потому, что она росла в тепличных условиях, – ответила Дороти. – Ей постоянно внушали, что рано или поздно у нее будет роман, что это случится само собой. Но так ведь не бывает. Разве ты не знаешь, что тетя Эмили и твоя дорогая мама отдали ей тебя, Джонни, в качестве подарка? Просто ни за что. И ей никогда не приходилось бороться за внимание какого-нибудь парня. Ее никто не научил, что вовсе не обязательно каждая девушка кем-то любима и даже просто пользуется успехом. Что этого нужно добиваться. Что нужно думать, как этого достичь. Внимание и восхищение не даются просто так. Их необходимо заслужить. Нужно обращать внимание на то, что нравится другим людям. Но Нэн оберегали от всего этого. Дику было очень легко ее обмануть. Господи, ну что я говорю? – Дороти посмотрела на удивленное лицо Джонни и сказала: – Какой смысл ворошить прошлое? Извини, я не хочу обвинять во всем этом тебя. Я и сама во многом виновата. Нужно остановиться и подумать, прежде чем приносить себя в жертву кому-нибудь. Прошу, Джонни, не огорчайся так сильно. Если ты и избаловал Нэн, то только потому, что ты такой добрый и надежный!

– Ты размажешь всю краску, – сказал Джонни, заметив, что Дороти готова заплакать. – Ты права, нужно остановиться и подумать…

«Нужно остановиться и подумать, прежде чем гордо выполнять какое-нибудь глупое обещание», – закончил про себя Джонни.

– Надеюсь, здесь нет привидений, – Дороти поежилась. – Не хочется, чтобы призрак Кристи наблюдал за этой свадьбой. – Она повернулась к Джонни: – Господи, ну что же нам делать? Если бы мы могли увезти ее силой! Как-то расстроить все это, но… – Она была так трогательно растеряна, что изболевшееся сердце Джонни потеплело.

– Право выбора принадлежит Нэн, – сказал он. – Я не знаю, что можно предпринять, Дот. Я не детектив и не психолог. Я преподаю биологию. Я больше ничего не в состоянии придумать.

– Ничего не поделаешь, – Дороти опустила руки. – Я лучше пойду. Они были уже почти готовы. Ты знаешь, что они придумали в качестве «чего-то старого родного»? Эту булавку! Старуха достала ее и отдала Нэн. А Нэн приколола ее к платью. – В голосе Дороти снова зазвучал гнев.

– «Что-то старое родное»?

– Все были почти одеты, когда неожиданно вспомнили этот суеверный стишок: «Что-то старое родное, что-то новое такое». Для «нового такого» Бланш одолжила Нэн совершенно новый носовой платок. Теперь все бегают по дому в поисках «лучезарно-голубого». Если нашли, то Нэн уже готова.

Дороти с тоской подняла глаза на Джонни.

Джонни взглянул на нее с высоты своего роста.

– «Лучезарно-голубое»?

«Я же преподаю биологию», – неожиданно пронеслось у него в голове.

– Ну, ты же знаешь этот глупый детский стишок, – Дороти в отчаянии закрыла глаза. – Слишком поздно. Я знаю. Пусть идет себе с Богом. И поделом ей, – скорбно подвела она итог. – Хотя мне это и не нравится.

– Мне надо видеть Нэн, – неожиданно заявил Джонни. – Прямо сейчас.

– Джонни, тебе никто не позволит увидеться с невестой.

– Нет, позволят! – Он схватил Дороти за руку и потащил в холл. «Это не ради Нэн. Пусть поступает, как хочет. И не ради Эмили. Ее уже нет в живых. Но Клинтон Макколи не заслужил этого!» – думал он.

– Джонни, что?…

– Иди за мной. Слушай меня. И верь мне, Дотти.

Он начал подниматься по лестнице, таща Дороти за собой. Они никого не встретили, и никто не остановил их, но на самом верху лестницы они столкнулись с Бланш.

– Дороти, дорогая! Мы готовы. Мистер Симс, пожалуйста…

– Я должен увидеть Нэн.

– Но это невозможно.

– Возможно, – громко сказал Джонни. – Я несу ей свадебный подарок.

– Не сейчас, мистер Симс, – Бланш кипела от справедливого негодования. – Прошу вас, немедленно спускайтесь вниз.

– Нет, миссис Барти, – стоял на своем Джонни. – Я должен ей кое-что сказать.

В это время из дверей холла показался Дик Барти. Его вид не предвещал ничего хорошего.

– В чем дело?

– Не знаю, – пролепетала Дороти.

Джонни повернулся к Дику:

– Барти, я принес свадебный подарок. Позвольте мне вручить его вам обоим прямо сейчас. Где Нэн?

– Нам не нужны ваши подарки, – грубо оборвал его Дик.

Дверь спальни открылась, и на пороге появилась Нэн в белом платье без вуали. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что она – невеста. Юная, прекрасная и торжественная, с мечтательным выражением на лице.

Джонни не пытался подойти к ней, он просто окликнул ее:

– Нэн, позволь мне кое-что сказать вам обоим. Мои слова вас порадуют.

– Мне не нужно ничего говорить, – тихо сказала Нэн. – Я знаю, что Дик невиновен.

Неожиданно Нэн заслонила грозная фигура Дика.

– Если вы еще раз попытаетесь испортить нашу свадьбу, Симс, я сброшу вас с лестницы. Много времени у меня это не займет.

– Позвольте мне объяснить, ради Нэн, – взмолился Джонни. Он серьезно посмотрел в подозрительно горящие серые глаза Дика. – После этого, клянусь, я буду танцевать на вашей свадьбе.

Барт поднялся по лестнице.

– В чем дело? Что случилось?

Бланш пробормотала что-то невнятное.

Дик мягко обратился к Нэн:

– Дорогая, тебе совсем не обязательно его слушать. Хочешь, я его выведу?

– Если Джонни хочет извиниться, – ответила Нэн, и в ее голосе зазвучало былое несколько чопорное достоинство, – думаю, мы должны позволить ему это сделать, Дик. Мы же все хотим быть счастливы.

– Джонни! Один танец – мой! – вдруг громко воскликнула Дороти.

– Тише! Гости услышат! – возмутилась Бланш.

– Пойдемте в комнату, – предложил Барт, – и выясним все до конца.

Джонни спросил:

– Где портрет Кристи?

– У меня, – ответила Нэн.

Барт отстранил Бланш, пытавшуюся нервными движениями руки привлечь его внимание.

– Как бы то ни было, но мы не можем от всего этого отмахнуться, – упрямо сказал он. – Входите все сюда, и я закрою дверь.

Барт закрыл дверь и прислонился к ней. Его гладкое лицо было непроницаемым. Однако Джонни знал, что Барт на его стороне.

Они оказались в спальне. В комнате царил беспорядок: невеста, готовясь к свадьбе, повсюду оставила благоухающие следы этой спешки. На комоде, прислоненный к стене, стоял портрет Кристи.

Джонни схватил его обеими руками.

– И я еще считаю себя ученым, – воскликнул он. – Я, преподаватель биологии! Посмотрите сюда!

С портрета им улыбалось юное лицо Кристи.

– Нэн, дорогая, вот «лучезарно-голубое» для невесты. Вы видите, какие у Кристи голубые глаза? – Наконец-то Джонни получил слово. Для того чтобы завладеть вниманием всех присутствующих, он говорил с преувеличенным пылом. – А теперь посмотрите на Дороти! – воскликнул он.

– Почему я должна смотреть на Дороти? – в недоумении пробормотала Нэн.

– Потому, – сказал Джонни, – что тетя Эмили поменяла вас друг с другом. Ты не дочь Кристи и Клинтона Макколи. Ты не можешь быть ею. Их дочь – Дороти.

– Что? – слабым голосом проговорила Дороти.

– Наука есть наука. – Джонни поставил картину на место. – Мне все равно, что вы скажете, но от законов природы не убежишь. Не забывайте, я встречался с Клинтоном Макколи в тюрьме и знаю, что у него голубые глаза. Голубые, голубые, голубые, – упорно втолковывал он им. Это был самый трудный момент. И Джонни благодарил Бога, что Барт был на его стороне.

– Ну и что? – с отвращением спросил Дик.

Джонни почувствовал облегчение. Но не показал этого.

– Разве вы не понимаете, что это означает? – закричал он. – Это означает, что Нэн не может быть их дочерью. Их дочь – Дороти. Эмили сделала все, чтобы защитить ребенка. Не спрашивайте меня, почему она так поступила. Но я вам говорю чистую правду. У тебя карие глаза, Нэн.

– Да, я знаю, – в смятении произнесла Нэн.

– Это правда, – решительно вставил Барт. – Если у обоих родителей голубые глаза…

– …то у них не может быть ребенка с карими глазами! – закончил за него Джонни. Он почти кричал. – Ну, разумеется, это правда!

– Сейчас-то вы чего добиваетесь? – с прежним отвращением спросил Дик.

– Я только хочу объяснить Нэн, – Джонни повернулся к ней. – Ты понимаешь, что все это значит? Кто тебе Клинтон Макколи? Дядя, которого ты никогда не видела и не знала. Я освобождаю тебя от этой ужасной истории. Ты не имеешь к ней никакого отношения. Кристи не была твоей матерью.

– Ты хочешь сказать, я не?… Ты хочешь сказать?…

– Неужели Макколи никогда не говорил вам, какая из двух девушек его дочь? – насмешливо спросил Дик.

– Для Клинтона Макколи она всегда оставалась Мэри, – резко возразил ему Джонни.

– А мисс Макколи? В больнице, перед смертью?

– Да, она это скрыла. Но она не знала, что должна умереть. Эмили не думала умирать.

Джонни увидел, что лицо Дика дрогнуло. Он также отметил про себя ту легкость, с которой Дик произнес настоящее имя Эмили.

– А почему же вы не подумали об этом раньше? – все еще настороженно спросил Дик.

– Да потому, что я глупец! – охотно объяснил Джонни. – И я в первый раз увидел портрет Кристи, когда был в состоянии сильного душевного потрясения.

– Значит, сейчас вы готовы признать, что я никогда никого не убивал? – голос Дика звучал громко и немного сердито. – Как же так получается?

– Возможно, я смотрел на все с предубеждением, – ответил Джонни. – У меня были причины для этого.

– Еще бы, – сердито пробурчал Дик.

– Не знаю, что и подумать, – выдохнула Бланш. – Каким образом?…

Но Барт сжал ее руку, и она замолчала.

– Минуточку! – сказал Дик. – Симс, а как же поверенный, который занимался деньгами? А ну-ка, объясните!

Дик улыбался, но чувствовал себя не в своей тарелке. Большой зверь был настороже.

Джонни ответил ему:

– Слушайте, не я же придумываю законы природы! Но я преподаю эти вещи и знаю, что говорю.

«Не может быть, чтобы все сработало, как надо. Нет, должно». Джонни пришла в голову отчаянная мысль:

– Пожалуйста, прошу тишины! Давайте проведем один эксперимент. – Джонни по-прежнему владел общим вниманием. Лицо Нэн выражало изумление. Дороти казалась растерянной. Дик слушал и наблюдал, напряженный, как зверь на охоте.

Джонни, ни на кого не глядя, нежно позвал в тишине:

– Полли? Полли Макколи?

Нэн изумленно уставилась на него, будто он только что лишился рассудка. Но Дороти подняла голову, ее голубые глаза смягчились.

– Полли Макколи, – повторила она так же нежно.

– Ты слышала это когда-нибудь раньше?

– Да, – она доверчиво посмотрела на Джонни.

– Кто, – спросил он в глубокой тишине, – обычно называл тебя «Полли Макколи»?

– Мой… мой отец? – Дороти посмотрела по сторонам, как будто очнувшись от забытья, и залилась слезами.

Джонни бросился к ней, чтобы поддержать. Всем сердцем он мысленно благодарил ее.

Барт заявил:

– Я помню. Он действительно звал ребенка «Полли Макколи». И ты тоже должен это помнить, Дик.

– Да, я помню, – ответил Дик бесцветным голосом. Он погрузился в воспоминания.

Ему было, что вспомнить. Эмили, перед смертью крикнувшая: «Ты никогда не женишься на дочери Клинтона!» Он поспешил. Надо было выяснить, что она имеет в виду.

– Не плачь, Дороти, – бормотала Нэн. – Почему она плачет?

Дороти опустила голову на плечо Джонни.

В тишине раздался громкий и ясный голос Барта:

– Но тогда деньги должны принадлежать мисс Дороти?

В комнате раздавались только всхлипы Дороти.

– Я думаю, да. Правда, Джонни? – спросила Нэн.

Джонни нетерпеливо ответил:

– Суть в том, что ты, Нэн, совершенно свободна от всего этого. Это мой тебе свадебный подарок. Надеюсь, мы останемся друзьями.

– Ну, конечно, – сияя, ответила Нэн. – Все, что ни делается, – к лучшему. Правда, Дик?

– Дорогая! – откликнулся Дик дрожащим от волнения голосом.

– А что с деньгами? – спросил Барт. – Я, как лицо заинтересованное, не могу удержаться от этого вопроса.

– Относительно этих денег нет никаких сомнений, – доверительно сообщил Джонни. – Имеется по крайней мере одно письмо, из которого ясно, что ваш отец предназначал эти деньги ребенку Макколи.

Дик внимательно слушал. Он молчал, но был настороже.

– Мы и в суде сможем доказать, что Нэн – не дочь Макколи, – пояснил Джонни. – В любое время.

– Вы с Дороти? – с издевкой переспросил Дик.

– Мы с Дороти, – ответил Джонни, победно усмехаясь. Он уже не скрывал своей враждебности по отношению к Дику.

– Начинаю понимать вас, – прошипел Дик. – Подумать только! А я-то думал: тут одни сплошные чувства!

– Итак, все ясно, – решительно сказал Барт, как бы подведя черту под собственными мыслями о деньгах.

– И что же теперь делать? – дрожащим голосом спросила Бланш. – Может, сказать гостям, что церемония откладывается?

– Нет, нет, – успокоила ее Нэн. – Через минуту Дороти уже будет в полном порядке. Дотти, не плачь. Скажите гостям, что мы скоро спустимся. – Нэн снова погружалась в свои грезы. – Спасибо тебе, Джонни. А сейчас спускайся вниз. И ты Дик, дорогой, спускайся и жди меня внизу. Хорошо?

Дик, казалось, колебался. Джонни с насмешкой предложил ему:

– Почему бы вам не позвонить Копленду и не проверить все? Пока еще не слишком поздно?

– Что тут еще проверять? Нэн есть Нэн, – небрежно ответил Дик и добавил: – С Дороти все в порядке?

Дороти выпрямилась и подняла голову.

– Чуть-чуть пудры и краски, – сказала она своим обычным голосом. Ее глаза были влажными от слез.

Джонни поцеловал ее. Дик Барти был рядом и видел это. Затем Джонни вышел из комнаты. За ним последовала Бланш. Она обогнала его и заспешила вниз по лестнице выполнять обязанности гостеприимной хозяйки.

Дик Барти вышел из комнаты последним. Джонни ничего не смог прочитать в его холодных серых глазах.

– Ну ладно, – сказал Джонни, и его собственное лицо ничего при этом не выразило. – Желаю вам удачи.

– Вам тоже, – ответил Дик и обнажил в улыбке превосходные зубы, – если мы встретимся в суде.

– А вы хотите встретиться со мной в суде? – поинтересовался Джонни.

Глаза Дика не видели его, они остекленели. Джонни для него больше не существовал.

Спускаясь по лестнице, Джонни пытался доискаться до подлинного смысла реплик, которыми они только что обменялись. По дороге его поймал Барт.

Они искоса посмотрели друг на друга.

– Замечательная вещь – наука, – сухо заметил Барт.