— Ты хочешь послать меня в Испанию? — спросила Кристи у Грега.
Тот колебался, не зная, как начать разговор.
— Вчера мне позвонил Арчибальд Стивенс — страшно встревоженный. Он покупает виллу, но возникли какие-то неувязки.
— Что, хозяева передумали? — предположила она.
— Насколько я знаю Арчибальда, он, наверно, сам во многом виноват. Ему, мягко говоря, не хватает такта.
— Да, он считает, что чем громче кричит, тем лучше его поймут.
— Я и сам бы поехал, — виновато заметил Грег, — но ты ведь лучше знаешь и язык, и обстановку, и людей.
Это действительно так, не могла не признать Кристи. К тому же, уехав в Испанию, она временно освободится от Айвора. Можно будет не опасаться, что он позвонит, придет… или не придет, подумала девушка с горечью.
— Не принимай все это близко к сердцу, — продолжал Грег. — Отправишься сегодня вечером, в аэропорту возьмешь такси. Когда отдохнешь как следует, позвони Арчибальду. Понимаешь, если он не найдет общий язык с хозяевами, его могут просто выселить. Он еще не заплатил всю стоимость аренды, а уже поселился в доме. А тут появились более выгодные покупатели…
— Хорошо, я еду сейчас же и разберусь в ситуации на месте. Заодно и развлекусь. А то скучновато стало у нас в городе! — Последние слова Кристи произнесла не без лукавства.
Она поехала домой, собрала все необходимое и помчалась в аэропорт.
Жизнь в Испании требует крепких нервов и здорового желудка, сказала себе Кристи. Она не могла похвастаться ни тем, ни другим, но все же понимала, что оставаться в городе гораздо хуже.
Она остановилась в небольшой гостинице и, созвонившись со Стивенсом, договорилась на следующий день встретиться с ним и его женой за ужином.
Арчибальд был вспыльчив, зачастую бестактен. Анна, его жена, казалась тихой, во всем покорной мужу женщиной. При первом же знакомстве с ними Кристи с горечью подумала, что это неудачный брак.
Стивенс сразу же принялся ухаживать за Кристи. Он ей совсем не нравился, но теперь она была ему едва ли не благодарна. Он отвлекал ее — причем не столько от Айвора, сколько от собственных чувств.
Вот бы почаще Грег посылал меня сюда, думала Кристи, вернувшись в номер после ужина и встав под душ. А вдруг бы мне удалось обосноваться здесь?
Для таких надежд не было никакой реальной почвы, но ей хотелось верить в чудо.
Тогда ни от кого не надо будет скрывать, что я жду ребенка, мечтала она. И Гейл ничего не узнает. А когда малыш подрастет, можно будет сказать ему, что отец погиб еще до его рождения. И жизнь будет спокойной — ни мучительных воспоминаний, ни подспудных желаний…
В один из вечеров Кристи позвонила сеньору Васкесу.
— Мне хотелось бы год-другой поработать в Испании, — сказала она и пояснила: — Может быть, я продвинусь в знании языка.
— Не напрашивайтесь на комплимент, Кристи, — галантно возразил тот. — Испанский у вас превосходный. А то, о чем вы просите… Конечно, я с удовольствием взял бы вас в штат. Но как же Грег соглашается вас отпустить?
Итак, я смогу устроиться в Испании! — мысленно возликовала Кристи. И все-таки ребенку надо будет сказать о его французской крови, вдруг без особой связи с этой мыслью промелькнуло у нее в голове.
Она увидела в газете афишу о гастролях молодой французской певицы и решила купить билет на ее концерт.
Кристи с таким энтузиазмом аплодировала исполнительнице любовных песен, что та выразила желание исполнить одну из них снова.
— Специально для молодой американки с таким прелестным лицом, — объявила певица.
И Кристи после второго исполнения запомнила песню наизусть.
А малыш слушал песни своей прародины вместе с мамой…
Кристи возилась с делами Арчибальда, вела переговоры с местными властями, заодно практикуясь в испанском языке, а между тем ее неотступно преследовали мысли о будущем — собственном и ребенка. Их общем будущем.
Дела с покупкой виллы уладились, и Стивенсы решили отпраздновать это событие.
На вечеринке собрались старые и новые хозяева и их друзья. Все тревоги оставили Кристи, и она пела, аккомпанируя себе на рояле, романсы Шопена, а потом вдруг неожиданно для себя самой исполнила ту самую французскую песенку о любви.
Гости были в восторге.
— У вас, наверно, есть французские корни? — робко спросила ее Анна Стивенс, и Кристи впервые увидела, что муж и жена смотрят друг на друга с любовью.
Она не ответила на вопрос, а вместо этого прочла с необычайной выразительностью стихотворение Уолта Уитмена.
На следующее утро Кристи предстояло возвратиться на родину. Проснувшись, она обнаружила, что у нее начались месячные.
Ребенка не будет, сказала себе Кристи и почувствовала боль, как при известии о гибели родителей. Она так страшно закричала, что этот крик, наверное, услышали в соседних номерах.
Итак, ее любовь каждый раз оборачивается потерей.
Сначала учитель мистер Джон Пелем. Потом Элвин Хадсон. Затем гибель родителей. Потом Айвор. И теперь — ребенок.
Но ведь этот ребенок существовал только в моем воображении, попыталась утешить себя Кристи. То, что казалось беременностью, было общим недомоганием, следствием душевной депрессии.
Об Айворе она даже думать себе не позволяла. Скорее всего, Гейл уже вернулась к нему…
Даже если он придет и скажет, что свободен, говорила себе Кристи, все равно моя совесть не успокоится, все равно счастье будет отравлено мыслью, что оно куплено ценой страданий другой женщины.
По возвращении на родину она всю неделю усердно работала, подбадриваемая похвалами Грега, и это отвлекало ее от тяжелых раздумий.
Как-то ей позвонила Дорин, напомнив про обещание принять участие в устройстве летнего праздника.
— Тебя включили в комитет по подготовке торжества. На следующей неделе будет первое собрание.
Кристи обещала быть и сделала в своем ежедневнике пометку.
Звонил и Элвин. Он сообщил, что они с Олуэн помирились и опять живут вместе.
— Дети… Это они меня упросили. Не знаю пока, что из этого выйдет, но мы оба очень стараемся.
Пелем опять просил прощения и говорил о своей любви.
И наконец, был какой-то странный звонок от Арчибальда Стивенса. Он спрашивал, можно ли на этой неделе приехать к ней в гости. Кристи ответила, что у нее в комнатке троим не разместиться, но он ответил на это, что приедет без жены.
Выходные промелькнули незаметно. Ночи становились все светлее, и Кристи овладевало беспокойство. Везде она чувствовала себя не в своей тарелке, и даже дома не находила покоя.
Все ее тело томилось по Айвору, но эти ощущения ей удавалось усмирить. Куда труднее было справиться с чувствами, с душой.
Не помогали ни напоминания о его безнравственности, ни доводы разума. Кристи пыталась убедить себя, что даже если их роман возобновится, она все равно будет страдать из-за чувства вины, и в результате общение с Айвором станет невыносимым.
Эти мысли были вызваны к жизни даже не гордыней, а, скорее, горьким осознанием того, что чувственность одержала в ней победу над нравственными принципами. А потому не стоило надеяться на счастье.
Все выходные Кристи путешествовала, но так и не насытилась активным отдыхом. В понедельник она, лишь на минуту забежав после работы домой, сразу же бросилась к машине.
Она стремилась уехать подальше за городскую черту, чтобы случайно не повстречаться с Айвором, но вдруг поняла, что свернула на дорогу, ведущую к коттеджу.
Юджин Айшем, наверное, гуляет в саду…
И вдруг он собственной персоной появился на дороге, жестами призывая Кристи остановиться.
Интересно, какие обвинения старик выдвинет против меня на этот раз? — с любопытством подумала она.
— Чудесный вечер! — с улыбкой, несказанно удивившей Кристи, сказал Юджин, открывая дверцу машины.
— Да, очень, — согласилась она.
Окно было открыто, и Юджин просунул голову в салон.
Он ведет себя, как близкий друг, мысленно отметила Кристи.
— Я слышал, что вы согласились продать дом моему племяннику? — с каким-то не свойственным ему смущением произнес Айшем, но потом вдруг резко отпрянул от окна. — Так это неправда? — Не дождавшись ответа, он продолжил уже в своей обычной брюзгливой манере: — Несмотря на то, что вы хотели меня отсюда выжить и уже договорились с благотворительными организациями, чтобы они перевезли меня… Я понимаю, у них могут быть и благие намерения, — добавил старик с ехидством. — Но только мне хотелось бы жить здесь… и умереть. И чтобы меня похоронили не на счет богадельни. Я все же надеюсь, что мой племянник обговорит место на кладбище…
— Да, конечно, — пробормотала Кристи и тут же поняла, как неуместна эта реплика.
Глаза Юджина Айшема округлились.
— Что ж, имею честь заранее пригласить вас на свои похороны, — с сарказмом поклонился он. — А вот Айвор совсем не такой… Он будет горевать… посадит цветы на моей… Он очень хороший.
И тут слезы вдруг брызнули у Кристи из глаз. Почему именно теперь, когда она меньше всего способна это вынести, ей снова напоминают о том, что Айвор Холдейн заботлив, нежен, порядочен?
Он снился ей каждую ночь. Она в тоске кричала, звала его — и просыпалась от звука собственного голоса, чувствуя на губах солоноватый привкус слез.