Был только один способ выяснить, что происходит. Понять старшего Уилфилда, конечно, невозможно, но младший — это открытая книга, и Молли, поймав на себе его взгляд, выдала лучезарную улыбку, помаргивая длинными ресницами.

— Не рискнете ли еще потанцевать со мной? — сказала она, и Дерек вскочил с места.

Он был неисправимый ловелас. Молли понимала, откуда у него, потерпевшего с ней неудачу, этот пыл. Когда Дерек устремился к ней, она перехватила умоляющий взор Мэри, обращенный на Грегори. Она как будто просила: «Остановите их!» Бедняга прибегала к нему со своими проблемами, потому что он безотказный человек. Молли сама в этом убедилась.

Она всегда будет благодарна ему за то, что он помог спасти дядю Чарльза, пережить тот ужасный вечер. Происходившее казалось ей очень личным и интимным, но она не могла знать, так ли на это смотрит Грегори.

Как-то миссис Хартли сказала: «В критических ситуациях Грегу нет равных!» А на слова Молли, что он замечательный человек, прибавила: «Вот такой он. Женщины от него дуреют!»

Старая леди ее предупреждала. Она беспокоилась перед отъездом, видимо предполагая, что Молли влюбится в человека, который может ранить ее, не ответив взаимностью. Но тетушка отлично знала Грега и подозревала, что тот обольщает Молли, чтобы отвлечь ее от младшего брата.

О, это Грегори мог. Сейчас он не выступал в роли любовника, а был, скорее, суровым хозяином, который в первый вечер предупредил, что будет наблюдать за ней и спуску не даст.

Даже во время танца она была уверена, что Грегори не сводит с них глаз. Молли улыбнулась Дереку и спросила:

— У вас нет чувства, что за нами наблюдают?

— Да на вас всегда смотрят!

— Но на этот раз — ваш брат и ваша подружка!

Молодой человек загадочно усмехнулся.

Молли уже устала от необходимости изображать веселье, которого уже не было. Когда они приблизились к открытой двери, через которую гости выходили танцевать на лужайку, она сказала: «Хочу воздуха!» — и подтолкнула партнера наружу.

Здесь не было такой толчеи, и огни горели мягче. Они танцевали в молчании, и прикосновения Дерека для нее ничего не значили. Касания Грега волновали ее до глубины души, но тот никогда не смотрел на нее подобно младшему братцу — с выражением собачьей преданности.

Через проход в живой изгороди они вышли на меньшую лужайку, где рука об руку прогуливалась только одна пара, и Дерек остановился.

— А знаете ли вы, что я без ума от вас?

— Это из-за шампанского!

— H-нет, совсем нет. Вы великолепны, Молли, и знаете это.

Что-то похожее сказал ей «охотник», но тот был просто самодовольный болван, в то время как Дерек, похоже, верил в то, что говорит. Видно, не зря Мэри беспокоилась, хотя меньше всех в мире ей угрожала Молли.

— У вас очень хорошенькая невеста.

— Что?.. — Он, казалось, позабыл, о ком речь.

— И вы собираетесь пожениться в октябре!

— Да, мы предполагали… — Он положил ей руки на плечи. — Ради вас я мог бы решиться на многое, и готов идти до конца!

Его руки подрагивали и были совершенно не похожи на руки Грега. И если бы он поцеловал ее, это ничего бы не значило — жаль только Дерека и его подружку.

— Вы несправедливы к Мэри! — сказала она, но тот молча пожал плечами. — А что скажет вам старший брат?

— Не знаю, — пробормотал Дерек. — И мне наплевать.

— Я здесь с Грегори.

Он презрительно фыркнул.

— Не обманывайтесь, дорогая! Вы здесь не с Грегом. Дана — вот кто с ним, а смысл его поведения в том, чтобы покрепче взнуздать вас, потому что я могу вам предложить улизнуть со мной.

Итак, слова Даны и Дерека совпали по смыслу. Ее дергают за ниточки, как марионетку. И что же делать? Помчаться, вопя, к Грегори Уилфилду и на виду всего изысканного общества отлупить его тем, что под руку подвернется? Вот вышла бы потеха! Прямо в духе веселого озорного Пэка. Достойный финал ее собственным грезам в летнюю ночь!

Молли обольстительно улыбнулась.

— А вы собираетесь улизнуть со мной? Это не шутка?

Это утерло бы нос Грегу, думала она. Но огорчило бы и миссис Хартли и Мэри, а их вовсе не хочется огорчать.

— О нет! — сказал Дерек, и Молли засмеялась, чтобы скрыть слезы. В тот единственный раз, когда она по-настоящему плакала, Грег обнял ее, а она поглядела на него и решила, что влюбилась. Как те герои в волшебной сказке, которым брызнули в глаза соком пурпурного цветка.

Здесь, в парке, тоже были цветы в старинных каменных вазах, серые в лунном свете, но некоторые могли быть пурпурными, как цвет истинной любви. Молли мечтательно вздохнула.

— Мне очень понравилась пьеса, а вам? Вы запомнили, что там был цветок пробуждения чувств с первого взгляда?

— Не-а, я такое не запоминаю, — лениво протянул Дерек.

— А зря, — усмехнулась Молли. — Значит, ваши чувства слепы.

Дерек стоял молча, любуясь мерцающим в лунном свете серебряным платьем Молли. Ей не хотелось, чтобы он касался ее или говорил, что хочет ее, — она могла бы закричать. Из-за Мэри. Из-за Грега. Из-за безумного мучения, в которое вдруг обратилась ее жизнь.

Музыка была еще слышна, и она начала раскачиваться в ее ритме. Быстрый танец был лучшим средством распутать узел отчаяния. Она танцевала до головокружения, широко раскинув руки и разметав волосы, кружилась на полянке, как ночная фея, пока звезды над головой не слились в огненный круг. Молли пошатнулась, но тут Дерек схватил ее за руку. Она уставилась на него, но это был не Дерек. Перед ней стоял Грегори, и она попыталась выдернуть руку и продолжать кружение.

— Пора домой! — остановил ее строгий голос. — Время позднее!

Грегори считал, что она перепила шампанского. Дикая девчонка, рожденная, чтобы причинять неприятности. А может быть, он не хотел, чтобы Дерек увидел, как она «изображает из себя».

Молли вовсе не была пьяна. У нее кружилась голова от танцев, но она чувствовала себя трезвой и могла все ясно видеть по-новому. Главным образом, Грегори. Как она могла столь слепо поверить в свою любовь к этому человеку?

Казалось, это было сто лет назад. Она разжала кулачок, в котором был зажат сорванный с куста цветок, и весело процитировала:

Молли закончила декламировать и добавила:

— Девушки зовут этот цветок Любовью в праздности.

— Ничего подобного, — сказал Грегори. — Они зовут его петунией, и я бы никому не советовал смазывать чьи-то глаза этим соком. Поехали! У Мэри болит голова, и если у вас еще нет, то завтра наверняка будет похмелье.

— А вы все учли? — съязвила Молли. — Полагаю, вы не рассматривали возможность отвезти Мэри домой, а нас с Дереком оставить здесь?

— Правильно полагаете, — отрезал Грегори. — Пошли!

Он повернулся, и Молли прижала ладонь к губам, чтобы они не дрожали. Все напоминало финал потасовки Клифа с мотоциклистом. «Так, вы двое — в мой кабинет». Мистер Уилфилд командовал, а все смиренно подчинялись, и сейчас в точности так же она и Дерек последовали за ним.

Грегори Уилфилд и теперь командовал — или считал, что командует, потому что Дерек, не обращая на него внимания, спросил:

— Встретимся завтра вечером?

— Что?! — Молли не отрывала глаз от Грега, который даже не оборачивался проверить, идут ли они следом. Он был в этом уверен.

— В семь в баре у Мичигана… Придете? — уточнил вопрос молодой ловелас.

Интересно, как бы Грегори реагировал, если бы она не начала кружиться, а позволила Дереку поцеловать ее. Наверное, был бы еще язвительнее. Или просто холодно и спокойно сказал бы: «Прекратите! И вообще пора домой». Никакого скандала не было бы, потому что в глубине души он сухарь. Его ничто всерьез не волнует. И не в первый раз она подумала, что, перед тем как уйти из его жизни, отдала бы десять лет собственной, чтобы как следует встряхнуть его.

— Придете? — не унимался Дерек, когда они уже подошли к порогу двери в летний павильон.

— Не тратьте лишних слов, — отмахнулась Молли.

У Мэри, видимо, действительно болела голова. Она была бледна, но, когда все трое подошли к столу, улыбнулась:

— Я вам, наверное, надоела, да?

— Только не ты, — сказал Грегори. — Сегодня мы все поняли, кто чего стоит.

— Некоторые — наверняка, — проворковала Дана, глядя на Молли. — Мне больше нравилось, когда волосы были подколоты! Вы не заметили, как потеряли заколку?

Она, должно быть, осталась в туалете. Заколка дешевенькая, да и не до нее сейчас было. Мэри встала, и все пошли к выходу.

Дана шагала на стоянку к своей машине под руку с Грегом, а Молли, идя с ним рядом, чувствовала себя за тысячу миль от него. Она бы предпочла сесть на заднее сиденье с Мэри. Или вообще не садиться в машину. Но Грег уже открыл переднюю дверцу и взял Молли за локоть. Ей пришлось подчиниться, хотя ужасно хотелось устроить сцену. Но это успеется. Теперь у нее открыты глаза, с них спала пелена очарования.

Уилфилды уходили довольно рано для такой вечеринки, и Мэри махала друзьям, в то время как Молли сидела, сцепив пальцы. Когда они выезжали из парка на трехрядное шоссе, Мэри непринужденным тоном заговорила:

— Олдис Коннели сказал, что представит вас на кинопробу. Как вы собираетесь поступать?

— Никак, — проворчала Молли. Она уже поступала хорошо, спокойно сидя рядом с Грегори, вместо того чтобы наброситься на него, как дикая кошка.

— Не принимайте предложения Олдиса за чистую монету, — бросил он. — Такие люди ненадежны.

Молли сдавленно усмехнулась.

— Так ему нельзя доверять? Что ж, спасибо, что предупредили, а то я такая дура, что всегда верю двуличным крысам.

— Возможно, это объясняет определенные стороны вашей репутации, — протянул Грегори.

— Молли — будущая звезда! — поспешил заступиться Дерек. — Она рождена для экрана!

Старший брат засмеялся.

— А ты занимайся своими делами. Когда придешь домой, выпей черного кофе, потому что завтра к девяти — на работу!

Он говорил весело, как будто Дерек просто перепил шампанского, и теперь ему Мичиган по колено. Но тот, видимо, и в самом деле намеревался ждать Молли на следующий вечер в баре у озера. Она же не имела ни малейшего желания уводить его у Мэри, хотя он уже и сидел на крючке.

После того как они высадили Дерека с подружкой, до дома Грегори осталось всего несколько миль, дальше молчать оказалось слишком тяжело, и Молли не выдержала:

— Это был отличный вечер!

— Да, конечно, — сухо ответил он, и она продолжила:

— В этой пьесе мне всегда казалась непонятной одна вещь. С первой пары возлюбленных волшебство было снято, и они вернулись к обычному состоянию, продолжая любить друг друга, как и раньше. Но другие двое? Ведь герой прежде терпеть не мог девицу, готов был ее убить, а что же теперь? Или Пэк, у которого своеобразное чувство юмора, решил сыграть над ним злую шутку? И что будет потом, когда Деметрий очнется от волшебства?

— Надо бы спросить у Шекспира, но, пожалуй, немного поздно! — Грегори сделал паузу и с ухмылкой продолжил: — А вообще-то пьеса в вашем духе: восторжествовала стихийная, самовоспламеняющаяся любовь, свободная от чужого деспотизма…

Молли обиженно притихла. Он что, смеется над ней, считает легкомысленной? Конечно, она сглупила, воображая, будто что-то значит для него. Ему легко с ней, потому что он не имеет от нее никаких неприятностей. Достаточно накормить и напоить ее, поговорить, улыбнуться и посочувствовать, чтобы она, возомнив себя его женщиной, стала мягче воска.

Хотя… она еще не была в его руках. Он не занимался с ней любовью, поцелуй в ожидании спектакля не в счет. А Дерек от нее без ума. Конечно, сегодня он не рискнул бы любить ее в саду, где их могли застать. Но Грегу она сама предлагала то, чего еще никогда ни с кем не имела. И он отверг ее так деликатно, что нельзя было не поверить его словам: «В другой раз».

Какой «другой раз»? Долго ли он сможет заставлять ее верить, будто заботится о ней — посторонней девушке? А если завлечь его, хотя бы для того, чтобы посмотреть, далеко ли он зайдет, а потом сказать: «Извини, но я предпочитаю Дерека»? Это было бы для нее таким торжеством!..

Осторожность никогда не была присуща ей, но она понимала, что ввязываться в безрассудное столкновение с Грегом Уилфилдом не имеет смысла. Однако было противно чувствовать себя одураченной. Не оставляла мысль показать свой характер, а там будь что будет…

Когда они вошли в кухню, Молли сказала:

— Я бы выпила кофе.

— Неплохая мысль!

Конечно, надо освежить голову после стольких бокалов шампанского.

— Я буду в гостиной. Растворимый годится, только крепкий.

— Отлично! — Он говорил снисходительно-соглашательским тоном, но это ненадолго.

В гостиной она сбросила серебряные сандалеты и вспомнила, как спрашивала, какие туфли лучше надевать. «Жаль, что нельзя обойтись без них, — сказал он тогда. — Жаль, что надо вообще что-то надевать». Платье было тесное, хорошо бы выскользнуть из него и посмотреть, как он будет реагировать.

Может, Грег и намеревался сегодня пойти дальше, но то, что он предложил бы, не было любовью. Лишь чувственная страсть, откровенный секс — еще одна область, в которой он несомненный специалист. Мужчины часто докучали ей с сексом, и она, отбиваясь, удивлялась — неужели я фригидна? Во всяком случае, никогда не теряла головы. Сегодня такой опасности не было — с ней просто играли, как с забавной игрушкой.

Грегори принес две кружки кофе, и Молли удивленно вскинула голову.

— Я думала, вам не понадобится, по-моему, вы сегодня пили мало.

Откуда ей это знать, если она не наблюдала за ним, потому что танцевала? — подумал Грег.

— Когда дело касается черного кофе, я — наркоман.

— Ну, конечно… — Она села, заложив ногу за ногу, в вырезе серебряного платья чуть обнажилась грудь. — Дерек, похоже, не в восторге от предстоящей женитьбы?

— Это он вам сказал? — Грегори сидел напротив — следователь со свидетельницей, которая могла бы сообщить что-нибудь полезное, но она ответила вопросом на вопрос:

— Зачем он нужен Мэри, если не любит ее?

— Полагаю, что он ведет себя как последний идиот… Она же влюблена в него.

— Почему вы считаете его идиотом?

— Да потому, что он не понимает: от вас ему будут одни неприятности!

Молли внезапно вскочила на ноги.

— Дерек хочет меня. Если и я захочу его, вы помешаете нам, да?

— Да. — Грегори тоже поднялся и встал рядом с ней.

— Как?!

Молли думала, что он собирается что-то сказать. Но Грег просто наклонился, и вдруг все звуки, кроме шума в ушах, исчезли, потому что он накрыл ее рот своим. Его руки держали ее голову, и на какую-то долю секунды воцарилась тишина.

Затем он поцеловал ее крепче, и в ней все вспыхнуло, как будто фитиль догорел до взрывчатки. Когда его губы прошлись вдоль ее шеи, кровь побежала быстрей по жилам, внизу живота заныло, и Молли застонала в чувственном восторге, не поддающемся контролю. И все же у нее нашлись силы помотать головой и всхлипнуть:

— Нет!..

И он, как ни странно, остановился, крепко держа ее руками за спину. Секунду он удерживал Молли, затем отодвинулся на шаг и дал ей свободу.

Она понимала, что теперь должна что-то сказать, она знала — давно знала, что это может случиться. Он был лучшим любовником, чем Дерек, во всем лучшим, и сумел влюбить ее в себя, потому что знал, как это делается. Это должно было случиться еще раньше. Вот мудрая женщина Кэрол — она знает, как будет больно, если какая-то девчонка позволит себе уделить Грегу слишком много внимания. Платье Молли съехало, обнажив плечи и груди. Она подтянула его и пробормотала:

— Ну и вечерок!

— Оставьте его в покое, — сказал Грегори, и Молли хихикнула:

— Опять о том же? Вы ждете, что я спрошу «кого»? Или полагаете, что я вот так легко и просто забуду про Дерека?

Ей надо было выйти из комнаты и привести себя в порядок за закрытой дверью.

— Поговорим утром, — сказал Грегори.

Минутой раньше он был готов соблазнить ее прямо на полу в порыве необузданной страсти. Теперь он отступил, и было уже поздно прикидываться, что она отвергает его потому, что обожает Дерека. Он полностью владел собой, и ей лишь оставалось сказать насколько можно хладнокровнее:

— Я этого и ожидала!

На самом деле вовсе не ожидала. Молли не ожидала ничего, что могло случиться с ней, и когда добралась до своей темной комнаты, то вытянулась на кровати и стала ждать, какие эмоции теперь обрушатся на нее.

В основном это был гнев. Ее раздражало, как Грег с ней обходился — раньше и сейчас. И еще больше она злилась на себя, потому что если бы он пошел дальше, когда она застонала, то не встретил бы никакого сопротивления. Завтра они, возможно, поговорят насчет Дерека, но сегодня она бы позволила Грегу заниматься с ней любовью — правда, это не любовь. И хотя разум предупреждал ее не быть дурой, каждая клеточка тела жаждала его.

Утром у нее будет похмелье. Не от шампанского, а от черной депрессии, ранящей смертельно…

Утром она сказала себе: нечего удивляться тому, что произошло. Грегори Уилфилд не первый мужчина, пытавшийся подчинить ее себе, но первый, которому это, кажется, удалось. Теперь она жаждала мести. И вообще, надо начинать все сначала, иначе навсегда останешься покоренной.

Когда она вошла в кухню, Дороти с приходящей прислугой Бесси принялись расспрашивать ее насчет прошлого вечера.

— Мистер Уилфилд в кабинете, — сказала Дороти, когда расспросы закончились. — Он просил вас зайти, как только спуститесь.

Молли не удивилась. Обычно Грегори уходил на работу раньше, но сегодня задержался, видимо, чтобы продолжить вчерашний разговор. Она постучала в дверь кабинета.

— Войдите!

Он работал, на столе были разложены бумаги — время у него не проходило впустую. Увидев Молли, мило улыбнулся.

— Заходите, садитесь, — сказал он. — После вчерашнего, вероятно, надо бы поговорить о Дереке.

Молли села, внимательно приглядываясь к Грегори. Красив, строг, элегантен, руки на столе, белоснежные манжеты высовываются из рукавов темного пиджака. На лице ни малейшего проблеска эмоций. Помолчав, он спросил:

— Чего вы хотите от жизни, Молли?

Это был ключевой вопрос для нее самой. Еще вчера он занимал ее в первую очередь, а сейчас… Она пожала плечами.

— Ничего необычного. А что?

— Хотите в шоу-бизнес? Я мог бы вам помочь наладить контакты.

— Не такие, как у Коннэли?

— Нет, не такие.

Без раздеваний, подразумевал он. Работа модели вынудила бы ее уехать отсюда, а с глаз долой — из сердца вон. И можно будет не беспокоиться о Дереке. Молли улыбнулась.

— Это очень заманчиво, но я никогда не хотела быть моделью, а для актрисы у меня нет школы.

— Тогда сколько вы хотите?

Это было не большее оскорбление, чем ранее. Этот тип считает, что может откупиться от нее, покорить своим обаянием или прельстить деньгами, и она непринужденно сказала:

— Вы хотите потратить деньги, чтобы помешать Дереку, как вы считаете, валять дурака?

Грегори ответил с циничной улыбкой:

— Он всегда был падок на хорошенькие мордашки, но сейчас впервые…

— Увлекся всерьез? — перебила Молли и увидела нахмуренные брови. — Для меня это лишь слова! — небрежно бросила она. — Кстати, а чьи деньги мы сейчас делим? Кто платит — вы или Мэри?

— Это имеет значение?

Никакого, подумала Молли, но ничего не сказала. Ей хотелось заставить Уилфилда попотеть, и она изобразила задумчивость:

— Я должна это обдумать!

— Обдумайте. А пока что держитесь от него подальше!

Когда Молли поднялась, чтобы выйти из комнаты, Грегори тоже встал, и упрекнуть его в невежливости было невозможно. И ей захотелось узнать, что он ответит на предложение назвать свою цену. Интересно, сколько же она стоит?..

Сегодня ей нечего болтаться в доме Уилфилда. Услышав, что его машина уехала, она вышла во двор через парадную дверь. На подъездной дороге ей встретился садовник Нейл.

— Привет, — выдавил он улыбку. — На прогулку?

— На добрую, долгую прогулку, — ответила она, и мужчина задумчиво уставился ей вслед, потому что только что видел, как отъезжал мистер Уилфилд, тоже выглядевший не слишком довольным начавшимся днем.

Молли прошла пешком шесть миль до дома подруги, получив пару предложений подвезти, но отвергнув их. Ей надо было убить время, чтобы прийти к Пат не с раннего утра, а в часы, более подходящие для визита.

Патрисия — подружка Молли, которой она помогала на воскресной ярмарке, жила со своим двухлетним сыном вместе с родителями в коттедже людей на ахти какого достатка. Дверь открыла ее мать, заулыбавшись при виде гостьи, потому что ей нравилась эта девушка.

— Пат! — позвала она. — Пришла Молли!

Дочь сбежала по лестнице тоже с улыбкой.

— Ой, как здорово! — обрадовалась она. Ей предстоял скучноватый денек, а подруга всегда вносила оживление. — Ты надолго?

— Я взяла отгул, — ответила Молли, оставив всякую мысль поделиться с Пат своими горестями, потому что та счастливо щебетала:

— Пойдем, поболтаем. С тобой наверняка случилось что-нибудь интересное!

Если бы Молли сказала, что у нее разрывается сердце, Пат не поверила бы подруге, которую ничто не могло сломить. И молодая мать, приплясывая, побежала в маленькую комнатку, где на ковре сидел малыш с грудой кубиков, а на столе стояла открытая швейная машинка.

— Ну, как идет работа? — спросила подруга.

— Все пропало, — сказала Молли и рассмеялась.

Многие уже знали, что она работает водителем у Уилфилда, и в это трудно было поверить, как и в то, что она — компаньонка старой леди.

— Что случилось? — встревожилась Пат.

— Столкновение личностей, — ответила Молли. — Помнишь, я когда-то работала в юридической конторе? — Пат уже тогда была ее подругой и знала, как та потеряла свою первую работу. Она заохала:

— Ой, бедняга. Опять что-нибудь с этим мотоциклистом Броком?

— Никаких Броков, — весело сказала Молли, — но Грегори Уилфилд ничего не забыл, и, когда его тетя решила взять меня в компаньонки с проживанием, он был не в восторге.

Конечно, она была актрисой, иначе не смогла бы вести себя так, будто у нее нет никаких забот. Но остаться наедине со своими мыслями было бы еще хуже. Вот и просидела у подруги полдня, болтая о том, о сем. А потом отправилась в больницу.

Дядя Чарльз, конечно, ничего не заподозрил, хотя прекрасно знал Молли. Он поправлялся с каждым днем, выглядел свежим и веселым.

— Ну, как поживает моя девочка? — спросил он, улыбаясь.

— Неплохо, но я теряю работу, — ответила племянница без драматических ноток в голосе.

— Не могу сказать, что сожалею, — признался Чарльз. — У меня есть все основания быть благодарным мистеру Уилфилду, но… может, это к лучшему!

Он боялся, что и Молли будет благодарна настолько, что позабудет о девичьей чести. Теперь эта опасность миновала, думала она, силясь улыбнуться, пока дядя посмеивался.

— Знаешь, я так доволен — столько открыток пришло!

Молли принесла виноград и персики, но в них не было надобности. У Чарльза были и фрукты, и цветы, и целая пачка открыток.

— Я даже не представлял, до чего люди добры, — сказал он.

— Они тебя любят!

Хорошо, что он понял, как много людей, участливых к нему, — это поднимает его самооценку, настроение и жизненный тонус. Пока что, к счастью, Молли не сталкивалась с теткой, но знала, что та приходит ежедневно.

— А как это воспринимает тетя Марин? — спросила она.

Дядя начал смеяться.

— Ну, давай, — настаивала Молли, — скажи мне, что она говорила?

— Не знаю, сумею ли!

— У нас с тобой нет секретов!

Она-то не выкладывала своих секретов, но ее слова прозвучали убедительно, и Чарльз сдался:

— Ну ладно. Марин пришла сегодня днем, и я сказал ей, когда мы были вдвоем: если племянница вернется, ты будешь обращаться с ней ласково, потому что я не хочу, чтобы она снова сбежала от нас.

Молли обняла дядю.

— Как это мило с твоей стороны! А что она ответила?

— Ну… — он вдруг посерьезнел, — вот этого мне не хотелось тебе передавать. Она сказала, что всегда знала, будто ты — моя дочь! — От удивления Молли раскрыла рот, и Чарльз продолжал: — Нет, моя девочка, нет! Я сказал Марин, что она ошибается, но это самое прекрасное, что я слышал от нее за все годы.

У Молли комок встал в горле, и она едва могла выговорить:

— Ты всегда казался мне отцом — единственным, который у меня был, и мне другого не надо! — Молли обняла дядю и поцеловала его.

Потом они поговорили о его предстоящей выписке. Молли собиралась сама присматривать за ним, потому что дяде еще какое-то время нужен уход. Финансовая помощь от Уилфилда не помешала бы, но принять отступные за Дерека она, конечно, не сможет. Разве что взять чек, заставив Уилфилда подписать его, и разорвать у него на глазах, сказав, что младший братец никогда ее не интересовал, так что старший может не беспокоиться.

Дерек забавлял ее. Славный парень, временами, правда, не слишком смышленый, нравился ей, но его брат — это совсем другое дело, и слово «славный» ему никак не подходит.

Когда она вышла из больницы, в ней все еще тлела обида на Грегори, который думал, что может по-прежнему указывать ей, как поступать. «Держитесь от Дерека подальше!» — были последние слова, услышанные ею сегодня утром, и она оказалась в положении мятежника, бросающего вызов властям. Держаться от кого-то подальше — не значит не встречаться с ним.

Молли направилась к стоянке такси и попросила подвезти ее к бару на берегу Мичигана. Еще не стемнело, вдоль берега гуляли со своими питомцами владельцы собак, мелькали бегуны трусцой, появились и отдельные парочки влюбленных.

Дерек, возможно, и не появится. У Молли возникло чувство, что ей самой не следовало показываться здесь, а пришла она только назло Грегори.

Спортивный автомобиль подъехал к стоянке. Из него вышел Дерек. Если начнет меня лапать, я ему врежу, подумала Молли. Но тот даже не коснулся ее и, поздоровавшись, не протянув руки, глуповато сказал:

— Вы пришли…

— Как видите, — ответила она.

Ей не надо было приходить. Все это глупо. Она не может ему ничего сказать, а то, что он сам скажет, ей неинтересно. Внезапно она почувствовала, что сегодня находилась пешком, устала, и Дереку придется, видимо, подвезти ее.

Он открыл переднюю дверцу машины, Молли плюхнулась на сиденье, а Дерек сел рядом, глядя на нее.

— Вы — самая прекрасная девушка, которую я когда-нибудь видел.

Молли уже слышала это раньше. Всякая девушка слышит этот избитый комплимент, когда мужчина пытается затащить ее в постель.

Не услышав в ответ ни слова, Дерек спросил:

— Поедете со мной на несколько дней? Отдых на Багамах…

Старая песня, подумала она, и устало сказала:

— Сегодня я получаю самые превосходные предложения. Отдых на Багамах — от вас, а от вашего брата — незаполненный чек, если оставлю вас в покое.

Дерек застонал, и это было столь нелепо, что она не удержалась от злой шутки:

— Я все думаю, как бы принять оба — обналичить чек, а потом махнуть на Багамы.

Молодого Уилфилда передернуло, будто его схватили за горло.

— Ради бога, не пытайтесь надуть Грега!

— Я пошутила! — Конечно, так и было, хотя Грегори сам мог бы надуть ее — уже надул. Но Дерек, успокоенный, улыбнулся, и Молли мягко сказала: — Вы же не хотите впутаться в скандальную историю?

— Ох, хочу! Вы поедете? У вас есть паспорт?

— Да, есть.

— Мы можем вылететь завтра поздним рейсом.

— И вернемся до того, как кто-то успеет соскучиться?

— Меня это не волнует. Лишь бы не сумели помешать.

Это уже попахивало безумием. Она покачала головой, и Дерек взмолился:

— Не говорите «нет»! Ничего не говорите! Я возьму билеты. Где вы завтра будете?

— Полагаю, дома.

У нее было чем заниматься — незначительная работа для миссис Хартли.

— Я заеду за вами. Грег на несколько дней отправляется в Чикаго.

Значит, она не увидит его хоть какое-то время, и это было облегчением, потому что она устала не только от его вида и слов, но и от мыслей о нем. Напряжение прошлого вечера и сегодняшнего утра словно состарило ее. Завтра она откажется ехать с Дереком, а сейчас не хотелось спорить и объясняться.

— Будьте так добры, отвезите меня домой, — сказала она. — И будет очень хорошо, если вы помолчите, потому что у меня был очень трудный день, и мне надо побыть наедине со своими мыслями.

Бог знает почему, но Дерек послушался. Молли откинула голову на подголовник и закрыла глаза, мечтая погрузиться в забытье. И он, видимо, понял, что она отключилась, потому что, когда машина остановилась, осторожно, словно будил спящего, произнес:

— Молли, приехали!

Он затормозил на шоссе, где машину не было видно из дома. Молли открыла дверцу, прежде чем он успел наклониться к ней, и услышала, уже ступив на асфальт:

— Я заеду за вами завтра. Часов в шесть.

— Лучше поезжайте на Багамы с Мэри, — бросила она и пошла по длинной, извилистой дорожке, не слушая того, что он пытался сказать ей вслед.

Сегодня дом не выглядел приветливым, но Молли хотелось поскорее войти в свою маленькую комнату. Там можно отдохнуть и восстановить силы, потому что она чувствовала себя ужасно, почти больной. Не хватало вообще свалиться с ног!

Она тихо отперла парадную дверь ключом, данным ей Кэрол. Заходить через кухонную дверь — означало кого-нибудь встретить. Через холл можно прокрасться наверх незамеченной. Но когда Молли на цыпочках шла вверх по лестнице, в дверях гостиной появился Грегори.

При виде него кровь ударила ей в голову и быстрее побежала по жилам. Странно, теплый и человечный Дерек оставлял ее холодной и усталой, а этот черт неистово возвращал к жизни, будоража чувства.

— Где же вы были? — прозвучал вопрос.

— Угадайте с трех раз! — съязвила Молли. — Впрочем, трех вам не понадобится. — Она продолжала подниматься по лестнице с самодовольной улыбкой на лице. — Вы приказали мне держаться от Дерека подальше, но вас, наверное, удивит, что братец-то ваш не в состоянии держаться подальше от меня.

Грегори не двинулся, стоя в проеме двери.

— А почему это должно меня удивить? — протянул он. — Дерек всегда отличался идиотским вкусом в отношении женщин, не считая Мэри, конечно. Он очарован вами, потому что вы выглядите как девица с панели и соответственно поступаете.

Молли на мгновение остановилась, ей стало больно и едва хватило сил выговорить:

— Интересно, где я раньше это слышала?

Она преодолела последние ступеньки, вошла в комнату и встала у туалетного столика с зеркалом. Рыжий туман плыл у нее перед глазами — это волосы падали на лицо.

Когда ей было тринадцать, и она распустила косы, тетя Марин кричала: «Ты превращаешься в натуральную маленькую шлюху!» С тех пор она называла Молли шлюхой много раз, и та привыкла. Вот и Грегори не удивило, что его брат попался на удочку, потому что она выглядит как уличная девка.

Она ненавидела свой вид, ненавидела отражение с пылающей шевелюрой, которое пялилось на нее из зеркала дикими глазами.

Молли полезла в ящик, нашла ножницы и стала отстригать волосы. Она с трудом резала толстые пряди, потом собрала валяющиеся на полу волосы и, спотыкаясь, сошла вниз. Гнев слепил ее.

Дверь гостиной была открыта, там находился Грегори, и, когда она вошла, рыжего тумана в глазах как не бывало. Молли впервые увидела Грега потрясенным.

— Разрази меня гром! — пробормотал он.

Да, она потрясла его. На минуту или две поразила и лишила привычного самообладания.

— Не могу поверить, — сказал он. — Вы что, пьяны?

— Нет, — твердо заявила Молли, — и прошлой ночью — тоже нет! Я же дала обет обрезать волосы, если дядя Чарльз поправится. Вы сказали, что это не имеет значения, а я думаю, что имеет. И теперь я меньше похожа на девку с панели!

Шелковистые пряди падали сквозь ее пальцы на ковер.

— Черт побери! — сказал Грегори сдавленным голосом, и Молли показалось, будто он вот-вот загогочет над ней. Если бы она не выскочила из комнаты, то могла бы заколоть его ножницами.