На следующий день у меня особых дел не было, и я решила взяться за перевод, но не удалось: опять зазвонил телефон, и Генка-рыжий таинственным шепотом сообщил мне, что Дон меня ждет. Мы договорились с ним встретиться у него во дворе, а оттуда, по его словам, до резиденции Дона рукой подать. Времени у меня оставалось мало, я привела себя в самый лучший вид, вышла, схватила машину и отправилась в родное Замоскворечье, никому ничего не сказав. Если кто-нибудь из тех, кто за меня беспокоится, будет мне звонить, то я скажу, что увлеклась переводом и отключила телефон, чтобы мне не мешали.

В пути я пыталась сосредоточиться на предстоящей встрече и вспоминала все, что я знала об этом Доне — в мирской жизни Артуре с труднопроизносимой кавказской фамилией. «Доном» его называли многие, потому что у очень многих он ассоциировался с крестным отцом из романа Марио Пьюзо.

Собственно говоря, все мои сведения я выпытала в основном у охранника «Компика», кое-что мне порассказал о нем и Генка. Итак, Дон был настоящим крестным отцом, выходцем из преступного мира и очень богатым человеком. О происхождении его капиталов говорили разное: некоторые считали, что он отмывает деньги, полученные весьма сомнительным путем, другие — что за ним стоят весьма влиятельные круги из южных республик. У Дона, как ни странно, была хорошая репутация. Его шестерки давным-давно положили автоматы на полку, а мокрых дел он чурался всегда. Такие вещи, как рэкет, тоже были в далеком прошлом. В настоящее время Дон устремился в легальный бизнес и организовал фирму по производству лазерных дисков. Говорили еще, что Дон всеми силами пытается вести дело цивилизованно и не терпит пиратов. Тем не менее его уважали и боялись; самые отъявленные жулики подумали бы десять раз, прежде чем попытаться обмануть Артура.

Кто-то — по-моему, даже сам Юра — рассказывал мне историю о том, как Дон наказал пойманного с поличным конкурента. Этот незадачливый пират умудрился издать диск одной малоизвестной, но достаточно модной звезды рэпа, не имея представления о том, что права у ее агента купила фирма Дона. Пирата схватили телохранители Дона и привезли в офис в одном из замоскворецких переулков; там он и просидел двое суток, пока его партнеры не собрали деньги на штраф, который поглотил всю полученную ими прибыль. Обращались с ним исключительно вежливо, однако с тех пор никто не решался перейти дорогу фирме «Каппа».

Говорили еще, что он поставил под жесткий контроль всех представителей преступного мира в своем районе и не давал им развернуться; действительно, Замоскворечье считалось одним из самых спокойных мест в Москве. На это я и рассчитывала. Дон не из тех, кто может натравить своих людей на беззащитную и ни в чем не повинную женщину, даже если за это ему хорошо заплатят; с другой стороны, его должно возмутить, что у него под носом действуют какие-то пришлые молодчики. В любом случае он может дать мне ценную информацию, если только я найду к нему подход, а это уж зависит от меня самой. Что ж, буду действовать по обстоятельствам.

Генка ждал меня возле своего дома, как и было условлено; сегодня он был особенно похож на чикагского мафиози тридцатых годов. С видом скрывающегося от представителей закона преступника, поминутно оглядываясь, он дворами повел меня в офис, где, как он торжественно мне сообщил, нас ждут.

Фирма «Каппа» располагалась на первом этаже обыкновенного жилого дома за металлической дверью, на первый взгляд ничем не примечательной. Но это только на первый взгляд: я сразу заметила над подъездом глазок телекамеры — такая система охраны была принята и в «Рейнджере», куда как-то раз я ездила с братом по делам. Итак, нас видели. Поэтому я не удивилась, когда в ответ на звонок Генки дверь немедленно открылась. На пороге стоял усатый мужчина явно восточного вида.

Увы, здесь нас явно не ждали. Вместо приветствия усач бросил Генке, не обращая на меня внимания:

— Зачем пришел? Тебе же ясно сказано, чтобы тебя здесь больше не было.

— У меня встреча с Игорем. — Генка пытался придать своему голосу уверенность, но весь как-то сник.

— Игорь, этот рыжий говорит, что ты его ждешь, — произнес усач, обращаясь к кому-то нам невидимому.

— Пусть войдет, — ответил грубый голос, добавив нецензурное выражение.

Мы вошли. Да, все было не так, как я себе представляла. Очевидно, Генка был тут не просто шестеркой, а шестеркой в квадрате, да еще проштрафившейся.

Усач провел нас в комнату, где стояло несколько компьютеров; за одним из них сидел светловолосый молодой человек и работал, игнорируя наше присутствие. Игорь оказался малоприятным субъектом с лицом, которое поминутно искажалось нервным тиком. Он был похож на бандита, да и был им, — как я узнала впоследствии, он был правой рукой Дона, и его действительно боялись.

— Зачем ты ее привел? — без всяких предисловий и приветствий спросил он Генку.

— У нее к тебе дело.

— Ну? — Теперь Игорь уже обращался ко мне, так и не удосужившись ни встать, ни предложить мне сесть.

— Нет, у меня дело не к вам, а к самому Артуру. — Я решила не уступать ему в наглости.

— Да кто ты такая, чтобы идти к нему? Тебе что, назначено? — Его цепкие глаза оглядывали меня с ног до головы; видно было, что он пытается меня классифицировать: для девушки, с которой можно приятно провести время, я уже немолода, а деловая женщина вряд ли придет в компании Генки-рыжего.

Тут нас прервали: в комнату вошел темноволосый паренек с унылыми глазами и сообщил:

— Игорь, только что звонили из Краснодара, они сказали, что денег у них нет.

Игорь мгновенно забыл про нас и схватился за телефон, стоявший перед ним на столе. Грязно выругавшись, он пытался дозвониться куда-то по межгороду, но это ему не удалось. Но с кем-то он все-таки связался, и последовал монолог, из которого я запомнила одну фразу: «Чтобы деньга были завтра». Когда он положил трубку, руки у него тряслись.

«Психопат», — подумала я про себя.

— Ну, что надо?

— У меня к Артуру личное дело, — ответила я, повышая голос с тем расчетом, чтобы меня услышали в соседних помещениях. Мой расчет оправдался, потому что тут же кто-то с заметным кавказским акцентом спросил:

— Игорь, кто там?

— К вам тут какая-то дамочка.

— Пусть войдет! — Всего два слова, но произнесенные так, что спорить Игорь не посмел. Но провожать меня к Дону тоже было ниже его достоинства. Он позвал усача и велел отвести меня к главному.

Мы вышли в коридор и вошли в просторное помещение, где трое молодых людей с накачанными мышцами — двое явно выходцы со знойного юга, третий же с физиономией обычного деревенского ваньки — смотрели телевизор, уткнувшись в экран. Как позже я узнала, это были личные телохранители Дона. На меня они внимания не обратили — шла «Дикая Роза», и они всей душой были там, где живут необыкновенно красивые мужчины и женщины и кипят бурные страсти. Когда я проходила через комнату, на экране крупным планом появилось лицо актрисы, очевидно, в очередной раз расставшейся с возлюбленным; по щеке у нее катилась крупная глицериновая слеза. Мне показалось, что один из охранников тоже смахнул слезу…

Краем глаза я заметила, что на одном из столов валяются потрепанные, видно, читаные-перечитаные женские романы из любовной серии. Что ж, чтиво под стать мексиканским мыльным операм… Подумать только, чувствительные мафиози, забросившие все свои дела и отложившие в сторону автоматы, чтобы сопереживать страданиям какой-нибудь Марианны!

Усач — его звали Ашот — открыл дверь в кабинет и пропустил меня вперед. Навстречу мне поднялся крупный мужчина неопределенного возраста — ему можно было дать и сорок лет, и пятьдесят — с лицом, изборожденным морщинами; но это его не старило, а, наоборот, оставляло ощущение внутренней силы. Он был некрасив, но тем не менее внешность его произвела на меня приятное впечатление; более того, я сразу почувствовала к нему симпатию, как будто он распространял вокруг себя какую-то положительную ауру.

Очевидно, и Артур тоже сразу же почувствовал ко мне расположение. Улыбаясь, он протянул мне руку и представился:

— Артур.

— Агнесса Ивлева.

В отличие от своих пешек Артур вел себя вполне цивилизованно — он пригласил меня сесть и велел Ашоту принести кофе.

Я уселась в удобное кресло напротив Дона и стала ждать, когда он предложит мне рассказать, что меня привело к нему, а пока продолжала его рассматривать. Одет он был в новый, с иголочки, костюм, дорогую рубашку, на нем был яркий галстук; на шее висела толстая золотая цепь, свидетельствовавшая, как и перстень с печаткой на безымянном пальце правой руки, о его происхождении. Среди прочих бумаг на его столе я заметила книгу Карнеги с закладкой. Видно, он шагал в ногу со временем.

Ждать мне пришлось недолго. Ашот тут же принес кофе, — видно, у них работала кофеварка — и, поставив на стол две маленькие чашечки и сахарницу, удалился. После небольшой паузы Артур спросил:

— Так что же привело вас ко мне?

Я принялась за свой рассказ. Еще дома я постаралась сформулировать все, о чем я хотела поведать Дону, ясно и четко, чтобы уложиться в пять минут. Дольше говорить нельзя — если ты, конечно, не желаешь утомить собеседника и привести его в раздражение. Когда я наконец замолчала, он спросил меня:

— Так чего вы хотите от меня?

— Артур, я совершенно уверена, что вам не трудно узнать, кто меня преследовал и кто меня пытался убить на вашей территории.

— Почему вы сами обратились ко мне, а не ваш брат?

— У него и так полно забот. Я способна сама о себе позаботиться.

— Может быть, у него неважно идут дела, и ему не до вас?

Я возмутилась. Если Дон хочет что-то узнать о «Компике», то узнает не от меня.

— Дела его фирмы идут великолепно, но дел слишком много.

Дону, видно, понравилась моя лояльность, он улыбнулся, но продолжал допрос:

— Хорошо, почему вы тогда пришли ко мне, а не в фирму «Рейнджер», например?

Надо же! Прекрасно знает, под какой крышей находится фирма брата. Но надо рассказать ему про «Ксант» — надо говорить все, ложь тут не прощают. И я рассказала.

Он нахмурился и сказал:

— Тогда я совсем не понимаю, почему вы пришли ко мне.

— Потому что я слышала о вас только хорошее, и я верю, что вы разберетесь гораздо успешнее, чем детективы. — Тут я решила, что пора включить в дело грубую лесть. — Я вообще много слышала и о вас, и о вашей фирме, но то, что я увидела здесь, меня просто потрясло! Какая у вас роскошная аппаратура!

Я действительно заметила, когда проходила по коридору, что одна из комнат была заставлена аппаратурой, стационарными магнитофонами и стереосистемами, в них я не разбираюсь. Кроме того, там стояло и несколько компьютеров — очень дорогих «макинтошей». Я, конечно, не специалист по компьютерам, но работа в «Компике» не прошла для меня даром, и я верю брату, который считает, что «Эппл» — хорошая фирма, но слишком дорогая, а для наших условий идеально подходят более дешевые «IBM». Я была уверена, что мощность компьютеров используется самое большее на тридцать процентов. Но в этом заведении, естественно, все должно быть самым лучшим — на меньшее бы Дон не согласился. Впрочем, у наших богатых свои причуды. Как рассказывал при мне Юре и Жене один из наших реализаторов, «им подавай компьютеры с золотыми клавишами».

Артур расплылся в улыбке:

— А вы видели то, что мы выпускаем? — И он протянул мне ярко оформленные буклеты, лежавшие перед ним на столе. Я их взяла с самым заинтересованным видом.

Насколько я поняла, «Каппа» выпускала не только диски, но и красочные конверты для них и рекламные буклеты. На лице Артура, любовно вглядывавшегося в то, что я вертела сейчас в руках, было написано выражение чуть ли не детского восторга: он явно гордился делом рук своих. Впрочем, точно такое же выражение я не раз наблюдала на физиономиях самых крутых бизнесменов, любовавшихся продукцией своей фирмы. Деньги деньгами, но выпускать что-то стоящее в наших обстоятельствах — это вам не сникерсами торговать. Это действительно и приятно, и льстит самолюбию.

— Замечательно! — воскликнула я. — А нельзя ли послушать?

Естественно, Дон тут же поставил диск на проигрыватель. Это был диск французской певицы с очень приятным голосом, о которой я, к стыду своему, никогда не слышала.

— Интересно, о чем она поет? — задумчиво произнес Артур, вслушиваясь в мелодию.

— О том, как хорошо было дружить с мальчиком в детстве и как трудно теперь с ним, когда он стал ее возлюбленным, — тут же ответила я на почти риторический вопрос и чуть не прикусила себе язык: не дай Бог, Артур подумает, что «они свою образованность показать хочут». Люди из такой среды, учившиеся в основном чему-нибудь и как-нибудь, часто болезненно воспринимают тех, кто кичится своим интеллектом или знаниями, и особенно их раздражают умные женщины.

По счастью, Артур оказался не из таких. Он просто спросил:

— Вы знаете французский?

— Да, я профессиональная переводчица.

— Тогда, может быть, вы переведете мне это? Мои орлы владеют только английским, да и то со словарем. — И он протянул мне французский журнал со статьей о последних парижских хитах.

Я не ударила в грязь лицом и быстро перевела текст с листа — на мое счастье, он оказался легким. Дон был явно доволен.

И тут, как мне показалось, настал момент, подходящий для вручения моего дара. В сумочке я на всякий случай всегда ношу маленькую книжечку из серии «Любовный роман» с моим переводом. Не могу сказать, чтобы я гордилась этой моей работой, наоборот, мне за нее стыдно. Я взялась за перевод исключительно ради денег — роман был слабый, а героиня его — отвратительная ханжа. Но в отпечатанном виде получилось еще хуже: мало того, что в тексте была масса ошибок, так еще кто-то, вероятно имевший в школе тройку с минусом по русскому, в самом конце вписал отвратительно пошлую постельную сцену! Я пошла к редактору и устроила скандал, но уже ничего нельзя было изменить… Больше я для этого издательства не работаю. Но иногда книжка меня выручает — как ни странно, она имеет успех не только у гардеробщиц и регистраторш, но даже и у милиционеров. Если литературные вкусы Дона хоть немного похожи на вкусы его подчиненных, то подарок может ему понравиться.

Я вытащила из сумочки претенциозную книжечку под названием «Дар небес» и торжественно, с подходящими к случаю словами вручила ее Артуру. Тот был польщен; тут же без всякого перехода он сказал что пора переходить к делу, и вызвал Игоря.

— Игорь, кто из наших ездит на белых машинах?

— Никто. У Миши была белый «ниссан-санни», да он разбил его на прошлой неделе.

Когда именно? Впрочем, это не важно — судя по размерам и форме, меня пыталась сбить отнюдь не японская машина.

Потом Артур заставил меня при Игоре описать того из нападавших, приметы которого я запомнила. Игорь злился, но противоречить Дону не смел. Мне было удивительно, что Дон с его обаянием и умом — а чтобы управлять такой империей, нужен незаурядный ум, — держит при себе этого типа, явного психопата с криминальными наклонностями. Впрочем, путь от преступника до почтенного члена общества трудно пройти за одну человеческую жизнь, чаще для этого нужно несколько поколений. Судя по всему, Дон должен был полагаться на многих из тех, с кем когда-то начинал свой бизнес. Впоследствии я узнала, что Игоря он держал при себе за ту храбрость, с какой он защищал своего босса при вооруженном налете. Кроме того, сам Артур производил впечатление человека если не доброго, то доброжелательного, и ему просто необходим был для контраста кто-то, игравший роль «плохого полицейского» и «очень плохого» при «хорошем». Дон был высоко и далеко, его уважали и боялись, Игоря не уважали, но зато боялись, и даже очень.

Игорю я не понравилась, и он этого не скрывал. Я хорошо понимала, почему: я пришла с улицы — Генка-рыжий, естественно, не в счет — и посмела через его голову обратиться прямо к Дону. Интересно, может быть, ему что-то известно о моих преследователях? С него станется. В любом случае одним врагом у меня больше. Но это не страшно. Против своего босса он пойти не посмеет.

Расстались мы с Артуром как лучшие друзья. Я дала ему на прощание свою визитку: он сказал, что сообщит мне, если ему удастся что-то выяснить. Я не сомневалась, что если Дон захочет, ему все удастся.

Когда я шла назад, то телохранители все также не могли оторваться от телевизора. Не задерживаясь, я поспешила к выходу — на своей спине я чувствовала злой взгляд Игоря. Генка, переминаясь с ноги на ногу, ждал меня у самой входной двери; я посочувствовала ему — ему из-за меня пришлось несладко, к тому же он потерял лицо на моих глазах, а что может быть хуже для парня, изо всех сил желающего казаться крутым?

Собственно говоря, мой «Дар небес» предназначался именно для него. Ну что ж, придется ему обойтись без дрянного романчика. И я постаралась сгладить впечатление от неприятной сцены, приключившейся с ним в «Каппе», и наговорила ему кучу комплиментов: и как он меня выручил, и что без него я бы никогда в жизни не попала к Самому, и какое великолепное впечатление произвел на меня Дон… Я упорно делала вид, что не заметила, как его там встретили. Генка сначала был мрачен, но постепенно под воздействием моей жизнерадостной болтовни пришел в себя, выпрямился, так что стал даже выше ростом, и улыбнулся. Я попросила проводить меня до Пятницкой, где надеялась поймать тачку. Но Пятницкая вся была забита машинами — сплошная пробка, — так что нам пришлось выйти на Ордынку. Тут ко мне подъехала «Волга» с зеленым огоньком (вот удивительно, в Москве снова появились такси!), и я с ним распрощалась.

Подсчитывая свои ресурсы, чтобы расплатиться с шофером, я поняла, что мои запасы стремительно тают. Еще бы, если каждый день ездить по городу на такси, надо работать не в «Компике», а в каком-нибудь «Менатепе»! Но спуститься в метро после вчерашнего приключения я не решилась. Господи, когда я смогу спокойно, ничего не опасаясь, пройти по улице! Или хотя бы мой «москвичонок» был на ходу…

И Господь услышал мою молитву. Первое, что я увидела, когда мы въехали во двор, — мой ярко-оранжевый, только что вымытый автомобильчик, прямо-таки сверкавший в лучах осеннего солнца. Ну конечно, он блестел не так, как серебристый «мерседес» Дона, который я заметила возле входа в «Каппу». Но не нужны мне всякие «мерседесы», для меня машина действительно не роскошь, а средство передвижения!

Не чуя под собой ног от радости, я не стала дожидаться лифта, а прямо-таки взлетела к себе на седьмой этаж, схватила запасные ключи от машины и помчалась вниз. Усевшись на потрепанное сиденье, я запустила мотор и попробовала тронуться с места; сцепление, рукоятка переключения скоростей, ручной тормоз — все было в полном ажуре. Я захотела прокатиться, но вспомнила, что техпаспорта у меня нет, и благоразумно решила отложить поездку. В качестве компромисса я доехала до ближайшего овощного, накупила яблок и вернулась домой. Наконец-то я на коне!

Я человек абсолютно не технического, а гуманитарного склада. Есть только две машины, которые я считаю родными: это мой компьютер и мой автомобиль. Я отношусь к ним не как к неодушевленным предметам, а как к живым существам, я изучила их характер, обращаюсь с ними нежно и ласково, и они в общем-то редко меня подводят. Мой «Москвич-бенц» довольно-таки упрямая личность, весь в хозяйку: если он не хочет куда-то ехать, то ни за что не поедет, как бы его ни уговаривали. Особенно он не любит сырую погоду — тогда он не желает заводиться; наверное, при высокой влажности у старичка ноют кости.

Как бы то ни было, я чувствовала себя прекрасно: вместе с машиной ко мне вернулась свобода передвижения, и у меня появилось ощущение безопасности. Я прекрасно понимала, что чувство это ложное, что подложить бомбу в автомобиль элементарно просто, а подстроить аварию еще проще, но тем не менее не желала об этом думать.

Вернувшись к себе, я тотчас же позвонила Юрию, чтобы его поблагодарить, и в ответ услышала от любезного братца:

— Где ты шлялась?

— Я не шлялась, а отключила телефон и работала, а потом выходила в магазин за хлебом.

Он пробурчал в ответ что-то невразумительное и сказал, что ключи от машины и техпаспорт у него, и он отдаст их мне, если буду себя хорошо вести. Я сразу поняла, что настроение у него подавленное — очевидно, финансовые дела его складывались не блестяще, Аргамаков явно не оправдывал тех надежд, которые на него возлагались. Он подтвердил это, заявив мне, что скоро я ему понадоблюсь: появились новые потенциальные инвесторы, и я должна буду присутствовать на переговорах.

— А пока занимайся этой алкоголичкой, — добавил он. Аргамаковы вышли у него из милости.

Положив трубку, я облегченно вздохнула. Брату я ничего не рассказала о вчерашнем происшествии, но Сергею-то я сообщить обязана. И решив про себя, о чем говорить и о чем нет — о визите к Дону я решила умолчать, вряд ли его сыщики меня выслеживали, — я набрала номер «Ксанта». Мне повезло: я застала Сергея на месте.

Оказывается, Сергей тоже пытался связаться со мной и был обескуражен моим отсутствием. Выслушав историю о неизвестном преступнике и чудесном спасителе, явившемся в образе кудлатого бобтейла, он долго молчал. Я понимала, что ему с его деликатностью трудно задать мне ту трепку, которую я заслуживала. Наконец он нашел нужные слова:

— Агнесса, я не понимаю, как такая умная женщина, как вы, может вести себя так безрассудно…

Выслушав нотацию и клятвенно пообещав, что больше не совершу ни одного безрассудного поступка, я положила трубку на рычаг, улыбаясь во весь рот: что бы сказал Сережа, если бы узнал о моем визите к Дону?

А Марк, паршивец, в этот день так и не объявился.