СТАТЬЯ I. Донос.

Процесс Сант-Оффицио начинался доносом или каким-нибудь сообщением такого же характера, как, например, обнаружение известного обстоятельства из показания свидетеля на суде по другому делу.

Не существует доноса, который не был бы принят с полнейшей готовностью.

Если донос подписан, то он принимает форму заявления, в котором доносчик, предварительно поклявшись говорить правду, называет по имени или описывает другим каким-либо способом лиц, могущих, по его мнению, свидетельствовать против оговоренного, Эти лица вызываются в суд и допрашиваются, их показания вместе с показаниями первого свидетеля составляют первоначальный материал, подготовляющий следствие.

Наибольшее количество доносов имеет место во время говения перед праздником пасхи, потому что духовники вменяют в обязанность совершать доносы тем из говеющих, которые на исповеди сообщали, что видели, слышали, узнали о вещах, бывших или казавшихся противными католической вере или правам инквизиции. Таким образом, кающиеся говорят духовникам о смущении, вызываемом в их душе каким-либо нарушением веры, а духовники сообщают инквизиции полученные таким образом признания. Если лицо, обладающее такими сведениями грамотно, то оно само делает заявление в письменной форме, в противном случае духовник составляет заявление от своего имени. Эта мера предписывалась с такой строгостью, что не исключала даже самых близких родственников виновного. Таким образом, отец и сын, муж и жена являлись доносчиками друг на друга, так как духовник давал им отпущение грехов не иначе, как под условием обещания с их стороны в шестидневный срок подчиниться великой инквизиции.

СТАТЬЯ II. Следствие.

Когда трибунал инквизиции приходил к решению, что слова или поступки обвиняемого нуждаются в следствии для своего подтверждения, а заявление доносчика, скрепленное клятвой, получено в условиях, о коих сообщено выше, приводятся к допросу лица, осведомленные об обстоятельствах по содержанию доноса, причем их заставляют обещать сохранять тайну обо всем, о чем их будут спрашивать.

Но при этом дело происходило не так, как в обыкновенном суде. Ни одному свидетелю не сообщалось, по какому именно делу он должен давать свои показания. Его прежде всего спрашивали вообще, не видал ли и не слышал ли он чего-нибудь, что было бы или касалось противным католической вере и правам инквизиции.

По личному опыту могу утверждать, что во многих случаях, свидетель, не знавший по какому поводу его вызывали, упоминал факты, совершенно не относящиеся к настоящему делу и касающиеся посторонних лиц, и таким образом выдавал последних. Тогда его допрашивали уже исключительно об упомянутых им лицах, как будто бы другого основания для допроса и не было, а к первому делу возвращались, только исчерпав все, что можно было узнать по этому вводному инциденту. Это случайное показание свидетеля рассматривалось как новый донос, его, в качестве такового, регистрировали в секретариате трибунала и начинали новый процесс, совершенно неожиданный для самих судей.

Но последствия подобного образа действия во время следствия были неизмеримо серьезнее в тех случаях, когда свидетель не умел ни читать, ни писать, так как его заявления записывались собственноручно комиссаром или секретарем по их усмотрению, причем они старались усугубить серьезность доноса по крайней мере настолько, насколько им это позволяло своевольное истолкование неточных и неопределенных выражений совершенно необразованного человека.

Но зло делалось уже непоправимым, если три человека договаривались погубить четвертого; так как, если первый свидетель, давая показания, ссылался на двух других, а те, в свою очередь, подтверждали обвинения первого, то положение обвиняемого становилось безнадежным, потому что одинаковые показания трех свидетелей считались имеющими силу неопровержимого доказательства.

Допрос под пыткой. Гравюра А. де Морейна. 1840 г.

СТАТЬЯ III. Заключение квалификаторов.

Заключение квалификаторов определяет способ ведения дела против обвиняемого до того момента, когда процесс будет подготовлен к окончательному слушанию и когда тем же самым квалификаторам будет сообщен весь добытый за этот промежуток времени материал, могущий подтвердить или оспорить заключение, данное на предварительном следствии. Квалификаторы дают клятву сохранять полную тайну.

Квалификаторы — это монахи-богословы, схоластики, почти совершенно чуждые действительному догматическому богословию; люди, пропитанные самыми нелепыми идеями, так что многие из них доводят суеверие и фанатизм до того, что видят ересь или признаки ереси во всем том, чему они не учились. Поэтому неоднократно случалось, что по их заключениям выходили ересью положения, составленные первыми отцами церкви.

СТАТЬЯ IV. Тюрьмы.

Когда заключение квалификаторов получено, прокурор-фискал требует заключения обвиняемого в тайные тюрьмы Сант-Оффицио.

Узник, сидящий в этих тюрьмах, никогда не знает о состоянии, в котором находится его дело, он не может получить утешения в виде свидания со своим защитником; наконец, зимою узник живет погруженный в потемки в течение пятнадцати часов в день, так как ему запрещается иметь свет после четырех часов пополудни и раньше семи часов утра; этого промежутка времени совершенно достаточно для того, чтобы заключенным овладела черная меланхолия, а в особенности, если к этому прибавить страшный холод в никогда нетопленном помещении.

СТАТЬЯ V. Первые заседания.

В первые три дня после заключения обвиняемого в тюрьмы происходят три заседания, где ему преподаются духовные увещания и советы говорить только правду, и притом всю правду обо всем, что он делал или говорил, а также о всяком поступке, противном вере, в котором он может обвинить других.

При этом ему обещают, что если он в точности исполнит все приписываемые ему обязательства, то к нему отнесутся милостиво, в противном же случае он испытает на себе всю строгость закона.

До этого времени узник еще не знает о причине своего ареста; ему только указывают, что никто не бывает заключен в тюрьму Сант-Оффицио, если не существует достаточных доказательств его вины против католической веры, и поэтому в его — заключенного — интересах исповедать по собственному побуждению и до признания его виновным все совершенные им грехи этого рода.

Однако, какие бы обещания не давали заключенному, для него нет надежды избегнуть стыда и ужаса ауто-да-фе или спасти свою честь и имущество, если он признает себя формально еретиком.

СТАТЬЯ VI Обвинение.

После соблюдения формальности трех духовных увещаний, прокурор-фискал составляет обвинительный акт против арестованного на основании данных, полученных на следствии. Хотя доказательства существуют лишь на половину, фискал приводит факты обвинения, как вполне доказанные.

СТАТЬЯ VII Пытка.

Здесь начинается самое ужасное. Хотя обвиняемый во время духовных увещаний сделал, может быть, даже больше признаний, чем показано свидетелями, фискал тем не менее заканчивал обвинительный акт указаниями на то, что, несмотря на сделанные обвиняемому увещания говорить правду и обещание обойтись с ним милостиво, он тем не менее о многом умолчал и отрицал свою вину, а, следовательно, проявил нераскаянность и упорство, в виду чего фискал требовал, чтобы обвиняемый был подвергнут допросу с пристрастием.

Пытка продолжалась до того момента, когда наступала опасность для жизни жертвы; этот момент определялся присутствовавшим на допросе врачом и, если несчастный не умирал от результатов пытки (что случалось неоднократно), то, по восстановлении сил, истязания возобновлялись. На языке Сант-Оффицио это, как известно, не было второй пыткой, а лишь продолжением предыдущей.

Таким образом, если предположить, что у обвиняемого достаточно силы, чтобы вынести боль и он будет упорствовать в своем отрицании, то от этого для него не последует никакого облегчения, так как иногда судьи придавали силу доказательства простым показаниям, так что все равно обвиняемого рассматривали как упорного нераскаянного еретика и в конце концов приговаривали к передаче гражданским властям для наказания. Какую же цель преследовала пытка? Цель эта заключалась в том, чтобы принудить обвиняемого признаться во всем том, что было нужно инквизиции для того, чтобы вынести ему приговор, как уличенному собственным признанием.

И, действительно, в огромном большинстве случаев обвиняемые, чтобы избавиться от истязаний, делали фальшивые признания, иногда даже до начала пытки.

Когда обвиняемый во время пытки признавался во всем или части возводимых на него обвинений, то на другой день его заставляли под клятвой подтвердить все сказанное накануне или отпереться от своих слов. Почти все несчастные клятвенно подтверждали свои слова, так как знали, что в случае отрицания их ждет новая пытка, так что отрицание не имело никакого значения.

Находились иногда сильные люди, отрицавшие свое первое показание, уверяя со всею искренностью, что признание было вызвано только желанием освободиться от мучений; увы! — бесполезное мужество, в котором им скоро приходилось раскаиваться среди новых истязаний.

СТАТЬЯ VIII. Обвинительный акт.

Обвинительный акт прокурора-фискала никогда не сообщается текстуально в письменном виде обвиняемому, чтобы дать ему возможность обсудить в тиши заключения пункты обвинения и приготовиться их опровергнуть. Арестованного приводят в зал заседаний суда, там секретарь, в его присутствии, читает пункты обвинения один за другим и, останавливаясь после каждого пункта, спрашивает обвиняемого, согласен он с ним или нет.

СТАТЬЯ IX. Защита.

I. После чтения улик и обвинительного акта, инквизиторы спрашивают у обвиняемого, желает ли он защищаться; если он ответит утвердительно, ему выдаются копии обвинительных документов и требуют, чтобы он выбрал себе защитника по списку адвокатов Сант-Оффицио, который ему тут же предъявляется.

II. Выбор искусного защитника не имеет, однако, значения для обвиняемого, так как адвокату не разрешается ни ознакомиться с полными актами процесса, ни иметь частные свидания со своим клиентом. Одним из секретарей снимается копия с показаний предварительного следствия, где приводятся только показания свидетелей, без указания их имен и обстоятельств места и времени приводимых в показаниях фактов; при этом (что является наиболее удивительным), не приводятся показания в пользу обвиняемого. Равным образом, в копии совершенно не упоминаются даже те лица, которые, будучи вызваны в суд и допрошены, несмотря на оказанное на них со стороны суда давление, упорно заявляли, что им ничего не известно по делу. К копии прикладывается заключение квалификаторов, заключение фискала по существу допроса и обвинительного акта и показания обвиняемого на предварительном следствии. Вот все, что передается защитнику в самом зале суда, куда он вызывается инквизиторами.

Защитник обыкновенно просит дать ему свидание с обвиняемым, чтобы узнать, оспаривает ли он свидетельские показания и отвергает ли полностью или в частности возводимое на него обвинение. В этом последнем случае по распоряжению инквизиторов производится подтверждение свидетельских показаний.

СТАТЬЯ X. Доказательство.

Эта процедура заключается в том, что из дела выделяются основные показания свидетелей, полученные на предварительном следствии, и эти показания направляются в места жительства свидетелей для подтверждения. Обвиняемому об этом не сообщается, да притом, при исполнении этой формальности, отсутствует какой-либо представитель его интересов, и поэтому оказывается фактически невозможным оспорить показание свидетеля, хотя бы он был заклятым врагом несчастного узника. Но мало того, если, например, свидетель находился в Мадриде во время следствия, а потом уехал на Филиппинские острова, то не устанавливается срока, в который фискал обязан предъявить основное показание свидетеля; дело просто откладывается до получение нужных документов, и обвиняемый, в полнейшем неведении своей судьбы, без всякой моральной поддержки, вынужден ждать, пока подтверждение показания вернется с восточного берега Азии.

Я прочел в одном деле по процессу инквизиции, что показания свидетеля были таким образом посланы в Индию и только через пять лет узнали, что они вовсе не дошли по назначению, вследствие гибели корабля или потому что были перехвачены дорогой; можно себе представить, в каком состоянии находился все это время заключенный!

Обвиняемый опровергает обвинение путем перечисления лиц, которых он считает своими врагами, объясняя причины своего недоверия к показаниям каждого в отдельности, при этом он должен написать на полях, против каждой статьи обвинения, имена лиц, могущих подтвердить факты, на основании коих опровергается каждая статья. Инквизиторы в свою очередь постановляют, что объяснения обвиняемого будут рассмотрены, если не явится причин к их устранению.

СТАТЬЯ XI. Объявление улик.

Когда обвинение окончательно установлено, суд объявляет о положении процесса и постановляет сообщить сторонам показания свидетелей и ход судебного следствия. Однако все эти выражения не должны быть понимаемы в современном смысле; на самом деле составляется лишь крайне неточная выдержка из показаний свидетелей и некоторых других актов, которая и сообщается защитнику. Секретарь читает эту выдержку обвиняемому в присутствии инквизиторов; это чтение есть в сущности не более, как новая ловушка для обвиняемого, потому что ему не сообщаются его показания на предварительном следствии, а вместо сообщения свидетельских показаний полностью, ему читаются только отдельные статьи, а так как невозможно запомнить в точности через известный промежуток времени все, что происходило на процессе, да в особенности еще в состоянии волнения, вызванного грозящей гибелью, то обвиняемый рискует впасть в противоречие и принести самому себе неисчислимый вред. И, действительно, малейшее отклонение от прежних показаний влечет за собой подозрение в лукавой двойственности, в умолчании или ложном признании и может послужить для суда основанием к отказу в приеме обвиняемого в лоно церкви, хотя бы он об этом и просил, а зачастую к приговору его к смертной казни.

Камера пыток в Испании. Немецкая гравюра 16 в.

СТАТЬЯ XII. Окончательное заключение квалификаторов.

За изложенной выше процедурой идет следующая: призываются богословы-квалификаторы и им передается оригинал их заключения, составленный во время предварительного следствия, а также выдержка из полученных на последнем допросе объяснений обвиняемого по поводу этих заключений и по поводу сообщенных ему показаний свидетелей. Квалификаторы должны были второй раз пересмотреть свое заключение, разобрать объяснения, данные по его содержанию обвиняемым, и составить заключение, снял ли он с себя своими показаниями тяготеющее над ним обвинение в ереси и притом абсолютно или только в части, или же его показания только подтвердили эти подозрения, и его можно рассматривать как закоренелого еретика.

Квалификаторы едва дают себе труд выслушать быстрое чтение всех этих актов и торопятся дать заключение; это и есть последний акт процесса, далее следует исполнение простых формальностей.

СТАТЬЯ XIII. Приговор.

Когда дело вступило в описанную стадию, оно считается законченным. Призывается эпархальный епископ, принимающий совместно с инквизиторами решение о том, что следует предпринять в данном случае.

Оправдательные приговоры за время, предшествующее вступлению на престол Филиппа III, чрезвычайно редки; на тысячу и даже на две тысячи приговоров можно не встретить ни одного оправдания.

СТАТЬЯ XIV. Объявление приговора и приведение его в исполнение.

В довершение ужасов, осквернивших суд инквизиции, приговор объявляется жертве только тогда, когда уже началось приведение его в исполнение. Осужденный на сожжение посылается на «примирение с церковью» для выдачи гражданским властям одетый в «san benito», с картонной митрой на голове, с веревкой на шее и со свечей зеленого воска в руке. Когда осужденный приведен на место, ему читается приговор, и он или вновь принимается в лоно церкви или передается светскому суду для сожжения по постановлению королевских судей. Это ужасное обращение с осужденным, не имеющее ничего себе подобного ни в одном суде во всем мире и не оправдываемое ни разумом, ни естественными правами человека, приводило иногда к крайне тяжелым результатам: несчастные осужденные, полагая что их ведут на эшафот, внезапно от испуга теряли рассудок и оставались сумасшедшими до смерти. Таких примеров очень много.