Из своего светлого яблоневого сада Перонель де Арментьер послала маэстро Гильому свое первое любовное рондо. Она положила стихи в корзину с ароматными фруктами, и это послание озарило потускневшую жизнь поэта, словно весеннее солнце.
Гильому де Машо уже исполнилось шестьдесят. Его измученное болезнями тело начинало склоняться к земле. Один глаз потух навсегда. Лишь иногда, слыша свои давние стихи из уст влюбленных юношей, он оживал душой. И прочитав песнь Перонель, он снова стал молодым, взял в руки свою трехструнную скрипку, и в ту ночь в городе не было более вдохновенного трубадура.
Он вкусил упругую и ароматную плоть яблок и подумал о молодости той, которая их послала. И его старость отступила, словно сумрак, гонимый лучами солнца. Он ответил пространным и пылким посланием, включив в него свои юношеские СТИХИ.
Перонель получила ответ, и ее сердце учащенно забилось. Ей пригрезилось, как однажды утром она, в праздничном наряде, предстанет пред поэтом, который, еще не увидев ее, воспевает ее красоту.
Но ждать пришлось до осени, до праздника святого Дионисия. Родители согласились отпустить ее в паломничество к святым местам только в сопровождении верной служанки. Письма, каждый раз все более пылкие, летели от одного к другому, даря надежду.
На пути, у первого сторожевого поста, маэстро, стыдясь своих лет и потухшего глаза, поджидал Перонель. С тоскливо сжимающимся сердцем слагал он стихи и мелодии в честь встречи с ней.
Перонель приблизилась в сиянии своих восемнадцати лет, неспособная видеть уродство того, кто с тревогой ожидал ее. Старую же служанку не покидало удивление при виде, как маэстро Гильом и Перонель часами декламируют рондо и баллады, сжимая руки, трепеща, словно обрученные накануне свадьбы.
Несмотря на пыл своих стихов, маэстро Гильом полюбил Перонель чистой стариковской любовью, а она равнодушно смотрела на юношей, встречающихся ей на пути. Вместе они посещали храмы и вместе останавливались в придорожных деревенских гостиницах. Верная служанка раскладывала свои накидки между двумя ложами, а святой Дионисий благословил чистоту идиллии, когда влюбленные, держась за руки, опустились на колени перед его алтарем.
На обратном пути, в сиянии дня, в час прощания, Перонель одарила поэта величайшей милостью. Благоухающими устами она нежно поцеловала увядшие губы маэстро. И Гильом де Машо до самой смерти хранил в своем сердце золотистый лист орешника, который Перонель сделала посредником своего поцелуя.
1950