Мимси Покет не теряла времени даром.

Как вы наверняка догадались, её покорность была хитрой уловкой, с помощью которой Мимси надеялась заставить всех про себя забыть. Пока Магнуса пристёгивали к креслу, Мимси оценивала ситуацию: дверь – на замке, на окнах – решётки. Она видела, как Магнус дрыгал ногами, когда ему надевали на лицо отвратительную резиновую маску, но ничем не могла помочь.

От Большого Вацлава ждать помощи тем более не стоило: его предали те, ради кого он предал сам, и для его цыплячьего мозга это было слишком. Совершенно ошалев, он смотрел, как Мимси быстро вскочила на ноги и угрожающе приложила палец к губам, велев ему молчать.

Дверь была оснащена вентиляционным окошком из матового стекла. Узенькое окно располагалось так высоко, что никому и в голову не пришло бы пытаться выбраться через него. В то самое мгновение, когда Магнус провалился в мир потерянных детей, Мимси перешла к решительным действиям: вскочила на плечи Большого Вацлава, открыла форточку и с быстротой ртути нырнула головой в окошко.

Мастерски перекувырнувшись в воздухе, она бесшумно приземлилась в коридоре.

В лаборатории повисла восхищённая тишина: эксперимент удался. После первого вдоха газа «Изумруд» по телу Магнуса будто пробежал электрический заряд. Его кожа, ставшая вдруг полупрозрачной, замерцала зелёным светом. И через секунду он исчез.

Исчез в один миг, словно по щелчку пальцев.

Первым опомнился от изумления Могильщик.

– Мои поздравления, госпожа Оппенгейм, – сказал он. – Опыт проведён мастерски!

– Девчонка, – вдруг спохватилась госпожа Оппенгейм, и в её холодном взгляде мелькнула паника. – Она сбежала.

– Поймать! – рявкнул директор, повернувшись к ассистентам.

Он не учёл Большого Вацлава, который постепенно начинал прозревать.

Первый надзиратель (Кнёдль?), метнувшийся к двери, быстро об этом пожалел: Вацлав боднул его головой так, что несчастный покатился по полу. Второму (Брецелю?) повезло не больше: Вацлав схватил табурет и треснул бедолагу по голове, расколотив в мелкие осколки шлем от скафандра.

– Остановите его! – закричала Алисия Оппенгейм. – Я приказываю!

Через секунду комната содрогнулась от выстрела: директор извлёк из кармана оружие и пальнул в воздух.

– Сдавайтесь, Вацлав! – пригрозил он, красный от гнева и страха. – Иначе…

Плохой ученик остаётся плохим учеником – даже в самые тяжёлые моменты. Большой Вацлав задумался на долю секунды – и совершил преступление, которого хватило бы на все страницы чёрного директорского блокнота.

– Я не могу позволить, чтобы они меня схватили, – сказал он, отступая. – Вы должны понять, господин директор…

– Отдайте это мне, идиот! – выкрикнула дочь профессора Оппенгейма, выхватывая оружие у директора.

И, не целясь, от бедра дважды выстрелила в Большого Вацлава.

Но кого остановишь стрельбой из сигнального пистолета, заряженного старомодными пистонами и годящегося только для того, чтобы давать старт триместровым контрольным?

Вацлав растерянно переводил взгляд со своей целой и невредимой груди на дымящееся дуло пистолета и обратно.

– Вы видели, господин директор? – возмущённо произнёс он. – Видели, на что они способны?

И, выбив дверь одним ударом плеча, вслед за Мимси нырнул в ночную мглу.

Для его превосходительства Малроя Макколли – то есть, простите, для Свена Мартенсона – ночь тоже выдалась долгая.

Присутствие профессора Оппенгейма и его дочери на приёме, который устраивал великий герцог, привело его в такое восторженное состояние, что он совсем забыл об осторожности.

Как только Магнус уехал, Свен отправился в закрытые покои, где проходил праздник. Конечно, глупо было надеяться попасть туда без пригласительного билета. С тех пор как умерла сестра, Свен Мартенсон превратился в изгоя.

И, конечно, никто бы его никуда не впустил, если бы не восхитительная дерзость Свена и его неподражаемое умение носить смокинг.

Отыскав в очереди приглашённых даму почтенного возраста, он подошёл к ней и по-военному пристукнул каблуком:

– Малрой Макколли, посол Нового Уэльса. Счастлив снова видеть вас, моя дорогая. Вы позволите?

С этими словами он взял зардевшуюся даму под руку и, растолкав очередь, пробрался к двери, где собственноручно предъявил пригласительный билет своей спутницы двум внушительного размера швейцарам, которым было поручено строго следить, чтобы на праздник не проникли посторонние.

Внутри бокал шампанского и тарелочка миниатюрных пирожных позволили ему избавиться от новой знакомой, которая, конечно, немного беспокоилась, что съела лишнего, но зато была в восторге, что и теперь, в своём возрасте, становится объектом внимания со стороны мужчин.

– Нет, это я была чрезвычайно рада нашей встрече, ваше… э… превосходительство!

Однако подобраться к профессору Оппенгейму оказалось непросто. Даже при своём высоком росте Свен лишь изредка замечал всклокоченную шевелюру учёного в толпе осаждавших его гостей.

Канцлер Краганмор тоже, конечно, был здесь. В какую-то секунду его орлиный взгляд встретился с глазами Свена Мартенсона и задумчиво остановился. В этом взгляде мелькнула смутная догадка, будто канцлер узнал своего старого врага, которого считал давно обезвреженным, но окончательно ещё не сообразил, кто это такой.

Свен развернулся и затерялся в толпе. Ему совсем не улыбалось быть обнаруженным, к тому же он увидел, как канцлер наклонился к Алисии Оппенгейм и что-то шепнул ей: та тряхнула головой и тоже обвела взглядом толпу гостей. Было очевидно, что они с канцлером заодно, и это до глубины души ранило Свена Мартенсона.

Оставаться здесь было небезопасно, поэтому он незамедлительно исчез.

От Магнуса новостей не было. Ну ничего, просто времени прошло ещё слишком мало. Что же до Мимси, то она, наверное, где-нибудь дуется. Её рассердило замечание Свена по поводу платья, но что поделаешь? Это было дельное замечание: если хочешь остаться незамеченной, нельзя являться на праздник в платье канареечного цвета.

Свен притаился у стен дворца, куда перевезли для торжественного ужина великого герцога и его гостей. Стояла морозная ночь. Свен ждал, пританцовывая от холода и куря одну сигарету за другой.

Что делать? То, что профессор и канцлер находятся во дворце, обнадёживало. Пока они здесь, никакой опасности нет и Магнус может спокойно заниматься поисками в лицее.

О том, чтобы пробраться внутрь и проследить за обоими, нечего было и думать: перед дворцом разгуливал целый взвод стражников в парадной форме. Канцлер удвоил количество часовых, и попытка пройти незамеченным была бы полным безумием: с таким же успехом можно просто подойти, представиться и попросить, чтобы его бросили за решётку.

За многовековую историю дворца никому ещё не удавалось проникнуть сюда без приглашения. Никому и в голову не приходило попытаться, таким неприступным считалось это здание.

Вот Мимси – та смогла бы, не удержался Свен от задорной мысли. Маленькая воровка отыскала бы здесь какой-нибудь мышиный лаз и проникла в эту суровую крепость, если бы ей вдруг вздумалось попробовать.

С Мимси всегда была одна сложность: из любопытства или пустого бахвальства она могла решиться на что угодно…

Незадолго до полуночи автомобиль профессора Оппенгейма наконец покинул резиденцию великого герцога.

Машина остановилась перед парадными воротами, чтобы охрана провела необходимую проверку.

Заднее стекло медленно опустилось: Алисия Оппенгейм, укутанная в соболиную шубу, на мгновение мелькнула в окне, и Свен увидел, как она прикуривает длинную сигарету в мундштуке.

Её профиль показался лишь на пару секунд, но у Свена перехватило дыхание и внутри всё перевернулось. Отчего? Оттого, что теперь Алисия как-то связана с канцлером? Или от опустошающей уверенности, что эта женщина никогда не будет принадлежать ему?

Стекло снова поднялось, и машина медленно растворилась в ночи.

Профессора Оппенгейма в ней не было.

Той же ночью, в начале четвёртого, мощные удары сотрясли дверь Филантропического общества Гульденбурга и заставили Свена Мартенсона подскочить в кресле, где он вздремнул, укрывшись пледом.

Это одна из его немногочисленных педагогических побед в отношении Мимси: он научил её стучать, прежде чем войти, а не вваливаться в комнату через окно или дымоход в любое время дня и ночи.

– Магнус! – проговорила она, задыхаясь от бега. – Схватили… лицей… быстро…

Её ресницы и брови были покрыты инеем, а шапочка и китель задеревенели от ледяного снега.

– Успокойся и войди. Я приготовлю тебе чай, и ты мне всё расскажешь.

– Некогда… нужно…

Она так сильно дрожала, что не могла говорить, и, даже когда обхватила ладонями обжигающую чашку, это её не согрело.

Всю дорогу от лицея Мимси бежала, преодолевая шквалистый ветер и петляя по тёмным улицам. Если бы не старьёвщик и его телега, она бы никогда не добралась до Нижнего города.

– Магнус… – повторила она, когда к ней вернулась способность говорить. – Нас поймали… Мне удалось сбежать, но он… они привязали его к такому креслу и… и отправили в сферу снов… Он исчез… совершенно исчез… будто стал невидимым или будто его просто больше нет.

Когда Мимси закончила рассказ, по щеке у неё потекла слеза. Она яростно смахнула её рукавом: Свен Мартенсон никогда не видел, чтобы она плакала, и она не собиралась его разочаровывать.

Она выбралась из кресла, полезла в карман кителя и, достав оттуда скомканную пачку бумаг, с подчёркнутой резкостью протянула её Свену:

– Бумаги. Магнус велел передать вам.

Свен пробежал глазами несколько листов и присвистнул.

– Это надолго свяжет руки канцлеру! Отличная работа, Мимси. Ты что делаешь?

Девочка подняла с пола ботинки, постучала ими друг о друга, чтобы стряхнуть снег, и стала снова натягивать их. Это было нелегко, башмаки совсем одеревенели от мороза.

– Иду обратно – искать этого недоумка! Только не пытайтесь меня остановить, не выйдет!

Свену Мартенсону пришлось удержать её чуть ли не силой.

– Это безумие. Ты сейчас туда попросту не дойдёшь. И потом, если даже дойдёшь, что ты там станешь делать?

– Газ «Изумруд». Я тоже могу отправиться в мир снов.

– А как ты оттуда вернёшься? Об этом не подумала? Не хватало ещё, чтобы ты застряла там вместе с Магнусом.

Видимо, этот довод показался Мимси достаточно убедительным.

– Я… я не знаю, – мрачно признала она.

– Конечно же, мы его не бросим, – заверил её Свен. – Но нам необходимо разработать план сражения.

Несколько мгновений Свен мерил шагами комнату.

– Сколько времени он уже… на той стороне? – спросил он.

Мимси растерянно взглянула на стенные часы:

– Два-три часа, может больше.

– Хорошо, – кивнул Свен, забыв, что определять время по часам Мимси не умеет. – Довольно долго. А это значит, что они разработали способ серьёзной дозировки. Идти его искать бессмысленно: нам нужно придумать средство, как его разбудить.

– Как же мы его разбудим прямо отсюда?

– В этом-то и вопрос: как. Каким образом люди устанавливают связь со сферой снов?

Лицо Мимси расплылось в торжествующей улыбке.

– Кажется, я знаю каким! – Она вынула из кармана мобильный телефон – точно такой же, как тот, который она дала Магнусу. – Они нас не обыскивали. Как вы думаете, можно…

– Можно ли позвонить в мир снов? Понятия не имею, Мимси. Но попытаться стоит.

Ей пришлось дважды набирать номер. Пальцы окоченели, и сердце колотилось как сумасшедшее.

Прошло ужасно много времени, прежде чем в трубке наконец раздалось далёкое «Бу-у… Бу-у…».

– Возьми трубку, Магнус, – умоляла она. – Возьми трубку!

Бу-у-у… Бу-у-у… Бу-у-у…

Никто не отвечал.

– Ну же! – стонала Мимси.

– Нужно подождать, – подбадривал Свен.

Бу-у-у… Бу-у-у… Бу-у-у…

По-прежнему тишина.

– Да что он там делает? – возмутилась девочка. – Почему не отвечает?

Бу-у-у… Бу-у-у… Бу-у-у…

– Наверное, села батарейка, – уныло пробормотала она. – Всё пропало.

Но в ту секунду, когда она уже собиралась отключиться, гудение в трубке прекратилось.

– А… алло? – произнёс сонный голос. – Алло?