– Свен Мартенсон! Какой неприятный сюрприз!

– Канцлер.

– Выходит, не зря мне вчера в театре показалось, будто я заметил вас в толпе. Значит, вы всё-таки вернулись.

– Чтобы положить конец вашим подлым махинациям, Краганмор.

Канцлер разразился смехом, напоминающим звук, с которым алмазом проводят по стеклу.

– Я бы сказал: чтобы влезть куда не звали и лишиться головы, Мартенсон! Что вы об этом думаете, дорогая Алисия? Не правда ли, наш друг поступил крайне неосмотрительно?

Они застали канцлера с Алисией в кабинете Рикарда Миллиона, где эти двое швыряли в горящий камин пачки документов. Блики огня подчёркивали острый профиль канцлера и отбрасывали тени на его парадный костюм.

Внешность этого человека поражала внушительностью: он был очень высокого роста, глубоко посаженные глаза искрились под мохнатыми чёрно-белыми бровями, а посеребрённая шевелюра, разделённая ровным пробором, спускалась к вискам подобно крыльям хищной птицы.

Взмахом руки он отпустил охрану, дав понять пленникам, что они целиком находятся в его власти, и бросил на Свена Мартенсона ледяной взгляд:

– Насколько мне помнится, я раз и навсегда запретил вам появляться в нашей стране. Но вы и ваша сестра всегда были бунтарями, правда?

Свен смотрел на него не мигая.

– Сильвания – такая же моя страна, как и ваша, Краганмор, нравится вам это или нет. И не рассчитывайте, что я позволю вам втравить мою страну в войну. Мне известно всё о ваших низких замыслах. Маски сорваны. Единственное, что вам разумно сейчас сделать, – это освободить мальчиков и поскорее сдаться.

Спокойствие, с которым он говорил, казалось Магнусу невероятным. Лично ему было сильно не по себе. Когда он снова, после эпизода в лаборатории, увидел Алисию Оппенгейм, у него угрожающе застучало в висках. Она молча стояла немного в стороне, глядя на Свена Мартенсона, и едва заметно покусывала губы.

Канцлер игриво приподнял белоснежную бровь:

– Вы говорите ерунду, Мартенсон. Вам достаёт наглости требовать, чтобы я сдался вам, изгнаннику, объявленному вне закона? Просто смешно! К тому же слишком поздно: несмотря на ваши жалкие попытки саботажа, мы скоро подчиним себе газ «Изумруд», и тогда уже никто не помешает нам развязать эту войну.

– Вы забываете великого герцога.

– Ха! Великий герцог – ребёнок, марионетка в наших руках.

Свен изобразил недоумение:

– Не понимаю, Краганмор. Вы не хуже меня знаете, что любая война – это беды и разрушения. Почему вы упрямо пытаетесь навлечь на нашу страну эту трагедию? Какую выгоду надеетесь получить?

Краганмор буквально взорвался от хохота:

– Какую?! Власть, мой друг, конечно же власть!

– Но она у вас уже есть.

– Сейчас я в тени, я наделён лишь властью кукловода, который дёргает за верёвочки и тайно даёт советы. Но я рассчитываю на куда бóльшую власть и жду её уже так давно, что не стоит пытаться встать у меня на пути.

– Не может быть, чтобы в ваши планы входило также…

– Убийство великого герцога?

Канцлера очень развеселило это предположение.

– Мартенсон, вам определённо недостаёт воображения! Народ Сильвании не простил бы мне этого. К тому же, уверяю вас, я успел немного привязаться к этому лягушонку…

– Тогда как?

Весёлость будто ветром сдуло с лица канцлера. Глубокая морщина пролегла на лбу. Глаза блеснули нездоровым огнём, и он, чеканя каждый слог, проговорил:

– Вы крайне ограниченный человек, Мартенсон. Подумайте: допустит ли народ, чтобы в бой его повёл ребёнок? Первый же артиллерийский залп заставит этих трусов отвернуться от великого герцога. Они потребуют настоящего командующего, способного защитить их. Мне достанется безраздельная власть, и дело будет в шляпе: я стану абсолютным монархом и хозяином Сильвании.

– Вы забываете одну небольшую деталь. Западная Сильвания – могущественное государство, и нет никакой гарантии, что вы выиграете войну.

– Не смешите! Не понадобится даже армия: одна атака с применением газа «Изумруд», и врагов истребят их собственные кошмары.

Это заявление было встречено мрачным молчанием. Свен Мартенсон, до сих пор сохранявший хладнокровие, словно получил удар под дых. Его лицо посерело, и, когда он снова нашёл силы заговорить, голос его немного дрожал:

– То есть вы готовы превратить всё в руины, чтобы удовлетворить свою жажду власти? Заклинаю вас, Краганмор, одумайтесь, пока не поздно!

Но заклинать Краганмора – всё равно что пытаться убедить стальную трость.

– Остановиться? Сейчас? Когда мы почти у цели? Дорогая, что вы на это скажете?

Свен тоже обернулся к женщине, словно ища у неё поддержки:

– Что вы делаете здесь, Алисия? Мы столько лет работали вместе, я знаю ваше прекрасное сердце и светлый ум. Вы – учёный. Как можете вы поддерживать эти гнусные планы?

Алисия пренебрежительно усмехнулась:

– Это правда, я – учёный, но я лишена вашего идеализма, Свен. Газ «Изумруд» станет моим великим открытием, подобная удача выпадает раз в жизни. Я не хочу упустить свой шанс.

– Даже если придётся предать родного отца?

– Я достаточно жертвовала собой ради него. Теперь пришло моё время.

– Даже если придётся проводить эксперименты на детях? Развязывать войну? Расплачиваться смертью тысяч и тысяч людей?

– Цена, которую я заплачу, касается только меня, – сухо проговорила Алисия Оппенгейм.

Её безупречное лицо было таким спокойным, будто речь шла о червяке, которого можно без сожаления раздавить каблуком.

– Как вы можете говорить это? – пробормотал Свен, глядя на неё с изумлением. – У вас, должно быть, камень вместо сердца.

Алисия Оппенгейм не ответила. Тени от очага плясали на тонком бархате её платья. Несмотря на полыхавший в камине огонь, она обхватила плечи руками, будто мёрзла.

– А я-то думал, что люблю вас…

Она рассмеялась:

– А разве нет? Тогда так и скажите. Скажите, что я вызываю у вас отвращение.

Несколько секунд они мерили друг друга взглядом. Казалось, она нарочно хочет, чтобы он осудил её. Никто не решался первым отвести глаза.

Наконец Свен сдался – и отвернулся.

– Видите? – Канцлер с улыбкой триумфатора поцеловал руку Алисии. – Кишка тонка, дорогой Мартенсон. Нас уже никто не остановит и не помешает нам насладиться победой.

– Нет, помешает! – не выдержал Магнус, который больше не мог молчать. – Мой отец. Этот завод принадлежит ему. Стоит мне рассказать ему про всё, как он…

Магнус трясся от гнева и с трудом подбирал слова, в которые сам же не верил. Ведь, судя по всему, отец был сообщником канцлера. К тому же он силой увёз на завод сирот из лицея и заставил их работать у себя на шахте.

– А вы, значит, сын Рикарда Миллиона? – с любопытством уставился на него Краганмор. – Ну конечно, я же видел вас в лицее. Интересно. Очень интересно!

И, словно обдумывая новые перспективы, которые дарило ему это неожиданное совпадение, он открыл изысканный деревянный ларец, стоявший на письменном столе, достал сигару и принялся задумчиво вертеть её в пальцах.

– Не имеете права, – возмутился Магнус. – Это сигары моего отца!

– О, весьма ненадолго. Промышленный комплекс Миллиона слишком важен для подготовки к войне. Заводы и шахты очень скоро будут национализированы.

– И тоже попадут в ваш толстый кошель, – потухшим голосом закончил Свен Мартенсон. – Я прав?

– Абсолютно, – похвалил канцлер, довольно потирая руки. – Скоро я стану самым могущественным и самым богатым человеком в Сильвании.

– Но это же обыкновенное воровство! – воскликнул Магнус. – Не рассчитывайте после такого попасть в рай!

– Поверьте, молодой человек, мои амбиции столь далеко не распространяются, – пошутил канцлер. – Ад представляется мне куда более перспективным направлением. – Он побарабанил пальцами по драгоценному ящику с сигарами. – Однако довольно болтовни. Алисия, дорогая, на чём мы остановились? Как поступить с этими несчастными, я решу потом.

Они собирались вернуться к своим делам, как вдруг в коридоре раздались крики.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался человек в меховой шапке и шубе и с таким багровым от ярости лицом, что казалось, он сейчас взорвётся.

– Что? – вопил он. – Меня не пускают в мой собственный кабинет? Что за новости! Вы уволены, все без исключения, слышите? И без возмещения убытков! – Оттолкнув охранников, которые пытались его удержать, человек захлопнул дверь у них перед носом и разъярённо повернулся к канцлеру: – Гаральд, я требую объяснений! Слышите? С каких это пор мне запрещено входить на моё собственное предприятие?

Тяжёлая шуба, расстёгнутая на животе, делала его похожим на медведя гризли, а «приятные» манеры выдавали хозяина этих мест, милейшего Рикарда Миллиона.

– Вы как нельзя более кстати, – приветствовал его канцлер, нимало не смутившись. – Последний акт только что начался, и без вас праздник был бы неполным. Вы позволите представить моих гостей?

– Последний акт? – переспросил Рикард Миллион. – Что за чушь вы несёте?

Насмешливая гримаса исказила лицо канцлера.

– Ну, с Алисией вы знакомы. Что же касается этих людей, – произнёс он, указывая на пленников, – то мы поймали их, когда они вынюхивали что-то на территории завода. Своего сына вы, конечно, узнаёте…

– Отец! – крикнул Магнус. – Будьте осторожны!

Но взгляд Рикарда Миллиона скользнул по нему, будто Магнус был прозрачным, и с изумлением остановился на Свене.

– Этот джентльмен, видимо, душа их смехотворного заговора, – продолжал Краганмор, – тоже не нуждается в представлении: брат вашей прелестной и незабвенной Элизы.

– Мартенсон? – прохрипел Рикард Миллион, будто увидел дьявола. – Свен Мартенсон – в моём кабинете? После всего, что вы натворили?

Большой Вацлав, о котором все забыли, представился сам, приподняв кепку:

– А я Вацлав, друган вашего сынка.

Его никто не услышал.

– Рикард, – сказал Свен, – вы не того принимаете за врага.

Из красного лицо магната сделалось белым как мел, и на висках опасно задрожали вздувшиеся вены.

– Я ЗАПРЕТИЛ, слышите, ЗАПРЕТИЛ вам показываться мне на глаза. Вы и ваши ничтожные идеи убили мою жену. Я никогда этого не прощу!

– Отец, нет!

Но Рикард Миллион уже шёл на Свена, сжав кулаки.

– Хватит!

В руке Алисии Оппенгейм вдруг появился револьвер – на этот раз настоящий. Она выхватила его из ящика секретера и теперь держала, направив на богача.

– Довольно кривляться, – приказала она. – Садитесь на своё место.

Промышленник с изумлением уставился на оружие, нацеленное ему в грудь, и проговорил:

– Гаральд, вмешайтесь! Она смеет угрожать мне – Рикарду Миллиону, да ещё и оружием, которое произведено на моём собственном заводе!

– Мне доставило бы огромное удовольствие посмотреть, как вы задушите брата своей жены, Рикард. Но у нас нет времени на эти ребячества. Вы позволите, Алисия?

Вынув револьвер у неё из рук, Краганмор проверил барабан и сунул оружие себе за ремень. Затем снял график прибыли, висевший над письменным столом подобно картине. Под ним оказался монументальный сейф, вмонтированный в стену.

– Вы больше не в том положении, чтобы спорить, Рикард. Партия окончена, вы проиграли. Назовите код.

Глаза Рикарда Миллиона расширились до размера чайных блюдечек.

– Код? Ничего не понимаю. Разве мы с вами не союзники?

– Союзники – в чём? В приумножении вашего неслыханного богатства? В том, чтобы позволять вам каждый день набираться спеси и наглости? Да, Рикард, мы были союзниками во всём этом, но теперь фарс окончен. Я использовал вас, мой дорогой, вас и вашу невероятную и неизлечимую жадность, для того чтобы продвигать по доске свои собственные фигуры, – и я выиграл. Завтра всё здесь станет моим, и вы не сможете этому помешать.

Рикард Миллион стоял, разинув рот, и изумлённо взирал на канцлера.

– Он ставил опыты на детях! – крикнул Магнус. – Они даже меня…

Канцлер подскочил к нему и ударил рукоятью револьвера по скуле.

– Молчи, ничтожный доносчик!

Рикард Миллион был потрясён до глубины души.

– Как вы смеете поднимать руку на моего сына? Вы просто чудовище!

– Код, Рикард, или ваш сынок поплатится первым!

– Вы этого не сделаете.

– Вы уверены?

Краганмор железной хваткой вцепился Магнусу в горло и приставил холодное дуло револьвера к его виску.

– Меня ничто никогда не могло остановить. Даже ваша дорогая Элиза, которой вздумалось угрожать моим интересам. Так что если вы полагаете…

– Элиза? – проревел Рикард Миллион. – Вы убили её?

Наполовину задушенный, Магнус всё же не проронил ни слова из этого чудовищного признания. Ему показалось, пол уходит из-под ног. Значит, авиакатастрофа, в которой погибла мама, была вовсе не аварией, а убийством? Преступлением, совершённым, чтобы избавиться от человека, который стал слишком мешать? У Магнуса загудело в ушах и стало больно глотать.

Канцлер закусил губу. Снедаемый ненавистью, он сказал больше, чем хотел, но жажда реванша была сильнее его. Магнат, такой могущественный вчера, теперь был полностью в его власти.

Канцлер продолжал, будто хотел окончательно уничтожить Миллиона:

– Она вошла в доверие старого герцога Атаназа. Он уже почти согласился на реформы, которых она требовала. Был готов отдать страну народу. Мы бы погрязли в демократии и отвратительной филантропии. Я не мог этого допустить! К счастью, одного отвинченного болта бывает достаточно, чтобы устранить проблему. Эти летающие игрушки чрезвычайно капризны, Рикард!

– Ничтожество… – прорычал Миллион.

– Ничтожество теперь вы сами, мой дорогой. Всё ваше состояние, все принадлежавшие вам компании у вас изъяты. Да вы практически нищий! Не правда ли, забавный поворот?

Увлечённый унижением бывшего хозяина, канцлер не видел, что происходит на другом конце комнаты.

Дальняя стена кабинета Миллиона была прозрачной. За квадратиками из стекла, скреплёнными свинцом, показалась вдруг верёвка, сброшенная с крыши, за ней ещё, и ещё одна.

По ним тихо спускались удивительные силуэты цвета сажи. С чёрными лицами и мрачными взглядами, они всё прибывали, и скоро их было уже не меньше дюжины, зависших между небом и землёй и заглядывающих внутрь, прижавшись носами к стеклу.

Самой ловкой и миниатюрной фигурой, которая перемещалась по стене с лёгкостью кошки, была девочка. Мимси Покет привела Антона Спитла с его бандой, чтобы отбить пленников, высадившись с крыши.