Мимси резко подскочила и проснулась.
Чья-то рука трясла её, другая – зажимала рот.
– Не двигайся.
Она попыталась вырваться, но малыш Швоб крепко держал её, придавив к полу.
– Тсс! – прошипел он, наклонившись так близко, что до Мимси донёсся резкий запах его дыхания. – Тихо, а то нас застукают.
Она перекатилась на бок, чувствуя, как прыгает в груди сердце.
– Больше никогда так не делай, а то я…
Малыш Швоб со всклокоченными волосами, из которых торчала солома, бросил на неё умоляющий взгляд.
– Они здесь, – прошептал он. – Внизу!
В конюшне слышались обрывки разговора, а в приоткрытую дверь проникал морозный утренний воздух. Мимси высунулась, пытаясь разглядеть, что происходит внизу.
Тело Братча лежало в центре конюшни, завёрнутое в старое дорожное одеяло, откуда виднелись его босые ноги.
– Это кто? – испуганно прошептал малыш Швоб.
– Заткнись. Потом объясню.
Оборотни стояли вокруг. Судя по тому, как неуверенно они держались на ногах и какие помятые были у них лица, ночь они провели в деревенском трактире.
У Рафа – коротышки с сигарой в зубах – на шее висел трофей: старые ботинки Братча, связанные шнурками.
По виновато опущенным плечам оборотней Мимси догадалась, что их застукали за попыткой избавиться от тела. Она слышала звонкий женский голос, распекавший злодеев. Но самой говорившей не видела, как ни вглядывалась в щели между рассохшимися досками.
– Я требую объяснений, Смерч.
– Несчастный случай, госпожа. Больше и сказать-то нечего.
– Несчастный случай? Ребёнок пытался сбежать из-за того, что вы ужасно с ним обращались, и у вас хватает наглости называть это несчастным случаем?
– Спросите у толстого Берга, – защищался Смерч.
В его тоне слышались одновременно страх и ярость. Веко, через которое проходил шрам, нервно подрагивало.
– Спросите у него, – повторил он. – Одноглазый был сущим отродьем…
В воздухе свистнул хлыст, и злодей умолк.
– Вы пьяны, Смерч. Следите за языком, не то я затолкаю ваши слова обратно вам в глотку. Ещё раз спрашиваю: каким образом вы рассчитываете избавиться от тела бедного мальчика? Сбросите его в канаву, как падаль?
Оборотни ошалело таращились на свои ботинки, и это, похоже, ещё больше распаляло её.
– Я задала вопрос. Или, может, вы не только лгун, но и трус, раз так растерялись в присутствии женщины?
Смерч отступил на шаг.
– Чёрная Дама, – прошептал малыш Швоб. – Сейчас она им покажет!
В животе у Мимси что-то перевернулось. Так вот она… Эта таинственная дама, по чьему приказу их похитили и которой Мимси поклялась отомстить?
Девочка осторожно высунулась, чтобы увидеть её.
Женщина в чёрном бархатном платье была очень высокая (по крайней мере по сравнению с вожаком оборотней). Лицо скрывала вуаль, которую прерывистое дыхание прилепило ко лбу и губам, позволяя угадать под кружевом твёрдые, будто вытесанные из камня черты.
Она взмахнула хлыстом, который держала в обтянутой перчаткой руке.
– Вы лгали мне, Смерч, причём с самого начала. Наша сделка была предельно чёткой: вы обращаетесь только в самые бедные приюты Гульденбурга. Вместо этого вы похищали детей прямо на улице, запугивали их и обращались с ними самым ужасным образом, чтобы они не посмели никому рассказать о вашей жестокости. И после этого у вас хватает наглости требовать вознаграждение?
Смерч пожал плечами и плюнул на пол.
– Какая разница, где именно мы их нашли? Эти гадёныши, их ведь везде полно, они как сорняк…
– Вы мерзавец, – холодно перебила его Чёрная Дама. – Я сильно ошиблась, поверив вам, и мне некого в этом винить, кроме себя самой. Но смерти этого несчастного мальчика я вам никогда не прощу. Исчезните, пока я не передумала и не отправила вас за решётку.
Смерч побледнел.
– Парни, вы слышали? – спросил он с неожиданной угрозой в голосе и направил на Чёрную Даму свинцовый конец трости. – Так дела не делаются, дамочка. Вы получили своих щенков, а нам уж, пожалуйста, давайте наши деньги. По восемьсот сильвенгрошей за голову, и чтобы без фокусов, иначе…
Хлыст рассёк ему скулу, прежде чем Смерч успел сообразить, что происходит.
– Вы смеете мне угрожать? Вон, все трое. Пока я вас не выпорола, как дворовых псов!
Смерч поднёс руку к щеке. Обнаружив, что оттуда хлещет кровь, он издал бешеный рёв.
Его пособники, похоже, резко протрезвели.
– Не надо было этого делать, – прорычал Раф.
Внезапно в его руке блеснуло лезвие.
Мимси зажмурилась, узнав в оружии оборотня собственный нож. Она не хотела видеть, как зверюга прирежет Чёрную Даму. В этой неравной схватке у хозяйки Дачи не было ни единого шанса.
Снизу донёсся шум борьбы, кто-то закричал от боли.
– Госпожа, кажется, объяснила вам, что нужно делать, – проговорил вдруг приятный женский голос, которые и Швоб, и Мимси сразу узнали.
Мимси снова открыла глаза. На пороге конюшни стояли госпожа Спенсер и толстяк Берг с кучерским кнутом в руке.
Раф, упавший на колени, со стоном осматривал свою нелепо выгнутую руку. Человеком, который его разоружил, оказался здоровенный парень с черепом идеально круглой формы. Он оттолкнул нож ногой, и тот улетел под повозку.
– Вадим, проводите этих господ к их лошадям, – приказала Чёрная Дама. – И проследите за тем, чтобы до полудня они покинули границы нашего округа.
Она обернулась к вожаку оборотней.
– Прощайте, Смерч. Попутного ветра я вам желать не стану. Но если вам вздумается вернуться и кому-нибудь здесь угрожать, имейте в виду, что мы в состоянии за себя постоять.
У неё за спиной появились притихшие воспитанники Дачи. Они стояли с суровыми лицами и дикими взглядами, готовые при первом же сигнале Чёрной Дамы броситься на своих мучителей с кулаками и пинками.
Оборотням оставалось только убраться подобру-поздорову.
Без единого слова они двинулись к дверям, дети дали им пройти, и через несколько секунд послышался удаляющийся топот копыт, а за ним – радостные крики, которыми воспитанники Дачи приветствовали победу Чёрной Дамы.
* * *
– Ты идёшь?
– Куда?
Но малыш Швоб уже слезал с сеновала, торопясь покинуть конюшню, прежде чем их отсутствие заметят.
– Сейчас будет завтрак. Пошли?
– Иди. Я не голодная.
Вообще-то Мимси умирала с голоду, но ей совсем не хотелось общаться с остальными. Она чувствовала, что никогда не станет здесь своей. В отличие от Петра и Большого Каля, которых можно приручить с помощью миски супа и не слишком жёсткого матраса.
– Точно? Ну не оставаться же тебе тут одной, – уговаривал её малыш Швоб, нетерпеливо косясь на Дачу. – Хочешь, я попрошу госпожу Филипс, чтобы она посадила нас вместе.
– Это ещё кто?
– Учительница, которая ведёт уроки.
– Лично я на уроки не пойду.
Малыш Швоб изумлённо вытаращился на Мимси.
– Правда? Прогуливать будешь?
– Просто не пойду, и всё.
– Ну да, это и называется прогуливать, – беззлобно заметил мальчик, а потом добавил: – Ничего, если у тебя нет всяких вещей для школы. Госпожа Филипс всё найдёт… Эй, ты чего творишь?!
Вместо того чтобы признаться, что она никогда в жизни не ходила в школу, Мимси решила поиграть в канатоходца, пройдясь по центральной чердачной балке. Секунду она балансировала на одной ноге, не обращая внимания на высоту, а потом уселась на балку верхом – в аккурат над испуганной физиономией Швоба.
– У меня нет никаких вещей для школы, и к тому же я не хочу. Ты меня утомил. Может, уже пойдёшь и съешь яйцо?
Малыша Швоба не пришлось долго упрашивать. Ещё раз тяжело вздохнув, он вышел из конюшни и захлопнул дверь.
Оставшись одна, Мимси спрыгнула на землю. Она отыскала под повозкой свой нож и убрала в карман, предварительно тщательно протерев рукоятку. При мысли о том, что к оружию прикасался Раф, её мутило.
Схватка с оборотнями напугала старую лошадь, и теперь она жаловалась, стоя у себя в стойле. Мимси подошла к ней и долго расчёсывала пальцами гриву, нашёптывая на ухо:
– Ну, ну, всё хорошо… Мы с тобой убежим вместе, только ты и я, хорошо? Или тебе больше хотелось бы остаться с малышками? А может, ты вообще для побега слишком старая… Здесь-то каждый день кормят вкусной соломой, и собственное стойло у тебя есть. А в дороге что ты будешь делать? Слушай, может, хватит рыться в моих карманах? У меня ничего нет, говорю же. Эй, ну куда это годится! Я к тебе со всей душой, а ты меня считаешь своим буфетом!
Мимси стало грустно. Жестокая сцена, которую она наблюдала с чердака, совершенно лишила её сил.
– Я не хочу, чтобы моя жизнь стала похожа на твою, старушка. Не хочу, чтобы меня заперли и надели на голову уздечку. У тебя хотя бы есть толстяк Берг. Он не злой. А у меня совсем никого, понимаешь?
Лошадь ткнулась мордой Мимси в шею, похрапывая и пожёвывая у неё над ухом.
– Слушай, хватит! Ты мне волосы жуёшь! У тебя в ведре, что ли, ничего не осталось? Подожди, сейчас принесу ещё… Знаешь, я тоже испугалась. Я думала, эти придурки убьют твою хозяйку. Мне бы радоваться, ведь из-за неё вон что произошло с Братчем, но почему-то я аж дышать не могла. Может, из-за того, что её лица не видно, но она меня пугает даже больше, чем оборотни.
Лошадь, склонив голову набок, смотрела огромными влажными глазами, будто тоже не могла понять, что не так с хозяйкой.
– Не волнуйся, старушка, – Мимси прижалась щекой к её ворсистой шее. – Мы с тобой вместе отсюда сбежим, хорошо? Сейчас принесу тебе ещё еды. Только немножко. А то живот разболится. Малышки обещали прийти тебя проведать сразу после завтрака.
В поисках овса для лошади Мимси забрела в дальний угол конюшни и там наткнулась на кошку и новорождённых котят.
Мама-кошка была совсем юной – маленькая киска с рыжеватой шёрсткой и шрамом на крошечном носике. Она лежала на куче тряпья и прерывисто дышала.
Видимо, кошка укрылась здесь, чтобы окотиться. Малышей было пятеро, недель двух от роду. Чтобы пососать молока, они пищали и карабкались друг на друга, будто умирающие с голоду. Потом Мимси заметила шестого: совсем тощий, он дрожал на худеньких лапках и без особого успеха пытался присоединиться к общему пиру.
Остальные, более сильные, грубо отпихивали его, не давая приблизиться к кошке. Всякий раз, поднявшись, он снова упрямо шёл в атаку, но был так слаб и неловок, что братьям не стоило труда отшвырнуть его ещё дальше.
В конце концов он сдался и забился в угол, глядя перед собой и беззвучно мяукая.
– Долго бедняжка не протянет, – вдруг раздался чей-то голос за спиной у Мимси.
Девочка подскочила от неожиданности. Ей на плечо опустилась рука.
– Природа порой жестока, – заметила госпожа Спенсер. – У их матери недостаточно молока. Она вынуждена пожертвовать самым слабым, чтобы выжили остальные.
Плечо девочки так напряглось, что госпожа Спенсер поспешила убрать руку.
– Она ни в чём не виновата. Любой матери невыносимо тяжело терять своих малышей, можешь мне поверить. Они отказываются от детей только тогда, когда не могут поступить по-другому. К тому же эта мама такая юная и неопытная…
Мимси обернулась и молча посмотрела на неё. Госпожа Спенсер продолжала:
– Я искала тебя. Ты со вчерашнего дня ничего не ела. Ты голодная?
– …
– Конечно, голодная. Господин Смерч и его люди уже уехали. Тебе больше нечего бояться, они не вернутся.
Мимси по-прежнему молчала, только смотрела на добрую женщину, задрав к ней своё маленькое лицо. Она не пошевелилась, даже когда гувернантка приподняла её берет, надвинутый на самые глаза.
– Мальчик, который погиб, был твоим другом?
– …
– Госпожа потрясена случившимся. И мы все – тоже. Но я могу заверить тебя в одном: больше ничего подобного не произойдёт, обещаю.
Уголок губ Мимси нервно подрагивал. Какая странная девочка, подумала гувернантка: детская серьёзность сочеталась в ней с необузданной решимостью взрослого человека.
– Знаешь, как мы с тобой поступим? Это, конечно, очень большая ответственность, но я уверена, что ты справишься.
Когда госпожа Спенсер положила котёнка ей в ладони, Мимси от удивления едва его не выронила.
– Не бойся. Он быстро отогреется. Мы найдём на кухне тёплого молока и хлебного мякиша. Только не давай ему сразу слишком много, хорошо? Его желудок не выдержит.
Мимси в ступоре смотрела на свои руки. Котёнок совсем ничего не весил, его хрупкую грудную клетку можно было раздавить большим пальцем, а внутри неё с бешеной скоростью колотилось крошечное сердце.
У девочки закружилась голова от нежности и страха: это малюсенькое живое существо требовало её защиты и заботы, а она понятия не имела, что это такое. Ведь о ней самой никогда никто не заботился.
– Он очень слаб, но, возможно, у нас есть шанс его спасти. Эти маленькие дикари сильнее, чем кажутся, и если о нём как следует заботиться…
Мимси посмотрела на маму-кошку, наблюдавшую за ними из своего укрытия. Госпожа Спенсер перехватила этот взгляд.
– За неё не беспокойся. Ей хватит забот с остальными. Когда они станут немного более самостоятельными, они друг друга узнают, можешь не сомневаться, и я уверена, что этот разбойник ещё задаст трёпку своим братцам! А теперь пойдём подыщем ему коробку и тряпок. Сейчас начнутся уроки, все нас ждут… Ты любишь сказки?
Мимси по-прежнему молчала, только какой-то необъяснимый свет лился из её широко расставленных глаз, которые она так сильно сощурила, что от них остались одни лишь щёлочки.
– У нас так повелось: я читаю вслух перед сном. Приходи сегодня вечером. Если хочешь, конечно… А теперь за дело. Надо заняться этим негодником.
Мимси послушно последовала за гувернанткой, держа сложенные ладони прямо перед собой. Она была так сосредоточена на своём драгоценном грузе, что даже не заметила, как кобыла толстого Берга возмущённо фыркает ей вслед и пинает пустое ведро.