— Малыш похож на дедушку Жана, — заключил Жан Г., когда мама вернулась из роддома. — Он тоже совсем лысый.

— Новорожденные все лысые, редиска, — объяснил Жан А. — К тому же Жан Е. должен был родиться девочкой. Может, назовем его, например, Жаном Единорогом.

— Не обижай моего братика, — вступился Жан В.

— Он и мой братик тоже, чтоб ты знал, — ответил Жан А., отвесив ему оплеуху.

— Кажется, придумал, — выпалил я, ущипнув себя за нос ради смеха. — Как насчет Жан — Еле влазит в штаны?

— Если вы не пелестанете, я все маме ласказу, — пригрозил шепелявый Жан Д.

— А почему бы не Жан — Ест объедки? — продолжал Жан А.

— Я бы все-таки хотел девочку, — встрял Жан В.

— Мальчик или девочка — какая разница? Он же спит целыми днями, — заметил Жан А., пожимая плечами.

— Но я все равно хотел бы, — не унимался Жан В.

— Ты хотел бы, чтобы мама питалась одними йогуртами целых девять месяцев, как мама Стефана? — спросил Жан А.

— Не вижу связи, — ответил я недоумевая.

— Стефан говорит, что его мама прочла в каком-то женском журнале про вязание, что, если есть только болгарские йогурты, точно будет девочка, — объяснил Жан А.

Жан Г. схватился за живот:

— Черт, я съел как раз один на полдник.

— Тебя это не касается, редиска! — заверил Жан А.

Несколько дней спустя мы отпраздновали крещение Жана Е.

К нам приехали бабушка Жанет и дедушка Жан и еще одни бабушка с дедушкой, а также наши друзья Виермозы с большим вязаным приданым для малыша.

Папа заказал столик в хорошем ресторане. Из-за бабушки Жанет пришлось нацепить галстуки, которые она нам подарила на Рождество. Было смешно, потому что еще на нас надели медицинские маски. Это папина идея.

Папа — очень хороший врач.

Мы все простыли в бассейне, а заразить виновника торжества было никак нельзя.

Когда Жан Е. увидел нас в масках, то сразу покраснел и расплакался. Успокоить его было невозможно. Ну и ладно, идея с масками все равно крутая!

После обеда, пока взрослые потягивали кофе, мы успели поиграть в Зорро (с такими-то масками!), а вместо шпаг у нас были вилки. Еще мы бросались купленными к празднику драже и катались по паркету, но потом Жан В. разбил себе бровь об угол стола, и это несколько омрачило праздник.

Папа был вынужден везти его в больницу, а дедушка Жан спросил:

— Кто положил эту сосиску на скатерть?

Поскольку это был экземпляр из коллекции Виермоза, мы рисковали прослушать его лекцию про полезные ископаемые.

Потом дедушка объяснил, что сделал это специально, чтобы проучить «этого зануду». И тут разозлилась уже бабушка. К слову, еще в церкви они что-то не поделили.

— Что это вы имеете в виду? Что значит «моя дочь не способна родить девочку»? — распалялась она. — А ваш сын на что?

— Не говорите ерунды, — сказала вторая бабушка. — Мой сын как-никак врач.

— Сейчас дойдет до драки, — прокомментировал Жан А., потирая руки в предвкушении. Но поскольку всем было далеко ехать, они быстро расселись по машинам, прихватив по коробочке церковных драже.

— Жаль, — не мог успокоиться Жан А., — а то бы повеселились.

А потом мы стали собираться в отпуск.

— К твоей маме — ни за что, — сказал, как отрезал, папа. — Малышу нужен покой и чистый воздух. Наш сосед любезно согласился сдать нам свой домик в «северной Ницце» Франции — в Карнаке. Там немноголюдно, но очень мило… И к тому же после городской пыли свежий воздух нам всем пойдет на пользу. Морской климат, йод, запах водорослей! Нет ничего лучше чистого воздуха Бретани!

Поскольку предложение ехать в Бретань никого особенно не вдохновило, папа пригласил на ужин соседа. Сосед, который всегда был рад прийти на помощь, принес с собой видеопроектор, удлинитель и специальный экран.

Когда все было готово, мы уселись кружком на полу в гостиной, и папа выключил свет.

— Вот какая там красота, — начал сосед, когда на экране появилась первая картинка. Таким голосом, как у него, только сказки рассказывать.

— У вас там недавно было землетрясение? — спросила мама.

— Смотрите, это северная сторона, — невозмутимо продолжал сосед. — Ой, одну секундочку, я сейчас все исправлю…

Но больше ничего посмотреть нам не удалось. На второй картинке проектор задымился.

— Ничего страшного, — уверял нас сосед, пытаясь потушить небольшое пламя диванной подушкой. — Просто лампочка перегорела. Сейчас я схожу за инструментами, и мы продолжим просмотр!

— О, не стоит беспокоиться, — отметила мама, глядя на свою прожженную подушку. — Мы вам и так очень признательны.

— К тому же, — отметил папа, провожая соседа до двери со всем его оборудованием, — нет ничего лучше, чем приятный сюрприз, не правда ли?

За неделю до отъезда настроение у мамы было паршивое. Впрочем, когда мы собираемся в отпуск, по-другому не бывает. Поскольку у мамы всё всегда под контролем, она сама складывала чемоданы. Пытаясь найти чистые майки и сандалии — которые уже вряд ли кому-то по размеру — с Жаном Е. на руках, мама, как мне казалось, и сама уже не слишком хотела в отпуск.

— Давай я тебе помогу, — вызвался папа.

— Лучше не надо, иначе я кого-нибудь прибью! — отказалась мама.

Когда папа увидел в гостиной стройный ряд готовых чемоданов, я думал, его хватит удар.

— Это не поместится в машине! — сказал он.

Один чемодан был для нас пятерых, еще один — для папы с мамой, а для Жана Е. — целых три, самых больших, и они еле закрывались.

— Так нечестно, — взвыл Жан А. — Он самый маленький, а вещей больше, чем у всех остальных!

— Все вопросы — к папе. Это он захотел в Бретань.

— А мозна я вазьму свою лапатку и ведёлко? — прошепелявил Жан Д.

— А мой ковбойский пистолет? — спросил Жан Г.

— И я хочу взять лопатку, — добавил я.

— Места больше нет, — ответила мама.

— Даже для моего пляжного мячика? — спросил Жан В.

— Места больше нет, — повторила мама, закрываясь в ванной, чтобы купать Жана Е.

— Надо было сразу его утопить, — сказал Жан А., прицелившись пистолетом в чемодан. — Тогда я бы смог взять альбом с марками.

Когда папа начал загружать вещи в машину, у него тоже пропало всякое желание ехать в отпуск.

Все это не влезало даже в наш новый автомобиль. Со стоянки возле дома до нас доносилось его чертыхание. Что уж тут поделаешь? Кончилось тем, что он поехал к автослесарю, чтобы тот закрепил ему багажник на крыше машины.

Когда все наше добро было привязано веревками к крыше автомобиля, у папы были черные руки и такое выражение лица, что жить не хотелось.

— А это что еще такое? — покраснел он от злости, увидев еще парочку пакетов в прихожей.

— Это так, по мелочам: грелка для бутылочки Жана E., его раскладная кроватка, стерилизатор и сухое молоко…

Когда мы наконец выехали, в машине даже мухи боялись пискнуть. Два раза папа возвращался домой проверить, выключен ли газ, а в это время мы дружно спорили, кто будет сидеть впереди. Папа не глядя надавал нам тумаков, и все сразу успокоились. В конце концов мы выехали из Шербура.

Я обожаю уезжать на каникулы.

В нашей новенькой машине приятно пахло. До школы, казалось, еще целая вечность, и я представлял, будто мы все вместе отправляемся навстречу новым приключениям в неведомые края.

Обычно летом мы ездим к бабушке Жанет, но на сей раз все было по-другому: даже само название курорта — Карнак — напоминало мне об историях из «Великолепной пятерки». Я незаметно прихватил с собой компас и «Настольную книжку юного детектива», а также блокнотик, и все время повторял про себя это слово: «Карнак! Карнак!» — как заклинание.

Не проехали мы и двадцати километров, как начался Дождь.

Папа остановился на заправке, чтобы накрыть багаж на крыше брезентом. Поскольку мы только-только обкатывали новый автомобиль, нас обгоняли, сигналя, все грузовики, а папа ненавидит, когда его обгоняют.

— Конечно, мы же так перегружены! — ворчал он. — В следующий раз возьмем каждому только плавки и майку на смену.

Я, конечно, хотел, чтобы папа купил огромный джип, как у моего друга Франсуа. Франсуа говорит, что его папа выиграл на такой машине не одну автогонку и что это самый быстрый болид в мире.

Места в нашем новеньком «Пежо» было маловато. Жана Е. положили на подлокотнике между мамой и папой, а нас впятером — на заднее сиденье. Когда Жан Е. спал, его укладывали в подвесной гамачок, который болтался у нас перед глазами. И кажется, ему пора было менять подгузник, потому что в машине прилично воняло. Папа только что обогнал первый грузовик, и вдруг Жан В. сказал:

— Мама, меня тошнит… очень…

Мы попытались открыть окно, чтобы впустить свежий воздух, но шел дождь, и получилось только, что сиденье залило. Папа остановился на обочине, но было поздно — на спинке переднего кресла уже красовалась вся утренняя овсянка Жана В.

Мы вышли и ждали под дождем, пока мама все уберет. Соответственно, папина средняя скорость неминуемо падала.

— Чем я так провинился, Господи? Это же совсем новенький «Пежо 404»!

— А вот и нет, — заметил Жан Г., — теперь не такой уж и новенький.

Мы проехали еще пару километров, закрыв нос руками, как тут позеленел Жан А.

Тошнота в машине — это у нас как коробочки от сыра или сувенирные брелоки: стоит одному начать их собирать, как все за ним повторяют.

Мама раздала всем мятные конфетки, но не помогло. Через это прошли все по очереди, кроме Жана E., который мирно посапывал в своем гамачке, время от времени пуская пузыри.

— Это все он виноват, — возмутился белый как смерть Жан А. — Если вы сейчас же не поменяете ему подгузники, я за себя не ручаюсь!

— Останавливаться мы больше не будем, — сказал папа. — Что вы себе думаете? Мы и так уже окончательно выбились из графика.

Мама решила разрядить атмосферу и запела песенку, которую мы все дружно подхватили. Потом сыграли в «Угадай по номеру, из какого региона машина».

Жан А. здесь не смог мухлевать и заснул, растянувшись на все сиденье. Вскоре так же поступили один за другим Жан В. и Жан Г.

— Нам еще далеко? — спросил я.

— Таким темпом, будем надеяться, до начала каникул следующего года как-нибудь доплывем.

Я на мгновение закрыл глаза — шины плавно скользят по шоссе, дворники ритмично двигаются по стеклу туда-сюда, на переднем сиденье что-то оживленно обсуждают мама с папой…

Когда я проснулся, уже стемнело.

Впереди при свете лампочки мама пыталась разобраться с картой, которую разложила на коленях.

— Она, конечно, может быть, и самая точная, но это карта Португалии, — пыталась втолковать она папе.

— Мы что, потерялись, мама? — спросил Жан В.

— Дети, давайте только без ваших вопросов! — одернул его папа.

— Мы не потерялись, что вы! — ответила мама. — Ваш папа — прекрасный водитель. Он просто пытается срезать путь.

— Ладно, хорошо, допустим, это я ошибся. Но кто сказал, что на перекрестке нужно повернуть направо? Нужно ехать вдоль побережья. Сосед же мне четко объяснил, что из окон дома видно море.

— Ну вот, так я и думал. Мы потерялись, — констатировал Жан В.

Когда мы все-таки нашли дом соседа, дождь лил как из ведра.

— Это здесь, — обрадовался папа. — В конце этой длинной стены вдоль дороги. Вы чувствуете, как пахнет морем?

Он рискнул высунуть нос в форточку, вдохнул полной грудью влажный воздух кромешной тьмы и захлопнул окно.

— Странный запах, — прокомментировала мама, тоже хорошо вдохнув. — У нас кто-то везет в кармане дохлую кошку?

— Это снаружи так пахнет! Фу-у! — скривился Жан А.

— Это же йод, — несмело пояснил папа. — Сначала будет немного непривычно, зато полезно!

Только когда мы бежали к дому, ответ нашелся сам собой.

Вокруг дома нашего соседа раскинулось «благоухающее» поле цветной капусты. Целая плантация при свете луны!

— Милый домик с видом на море? — переспросила недоверчиво мама, прикрывая нос шарфиком.

— Так, дорогая, — ответил папа, ковыряясь в замке. — Давай не будем. Когда ветер подует с востока, дышать станет куда приятнее. В конце концов, мы же в Бретани, а здесь цветная капуста особенно хороша.

Заезд выдался еще тот!

Папа пытался разыскать рубильник, чтобы включить свет, а Жан В. и Жан Г. носились по дому, ухая как привидения.

Жан Д. свалился с лестницы и ужасно перепугался. А Жан Е. снова разревелся так, что его было не остановить.

— Я сейчас его покормлю, — сказала мама, вслепую обследуя кухню.

Когда она нащупала на плите конфорки и попробовала их включить, резко запахло газом — спички промокли и не зажигались. Мама перебрала всю коробку, зажглась только последняя. Вспыхнуло синее пламя, раздался взрыв… и все потухло.

Папа выскочил из погреба как ненормальный, собрав головой все паутинки. К счастью, газовый баллон был почти пуст, и с мамой ничего страшного не случилось, но погреть что-нибудь уже не представлялось возможным.

— Наверное, пробки выбило молнией. Электричества сегодня не будет, — объявил папа.

— Газа нет, электричества нет, — подвела итог мама, — капуста вместо моря и взрывающиеся баллоны… Надо было соседу проектор в рот запихнуть, когда он нам втюхивал эти картинки…

Жан Е. выпил молоко холодным. А нам досталось по парочке бутербродов и несколько раскрошенных чипсов из дорожных запасов. Ужин мы устроили на ковре при свечах посреди кастрюль и тазиков, потому что крыша протекала.

Капли падали внутрь еле слышными «плюхами» или громкими «чпоками» — Жан А. пошутил, что это очень похоже на концерт ночных горшков, но маме почему-то было не до смеха.

И тут Жан В., который ушел искать ванную, вернулся с восторженными криками:

— Я видел море! Я видел море!

— Ну вот, я так и знал, — обрадовался папа. — Сосед не мог нас обмануть.

— Если забраться в ванну, то можно дотянуться до форточки. И там внизу видно море!

— Я думаю, самое время идти спать, — добавил папа. — Завтра будет новый день. Правда, дорогая?

Мама ничего не ответила. Она взяла Жана E., свечку и молча пошла в комнату.

— Завтра все наладится, — повторил папа. — Ваша мама ненавидит палатки и походы, потому что никогда не была скаутом. Как только у нас появится горячая вода, все наладится, вот увидите.

Все мы, кроме Жана E., спали на антресоли, то есть на чердаке, который был переделан под спальню. Папа помог нам разобрать кровати. Постель пахла старьем.

— Учитывая обстоятельства, — сказал он, — я разрешаю вам не чистить зубы. Спокойной ночи, мальчики! Я забираю свечку. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из вас спалил дом.

Папа был немного подавлен, и мы все по очереди его обняли и сказали, что домик нам всем очень понравился, и что все равно здесь лучше, чем у бабушки Жанет, и что из-за запаха старого белья запах капусты почти не чувствуется.

— Отлично, ребята, я всегда знал, что могу на вас положиться! — обрадовался папа.

— Спокойной ночи, папа! — прокричали мы хором.

— Спокойной ночи, мальчики! — раздалось в ответ.

Но когда совсем стемнело, последние проблески нашего веселья куда-то улетучились. Через дырки в крыше задувал ветер, мебель шаталась, и было такое ощущение, что внизу по дому ходит кто-то косолапый.

Я залез с головой под одеяло и включил фонарик, который на всякий случай захватил с собой.

Жан А., подумалось мне, который не читал «Великолепную пятерку», небось зубами стучит в темноте от страха. Будет теперь знать, как пренебрегать самыми необходимыми вещами. То ли дело я!

Фонарик вряд ли кто-нибудь заметит — одеяло очень толстое.

— Жан Г., ты спишь? — спросил Жан В.

— Нет, а ты?

— Конечно нет, редиска! Я же с тобой говорю.

— А ты, Зан А.? — промурлыкал откуда-то из глубины комнаты Жан Д.

— Нет, а ты, Жан Б., спишь?

Я не ответил.

— Жан Б., ты спишь? — не унимался Жан А.

Я высунул голову из-под одеяла и прикрикнул:

— Как можно заснуть в гвалте, который вы тут?..

Я так удивился тому, что увидел, что даже не закончил предложение.

Четыре растрепанные головы торчали из-под одеял, откуда пробивались лучики света!

— Ты что, редиска, думаешь, ты один такой умный? — продолжал Жан А.

Теперь, когда секрет был раскрыт, мы начали светить фонариками друг другу в глаза и прыгать по кроватям.

— У меня идея, — произнес Жан А., спрыгивая с кровати. — А что если нам построить иглу?

Он составил вместе три стула, накрыл их сверху одеялом, и мы все заползли в наш новый домик с фонариками в руках.

— Неплохо получилось, правда? — радовался Жан А.

Мы дружно кивнули.

— Давайте представим, что мы ученые, потерявшиеся в снежной пустыне, — предложил Жан В.

— Да, точно, давайте, — поддержал его Жан Г. — И передвигаемся на санях.

— Жаль, что нет собаки, — вздохнул я.

— Мы в любом случае погибнем от голода, если нас никто здесь не обнаружит, — успокоил меня Жан В.

— У меня кое-что есть с собой, — сказал Жан Г. и начал рыться в карманах пижамы. — Надеюсь, на желатинках можно протянуть какое-то время.

— А у меня еще есть изюм, — добавил Жан А., достав свои карманные запасы. — В изюме много белка. На нем можно месяц продержаться.

— А сто такое белок? — спросил Жан Д.

— Не важно, — ответил Жан А. — Лучше доставай, что у тебя там в карманах.

— Только петенье Зана Е.

И Жан Д. достал из кармана обслюнявленный кусочек печенья.

— Как благородно! — не сдержался Жан В. — Ты уже тыришь печенье у новорожденных?

Мы разложили в центре иглу собранное добро: пакетик с лакрицей, помятый сырок, полплитки молочного шоколада, желатинки, изюм, три кубика сахара, несколько кусков раскрошенного хлеба и два кокосовых шарика… Есть чем поживиться.

— Будем экономить, — сказал Жан А. — Это все, что у нас есть.

— Жаль, что Жан Е. не с нами, — сказал Жан Г. — Так были бы тут все вместе, вшестером.

— И то правда, — согласился Жан А. — Шесть братишек — красивое число.

— Вот-вот, — продолжил Жан В. — Девчонки только и умеют, что реветь. Уж лучше братик.

— Только представь себе девочку, которая потерялась вместе с учеными в заснеженной пустыне и сидит в иглу! — покрутил у виска Жан А.

— Девочки куда менее выносливые, — добавил я. — Она бы первой умерла.

— Я бы не хотел оказаться в иглу с сестренкой, — не унимался Жан В. — Здесь нигде не найдешь ванную.

— А когда Жан Е. подрастет, у нас будет целая команда по баскетболу, — нашелся Жан А.

— Надо же 11? — возразил Жан Г.

— Нет, редиска, 11 — это в футболе, — объяснил Жан А.

— Да? Ну тогда хорошо. А то я уж испугался.

— А в сани вшестером мы поместимся? — спросил Жан В.

— Так или иначе, я предлагаю, когда мы вырастем, перемещаться только на космическом корабле, — придумал я.

— Но сразу предупреждаю, что управлять им буду я, — поспешил внести ясность Жан А.

— А мы сто будем делать? — спросил Жан Д.

— Вы будете моим экипажем, и у нас будет нейтронная дробилка на случай атаки.

— Меня лично больше всего волнует вопрос с едой, — продолжил я, пытаясь расковырять склеенные изюминки. — У нас ведь вся еда будет в суперконцентрированных таблетках.

— Не факт, — сказал Жан В.

— Об этом пишут во всех журналах, — встрял Жан А. — Даже спагетти болоньезе засовывают в таблетки. Так их проще съесть, когда у тебя шлем на голове.

— А мне вот интересно, — задумался Жан Г., — как собаки писают в невесомости?

Все засмеялись, а Жан А. ответил:

— И твой дружок Франсуа тоже к нам пристыкуется на своем крутейшем джипе, и мы полетим вдвое быстрее!

— У нас будет лучшее снаряжение для шестерых, и мы без проблем пройдем даже сквозь звуковой барьер.

— Времени на тренировки у нас полно, до 2000 года еще далеко, — заметил Жан А.

Все кивнули.

— Когда мы вырастем… — продолжил мечтать Жан Г., — в 2000 году…

— Что тогда будет? Ну же, говори быстрей, — не выдержал Жан А.

— Думаешь, и омлет с сахаром будут засовывать в таблетки?

— Конечно, — ответил я.

— И он будет точно таким же, как наш?

— Конечно, таким же, — ответил Жан А.

— Тогда хорошо, — с облегчением выдохнул Жан Г.

Дул сильный ветер, мы сидели в засаде в нашем иглу со стратегическим запасом провизии, включенными фонариками и слушали, как по крыше стучит дождь.

— Обожаю каникулы, — сказал Жан Г.

— Еще бы! — согласился Жан А.

И мы засмеялись как сумасшедшие.