Через несколько дней после начала учебного года я нашел Диаболо.

Мы с Дылдой наткнулись на него совершенно случайно, когда однажды после уроков играли в регби на холме.

Дылда — командир банды Касторов и старинный лучший друг Жана А. Правда, после той истории с его сестрой Полиной Дылда больше не считает Жана А. никаким своим лучшим другом.

Иногда мы с ним играли вместе на холме у нас за домом. У Дылды скачок роста произошел немного раньше, чем у Жана А., только вот мозг рос у него не с такой скоростью, как все остальное. В лицее он перерос на две головы всех вокруг, включая учителей. Когда он появлялся на поле для регби в своей гигантской майке, с огромными ушами и помятым носом, ни у кого не возникало желания напомнить ему о том, что он второгодник.

Если у тебя есть такой друг, это как-то прибавляет уверенности в себе. Ну, знаете, как герои приключенческих историй: там всегда один большой и мощный, а второй — поменьше, с открытым лицом, специалист в области самообороны и суперсложных секретных шифров… В общем, в лицее все очень быстро поняли, что нас с Дылдой лучше не трогать.

В тот день мы тренировались забивать пенальти. Наш наполовину сдутый мяч очень чудно подскакивал, к тому же Дылда не был мастером игры ногами. И вот он положил мяч между двумя камешками, разбежался и — бабах! — мощным ударом башмака запустил мяч куда-то за деревья.

— Видал? — воскликнул он. — Пенальти бьют с одиннадцати метров, а я зашвырнул метров на пятьдесят!

— Ну молодец! — ответил я мрачно. — Теперь придется искать твой дурацкий мяч!

Мы искали и искали, продираясь сквозь чащу миндальных деревьев и забираясь в нее все глубже. В этой части холма мы прежде никогда не бывали.

Мы искали, искали и вдруг набрели на ограду. За оградой был заброшенный сад, заросший кустами ежевики и резеды высотой в человеческий рост, а в этом саду — дом, такой старый, что ставни совсем развалились. Мы даже еле-еле смогли разобрать надпись «Посторонним вход воспрещен» на табличке, приделанной к ограде.

— А-а-а! — заорал Дылда. — Мой мяч с автографом!

— Можешь забыть про свой мяч, — сказал я. — Если полезем за ограду — получим дробью в задницу.

— Но там ведь нет никого, — возразил Дылда. — Ты что, испугался?

— Кто испугался? Я?! Да если б это хоть был нормальный мяч, а то какая-то картофелина! К тому же это не я его туда зашвырнул. А если нас поймают, нам не поздоровится.

— Я без своего мяча не уйду! — заладил Дылда.

Дылда — командир Касторов, поэтому он возомнил, что он еще и хозяин всего холма. Было ясно: его не запугаешь какой-то там дурацкой табличкой с надписью «Посторонним вход воспрещен».

Ворча себе под нос, я вслед за Дылдой пролез в дыру в ограде. Из-за его картофелины с автографом теперь я пропущу начало «Звездного цирка».

Мы разделились и пошли в разные стороны, вороша траву палками, и тут-то я увидел Диаболо.

Ну, точнее, это я потом назвал его Диаболо, а пока это был всего лишь крошечный котенок безо всякого имени.

Он спал, свернувшись клубочком, на куске картона, и большой ветвистый инжир укрывал его от солнца и ветра. Котенок был еще совсем малыш, очень худой, с полосками как на спортивных носках, и такой крохотный, что уместился бы у меня на ладони.

Интересно, давно он родился? Когда я осторожно поднял его с земли, он тут же проснулся, но не испугался, а удивленно мяукнул.

Ну, точнее, не совсем мяукнул — просто разинул крошечный розовый рот, но никакого звука за этим не последовало. Он попробовал еще раз — получилось то же самое. Можно было подумать, что это он нарочно — делает вид, что хочет мяукнуть, а сам не мяукает.

«Немой кот, — подумал я. — Вот это да!»

Я не стал долго думать. Засунул котенка себе под рубашку, как воришка, — не хотелось, чтобы Дылда его увидел. К счастью, он уже нашел свой тухлый мяч, и мы оба со всех ног бросились бежать.

Сколько я себя помню, всегда мечтал иметь какое-нибудь животное. В приключенческих романах, которые я беру в библиотеке, у главных героев всегда есть шустрая и находчивая собака. Все эти собаки не только преданные друзья, они еще и могут, если надо, вытащить из-под снежного завала, потихоньку передать тайное послание или вцепиться в глотку бродяге, который крадется к палатке, где спит хозяин.

Это вам не золотые рыбки Антрекот и Веллингтон и не шиншилла Бэтмен — ни один из них ни на что подобное не способен. Но папа и мама, похоже, не верят, что в один прекрасный день я могу оказаться погребенным под снегом или заточенным в подземелье, из которого нет выхода.

— Я не позволю превращать наш дом в зверинец, — упорно повторяет папа. — Шести мальчиков нам более чем достаточно.

Последней каплей в чаше терпения родителей стал Виктор, карликовый петух, самый вредный во всей галактике. Стоит войти к нам во двор, как Виктор немедленно набрасывается на вошедшего и принимается клевать ему ноги. Даже почтальону уже не раз доставалось, а папе Виктор раздирает носки каждый раз, когда тот выходит полить клумбу или разжечь огонь для барбекю. Но разве же это повод на всю жизнь невзлюбить домашних животных?

Котята у нас тоже были, их звали Первый и Второй, как телеканалы, потому что они были такие же черно-белые, как наш телевизор. Но Первый и Второй жили в деревне, у дедушки Жана и бабушки Жанет, к тому же мы ничего не слышали о них с тех пор, как они попытались проглотить Суппозитория — рыбку Жана Д.

— Как ты его назовешь? — спросил у меня вечером Жан В.

— Бернардо, — предложил Жан Г. — Как немого слугу Зорро.

Жан Е. не мог не воспользоваться случаем и заорал во все горло песню из заставки:

— «Зорро-о-о! В бою ему равных не-е-ет!»

— Он не немой, — крикнул я, затыкая уши. — Просто он еще слишком маленький, и мама не успела научить его мяукать.

— Этому не учат, чурбан! — захохотал Жан А. — Мяуканье — врожденное качество, как невыговаривание букв.

— У тебя что, котенок не все буквы выговаривает? — удивился Жан Е.

— Стоб ты знал, котятам не надо выговаивать слозные буквы! — обиделся Жан Д.

— Прошу прощения, — вдруг вступил в разговор папа. — Я хочу напомнить уважаемому собранию, что мы не можем оставить это животное v себя.

Мы все были на кухне и наблюдали за тем, как котенок разевает рот, лежа в коробке из-под туфель, в которую его посадила мама. Он совсем нас не боялся — казалось, он живет у нас с самого рождения.

Было тепло, вкусно пахло ужином, и котенок доверчиво растянулся на дне коробки — он был такой крошечный, что лапы даже не доставали до стенок.

Мы все обернулись и с ужасом посмотрели на папу.

— Ты хочешь, чтобы мы отнесли его обратно на холм? Посреди ночи? Чтобы он умер там от голода и холода? Или еще хуже — от горя?

Папа оставался тверд как скала.

— Вы все здорово придумали, дорогие дети, — начал он. — Но я не позволю ставить меня перед свершившимся фактом. Кота следует отнести туда, откуда вы его взяли. Дорогая, ведь я прав?

— Он такой маленький и тощий… — проговорила мама. — И почти совсем не занимает места.

— Что? — возмутился папа. — И ты туда же? А как же наши воспитательные принципы?

— У него нет голоса, — поддержал маму Жан В. — Если на него нападут гигантские крысы, он не сможет позвать на помощь свою маму.

— А может, у него и нет никакой мамы, — переплюнул я Жана В. — Может, он кот-сирота. И его некому защитить, кроме нас.

Но папа не сдавался.

— Я не позволю лишить этого малыша права жить в среде, к которой он привык, — сказал он. — Я сейчас сам отнесу его туда, откуда он явился.

Вот в этот-то момент и произошло настоящее чудо.

Папа схватил Диаболо за шкирку, и котенок повис в его руке как кожура от банана — рядом с папиной ладонью он казался еще более крошечным, чем был на самом деле. И тут у него в животе вдруг заработал миниатюрный моторчик, и мы услышали мягкое, но настойчивое жужжание, от которого у нас по спине побежали мурашки.

— Ура! — закричал Жан А. — Он мурлычет!

Даже папа застыл на месте и разинул рот. Он смотрел на Диаболо в изумлении — как на сломанные часы, которые внезапно сами собой починились.

— Пап, — сказал я. — По-моему, он тебя обожает.

Теперь папа не знал, как быть. Диаболо прижался к его нагрудному карману и, закрыв глаза, урчал все громче и громче.

— Так, значит, он не немой? — удивился Жан В.

— Как странно, — сказала мама. — Он не мяукает, зато мурлычет. Дорогой, как такое возможно?

Папа — очень хороший врач. Он задумчиво почесал себе шею, размышляя над маминым вопросом, и наконец ответил:

— Вообще-то здесь нет ничего сложного. Все дело в том, что… Ну, то есть… Тут такое дело: голосовые связки у котов… Ему не мешает, так сказать… Как бы…

Папа мучительно подбирал слова, в то время как Диаболо сидел у него на груди и урчал, как самолет-бомбардировщик Б-52.

— Блестяще, — сказала мама. — Теперь нам все стало понятно.

— Ну, в общем-то, это и не удивительно, — откашлявшись, признал папа. — Вы ведь не изучали медицину семь лет, как я, чтобы… так сказать…

— Так или иначе, — перебила его мама, — это животное решило тебя приручить, дорогой. Было бы слишком жестоко теперь подарить ему свободу. Кроме того, у Жана Б. скоро день рождения — может, по такому поводу позволим себе закрыть глаза на свои воспитательные принципы?

— Ну ладно, — капитулировал папа. — Если глава семьи больше не имеет права голоса в этом доме…

— Так мы его оставляем? — выкрикнули мы все хором.

— Но имей в виду, Жан Б., — предупредил меня папа, перекладывая котенка ко мне в ладони, — если твой кот станет точить когти о диван в гостиной, я вас обоих отправлю в отряд морских скаутов, ясно?

— Обещаю, папа! — воскликнул я. — И клянусь, что буду каждый день чистить его туалет — до самого своего совершеннолетия!

Диаболо свернулся клубочком у меня на руках. Он глубоко вздохнул и мгновенно уснул — как будто понял, что опасность миновала.

С тех пор у меня много раз был день рождения, и мне дарили много разных хороших вещей, но Диаболо был самым лучшим подарком за всю мою жизнь.

Диаболо — это я придумал назвать его так, в честь одного из персонажей нашего любимого мультсериала «Сумасшедшие гонки». К тому же такая кличка ему идеально подходила — он носился как сумасшедший и все время кружился, как клубок.

Поскольку Диаболо был еще совсем младенцем, мама взяла у Жана В. игрушечную бутылочку из-под мармеладных драже, которые он купил в местной кондитерской, и почти три недели мы кормили Диаболо из этой бутылочки подогретым молоком. Он был очень прожорливым и иногда так яростно сосал из соски, что отрывал ее от бутылки. После кормления я катал его у себя на плече, чтобы слегка растрясти и помочь ему срыгнуть проглоченный воздух.

— Играешь в дочки-матери со своей куколкой? — смеялся надо мной Жан А.

Но вообще-то он мне смертельно завидовал. Он, конечно, хотел, чтобы это был его кот, и, стоило мне отвернуться, как он тут же пытался его приручить — подкармливал или играл ему дурацкие песенки на своей новой гитаре.

— Может, найдешь себе другое занятие вместо того, чтобы трогать моего кота? — кричал я, застигнув Жана А. на месте преступления, когда он потихоньку гладил Диаболо.

А все дело было в том, что я сам до смерти ревновал. Мне хотелось, чтобы Диаболо принадлежал только мне одному.

— Что? — возмущался Жан А. — Трогать этот мешок с блохами? И не думай, что я позволю ему спать в моей комнате.

— Хочу тебе напомнить, что это и моя комната тоже.

Мне страшно нравилось возвращаться домой из школы и знать, что Диаболо меня ждет. Обычно он спал в коробке из-под туфель на кухне, как будто без меня ему было невыносимо скучно. А иногда, увидев, что я пришел, он принимался как бешеный носиться по всему дому, производя свое странное молчаливое урчание. Я бросал портфель в коридоре, быстро что-нибудь проглатывал, и мы вдвоем принимались играть и не могли наиграться до самого ужина.

Больше всего ему нравилось бегать за мячиком для пинг-понга, который я приклеил скотчем к бечевке. Первое время Диаболо был очень неуклюжим, лапы у него расползались на плитке в кухне и путались в ножках стульев. Это его сердило, и он принимался подпрыгивать на месте, как пружина, выгнув спину и растопырив уши, — ну настоящий дикий зверь Марсупилами из комиксов.

Когда мы с Жаном А. делали уроки, Диаболо прохаживался по нашим тетрадкам и ручкам и с любопытством принюхивался к делению в столбик и письменным работам по истории. Можно было подумать, будто он старается понять, чем же это таким мы занимаемся. Но на самом деле, вероятнее всего, его привлекал запах чернил, потому что он обожал возиться со старыми промокашками, заляпанными кляксами, и раздирать их в клочья.

— Из-за твоего кота я снова сделал ошибку! — кричал Жан А. — Если мне снизят оценку, то он будет во всем виноват!

Вскоре Диаболо немного подрос, и с ним уже можно было играть на улице. Мне хотелось, чтобы он не убегал дальше нашего двора и все время был у меня на виду, но во время первой же нашей прогулки он удрал на холм, и мы его целый день не видели.

К вечеру я весь извелся от беспокойства. А что, если он потерялся? Я однажды читал рассказ о том, как какой-то кот пробежал через всю Францию, чтобы найти своих хозяев, которые переехали в другой город. Но Диаболо было всего два месяца — найдет ли он дорогу домой?

И про охотников за бездомными животными я, конечно, тоже успел подумать. А вдруг они примут Диаболо за бродячего кота?!

К тому же на холме такого маленького котенка подстерегают опасности и ловушки. Он может свалиться с дерева, его может укусить гадюка, на него может напасть другой кот или, что хуже всего, он может встретиться с Касторами! С тех пор как они разрушили наш с Жаном А. шалаш, мы поняли, что эти ребята способны на все! Даже на то, чтобы выстрелить из рогатки в маленького котенка.

— Я пошел, — не выдержал я наконец.

— Я с тобой, — отозвался Жан А.

— Я с вами! — крикнул Жан В.

Конечно, Диаболо был моим котом, а не их, но, если мы встретимся с Касторами, без помощников мне не обойтись.

— Спасибо, ребята, — сказал я. — Если они тронули его хоть пальцем, им придется ответить за это кровью.

— Жаль, что у нас больше нет картофельной винтовки! — с досадой произнес Жан В.

— Это все из-за тебя, Жан А.! Если бы ты не стал стрелять из нее по ногам своей невесты…

— Невесты? — Жан А. едва не задохнулся от возмущения. — А ну-ка повтори, что ты сказал!

Но сейчас было неподходящее время для ссор. Смеркалось. Нужно было спешить, если мы надеялись отыскать Диаболо до ужина. Мы взяли фонарики и рации, которые подарил нам дедушка Жан, и незримыми тенями скользнули в заросли кустов на холме. Выбравшись на открытый участок, мы разделились. Каждый пошел в своем направлении, как можно тише подзывая к себе Диаболо — нельзя было привлекать внимание Касторов. Но как же отыскать такого крошечного, да к тому же немого котенка на таком огромном пространстве?

Вдруг рация у меня в кармане затрещала — я даже подпрыгнул от неожиданности.

— Бз-з-з скруичч… Агент Альфа — агенту Бета, как слышно?

— Жан А., это ты?

— Бз-з-з скруичч… Вот чурбан! Конечно, я, кто же еще?!

— Ты нашел Диаболо?

— Цель не обнаружена. Повторяю: цель не обнаружена.

— Зачем же ты меня вызываешь?

— Бз-з-з скруичч… Повторяю: Бз-з-з скруичч…

Ни Диаболо, ни Касторов. Глупо было надеяться на что-нибудь другое, отправляясь на холм в такой поздний час: уже совсем стемнело, и нижние ветки деревьев царапали нам лица. А вдобавок ко всему еще и Жан В. потерялся, пришлось его тоже искать. Домой мы вернулись грязные и сердитые, переругиваясь и пиная друг друга. Было так поздно, что мама и папа встретили нас не слишком приветливо.

— Так… Вот вы где, — проговорила мама ледяным голосом. — Ну, кто объяснит мне, где вы были?

Жан А. и Жан В. не задумываясь в один голос ответили:

— Это все из-за Жана Б.! Он затащил нас на холм и заставил искать своего Диаболо!

— Диаболо? — удивилась мама. — Да он преспокойно ужинает в гостиной.

Диаболо спал, втянув когти и свернувшись клубочком на коленях у папы, и тот так боялся его потревожить, что не решался ни закурить трубку, ни перевернуть страницу газеты. Видимо, мой кот здорово нагулялся на воле. В шерсти у него позастревали ветки, а лапы вздрагивали сами собой — наверное, ему снилось, как он гонится за кузнечиком или перепрыгивает с дерева на дерево.

Ужин совсем остыл, но это было совершенно не важно, раз Диаболо оказался цел и невредим.

На следующей неделе у меня был день рождения, и родители купили мне ошейник для Диаболо с металлической табличкой, на которой была выгравирована наша фамилия. Теперь, если он потеряется, все будут знать, что у него есть семья.

Но как-то зимним утром Диаболо не вылез из своей коробки из-под обуви.

Когда я спустился на кухню, он лежал на дне коробки, ворсинки его шерсти слиплись и глаза были какие-то совсем бесцветные. Папа осмотрел его и обнаружил, что нос у Диаболо горячий как печка. У него был жар.

— Я уверен, что никакой серьезной болезни тут нет, — подбодрил меня папа. — Коты тоже иногда простужаются, как и люди. Немного отдохнет — и снова будет на ногах, то есть… на лапах.

Но Диаболо становилось все хуже. Он перестал есть — а ведь он и до болезни был совсем крошечным, и теперь, когда мы брали его в руки, казался вообще невесомым.

На следующий день папа вызвал ветеринара. Они что-то тихо обсудили между собой, как врач с врачом. Но Диаболо ни за что не желал принимать лекарство, прописанное ветеринаром, — даже если подмешать его в подогретое молоко.

После уроков я сломя голову бросился домой, чтобы узнать, как там Диаболо.

В кухне коробки из-под обуви не было.

— Жан Б., сядь, пожалуйста, — попросила мама и положила руку мне на плечо. — У меня для тебя грустная новость.

Но я уже и так все понял — маме не пришлось ничего объяснять. Я схватил маленький красный ошейник, лежавший на столе, и убежал к себе в комнату. Там я зарылся лицом в подушку и долго безутешно плакал.

— Я дам тебе мой проигрыватель. И все мои любимые записи. И еще знаешь что? Я даже разрешу тебе поиграть на моей гитаре. Я покажу тебе аккорды…

Жан А. не знал, как еще меня утешить.

В тот вечер ужин у нас получился печальный. Ни у кого не было ни аппетита, ни охоты поговорить. Нам всем очень не хватало стука шарика для пинг-понга, прежде доносившегося из-под обеденного стола. Даже у Бэтмена, сидящего в клетке, уши были грустно опущены.

— К несчастью, это была не простуда, — объяснил папа. — Это был тиф, смертельная болезнь, которой особенно подвержены коты в раннем возрасте — как раз такие, как наш Диаболо.

Где он подхватил этот самый тиф? Нам не суждено было этого узнать — так же, как не суждено было узнать, был ли у нас шанс спасти его, узнай мы о болезни пораньше. И потом еще долго вечерами, возвращаясь домой, я чувствовал, как в груди переворачивается сердце при мысли о Диаболо. Мне казалось, что он вот-вот кубарем ввалится с холма к нам во двор: хвост трубой, усы торчком… Ввалится, бросится ко мне и снова подарит мне праздник.