– Алина! – кричу. – Сестра!? Ау!!

            Вся ближайшая треть затихает. От чего в груди моей холодеет. Насекомые затаились, трещать перестали. Истеричная мысль – наверное, тоже пошли искать Алинку. Так… а если трава тут такая высокая, и цветы гигантские. Жуки, да кузнечики интересно какие?!

            Меня передернуло от собственного богатого воображения. Жила я на югах. Таракашек видела таких мерзких, что потом неделю есть не могла ничего, кроме сладкого.

Сглотнула сухим горлышком. Стоит ли привлекать внимание?

            – Эй, чего орешь? – Раздалось из травы писклявое.

            Никого не вижу, но рефлекторно прикрываю свою грудь и кое–что пониже. Отрастила бюст, все и не прикроешь.

            И тут высовывается самая настоящая эльфийка! Глаза здоровенные, кожа с отблеском зеленого, ушки острые, сама мне по грудь, тоненькая такая. Вся в лохмотьях зеленых, будто в тине морской или после кораблекрушения. Коленки у бедной трясутся, ну прям – тварь дрожащая. И лук за спиной, экипировка какая–то в виде пояска, увешанного всякими мелочами.

            Мне интересно. Никогда таких мифических уродцев не видела. Хоть и красивых очаровашек. Но это же не человек! А уродец из романов фэнтези!

            Девочка с рефлексами, как у пугливой белки, осторожно крадется ко мне. Я стою и думаю, как с ними надо. Ведь целый мир, что облизывало не одно поколение писателей и обсасывало читателей, теперь реален! Да, страшно, но и интересно! Он реален!! Только вдуматься! Или это ролевая игра какая?! Меня разыгрывают?! Это сколько нужно денег на такой вот квест? Да кто ж на меня столько потратит?

            Стоп. Я же и должна была переместится в мир пришельцев. Вот и переместилась. Хотела – получила. Я – попаданка!

Думай, голова.

Что обычно в таких ситуациях делают героини книг? Попал куда–то, помогай всем подряд, и помощь тебе сама чудесным образом посыплется, друзья верные появятся, и вообще жизнь наладится. Попутно собирай полезные артефакты и становить какой–нибудь магичкой. Так! Первый друг уже назревает, не мешало бы выяснить, что к чему.

            – Я с Земли, мое имя Валерия, – говорю ласково, но с хрипотцой.

Эльфийка остановилась в пяти метрах. Недоверчиво посмотрела так.

            – Человечка, – бросила брезгливо, будто до этого не видела кто я. – Когда ж владыки Клесаны успели понабрать вас. Хмык… Не ори, ладно?

            – Ладно, – с обидой отвечаю.

Эльфийка разворачивается и обратно в свою траву спешит.

– Что мне делать? – кричу в след. – Какое первое задание?

– Не орать, – пищит озлоблено и скрывается в зарослях.

Так и хочется сказать ей какую–нибудь гадость. Вот шмакодявка мелкая!

Упустила друга ушастого. Не срослось.

Что–то огромное прыгает в траву прямо на нее. Шум такой, будто стог сена скинули с крыши многоэтажного дома. Визг, переходящий в сдавленный вяк вперемешку с треском ломающихся веток… или не веток?! Хруст!!

Мамочки!!

Из недр моей пугливой душонки прорывается крик, давлю его отчаянно. Бегу прочь. Босые ноги наступают на мелкую травку. Ой! Колется–то как! Ой, ой, ау!

Позади визг прекратился, только довольное чавканье. Это кузнечик?! Вспоминаю зафиксированный в мозгу слайд. Сознание, словно старым способом проявления фоток мне образ выдает. Большой зеленый кузнечик величиной с корову, а то и две, в шипах и с большущими усами! Кажется, еще его огромный стеклянный глаз углядела!

Мчусь, сама не знаю куда. Давно я голышом не бегала! Только на пляже и в детском садике. Страх гонит дальше в гущу какую–нибудь забиться. А местность везде одинаковая. Чуть правее заросли все–таки смотрятся понадежнее. Кудри из мха высотой в метр вполне сойдут за укрытие. Чем не кусты?

Сердце бьется, как у загнанного зайца, того глядишь и ребра проломит. Из мха мне навстречу жаба здоровенная высовывается! И зевает так сладко! В два моих роста. Красная полость с тонкими струйками слюней тянущихся приглашающе так распахнулась. Я, как боевой спецназовец на показательном выступлении, делаю прыжок в сторону с кувырком, уходя с линии атаки ее кроваво–красного языка!

Голова кругом, встаю, спина вся горит от ссадин, травка–то мелкая или ростки, черт их разбери, по хребту прошлись нещадно.

Бегу дальше, разгоняясь. Чувствую затылком, что жаба приметила меня и не отстанет, страх животный просыпается. К стеблю бегу, от него дальше. А голышом бегать совсем неудобно! Грудь ходуном ходит, мало того, что бегу мешает, так еще и неприятно сотрясается! Мамочка, что ж ты такую меня родила! Куда мне все это!

Земля под ногами вздрогнула! Туша огромная ударилась совсем рядом. Затрещал стебель позади. Сверху бомбардировка каплями воды началась! Одна капля совсем близко шмякнулась, брызгами меня окатила.

Ахаю. Дух перехватило, будто в прорубь нырнула в крещенские морозы.

Вот жаба настырная! В растение впилилась, похоже! Передо мной две здоровенные мухи в сценке шмякаются! Брачные игры, вдимо, на цветке у них были, но так и не разлепились после падения. Две мухи размером с собаку каждая! Брюшища в сегментах, крылья будто стеклянные, морду одной увидела, глазища черные при черные, еще и в серку! Сами в ворсе серебристом. Жужжат так громко и омерзительно! Крыльями шелестят, лапищами волосатыми друг за друга цепляются.

Я в сторону бросилась. Уже ни как спецназовец, спинку–то жалко!

Треск, словно кнут щелкнул. Обернулась на скорости, смотрю, мух уже и нет. Жаба сожрала! Ой! Как хорошо! Но кажется, тварь ими не насытилась. Ощущаю вибрацию, как мышцы ее напрягаются, чтобы прыгнуть на меня. А я, как бешеная, зигзагами начала бежать.

Спотыкаюсь, качусь кубарем. Земля вдруг подо мной обваливается, и я в нору огромную падаю, будто в аквапарке, только вместо воды грунт. Упала мягко, как с горки съехала. Полумрак. Землей пахнет, такой свежий аромат.

Розовая стена передо мной возникает. От нее свечение идет. И не простая это стена, а двигающаяся, будто волны перекатываются. Вверх уходит. Да это ж червь земляной!

Только с масштабами что–то попутано. Такой и жабу сожрать вполне способен. Сижу в нише своей, трясусь от страха. А земля впереди осыпается, как бы не провалиться. А позади тупик. Голову поднимаю: вверх пять метров лезть. Корни какие–то углядела. Начинаю карабкаться. Все–таки притяжение тут ниже. А я сильная. Ибо за три недели сбросила двадцать пять килограммов, ноги, руки, как у ядрометательницы.

Тихо вою от ссадин и вверх ползу, пока стена червячья не расплющила.

Что ж за мир такой?! Заберите уже в рабство, готовить буду, стирать, убирать, дрова колоть! Зверья–то набежало на голое женское тело!

Земля влажная, сыплется мне на голову. Видимо, дождь недавно прошел.  Вылезла. Червю на меня плевать, он в другую сторону ползет медленно. А жабы и след простыл.

Стою и думаю. Если это поляна, как эльфийка, царство ей небесное, сказала, значит, есть и равнина, и город. Человечкой назвала, делаем выводы, что не в диковину ей. Тут такие, как я имеются. Что тут думать, надо искать своих. Но прежде, прикрыться чем–нибудь.

Надо мной качнулся цветок, прерывая размышления, что–то туда прыгнуло. С бутона посыпалась пыльца. Снова качнуло, лязг мощных крыльев стал уноситься прочь. Так… кузнечик. Присела, комочки пыльцы размером с яблоко. Запах такой сладостный. А кушать–то хочется!

Беру, наощупь – бомбошка шапки шерстяной. На вкус, как сладкая вата. Налопалась вдоволь и еще жую уже для наслаждения. Я ж сластена!

            – Человечка? – шепчет над головой сдавленный голос. Подпрыгнула от неожиданности. Взвизгнуть помешал набитый рот.

            На стебле цветка, под которым примостилась, сидит еще одна зеленая образина, метров на пять выше меня, на веточке, свесив ножки. Ну, этот – вылитый орк! Что тут за сборная солянка?!

            – Ты из недавних? – продолжает допрос, морща и без того сморщенный нос. Курносый как свинка. Этот с тесаком за спиной, сапожки свисают шнурованные. Вижу, что орк – парень не промах. Надо срочно сдружиться.

            – Да, сегодня занесло, – говорю и улыбаюсь, сама застенчивая такая, заслоняюсь как могу.

            – Прикрой срам, – рычит недовольно и тряпку мне под ноги кидает. От нее потом несет, еще в руки не взяла, а уже чую.

            – Спасибо, милый орк. Как у вас тут житие–бытие?

            Кривится. Фу, какой же страшный. Поймала себя на том, что и сама кривляться начала.

            Орк на меня пристально глядит своими круглыми серыми глазенками, недоверчиво так.

            – Не должна была ты на Поляне миров появиться, – говорит озадачено. – Новые, они обычно у господ, или в поселках, ждут повелителя или под опеку себе подобных попадают.

            – А у вас есть, эм… господин? Или вы сами по себе?

            – Да был, – отвечает и смеется, будто кашляет. – Коньки отбросил. В наше время мрут хозяева. Ты клятву давала?

            – Угу.

            – Вот, но служение до смерти подразумевает и то, если хозяин умрет, ты свободна. Тут столько теперь всяких диковинных человечков развелось, одни ушастые чего только стоят.

            – Я не поняла, все рабы? Не все рабы? Или что тут вообще творится?!

            – Рабы в мире Клесаны все, – говорит важно. – Но я мало знаю, ты по крупицам поспрашивай и других. Слуги Клесаны по мирах ходят и рабов себе набирают. Это знаю. Поэтому тут, деточка и твои сородичи есть и мои. И всяких страшил человекообразных море. Понавезли Кселанцы кого попало, иной раз плюешься. Ты–то еще ничего.

            Ага. Видимо, красивым себя считает.

            – А вас дяденька орк, как звать?

            – А зачем тебе? – озадачился. – Не забивай голову человечка, тебя все равно сожрут до заката. Ты не тренированная, законов Поляны не знаешь. Тебя забросило в самую опасную часть мира Клесаны. Такое просто так не бывает. А еще метки на тебе нету. Не иначе сбой какой произошел. Ты будто бы ничья. Хозяин твой видать по дороге скончался, недонес тебя.

Погано стало совсем. Уже хоронит какой–то уродец. Меня волнует только одно – где моя сестра?!

– Дяденька орк, а вы сестру мою не видели? Беленькая, маленькая, голубоглазенькая, нос острый, губки бантиком…

– Не видел никого! – обрезает ворчун.

            Наблю, как Орк ловко карабкается вверх. А что? Мысль хорошая. Беру тряпку, разворачиваю. Оказалась туникой до колен мешковидной. Рванула снизу ленточку для пояса. Балахон набросила, на талии обвязала. Теперь более или менее нормально.

            Срам прикрой, а имя не скажу, сожрут ведь. Вот же весельчак. Лезу за ним. Посмотрю на мир сверху, может село где людское увижу. Всяко лучше, чем от жаб да кузнечиков бегать. В незнакомом мире, если не знаешь, лучше инициативу не проявлять, а повторять за старыми опытными и знающими.

            Выпуклости на стволе имеются, за них легко цепляться. Лезу и радуюсь, какая я все–таки молодец. Сверху орк посматривает недоверчиво. Под бутоном останавливается.

            – Человечка, ты верно нарываешься, – рычит. – А ну брысь с моего цветка.

            – Дядя орк, – стараюсь кокетничать, но перехожу на печальную нотку из–за его реакции на первый подкат. – Хочу быть вашей ученицей. Вы такой смелый, отважный и ловкий. Мало таких в мире зла и разврата. Научите меня, направьте на путь истинный.

            Лесть самая ходкая монета. Орк кривится, вот зараза.

             – Человечкам доверия нет, – фыркает. – Совет дам один. Ищи красный мох и запах его на себя прими. Тогда хищники не учуют, сторониться будут. Теперь уходи. Ты воняешь.

            Ах ты сволочь, а кто дал вонючие лохмотья?!

            – Спасибо, дядя орк.

            – Гремлен, – говорит. – Мое имя Гремлен.

            Прыскаю, чуть не срываясь вниз. Смех рвется сам собой. Давлю его. Слышу, как обиженно фыркает дядя Гремлен.

            – Валерия, для друзей Лера, Лерок, Леруся…

            – Столько имен, говорю же хитрые вы и изворотливые, – ворчит сверху.

            Спустилась. Задача первоочередная – найти этот дурацкий красный мох. Кручу головой, вылавливая среди зелени красный цвет. Ничего. Поковыляла от стебля орчьего, стараясь не шуметь, обернулась, орка уже и след простыл. А чего злился–то?!

            Снова стрекот раздался. Совсем близко. Я в обратную сторону рванула, от греха подальше. Мне бы какую–нибудь рогатину, чтобы в случае чего в рот вставить особо жаждущим мной пообедать.

            Между стеблей на одной травинке божья коровка сидит, размером с мяч. Ну ее, эту траву. Обхожу заросли. Под ногами кусок сухого листа хрустит так мощно, словно корку льда проломила. Вот же подстава!

Муравей черненький пробегает рядом, словно кошка по своим делам. Из биологии знаю, эти насекомые очень опасны, стоит зазеваться, накинуться толпой и по кусочкам растащат.

            Пропустила муравья, ну сама в ту сторону, откуда он. Шагов через сто вонь ударила в нос. Дохлятиной несет. Впереди горку черную вижу. Живую! Муравьев кишит тьма. Тут я до смерти перепугалась. А что делать?! Муравейник тут их? Ан нет. Жрут кого–то. Вон усы торчат кузнечика.

            Чуть не вывернуло желудок. Давя рвотные позывы, стороной пошла. Запах преследовал еще долго. Запомнила два правила: не шуметь, а то кузнечик сожрет, и в мох не ходить, там жабы. Так… а красный мох? Вдруг там тоже уродцы прожорливые?!

            Начала активно рогатину искать.

            Раздался стук. Затем еще. Будто дятел стучит клювом о дерево. Но раз насекомые тут здоровые такие, дятел мелковат, судя по звуку. У стоны стрела возникла воткнутая в землю. И тут до меня дошло. Смотрю на стебель рядом. Там еще две стрелы торчат!

            Бежать!!

            Дернулась в сторону. И меня что–то сверху накрыло и в обратную сторону потянуло.

            Кричу визжу, брыкаюсь. Паук паутиной своей пеленает!!

            – Да не ори! – Раздается писклявое.

            Удар по голове чем–то тяжелым успела прочувствовать.

***

Очнулась связанная. Да еще и к столбу приковали. Со всех сторон стебли огромные нависают и бутоны синих цветов, напоминающих ромашки. Передо мной домик, между двумя стеблями, будто землянка, сверху шапкой из дерна накрыт. Довольно большой, этажа на два будет. Окошки круглые, листочками завешаны, в смысле – листочищами.

Смотрю по сторонам. Едва уловимое движение. Повороты головы даются болезненно, мозги от тряски ноют. Затылок горит. Видимо, шишка там уже выросла хорошая. Кожу стягивает, чувствую. Потрогать никак, привязана.

            Мордашка остроухая детская из окошка выглянула. Поняла, что замечена и юркнула в темноту. Сижу, дальше жду. Эльфа увидела мельком, тот пробежал и в траве скрылся. Они точно как белки, дерганные все.

            Что я им сделала?! А пить так хочется, ну и жить, как бы тоже.

            День к вечеру близится. Дымок чувствую, жарят что–то где–то рядом. Вкусно так пахнет. Кушать хочется.

            – Эй! Эльфы! – кричу. – Покормите пленницу!

            – Не ори, а то рот мхом забью, – раздается писклявый женский голосок. И сколько она уже так стоит за моей спиной?!

            – Что я вам сделала? Что за обращение со свободной гражданской? – возмущаюсь.

            – Из–за тебя сестру сожрали,  – бурчит. – Вот теперь думаем, обменять тебя у человечков на своего или скормить белозубке.

            – Обменять, обменять, – подхватываю. – Я женщина плодовитая, мои на всех ваших коротышек одну сменяют. Уж поверьте.

            – Болтаешь много, – бросает эльфийка. – Нигде у вольных лишние рты не нужны. Особенно такие, как ты. Большие.

            – Это я еще похудела, – оправдываюсь. – А пыльцы много, и она бесплатная.

            – Не бесплатная, – фыркает эльфийка и выходил из–за моей спины. Красивая зараза, щурится, разглядывая. – Рабы ее для господ добывают, рискуя жизнью в Поляне миров. Она на вес золота. И если узнают, что ты употребила ее в пищу, не сносить тебе головы.

            – О, как.

            – А ты, думала, в этом мире праздная жизнь? Никто сюда принудительно не приходит. Все просят о рабстве, и ты просилась, и я.

            – А некоторые языка не знают! – Не выдержала, рявкнула. Эльфийка даже отшатнулась.

            – Тебя проще прикончить, – рычит и лук из–за спины достает.

            – Я сюда за сестрой пришла, – говорю быстро. – Эльфиейчка, милая. Сестра моя младшая по глупости клятву сказала этим большим здоровенным пришельцам. А я за ней в рабыни попросилась. Думала, вместе окажемся тут. А не вышло. И теперь не знаю, что и делать. Никому зла не желаю. Что забросило в самое пекло, не моя вина.

            Сестру ей начала описывать.

            – И ты раба, говоришь? Ложь, – фыркает, перебивая и убирая лук обратно.

            – Хорошо, дядя Гремлен сказал, что сбой случился, помер по дороге хозяин, вот и освободилась…

            – Замолчи, сладко поешь, человечка, – фырчит эльфийка, разворачивается и уходит.

            – Воды хоть дайте, добрые эльфы, – давлю сквозь слезы. Страшно стало, вот и заревела.

            Воды дали. И на этом все.

            Ночка выдалась ужасная. Шелест, шум, сверчки трель заводили. А если учесть, что они, как и кузнечики здоровенные, то это еще далеко верещали. Однако в ушах к утру звенело, будто я с дискотеки только–только.

            С восхода солнца навестили трое. Одна эльфийка и два худеньких эльфа. Все коротышки, на уровне моих плеч. Подняли, отвязали и потащили на веревке в гущу, ни слова не говоря. А у меня все болит, ноги ватные, ступни ноют, иду, как калич, спотыкаюсь. Поганое самочувствие, трясет всю, утро холодное тут оказалось.

            Вели сквозь траву, постоянно шикали на мои шарканья. Хоть не дыши вообще. А самой страшно. То справа что–то шатнет ствол цветка с него сразу сыпется всякое… то слева. К полудню, что тянулся дольше обычного, вообще распрыгались кузнечики над головой. Только скрежет мощных крыльев и слышно. По дороге дали поесть. Не пыльцы конечно, какой–то редьки или корня белого. Послевкусие мерзкое, отплевывалась долго.

            Жука размером с автобус я заметила шагов за пятьдесят. А вот наездника на блестящем зеленом панцире увидела только когда он эльфам своим махнул. Жук обычный, как лошадь спокойный, резцы с бивни мамонта, глаза фасетками. Трясусь и думаю. Это не белозубка, это не белозубка, боже, скажите, что это не белозубка!

– Да не трясись ты, – шипит эльфийка. – Он травоядный. Но если почует страх, взбесится.

            От жука несет кислотой какой–то. Ядрено так. Почуяла, когда ближе подошли к его здоровым бронированным ногам.

            Один из эльфов взобрался на жука, цепляясь за веревку, что скинул всадник. Они там тихо поболтали, пока я смотрела на полудремлющую образину. Вскоре отправились дальше.

            – Замри, – фыркнула едва слышно эльфийка.

            Время к вечеру близится. Шли пока без приключений. И вот. Стою и не дышу. А эльфы затаились. Один вперед пошел, аккуратно, чтобы траву трехметровую не шевелить. То левым бочком, то правым, как на школьной физкультуре при разминке. Спустя метров пять скрылся. А у меня вся кожа зудит, не то от грязи, не то от аллергии на все эти ароматы цветочные.

            Когда эльф выскочил обратно с глазами по пять копеек на пол лица, у меня чуть не случилась остановка сердца.

            – Орки, – шикнул ошалелый эльф, попробуй разбери. Говорят тихо, видимо, для своих – это нормально, ушки острые, слух тоже.

            – Да пригнись ты, – сквозь зубы скомандовала эльфийка и за руку дернула, похоже, чуть свою лапку не оторвала. Слышала, как хрустнуло.

            Сидели минут пять, эльфы в статуй превратились. А я вся извелась до момента, пока не услышала приближающийся шум в траве. По мере приближения орков эльфийка все сильнее вдавливала своей лапкой мою голову в землю. А мне ж интересно!

            Еще метров за сто поняла, что это целая толпа идет, и без зазрения свести шумит! Мало того, что доспехами гремят, так еще смеются и болтают во весь голос. Странно как–то. На родном все, на Русском!

            В речах их что–то и о Поляне проскочило, о трусливых эльфах. В основном мат – перемат, да о женщинах своих орчьих.

            Отряд показался левее нас и пошел стороной. Пыталась рассмотреть. Да, по звуку определила верно: все закованы в доспехи, причем довольно однообразно. Полностью шеренгу не видно. Только край, идут нескончаемой колонной. Со счета сбилась. Организованная толпа. Армия целая?!

            Пока шум от этого стада не иссяк, эльфы не поднялись.

            – Опять владыки Клесаны забавляются, – фыркнула эльфийка и дернула меня. – Пошли, человечка. Чуть не выдала нас своей вонью.

            – А это тоже рабы? – интересуюсь.

            – Ну а как же, свеженькое мясо, – смеется эльфийка. – Им за радость нас в другом мире достать, они всем войском клятву дали и сюда.

            – Это не местные, – подтвердил эльф.

Заметила, что мужчины мало разговаривают. Больше делают: то вперед убегают, то на фланг. Проводники хорошие. А эта – лишь б меня тыкнуть. Завидует моей фигуре, у самой, как у Алинки до действия пыльцы.

            Ой, про сестру вспомнила. Бедная моя кровиночка. Если ты в этот лес попала, я не знаю, что со всеми этими уродами сделаю.

            – А чего вы радуетесь, орки ж ваши враги? – шепчу на острое ухо.

            – Белозубки сытые неделю будут, – ответила злорадно. – Городу проблем меньше.

            – Они ж вооружены. Доспехи есть там, копья вроде как…

            – На один зуб, ну на два.

            Хм… Веселый мир. Пытаюсь еще выудить информацию:

            – А куда мы идем?

            – В город наш, на доклад королеве.

            – Так, а обмен?! – опешила.

            – Да не ори ты, – шипит, дергая за веревку. – Ты какая–то дефективная, тебя сперва на осмотр к…

            – Гинекологу?

            – У нас правят женщины, – ответила важно. – Хватит болтать. К закату придется на цветок лезть. А ты все силы на разговоры потратила.

            – А есть что поесть? М?

            – Утром вода будет от росы. А с едой пока терпи.

Я к чему спросила впереди, чуть правее целая гора пыльцы навалена!

            – Ловушка, – бросила эльфийка, проследив за моим взглядом. – Хищники в нашем мире с мозгами, некоторые. Там верная смерть. Урок тебе по выживанию, человечка.

            – Метните стрелу туда, – пожимаю плечами, самой досадно. В животе урчит громче разговоров.

            Эльфийка замерла. Смотрю на нее и понять не могу, что это она заваливается на бок. По травинке сползла. Замечаю, что в груди стрела с коричневым оперением. Страшно стало, ноги подкосились, так и села на задницу. А та даже не пикнула. Подползаю к тельцу, глаза стеклянные на меня смотрят. Ужас!

            Мертвая. А где эти два придурка?! Оба исчезли. Просвистело что–то рядом. Видимо, стрелы. Увидела, как чья–то нога мелькнула. Затем постепенно затихающий шелест травы меня несколько обнадежил.

            Сижу у трупика и жду. Анализирую ситуацию: эльфы попали в засаду, лучники их расстреляли. А раз сюда никто не пришел, значит, погнались за двумя моими сопровождающими. Еще вывод: тех, кто нападал не так много, раз сюда не нагрянули осматривать труп, чтобы поживится.

            Или они вернуться, когда настигнут эльфов?!

            Как током дернуло после этой мысли. Пересиливая себя, решила пошарить в снаряжении погибшей. Первым делом стала искать ножик. Нашла, обычный, среднестатистический, средневековый кинжал. Они их тут выплавляют? Судя по армии орков, те прилетели в этот мир во всеоружии и со шмотками. А я почему голая?! У меня был эконом класс?!

            Разрезала путы и приступила к более тщательному мародёрству тела. Отвращение перебороли страх и спешка. Надо забирать все и бежать куда глаза глядят.

            Лук, колчан со стрелами, перевязь с запасами и ремень с чехлом от ножа и пустой фляжкой. Нацепила на себя, все легкое. На ремне пришлось делать дырки у самого кончика. Все–таки я с талией, но эта, царство ей небесное, совсем спичка.

            Хотела обувь забрать, но размерчик оказался на детскую ножку. Смотрю на девочку эльфийку, собираясь уходить. Жалко стало, одну сожрали, другую пристрелили. Мрут, как мухи. Перекрестилась и пошла налево. Стрела справа вылетела, вроде.

            Спешу, но стараюсь не шуметь. Заметила, что на кончиках некоторых травинок зернышки гремят. Этот шум по округе разносится хорошо. Эльфы – народ с острым слухом. А я как раз ограбила их сородича, попробуй докажи, что не я пришибла их эльфийку.

            Залезла в узелок, достала редьку, жую…

            Слышу, как доспехи гремят. И звук приближается! Орки!

            Душа в пятки. Пригнулась, затаилась. Лук за спиной топорщится! Суетиться поздно! Они уже близко! Только темень меня спасает. Вечереет ведь.

            Что–то не нравится мне это. Круги наворачивают, надо быть глупой, чтобы не понять. Дали круг эти ребята. Или я на другой отряд уже напоролась?!

            Отряд прошел. Вроде миновало. И тут началось… Зашумели листья, затрещали стебли. Крик поднялся в пересмешку с многоэтажным отборным матом. Земля затряслась под ногами.

            Вот и белозубки пожаловали. Мне не интересно, бегу в противоположную сторону. Минут двадцать бежала, пока не мелькнул красный мох! В вечернем свете, как коричневый, но я же смекалистая.

            Дядя Гремлен! Помню твои наставления! Спешу туда. Еще издали запах лимона почуяла. Ближе подхожу, уже глаза слезиться начинают. А что, блин, делать?! Жить–то хочется!

            Ныряю в эту губку высотой метр, шириной в десять, а глубиной определим позже... Дыхание перехватывает. Через нос что–то кислое прошло, на языке кисло, горло запершило.

            Встаю посреди этого куста, чтобы отдышаться. Кашляю.

Неподалеку вижу девочку человеческую! В корзину кусочки мха собирает! Такая миленькая, круглолицая! Лет пятнадцати. Одета, как провинциалка.

            Плыву к ней через все это красное месиво. Она меня замечает! Встает во весь рот, разворачивается и бежит прочь, корзину бросив.

            – Девочка! Стой! – кричу.

            – Да не ори, – раздается мужественный голос одновременно со звуком натягивающейся тетивы.

            – Не ору, – сглатываю и поворачиваюсь на звук.

Мужчина, не иначе как в кожаных доспехах, экипированный аля средневековый разбойник или следопыт, смотрит на меня длинным лицом с выраженными скулами. На голове бандана зеленая, за спиной рукоять меча виднеется. В интимном свете смотрится так грозно и харизматично.

– Давно тут? – спрашивает прицеливаясь.

            – В этом мире? Э… в–второй д–день, – дрожу.

            – А экипирована, будто год уже, – усмехнулся мужчина. – Врешь?

            – Меня эльфы повязали, а потом кто–то напал, из засады стрельнул, погнал мой эскорт, а я с трупиком осталась. Ну и поживилась.

            – Оперение какое у стрелы было?

            – Которая эльфийку убила, э… коричневое.

            – Темные эльфы, – делает выводы мужчина и убирает лук.

С облегчением выдыхаю.

Смотрит изучающе. А у меня глаза от лимонных испарений слезятся.

            – Ну–ка выйди, посмотрю на тебя, и без глупостей.

            Выходу. Глаза его загораются. Кокетливо выхожу, бедрами, бедрами…

            – Хорошенькая, – говорит с насмешкой. – На хозяйство к нам пойдешь?

            – Всяко лучше, чем от жаб и орков бегать.

            – Видела орков? – взбодрился мужчина, показалось, что напугался.

            – Их белозубки пожрали, – спешу успокоить.

            Сглатывает.

            – Ты нормальная? – спрашивает настороженно. – Сдай–ка оружие.

            Не успела выполнить приказ. Он резко голову в сторону повернул на шум. Девка бежит обратно.

            – Орки! Дядь Поль!

            – Сколько?! – ревет Поль испуганно.

            Встала девка, согнулась, опершись на колени руками, дышит бедняга тяжело.

            – А как на счет не орать? – уточняю на всякий случай. Оба впились взглядом, говорящим, что убить готовы.

            – Три… – сглатывает девка. – Орка… три… штуки.

            – Стрелять умеешь? – спрашивает меня Поль, пожимаю плечами. – На позицию!

            И на стебель полез. А девка в мох нырнула. Стою и думаю. Мох или стебель?! Какая моя позиция?!

            Вдалеке блеснуло от последних лучей уходящего солнца. Донесся шум гремящих доспехов. Полянка без травы эта, впереди шагов через пятьдесят между стеблями орк здоровенный прорывается с мечом наголо, бежит в замахе. Вскоре рассмотрела его нижние клыки поверх губы верхней. Ноздри раздутые, глаза черные и бешеные.

            Слышу, как мой напарник тетиву натягивает.

            А я… я струсила. Просто оцепенела… Пока девочка не завизжала пронзительно. Опомнилась!

Дзынь!

Стрела Поля от наплечника орка отскакивает!  А он же еще и в шлеме. Сбоку не пробить, все под защитой. Орк на стрелка даже не смотрит, на меня бежит.

            Дрожащими руками достаю охапку стрел. Часть валится. К луку приставляю, сама не соображаю, слева надо или справа от древка. Приложила как–то так, вроде бы правильно. Стреляла из пистолета Макарова в тире, с автомата пару раз на полигоне в никуда. Тетива мимо желобка у оперенья норовит  проскочить. Я кое–как большом пальцем поправила. Натягиваю. А у меня целых три стелы почему–то!

Пока проделывала эту процедуру, орку до меня уже шагов десять осталось!

            Визжу и отпускаю! Летят стрелы, летят родимые! Все три от орка отскакивают. Слышу, позади него что–то тяжело шмякнулось. Еще один орк! А за ним и третий поспевает!

            Ничего не понимаю. Оба позади бегущих уже не бегут, пропали из виду. А этот на замахе уже, морда страшнющая! Перекосилась от ярости. Начинаю визжать, образуя хор с девицей. Дуэт.

Тут вдруг Поль возникает из неоткуда и рубит поперек. Искры на доспехе высекаются. Орка развернуло на скорости, так и шмякнулся. А мужчина на него сверху прыгнул и нож куда–то в районе головы воткнул. Кратковременный поросячий визг раздался. Я уже зажмурилась от страха. Чувствую, как мою ногу кто–то обхватил. Один глаз приоткрыла, смотрю: девка обвилась, как обезьянка. Сердечко у бедной бешено выстукивает, через коленку чувствую.

– Где еще двое, – раздается хрип Поля. – Да что б меня!

– Что такое? – встревожилась.

– Ты двоих уложила одним выстрелом!

– Срикошетило, – пожимаю плечами, самой страшно, подумает, я эльфийка какая родовитая. Или выхоженная с детства, лазутчик в человеческий стан. Сама уверяю, что недавно тут, а с луком эльфийским вон как обращаюсь.

Поль мешкать не стал. Подбежал к обоим, стрелы вынул. Мне протянул с окровавленными наконечниками. Меня чуть не стошнило. А девка остальные рассыпавшиеся подала.

– Разбрелись уроды, – рычит Поль. – До дома не успеем. Ночь накроет через два часа.

– На дерево? Э, в смысле на цветок поползем?

– Здравая мысль, – подтвердил мужик и посмотрел недоверчиво. – Надо бы тебя сотнику показать.

            – Ну, покажи, – пожимаю плечами. – Но замуж еще не готова.

            – Надо уходить, – заявляет Поль. – Скоро будут еще. Видимо, большой отряд, эльфам не сладко придется.

            Спешу за ним и девкой. Беготня эта порядком достала. Во рту все пересохло. А еще бы в кустики отойти…

            Темнеть стало стремительно. Будто облако черное накрыло солнце. Вижу, как ночь заливает все вокруг, будто черное желе. А мы на цветок полезли. Выбрали ветки повыше и расселись. Я у самого ствола. Руки трясутся, обхватила его, как могла. Лететь метров десять–пятнадцать. А над головой широкая чашечка цветка. Возня там поначалу не давала покоя. Жужжал не то шмель, не то пчела. Звук убийственно нервировал, осознаю, что источник огромен и опасен. К глубокой ночи стихло. Примостилась, ножки свесила, как бы не упасть. Выбрала место, чтобы лист подо мной был, в случае падения смягчит удар.

            Как и предполагала, упала спросонья утром, когда дернулась. Разбудила своим визгом Поля и девку. Кстати, зовут ее Люси. Меня отругали, за что хотела их прибить. Падая, лист пробила своей тушкой насквозь и шмякнулась прямо копчиком об землю.

            Вдобавок сверху накрыла капля росы, размером с арбуз. Прямо на грудь шлепнула через проделанную в листе дыру. Вот и умылась.

            Встаю, скрипя и стоная. А эти уже внизу. Поль руку подает.

            – Надо было тебя на ночь обвязать, – говорит виновато.

            – Вот только веревок мне не надо, – фыркаю.

            Шли до человеческого городка долго, поначалу дергаясь, как пугливые сурикаты от каждого шороха. По дороге мужчина обшаривал растерзанные трупы орков, на часть из которых уже накинулись и муравьи. Доспехи пожеванные, со следами зубов и когтей. Некоторые просто расплющенные. Я пыталась абстрагироваться от всего этого. Ароматы цветов помогали. Но Поль, как истинный собиратель всякого хлама, набрал мечей, стрел, всякой другой бутафории. Не ленился добивать раненных. И вот идем вы, гремя всем этим хламом. Ладно я, лошадь сильная и здоровая, а девку мелкую зачем нагружать?

            Но жадности предела не нашлось. Часть хлама Поль закопал по дороге, пометив ближайший от захоронения стебель.

***

            Человеческий город. С десяток землянок, кое – где виднеется заборчик из сухих кольев, скорее всего жилок стволовых. Сетка веревочная по периметру, мох красный, старательно замаскированный. Чтобы только действовало на хищников, но не ухудшало маскировку.

            В общем, какая–то застава, даже не село. А эти городом обозвали.

            Встретили нас с распростертыми объятиями. Еще до городка дозорные углядели своих. И меня очаровашку.

            Воинов в округе не заметила, только быт сплошной: тряпки на веревочках развешены, веники всякие травяные сушатся. Девки деревенские с корзинами ходят. Звуки рубки разносятся. И копают, вроде, что–то. Звуки ссыпающейся земли доносятся.

            Судя по этому бытовому хламу, делаю вывод, что есть растения и нормальной величины. Это радует.

            Дряхлый старик с пятью широкоплечими мужиками встретили нас на подходе. Меня сразу в землянку повели, только я груз сбросила под ноги. Мол примите в дар трофеи, мы тут войско орков оприходовали. Силушка богатырская ого–го.

            Оружие личное тоже пришлось сдать.

            На меня смотрели с неподдельным интересом пока до норки шла. А там уже женщина в возрасте перехватила. Вылитая бабка сия Руси. Морщинками изрезанное лицо улыбнулось мне приветливо.

            Внутри полумрак, сырой землей несет. Сразу червь вспомнился. Комната со столом, стульями человеческими, нормальными! Забыла, когда в последний раз сидела по–человечески. За стол присела, облегчение сразу почувствовала. Ноги, задница томно ахнули.

Деревянную тарелку варева под нос мне бабулька подставила. Подсела напротив.

            – Мое имя Дульсия, – представилась, голос добрый такой, ласковый.

            – Валерия, – кивнула ей в ответ и улыбнулась неулыбающимся лицом.

– Кушай, дочка, – говорит мягко. Я аж прослезилась.

Смотрит, как уплетаю ложкой деревянной. А похлебка достойная! По вкусу как картофельная, да еще и с мяском каким–то волокнистым и овощами!

Поела, еще хочу. А спросить стесняюсь. Бабка вскочила, чай подала в мисочке. Эта посуда уже из глины, или чего–то подобного. Отвар травяной хорош. Ягодами отдает. Хлебаю, наслаждаясь.

– Ну, дочка, рассказывай, как попала к нам, – не вытерпела бабка. – Откуда, куда путь держишь? Как согласилась на клятву, чего ради? И чем помочь тебе можем?

Выложила ей про сестру. Дульсия только головой помотала. Задумалась.

– Странно, что ты сюда сразу попала, – говорит наконец. – Никто так еще…

– Орки ж, – перебиваю.

– Эти тоже не сразу. Они в поляну входили сами. А появились на окраине.

Киваю, мол поняла.

– И часто так?

– Орки? Ну, бывают, деточка.

– А лавиной вас орочей не смоет? – удивляюсь. Если на то пошло, это поселение не так уж и укреплено, чтобы против целой армии стоять.

– А мы не лыком шиты, – ухмыляется бабка. – Еще чайку?

Киваю. Поднимается, кряхтя.

– Давайте помогу, – вскакиваю.

– Да сиди уже, отдыхай горемыка, – отмахнулась бабка. – Мы хищника на подступах подкармливаем. Кто пришлые, троп не знают. С эльфами мир у нас, относительный. Правда не со всеми, народ обидчивый. Одно достоинство у них – сплочен, в отличие от нас, алчных до власти человечков.

– А здесь жить не опасно? – интересуюсь деловито. – Поляна этих ваших миров кишмя кишит. У меня на глазах эльфийку сожрал кузнечик. И войско орков переживало и выплюнуло чудо–юдо невиданное. Не находите странным, что цветы с многоэтажный дом, насекомые с динозавров?

Бабулька рассмеялась, чую вот–вот закашляет мокротой. Но сдержалась, горло продрала. Сейчас о мире этом расскажет, приготовилась на ус мотать.

– Ты попала в мир Кселаны, – начала Дульсия. – Тут деточка, вольные живут. Все здесь рабы. Раб до смерти – эту клятву дает любой без исключения, чтобы попасть сюда. Но если умирает хозяин, ты становишься свободна. Однако не все идут по пути свободы. Все вокруг добывают пыльцу из Поляны миров. На окраинах это проще. Там и работают, вглубь не ходят из–за кровожадных существ. Поэтому тут скрываемся мы.

– Пыльца, – фыркаю, у меня свои ассоциации. Сестра из–за нее и попала сюда.

– Да, хозяева довольны, когда рабы добывают достаточно, и не довольны, когда наоборот. В этом мире множество существ из разных миров. Хозяева тащат всех себе подобных. За долгие годы много образовалось сел, городов, даже королевств. И людей, и орков, и гномов.

– И эльфов…

– Да, деточка. И этих тоже. Своя власть есть везде. И она поклоняется хозяевам, как богам, отдает им пыльцу. И кто больше дает, тот обретает могущество и преимущество над другими рабами. Бывали и те, что восставали против хозяев. Тогда слуги Кселаны расправлялись со всеми неугодными особо жестоко.

– Много вы знаете, – хвалю бабку. – А кто такая эта Кселана?

– Смотри с дуру не спроси где, – спохватывается Дульсия. – Высшее божество этих миров, создатель всего сущего. Сразу и не передашь всего смысла.

– Кстати о смысле. Почему все на Русском говорят?! – выдаю.

Дульсия замотала головой, посмотрела пристально, даже наклонилась вперед.

– Это ты принимаешь на своем, и каждый так, – отвечает задаточным тоном. – Так мир устроен, каждый понимает, как ему лучше слышится. И говорит, как умеет, а слушающий принимает по своему языку. Вот и все. Общий язык мира.

– Как дважды два пять, – гнусавлю. – Бабуль, вы мне лучше скажите, как мне сестру найти?

Задумалась Дульсия. Почесала седую голову.

– Будем молить богов, что миновала ее наша Поляна, – начала, наконец, бабуля. – Попасть она должна к людям. А если мала и хороша, как ты, не будет у нее проблем. Жизнь у нас не хуже той, от которой бежали…

– Ага, – усмехнулась. – А вы что прячетесь тогда?

– А мы не от хозяев прячемся. Они свободных не трогают. А от людей, алчных и злых.

Понятно. Сижу, перевариваю сказанное. Нужно уходить с этой хищной поляны к людях в флору и фауну нормальной величины.

– А далеко граница Поляны миров?

– Мир Кселаны огромен, деточка, – выдает бабуля. – Не сыщешь ты сестру. Даже не пытайся.

– А если знаю, чей клан хозяин ее? – взвинтилась я.

Дульсия не ответила, только глаза выпучила. Пугающе так…

Какие тут варианты? Клан Эрей проиграл клану Мор и улетел. Потом моя сестра побежала к ним в рабство просится. Значит, Мор и есть хозяин. Это ж та еще зацепка!

– Уходи по добру, Валерия, – прошипела бабка.

Меня как кнутом огрело. После добрых–то слов гнать в шею! Вскочила я обиженная.

– Стой! – спохватилась бабка. – Я сотника попрошу, чтобы дал проводника до окраины. Не место тебе среди нас. Чует мое сердце, беду нам принесешь.

Сглотнула. Изгоя из меня делать не надо. Были, знаем.

Сотник пришел. Воин знатный, ручища в канатах мышц, лицо в шрамах, улыбка задорная, смотрит на меня с неподдельным интересом собственника.

Выпроводили меня из землянки. Решили, видимо, с глазу на глаз переговорить.

Спустя какое–то время вышел сотник угрюмый. Посмотрел на меня скептически.

– Лучник нам хороший не помешает, – говорит мощными связками. – Поль сказал, ты одним выстрелом двух орков через брешь поразила.

– Я случайно, – мнусь.

– Талант проявляется в случайностях, – обрезает. – Мы рейд готовим на темных эльфов. Вызволять надо своих. Сослужить службу, дадим тебе уйти, снарядим и проводника хорошего получишь. Выведет тебя на окраину к людским городам. А там уж сама.