Помните это известное стихотворение Ф. И. Тютчева:

"Я лютеран люблю богослуженье, Обряд их строгий, важный и простой: Сих голых стен, сей храмины пустой Понятно мне высокое ученье. Но видите ль? Собравшися в дорогу, Последний раз вам вера предстоит. Она еще не перешла дорогу, А дом ее уж пуст и гол стоит..." Заключительная строфа особенно поразительна: "Еще она не перешла дорогу, Еще за ней не затворилась дверь, Но час настал, пробил... Молитесь Богу! В последний раз вы молитесь теперь".

Проницательный и тонко чувствующий 30-летний поэт изобразил в этих словах ту опасность, которая, по его мнению, грозила немецкому протестантизму: отход от веры. В этих словах Тютчева было много правды, но не все правда. Сказанное им в значительной степени соответствует все большему духовному оскудению, которое испытывал протестантизм в 19-ом веке, особенно в области своих богословских учений, в их внутреннем, так сказать, выветривании. Но не все протестантство в последней глубине своей затронуто этими словами. Ибо вера не всегда покрывается внешним богословствованием ученых специалистов и не всегда соответствует ему. Напротив, из нея, из живого, хотя и скрытого в глубинах источника веры, может временами возрождаться и богословие (что, напр., отчасти произошло в немецком протестантизме в 20-ом веке). Вера имеет свой особый, решающий источник - не в учености, а в прикосновении к живому центру жизни духовной и веры - к Тому, Кто питает ее, к Единому Господу и Владыке. Ему посвящены самые интимные и трогательные излияния души христианской в протестантизме (как и в православии и католичестве), и особенно, может быть, в некоторых излюбленных церковных песнях (Kirchenlieder), напр., в немецких лютеранских и реформатских церквах. Эти излюбленные церковные песни мы встречаем в большинстве сборников церковных песен (Gesangbücher). Сборники эти составлялись и рядом частных лиц и потом — с середины 18-го века — стали составляться и поместными Церквами, при чем часто они довольно отличны друг от друга (каждая поместная Церковь — напр., Тюрингенская, Гессенская, Гамбургская, Гольштинская, Саксонская и др., имеют свой Gesangbuch, которые различаются между собой и в зависимости от года издания, и т. д.

Некоторые из этих "песен общины" (Gemeindelieder) суть переложения - более близкие или более отдаленные — латинских средневековых гимнов (напр., О Haupt voll Blut und Wunden), или подражания им; другие церковные песни более самостоятельны. Одни принадлежат к самому героическому, драматически-патетическому времени реформации — 16-му веку, другия - ко времени большого внутреннего углубления и сосредоточенно-тихого молитвенного горения веры в 17-ом и отчасти в 18-ом веке. Некоторые из гимнов, вошедшие в сборники и получившие более широкое распространение, относятся даже к 19-му веку (напр., Wenn Alle untreu werden). Их главная характеристика - христоцентричностъ, или обращение к Всеблагому Отцу через Сына, через ходатайство Сына. В них много детского, сыновнего доверия, смиренной преданности, но и детского, смиренного дерзновения, много преклонения, радостного и трепетного, перед волею Небесного Отца и все покоряющей любви к Господу Иисусу. Получаются иногда высокие и замечательные, глубоко трогательные - иногда именно в своей детской чистоте и простоте сердца — перлы христианского песнопения.

Вспомним, хотя бы, такие из них:

Meinen Jesum lass ich nicht, Weil Er Sich für mich qeqeben, So erforderi meine Pilicht Unverrückt für [ hn zu leben. Er ist meines Lebens Licht, Meinen Jesum lass ich nicht... Jesum lass ich rimmer nicht, Weil ich soll auf Erden leben. Ihm hab ich voll Zuversicht, Was ich bin und hab, erqeben, Alles ist aui Ihn qericht. Meinen Jesum lass ich nicht... Nicht nach Welt, nach Himmel nicht Meine Seel sich wünscht und sehnet, Jesum wünscht sie und Sein Licht, Der mich hat mit Gott versöhnei, Mich befreiet vom Gericht Meinen Jesum lass ich nicht. (Christian Keimann, 1658)

"He отступлю от Господа моего Иисуса, ибо Он отдал Себя за меня. Сего требует мой долг: непоколебимо жить для Него. Он - свет жизни моей. Не отступлю от Господа моего Иисуса.

Никогда не отступлю я от Иисуса, пока я жив на этой земле, Ему я, исполненный веры, предал все, что я есмь, и все, что имею. Все направлено на Него, как на цель. Не отступлю от Господа моего Иисуса.

Пускай покинет меня свет очей моих, пусть замрут мой слух, мой вкус и осязание; пускай мой последний день наступит для меня на этом свете! И тогда, когда оборвется последняя нить моей жизни, не отступлю от Господа моего Иисуса.

Ни мира ни неба жаждет душа моя — Иисуса одного лишь жаждет она и света Его, Его, что примирил меня с Богом и избавил от суда. Не отступлю от Господа моего Иисуса".

Сходно с этим восклицает и знаменитый Paul Gehrhardt (1607-1676) в одном из своих гимнов:

Nichts, nichts kann mich verdammen, Nichts nimt mir meinen Mut; Die Höll und ihre Flammen Löscht meines Heilands Blut. Kein Urtel mich erschreckei, Kein Unheil mich betrubt Weil mich mit Flüqeln decket Mein Heiland, der mich liebt. (Из гимна 1st Gott für mich, so trete...)

"Ничто, ничто не может меня осудить. Ничто не может отнять у меня моей уверенности, ибо ад и его пламя будут погашены кровью Спасителя моего. Никакой приговор не пугает меня, никакая беда не огорчает, ибо меня покрывает сению крыл Своих Спаситель мой, меня возлюбивший".

А вот слова, посвященные тому же безмерному Божественному Милосердию, явившемуся нам в СынеБожием:

Er ist das ewige Erbarmen, Das alles Denken übersteigt. Es sind die offenen Liebesarme, Des, Der Sich zu dem Sunder neigf... O Abqrund, welcher alle Sünden Durch Christi Tod verschlunqen hat! Das heisst die Wunde recht verbinden, Da findet kein Verdammen statt, Weil Christi Blut beständiq schreit: Barmherziqkeit! Barmherziqkeit!... In diesem Grunde will ich bleiben, Solanqe mich die Erde träqt. Das will ich denken, tun und treiben, Solanqe sich ein Glied beweqt. So sinq ich einstens höchsi erfreut: O Abqrund der Barmherziqkeit!

"Сие есть Вечное Милосердие, что превосходит всякое помышление. Сии суть распростретые к нам объятия любви Того, Кто Сам приклоняется к грешным.

О Бездна, которая все грехи поглотила через смерть Христову! Сие есть подлинное излечение ран; уже нет здесь места осуждению. Ибо кровь Христова взывает, непрестанно взывает: О Милосердие! Милосердие! ... В этих глубинных основаниях хочу я пребыть, покуда носит меня еще эта земля. Сие я хочу помышлять, делать, к сему стремиться, пока еще могу двигать я членами своими. И тогда придет время, и я воспою в великой радости: О Ты, Бездонное Милосердие!"

И опять та же тема о бесконечном, снисшедшем к нам прорыве милосердия Божия в Сыне Его — напр., в этом замечательном хвалебном гимне Филиппа Фридриха Хиллера (Hiller), 1767 года:

Mir ist Erbarmunq widerfahren Erbarmung, deren ich nicht weri. Das zähl ich zu ciem Wunderbaren. Mein stolzes Herz hat's nie beqehrt. Nun weiss ich das und bin erfreut Und luhme die Barmherziqkeit. Ich habe nichts als Zorn verdienet Und soll bei Gott in Gnaden stehn. Gott hat mich mil Sich selbst versühnet Und macht durch Blut des Sohns mich rein. Wo kam dies her? Warum qeschieht's? Erbarmunq ist's und weiter nichts. Das muss ich auch, mein Gott, bekennen, Das rühm ich, wenn ein Mensch mich iraqt. Ich kann es nur Erbarmunq nennen So ist mein qanzes Herz qesaqt. Ich beuqe mich und bin erfreut, Und rühme die Barmherzigkeit... Gott, der Du reich bist an Erbarmen, Reiss Dein Erbarmen nich von mir, Und führe durch den Tod mich Armen, Durch meines Heilands Tod zu Dir. Da bin ich ewig recht erfreut Und rühme die Barmherziqkeit.

"Мне оказано милосердие — милосердие, которого я недостоин. Это я считаю совершенно невероятным. Мое гордое сердце никогда к этому не стремилось. Но теперь я твердо знаю это и исполнен радости и прославляю Милосердие.

Я заслужил только гнев, и вот теперь я в милости у Бога. Господь примирил меня с Самим Собой и очищает меня кровью Своего Сына. Откуда это? Почему это так? Это — бесконечное Милосердие, и ничего больше.

О Боже, богатый милостью, не отыми милосердия Твоего от меня, и приведи меня, бедного, через смерть — через смерть Спасителя моего — к Себе! Тогда, исполненный вечной радости, я буду прославлять Твое милосердие".

Иисус Христос — Владыка и Господь! Филипп Фридрих Хиллер так поет об этом:

Jesus Christus herrscht als Köniq. Alles wird Ihm untertäniq, Alles leqt Ihm Gott zu Fuss. Аllеr Zunqe soll bekennen, Jesus sei der Herr zu nennen, Dem man Ehie qeben muss... Gebt ihr, Sünder, Ihm die Herzen, Klagt ihr, Kranke, Ihm die Schmerzen, Saqt ihr, Armen, Ihm die Not. Wunden müssen Wunden heilen, Heilsöl weiss Er auszuteilen, Reichtum schenkt Er nach dem Tod... Ich auch aui der tiefsten Stufen, Ich will qlauben, ich will rufen, Ob ich schon noch Pilgrim bin. Jesus Christus herrscht als Köniq, Alles ist Ihm untertänig. Ehret, liebet, lobet Ihn! (1752).

"Иисус Христос царствует, как Владыка. Все Ему покорно, все Бог положил под ноги Его. Каждый язык должен исповедовать Иисуса Господом, Которому подобает воздавать честь.

Предоставьте, о грешники, Ему сердца ваша; Ему поведайте, о страждущие, ваши муки; а вы, убогие, — нужду вашу. Его раны исцеляют наши раны; Он дарует целительное миро, а после смерти — богатство.

И я тоже, на низших ступенях бытия, и я буду верить и взывать, хотя я пока еще странник на чужой земле: Иисус Христос царствует, как Владыка, все покорно Ему". Знаменитый гимн нижне-рейнского мистика и поэта, Герхарда Терстеегена (Tersteegen- 1697-1767) Ich bete an die Macht der Liebe ("Склоняюсь пред Владычеством Любви") получил самое широкое распространение. Это - одно из самых замечательных произведений Терстеегена; оно посвящено созерцанию безмерной любви Божией и ответному отданию себя в любви Господу Иисусу.

Ich bete an die Macht der Liebe, Die sich in Jesu offenbart. Ich qeb mich hin dem freien Triebe, Wodurch auch ich qeliebet ward. Ich will, anstatt an mich zu denken, Ins Meer der Liebe mich versenken... Ich iühl's, Du bist's, Dich muss ich haben. Ich fühl's, ich muss fur Dich nur sein; Nicht im Geschöpf, nicht in den Haben, Mein Ruhplatz ist in Dir allein. Hier ist die Ruh, hier ist Vergnügen, Drum folg ich Deinen selgen Zügen... O Jesu, dass Dein Name bliebe Im Grunde tief gemauert ein. Möcht Deine süsse Jesusliebe In Herz und Sinn qepräqet sein — Im Wort, im Werk und allem Wesen Jesus und sonst sei nichts zu lesen. (1751; 1757)

"Я поклоняюсь Владычеству Любви, раскрывшейся во Христе Иисусе. Я отдаюсь свободным отданием Любви, что первая возлюбила меня. Вместо того, чтобы думать о себе, я хочу погрузиться в море Любви...

Я чувствую, это — Ты, Тебя я должен иметь. Я чувствую — только для Тебя должен я быть. Ни в творении, ни в жизни - только в Тебе место успокоения моего. Здесь — радость! Здесь — успокоение! Поэтому всегда буду я следовать за Тобой.

О Иисусе, пусть имя Твое будет внедрено в основу бытия моего! Пусть сладостная любовь Иисусова будет запечатлена в моем уме и сердце! Пусть в моих словах, деяниях и во всем существе моем будет прочитано только одно слово "Иисусе" и больше ничего".

Многие благочестивые религиозные стихотворения, если имели напевность и соответствовали молитвенному духу церковной общины, становились церковными гимнами, попадая в тот или иной местный Gesangbuch (а иногда и во все сборники церковных гимнов).

С другой стороны, эти церковные песни влияли на религиозное творчество отдельных поэтов. Целый ряд есть религиозных стихотворений, написанных в том же духе, что и лучшие песни Gesangbuch'a: созерцанием и прославлением безмерной Любви Божией и чувством близости к своему Спасителю и упования на Него.

Вот, напр., глубоко трогательное стихотворение Адольфа Морадта:

Ich bleib bei Dir. Ich bleib bei Dir. Wo könnt ich's besser haben? Mir ist so wohl in Deiner Liebeshut! Du schmückest mich mit ew'1qen Liebesqaben, Den Du erkauft mit Deinem heil'qen Blut. O weich mit Deiner Gnade nicht von mir, So weich ich nimmer, quter Hirt, von Dir... Ich bleib bei Dir. Es kann mit alien Schätzen, Mit alien Gaben und mit aller Lust Die game Welt ja nimmer den erqötzen, Dem Deine Liebe wohnet in der Brust. Du, arme Welt! Ich sehn mich nicht nach dir, Ich bleib bei Jesu, und Er bleibt bei mil.

"Я пребуду с Тобой! Ибо где мне может быть лучше? Мне так хорошо быть под кровом Твоей любви. Ты украшаешь меня дарами любви Твоей, меня, которого Ты искупил пречистою Твоею кровью. О не покидай меня благодатью Своею! Тогда я никогда, о Пастырь Добрый, не отступлю от Тебя...

Я пребуду с Тобой! Мир со всеми сокровищами и дарами своими, со всем веселием своим не может того удовлетворить, у кого в сердце обитает Твоя любовь. Бедный мир! Я не стремлюсь к тебе: я остаюсь при Господе Иисусе, и Он будет со мной".

Сходных голосов много в немецкой религиозной лирике, целый ряд произведений которой был воспринят в тот или другой местный Gesangbuch (или даже в несколько таких сборников, как, напр., некоторые стихотворения известных поэтов, — Клопштока, Клаудиуса, Фил. Шпитта — или менее известных — графини Аугусты Эглофштейн и других). Особенно известно это стихотворение романтика фон Гарденберга-Новалис, воспринятое во многие сборники церковных гимнов:

Wenn Alle untreu werden, So bleib ich Dir doch ireu, Dass Dankbarkeit auf Erden Nicht qanz verqessen sei. Für mich emptinqst Du Leiden, Verqinqst für mich in Schmerz. Drum widm'ich Dir in Freuden Auf ewiq dieses Herz... Ich habe Dich empfunden. O lasse nicht von mir! Lass inniq mich verbunden Auf ewiq sein mit Dir! Einsf schauen meine Brüder Schon wieder himmelwärts Und senken fröhlich nieder Und fiallen Dir ans Herz.

"Если и все изменят Тебе, то я останусь Тебе верным, чтобы чувство благодарности не совсем умерло на земле.

Ради меня Ты восприял страдание, ради меня умер Ты в муках. Поэтому я навсегда с радостью посвящаю Тебе это мое сердце.

Я ощутил Тебя! Не оставляй меня! Сделай, чтобы тесно объединенный с Тобой, я навеки был с Тобой!

Когда-нибудь мои братья опять подымут взоры свои к небу и склонятся в радости и припадут к Твоему сердцу" Не буду более останавливаться на ряде умилительных песнопений, посвященных молитвенному созерцанию главнейших евангельских событий — Рождеству, Страданию и Воскресению. Здесь много перлов глубоко-христианского благочестия; целый ряд из них унаследован от Средних Веков, является переложением на немецкий язык латинских гимнов.

Вот, напр., рождественский гимн (1655 г., музыка Иоанна Себастиана Баха 1736 г.):

Ich sreh an Deiner Krippen hier, O Jesu, Du mein Leben. Ich komme, bring und schenice Dir, Was Du mir hast qeqeben. Nimm hin, es ist mein Geist und Sinn, Herz, Seel und Mut, — nimm alles hin Und lass Dir's wohlgefallen! Da ich noch nicht qeboren war, Da bist Du mir qeboren Und hast mich Du zu eiqen qar, Eh ich Dich kannt, erkoren. Eh ich durch Deine Hand qemacht, Da hast Du schon bei Dir bedacht, Wie Du mein wolltest werden... Ich sehe Dich mit Freuden an Und kann mich nichi satt sehen, Und weil ich nun nicht weiter kann, Bleib ich anbetend stehen. O dass mein Sinn ein Abqrund wär' Und meine Seel ein weites Meer, Dass ich Dich möchfe fassen! ... Einsi aber, hoff ich, wirsf Du mir, Mein Heiland, nicht versaqen: Dass ich Dich möge für und für Bei mir und an mir fraqen. So lass mich doch Dein Kripplein sein! Komm, komm und leqe bei mir ein Dich und all Deiner) Frieden!

"Я стою здесь перед Твоими яслями, о Жизнь моя, Иисусе! Я прихожу и приношу Тебе в дар то, что Ты Сам мне даровал. Прими в дар мой дух и ум, сердце, душу и силу. Прими это все, и да будет сие благоугодно Тебе! Прежде, чем я был рожден, Ты уже родился ради меня и избрал меня Своим прежде, чем я знал Тебя. Прежде, чем я был сотворен Твоей десницей, Ты уже предустановил, что Ты будешь моим...

Я взираю на Тебя с радостью и не могу насытиться лицезрением, и так как я ничего другого сделать не могу, я стою, и созерцаю умиленно. О если бы мой ум был бездонной пучиной, а душа моя безбрежным морем, чтоб я мог воспринять Тебя!

Но в одном, надеюсь, Спаситель мой, Ты мне не откажешь: чтобы я мог постоянно носить Тебя в себе. Дай мне стать Твоими яслями. Приди, приди и вниди в душу мою, и принеси мир Твой с Собою!"

Какое соединение детской простоты сердца, смиренного сыновнего доверия с глубиной мистического порыва! Или вот гимн: Dies isf die Nacht, da mil erschienen der qrossen Gottes Freundlichkeit ("Это та ночь, в которой мне явилось милосердие великого Бога моего"), К. Ф. Нахтенхезера (1684 г.), не говоря уже о таких классических художественных гимнах, как: Es ist eine Ros entsprunqen, или Nun sinqet und seiet froh, или Vom Himmel hoch da komm ich her и т. д. Среди гимнов, посвященных страданиям Спасителя, выделяется знаменитое созерцание Павлом Герхардом изъязвленного лика Христова: О Haupt voll Blut und Wunden (1650 г.), являющееся переложением на немецкий язык средневекового Salve, Caput cruentatum (13-го века). Созерцание страдающего Господа покоряет сердце.

Ich will hier bei Dir stehen, Verachte mich doch nichi; Von Dir will ich nicht qehen, Wenn Dir Dein Herze bricht. Wenn Dein Haupt wird erblassen Im letzten Todessioss, Alsdann will ich Dich fassen In meinem Arm und Schoss!

"Я хочу здесь стоять у Креста Твоего. Не презри меня! Не хочу отходить от Тебя, когда сердце Твое останавливается. А когда побледнет лик Твой, пораженный смертью, тогда хочу я принять Тебя в объятия моей души". И, переносясь мыслью к собственной предстоящей смерти, он молит страждущего Господа:

Wenn ich einmal soll scheiden, So scheide nicht von mir. Wenn ich den Tod soll leiden, So tritt Du dann herfür. Wenn mir am alierbanqsfen Wird um das Herze sein, So reiss mich aus den Anqsten Kraft Deiner Anqst und Pein!

"А когда я сам буду умирать, то не отступай от меня. Когда я должен буду претерпевать смерть, тогда Ты приди ко мне. Когда мучительно будет сжиматься мое сердце, тогда Ты вырви меня из мук - силою Своего борения и

Своей муки!"

А в другом гимне 17-го века Jesu, meines Lebens Leben, Jesu, meines Todes Tod ("Иисусе, Жизнь моей жизни и Упразднитель моей смерти") созерцание страстей Христовых точно также повергает душу в глубину благодарного умиления:

Nun, ich danke Dir von Herzen, Herr, für die qesamte Not: Für die Wunden, für die Schmerzen, Für den herben, bittern Tod, Für Dein Zittern, für Dein Zaqen, Für Dein tausendfaches Plaqen, Für Dein Anqst und tiefe Pein Will ich immer dankbar sein. (E. Chr. Homburq, 1659).

Воскресение Христово не так ярко представлено в гимнах немецкого протестантизма. Воскресению Господа и нашему грядущему воскресению посвящен замечательный гимн Христиана Кнорр фон Розенрота 1654 г. (его играют старинные башенные часы в Дармштадте): Morgenqlanz der Ewiqkeit, Licht von unerschöpflichen Lichte (". Утренняя Заря Вечности, Свет от неисчерпаемого Света..." ).

Ach, Du Aufqanq aus der Höh, Gib, dass auch am jünqsten Taqe Unser Leib verklärt erstefi Und, enfernt von aller Plaqe, Sich aui jener Freudenbahn Freuen kann.

"О Ты, Восход с Высоты, дай, чтобы в последний день наши тела восстали преображенными и, избавленные от всего страдания, могли радостно шествовать по пути ликованья".

Очень большую роль в лютеранском благочестии, как выразитель его питающего глубочайшего вдохновения, играет знаменитый гимн того же Паула Герхарда(1653 г.): Befiehl du deine Weqe... ("Поручи пути свои..." ). Обращу внимание на очень характерную вторую строфу:

Dem Herren musst du trauen, Wenn dir soll wohl erqehn, Auf Sein Werk musst du schauen, Wenn dein Werk soll bestehn. Mit Sorqen und mit Grämen Und mit seibsteiqner Pein Lässt Gott Sich qar nichts nehmen: Es muss erbeten sein.

"Господу должен ты доверять, если хочешь спасения, на Его дело должен ты взирать, если хочешь, чтобы твое дело уцелело. Собственными попеченьями и усилиями и добровольно избранными страданьями ты не можешь вырвать у Бога ничего: все должно быть испрошено молитвой". Эти слова вводят нас во внутренний мир лютеранского благочестия, именно в ту основную установку его, где оно противополагается духу самоуверенного гордого законничества и самоутверждения. В этом была огромная заслуга Лютера: подчеркнуть то, что так легко забывается, — превосходящее, решающее значение благодати в деле нашего спасения. Спасение нам дается, оно нам дано во Христе, но труден путь участия в Кресте Христовом. И вот этим путем — активного участия в крестном подвиге Христовом (силою той же благодати, т. е. свободного дара Божия), духовного со-распятия Христу (что является основой всего нравственного и мистического учения ап. Павла: "Я сораспялся Христу... живу уже не я, живет во мне Христос"), этой духовной активностью, порождаемой в нас даром благодати, лютеранская богословская мысль, лютеранское теоретическое богословие - в лице Лютера (не всегда, однако!), и особенно лютеранских ортодоксальных теоретиков и систематиков 17-го века, пренебрегало, или вернее не только игнорировало, но и полемически отрицало ее. Внутренняя же жизнь благочестия, опыт духовный, жизнь молитвенного созерцания, молитвенного горения и подвига молитвенного — там, где они с силой прорывались в жизни протестантов, питаемые проникновением в Слово Божие и живым общением со Христом - преодолевали эту односторонность. Теоретическая абстрактность лютеранского учения о спасении тоже могла легко становиться "cухим, формалистическим, самодовольным фарисейством ("Я-де понимаю истинное спасение, а "злые католики", которые слишком суетятся и хлопочут в своем земном самоослеплении, - нет!"). В молитвенном опыте эта сухая абстракция преодолевалась, вступала в свои права живая жизнь и живая динамика Духа. Так было это у Паула Герхарда, так и у многих праведников протестантских. Со всей силой своего протестантского убеждения Герхард провозглашает вслед за ап. Павлом, что сами мы не можем себя спасти, что "делами Закона", внешним благочестием мы не можем "вырвать наше спасение" у Бога (Mit Sorqen und mit Grämen, und mit selbsteiqner Pein lässt Gott sich qar nichts nehmen);no тут же подчеркивает активность нашего общения с Богом - в молитве, более того: в борьбе, в подвиге молитвенного общения. Es muss erbefen sein.

Все от благодати; это — большие скобки, в которые вставляется вся наша духовная жизнь. Все, в конечном смысле, в нашей духовной жизни есть дар Божий, поэтому нам нечего гордиться и кичиться ("мы — рабы недостойные" - Лк 17. 10), но благодать делает нас активными, зовет нас к молитве, к борению молитвенному, к великой динамике, к великому подвигу молитвенного общения, и раскрывается и сообщается нам в молитвенной жизни. Это — великий закон внутренней жизни христианства, о котором свидетельствуют и ап. Павел и все отцы-учители духовной жизни христианской, - так, напр., Исаак Сирин, Макарий Египетский, и великие праведники христианские всегда и повсюду.

Жизнь благодати активна, но заслуги нашей нет, но есть наше живое соучастие в этом живом потоке жизни Духа, в этой жизни подвига Христова. И есть молитвенное борение и горение духа. Es muss erbeten sein.

Мы увидим, как эти глубины христианской жизни, жизни во Христе, о которой говорит ап. Павел, раскрылись великому протестантскому праведнику, Иоганну Арндту (Johann Arndt 1555-1621), автору знаменитой книжки Об истинном христианстве (Vom Wahren Christentum), которая была переиздана на своей родине бесконечное количество раз и которой было суждено по крайней мере раз 5 быть переведенной на русский язык и напитать многие души и в России, особенно в 18-ом веке: не проповедью протестантизма, а проповедью Евангелия, той самой проповедью, которой жила и живет Православная Церковь. (См. ниже главу: "Встречи христианского Востока и христианского Запада").

Прежде чем покинуть христианскую лирику немецкого протестантизма, приведу еще один гимн, уже гораздо позднейший - написанный в 1862 г. немкой-балтийкой из Курляндии, Юлией Хаусман (Hausmann. Она родилась в 1825 г. в Митаве, долгое время была домашней учительницей, умерла в России в 1901 г.). Этот гимн So nimm denn meine Hände (вошедший, напр., в Гамбургско-Гольштинский сборник гимнов) перекликается с гимном Герхарда Befiehl du deine Weqe.

So nimm denn meine Hände Und führe mien Bis an mein seliq Ende Und ewiqlich. Icn maq allein nicht qenen, Nicht einen Schritt. Wo Du wirsi qehn und stehen, Da nimm mich mit. In Dein Erbarmen hülle Mein schwaches Herz Und macn es gänzlich stille In Freud und Schmerz. Lass ruhn zu Deinen Füssen Dein armes Kind. Es will die Auqen schliessen Und qlauben blind. Wenn ich auch qleich nicht fühle Von Deiner Macht, Du führst micn doch zum Ziele Auch durch die Nacht. So nimm denn meine Hände Und führe mich Bis an mein seliq Ende Und ewiqlich.

"Итак возьми мои руки, и веди меня до конца моей жизни и вовеки! Я не могу одна ступить ни одного шага. Где Ты будешь стоять или идти, - возьми с Собой и меня! Облеки Твоим милосердием мое бедное сердце и сделай его совсем тихим. В радости и горе дай Твоему бедному ребенку найти покой у Твоих ног. Он хочет, закрывши глаза, слепо верить. Если я еще и не ощущаю Твоего могущества, - Ты все же ведешь меня к цели, даже и через ночь. Итак возьми мои руки и веди меня до моей блаженной кончины и вовеки!"

Мы видим из этого краткого обзора ряда протестантских гимнов, как протестантское (лютеранское) благочестие характеризуется пламенным устремлением к Спасителю и Господу Иисусу, горячим и глубоким христоцентризмом - и вместе с тем чувством детской смиренной доверенности и преданием себя в руки Небесного Отца. Мы касаемся здесь — несмотря на все полемические парадоксы и перегибы лютеранского школьного богословия с его отрицанием подвига духовного - подлинных глубочайших основ христианской духовной жизни. Благодать -даром данная нам — делает нас активными, зовет к подвигу самоотдания. Он Сам влечет нас к Себе. Это чувствовали слагатели этих молитв.