В сияющий летний день 1995 года семейство Говоровых-Камышевых-Морозовых-Ковалевых снова собралось все вместе в Доме с лилиями.
Дом был украшен букетами лилий и гирляндами из листьев – гирлянды сплели Ариша и Таисия Александровна, а развесил Сергей. Он до сих пор не слез со стремянки, потому что теперь по просьбе тестя подновлял поблекшие цифры на фасаде: 1895.
– Давай-давай, зятек, не ленись! – командовал Михаил Иванович, необыкновенно нарядный сегодня и как бы даже помолодевший в этом легком белом костюме с орденскими планками на груди. – Это тебе не статейки на машинке стучать! Родовое гнездо оформляешь!
– В полной мере ощущаю все бремя ответственности, отец! – отозвался со смехом Сергей.
– Пап, что за праздник ты придумал? – удивилась Лиля, проходя мимо со стопкой тарелок – праздничный стол накрывали, как всегда водилось, в саду. – Столетие дома!
– Ну а чем не повод всем собраться? – пожал плечами Михаил Иванович. – Дом, между прочим, тоже член семьи!
– Но мы же ничего не знаем – ни месяца, ни даты…
– А вот с сегодняшнего дня у вас будет и день, и месяц, и даже год! – хохотнул Михаил Иванович. – Полная биография. Вот так, дочуня!
Он ушел в сад, а Лиля любовно взглянула на мужа:
– Я смотрю, ты не разучился по лестницам лазить!
– А то! – задорно ответил Сергей, и оба расхохотались, вспомнив, как много было для них связано с этим его умением лазить по лестницам.
– Давай мыть руки и за стол! – велела Лиля, и Сергей проворно докрасил цифру 5.
Михаил Иванович подошел к Кире, которая сидела в гамаке и читала. Ее живот был туго обтянут сарафаном. Сколько мучений осталось позади, сколько надежд и разочарований… И вот там – в животе – дремлет в ожидании появления на свет представитель нового поколения семейства Говоровых… и так далее.
– Ну что, любимый потомок? – ласково спросил Михаил Иванович. – Удобно тебе?
– Удобно! – улыбнулась Кира и умильно попросила: – Дедуль, так вкусно пахнет шашлыком! Дадите попробовать?
По саду и в самом деле разносился умопомрачительный аромат: Константин «наживлял» на шампуры куски мяса и укладывал на самодельный огромный мангал. Куски и шампуры тоже были огромные!
– Я тебе дам – кусочек! – строго сказал Михаил Иванович. Кира была на жесточайшей диете. – Мне за этот кусочек Егорка знаешь что сделает?! Кстати, где он?
– На службе, – вздохнула Кира. – Даже не знаю, радоваться или нет, что он снова в строю.
– Радоваться! – велел Михаил Иванович. – Конечно, радоваться! Вот глупенькая! Ну-ка, дай-ка я… – Он осторожно положил руку на высокий Кирин живот, и она вдруг шепнула доверчиво:
– Боюсь я, дедуля.
– Чего?
– А вдруг что-нибудь не так? Вдруг опять сорвется?
Да, Кира намучилась, Михаил Иванович очень хорошо знал это. Успешной оказалась только третья операция! Что и говорить, вовремя эта добрая душа – Ариша – получила свое наследство!
– Вот глупенькая! – рассердился Михаил Иванович. – Да не сорвется! Перестань! Боится она! – И покачал гамак, будто колыбель, напевая: – Баю-баю-бай!
Кира засмеялась, но страх не ушел из ее глаз. И Михаил Иванович понял, что надо сделать!
– Кирочка, ну-ка подержи! – Отдал ей свою палку, расстегнул ворот и снял с шеи крестик – старенький, медный, на черном шелковом шнурке: – Вот, ну-ка возьми, милая. Это тебе. Ты не смотри, что он такой простенький… Это ведь наша семейная реликвия, получается. Надень-ка. Надень!
Кира послушно надела этот крест поверх того серебряного, который когда-то надела на нее в монастыре матушка Серафима.
Говоров удовлетворенно кивнул: два креста – надежная защита!
– Я по этому крестику Люльку – маму твою – после войны разыскал, – пояснил он. – Тася его носила, а потом я, хоть и не верил, дурак. А ведь он меня сберег! И теперь пусть это будет нашей традицией. Он и тебя сбережет!
– Спасибо, дедуль! – улыбнулась Кира. Ей и в самом деле стало легче!
Послышался автомобильный сигнал: у ворот остановился автомобиль Камышева. Вместе с Родионом Петровичем приехала Катерина с огромным букетом – разумеется, белых лилий.
– Ну, с юбилеем тебя, старина! – крикнул Камышев, глядя на дом, который так много для него значил и где было столько пережито. Достал из багажника коробку с винными бутылками – разумеется, своего производства. В смысле производства возглавляемого им ликероводочного завода. Принюхался к аромату шашлыков: – Чувствуешь, как пахнет? Настоящая баранина!
– Папа, – нервно спросила Катерина, – как я выгляжу!
– Как дочка Камышева! – гордо ответил Родион Петрович, удивляясь, что это Катерина забеспокоилась.
На самом деле повод волноваться у нее был, но сообщать об этом она никому не собиралась.
Подошли к столу. Родион Петрович расцеловался с Лилей – любовь осталась в воспоминаниях, а дружба сохранилась, вдобавок у них общие дети, а скоро будут и внуки… С особой теплотой Родион обнял Таисию Александровну и тестя.
Катерина вручила Лиле букет, чем изумила ее, расцеловалась с ней, потом смиренно подошла к Таисии Александровне, которая вместе с Аришкой накрывала на стол:
– Бабуль, как чувствуешь себя?
Эта чужая семья была теперь ее семьей, которую она искренне полюбила и не могла представить, как пережила бы без нее эти пустые годы, наполненные воспоминаниями о том, что так и не сбылось.
А вот и тот, о ком она вспоминала. Обернулся от костра…
Катерина знала, что Константин приехал, надеялась, что удастся вести себя как ни в чем не бывало, но, когда встретилась с ним глазами, когда он улыбнулся, почувствовала такой прилив счастья, что забыла о всякой сдержанности, засияла – и бросилась к нему.
– А я смотрю, ты и шашлыки жарить умеешь! – сказала робко, вдруг перепугавшись, что улыбка эта ей почудилась, что Константин сейчас обдаст ее тем же холодом, от которого ее знобило с момента их прощания.
Однако он улыбнулся еще шире:
– Еще как!
И тогда она решилась:
– Ну, привет…
Константин не сводил с нее глаз.
– Ну, чувствую, что шашлыки сегодня определенно пережарятся… – произнес он и добавил: – Ты обалденно выглядишь!
Они обнялись… сначала слегка, по-родственному, а потом вдруг прильнули друг к другу – и отстраниться смогли с трудом.
На счастье, дым курился вокруг, и вполне можно было на этот дым свалить то, что у Катерины глаза полны слез.
– Ну, как живешь? Расскажи! – жадно спросил Константин, и Катерина почувствовала, что это ему в самом деле хочется знать.
– Живу хорошо, – говорила она, удивляясь тому, как дрожит голос. – В школе работаю. Английский преподаю. Даже на завуча, представляешь, выдвигают!
Константин вдруг опустил глаза:
– А замуж почему не идешь? Не зовут?
Катерина взглянула на него и сказала с отчаянной решимостью:
– Да зовут… Только вот тебя забыть никак не могу! Думаю и не могу забыть!
Константин внезапно стал серьезным.
– Да я тоже думаю о тебе чаще, чем хотелось бы… – признался он.
Катерина побледнела.
Вдруг подбежала Аришка, которой вздумалось именно сейчас поздороваться с Катериной, однако, встретив сердитый взгляд Константина, со смехом убежала.
Однако поговорить им так и не дали.
– Эй, генацвале с Аляски! – примчался возмущенный Сергей. – У тебя шашлык горит! Проспал?!
– Я ж тебе говорил, что пережарится! – счастливо расхохотался Константин, то и дело взглядывая на Катерину и подставляя тазик для шампуров.
Вдвоем они потащили эту гору еды на стол.
– Ну что тут, налито под горячее? – закричал Сергей.
А вино уже плескалось в бокалах.
– Наконец-то! – сказал Михаил Иванович и постучал вилкой по своему бокалу: – Минуточку внимания! Уважаемые жители юбилейного дома! Шашлыка очень хочется, поэтому я тезисно. Короче! Нашему дому сегодня сто лет! И поэтому еще мне очень хочется, чтобы именно сегодня у него началась новая история. Чтобы в доме отныне и навеки поселились только любовь и доброта. За наш дом!
– Ура! За дом! – все тянулись друг к другу, чокались. Лиля улыбнулась Сергею. Аришка – Родиону Петровичу. Катерина и Константин посмотрели друг на друга и пожалели, что слишком много народу вокруг. Кира незаметно погладила свой живот…
Выпили, сели, принялись за шашлык.
– Ну что, папочка? – прижалась к отцу Лиля. – Теперь-то ты, наконец, счастлив?
– А вот нет! – заявил Михаил Иванович, смеясь, встал и провозгласил: – Внимание! Второй вопрос нашего собрания! Руководящий состав нашего дома, в лице Таисии Александровны ну и, конечно, в моем, задают вопрос Константину: ты почему не женишься, паршивец?
Константин подавился. Ариша громко хихикнула в общей тишине.
– Ну что ты на меня смотришь? – фыркнул Михаил Иванович. – Ты вон на соседку свою посмотри!
Константин уставился на остолбеневшую Катерину, потом засмеялся:
– Ну, если тезисно… если тезисно, так я и не против! – И поцеловал ей руку.
– А у тебя на Аляске-то семьи нет? – поддел Родион Петрович.
Константин показал ему кулак и повернулся к отцу:
– Ну а ты, батя! Ты наш капитан, рулевой, а до сих пор не женат! Что скажешь?
Михаил Иванович кашлянул, а потом решительно сказал:
– А вот смотри и учись! – повернулся к Таисии Александровне и сказал: – Таисия Александровна…
Голос его дрогнул, и все, сидевшие за столом, растроганно заулыбались.
– Тася, иди сюда! – вновь позвал Говоров, Побледневшая Тася вскинула на него глаза.
Михаил Иванович помог ей встать и снова сказал:
– Таисия Александровна… Свет очей моих!
Она смотрела на Говорова, не отрываясь. Ветер своевольничал с ворохом ее седых кудрей, как некогда своевольничал он с русым облаком волос, реявшим вокруг ее юного лица.
– Неужели откажешь подполковнику Говорову? – тихо спросил Михаил Иванович.
Таисия Александровна молчала и улыбалась.
– Родители, вы столько лет шли к своему счастью! – воскликнула Лиля. – Мама, соглашайся!
– Батя, давай, не отступай! – заорал Константин, и Родион Петрович подхватил:
– Горько!
– Горько! – раздался дружный хор, под который Михаил Иванович и Тася поцеловались.
Лиля не без опаски взглянула на окно мансарды. Туда же посмотрела и Кира…
Окно да и окно. Самое обыкновенное. И больше нет здесь никаких призраков. А может быть, и не было их никогда!
Так или иначе – новое столетие Дома с лилиями началось со счастливого события – значит, будет жить в нем отныне счастье!
Конец третьей книги