Всё тот же очерк той же кепки — И в летний день и к декабрю… Солдатский френч, простой и крепкий, И бахрома потертых брюк. И красноречья три карата, И веры в дело сто карат. Так зарождается оратор — Коммунистический Марат. Пусть не изжиты злость и ропот! Его душа всегда емка Для резолюций Агитпропа И для наказов из МК. Плывите в прошлое, недели! Сгорайте, вспыхнув, вечера! Оратор дней своих не делит На нынче, завтра и вчера. Вот утро — в дебрях книжной глуби. Вот день — езды, собраний, встреч. Вот вечера — в районном клубе Всегда продуманная речь. Снег. Месяц серебристорогий. Плакаты. Освещенный зал. И он придет — родной и строгий, Прищурив сквозь очки глаза. И, фраз корявых не отделав, Расскажет, прост и величав, Про назначенье женотделов И про здоровье Ильича. И, на записки отвечая, Платком стирая пот с лица, Проглотит полстакана чая, Сося огрызок леденца. Здесь тают дни, уходят даты. Здесь вдохновенье, свет и пот. Здесь выполняет агитатор Труднейшую из всех работ.

Опишут все историки в очках, И внуки наших правнуков заучат: «Рабкрин… Ячейка… Ликбезграм… чека… Кредитованье… Школы фабзавуча…» Года труда, ученья и борьбы, Борьбы за счастье в новом, светлом веке… И кто-нибудь прочтет простую быль О незаметном, скромном человеке. Был истопник. Сжигал у топок дни. Окопы… Митинги… Опять окопы… И вот он вновь — бессменный истопник Рабочих мыслей раскаленных топок. Такая жизнь — для крепкого нутра. Нет перерыва в этакой работе: Не знать покоя с самого утра, Во все входя и обо всем заботясь. Он всем помощник. Всюду нужен он — Во всех цехах огромного завода, Пока стенных часов протяжный звон Не возвестит конец труда и отдых. Спешит в черед… Вниманье изощрив, Сидит в столовке, наспех пообедав. Страницы «Правды»… Бледно-серый    шрифт… «Разруха… Фронт… Еще одна победа…» Нельзя глаза от строчек оторвать, Но бьется мысль (все призрачней и тише), Что где-то дома мягкая кровать, Жена и двое худеньких детишек… Сдави усталость длительным зевком! Из сердца вырви искушенья жало! Тебя зовет прокуренный завком С десятками докладов, просьб и жалоб… Пусть знают все: Невежества кору Сорвала со всего земного шара Вот эта пара заскорузлых рук, Коричневых от угольного жара. Пусть каждый, кто с историей знаком, Задержит мысль на той священной дате, Когда был создан первый фабзавком И первого завкома председатель!

Нависшая сверху полночная мгла, Склоняется ниже и ниже. Зеленая лампа над гладью стола, Над грудой тетрадей и книжек. Над грудой тетрадей и трепаных книг, Над россыпью трудной науки, Усталый хозяин сутуло поник, Склоняясь на жесткие руки. …Зеленая лампа над гладью стола Из мглы вырывает церквей купола, Покатые крыши, густые сады, Плетни и лавчонки одной высоты, А дальше — плотина, реки полоса, Подорванный мост, дымовые леса. Солдат революции гол и разут. Вода в сапогах, под лохмотьями — зуд, Поднимешься — пуля зацепит. По глинистым лужам скользят и ползут, По глинистым лужам, густым, как мазут, Красноармейские цепи. Залегшие в городе, Из-за реки В упор наступающих бьют беляки. Шрапнельные кроют грома их, а ил Теченьем на сваи намыт там, Где красноармеец Сизов Михаил Карабкается с динамитом. «Военный резон беспощадно прост: Чтоб водную глубь не пройти нам, Белогвардейцы обрушили мост, Мной взорвана будет плотина. Мы вброд перейдем, мы ударим с низов… Кончай свое дело, товарищ Сизов!» Усталость тупая сжимает глаза… Сизов запалил, отступает назад. Язык шерстяной, небосвод жестяной, И взрыв ударяет горячей стеной. …Зеленая лампа, В тумане катясь, Внизу озаряет канавы и грязь, Покатые крыши, густые сады, Плетни и лавчонки одной высоты И выше, под куполом с алым платком, Недавнюю вывеску «Уисполком». У медного леса, в долине реки, Где глина, туман, буераки, Белеют — приземисты и широки — Строительные бараки. Раскинув быки, увеличив рост, Опять — где болотная тина — Повис над рекой металлический мост И строится вновь плотина. Строители мокнут в ночной реке, Скользят по крутому спуску… Немеет спина… В напряженной руке Измученный бьется мускул… И вот, откликаясь на чей-то зов, Худой, белокурый, длинный, Студент-практикант Михаил Сизов Шагает болотной глиной. Впрягается он, напрягается он, И смутной стеной надвигается сон. …Зеленая лампа, Блестя с высоты, Внизу озаряет мосты и сады. Сады над пролетом воздушных зыбей, Мосты — будто звенья бетонных цепей, И в блеске дорог, уходящих вдаль, Гранит полированный, стройная сталь. Железобетонный завод-исполин Вознесся в просторе цветущих долин. Он ширится, город огромный. Здесь труд победивший, стальной рукой Поставил над вздыбившейся рекой Электростанции, домны. В стеклянной кабине сидит в тишине Товарищ Сизов — Молодой инженер. Строитель стальных и бетонных лесов, Конструктор железных нервов. Сидит за работой товарищ Сизов, Способнейший из инженеров. Он кнопку нажмет — и задуют, рыча, Порывы электроветра. Скомандует — тысячесильный рычаг Гранитные взроет недра. Таким фантастическим и родным, Не знавшим вражеских орд, В садах и бульварах, Встает перед ним Социалистический город. Он в небо вонзается, как скала, Усильями дружных ратей… Зеленая лампа над гладью стола, Над россыпью книг и тетрадей. Сизов поднимается, свет погасив. Студент, от ученья усталый, Глядит как за окнами, свеж и красив, Рассвет разгорается алый. Он плавится — яркий, как будущий век, Весь мир переплавит он скоро. Товарищ Сизов! За десятками рек Скрывается будущий город… Ты новых веков набегающий вал, — Все ярче пылать и гореть им! В двадцатом году ты плотину взрывал, Ты строил ее в двадцать третьем! Работа растет. Перед нами опять Столетние чащи ложатся. За каждый участок, за каждую пядь Должны мы с врагами сражаться. Сражаться с врагами, мечты отогнав, Учитывать годы и миги… Сизов Михаил отошел от окна И сел за раскрытые книги.