В начале IX в. в Хазарии разразилась гражданская война. Крупные реформы, проведенные царем Обадией и в политическом и в религиозном отношениях, не могли не вызвать сильной оппозиции и противодействия тех или иных групп населения этой страны. Скудные, отрывочные сведения, сообщаемые Константином Багрянородным, к сожалению, дают очень мало для раскрытия тех событий, которые имели место в Хазарском государстве. Самым ценным является его указание, что война, о которой у него идет речь, велась из-за власти и была беспощадной. Уцелевшая часть побежденных в ней хазар бежала к мадьярам, где и составила особую группу из трех родов со своим вождем или князем и стала называться кабарами. Для объяснения их появления в составе мадьяр Константин Багрянородный и приводит изложенные выше крайне ограниченные сведения о гражданской войне в Хазарии - «Когда у них произошло отделение от их власти и возгорелась междоусобная война, первая власть одержала верх, - и одни из них (восставших) были перебиты, другие убежали и поселились с турками в (нынешней) печенежской земле, заключили взаимную дружбу и получили название кабаров». «Отделение от власти» можно понимать только как отказ в подчинении хазарскому правительству, что и явилось причиной междоусобной войны.

 Так как война велась из-за власти, можно думать, что хазарские беки и тарханы, недовольные тем, что один из них захватил власть в государстве, превратив кагана в бессильного сакрального царя, служившего для прикрытия его единовластия, и, вероятно, в связи с этим нарушил какие-то их права и прерогативы, восстали против него. Восстание было жестоко подавлено. К сожалению, остается неизвестным, когда точно и где оно вспыхнуло и сколь долго продолжалась борьба.

 В этом восстании вместе с другими хазарскими феодалами мог участвовать и владетель Правобережной Цимлянской крепости на Дону, жители которой столь беспощадно были уничтожены победителями. Нападение произошло в то время, когда большая часть мужского населения крепости отсутствовала, возможно для участия в каком-то военном предприятии. Этим объясняется то, что среди погибших в крепости почти не было мужчин, а также и то, что крепость, несмотря на ее неприступность, по-видимому, удалось взять с налету. Конечно, все это только предположения, степень вероятности которых определяется лишь отсутствием каких-либо других данных, способных пролить свет на содержание драмы, разыгравшейся на берегах Дона. Ценность этих предположений заключается в том, что они не только связывают сообщение Константина Багрянородного с материальными следами большого политического события в Хазарии, но и приводят к определению его хронологии. Основываясь на установленной выше дате разгрома правобережной крепости, гражданскую войну в Хазарии следует относить к первой трети IX в.

 Дальнейшее уточнение хронологии восстания дает список христианских епархий начала IX в. (Notitia VI Parthey). В этом списке, составленном не позже 815г. (806-815гг.) отсутствует не только готская, т. е. Хазарская митрополия, учреждения которой Византия добилась в качестве существенной уступки для себя от Хазарии после восстания Иоанна готского в 80-хгодах VIII в., но и входившие в ее состав епископии и притом не только в собственно Хазарии, но и в таких крымских и таманских городах, как Сугдея, Фуллы и Таматарха. В нем значится только епископия в Боспоре, уцелевшая, вероятно, потому, что она была старейшей в Крыму и находилась в городе со сплошным христианским населением.

 Ликвидацию столь недолго просуществовавшей готской митрополии, посредством которой Византия надеялась укрепить христианство в Хазарии перед лицом возрастающего значения иудейской религии и оказывать влияние на внутренние хазарские дела, необходимо связывать с переходом Готии под власть Византии, о чем свидетельствует появляющееся к 842-856гг. в титуле стратига Херсонской фемы упоминание Климатов, означающее, что Крымская Готия входила в состав этого военно-административного подразделения Византийской империи. Естественно заключить, что оба факта - переход Готии под власть Византии и ликвидация Готской митрополии, объединявшей хазарских христиан, тесно связаны между собой, а также, что оба они имеют прямое отношение к реформе Обадия - к возведению иудейства, которое до сих пор было только одной из религий в Хазарии, существовавшей наряду с христианством и исламом, в государственную религию хазар.

 Христианская Готия, тесно связанная в экономическом и культурном отношении с соседним Херсоном и тяготевшая к Византии, еще недавно пытавшаяся под руководством Иоанна готского освободиться из-под власти хазар, по-видимому, первой реагировала на реформы Обадия и отложилась от Хазарского каганата, по всей вероятности, при активном содействии Византии, решившейся на этот недружественный по отношению к хазарам шаг в виду общего критического состояния, в котором оказалось Хазарское государство.

 Хазарское правительство ответило репрессиями против христиан, в первую очередь, уничтожением их церковных организаций, в которых оно не могло не видеть опасное орудие в руках Византии, направленное против реформы, проводимой в стране. Может быть, последовательность событий была другой – отпадение Готии произошло после ликвидации готской митрополии и епископских кафедр в Хазарии, а не наоборот, хотя изложенная последовательность мне представляется наиболее вероятной. Важны самые факты и то, что эти события произошли немедленно после реформ Обадия, по-видимому, еще при его жизни и во всяком случае до 815г.

 На восстание Иоанна готского хазарское правительство ответило оккупацией Готии. Переход Готии во власть Византии должен был бы вызвать войну хазар с империей. Однако до этого дело не дошло, по всей вероятности, вовсе не потому, что хазарское правительство легко примирилось с утратой одного из своих владений в Крыму, а потому, что его внимание было отвлечено от Готии другим еще более серьезным событием в самой Хазарии.

 В Хазарии разразилось восстание феодалов, недовольных уже не столько религиозными, сколько политическими реформами Обадия, и оно было настолько грозным, что приковало к себе все внимание и все силы хазарского правительства. Это не было восстание эксплуатируемых низов, это, по прямому свидетельству Константина Багрянородного, была борьба за власть в государстве, борьба хазарской знати с узурпатором Обадией, захватившим власть в свои руки и оттеснившим других феодалов от государственного пирога. Борьба была жестокой и беспощадной; и та и другая сторона искали себе поддержки на стороне. Надо полагать, что именно в ходе этой междоусобицы и ослабления Хазарии мадьяры из Заволжья прорвались к западу от Дона. По всей вероятности, они были втянуты в междоусобную хазарскую войну и действовали на стороне повстанцев, может быть даже и явились сюда по их приглашению. В свою очередь, хазарское правительство, не располагавшее достаточными, а главное надежными силами внутри собственно Хазарии и не могущее рассчитывать на поддержку со стороны большинства иноплеменных вассалов, вызвало себе на помощь гузские или печенежские племена, которые отныне становятся главной силой и опорой хазарских царей.  Об этом со всей убедительностью свидетельствует состав гарнизона Саркела. Как уже отмечалось, охрана важнейшей хазарской крепости была поручена не хазаро-болгарам, а гузам или печенегам, которые и заняли ее цитадель, а своими кочевьями заполонили всю Хазарию.

 Хазарское правительство подавило восстание, но очень дорогой ценой. Значительная часть хазарского населения была истреблена в незнающей пощады гражданской войне, уцелевшая часть повстанцев вынуждена была вместе с мадьярами бежать на крайнюю оконечность хазарских владений за Днепр, где те и другие оставались до конца столетия. Сама Хазария была теперь занята грубыми, малокультурными кочевниками не то из числа гузов, не то печенегов, а может быть тех и других вместе. Собственно хазар оставалось немного, и они сосредоточились в немногочисленных хазарских городах.

 Как долго продолжалась междоусобная война в Хазарии, какие годы она охватывала, мы точно не знаем. Последним заключительным актом ее, означающим торжество центрального правительства, было построение Саркела и восстановление дружественных отношений с Византией, выражением чего и явилось прибытие в Хазарию спафарокан-дидата Петроны Каматира в 834г. Хазарии пришлось признать аннексию Готии Византией.

 По всей вероятности, восстание началось еще при жизни Обадия и продолжалось при его ближайших преемниках. Известно, что после Обадия правили его сын Езекиил и внук Манасия, но очень короткое время, так как следующим за ними царем был брат Обадия Ханукка, потомками которого и были последующие цари Хазарии до Иосифа включительно. Непродолжительность правления потомков самого Обадия, может быть, является результатом гибели их в междоусобной войне. В таком случае, окончательное утверждение новых порядков в Хазарии надо связывать с братом Обадия Хануккой, при котором, возможно, и была выстроена кирпичная крепость на Дону-Саркел. Само восстание надо, по-видимому, датировать вторым и третьим десятилетиями IX в., к сожалению, без точного определения годов его начала и конца.

 Борьба могла продолжаться долго, перекидываясь из одной части страны в другую, то затухая, то разгораясь вновь. По самой своей природе феодальные образования разноплеменной Хазарии не были способны на единовременное, организованное выступление. Отказ в повиновении центральному правительству, отпадение отдельных областей, племен или даже родов - все это происходило, вероятно, разрозненно, анархично, что, конечно, облегчало положение правительства и позволяло ему расправляться с непокорными поодиночке. Однако временами, когда правительству Хазарии приходилось иметь дело с сильными противниками, положение становилось крайне серьезным и борьба могла вестись с переменным успехом, растягиваясь на годы. Особенно опасным было восстание хазарских родов, лишавшее правительство той опоры, которая давала ему возможность господствовать над различными другими  племенами. Утверждение новых порядков в Хазарии поэтому стало возможным лишь после того, как ее иудейское правительство обзавелось наемной армией и стало независимым от народа.

 Иудейская религия, сделавшаяся при Обадии религией хазарского правительства и освящавшая новые, установленные им порядки авторитетом Библии, точно так же, как и эти порядки, не могла не встретить активного противодействия со стороны многочисленных в Хазарии христиан и мусульман. Без сомнения, Обадий и его ближайшие преемники стремились сделать иудейство государственной религией Хазарии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но этой цели нельзя было достичь, не преодолев сопротивления со стороны последователей других религий, укоренившихся в Хазарии, без борьбы тем более острой, что сторонники этих религий могли поднять лозунг защиты веры как знамя политического действия, что и показал пример Готии.

 Мы не знаем, какую роль играли в гражданской войне в Хазарии христиане и магометане, насколько активно они реагировали на возвышение иудейской религии, но можем не сомневаться, что симпатии их были на стороне повстанцев, боровшихся против нововведений Обадия за сохранение старых порядков в Хазарском государстве. Позиция христиан и мусульман в междоусобной войне в Хазарии была тем более важна, что в поддержку их могли выступить соседние единоверные страны - Византия и Арабский халифат, как со всей очевидностью и обнаружилось опять-таки на примере Готии. Ввиду этого с распространением иудейской религии хазарское правительство должно было действовать медленно и осторожно, не предпринимая ничего, что могло бы осложнить и без того трудное его положение.

 Тем не менее, утверждая иудейскую религию как идеологическую опору своей власти, хазарское правительство не могло не оказывать давления на другие религии, не препятствовать их укреплению и распространению в Хазарии и, вероятно, тем или другим способом преследовать их сторонников. Ликвидировав в пылу борьбы церковную организацию хазарских христиан, хазарское правительство и после победы над восстанием запрещало ее восстанавливать. В 834г., несмотря на возобновление дружественных отношений с Византией, хазары тем не менее не позволили Петроне соорудить в Саркеле христианский храм, хотя он на это определенно рассчитывал и даже привез к месту постройки крепости мраморные архитектурные детали для его украшения.

 Религиозные ограничения и преследования распространялись не только на христиан, они охватывали и мусульман, особенно опасных для Хазарии по их связям с враждебным Арабским халифатом. Именно в этой связи надо рассматривать сообщение о переселении в 854/5г. в Закавказье 300 семей хазар-мусульман 2. Хазары-мусульмане, как и христиане, не могли сочувствовать реформе, выдвигавшей иудейскую религию на первый план, и, подвергаясь преследованиям, надо полагать как и кабары, бежали из своей страны. Это было не просто переселение, а политическая эмиграция; но, если кабары-язычники бежали к мадьярам, то хазары-мусульмане искали убежища у единоверцев в границах Арабского халифата. Эмигранты были поселены в восстановленном городе Шамхоре, получившем теперь имя тогдашнего халифа Мутаваккиля город Шамхор за сто лет до этого был разрушен жившими поблизости сиявардиями (савирами). Хазары-мусульмане, следовательно, были помещены в области, в которой издавна обосновывались выходцы с северной стороны Кавказа.

 Неизвестно, предпринимали ли что-нибудь арабы для того, чтобы поддержать своих единоверцев в самой Хазарии, но Византия, несомненно, была весьма озабочена положением хазарских христиан и готовилась использовать их недовольство в своих интересах. Мы знаем, что после поездки Петроны в Хазарию Византия приняла серьезные меры для своего военного усиления в Крыму и что эти меры своим острием были направлены не только против ее общих с хазарами врагов, но и против самой Хазарии.

 После восстания хазарам удалось удержать в своей власти большую часть Крыма, за исключением перешедшей к Византии Готии, но положение ее здесь оставалось непрочным. Крымские города, в которых жило много христиан, тяготились зависимостью от хазар-иудеев и ждали помощи от Византии. Но Византия все еще была заинтересована в союзе с Хазарией и могла оказать эту помощь только дипломатическим путем.

 В Житии Константина Философа рассказывается о том, как он убедил хазарского воеводу снять осаду с одного из близких к Херсону христианскихгородов3. Что это загород - неизвестно (может быть, Сугдея-Сурож), но вполне вероятно, что крымские города с христианским населением восставали против хазар и отдавались под покровительство Византии, что, конечно, вызывало сопротивление и репрессии со стороны хазар и старания Византии уладить конфликты. До поры до времени это удавалось, но в конце концов вооруженная борьба Византии с хазарами стала неизбежной. Она действительно разразилась в начале X в., когда военное могущество Хазарии настолько пало, что Византия уже не видела надобности поддерживать с ней дружественные отношения.

 Тяжелым положением христиан в Хазарии, вероятно, было вызвано дипломатическое вмешательство Византии в хазарские дела около 860г. В это время в Хазарию была послана специальная миссия во главе с Константином (Кириллом) Философом, известным в качестве просветителя славян и изобретателя славянской письменности.

 Вопрос о хазарской миссии Константина принадлежит к числу труднейших и наиболее запутанных проблем хазарской истории 4 только потому, что предшествующие исследователи не находили к нему должного подхода и рассматривали его с точки зрения последующей деятельности Константина среди славян. Следует также отметить, что в так называемом, «Паннонском житии», написанном на основании сочинения, оставленного братом Константина Мефодием, который сам участвовал в хазарской миссии, от первоначального текста уцелело мало. Он искажен позднейшими переделками. В житии рассказывается, что миссия Константина в Хазарию была вызвана прибытием в Константинополь посольства от хазар. Послы будто бы говорили, что евреи и мусульмане стараются обратить хазар в свою веру и просили прислать к ним христианского проповедника, который мог бы переспорить тех и других. Они обещали в случае победы христиан в религиозном диспуте принять христианство.

 По совету патриарха Фотия, который сам, как полагают, был хазарского происхождения, на что, впрочем, указывает только злобное ругательство по его адресу- «хазарская рожа» (chazaroprosopos), произнесенное разгневанным императором Михаилом III, решено было послать к хазарам ученика и протеже патриарха-Константина (Кирилла). В конце 860 или в начале 861г.5 Константин отправился в Хазарию не как частный проповедник, а в качестве полномочного представителя Византии. Его миссия имела явно политический, официальный характер. Прибыв в Крым, он на довольно длительное время остановился в Херсоне. Здесь, по словам «Жития», он изучил хазарский, а по другим данным, еврейский и самаритянский языки, нашел Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и научился читать и говорить на русском языке. Потом он отыскал мощи Климента, убедил хазарского «воеводу» снять осаду с какого-то христианского города и только после совершения всех этих «чудес» сел на корабль и по Меотийскому озеру (Азовскому морю), а затем по «Хазарскому пути» направился в Хазарию. Там он прибыл к Каспийским воротам в Кавказских горах, участвовал в прениях о вере, победил своих противников и окрестил 200 человек. Каган, который в кратком житии Константина назван Захарией и какого в списке хазарских царей у Иосифа не значится 6, с почетом принял Константина, участвовал в прениях о вере, дал разрешение своим людям креститься, но сам от принятия христианства воздержался. Воздав Константину высокие почести и освободив по его просьбе 20 (в другой рукописи 200) пленных греков, каган написал византийскому императору благодарственное письмо. После этого Константин вернулся в Константинополь 7.

 Вопрос о том, где, в какой части Хазарии был Константин со своей проповедью христианства, решался многими учеными по-разному.  Г.Вернадский 8 выдвинул вполне вероятное предположение, что «Хазарский путь», по которому путешествовал Константин Философ, не что иное, как путь русских купцов, описанный Ибн Хордадбехом 9, и что из Азовского моря Константин поднялся по Дону до переволоки на Волгу и затем по последней реке спустился к Итилю. Не застав там кагана, который летнее время проводил в южной части своего государства, Константин по Каспийскому морю отправился в Дагестан к Каспийским воротам, под которыми в данном случае надо подразумевать Дербент, а не Дарьяльский проход, где и встретился с каганом. Вместе с тем, нет никаких оснований полагать, что в это время, т. е. около 860г. у кагана и его двора могли быть колебания в выборе веры и связанные с этим религиозные диспуты 10. Каган с почетом принял Константина как полномочного представителя византийского правительства, возможно, как говорится в «Житии», участвовал в беседах с ним о вере и разрешил ему проповедь среди дагестанских гуннов - христиан, обращение которых произошло еще в VII в. Хотя в «Житии» ни где не говорится о том, что хазары были иудеи, однако тот факт, что прения о вере при дворе кагана Константин вел с иудеями, косвенно свидетельствует об иудействе хазарского двора. Предположение Маркварта, повторенное Г.Вернадским, что обращение хазар в иудейство произошло только после миссии Константина Философап, основывается на произвольных допущениях и не может быть принято. Вернулся Константин в Крым сухим путем, причем дорогою путешественники страдали от отсутствия хорошей питьевой воды, что могло иметь место в степях Северного Кавказа.

 Если основываться на «Житии», то результаты дипломатических переговоров Константина с хазарским правительством нельзя не признать более чем скромными. Однако, судя по косвенным данным того же «Жития», они окончились полным успехом.

 Как уже говорилось, с утверждением в Хазарии иудейства положение хазарских христиан оказалось очень трудным. Их церковная организация была ликвидирована; возможно, практиковались и другие формы притеснения. Со стабилизацией внутреннего положения в Хазарии Византия уже не могла рассчитывать на легкие успехи в деле возвращения населенных христианами своих бывших владений в Крыму. Вместе с тем она не могла не быть озабочена положением христиан в иудейской Хазарии и не могла не пытаться утвердить их в вере и религиозной зависимости от империи. В своих переговорах с хазарским правительством Константин, вероятно, добивался свободы вероисповедания и церковной организации для хазарских христиан. Правительство Хазарии, принимая во внимание тяготение хазарских христиан к Византии и возможность дальнейшего, вслед за Готией, отпадения населенных ими областей, к тому же поддержанного военными силами Византийской империи, вынуждено было пойти, по крайней мере, на частичные уступки. Константин добился восстановления церковной организации в Крыму и на Тамани, правда, без объединения отдельных епископий в единую митрополию. Об этом свидетельствует восстановление самим Константином христианства в Фуллах, а также Нотация начала Xв.

город Фуллы, бывший административным центром хазарских владений в Крыму, вероятно, в значительной своей части был населен христианами, для обслуживания которых в конце VIII в. и была учреждена особая Хоцирская (Хазарская) епархия. Ко времени появления здесь Константина в городе господствовало язычество с его поклонением старому дубу. Лишенные церковной организации христиане или вернулись к религии своих предков, или ушли в подполье. Принятое же верхушкой Хазарии иудейство, как свидетельствуют наши источники, вообще не прививалось среди массы хазарского населения. В «Житии» рассказывается, что Константин срубил дуб, бывший средоточием языческого культа, и обратил жителей города в христианство. Надо полагать, что это обращение выразилось в восстановлении здесь церковной организации, которая теперь стала называться уже не Хоцирской, а Фулльской, так как имела узко местное значение. Фулльская архиепископия, известная по Нотации начала X в., просуществовала, по крайней мере, до середины XII в., а потом слилась с Сугдейской. Вероятно, свобода христианского вероисповедания и церковной организации была предоставлена и другим городам Крыма и Таманского полуострова, благодаря  чему восстанавливаются  епископские  кафедры  в  Сугдее и Таматархс 12. Существовавшая в то же время готская архиепископия занимает с ними равное положение и не распространяет своей власти на хазарскую территорию.

 Другой важный результат миссии Константина заключается в том, что он вооружил хазарских христиан аргументами для борьбы с иудейской пропагандой. Изложению этих аргументов главным образом и посвящено «Житие» Константина, в этой части написанное им самим или братом и спутником его Мефодием 13. Следует еще подчеркнуть, что, несмотря на иудейство хазар и на преследование ими христиан, Византия в IX в. держалась за них и старалась насколько возможно не обострять отношений; она еще считала полезными союзные связи с хазарами, рассчитывая на их хотя бы моральную и дипломатическую поддержку в своих бесконечных войнах с арабами.

 Обадию и его ближайшим преемникам удалось подавить вооруженное сопротивление новым порядкам и утвердить власть царя (бека) в Хазарском государстве. Но они не смогли сделать иудейство государственной религией хазар, так как им пришлось считаться с сильным противодействием многочисленных христиан, а затем и мусульман, занимавших к тому же важные экономические и политические позиции в стране и поддерживаемых авторитетом наиболее мощных империй того времени - Византии и Арабского халифата. Прославленная веротерпимость хазар была вынужденной добродетелью, подчинением силе вещей, справиться с которой Хазарское государство было не в состоянии.

 Некоторые ученые, рассматривавшие миссию Константина исключительно с церковно-религиозной точки зрения, недоумевали - почему понадобилось посылать в Хазарию лицо, специализировавшееся на славянских делах и к тому времени, как полагают некоторые, уже составившее славянскую азбуку? Думают, что выбор Константина Философа объясняется стремлением Византии обратить в христианство хазарских славян; некоторые даже считали, что Константин был не на Кавказе, а на Днепре и. Однако все это явно не так. Деятельность Константина и Мефодия среди славян относится ко времени после хазарской миссии. Даже изобретение славянских письмен «Паннонское житие» ставит в связь с моравской миссией просветителей 15.

 Когда Константин и Мефодий ехали в Хазарию, они вовсе еще не были «славянскими просветителями» и не было даже никаких намеков на их будущую роль в этом отношении. Случайное открытие в Херсоне Евангелия и Псалтыри, написанных на русском языке, возможно, сыграло решающую роль в их дальнейшей просветительной деятельности среди славян. Зная славянский язык и ознакомившись с русским алфавитом, Константин без труда смог читать русские письмена, о чем говорится в «Житии». Эти-то русские письмена, вероятно, и положены были им в основу славянской азбуки, составленной для Моравии, а Евангелие и Псалтырь, обнаруженные в Херсоне, стали, таким образом, тем зерном, из которого выросла вся позднейшая славянская, сначала переводная, а потом и оригинальная литература.

   Е. М. Эпштейн. К вопросу о времени происхождения русской письменности. - На Руси давно существовало убеждение, что «русские письмена», обнаруженные Константином в Херсоне, легли в основу его славянской грамоты. В «Хронологической Толковой Палее» имеется «Похвала русскому языку»,где сказано, что «грамота русскаа явилась богодана в Корсуне русску, от нея же научися философ Константин, отуду сложив, написав книги русским гласом». Вопрос о русских письменах, обнаруженных Константином, весьма сложен и до сих пор не получил общепринятого решения. Некоторые ученые считали их готскими, другие даже сирийскими (А.Vaillant. автор читает вместо «русски» - «сурски»). Решение его затрудняется еще тем, что до сих пор остается неизвестным, какой именно алфавит изобретен Константином - кириллица или глаголица. Большинство ученых в настоящее время полагает, что Константин изобрел глаголицу, что же касается кириллицы, то она была введена в славянскую письменность учениками Мефодия в конце IX в. Древнейшие памятники кирилловской и глаголической письменности, к сожалению, относятся только к началу X в. и о хронологическом соотношении их между собой ничего не известно. Вместе с тем можно считать установленным, что основой для кириллицы послужил греческий унциал, к которому добавлено несколько новых знаков для звуков, не свойственных греческому языку. Она могла появиться в порядке естественных попыток писать по-славянски греческими буквами. С глаголицей дело обстоит сложнее. Происхождение ее от греческого курсива далеко не бесспорно. Образцы для нее ищут в восточных алфавитах и в знаках собственности (тамгах).глаголица носит все признаки нарочитости, придуманности, что и является главным основанием, чтобы приписывать ее «изобретение» Константину. Глаголическая письменность не привилась ни в Болгарии, ни на Руси, потому что там уже существовала письменность, основанная на греческой графике.