Катя Серебрякова, больше известная под именем Кэт, производила на окружающих не слишком благоприятное впечатление, отличалась взбалмошностью и непостоянством, однако в способности логически мыслить, отказать ей было нельзя. Расставшись со своим новым приятелем и ухитрившись найти крохотный свободный уголок в переполненном автобусе, девчонка задумалась обо всем, что рассказал ей Петя. Сначала она мечтала об Эускади, но потом мысли вернулись к трагическому происшествию в Волково, и тут в голове Кэт возникла неожиданная догадка. Идея действительно была интересной, но для того чтобы подтвердить ее, девчонке требовалось срочно переговорить с бабушкой.

Выскочив из автобуса, Кэт со всех ног помчалась к дому. Уловив с порога запах чеснока и укропа, она сразу ринулась на кухню, где бабушка Серафима в это время солила огурцы. Как ни странно, Кэт застала там не только старушку, но и Дэна, который будто бы помогал по хозяйству, а на самом деле без зазрения совести грыз один за другим подготовленные к засолке огурчики.

— Бабушка! Как звали ту девочку? — без предисловий воскликнула влетевшая на кухню Кэт.

— Какую девочку?

— Погибшую дочку Аграфены.

— Ксения. А что?

— Я так и думала! — девчонка даже в ладоши захлопала, обрадованная собственной проницательностью и схватила со стола огурец.

— Оставьте что-нибудь для засолки! — взмолилась старушка, но внучка уже упорхнула из помещения.

Оказавшись в своей комнатушке, Кэт немедленно надела наушники, врубила на полную мощность плеер и с размаху плюхнулась на кровать — как ни странно, такое времяпровождение помогало ей сосредоточиться.

— Кэт! — громко окликнул сестру вошедший в комнату Дэн, но она не отреагировала, продолжая лежать с закрытыми глазами и выстукивая ладонью бешеный ритм заполнившей голову композиции. — Кэт!!!

— Да?

— Ты узнала что-то новое о сгинувшей в болоте старухе?

— Не слышу. — Кэт сдернула наушники, приподнялась на своем ложе. — Что случилось?

Дэн повторил вопрос.

— И почему тебе это интересно, братишка? Просто я разговорилась с одним парнем, и он мне рассказал странную историю о говорящем вороне, повстречавшемся ему в лесу. Птица будто бы оплакивала маленькую девочку, которая на днях пропала в Волково.

— Чепуха какая-то!

— Ну. не скажи. Чудес, конечно, не бывает, а вот совпадения случаются. Похоже, моя догадка подтвердилась — ворон скорбел о другой девочке.

— Не понял, — Дэн присел на подоконник, почесал за ухом. — Лучше скажи: имеет все это отношение к тетке с иконой или я зря трачу время?

Кэт хотела вспылить, но передумала — ей очень хотелось поделиться с кем-то пришедшей в голову идеей, а другого слушателя, кроме брата поблизости не было:

— Объясняю: путаница произошла из-за того, что обеих девочек звали Ксюшами. Та, что погибла много лет назад от столбняка, оказалась тезкой пропавшей недавно Ксении. Короче говоря, ворон оплакивал дочь Аграфены, а не исчезнувшую недавно малышку. И знаешь, что все это означает?

— Понятия не имею.

— Это означает, что я сделала гениальное открытие — на самом деле Аграфена не покончила с собой, утонув в болоте, а какое-то время жила в этом гиблом месте.

Скучающее выражение на длинной физиономии Дэна моментально сменилось на заинтересованное. Судя по всему, он услышал именно то, что хотел.

— Да, готов признать, что ты гений, хотя и являешься девчонкой, — согласился он. — Поскольку за один день птицу болтать не научишь, можно не сомневаться, что Аграфена капитально обустроилась на новом месте. Следовательно, где-то среди болота и по сей день стоит ее дом со всем движимым и недвижимым имуществом. Выходит, дорогая икона не сгинула.

— Икона?

— Да, та самая старинная икона в позолоченном окладе с драгоценными камнями, которую Аграфена прихватила с собой, отправившись на болото. Настоящее сокровище!

— Как ты можешь говорить о сокровищах?

— А есть другие, более достойные темы? Главное в жизни — сила и власть. Чем больше у человека силы, тем больше власти и тогда он становится хозяином мира. А для того, чтобы стать сильным, надо разбогатеть. Следовательно, если хочешь чего-то добиться в жизни — копи денежки. Да только все прекрасно знают, что честным путем настоящие деньги не заработаешь!

— Послушай, Дэн, на фиг тебе речи произносить, я же не парень из «стаи». Это же просто болтовня.

— Болтовня?! Знаешь, у меня слова с делами не расходятся! Я специально приехал в эту глушь, чтобы пошуровать по закоулкам. Если действовать с умом, всегда найдешь, чем поживиться. Пойдешь со мной со мной на болото искать икону?

— Между прочим, бабушка говорила, что там очень опасное место.

— Для дураков — опасное. А для таких, как я, преград не существует. Ты только представь, сколько может стоить старинная икона в драгоценном окладе!

— Слушай, Дэн, тебе Аграфену с дочерью не жалко? И ту девочку Ксюшу, что недавно пропала?

— Какое мне до них дело? Эх, Катька, глупая ты девчонка! Я тебя в долю хотел взять, а ты тут мораль разводишь!

Кэт не ответила. Повернулась к стене, снова надела наушники и на всю громкость врубила плеер.

Колываново Пете не понравилось. Поселок был пыльным, почти лишенным зелени, а главное — очень большим, что существенно осложняло стоявшую перед мальчиком задачу. С того момента, как черноволосая красотка села в автобус и поехала домой, прошло всего несколько часов, а Петя уже отправился на ее поиски. Вообще-то он не собирался попадаться Кэт на глаза, поскольку она могла бы сочти такое поведение слишком назойливым, но хотел на всякий случай узнать ее адрес. Петр считал себя опытным сыщиком, а потому надеялся без труда справиться с поставленной задачей, однако очень скоро у него возникли непредвиденные трудности. Как всегда «частный детектив» начал с опроса местных жительниц пенсионного возраста, но стоило ему только задать вопрос о черноволосой девушке в кожаной куртке, как на него тут же начинали смотреть словно на преступника-рецидивиста. Похоже, Кэт в поселке отлично знали, но очень не любили.

Немного покрутившись на пятачке, где были расположены почта, пара магазинов и автобусная остановка и всегда толпился народ, Петя задумался над тем, как лучше вести поиски, прочесывая все Колываново. Неожиданно его окликнули:

— Эй, парень, а зачем тебе эта бешеная понадобилась?

Мальчик оглянулся — за его спиной стояла та самая тетка, которую он первой спросил про Кэт. Нагрузившись покупками, женщина вышла из магазина и снова увидела топтавшегося на улице блондинчика, проявлявшего незаслуженный интерес к местным хулиганам. Тетка решила провести разъяснительную работу, направив заблудшую душу на путь истинный.

— Кэт не бешеная, если вы ее имеете в виду, — услышав вопрос, откликнулся Петя. — Она вполне нормальная и даже хорошая.

— Хорошая, как же! Я тебя, парень, предупредить хочу. Не связывайся с этой компанией! Как брат с сестрой на лето к нам приехали, в поселке совсем жизни не стало! Наши пацаны и раньше непутевыми были, а как Дэн возник, и вовсе от рук отбились. Дома не ночуют, пиво распивают, крутятся возле магазинов, того и гляди, свистнут из кармана кошелек! Ты парень мне сразу понравился, сразу видно, что не такой, как они, потому и советую — не водись с дрянной девчонкой, добром это не кончится.

— Спасибо за разъяснения, — вежливо откликнулся Петя, за время страстного монолога укрепившийся во мнении, что про Кэт лучше расспрашивать юных обитателей поселка.

Но никого из ребят поблизости не было, и мальчику ничего не оставалось, как просто двинуться по центральной улице Колываново, в слабой надежде случайно встретить «роковую» брюнетку. Кэт он не увидел, зато заметил катившего на велеке парня, который, как ему было известно, жил в Волково.

— Эй! Подожди!

— Тебе чего? — притормозил Димка. — Я вообще-то занят.

— Один вопрос. Ты, наверное, в Колываново всех знаешь, не подскажешь, где живет крутая брюнетка по имени Кэт? — выпалил Петя и неожиданно покраснел.

— Кэт? Конечно, знаю! Кто ж их с Дэном не знает?

И тут словоохотливый Димка слез с велосипеда и начал рассказывать про Дэна и его компанию, а точнее отчаянно хвастаться, собственными достижениями, стараясь впечатлить городского парня. Из восторженной Димкиной речи следовало, что крутой брат Кэт организовал крутую тусовку, где теперь тусуются самые крутые обитатели близлежащих деревень и в том числе сам Димка.

— Дэн, не каждого в «стаю» возьмет, тут надо стандартам соответствовать, он сам так говорит.

— И ты соответствуешь?

— Как видишь!

— Ясненько. Так где же Дэн и Кэт живут?

— Недалеко. Свернешь в тот переулок, пройдешь до конца, потом еще раз повернешь налево, там возле старого колодца на краю поселка увидишь несколько домов — Кэт в крайнем живет. Запомнил?

— Запомнил, — откликнулся Петя и без ошибок повторил Димкины слова. — Спасибо за помощь.

— Не за что.

Распрощавшись, мальчишки разошлись по своим делам. Петя направился в указанном направлении, но до дома Кэт так и не дошел, поскольку увидел ее раньше. Одетая во все черное изящная брюнетка уныло брела в сторону расположенного на окарине поселка пустыря, за которым виднелась стена леса.

Судя по всему, девчонка была чем-то расстроена и даже со спины выглядела очень несчастной. Позабыв о своем намеренье не попадаться Кэт на глаза, мальчик быстро догнал ее и пошел рядом.

— Эгун он! — поздоровался знаток древнего языка и улыбнулся.

— Ты? — удивилась Кэт. — Откуда?

— Из Волково. Осваиваю окрестности. Случайно забрел в Колываново. Вот уж не ожидал с тобой встретиться!

— Да, каких только совпадений не бывает! — вяло откликнулась девчонка, всем своим видом давая понять, что не расположена к разговорам.

Петя замолчал и пошел рядом. Выйдя за пределы поселка, двое медленно пошли по пустырю, незаметно превращавшемуся в опушку леса.

— Знаешь, у меня с братом проблемы, — неожиданно прервала молчание Кэт. — Он каким-то чужим сделался, злым. Иногда смотрю на Даньку и думаю, вдруг в него инопланетянин вселился?

— Ну, ты даешь!

— Просто образно выражаюсь. Конечно, инопланетяне здесь не причем, но как еще такое объяснишь? Теперь для Дэна в жизни главное деньги, он себя центром вселенной чувствует, никого не любит, никого не жалеет. В общем, паршиво мне, хоть в болоте топись.

— Кэт, успокойся!

— Я спокойна. Давай сменим тему. Лучше расскажи мне что-нибудь о чудесной стране Эускади. Там, наверное, живут счастливые, свободные люди. — вздохнула Кэт, грустно глядя в сторону сумрачного черного леса.

Черный лес скрывал много тайн. Кэт даже не подозревала о том, насколько близка она оказалась к истине, пытаясь разгадать загадку говорящей птицы, как заклинание повторявшей: «Ксюша, кровиночка моя, на кого ты меня покинула?». Когда-то давно убитая горем мать покинула мир живых, уйдя в объятия зловещего болота, но не умерла, а сгинула без следа, словно растворившись в болотном тумане.

Потеряв дочь, которая, как считала Аграфена, погибла по ее вине, женщина не находила себе места, чувствуя, что не сможет дальше жить. Тоска стальным обручем сжимала сердце, и каждый новый день, прожитый без Ксюши, был еще тяжелее предыдущего. Время не лечило, а усиливало боль.

Однажды, после почти бессонной ночи, когда горькие раздумья лишь ненадолго перемежались с тревожным сном, Аграфена долго лежала в постели, вслушиваясь в гробовую тишину дома. Ни звука — только тиканье ходиков, отмерявших минуты постылой жизни. В этом доме остались только воспоминания — воспоминания о любимом муже, о смешливой, звонкоголосой Ксене. Решение пришло неожиданно и сразу принесло спокойствие. Женщина быстро поднялась с кровати, оделась во все новое и пошла к двери. На пороге она задержалась, вернулась, взяла икону и только после этого навсегда покинула родной дом. Проходя по деревне, Аграфена не замечала встревоженных взглядов односельчан, она видела только маячившую за околицей полоску леса, скрывавшую коварное болото. Этот путь вел к смерти, но женщина не испытывала страха. Она только приводила в исполнение смертный приговор, который вынес ей самый безжалостный в мире судья — собственная совесть.

Даже жарким летом здесь, в лесу на краю болота было влажно, прохладно и по-осеннему грустно. Пахло багульником и дурманящим ароматом цветущей таволги. А за пышно разросшимися кустами виднелся красно-фиолетовый от иван-чая луг. Он был прекрасен и безмятежен, но на самом деле под ним скрывалась ледяная, несущая смерть трясина. Окинув равнодушным взглядом гибельную красоту, потерявшая надежду женщина пошла вперед по заросшей, едва различимой тропе. Не так давно еще находились смельчаки, пытавшиеся таким путем сократить путь до соседней деревеньки Волково или пробраться в более сухую, клюквенную часть болота, но с каждым годом их становилось все меньше, и тропа постепенно исчезала, теряясь в болоте.

Каждый шаг уводил Аграфену все дальше от жизни, но смерть почему-то не приходила, и озаренное солнцем болото приветствовало женщину сияющим буйством красок. В душе шевельнулся страх. Все получалось не так, как задумала Аграфена — тот решительный порыв, что словно на крыльях понес ее к гибели, потихоньку угасал, уступая место инстинкту самосохранения. Несколько раз женщина хотела повернуть назад, но мысль о том, что Ксеня могла бы жить, но умерла по ее вине, толкала вперед.

Тропа давно исчезла, цветущий ковер из трав под ногами был мягок и неустойчив, казалось, еще миг, и разверзнется черная пасть болота, но почему-то ничего не происходило. Возможно, Аграфену хранила икона Богородицы, которую она судорожно сжимала в руках, а возможно все дело было в случайности, но несостоявшаяся самоубийца никак не могла расстаться с жизнью. А потом впереди замаячил небольшой лесок из корявых, живучих сосен, сумевших прижиться на этой сырой заболоченной земле. Старожилы рассказывали, что посреди болота находился неприступный остров, куда почти никому не удавалось добраться, и уж тем более, оттуда вернуться живым. Молва утверждала, что на этой проклятой земле жил то ли колдун, то ли трехсотлетняя ведьма, которая запросто могла сглазить чужака, но могла и щедро одарить того, кто ей приглянулся. Аграфена не верила в сказки, но моментально вспомнила все те россказни, что не раз слышала в детстве. В голове всколыхнулась шальная, безумная мысль — что если чародей сумеет вернуть ее дочурку, оживить Ксеню? Может быть, именно по этому ей удалось преодолеть гиблое болото и добраться к зачарованному островку?

Едва ступив на твердую землю, Аграфена побежала вперед, надеясь найти среди сосен заветный дом. Увы, ее ждало разочарование. Легенды не были праздным вымыслом, но и не являлись правдой. Когда-то на острове жили, но теперь он опустел, навсегда сохранив тайну своих прежних обитателей. Впереди вырисовывался зловещий силуэт — черная печная труба, устремленная к небу. Дом сгорел давно — пепелище поросло травой и молодыми кустами, но крепкая, на славу сложенная печка по-прежнему возвышалась посреди болота. Открывшееся Аграфене зрелище было и странным и страшным одновременно. Женщина подошла к печке, дотронулась до нее ладонью и застыла неподвижно. Дальше пути не было.

А потом она вспомнила о коробке спичек, который обычно носила в кармане телогрейки. Отчаявшейся, потерявшей надежду женщине показалось, что стоит ей развести в очаге огонь, жизнь вернется и все наладится. Собрав хворост и сухую прошлогоднюю траву, в изобилии встречавшуюся на болоте, Аграфена попыталась развести огонь в печи. Как ни странно, ей это удалось, и вскоре пламя весело загудело в топке.

Темнота подкралась незаметно, ночь укрыла болото, принеся сон. Теплая печка грела спину, где-то глухо ухала сова.

Этой странной ночью Аграфене явилось видение — старая икона, стоявшая возле ствола сосны наполнилась золотым сиянием, а потом из сияющего облака возникла женская фигура. Богородица строго и печально посмотрела на женщину, произнеся только одну фразу:

— Не уходи, твоя жизнь еще нужна другим.

Аграфена проснулась от теплых солнечных лучей, упавших на ее лицо. Утро нового дня вернуло ей желание жить, она больше не желала смерти, но и простить свой грех перед дочерью не могла. Поразмыслив, Аграфена решила заменить «смертную казнь пожизненным заключением» и провести остаток дней среди болот, уподобившись дикому зверю.

Впрочем, превратиться в зверя не получилось — деятельная, энергичная женщина, как могла начала обустраивать свой быт, и эти повседневные проблемы отвлекали ее от горьких мыслей. Только вечерами, когда вместе с темнотой и болотным туманом приходила скорбь, Аграфена рыдала, вспоминая свою маленькую дочурку.

Приняв решение осесть в этих гиблых местах, отшельница раскопала остатки сгоревшего дома, обнаружив там кое-какой домашний скарб, а самое главное — ржавый топор без топорища. Нехитрый инструмент, к которому трудолюбивая женщина приладила рукоятку, и стал ее самым главным, незаменимым помощником. Именно с его помощью Аграфена ухитрилась выстроить настоящую избу, но это произошло значительно позже, а вначале она соорудила вокруг печи нечто вроде большого шалаша, укрепив это сооружение мхом и землей. На острове росло достаточно грибов, ягод и каких-то кореньев, пригодных в пищу и хотя добыча пропитания отнимала много времени и сил, но это только радовало измученную тяжелыми мыслями Аграфену.

В самом начале своей жизни на болоте, отшельница подобрала выпавшего из гнезда вороненка, обреченного на верную смерть. Птенец стал единственным живым существом, с которым общалась несчастная мать, и именно ему досталась все нерастраченная нежность и любовь, таившаяся в ее душе. Она говорила с вороненком, как с человеком, и тот очень скоро стал понимать ее, а постепенно научился говорить и сам.

Жизнь текла неторопливо и однообразно. Лето незаметно подошло к концу. Зачастили тоскливые дожди, выматывавшие душу, солнце все реже показывалось из-за облаков, а потом начались заморозки, поутру прихватывавшие землю. Аграфена ушла из дому, не взяв с собой ничего, кроме иконы и случайно завалявшегося в кармане коробка спичек, кое-как протянула лето, но понимала, что с таким багажом невозможно пережить суровую зиму. Отшельница не хотела обращаться за помощью в родную деревню, где все напоминало о дочери и муже, и задумалась над другими способами подготовки к зиме.

Аграфена всегда славилась, как мастерица на все руки. Недолго думая, она сплела из ивовых прутьев большую корзину, доверху наполнила ее спелой клюквой и, покинув по только ей известной тропинке болото, направилась в ближайший райцентр. Продав ягоды, женщина потратила деньги на покупку теплых вещей и продуктовых запасов, а потом, приобретя все самое необходимое, вновь вернулась на болото, отныне ставшее ее домом.

Зимовка оказалась очень тяжелой. Возможно, Аграфена отказалась бы от изнурительной борьбы за выживание, но теперь она отвечала за жизнь вороненка и не могла предать его. Долгими зимними вечерами она разговаривала с птицей, словно с человеком, и это позволяло сохранить отшельнице разум и надежду. А по весне защебетали птицы, лопнули почки, освобождая из плена молодую листву, начало припекать ласковое солнышко.

— Будем строить избу, — сказала Аграфена своему маленькому любимцу.

— Стр-р-роить! Стр-р-р-роить! — обрадовано закричал молодой ворон и взлетел на самый верх печной трубы. — Хор-р-рошо!

Так проходили год за годом, десятилетие за десятилетием. Раз в году Аграфена наведывалась в цивилизованный мир, продавала клюкву, запасалась необходимыми продуктами и снова уходила на свое таинственное, очень опасное, но уже успевшее полюбиться болото. Отшельница почти была счастлива.