Князя Валахии Влада Дракулу (Цепеша) убили неподалеку от Снагова в конце декабря 1476 года. Народные предания сообщают о том, что его тело обнаружили в лесу снаговские монахи и похоронили перед алтарем построенной самим Дракулой на острове часовни. Кто именно был убийцей князя, так и осталось тайной. Русская повесть, созданная на основе циркулировавших при венгерском дворе историй, сообщает, что Влада Воеводу убили свои же люди, по ошибке приняв во время сражения за турка. Венгерские источники утверждают, будто голову князя преподнесли в дар турецкому султану, приказавшему выставить ее на площади и снабдить подписью, объявлявшей, что это голова ужасного Казаклы, которого больше не стоит бояться. Однако в Турции данная информация так и не нашла своего подтверждения. Наиболее подробно обстоятельства убийства Дракулы раскрываются в письме Штефана Великого, написанном вскоре после гибели Влада, но и оно порождает больше вопросов, нежели ответов. В послании, адресованном венецианскому дожу и сенату, князь Молдовы писал:
«И вот в это время ко мне пришел секретарь Вашей светлости и обещал от Вашего имени много хорошего. Мы знаем, что Ваша светлость всегда по доброй воле заботитесь об интересах христиан и о том, чтобы разгромить их общего врага. Это меня очень обрадовало и вселило в меня большую надежду: я даже немного успокоился, поверив в то, что деньги, высланные в Венгрию, принесут какую-нибудь пользу. И все же я продолжал настаивать на том, чтобы воевода Басараб был изгнан из другой части Земли Румынской, а на его месте был поставлен другой христианский господарь, Дракула, с которым мы смогли бы найти общий язык. Я даже уговорил Его величество венгерского короля посодействовать со своей стороны тому, чтобы румынский влах Дракула стал господарем. И венгерский король согласился, наконец, чтобы я собрал войско, выступил против Земли Румынской и возвел на престол названного господина. Я так и сделал, немедленно выступив и объединившись с войском королевского военачальника. Дракула был возведен на престол. В завершение он попросил меня оставить ему для личной охраны верных нам людей, так как мунтяны не очень доверяли влахам. И я оставил ему 200 человек из числа моих придворных и, спокойный, отправился в обратный путь. А между тем, неверный Басараб вернулся и, застав Дракулу одного, убил его и всех моих людей, оставшихся при нем. Эта печальная весть дошла до нас в тот момент, когда секретарь Вашей светлости находился еще при дворе. Узнав об этом он попросил разрешения покинуть двор, так как настало время выполнить обещание, данное Вашей светлости. Я посоветовал ему не делать этого по причине плохой погоды: стоял очень холодный январь. Я предложил ему все изложить в письме. Он мне ответил, что это он хочет сделать лично, а не через письмо. И попросил меня, чтобы я дал ему в дорогу человека, который бы сопровождал его туда и обратно. Мы также договорились о том, что он вернется к Пасхе. Видя, что он действительно торопится отправиться в путь, я его не задерживал и дал сопровождающего. Перед отправлением он уверил меня в том, что все обещанное будет выполнено».
Большинство историков склоняются к версии убийства, изложенной Штефаном, но не стоит забывать, что она является всего лишь точкой зрения на случившееся одной из заинтересованных сторон. Тайна гибели Дракулы будоражит умы уже несколько столетий, однако скудность, противоречивость и тенденциозность дошедшей до нас информации не позволяет сделать какие-либо однозначные выводы. Приходится признать, что в случае с Владом Воеводой, как, впрочем, и во всех подобных политических убийствах, правду мы уже не узнаем никогда…
Влад Дракула «вышел из игры», оставив истерзанную кровавыми смутами румынскую землю. Что же произошло после гибели князя, как сложились судьбы его потомков?
Михня стал правителем Валахии, но уже через много лет после гибели отца. Он получил прозвище «Злой» (чел Рэу). О «злодеяниях» Михни живописал православный монах Гаврил Протул. Несмотря на дурную славу, преследовавшую сына Влада Воеводы, известно, что Михня восстановил разрушенный монастырь Снагов, где находилась могила его отца. Михня правил всего два года, а затем был свергнут и бежал в Транс-ильванию. Вскоре он был убит подосланным наемным убийцей в Сибиу, на площади возле католического собора. Потомки Михни несколько раз занимали престолы Валахии и Молдовы. Судьбы двух других сыновей Дракулы затерялись в водовороте минувших столетий.
С гибелью Влада Дракулы исчезла последняя надежда на независимость Валахии. Ставленники Штефана Великого регулярно переходили на сторону султана, а занявший в 1482 году валашский престол Влад-Монах (Кэлугэр) стал всецело ориентироваться на Порту. За годы его правления султан узаконил за собой право утверждения господаря в Валахии. К началу XVI века политика валашских князей полностью подчинилась Блистательной Порте.
Для Молдовы многочисленные военные столкновения с Османской империей имели плачевные последствия. К 80-м годам XV века Штефан Великий уже не мог рассчитывать на помощь Валахии, а его собственное княжество было измотано и обескровлено. Князь продолжал лавировать между Турцией, Венгрией, Польшей, искал поддержки у великого князя московского Ивана III, вступал в различные политические союзы, подавлял заговоры, стремясь любой ценой сохранить свою власть. Ему это удалось. Штефан Великий находился на престоле без малого пятьдесят лет. По свидетельству летописца Григория Уреке, незадолго перед своей кончиной князь созвал «своих владык и всех советников, бояр великих и всех прочих, которые оказались рядом, указав им, что невозможно держать страну так, как он ее удерживал, и, посчитав самыми сильными и понятливыми турок, посоветовал им поклоняться туркам». Воля Штефана стала политическим завещанием, которому впредь следовали все молдавские правители. Князь Молдовы Штефан Великий умер 2 июля 1504 года, причиной кончины было заражение крови от незаживающей раны, полученной им при осаде Килии в 1462 году.
Венгрия, руководимая королем Матьяшем, так и не вступила в полномасштабное столкновение с Османской империей и, казалось, сумела избежать катастрофы, постигшей ее южных соседей. Однако это была только затянувшаяся отсрочка. Матьяш Корвин выиграл войну с императором Фридрихом III, перенес столицу государства в Вену и принял титул герцога Австрии. Подобная захватническая политика венгерского короля тревожила его современников, упрекавших Матьяша в игнорировании военной угрозы со стороны Порты ради достижения личной славы на Западе. Расширявший свои владения Матьяш создавал новую империю, однако так и не обзавелся законным наследником, который мог бы продолжить его династию. В конце жизни Матьяш пытался сохранить трон за своим небрачным сыном Яношем Корвином, но так и не добился желаемого результата. Король Матьяш Корвин умер в Вене 6 апреля 1490 года, оставив после себя богатую страну, сильную армию и великое множество претендентов на освободившийся престол.
Последовавший после смерти Матьяша новый раунд борьбы за власть ослабил Венгрию и, в конечном счете, привел к катастрофе, поставившей государство на грань исчезновения. 29 августа 1526 года в битве при городе Мохач турецкая армия нанесла венграм сокрушительное поражение, открыв султану Сулейману дорогу к столице. Город был разграблен и сожжен, однако, опасаясь ударов с тыла, захватчики отступили с огромной добычей. Основательно турки закрепились в Буде в 1541 году, и эта оккупация продлилась 145 лет.
Такова история, реальные события, последовавшие за смертью Дракулы. В тот период времени Влад Воевода воспринимался современниками, прежде всего, как герой, противостоявший османской агрессии, политический деятель, стремившийся к централизации власти и укреплению своей страны. Несомненно, Дракула предстал бы в глазах потомков именно в этом качестве, если бы не миф, созданный его недоброжелателями и раздутый некоторыми историками. Для того чтобы понять, откуда взялась легенда о «великом изверге», от документальных фактов придется перейти к истории литературы, проследить, как художественные произведения постепенно подменяли подлинную биографию валашского князя.
Рукописный донос (два варианта которого вошли в историю под названием Ламбахского и Сен-Галленского манускриптов), поэма Бехайма, наиболее близкая к нему по содержанию, и записки папы Пия II – единственные, порочащие Дракулу тексты, появившиеся в Европе еще при его жизни, причем в то время, когда князь находился в венгерской тюрьме. Возможно, именно в это время возникли и первопечатные брошюры, под общим названием «Об одном великом изверге, называемом Дракола Вайда», однако самое раннее дошедшее до нас издание датируется 1488 годом. Вряд ли выходившие тиражом 100–200 экземпляров брошюры, написанные на различных немецких диалектах, могли во время своего создания существенно повлиять на отношение к князю Валахии очевидцев его жизни и современников, но, спустя много веков, «нравоучительные истории» сыграли роковую роль, способствуя очернению репутации Влада Дракулы. Не представлявшие ценности брошюры, в которых в разных вариантах пересказывались анекдотические истории из доноса, в наше время превратились в драгоценные образцы первопечатной литературы и заслужили намного больше внимания, чем следовало. К сожалению, изучение инкунабул, как явления, отодвигало на второй план историческую достоверность описываемых в них событий, и содержание брошюр рассматривалось как данность, не вызывая сомнений у исследователей, недостаточно хорошо знакомых с румынской историей.
То же произошло с русской «Повестью о Дракуле». Исследователи спорили о ее авторстве, рассматривали в контексте русской истории, но далеко не всегда пытались критически оценивать достоверность описываемых в ней событий, зачастую смешивая факты с хорошо известными в литературе бродячими сюжетами. Иногда Дракулу на полном серьезе обвиняли в деяниях, на самом деле являвшихся типичными средневековыми анекдотами, которые ранее приписывались другим историческим личностям.
Так что же представляет собой «Повесть о Дракуле» и каковы обстоятельства создания этого увлекательного образца светской литературы XV века? Предположительно, ее автором является дьяк Федор Курицын, посещавший Венгрию во времена правления Матьяша Корвина. Иван III направил «посла своего Федора Курицына к Угорскому королю Матиасу о братстве и любви» в 1482 году, а на обратном пути Курицын посетил и Штефана Великого. Возвращаясь на родину из Молдовы в 1484 году, Курицын был задержан турками в Белгороде Днестровском. Это время вынужденного досуга он, вероятно, и посвятил литературной деятельности, записав рассказы о Дракуле, услышанные им при дворе короля Матьяша и князя Штефана. «Сопоставление русской повести с другими рассказами о Дракуле позволяет установить, что все они восходили к общему устному источнику», и действительно, анекдоты о сожженных живьем нищих, посаженных на кол послах и прочих «деяниях Дракулы», по сути, мало отличаются от немецких повестей, но написаны более ярко и с юмором. Чувствуется, что автор с удовольствием пересказывает понравившиеся ему истории, забавные с точки зрения человека XV столетия.
Еще одним источником, из которого авторы более позднего времени черпали информацию о жизни Дракулы, являются «Венгерские хроники» Антонио Бонфини, придворного летописца короля Матьяша. Тексты Бонфини также представляют собой смесь анекдотов и исторических фактов, сходную с рассматриваемыми ранее документами, однако для нашего исследования наиболее важным является момент создания хроники. Антонио Бонфини прибыл ко двору Матьяша в 1485 году, почти через десять лет после смерти Дракулы, а, следовательно, как и Федор Курицын, не был очевидцем событий и при написании книги довольствовался информацией, полученной со слов окружающих, то есть – все того же, кровно заинтересованного в дискредитации Дракулы Матьяша Корвина.
Проведенный анализ показывает, что поэма Бехайма, германские рукописные манускрипты и первопечатные брошюры, русская повесть и летопись Бонфини имеют общий источник информации, а потому не могут рассматриваться как независимые друг от друга свидетельства действий Дракулы. Намного более интересны для нас иные, независимые от венгерского двора документы, а именно, протурецкие хроники византийских летописцев и народный румынский фольклор.
Имя Дракулы упоминается в произведениях византийцев Халкакондила, Критовула и Дуки, перешедших после падения Константинополя на турецкую службу и ставших летописцами султана. Проигнорируем присутствующий в текстах пересказ бродивших по Европе анекдотов о «великом изверге» и рассмотрим действительно важную информацию, посвященную турецко-валашской войне 1462 года. Византийские летописцы, не жалея красок, описывают жестокость и храбрость наводившего ужас на врагов «Казыклы» (Сажателя-на-кол) и даже частично признают тот факт, что он обратил в бегство самого султана. Хорошо известен эпизод, разыгравшийся у стен оставленной Дракулы столицы, где захватчиков «встретили» множество посаженных на кол пленных турков. По словам Халкокон-дила: «Даже император, снедаемый изумлением, признал, что он не сумел бы победить страну, в которой герой совершает такие великие подвиги и, прежде всего, знает, как использовать власть и господство над своими подданными таким образом». Кстати, именно этот поступок Дракулы из-за путаницы в хронологии породил миф о том, будто во время правления Влада Цепеша Валахия напоминала «лес из кольев». Действительно, летом 1462 года окрестности Тырговиште выглядели именно таким образом, однако подобное положение дел не имело ничего общего с мирными годами правления Влада Воеводы. Вторжение агрессора изменило все… Террор, жестокость и эффективность расправы над врагами стали тем оружием, что позволило маленькой нищей Валахии остановить продвижение могущественной Османской империи. Такова правда войны, и было бы нелепо замалчивать ее.
Византийские придворные летописцы, естественно, не были беспристрастны в своей оценке случившегося, поэтому из всех документов, освещающих турецко-валашскую войну 1462 года, наибольший интерес представляют «Записки янычара», написанные участником кампании сербом-янычаром Константином Михайловичем из Островицы, а также отчет венецианского посла в Константинополе. Янычар подробно описывает форсирование Дуная и вступление турецких войск в княжество, сообщает о дальнейшем ходе кампании:
«Мы пошли к Валашской земле вслед за Дракулой, а его брат – перед нами; и хотя валашский воевода имел небольшое войско, на нас нашел страх, и мы очень его остерегались, каждую ночь опоясывая лагерь копьями, однако от пеших воинов мы не убереглись; они на нас напали ночью, перебили, перерезали людей, коней, верблюдов, грабили шатры. Они перебили несколько тысяч турок и принесли султану большой вред, а другие турки убегали от них к янычарам, но янычары их от себя отгоняли, убивали, чтобы не быть перебитыми ими».
Свидетельства Константина Михайловича во многом перекликаются с отчетом венецианского посла Доменико Балби о событиях в Валахи:
«Вступив в Валахию, султан нашел опустошенную страну; ее жители, захватив с собой всю провизию, загодя ушли в горы или защищенные места. Турки продвигались очень осторожно, остерегаясь Влада, но не смогли сберечь себя настолько, чтоб валахи не причинили им большого вреда. Когда турки приблизились к горам, Дракула с отрядом порядка 30 ООО человек напал на их лагерь дважды, причинив им большой урон, и вторая атака, если бы турки не были предупреждены, скорее всего, привела бы к страшной панике в их рядах. Валахи потеряли при этом 5000 своих людей, а турки 15 ООО. Видя это, султан в срочном порядке снялся с места и перешел реку обратно, all числа сего месяца достиг Адрианополя. У границ Валахии он оставил брата Дракулы с турецким войском, дабы сбить с пути истинного валахов, и они пожелали бы оставить Дракулу и перейти на сторону его брата. Сейчас сообщают, что тогда были пойманы 4000 турок и посажены на кол».
Рассматривая посвященный Дракуле румынский фольклор, надо, прежде всего, учитывать, что он был записан достаточно поздно, в XIX веке, и по большей части состоит из хорошо знакомых нам анекдотов о «великом изверге». Особняком стоит только рассказ о строительстве боярами замка в Поенарь, приведенный в «Летописях Кантакузино» – хронике конца XVII века и фольклорные предания уезда Арджеш, повествующих о бегстве Дракулы через Фэгэрашские горы осенью 1462 года. В «Летописях…» разумеется, не обошлось без излюбленного мотива справедливой кары повинных в смерти брата Дракулы бояр, а народные предания, записанные в районе Арджеша, в тех самых местах, где по сей день живут потомки лично общавшихся с Владом крестьян, вовсе не затрагивают тему его жестокости. Это легенда о женщине, покончившей с собой из-за любви к Дракуле, о том, как крестьяне предложили беглецам перековать задом наперед копыта коней, дабы запутать преследователей, о дарственной на землю, написанной на кроличьей шкуре…
Вообще, отношения к Владу Дракуле в Румынии, несмотря на противоречивую характеристику и навязанные извне анекдоты, всегда оставалось позитивным. Народ по-прежнему любил и чтил своего князя, а потому находил мотивировку и оправдание приписываемых ему жестоких поступков, что хорошо видно даже в румынских сказаниях, созданных на основе доноса. На протяжении веков образ Влада Дракулы вдохновлял поэтов и прозаиков на создание произведений, в которых, прежде всего, делался акцент на героизме этого человека, где князь показан как защитник своей родины и национальный герой. А в одном из произведений XVII века Влад был представлен как борец с вампирами.
Поворотным моментом в оценке репутации князя стал конец XIX века. В 1896 году румынский историк И. Богдан написал посвященную Дракуле книгу, заявив главной целью своего исследования: не столько сообщить о новых фактах из жизни и деятельности Дракулы, сколько «показать княжение и характер этого воеводы в другом свете». Примечательно, что книга Богдана называется «Немецкие и русские источники о Владе Цепеше», то есть, по сути, опять-таки является исследованием литературных произведений. Свое исследование Богдан начинает так:
«Пожалуй, ни одна из фигур, которыми хвалится наше прошлое, не была настолько идеализирована в сознании народа и историков, насколько фигура Влада Цепеша. Кровавый ареол, окружающий это имя, сделал того, кто носил его, легендарным господарем и наделил добродетелями, которыми он и не отличался. В представлении народа он получил окраску господаря жестокого, но справедливого, поэты следовали народному представлению, например, Эминеску, а историки-патриоты сделали его великим национальным героем, гением, господарем, сражавшимся за независимость своего государства и водворившем в нем порядок и справедливость.
При всем этом – господарь этот – не более чем жестокий тиран, а из дел его мы знаем об одних только его ужасных жестокостях. Мы ничего не знаем о его внутренних реформах, не находим свидетельств его благотворительности церквям и монастырям, его заботы о материальном благосостоянии страны…»
Наряду с различными вариантами русской и немецких повестей, книга содержит в себе несколько интересных документов XV столетия, интерпретация которых автором, однако, вызывает много вопросов. Для того чтобы представить себе своеобразие изложения фактов, присущее Богдану, достаточно привести небольшой пример: в предисловии историк пишет, что ему ничего не известно о благотворительности Дракулы, а в приложении к своей книге представляет текст грамоты, датированной 5 марта 1458 года, в которой князь дарит монастырю Тисмана все деревни, являвшихся собственностью его отца в период царствования.
В исследовании Богдана можно найти немало мест, где историк с непонятной ненавистью и энтузиазмом обрушивается на умершего несколько веков назад человека, приписывая ему самые фантастические злодеяния. Тем не менее, несмотря на явную предвзятость видения событий, книга И. Богдана «Немецкие и русские источники о Владе Цепеше» оставалась на протяжении более полувека единственной монографией о Дракуле, формируя представление о нем в научных кругах.
Второй удар по репутации Влада Воеводы был нанесен ирландским писателем Бремом Стокером, опубликовавшим в 1897 году роман «Дракула», на страницах которого Влад представал в роли омерзительного, проклятого Богом и людьми вампира. Что же натолкнуло автора не пользовавшихся особым успехом мистических романов – Стокера сделать Дракулу героем очередного своего творения? Его выбор оказался неслучайным. «Превратить» князя Валахии в вампира Стокеру посоветовал профессор Будапештского университета Арминиус Вамбери, известный не только, как ученый, но и как ярый венгерский националист. Компания по очернению Дракулы, начатая королем Матьяшем, продолжалась…
Тем, кто знает произведение Стокера по киноверсии Ф. Копполы, роман может показаться излишне затянутым и скучным, а роль самого кровожадного графа – второстепенной. Созданный романистом персонаж совсем не похож на реального Дракулу, однако некоторые очень небольшие фрагменты романа позволяют утверждать, что Стокер прекрасно знал биографию князя. В сцене, где граф рассказывает историю своего рода Джонатану Харкеру, он говорит, что один из его предков искупил «позор Косово», переправившись через Дунай и разбив турок на их земле, а затем испытал огромное горе, узнав, что его недостойный родной брат продал султану свой народ в рабство. А в другом эпизоде романа Стокер ссылается непосредственно на самого Вамбери, который якобы навел справки о кровожадном вампире и пришел к выводу, что это и есть тот самый воевода Дракула, прославивший свое имя в войне с турками и отличавшийся тем, что ни у кого не было таких железных нервов, такого изворотливого ума и такой храбрости, как у него.
Прочтя эти строки из романа, возникает вопрос, почему Стокер, отлично знавший, что Дракула посвятил всю свою жизнь защите христианской церкви и борьбе с Османской империей, наделил героя своего романа демоническими чертами? Почему Дракула Брэма Стокера боялся креста и был проклят Богом? Что это: неудачная фантазия автора или намеренное извращение фактов?
Брэм Стокер знал о вампирах не только из фольклорных источников, – эта тема была хорошо знакома ему и по реальной жизни. Стокер являлся членом «Золотой Зари» («Golden Dawn») – оккультной организации, созданной английскими розенкрейцерами и масонами высших степеней специально для занятий черной магией, в частности, практиковавшей ритуалы, связанные с использованием человеческой крови. Достаточно сказать, что в «Золотую Зарю» одно время входила такая зловещая фигура, как Алистер Кроули, называвший себя «зверем 666», а глава ордена Мазере и его жена были обвинены в самом настоящем вампиризме – супруги попытались испить крови доверчивого неофита, желавшего приобщиться к тайнам «Золотой Зари». Учитывая специфику деятельности «Золотой Зари», нет ничего удивительного, что Влад Воевода, прославившийся в христианском мире, прежде всего, как защитник веры и воин-крестоносец, представлен на страницах романа Б. Стокера «Дракула» воплощением зла.
Как бы то ни было, члены «Золотой Зари», среди которых было немало литераторов, оказали сильное влияние на западную культуру, предопределив многие ее центральные темы вплоть до настоящего времени. Судьба романа Стокера служит тому подтверждением. Вначале книга не имела особого успеха, вплоть до той поры, пока сюжет не был растиражирован Голливудом. Ныне вампирским фильмам о Дракуле нет числа, но, несмотря на различные интерпретации сюжета, их тема остается прежней – цивилизованный мир вступает в противоборство с кровожадными, поклоняющимися дьяволу дикарями и, естественно, побеждает зло, продолжая свою победоносную цивилизаторскую деятельность. Стараниями Голливуда Румыния превратилась в одно из самых жутких мест в Европе, населенное порождениями дьявола, с коими лихо борются крутые американские парни, заброшенные судьбой-злодейкой, а точнее, волею сценаристов, на проклятую Богом и людьми землю. Впрочем, это уже история создания другого мифа…
Так кем же на самом деле был Влад Дракула? Кто-то по-прежнему будет считать его сыном дьявола, великим извергом и кровожадным вампиром, кто-то по-новому оценит события давно минувших лет, – каждый имеет право на свою точку зрения, свой взгляд на мир. Но нельзя забывать о главном. Так случилось, что литературный герой затмил историческую личность, и о деяниях Дракулы мы вынуждены судить по художественным произведениям, написанным его недоброжелателями, однако существуют реальные факты, которые невозможно замалчивать и игнорировать. Как бы ни относиться к румынским князьям Яношу Хуньяди, Владу Дракуле (Цепешу) и Штефану Великому, называя их святыми или жестокими тиранами, эти люди сумели ценой огромных жертв остановить продвижение Османской империи в Европу и спасти христианскую церковь. Сейчас даже трудно представить, как бы сложились судьбы мира, если бы покоритель Константинополя Мехмед Завоеватель осуществил до конца свои честолюбивые планы и поверг римский католический престол.
1462 год… Два великих полководца, каждый из которых способен был изменить мир, вступили в неравную схватку, растратив в ней свой потенциал и силы. Мехмед II хотел покончить с христианством, Влад Дракула – освободить Константинополь. Не случилось. Султан Мехмед когда-то сказал, что, если бы Дракуле повезло чуть больше, все могло бы сложиться по-другому.
В жизни каждого есть свой звездный час, своя главная битва. Влад Дракула разгромил жестокого захватчика, попытавшегося покорить его родную землю, – остальное, при взгляде через призму веков, уже не имеет значения…