© Андрей Евгеньевич Артемьев, 2018

ISBN 978-5-4490-6944-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Моруна

Стоял жаркий летний день, время близилось к полудню, солнце светило нещадно, на небе не было ни единого облачка. В городище стояла тишина, на улице не было ни одного человека, хотя в это время суток по дороге всегда кто-то шел или ехал в телеге или верхом, оставляя после себя ядреный запах и не только. В это утро люди боялись даже выйти из дому. Тишина стояла гробовая, даже собаки не лаяли и петухи молчали. Только в одном самом большом доме слышался непрерывный плач, больше похожий на вой, который издавало множество женских голосов, причитающих о смерти. Вой становился все слышнее и слышнее, он был слышен даже на улице за массивными воротами, которые, открывшись, дали возможность людям, сидевшим за окнами соседних домов и наблюдавшими за тем, что происходит, увидеть, что происходит во дворе дома, в который пришло столь нескончаемое горе. Во дворе дома стояло множество людей, окруживших тело человека, покрытое расшитым покрывалом и усыпанное цветами. Тело держали на носилках над головами дюжие мужчины.

Несколько человек открыли до конца ворота и стояли, ожидая, когда скорбная процессия покинет двор, чтобы закрыть ворота. Мужчины, державшие носилки, опустили тело ниже на уровень плеч и, взявшись двумя руками за концы досок, стали медленно выходить на улицу. Впереди процессии шел огромного роста старик с большой седой бородой, а замыкали процессию женщины, которые не переставали причитать и плакать. Выйдя за ворота, старик, возглавлявший шествие, остановился и ждал, пока все выйдут и ворота закроются. Ворота закрылись, и старик пошел по дороге, которая вела на центральную площадь. Пройдя площадь, они свернули в переулок и пошли к воротам, через которые можно было выйти из городища. У ворот стояли стражники, увидев людей, несущих тело, заторопились и стали быстро отодвигать огромное бревно, служившее засовом, чтобы открыть ворота и выпустить людей из городища. Рядом с воротами стояла кузня, в которой, как и везде, была тишина, и даже очаг был потушен, но за стеной слышались шорохи, и люди, идущие за телом, чувствовали, как из каждого дома их провожали взглядами, не смея издать какой-либо звук. Выйдя за ворота городища, мужчины, несшие носилки с телом, поменялись с другими и пошли рядом, тяжело дыша, что могло показаться очень странным, ведь мужчины были по виду очень крепкими и их было четверо, а тело, которое они несли, не было столь большим, чтобы так выбились из сил четверо крепких мужчин. Но это не единственная странность, которая сопровождала этих людей. Выпустив процессию за ворота, стражники быстро задвинули засов и выдохнули, сказав хором:

— Вроде ушли. Слава Перуну, обошлось.

Чем дальше удалялась скорбная процессия от городища, тем больше звуков слышалось из домов, стоявших в тишине, пока покойника проносили вдоль домов по улицам. Первыми очнулись, конечно, петухи, и другая крылатая живность сразу стала клохтать, крякать. Не отставали от них кошки и собаки, тревожно лая и мяуча, как будто стараясь что-то сказать своим хозяевам, которые вслед за своими пернатыми и усатыми тоже приходили в себя и стали потихоньку перешептываться, обсуждая то, что произошло.

Произошедшее волновало буквально всех в городище, и в оживавших постепенно домах только и слышался шепот обсуждавших увиденное людей, и даже в кузне, которая встретилась на пути у покойника последней, разводили очаг, раздувая его мехами, и, как и все, обсуждали то, что увидели. Большинство горожан очень сочувствовало близким умершей, ведь умерла дочь, красавица, умница, и умерла она при очень загадочных обстоятельствах. Вечером после празднования дня своего рождения легла спать, а к полночи уже и не дышала. Смерть была больно лютой, говорили люди. Это были, конечно, слухи, но, услышав эти рассказы, людям становилось так жутко, что даже у мужчин не хватало смелости дослушать их до конца. Люди, конечно, преувеличили, но смерть и вправду была очень странной.

Многие говорили, что эта смерть не последняя и ждет род полное истребление. Это обстоятельство больше всего пугало людей, ведь умершая девушка была дочерью главы рода, и если он и его близкие погибнут, будет худо всем. Старейшина пользовался уважением у людей, и многие искренне полагали, что если с его близкими что-то случится, то общине придет конец. Кто-то считал, что невиданная болезнь может поразить всех и вымрут все без исключения. Всем было интересно, от чего все-таки умерла девушка. Большинство людей считало, что вождь прогневал очень могущественное божество. Другие говорили, что кто-то специально насылает на его близких мор.

Выйдя за ворота городища, процессия пошла в гору. Все шли молча, только женщины периодически всхлипывали, и слышно было только тяжелое дыхание старейшины и мужчин, несущих тело. Через некоторое время мужчины остановились, чтобы поменяться с другими, которые к тому времени уже отдохнули. Меняясь, один из мужчин вдруг сказал:

— Почему она такая тяжелая, ведь при жизни была легче перышка?

— Видно, тяжела наша ноша, как наше горе, — ответил ему старейшина, продолжая идти вперед, отмахиваясь от комаров, которых, что странно, летало много вокруг, хотя в жаркий день, как водится, их не увидишь — прячутся, как известно, они в темных и влажных местах до наступления сумерек.

Идти им пришлось почти до самого вечера. Целью пути было капище Чернобога, к которому следовало нести умершего недоброй смертью человека, чтобы Чернобог освободил душу умершего и наказал виновных. После этого можно будет совершать тризну и предать тело очищающему огню. Капище находилось у леса в огромной пещере, в которой всегда было жутко холодно и темно. Дороги к пещере не было, так как очень редко обращались за помощью к столь грозному божеству, ведь Чернобог был божеством, отвечающим за черные дела и горести на этой земле, люди шли к нему, если хотели победить врага в бою и одержать победу в войне. Были, конечно, и те, кто шел сюда с плохими мыслями и просил помощи в темных делах, но плата за помощь была слишком высока. Как говорится, один раз попросишь — потом весь свой род скосишь.

Оказавшись у входа в пещеру, старейшина остановился и стал гладить свою бороду, ожидая, что будет дальше. За ним стояли и все, кто с ним шел, все стояли молча, и было слышно только гул ветра, который задувало в пещеру. Но кроме гула других признаков движения воздуха не было: ни одна травинка, растущая около входа в пещеру, даже не шелохнулась, и у людей стоящих ни один полог одежды не зашевелился, лишь цветы, лежавшие на покрывале, покрывающем тело, мгновенно завяли. Но этого никто не заметил — все напряженно ждали, когда появится он. Никто из присутствующих здесь его никогда не видел, но все знали, что в пещере живет лишь один человек, или не человек вовсе, имя его никто не знал, голоса не слышал. Лишь рассказывали, кто был здесь, что он сам должен пригласить вас внутрь своего жилища и сам показать, что делать; спрашивать и говорить бесполезно — еще никто не слышал ответ, и вообще видели лишь фигуру в черном плаще с посохом черным и блестящим. Как говорили, это кровь душегубов блестит.

Так все и случилось. Из тьмы пещеры вышел колдун, даже, точнее, выплыл. Никто не видел, как движутся ноги, и не слышал звука шагов. Подойдя ближе к людям, он отошел в сторону и показал посохом, что они могут пройти. Первым пошел старейшина, с неохотой делая первый шаг, по его лицу было видно, что такого страха он не испытывал никогда, хотя звали его Черногор и славен был он своим бесстрашием. Ходил он и на батюшку медведя с рогатиной одной и диких кошек не боялся. Множество битв выиграли его воины, и всегда впереди шел он, оглашая боевым кличем все вокруг, а у врагов, услышавших его, подкашивались ноги. Пропустив всех входящих, колдун последовал за людьми, но в тот же миг оказался перед Черногором и возглавил процессию. Проходя по темному коридору, который отделял главный зал от входа, который, к слову сказать, был настолько темным, что когда люди в него попадали, ощущали, как темнота со всех сторон обволакивала и проникала внутрь через кожу, и они чувствовали, что находятся в полной ее власти, и совладать с этим никто не был в силах.

Все шли просто прямо, переставляя ноги и надеясь, что все когда-нибудь кончится. Долго или коротко ли они шли, никто не знает — в пещере время как будто бы останавливается, — но в конце концов Черногор увидел впереди за фигурой колдуна тусклый свет, который становился все ярче и в конце концов осветил выход из коридора, и люди наконец-то вышли в центральный зал, огромный и очень темный, и если бы не чаши, стоявшие повсюду вдоль стен зала, в которых горел яркий огонь, то черная мгла могла опять поглотить вошедших. В центре зала стоял огромный камень, в котором было сделано прямоугольное углубление в рост человека, заполненное какой-то жидкостью.

Колдун показал посохом на камень, и мужчины, несущие тело, поняли, что им нужно подойти к нему. Мужчины, немного постояв на месте, все же подчинились и медленно понесли тело к камню. Чем ближе они подходили, тем больше им казалось, что именно вокруг камня концентрировалась тьма, ведь камень ничем не освещался, а свет от чаш не доходит до него.

Подойдя к камню, мужчины остановились и ждали, что будет дальше. Колдун указал посохом, что носилки нужно положить в углубление. Мужчины погрузили носилки в жидкость, которая напоминала очень густую черную смолу. Тело опускалось на дно медленно и, погрузившись, полностью скрылось под толщей смолы. Следующую минуту колдун показал посохом на место возле чаши, и все, кто был, стали вставать вдоль стены. После того как все встали, колдун взял небольшой глиняный кувшин, стоявший на камне, и, обойдя камень с другой стороны, вытащил пробку из отверстия в камне и набрал в кувшин смолы. Все стоявшие приготовились, что сейчас произойдет то, ради чего они сюда шли, ведь самое главное — это найти виновника ужасной смерти человека, а это можно сделать только при помощи чар колдуна, который даст выпить напиток из камня, после чего сможет проникнуть в память человека и узнать, кто виновен в смерти.

Первым, кто получил чашу с зельем, был Черногор как старейшина и отец умершей девушки. Выпив, он закрыл глаза и стоял не шевелясь, колдун взял его руку и поднес ладонь к посоху. Черногор взялся рукой за посох, и колдун, закрыв глаза, погрузился в воспоминания Черногора. Первое, что он увидел, как утром, проснувшись после знатной пирушки, он вышел на двор, стал искать свою любимую и единственную дочь, чтобы узнать, как она провела ночь и как ей спалось, пока они гуляли, вернувшись со славной охоты, где им удалось добыть огромного вепря. В этот раз он ходил на охоту только со своими старшими сыновьями, которые на конях загоняли дикого вепря, выводя его на отца, который один на один смог поднять его на рогатину. Выйдя во двор, отец не увидел свою дочь и стал спрашивать у домочадцев, где она, разве она еще спит. Его сестра, которая в этот момент хлопотала во дворе и стирала белье, сама была удивлена, что племянница не встает, хотя она легла вчера рано, когда пирушка была еще в самом разгаре, и тетка сама проводила ее в ее светелку и потом опять через некоторое время поднималась к ней, когда все уже улеглись, и застала ее неспящей.

Племянница ей пожаловалась, что не может уснуть, слышит какой-то голос снизу, который называет ее по имени и просит откликнуться, и что больно много комаров в этот раз к ней в комнату налетело. Тетушка помогла ей выгнать комаров в окно, заодно показала девушке, что за окном никого нет и она может спать спокойно, теперь будет тихо, и что отец с ее братьями и гостями уже тоже улеглись спать. Пожелав спокойной ночи, тетушка ушла к себе и больше племянницу не видела. Отец сделал вывод, что своей пирушкой они сами не дали ей поспать и она смогла заснуть только под утро, и больше не стал беспокоиться и дал дочери поспать, тем более что был накрыт уже похмельный стол, за которым собрались его старшие сыновья, и он решил к ним присоединиться, сказав всем домочадцам, чтобы они не шумели, пока его любимая дочурка спит. После лечения рассолом и квашеной капустой он с сыновьями ушли бортничать, и до самого вечера они проверяли бортни и собирали мед.

Вернулись они только вечером. Первым делом он решил сразу узнать, как там дочь. Подойдя к дому, ему странным показалось, что в доме тишина и никто не вышел их встречать, когда они вернулись, и даже ворота не были заперты. Пока сыновья понесли соты и мед в подвал, он пошел наверх узнать, как там дела, и, войдя в комнату, увидел, что в комнате собрались все взрослые домочадцы и стояли вокруг кровати, на которой лежало бездыханное тело его дочери. В первый момент он даже подумал, что она спит, так спокойно и безмятежно было ее лицо, и казалось, что она просто не может проснуться. Но все было уже кончено — его любимая дочь не дышала. Послали за знахарем, который, придя, осмотрел тело и сделал вывод, что девушка была отравлена. Все, кто стоял рядом, были в шоке: это милое дитя никому не желала зла. Кто и за что мог лишить ее жизни? Больше всех убивались ее тетка и братья, отец стоял в оцепенении и не мог произнести ни слова. Дальше стали готовить тело к тризне. Отец ушел во двор и стал заниматься изготовлением носилок, на которых его дочь понесут в последний путь. Пока он это делал, он все думал, кто мог сотворить такое злодейство. Может, она сама отравилась случайно, ведь недавно она с подружками ходила к реке, где они всю ночь плясали на Ивану Купалу. Мало ли — съела ягоду, а она оказалась ядовитой. Но это было маловероятно. Он прекрасно знал, как выглядит человек, отравившийся ягодами, и умирает он медленно, а не за одну ночь. Такие случаи были не редкость, когда несмышленые дети, бывая в лесу, съедали по глупости какую-нибудь волчью ягоду и им было плохо. Всякий родитель знал, что нужно делать, какой отвар дать, и если ребенок не был слаб, то все кончалось хорошо и он на всю дальнейшую жизнь запоминал, что можно есть в лесу, а что нельзя.

Нет, его дочь не могла сама отравиться. Но кто тогда отравил ее и где?

Она вчера была на пиру вместе с ними, ела вместе со всеми и пила. Если еда была отравлена, почему отравилась только она одна, а все остальные здоровы и даже ничего не почувствовали? Может, хотели отравить не ее, а кого-то другого? Но кого? На этом пиру из чужих было не так уж много народу. Первым, о ком вспомнил Черногор, был сидевший с ним за столом рядом старейшина другого рода Бурьян. Он жил со своим родом в другом городище в трех днях пути в лесу. Его род занимался все больше выращиванием хлебов, чем сбором грибов, ягод или охотой на пушного зверя, и его род постоянно нуждался в новой земле для посевов. Он был плохим человеком, но Черногору пришлось пригласить его на пир, так как нужно было жить с соседями в мире. Бурьян вполне мог решиться на это коварство, сделал вывод Черногор, ведь он помнил, что прошлой зимой на охоте, когда Бурьян сам пригласил его сходить с сыновьями на медведя, и случилось то, что могло быть причиной этого убийства.

Принял он Черногора с сыновьями по-царски, пировали дня два перед охотой и два после, но самое главное — это то, что произошло на самой охоте. Все поначалу складывалось как обычно. После того как сыновья и другие загонщики разбудили и выгнали медведя из берлоги, шатуна погнали из леса ближе к полю, где можно было использовать собак и оружие: луки, копья и т. д. Бурьян, все время пока ехал с Черногором на поляну, похвалялся, что завалит медведя один и всем покажет удаль свою. Вот выехали они на поляну, куда гнали медведя, спешились и стали ждать. Бурьян стоял со своей любимой рогатиной, которую он не выпускал из рук даже на пиру, и постоянно показывал всем, как именно он будет валить медведя, да так, что гости, изрядно устав от него, говорили ему, что он может идти прямо сейчас, что даже медведь все уже сам понял, проснулся и пришел сдаваться. Рогатина была и правда царская: вся резная, украшена лентами, и на самих рогах были наконечники из металла, блестевшие на солнце. Вот услышали голоса загонщиков Черногор и Бурьян, приготовились встретить зверя, у Черногора было копье и булатный кинжал, купленный у заморского купца, за который пришлось отдать лучшего жеребца из конюшни, а у Бурьяна, конечно же, его любимая рогатина.

В следующее мгновение на противоположной стороне из леса появились сначала с оглушительным лаем собаки, а вслед за ними огромный черный медведь, и было непонятно, кто кого гонит: собаки медведя или медведь собак. Вслед за медведем из леса появились загонщики на лошадях. Загонщики погнали зверя на Черногора и Бурьяна, которые наблюдали и ждали, когда можно будет сразиться со зверем. Сыновья Черногора и Бурьяна на лошадях поскакали навстречу зверю, чтобы в случае чего помочь родителям. Медведь с грозным рыком бежал по заснеженному полю к краю леса, где и стояли главные охотники. Черногор бесстрашно побежал на медведя и кинул копье, которое угодило медведю в бок. Зверь заревел от боли и стал заваливаться набок.

— Бурьян, помогай! — крикнул Черногор и обернулся. Но Бурьяна и след простыл, видна была лишь темная фигура, карабкающаяся на дерево, а любимая рогатина валялась на снегу. Вот в чем была главная удаль Бурьяна — вовремя смыться. Черногору долго раздумывать не пришлось. Он схватил рогатину и завалил зверя на спину, а подоспевшие сыновья довершили охоту. Сыновья Бурьяна, к их чести, были храбрее папаши и без страха ринулись на медведя. Когда все было кончено и все собрались рядом с тушей медведя, чтобы оценить трофей, Бурьян уже стоял в первых рядах и кричал громче всех, что охота удалась, и какой огромный медведь, и какие все молодцы, а главный охотник, конечно, он. Черногор отдал рогатину хозяину со словами:

— Да ты у нас главный охотник! А на дерево ты залез, чтобы оценить обстановку?

После этих слов все подняли Бурьяна на смех и всю дорогу, пока тащили лошадями тушу медведя, подзуживали его, а он неуклюже пытался оправдаться.

Когда вернулись в городище Бурьяна, был затеян огромный пир, на котором гуляли все жители, а медведь был быстро съеден. Пирушка продолжалась целых три дня, и все эти дни не смолкали возгласы, прославлявшие охотников Черногора, его сыновей и других участников охоты. И лишь про Бурьяна никто не вспомнил, над ним даже перестали посмеиваться, но все, конечно, косо смотрели на предводителя, который показал свою трусость, как говорится, во всей красе. Бурьян только пил молча, постоянно стучал по столу кулаком и несколько раз даже в исступлении бросался на Черногора с кулаками и пытался затеять драку. Хорошо, что его вовремя оттаскивали и сажали на место, ведь негоже драться хозяину с гостем, все уже случилось, и про то, как он повел себя на охоте, все и так знают, и изменить уже ничего нельзя. Лишь к утру второго дня Бурьян успокоился, и Черногор смог спокойно пировать, не оборачиваясь на Бурьяна, ожидая очередной пьяной выходки. К вечеру, когда все притихли и спали, Бурьян позвал Черногора на разговор и предложил ему объединиться родами и выбрать князя на вече народном. В те времена многие рода объединялись, так было проще противостоять набегам врагов, охотиться, растить хлеб и торговать.

Черногор понимал, к чему клонит Бурьян, ведь земли Черногора были богаче, воины сильнее и Бурьян мог только попытаться договориться и склонить Черногора к объединению, чем начинать войну, которую он заведомо проиграет. Но после этой охоты, на которой он показал себя трусом, он должен был понимать, что даже если он убедит Черногора объединиться, никогда ему не стать князем — вече не поддержит труса. Но Бурьян слыл хитрым и расчетливым и мог задумать какую-нибудь каверзу, ведь даже если его не выберут князем, у него все равно останется в руках достаточно власти, чтобы при удобном случае свалить самого Черногора или детей его. Бурьян был богат, имел много воинов и, главное, очень изворотливый ум и не имел чести и совести. Он мог задумать отравить на пиру Черногора, но если это он травил, то должен был подсыпать яд в мед, который пил Черногор, или подсыпать в блюдо, которое он ел. Но кубок был все время в руках Черногора, и ел он вместе со всеми, и отравиться должен был вместе с дочкой, если даже она и отпила из отцовского кубка или съела что-то из его тарелки.

Был и еще один гость на этом пиру, которого сразу вспомнил отец. Этот гость был иноземцем, купцом, с которым торговал род Черногора. Приплыл он из-за моря, привез на обмен множество товара: шелка, оружие, украшения, менял все это он на шкуры пушного зверя, мед, пеньку, льняные ткани, кожу, сушеные грибы, ягоды и лошадей. Этот торговец давно пытался заключить договор, по которому все добытое уходило только ему и за бесценок. С многими старейшинами, по слухам, он пытался договориться, и те, кто соглашался за посулы, которые он приносил им, обрекали свой род на нищету и очень скоро разочаровывались в договоре и пытались его разорвать. Но чужеземец стращал их, что если они откажутся, он придет с армией, и завоюет их земли, и они будут отдавать все вообще даром.

Да, он мог отравить Черногора на пиру, как говорят, иноземец этот был искусным отравителем, для этого у него был припасен яд в перстне, которым он расправлялся со своими врагами, добавляя яд незаметно в напиток, который пила жертва, а если не удавалось подсыпать яд или жертва делала все, чтобы яд попал и в кубок отравителя, для чего чокался столь усердно, что содержимое его кубка обязательно попадало в кубок отравителя. Но не всякий захочет, отравив другого, быть отравленным самому своим же ядом. Хотя искусные отравители, боясь, что с ними могут поступить так же, сами принимали маленькие порции яда, для того чтобы организм смог противостоять отраве и если их захотят отравить этим ядом, то либо он совсем не подействует, либо действие будет почти незначительно. Но ядов было настолько много, что приучить себя к ним было невозможно, тем более что были яды мгновенного действия, от которых нельзя спастись, даже приняв противоядие. Но если отравителю все же не удавалось всыпать яд в напиток, то он мог использовать отравленную булавку, которую крепил к своей одежде, и подходил к жертве вплотную, обнимал ее и как бы случайно колол — и все, дело сделано, человек умирал. «Но непонятно, зачем было травить мою дочь, которая не могла занять мое место, — думал Черногор, — так как имела старших братьев, которые после меня возглавят мой род. Если представить, что он отравил в назидание, только чтобы запугать меня, он должен был знать, что если он только заговорит об этом или еще как-то даст мне понять, что виновен в смерти дочери, то будет убит сам и все, кто с ним пришел». Он, конечно, мог придумать что-то такое, о чем и подумать нельзя, недаром его звали Талант, и талантов этих у него было настолько много, что казалось, что он может все.

Вторым, кому довелось выпить напиток колдуна, был старший сын Черногора, Славбог. В день смерти сестры он был с отцом и собирал мед. Но за день до этого он со своей сестрой, братьями и другой молодежью был на празднике Ивана Купалы и всю ночь напролет гонялся на поляне за девушками, водил хороводы и прыгал через костер. Он вспомнил, что на этом празднике с его сестрой рядом были два парня, которые соперничали друг с другом, чтобы добиться ее расположения, но, как водится, только один из них нравился сестре, а второму пришлось получить отказ.

Услышав, что она предпочла другого, он сразу кинулся в драку, и только когда его другие парни оттащили и кинули в реку, он успокоился, и все равно напоследок он кричал вслед сопернику, что убьет его.

Да, конечно, он мог убить соперника. Но зачем травить любимую?

Следующим выпившим напиток был средний сын старейшины, который был ненамного старше своей сестры и много времени проводил в одной с ней компании. В его воспоминаниях был вечер, который очень ему запомнился. Это было зимой, когда все девушки и парни гадают. Гадание проходило дома у одной из многочисленных подруг младшей сестры. Гадали на лучине, нужно было взять горящую лучину, опустить ее в блюдце с водой и смотреть, на что будет похож огарок, плавающий в воде. Кому-то казалось, что он похож на пчелу, кто-то видел стрелу, и девушки могли делать вывод, кем будет их жених. Кому-то достался бортник, другой идти за охотника, но иногда девчонки могли заспорить — одной казалось одно, другой — другое.

Тогда они гадали заново. Выходили, к примеру, во двор, кидали за забор валенок и ждали, кто выйдет из-за угла. Вышедший из-за угла и был потенциальным женихом. Так и случилось в этот вечер. Девушки сначала погадали на лучине, потом поспорили, и им ничего не оставалось, как гадать заново. И выбрали они гадание на валенке. Выкинули валенок за забор и стали ждать, когда появится их избранник. Первая кидала сестра, и к ней вышел красавец парень, самый искусный охотник в городище. Сестра не растерялась и выбежала ему навстречу, но, честно сказать, поскакала, так как ей пришлось прыгать на одной ноге. Подобрала валенок, надела и стала заигрывать с охотником, который сразу понял причину, увидев, как она скачет за валенком.

Подруга сестры в это время стояла у забора и молча смотрела на то, как парень, который нравился ей, достается другой. Она настолько сильно обиделась на сестру, что даже когда девушки вернулись в дом, чуть не подралась с ней, крича, что все равно он будет с ней и сестре не достанется. Сестра тоже не давала ей спуску и подзуживала свою бывшую, как теперь было понятно, подругу, что парням, которые были в компании, пришлось их разнимать. А ему в конце концов пришлось увести сестру домой, после того как в нее полетела любимая подругина прялка, которая передавалась в ее роду из поколения в поколения, и домочадцы боялись к ней лишний раз подойти, не то что трогать. Но, как говорится, из-за любви пойдешь на все. Может, именно она и отравила сестру, думал средний сын, ведь кто знает, на что может пойти девушка, чтобы убрать соперницу с дороги, тем более тетка говорила, что в последнюю ночь сестра жаловалась на то, что слышала в ночи голос за окном. Может, это она была? Но как она тогда могла отравить сестру? Если только она пробралась к ней в комнату и яд добавила в воду, которая стояла в кувшине для питья. Может, и так, поговаривали, что подруга не раз обращалась к ведьме, которая жила за лесом в центре болота на острове.

Многие также ходили к ней за заговорами и зельем, может и она решилась. Но почему сестра умерла так быстро и вообще умерла? Девушки обычно не решались на убийство, ведь это большой грех. Да и ведьма творила обычно отворот и давала травки, которые нужно было всыпать в воду или отвар, и выпившая соперница якобы переставала интересоваться парнем и вопрос решался. Или ведьма давала такое снадобье, которое человек выпивал, и у него появлялись прыщи и бородавки, и парень или девушка сами не хотели с ним больше встречаться. Бородавки и прыщи, конечно, постепенно проходили, но этого времени иногда хватало, чтобы избранник или избранница уже не вернулись.

После среднего сына старейшины напиток выпила лучшая подруга дочери Черногора, она тоже не могла понять, как могло такое произойти и кто виноват в смерти девушки. Она видела ее последний раз, когда прибегала за день до смерти, чтобы поболтать и поздравить с днем рождения. Василиса, так звали дочь Черногора, была веселой, пела песни и радовалась своему дню рождения. Они посидели, вспомнили праздник Ивана Купалы, как они бегали, играли с парнями, поделились тем, кто из парней больше всего кому понравился, и она ушла. Василиса была совершенно здорова и ни на что не жаловалась. Единственное, что насторожило ее, когда она вспоминала праздник Ивана Купалы, это как они играли в игру «Съешь меня» и с закрытыми глазами должны были собрать ягоды на поляне и отдать тому, на кого выпал черед, и он тоже, закрыв глаза, должен был их съесть.

Ведь именно она собирала для своей лучшей подруги ягоды в ту ночь. Может, ей и попалась не та ягода, которую съела девушка и умерла. А может, кто-то другой, пока она не видела, незаметно подложил ей в ладони отраву? «Да кто теперь поймет, — думала девушка. — Но если это я виновата в ее смерти, как я буду с этим жить?»

Последней, кому предложил выпить свой напиток колдун, была сестра Черногора Фекла. Она вспомнила, как вечером, когда уложила племянницу спать, вышла на улицу и видела около их дома под окнами комнаты, где спала девушка, странную нищенку в обносках с растрепанными волосами, которая стояла, прижавшись к стене дома, и что-то бормотала себе под нос. Фекле показалась нищенка знакомой и очень похожей на Моруну, бывшую невесту Черногора, с которой она его видела давным-давно, когда он был совсем молодым. Черногор очень недолго с ней встречался, буквально одно лето, и нашел себе другую, женился и забыл Моруну. Как поговаривали, она очень долго страдала от несчастной любви, и поговаривают, что даже родила дочь от Черногора. Это были последние воспоминания, которые увидел колдун, и после этого он совершил тризну, придал тело девушки огню и отпустил ее близких домой. Родные девушки ушли и всю дорогу, пока шли до городища, спрашивали друг у друга, ну кто все-таки убил ее. Или она сама отравилась? Как быть? Что думать?

Придя домой, они постепенно стали жить обычной жизнью, лишь изредка вспоминая колдуна. Народ вокруг тоже поговаривал о том, чем же кончился поход к колдуну. Лишь позже Черногор с родными узнали, что ведьма, которая жила на болоте, умерла и дочь ее единственная тоже умерла вместе с ней, а последними словами, которые Моруна произнесла, был ее рассказ о том, как она погубила дочь Черногора. Она рассказала, что и правда родила много лет назад от него дочь, и горевала очень, видя, как он счастлив с молодой женой и детьми, и поклялась отомстить. Ушла она на болота и стала там творить черные дела: собирала разные ягоды и травы, варила из них зелья и давала людям, которые приходили к ней на болота, а взамен просила рассказывать, как Черногор с семьей живет. Слушала рассказы, и еще больше чернело ее сердце, и в конце концов изготовила она самое главное свое зелье, напоила им свою единственную дочь, отправила в городище и наказала сидеть ночами под окнами комнаты, где живет дочь Черногора, и произносить ее имя. Зелье и было причиной смерти дочери Черногора, точнее, комары, которые пили кровь ее сводной сестры, а потом влетали в ее комнату и кусали ее саму. Постепенно отрава попадала в ее кровь и незаметно убивала ее. Но зелье также убивало и дочь Моруны Мару, которая постепенно сходила с ума и все больше пропитываясь ядом. Так и погибли две сестры, а имя матери Мары превратилось в имя злого божества, которая повелевала смертью и приносила горе людям. Семья Черногора продолжала жить, но каждый вечер домочадцы прислушивались, не стоит ли кто-нибудь за окном и не шепчет ли их имена.

 

Езерним

После смерти Моруны и ее дочери к болоту, в центре которого стоял остров, где они жили, народ старался не подходить. Но постепенно люди осмелели и стали жить обычной жизнью, и если им было нужно собрать травы, ягоды, то они ходили на болото. У болот в то время и без Моруны с дочерью была дурная слава, ведь люди, которые ходили на болота, не все возвращались: некоторые тонули и пропадали без вести. Родные утопленников и пропавших во всем винили болотных гадов и чудищ.

Скорее всего, конечно, люди погибали по своей глупости или по незнанию. Ходить по болоту нужно уметь, нужно знать, где топь, где зыпуны, где кочки и островки, на которых можно стоять и не бояться, что провалишься. Еще была одна опасность, которая могла подстерегать того, кто пошел на болото. Это болотный газ, который скапливается над поверхностью, и если им долго дышать, то можно отравиться. А так как ягоду и травки разные люди собирали стоя на коленях, то могли надышаться и не заметить или, устав, могли прилечь отдохнуть и больше не встать. Тяжелее всех было, конечно, тем, кто не изредка бывал на болоте, а проводил на болоте большую часть времени. Эти люди занимались добычей болотного ила, из которого в дальнейшем другие выплавляли так называемое болотное железо. Для того чтобы добыть ил, нужно было плавать на плоту по заболоченному озеру и вычерпывать со дна ил. Это была очень тяжелая работа, ведь в черпаки попадало больше воды, чем породы, и приходилось черпать и черпать, чтобы добыть нужное количество породы. Порода была не очень богата железом, и чтобы получить кусок пузырчатого металла, из которого потом изготавливали серпы, лопаты, наконечники стрел, копий, топоры, плуг и все, что было нужно человеку, приходилось много дней вычерпывать мутную воду. Можно было, конечно, дождаться, когда болото зимой промерзнет, и копать породу лопатами, но это было не менее тяжело. Также можно было, не дожидаясь зимы, выбрать место поближе к болоту или уже высохшее болото и, установив колодец, опуститься на дно и выкапывать породу, поднимая ее наверх ведрами. Но все эти способы были очень опасны. Вычерпывая породу на плоту, можно было надышаться газа и утонуть, зимой можно замерзнуть или как минимум отморозить руки и ноги, а в колодце в любой момент могло прорвать стенку, и вода, которая была на глубине, моментально затапливала колодец, и все, кто там был, тонули.

Родные именно таких добытчиков руды и пришли к пещере колдуна. Но не было у них носилок, на которых лежали умершие, которые нужно было опустить в камень. Все, что у них осталось от родных, это были их вещи. С этими вещами они и стояли перед входом в пещеру. Колдун показал им посохом, что они могут войти и узнать правду о смерти родных. Большинство горожан, которые знали о гибели людей, осуждали родных, которые решили побеспокоить колдуна, ведь гибель среди добытчиков случалась довольно часто, и всем было ясно, что в смерти кроме их ремесла никто не виноват. Но их родные все равно пошли к колдуну и не поддавались на уговоры, твердя, что родные погибли не просто и надо наказать виновных. Родных стояло у пещеры немного и исключительно женщины. Как известно, работа у добытчиков была очень тяжелая, и не всякий мужик мог с ней справиться, а уж что говорить про женщин. Войдя в пещеру, женщины, повинуясь жесту колдуна, подошли к камню, стоящему в середине зала, и опустили в углубление в камне вещи, оставшиеся от погибших мужчин, и встали вдоль стены. Колдун взял кувшин, вынул сбоку из камня пробку и налил в кувшин жидкость, которую нужно будет выпить женщинам, для того чтобы вспомнить все, что поможет узнать, что или кто стал причиной смерти их близких людей.

Первой, кому пришлось пить напиток, была жена старшего из мужчин. Ее звали Дарина. Выпив напиток, она взялась за посох колдуна, и он увидел все, что она смогла вспомнить. Первое, что она вспомнила, было то утро, когда ее муж с сыновьями собирались на промысел. Все проходило как обычно: они позавтракали, вспоминая за едой вчерашний день, как они славно посидели с соседями и поиграли в кости. Им в тот вечер опять повезло, как и всегда, они вчистую обыграли, как они выражались, дураков, и те им еще и должны остались. Как говорил ее муж, когда проигравшие приходили просить об отсрочке долга: «Не умеешь — не садись, проигрался — не божись».

Ее муж и дети слыли среди людей очень плохими, они были хитрые и жадные, а самое главное — бессердечными, им было никого не жаль, и думали они только о своей выгоде, и даже близких своих они использовали как прислугу и держали в черном теле.

В кости их научил играть чужеземец, которого они встретили на торжище и подружились с ним. Он научил их заморской игре, а они должны были ему отдавать часть выигрыша. Они, конечно, и сами умели играть в азартные игры на деньги. Например, бабки делали из свиных мослов, эти мослы выставляли на земле, а один служил битком, в него заливали металл для тяжести. Битком нужно было выбить бабки соперника, за которые назначалась цена. Была также игра, очень похожая на игру в кости, только грани были покрашены в два цвета, и выигрывал тот, кому выпадал один цвет. Но игра, которой научил их чужеземец, была интересней, так как на гранях стояли точки, образующие цифры, а самое главное — кто ими владел, проиграть не мог. Внутрь костяшек был залит магнитный металл, который позволял владельцу кубиков не проигрывать. Единственное условие — нужно было бросать кости рукой, на которой на пальце было кольцо, имеющее тоже магнитные свойства. Несчастные соперники, которые садились играть, сначала выигрывали, точнее, им давали выиграть, чтобы разжечь в них азарт, а потом проигрывались в пух и прах.

Может, именно чужеземец и погубил ее мужа. Если муж не отдал причитающийся иностранцу куш, тот мог подстроить все так, что они погибли. А может, это были соседи, которых они перед этим обыграли и грозились совсем по миру пустить и сделать их своими рабами, решили, что лучше их извести, чем ждать, когда они сами в рабстве сгинут. Соседи были люди зажиточные, охотники, добывали много пушного зверя, шкуры которого были самым дорогим товаром в те времена. Мужчины этой семьи ловко обращались с оружием, имели дальнобойные луки, отравленные стрелы, копья, которые искусно метали, также знали много охотничьих хитростей, умели ставить силки и ловушки. Они могли выследить, когда плот с людьми отдалится от берега, и из своих дальнобойных луков расстрелять с берега всех, кто был на плоту. Да, очень может быть, что именно соседи могли пойти на это, ведь все в городище знали, что если к Черпакам в рабство попадешь, обратной дороги нет.

Черпаками звали ее мужа и детей, ведь они так же, как черпали болотную жижу, черпали все и ото всех. Так и повелось: старший Черпак, средний Черпак и младший Черпак. Жена старшего Черпака все больше склонялась к тому, что приложили к этому свою руку именно соседи, иноземец давно уже не появлялся, и муж с сыновьями побаивались его и его долю отсчитывали точно и собирали к сроку. Иноземец должен был прибыть ближе к осени, и его дань не была еще собрана. Муж с сыновьями собирались еще поиграть в кабаке — туда ведь часто заходили охотники, у которых можно было выиграть или на худой конец купить или обменять шкурки пушного зверя, которые и были оплатой для чужеземца. Вот поэтому и выходит, что убивать ему их не было смысла, ведь они сами несли ему плату и не собирались его обманывать. А вот соседей ждала очень плачевная участь. Проигравшись, все, что у них было, муж с сыновьями забрали бы себе, а бывших соседей выгнали бы на болото черпать ил и жить в шалаше на берегу, пока те не умрут от удушья или утонут. Охотники были не первыми жертвами Черпаков, к этому времени у них в рабстве уже были три семьи, которые задолжали черпакам, кто как охотники проигрался, кто-то брал в долг в голодное время и не смог отдать. Одна семья работала в колодце, причем в этой яме по колено с водой сидели не только взрослые, но даже дети, и как ни просили родители своего хозяина избавить хотя бы детей от этой повинности, тот не пожалел даже детей и сказал лишь одно:

— Поели на мои — пора работать, ели все — значит, и работать будут все.

Второй семье повезло еще меньше. Они взяли у старшего Черпака в долг зимой, и пришлось им лезть в замерзшее болото в самые морозы. Сначала они убирали снег, потом вырубали лед, чтобы добраться до замерзшей породы. Промучились они в болоте совсем немного, усилившиеся морозы заморозили всю семью в одну ночь, так как дом Черпаки у них отобрали и пировали в нем целую неделю, пока бывшие хозяева мучились по колено в ледяной жиже. Замерзла вся семья в шалаше, даже костер не помог, так и закоченели они вместе, прижавшись друг к другу. Обнаружили их только через несколько дней слуги Черпаков, которых они послали забрать мешки с породой для переплавки. Так и предали их огню всех вместе, потому что, как ни пытались, не смогли их оторвать друг от друга, и даже двух собак, которые пытались согреть своих хозяев, пришлось предать огню вместе с людьми. Все люди в городище очень горевали, узнав о гибели этой семьи, и все пришли проводить их в последний путь. Горевали и Черпаки. Но не жалко им было людей и собак, им было жалко. что не будут они больше получать прибыль, пользуясь трудом рабским. Еще двум семьям повезло больше, если можно было назвать это везеньем. Они плавали, как и сами Черпаки, летом на плотах, а зимой добывали луговое железо, разжигая костры на полях и копая оттаявшую землю. В ней, конечно, железа было еще меньше, чем в болотной жиже, но они хотя бы смогли вырыть себе недалеко от поля землянку, обложить ее изнутри бревнами, сделать очаг и хоть как-то жить и тем самым продлевать свои мученья и обогащать своих хозяев.

Второй женщиной, выпившей напиток колдуна, была жена старшего сына. Звали её Отрада. Она первая обнаружила, что муж со свекром и братом пропали. В тот день она была дома и хлопотала по хозяйству, ждала мужа, который должен был прийти вечером, так как он с братом и отцом никогда не оставались ночевать на болоте, боясь, как они говорили, сгинуть. Но в этот вечер они не вернулись. Женщины, которые ждали их дома, всю ночь просидели у окна, вслушиваясь в ночную тишину. Их дом стоял на краю городища, прямо напротив леса, через который можно было выйти к болоту. Рано утром жена старшего сына не выдержала ожидания и, пока остальные женщины и дети спали после бессонной ночи, взяла котомку, положила в нее хлеб и кувшин с молоком и пошла на поиски. На улице было безлюдно, и только один человек встретился ей по дороге. Это был молодой парень, у которого не ходили ноги, и он сидел на стуле с приделанными к нему колесами, которые позволяли передвигаться, и плел веревки. Девушка поздоровалась и спросила, не видел ли он ее мужа с отцом и братом. Он ответил, что видел их только вчера утром, а больше он их не видел. Девушка попрощалась и побежала дальше, подумав: «Как же все-таки жалко его: такой молодой и красивый, а без ног». Она вспомнила, как ей говорила соседка, что парень был здоровым, но в детстве он однажды, гуляя по лесу, столкнулся с ребятами, которые зло решили пошутить. Они натравили на него своих собак, которые загнали бедного мальчика на дерево, на котором он просидел до самого вечера, так как не мог сам слезть. Он очень просил ребят позвать на помощь взрослых, но те только смеялись и подшучивали над ним:

— Трус, собак испугался, а теперь сидит на суку и слезть боится. Слазь, а то прирастешь.

Через некоторое время ребята убежали, и мальчик так и остался сидеть на ветке и, видимо, задремал, отпустил руки и упал с высоты. Упав, он повредил спину и не смог больше ходить. Ребята, которые так зло пошутили, конечно же, даже и не собирались звать взрослых. Они просто ушли и забыли. Узнали о том, что случилось, только на следующий день и после этого старались не подходить к нему, но не из-за жалости, а из-за страха, что он их обвинит во всем. Сами-то они, конечно, считали, что он сам виноват, как они говорили, не нужно быть трусом. Парень потихоньку вырос. Столяр изготовил ему стул с колесами, парень научился делать веревки и стал их продавать и на это жить. Все постепенно забыли про то, что с ним произошло и кто был в этом виноват.

Девушка еще раз оглянулась на парня в коляске, помахала ему рукой и побежала по улице к главным воротам. Это был, конечно, большой крюк. Ее муж с братом и отцом пользовались лесенкой и лазили через частокол напрямик. Девушка тоже могла перелезть, но решила спросить у стражников, не знают ли они чего про ее мужа, может, кто-то что рассказывал, ведь каждый, кто проходит через ворота, обычно делится с ними новостями. На воротах стояли два дюжих молодца. Ну как стояли, они стоя спали, опершись на копья, и если бы не собаки, которые спали у их ног, которые, услышав шаги девушки, стали рычать и разбудили стражу, парни спокойно спали бы себе и дальше.

Девушка вышла из-за угла дома и, увидев собак, остановилась. Стража приказала собакам замолчать, и один из парней подозвал девушку, и она смогла подойти и спросить, не видели ли они ее мужа, его брата и отца или, может, они что-то слышали про них. Стражники сказали, что слышали от людей, что видели их, когда они шли на болото с собаками, а после этого про них никто не говорил. Отрада поблагодарила ребят, угостила их свежим молоком, вышла за ворота и пошла вдоль городской стены.

Уже совсем рассвело, и солнце стало припекать. По пути ей встретились две знакомые девушки, которые шли с полными лукошками ягод. Они, увидев девушку, сами первые подошли, весело поздоровались и спросили, что это она так рано идет с котомкой. «Может, ее Черпак из дома выгнал?» — смеясь, спросили они.

— Да нет, — ответила Отрада, — наоборот, иду его искать. Вчера утром ушел на болото, и до сих пор нет.

Девушки были очень удивлены, узнав об этом.

— Мы сами идем оттуда, и никого там не встретили, и даже не слышали, чтобы собаки лаяли, которых они обычно брали с собой.

— Нет, наверное, их там нет. Если бы они там были, был бы слышен собачий лай. И собаки у них были очень дурные, кидались на всех. Как говорится, какие хозяева, такие и собаки. Обычно если Черпаки на болоте, никто к болоту подойти не может, ведь их собаки всех гоняют. И народ, услышав лай, старается лишний раз к болоту не подходить, — сказала одна из девушек.

— Может, они решили от вас сбежать? — сказала вторая девушка.

— Ведь поговаривают, что иноземец давно им предлагает уехать с ним и разбогатеть, — поддержала разговор подруга.

— Говорят, он в них души не чает. Конечно, они играют — он барыши считает. А народ по миру идет да на болоте гниет, — с нескрываемой злобой сказала девушка.

Отрада молча пошла дальше, не ответив. А что тут скажешь, ведь они правы: Черпаки были теми людьми, от которых никто ничего хорошего не видел, и даже она, пытаясь вспомнить что-то хорошее в оправдание своего мужа, его брата и их отца, не смогла, как ни старалась. Она, конечно, свыклась с тем, что муж и все его родные относятся к ней как к рабыне, но считала их своей семьей и даже стала за них переживать. Если бы это было не так, то она бы вряд ли просидела бы всю ночь у окна, а утром побежала на болота. Странное существо человек! Она попала в семью Черпаков совсем ребенком, старший Черпак взял ее за долги у ее отца и просто подарил сыну, который был на тот момент ненамного старше нее самой. Сынуля был не лучше папаши — сразу стал над ней издеваться и относился к ней как к вещи, даже дворовые собаки получали больше любви, чем она. Постепенно она свыклась и стала воспринимать его как старшего брата, плохого, но брата. Через несколько лет, когда она подросла, он взял ее в жены. Ведь кто добровольно пойдет в рабство, да еще будет рожать от такого детей? А она была рядом и покорно пошла под венец.

Идя по направлению к лесу, девушка все думала, что будет, если они не найдутся, как ей и остальным жить. Хозяйство у Черпаков было крепкое, дом большой. Коровы, козы, свиньи, куры — жить можно, а если считать те дома, которые Черпаки выиграли и отобрали, то можно сказать, что теперь они будут самыми богатыми вдовами в городище. Да, но дома нужно отдать бывшим хозяевам, это будет правильно. Конечно, теперь некому будет добывать железный ил, но можно жить подсобным хозяйством, ведь многие именно так живут, тем более что они были хорошие мастерицы и могли ткать — для этого у них был даже станок. «Проживем как-нибудь», — утвердилась в этой мысли девушка. Лишь бы дети Черпаков не пошли в своих отцов. Будем надеяться, что нет. Во-первых, родились от них только девочки, и были они совсем маленькими.

Пройдя через лес, вышла девушка на берег болота, огляделась. Перед ней была гладь заболоченного озера, дальше начиналась топь, в топи виднелись островки, на которых росли одинокие березы, которые смогли укорениться в этой жиже. Девушка пошла по берегу вокруг озера, стала звать мужа и вглядываться, пытаясь разглядеть плот, на котором плавали мужчины. Пройдя еще вдоль берега, она увидела следы собак, которые, видимо, ждали их на берегу. Но собак не было видно, девушка звала, звала но никто не откликался, и даже собачьего лая не было слышно. Вокруг было безлюдно и тихо, и лишь болото издавало свои зловещие звуки, похожие на стон и вопли, от которых девушке становилось все страшнее и страшнее. Пройдя дальше, девушка увидела носилки и мешки, лежавшие на берегу, это были вещи ее родственников — видно, здесь они все оставили и пересели на плот. Девушка, увидев вещи, сначала обрадовалась, но потом поняла, что скорее всего они сгинули, так как вещи были, а плота на озере не было. Побежав дальше по берегу, она заметила вдалеке плавающее бревно. Подойдя ближе, она увидела, что она не ошиблась: к берегу прибило несколько бревен, по ним было видно, что это были бревна из плота, на них виднелись отметины от веревок. Наверно, они утонули, сделала вывод девушка, раз плот развалился. А они были на нем, они упали в воду, а озеро хоть и озеро, но болотное, и плыть в нем нельзя. Как только человек падает в воду, его затягивает на дно, и даже хороший пловец не может выплыть, плюс одежда и обувь намокают и тянут вниз. Да, скорее всего, веревки размотались и плот развалился, а собаки, видно, увидели, хотели им помочь и прыгнули в воду и тоже утонули. Очень странно, почему плот развалился? Ведь когда его делают, делают все крепко, и развалиться полностью он обычно не может, отходят несколько бревен, но плот продолжает плавать. А здесь плот полностью раскатился по бревну, и так быстро, что люди даже не успели ничего сделать. Девушка еще долго ходила по берегу, звала мужа, хотя понимала, что вряд ли дозовется. Вечером обессиленная она вернулась домой, где ее ждали женщины и ее маленькая дочь. Придя домой, она рассказала все, что видела, и принесла вещи, найденные ею на берегу: на берегу она нашла три шапки и запасные рукавицы, принадлежавшие ее мужу и его брату и отцу.

Последней, кто выпил напиток колдуна, была жена младшего из Черпаков, ее звали Доля. Она вспомнила, как за неделю до случившегося слышала, как ее муж с братом и отцом говорили, что им нужно будет податься в дальние края ближе к морю, туда, куда приплывают торговые корабли и у людей много товаров, которые можно выиграть. Еще они говорили, что вообще все здесь им надоело, это ярмо — жены, дети, зачем здесь сидеть, здесь их все знают и игры совсем нет. Может, и вправду они сбежали, а плот сами разбили, чтобы все подумали, что они утонули. Но если они сбежали, они должны были забрать шкуры с собой, а все они лежали на месте. Может, они их специально не забрали, чтобы их не стали искать. А если все-таки они погибли, и кто-то подрезал веревки, и плот, отплыв от берега, развалился? Ведь на болоте оставались те, кого они обидели, и они знали, где оставляют свой плот Черпаки.

Действие зелья закончилось, и Колдун показал женщинам, что они могут уходить. Всю обратную дорогу женщины молча шли, и девушки думали, как они теперь заживут спокойно и хорошо, и никто не будет их унижать и оскорблять, и даже жена старшего Черпака была спокойна, хотя погибли ее сыновья. Ведь она понимала, что без них она и ее снохи могут зажить другой жизнью и ее внуки могут вырасти и не станут такими, как их отцы. И постепенно люди перестанут их сторониться и забудется все плохое, что было сделано ее мужем и сыновьями.

Вернувшись домой, они зажили другой жизнью. Вернули все добро, которое Черпаки отобрали у людей, и стали тихо растить детей и жить, как все. Ближе к осени до них дошел слух, что парень, который плел веревки, выпив лишнего, признался, что это именно он погубил Черпаков: сплел для них специальные веревки, которые состояли из травы, которая постепенно распадается, попадая в воду, и плот развалился именно поэтому. Он сказал, что не жалеет о том, что сделал, ведь он помог всем — избавил городище от этих ужасных людей, которые приносили всем только горе, и отомстил за себя, ведь именно братья Черпаки были теми ребятами, которые загнали его на дерево, с которого он упал и остался без ног. Он давно задумал свою месть, сплел эту веревку, держал ее всегда наготове и ждал, когда им понадобится новый плот, и продал им их смерть.

Народ, узнав об этом, очень сочувствовал парню, ведь ему пришлось взять такой грех на душу свою. Но в душе все были ему благодарны, и даже стали покупать у него веревки, и платили больше, чем он просил. Особенно благодарили его те семьи, которые были рабами Черпаков. Одна семья даже забрала и поселила его у себя. Возмездие за смерть Черпаков минуло его, ведь он убил не ради корысти, а ради избавления других людей от страданий. Постепенно эта история забылась, и стали люди рассказывать легенду о духе, живущем на болоте, который затягивал людей на дно, хватая их за черпаки, топил плоты. Но не всегда озерный дух был злым: если его хорошо попросить и принести дары, то он помогал заблудившимся найти дорогу к дому, тем, кто пришел на болото за ягодами, показывал лучшие места, да и тем, кто на болоте добывал ил или торф, без его помощи было не обойтись. Главное, чтобы человек, который пришел во владения болотного духа, не имел злой души, иначе болотный дух обязательно заберет его к себе. Ему, видно, одному на дне скучно, вот и собирает он себе компанию. Духа, который жил на болоте, стали звать именем парня Изерним. Но хотя парень не хотел делать ничего плохого, болотному духу приписывали все больше злые дела.

 

Дриада

Через несколько дней после возвращения домой черпаковских вдов пригласили в гости соседи, жившие с ними рядом. Соседями была зажиточная семья, которая занималась заготовкой древесного угля — занятие очень тяжелое и опасное. Несколько месяцев назад в этой семье случилось большое горе: глава семейства и два его сына погибли на заготовке древесного угля. Все в городе сочувствовали им, ведь они были очень добрыми и трудолюбивыми людьми. Пригласила их в гости жена главы семьи, которая осталась одна с двумя младшими сыновьями. Звали ее Веста. Войдя в дом, женщины сели на лавку перед большим столом. В доме было чисто и темно, но очень сильно пахло гарью, как говорится, работа накладывает свой отпечаток. За столом сидели сыновья, мальчики лет десяти, молчали, опустив голову. Звали их Вячеслав и Венислав.

— Здравствуйте. Проходите, — пригласила хозяйка, хотя она видела, что гости уже зашли и сели. Гости промолчали. Было понятно, что переживать горе этой женщине было тяжело. Сев рядом, хозяйка поставила на стол большой кувшин, перепачканный золой. Гости удивились: чем их будут угощать из него?

— Вот что осталось от мужа моего и сыновей, — сказала хозяйка. — Сегодня утром собрали. Расскажите нам, как там у колдуна? Вы у него были и все узнали. Мы тоже пойдем, но у нас даже их вещей нет, только пепел, — сказала женщина и заплакала. Вслед за ней стали всхлипывать и ее сыновья.

— Не беспокойтесь, вы все узнаете. Колдун всем помогает, никому не отказывает, — попыталась их успокоить жена старшего Черпака. — Спасибо вам, что зашли. Мы теперь одни не потянем наше ремесло. Может, вы с нами будете? Как говорится, вместе легче и за народом следить, и торжище ходить, — сказала хозяйка.

— Мы подумаем, нам тоже помощь не помешает. Заодно и уголь для нашей домницы будет, ведь руду добываем. Варить железо надо, а угля своего нет. Будем вместе: мы руду — вы уголь, авось что и получится. Надо вместе держаться, мы без мужиков остались и ваших нет. Когда еще эти подрастут.

На том они и порешили. Гостьи ушли, а хозяйка с сыновьями засобирались в путь. Надели они черные одежды, взяли кувшин, закрыли дом и пошли по улице к воротам, за которыми начиналась тропинка, ведущая к пещере колдуна. Пока они шли по улице, народ, который им встречался, молча провожал их взглядом и сочувственно кивал, ведь все знали, насколько тяжело семья переносит эту огромную потерю. Все, кто увидел их, понимал, куда они идут. Веста с самого начала, когда на ее глазах это случилось, твердила, что это неспроста. Веста твердила, что сами они провалиться не могли, это кто-то подстроил. А самое ужасное было в том, что ей пришлось целый месяц ждать, пока не потухнет огонь и она сможет достать пепел, который остался от ее мужа и двух сыновей, чтобы отнести к колдуну и узнать правду.

Уже ближе к вечеру они дошли до пещеры, в которой жил колдун, встали у входа и стали ждать. Колдун к ним вышел, когда уже совсем стемнело, и братья совсем были напуганы темнотой, волчьим воем, который доносился из леса за пещерой. Их мать стояла молча, без движений и была погружена в свои мысли. Колдун появился так неожиданно, что ребята опешили и чуть присели от неожиданности. Колдун показал им посохом, что они могут войти, и повел их в пещеру. Пока они шли, братья думали о том, что лишь бы не упасть в темноте и что когда все закончится, они все расскажут своим друзьям и те будут их считать самыми храбрыми, особенно девчонки. Как говорится, дети есть дети. Зайдя в пещеру, их мать подошла к камню, в котором было отверстие для тела, и высыпала содержимое кувшина. Ребята в этот момент уже встали вдоль стены под факелами, ведь они много расспрашивали людей, кто был уже здесь, и знали, что будет нужно делать. Колдун обернулся к ним и, можно сказать, посмотрел, но, как известно, если он к тебе повернется, ты не увидишь в плаще, кроме тьмы, никого. Отвернувшись, колдун показал женщине, что она может встать вдоль стены, а сам стал набирать в свой кувшин жидкость из отверстия в камне. Женщина покорно отошла от камня, встала недалеко от сыновей, даже не обращая на них никакого внимания, что на них произвело даже большее впечатление, чем все, что происходило здесь с ними до этого. Они даже хотели окликнуть ее, но не решились, боясь гнева колдуна, ведь они знали, что в пещере нельзя произносить ни слова.

Первой взяла из рук колдуна кувшин, конечно, мать. Колдун поставил посох, за который, выпив, взялась женщина. Первое, о чем она вспомнила, была предыдущая зима, время, когда она с мужем и сыновьями занимались заготовкой дров для будущего костровища. Зима в этом году была очень снежная, и первое, что нужно было сделать, это откопать деревья, которые они собирались рубить. Женщины и молодежь, взяв деревянные лопаты, откапывали деревья, а мужчины рубили их для костровища. Требовалось очень много дров, и рубка длилась порой несколько месяцев, пока вокруг не оставались одни пеньки. Но и они шли в дело — их выкорчевывали, когда приходило теплое время.

В этот год все было, как обычно, но деревьев в округе становилось все меньше, и лесорубы подобрались вплотную к священному бору, в котором росли священные дубы, и в них даже охотиться было нельзя, чтобы не потревожить духов леса, а не то что деревья рубить. И об этом им напомнил старик, который постоянно выходил из чащи и запугивал лесорубов, пытаясь их прогнать. Старика звали Ивар. Люди, конечно, опасались, но все равно рубили. Другие доступные участки леса были либо намного дальше и было очень неудобно и долго вывозить дрова, или участки были уже заняты другими. Многие занимались добычей древесного угля. Можно было, конечно, уйти дальше, и там ставить костровище, и оттуда уже возить уголь на продажу, но, как известно, хорошее костровище горит по два месяца и за ним нужно постоянно следить, люди должны при нем находиться: жить, есть и пить. Чем дальше от жилья, тем сложнее это все было организовать, но главное — там почва была песчаная и не было поблизости воды. Если на песке ставить костровище и не иметь под рукой воду, очень много дров будет сгорать впустую. Вот и приходилось им выискивать все, что можно было срубить рядом с городищем. Может быть, именно дед Ивар и был виновником гибели мужа и сыновей. Это было маловероятно, думала женщина, ведь он хотя и грозил, но никогда близко не подходил ни к людям, ни к дровам, а после того как вырубка закончилась, он вообще исчез. И стали приходить его внучки, две девушки, которые не обращали внимания на людей, а подходили только к спиленным деревьям и что-то им шептали и все время плакали. Ведь не могли они нашептать смерть и стать виновницами гибели людей.

После того как деревья были срублены, их обрабатывали топорами, избавляли от веток, чтобы было проще тащить к месту, где должно стоять костровище. Ветки бережно складывали и не выбрасывали, они были не менее важными, чем дрова, без них костровище совсем могло не получиться. Обработанные стволы цепляли веревками к лошадям и тащили на место костровищ, где пилили на дрова. Ветки подвозили на санях, туда же мельчили и складывали в кучу. Напиленные дрова складывали в поленницу и оставляли сушить. После окончания заготовки леса, когда устанавливалось тепло и все вокруг просыхало, готовилась площадка для костровища. Площадка была очень большой, и обычно на ней ставили несколько костровищ, чтобы было проще следить за процессом сгорания. Землю расчищали и давали высохнуть, после чего вбивали столб, от которого рыли небольшую траншею, которая служила для доступа огня к центру костровища, и по ней стекало то, что образовывалось при горении, а именно — деготь, очень нужная в хозяйстве вещь.

После того как траншея была вырыта, вокруг столба укладывали дрова очень плотно. Это занимало много времени, ведь куча должна была быть очень большой, чтобы как можно больше получить древесного угля. После того как дрова были уложены, в ход шли измельченные ветки вперемежку с мхом и глиной, этой смесью замазывали щели между дровами, чтобы исключить попадание в центр кучи атмосферного воздуха. Замазку готовили женщины и дети, а мужчины лезли на лестницы и обмазывали кучу от самого верха до земли. В это время у кучи должен был всегда кто-то быть и следить, чтобы она не развалилась или ее кто-нибудь не развалил, ведь кроме этой семьи в округе еще были углежоги, которым конкуренты не были нужны. Как известно, чем больше угля, тем ниже цена, и из-за этого даже ночью не уходили домой, жили в шалашах, поставленных рядом. Домой уходили только женщины и дети, чтобы приготовить еду и покормить живность — домашнее хозяйство тоже требовало внимание. После того как куча была собрана, ей давали устояться несколько недель, в зависимости от погоды. Если было жарко и сухо, куча стояла две недели, а если сыро, то неделю, чтобы замазка не поплыла, после чего через траншею на земле поджигали кучу. Куча начинала тлеть, и внутри дрова сохли, и образовывался древесный уголь. После того как поджигали кучу, нужно было следить за тем, чтобы огонь не затухал, но и не разгорался, для этого в куче делали отверстия для доступа воздуха, которые при необходимости открывали и закрывали, регулируя тем самым процесс горения внутри кучи. Все это действо длилось несколько месяцев, в зависимости от того, из каких деревьев дрова, от погоды, ну и, конечно, от размеров кучи. Лучше всего использовать дрова из твердых сортов древесины, например дуб, но, как известно, дуб растет долго. Раньше в здешних лесах было больше всего елок да сосен, но из них уголь получался хрупкий и стоил совсем дешево. Теперь сосны и ели все вырубили, и в лесу растет все больше береза, из которой получается довольно хороший уголь, и растет береза довольно быстро, что позволяет иметь всегда устойчивый заработок.

В этот раз почти все дрова были березовые, и куча горела хорошо, и угля получилось довольно много. Именно незадолго до того, как кучу можно было разбирать, случилось главное горе в ее жизни. Однажды утром, когда у кучи дежурили ее муж со старшими сыновьями, случился провал, а именно — обвалилась верхушка кучи, видно, жара было слишком много. Муж с сыновьями приставили к куче лестницы, взяв замазку, залезли наверх и стали восстанавливать верхушку. Так случалось не раз, пока куча тлела, и они без боязни делали свою работу, ведь сама куча должна быть крепкой. Но в этот раз после первого провала случился второй, и муж с сыновьями провалились в самый центр кучи, где был самый жар. Все, кто стоял вокруг, пытались им помочь: поставили лестницы, чтобы залезть наверх и попытаться вытащить их, но было уже поздно — они погибли, и только ужасные крики горящих заживо людей повисли в воздухе. Все были в ужасе и не знали, что делать. Всем было жалко их, но разбирать кучу было уже бесполезно, ведь им помочь было нельзя. Веста помнила только, что она упала в обморок сразу, как услышала крики мужа и сыновей, и очнулась только, когда кучу опять замазали, и она продолжала стоять, как будто ничего не произошло. Люди стояли вокруг и перешептывались, говоря, что куча всегда требует жертву и каждый год кто-то погибает при заготовке угля. Но обычно люди задыхаются дымом или на них падает дерево при рубке, но в этот раз куча взяла слишком много, и как — просто сожрала трех человек и все. Раньше такого вообще не случалось, даже если верхушка обваливалась, нижние поленья удерживали остальную кучу, и люди спокойно могли, даже когда залезали наверх, всем весом ложиться на кучу, и никто не проваливался. А здесь только они залезли, полкучи обвалилось, и внутри оказалась пустота и ужасный жар.

Кучу кое-как восстановили и стали ждать окончания процесса. Веста с младшими сыновьями сразу ушла и больше не подходила к этой куче до самого момента, когда ее стали растаскивать, она пришла, чтобы собрать золу для колдуна. К тому времени женщина немного успокоилась и смирилась со смертью мужа и сыновей. Конечно, ей хотелось узнать, кто виновник гибели ее близких, но нужно было продолжать жить и растить оставшихся детей. Для этого нужно было следить за работниками, которые остались у кучи, договориться с внучками старика из леса, купить у них короба и заказать недостающие, погрузить уголь в короба и отвезти на торжище, где продать, чтобы было чем расплатиться с людьми и себе оставить на жизнь. На торжище уже знали, что случилось, и большинство жалело ее, но были и те купцы, которые пытались сбить цену и купить уголь почти даром. Один самый жадный постоянно заводил с ней разговоры о том, чтобы она отдала участки леса и земли, которые были закреплены за ее мужем ему. Он готов был ей заплатить за них, ведь она теперь сама не справится, и зачем ей такая обуза, говорил он. Может, именно он и подстроил все, для того чтобы завладеть всем. Но как он мог этого добиться? Ведь никого чужих не было, все свои — и на лесосеке, и при перевозке, и при куче. Только пилить на дрова пришлось звать чужих, но они только пилили, укладывали другие. Может, он подговорил кого из наших, думалось женщине, но тогда как его сыщешь, ведь никто сам не признается, да и богатства ни у кого не прибавилась. И все с ней остались, никто к нему не подался, и горевали все искренне.

Вторым выпил напиток Вячеслав, который был, как и его брат, еще мал, но во всех делах помогал родным и мог помнить что-то важное. Он вспомнил, что незадолго до того, как начать заготовку дров, его отец с братьями ходили на кулачный бой. Была такая забава в те времена на ярмарке. Повеселившись, ребята, мужчины и даже старики собирались в кучи и мерились силами — улица на улицу, род на род, ну и, конечно, один на один. Забава была веселая, все лица мужского пола в городке потом месяц лечили синяки и ушибы. Бой обычно проходил на замерзшем озере. На нем готовили площадку — расчищали до самого льда, чтобы было еще веселее. Народ, который приходил сражаться, решал, кто будет судьей, какие правила и сколько человек будет биться. Обычно народ делился на две группы: улица на улицу или дом на дом. Судили их старики, участники множества боев, которые должны были следить, чтобы никто правила не нарушал, не бил другого по голове, в глаза, не рвал уши, волосы, а главное — бились один с одним и не набрасывались скопом на одного. Первыми выходили на бой мужички помоложе, у кого, как говорится, усы и борода еще не проросли. Они бились тоже не на шутку, но до первой крови: если кто кому нос разобьет, добивать не должен. Кончался бой, когда одни от других убегать начнет. Как только малышня разойдется носы снегом тереть, на лед выходили настоящие бойцы и начинался кровавый бой. Все кричали, ругались, в стороны летели шапки да лапти, народ бился сильно, одни молили о пощаде, других без чувств оттаскивали в ближайший сугроб, но а заканчивалось все тем же, что и у младших: если отступили, то все — проиграли.

Вот и в этот раз после ярмарки решили мужики силушкой помериться, кости размять. Послали его и других младших на озеро с лопатами снег чистить — готовить место для схватки, — а сами пошли договариваться со старейшинами, кто судить будет и как биться. Ребята собрались гурьбой и побежали по домам за лопатами, договорившись, что встретятся за воротами. С ними вместе пошли и девчонки. Им драться, конечно, никто не давал, но помогать чистить снег и смотреть на кулачный бой не запрещали. Да и кому-то нужно было бойцов перевязывать и снег прикладывать. У взрослых была своя команда поддержки, а младшие чем хуже? Примерно через час все собрались и выдвинулись к озеру. Команда была не очень большая — человек двадцать, но очень шумная. Пока шли, мальчишки успели раз десять подраться, девчонки их растаскивали, чтоб до боя друг друга не побили. Придя на озеро, они разделились на две команды и начали расчищать площадку. Расчистив площадку, ребята побежали в лес за хворостом для костра, нужно было соорудить два костровища с одной и с другой стороны. Их зажигали для того, чтобы народ грелся, и для того, чтобы понять, какая команда проиграла. Те, кто начнет отступать, упрутся спинами в костер и начнут разбегаться, и все сразу станет ясно.

К наступлению вечера все было готово: площадка вычищена, костры сложены, и теперь можно было уходить домой и готовиться к завтрашней схватке. Ребята разделились на группы и пошли в сторону городских ворот. Пока шли, разрабатывали стратегию завтрашней битвы. Решали, кто с какой стороны будет стоять, как бить, как оттеснять противника к кострам. Нужно было, чтобы все знали свое место и действия, ведь от этого зависел исход схватки. За разговорами ребята не заметили, как дошли до своих домов, и нужно было идти по домам. Дома их ждали праздничный ужин и наставление старших, которые, побывав в множестве кулачных боев, знали, что делать, как бить, как стоять, чтобы не упасть от чужого удара, что делать, если противник оттеснил к костру. Пока мужчины занимались стратегией, женщины готовили одежду для схватки, это было не менее важно, чем умение стоять или бить. В кафтан изнутри подшивались куски шкур, которые могли смягчить удар, на штаны тоже нашивалась защита от ударов ног противника. На валенки надевались специальные галоши, которые не давали скользить на озерном льду.

Наутро все было готово — ребята были накормлены, экипированы и могли идти на озеро. Девчонки тоже были готовы к предстоящему сражению, им были собраны кузовки, в которых было все самое необходимое: еда, питье на целый день и, конечно, все для первой помощи в бою: тряпки, чтобы бинтовать раны, лечебные мази на травах и другие средства для остановки крови, лечения ушибов и ссадин. Ребята и девчонки выбежали на улицу и пошли по направлению к городским воротам. Постепенно их становилось все больше, и к воротам подошло их уже достаточно много. Стражники, увидев ребят, поприветствовали их, открыли ворота и пожелали удачи. Ребята, выйдя из ворот, побежали по следам от саней в сторону озера. Погода в это утро была очень удачная: было тихо, светило солнце, и мороз совсем не чувствовался. Ребята были в приподнятом настроении, и чувствовалось, что им не терпится вступить в сражение. Они не шли, а бежали, и периодически толкали друг друга в снег, вызывая смех и визг у девчонок. Такой веселою толпой они наконец прибежали на озеро. На озеро они прибежали не первые — там уже было несколько человек. Кто помоложе — чистил лопатами снег. Взрослые в это время сооружали костры из привезенного на санях хвороста. Увидев знакомых, ребята поздоровались и присоединились к остальным. Постепенно на озеро приходило все больше людей, подъезжали на санях, подвозили бочки с медом и другую снедь, которая будет нужна, чтобы бойцы и зрители могли подкрепиться. По округе уже стал разноситься запах жареного мяса, жарившегося на кострах, когда прибыли самые важные участники этого действа — судьи и старейшины.

Постепенно ребята закончили приготовление к схватке и разошлись по командам, последний раз обсудить стратегию и тактику. Тем временем на лед вышли скоморохи и стали раззадоривать противников своими песнями и шутками. Это означало, что бой того и гляди начнется. Ребята, стоявшие в первых рядах с одной и другой стороны, стали выкрикивать всякие колкости, пытаясь раззадорить друг друга. Скоморохи не успели сплясать, как начался бой. Обе команды сошлись на середине озера и стали дружно отвешивать друг другу тумаки и оплеухи. Ребята из команды Вячеслава стали, как и было договорено, разбиваться на группы и оттеснять частями команду противника к противоположным кострам. Самые старшие дрались по-настоящему: били наотмашь, чтобы противник упал и больше не вставал. Младшие тоже дрались самоотверженно, но все больше толкались, так как сил в руках было мало. Команда Вячеслава стала уже побеждать и совсем уже вытеснила противника к противоположным кострам, когда соперник, стоявший напротив Вячеслава, провел мастерский прием с подсечкой и ударом в ухо, после которого Вячеслав потерял сознание и упал на снег. Он уже не увидел, как его друзья победили. Старшие загнали противников в противоположный сугроб, а младшие, упираясь в руки соперников, толкали их по скользкому льду до самых костров, пока те не завизжали и не пошел дымок от загорающихся кафтанов. Девчонки тем временем оттащили Вячеслава к саням, положили на солому и терли лицо снегом, пытаясь привести его в чувства.

Сраженье закончилось, и ребята разошлись, потирая ушибленные бока и прикладывая к разбитым губам снег. Центр площадки освободился, и на него опять вышли скоморохи, ведя за веревку медвежонка, который развлекал публику, валяясь и кувыркаясь в снегу. Ребята, увидев такое представление, сразу забыли про свои раны и стали хлопать в ладоши и хохотать. Девчонки, которые ухаживали за раненными в этой схватке мальчишками, тоже, увидев медвежонка, бросили врачевать и стали смеяться и хлопать в ладоши. От этих хлопков и очнулся Вячеслав и стал вспоминать, что с ним случилось. Оказалось, что он помнил четко, что его противник, перед тем как врезать ему напоследок по уху, кричал, что он с отцом и старшими братьями все равно их победят, и отберут даже их лес, и сами будут заготавливать и продавать уголь, а их пустят по миру, после чего врезал ему в ухо, и тот отключился. А все, что было потом, ему рассказали девчонки, которые утаскивали его с поля боя. Увидев, что он очнулся, его спасительницы дали ему выпить молока с куском хлеба, помазанным толстым слоем масла и политым сверху медом. Девчонки взахлеб рассказывали, как он неуклюже топтался после полученной оплеухи и, пытаясь устоять, хватался за всех, кто рядом, но потом все-таки упал, и им пришлось волочь его до самых саней. Девчонки рассказывали и показывали, как он топтался, при этом загибаясь от смеха. Вячеслав слушал, и ему так стало стыдно и обидно, что он закричал на них и попытался встать и уйти. Девчонки сразу стали извиняться и усаживать его в сани, но все равно периодически, видно, вспоминая, тихо хихикали.

Пока скоморохи показывали свое представление, на озере стала собираться команда взрослых, которые должны были тоже выяснить, кто сильнее и умнее. Как говорится, главное не война, главное — стратегия. Ребята и девчонки теперь стояли и смотрели на все как зрители, ребята с видом знатоков рассказывали девчонкам, что нужно делать и где нужно стоять, чтобы победить, и периодически сами начинали опять возню, девчонки их растаскивали и успокаивали. К тому времени взрослые уже выстроились друг против друга, улица на улицу. Среди них были братья и отец Вячеслава, они должны были отстоять честь семьи. Скоморохи разбежались, и бой начался. Эта схватка была уже более ожесточенной, мужики дрались по-настоящему, размахивая кулачищами. Весь снег вокруг был усеян шапками и поясами. Через некоторое время стали появляться первые раненые, которых сердобольные зрители из числа жен и сестер и просто неравнодушных людей оттаскивали к сугробам, чтобы они могли прийти в себя и вернуться, или, если дело было совсем худо, несли к саням и увозили по домам. К концу схватки лед там, где шел бой, стал совсем розовым от крови, много носов было сворочено, зубов выбито, пока не остановили бой и не присудили победу. Победа была за мужиками, за которых дрался отец с братьями Вячеслава. Хотя соперники дрались отчаянно, им не удалось победить, тем более что, как потом выяснилось, многие из них вкладывали в варежки так называемые биты — куски железа, которые при ударе помогали сокрушить противника наповал. Но народ, кто постоянно участвовал в кулачных боях, мог сразу отличить простой удар от удара битой, и обман сразу раскрывался, и тот, кто его раскрыл, кричал судьям, хватал соперника за варежки, и команда, в которой был такой нечестный боец, объявлялась проигравшей.

После окончания поединка все стали расходиться по домам — победители праздновать, побежденные горевать. Вячеслав с братьями и отцом отправились в кабак, где они веселились до самого утра вместе с другими, кто дрался вместе с ними. За столом сын услышал историю, которая ему очень запомнилась. Ее всем рассказал его отец, который в одной из схваток дрался со своим соседом, который с семьей занимался тем же промыслом, что и они — добывал древесный уголь, — и всегда мечтал заполучить его участок, и еще больше развести костровищ, и заготовить еще больше угля. Он много раз пытался оспорить права отца на участок леса, на котором тот рубил деревья, но отец всегда выходил правым, и старейшина заканчивал спор в пользу отца, ведь всем понятно, что если почти весь древесный уголь будет добывать один человек, то он может диктовать цену, а этого допустить было нельзя. Так вот, в пылу схватки противник кричал, что все равно отберет у отца весь лес, даже если ему придется убить всю его семью. Может, именно он и был виновником смерти отца и старших братьев?

Последним пил напиток колдуна второй сын Венислав. Он вспомнил очень любопытную историю, которая произошла, когда уже наступила весна, и кучи были сложены, и настало время их зажигать. Он с братьями должны были ночами стеречь кучи, чтобы никто и ничто их не разрушило и не загубило весь труд. В одну из таких ночей и случилось то, что запомнилось Вениславу и навело его на мысль о виновнике смерти отца со старшими братьями. Все было, как обычно вечером: был разложен большой костер между кучами, у которого и собрались ночные сторожа. Вечер был еще холодный, и ночь предстояла не самой теплой, и все принесли с собой зимние шубы, которыми укрывались. Недалеко от костра был устроен шалаш, в котором по очереди спали. Ночи стояли темные, звезд и луны не было видно. Все собрались вокруг костра и ждали, когда пожарятся зайцы, добытые к ужину. Пока мясо готовилось, мужчины развлекали друг друга разными историями. Но больше всего любили оттачивать свое мастерства старшие братья — они выдумывали всякие страшилки, которыми пугали младших. После ужина старшие пошли обходить кучи, проверяя, все ли в порядке, а младшие сидели у костра и следили за огнем. Вернувшись после обхода, отец отпустил младших спать, а сам остался сидеть со старшими сыновьями у костра. Венислав с братом взяли тулупы, залезли в шалаш и стали, прижимаясь друг к другу, засыпать.

Под утро, когда солнце уже показалось из-за горизонта, Венислав проснулся, услышав крик птицы, которую что-то напугало и она взлетела из кустов, хлопая крыльями. Венислав взял тулуп и тихонько вылез из шалаша. Вячеслав в это время продолжал спать, перевернувшись на другой бок и еще больше закутавшись в свой тулуп. Венислав встал на ноги, потянулся и пошел к костру, у которого тихо спали его отец и старшие братья, расположившись на расстеленном лапнике, закутавшись в тулупы. Разбудив отца, Венислав предложил ему занять его место в шалаше, но отец отказался, сказав, что и тут ему хорошо, только попросил сходить за хворостом — ведь огонь в костре совсем погас, а хвороста оставалась последняя охапка. Венислав подошел к костру, взял веревку, лежавшую на земле, которой связывали хворост, обвязал ее вокруг пояса, кинул оставшийся хворост в огонь, немного постоял у разгоревшегося костра, погрел над ним руки, надел варежки и пошел по направлению к лесу, в котором они рубили деревья, — там должно было остаться много веток, пригодных для костра. Дойдя до леса, он стал смотреть под ноги в поисках хвороста. Прошло совсем немного времени, и вязанка была готова. Венислав обвязал хворост веревкой покрепче, затянул узел, взвалил на спину и пошел в обратный путь.

Идя обратно, он уже шел быстрее, ведь солнце уже поднялось совсем, и туман почти улетучился, и тропинку очень хорошо было видно, и он бежал, не боясь споткнуться. Пройдя примерно половину пути, Венислав остановился, увидев какие-то тени, которые перемещались в тумане от дальних куч, принадлежавших семье давнишнего конкурента, который и грозился их извести, о чем кричал, проиграв кулачный бой. Постояв немного, Венислав пошел дальше, не переставая вглядываться в туман. Он ловил себя на мысли, что, может, это ему показалось и совсем ничего не было. Вернувшись к костру, он положил хворост в костер и разбудил старшего брата, чтобы тот пошел с ним обратно в лес за хворостом, говорить не стал, что он видел или не видел в тумане. Только теперь он, вспомнив об этом, подумал: может, все, что он видел, было на самом деле, и правда кто-то крался в тумане, пытаясь подобраться к их кучам, пока они спали, и сделал что-то, что могло погубить отца и старших братьев. Ведь костер стоял в центре, а со стороны леса можно было незаметно подойти и, к примеру, заделать дырки в кучах, которые предназначались для вентиляции, или, наоборот, проделать лишних, тем самым вызвав сильное горение в центре кучи, при котором дрова будут сгорать быстрее, не образуя угля, а в конце концов образуя пустоты, в которые и провалились отец со старшими братьями.

Это последнее воспоминание, которое увидел колдун. После чего Венислав очнулся и вместе с братом и матерью вышел из пещеры. Путь домой показался очень долгим и тягостным. Братья всю дорогу молчали, а Веста плакала. Как им теперь жить? Она одна, дети маленькие, хозяйство большое. Кто им поможет, кто их поддержит? Придя домой, они молча сели за большой стол и молча сидели, не двигаясь. Через несколько минут в избу зашли две женщины и дедушка: это был Ивар и его внучки. Они поздоровались и поставили на стол короба, из которых стали вытаскивать продукты: сыр, масло, хлеб, мясо, овощи. Веста посмотрела на них и как будто проснулась — стала суетиться, ставить на стол тарелки. Ребята тем временем побежали в чулан за медовухой и сотами.

Дедушка Ивар, закончив выкладывать продукты, сел за стол и начал разговор. Сначала он спросил, как они сходили к колдуну, узнали они что или нет, потом поинтересовался, много ли угля осталось у них на продажу и не нужна ли им помощь с продажей. Веста, конечно, сразу обрадовалась, что молитвы ее были услышаны и сразу нашлись помощники, после этого они стали кушать и поминать ее мужа и сыновей.

На следующий день Веста с сыновьями уже хлопотали у догоревших куч вместе со стариком и его внучками, загружая короба с углем на телеги, которые вместе с туесками и другими поделками из бересты будут продаваться на торжище, а они тем временем могут заниматься другими делами, и им не придется бросать хозяйство или отдавать за бесценок уголь жадному соседу, который, наверное, единственный, кто был рад гибели ее мужа и старших сыновей. Сосед уже считал барыши, которые получит, когда заберет лес у соседки, который, как он думал, больше не понадобится ей, так как без мужа она уже не справится с заготовкой угля. Но не тут-то было. Пока он мечтал, что теперь разбогатеет, женщина уже договорилась с Иваром, что вместе они смогут заниматься заготовкой угля, и плюс к этому у нее остались мужики, которые помогали мужу, а он с внучками сможет помочь с выбором деревьев и их заготовкой, так как всем известно, что лучше него с внучками никто не знает лес и не разбирается в деревьях. Ивар сказал, что можно будет пилить деревьев меньше, а угля получать больше. Он не раз предлагал еще ее мужу, чтобы он, прежде чем рубить, у него спросил, а он махал рукой и говорил, что нет тут ничего сложного, и он сам сможет разобраться, и что пока он будет выбирать, его сосед уже все срубит и оставит его с носом.

— Вот не слушал он меня и поплатился, — говорил дедушка Ивар. — Не все деревья рубить надобно. Одни горят медленно — и уголь хороший выходит, другие горят быстро и в пепел превращаются, они годны, только чтобы бересту срезать и туески плести, мы их с внучками сразу привечаем и поливаем специальным настоем, чтоб кора лучше была. Вот такие он деревья по незнанию и срубил, порубил на дрова, сложил их в кучу с другими. Они быстро прогорели, вот он с сыновьями и провалился, — сказал Весте Ивар.

Вот в чем была причина гибели мужа и сыновей. Муж был слишком самонадеян и погубил и себя, и сыновей. Веста, узнав правду о гибели мужа и детей, поняла, почему дедушка с внучками сразу к ним пришли и предложили помощь. Он чувствовал и свою вину в гибели людей, так как не смог убедить мужа не пилить деревья без разбора. Веста сначала хотела порвать с Иваром все отношения и обвинить его и его внучек в смерти близких, но здравый смысл возобладал, и она постепенно успокоилась и не стала что-то менять, ведь мужа и сыновей не вернуть, а Ивар предупреждал мужа и просил не рубить с плеча. Постепенно все забылось, и люди стали жить, как прежде. Но периодически в городище вспоминали эту историю, и каждый раз она обрастала небылицами и в конце концов превратилась в сказание, из которого следовало, что наказала жадных лесорубов хранительница леса по имени Дриада, имя которой образовалось из двух имен внучек деда Ивара, которые поливали деревья и очень плакали, когда их кто-то рубил. А звали их Дрида и Ада.

 

ЖЫЖ

Через несколько дней Веста с сыновьями уже вовсю хлопотали вместе с Иваром и его внучками. Первое, что нужно было сделать, это отвести часть заготовленного угля к дому Черпаков, который был нужен для домницы, в которой Дарина со снохами варила железо из руды, добытой на болоте. Сыновья Весты, Вячеслав и Венислав, после того как помогли выгружать во двор короба с углем, остались, чтобы помочь в варке железа. Печь, где плавилась руда, превращаясь в железо, стояла посреди двора, в ней постоянно нужно было поддерживать огонь, пока вся руда не расплавится. Этим и занимались сыновья Весты, так как Дарина, Отрада и Доля хлопотали по хозяйству, занимались детьми и следить за процессом варки сами не успевали. Вячеслав и Венислав очень ловко управлялись с углем, засыпая его в домницу, после чего один следил за огнем, мешая уголь кочергой, другой готовил следующую порцию угля. После того как процесс варки завершился и следить за огнем уже было не нужно, ребята, оставив печь, занялись размельчением породы, которая была насыпана в противоположном углу двора. Породу мельчили деревянными молотками, стараясь превратить ее практически в песок. Готовый продукт засыпали на деревянные носилки и перетаскивали ближе к домнице, в которой уже почти остыло железо, и после того как все оттуда выгребут, засыплют новую партию руды и угля для следующей варки. Ребята несколько часов возились с рудой, после чего стали выгребать кочергами золу, отыскивая в ней кучки застывшего железа. Ближе к полудню печь была вычищена, найденное железо ребята сложили в деревянное ведро и отнесли в сарай, где хранилось все железо, перед тем как его продавали кузнецу или везли на торжище, если оставались излишки.

Сложив железо в сарае, ребята вернулись к печи, в которую нужно было заложить уголь и руду. В это время во двор вышла Дарина и позвала Вячеслава и Венислава обедать. Ребята с радостью побежали, ведь, как говорится, работа работой, а обед по расписанию. Перед тем как зайти в дом, ребята пошли в баню, чтобы хоть немножко отмыть сажу и грязь от рук. Приведя себя в порядок, труженики зашли в дом и сели за стол, за которым уже сидели дети Отрады и Доли и с удовольствием уплетали щи, стуча ложками по мискам. Ребята поздоровались и стали ждать, когда им дадут поесть. Отрада и Дарина, заметив, что ребята уже сидят, стали быстро накрывать на стол, поставили миски с налитыми щами, дали ложки и хлеб. Ребята с жадностью преступили к трапезе, и через несколько минут миски были уже пусты. Отрада и Дарина улыбнулись и налили ребятам добавки. На второе была каша, а на десерт мед. После обеда ребята вышли во двор, где разлеглись недалеко от сарая на соломе. Через несколько часов отдыха ребята принялись опять за варку, затопили печь и стали следить за пламенем, ведь процесс получения очень непростой: стоит чуть-чуть недоследить и перегреть железо или, наоборот, недогреть, и металл может получиться плохой, и его ни один кузнец не возьмет — из него уже ничего не скуешь, и получится, что все труды насмарку.

Так продолжалось примерно неделю, пока запасы руды не иссякли и нужно было отправляться на болото к старателям, которые добывали ее из болота, просушивали и отдавали вдовам Черпаков. Заодно нужно было отвезти им еду. Утром Венислав и Вячеслав сложили короба с продуктами в две телеги, запряженные жеребцами, и отправились на болото. Дорога была недолгой, и ребята уже к полудню были на берегу, где и был разбит лагерь добытчиков руды. На берегу заболоченного озера стояли два шалаша и горел костер, на котором варилась уха. У костра сидели дети, их матери неподалеку засыпали в мешки породу. Вячеслав и Венислав слезли с телег и подошли к костру, поприветствовали ребят и их матерей, спросили, как у них дела, как идет добыча, где сейчас мужчины. Женщины отвечали, что все хорошо, добыча хорошая, погода теплая стоит ночью, не мерзнут, а мужчины уже на плоту черпают ил, и показали на видневшийся невдалеке плот, на котором несколько мужчин зачерпывали со дна породу.

После того как Вячеслав и Венислав посидели у костра и угостились ухой, женщины вместе с детьми стали выгружать короба с продуктами, а Вячеслав и Венислав загружали мешки с породой. Закончив погрузку, Вячеслав и Венислав попрощались и поехали к следующей семье, которая тоже работала на болотах и ждала их с продуктами. Объехав всех, кто работал на болоте, ребята вернулись в дом Черпаков и, выгрузив мешки, стали мельчить породу, готовя ее к варке. На следующий день им пришлось ехать уже в поля, где тоже добывали руду, и готовы им были ее отдать, им нужно было отвезти одежду и помочь со строительством землянки, которую они копали недалеко от места добычи. Это был скорее дом, утопленный наполовину в землю, в нем внутри было все, как в обычных домах: очаг, кровати, полки, просто наполовину он находился под землей. Ребятам нужно было помочь мужчинам вбивать бревна в землю по углам и обкладывать бревнами стены для тепла, хотя, конечно, люди были закаленными, но жить в землянке с земляными стенами было и им не очень комфортно.

Приехав в поля, они остались там почти на неделю. Работа была кропотливая, ведь людям в этой землянке предстояло жить даже зимой. Сначала вместе с другими мужчинами они отправились в лес, спилили деревья, очистили от веток и доставили на место стройки. Следующая операция была самой тяжелой — нужно было вкопать столбы в землю, они служили опорой для крыши и стеновых бревен. Следующим этапом нужно было настелить полы, для этого пилили бревна на две части вдоль и укладывали ровной стороной вверх, получался очень крепкий и долговечный пол. Главным в любом доме был очаг, на котором готовили еду и согревались, он был выложен просто на земле в дальнем углу дома. Дальше возвели сруб и крышу, которую нужно было хорошенько утеплить и закрепить, она была очень близко к земле и снегу зимой, и звери могли спокойно на ней разместиться. В крыше также сделали продух, через который уходил дым от очага. Окно в доме было одно маленькое, а больше и не надо — днем люди работали, а ночью все равно темно. Дом-землянка получился на славу, семья добытчиков была очень рада помощи братьев и еще долго не хотела отпускать их.

Через неделю Вячеслав и Венислав вернулись в дом к Дарине со снохами и продолжали варку железа, благо, к этому времени руду уже измельчили, и нужно было только заложить уголь в печку, засыпать руду и варить железо. Пока их не было, к Дарине в дом пришел сосед, который клал печи из кирпича и делал трубу на улицу, и людям не приходилось дышать дымом. Сосед научился класть печи у заезжего печника, который приехал вместе с заморским купцом на торжище и научил соседа класть печь, которая топила дом по-белому, а не так, как привыкли в этих местах. Кирпичи делали из местной глины в деревянных формах и высушивали на солнце. После чего делали каменный фундамент или ставили печь прямо на пол, укрепив его снизу. Новая печь, конечно, была лучше, и воздух в избе был чище, но нужно отдать должное печи, топившейся по-черному: она требовала намного меньше дров, и воздух в избе был намного суше, и люди меньше болели. А что касается дыма, который шел прямо в избу, то все зависело от хозяйки: если хозяйка, как говорится, была справная, то и печь у нее не дымила сильно, и копоть была только на потолке, под которым можно даже было вешать на просушку вещи, не боясь запаха гари. Конечно, постепенно новые печи стали все больше появляться в куренных избах, а люди севернее предпочитали класть печи по старинке глинобитные и топить по-черному — так было теплее и экономичнее.

Сварив еще железа, Вячеслав и Венислав отправились к деду Ивару и его внучкам в лес, чтобы помочь с заготовкой бересты и осмотром деревьев для следующей вырубки на дрова для заготовки угля. Ивар с внучками жили довольно далеко от городища, и ребят снарядили основательно, дали еды, чтобы самим хватило и дедушку с внучками порадовать. Выехали братья рано утром, еще темно было, и даже петухи молчали. Ехали они на двух телегах. Вячеслав ехал впереди, брат его сзади. Встали они очень рано, и им очень хотелось спать. Венислав, зная, что его конь очень умный, недолго бодрствовал, пока его брат впереди прокладывал путь, он спокойно спал, а его конь шел за впереди едущей телегой. Вячеслав через некоторое время раскрыл обман брата, когда попытался с ним поговорить, чтобы самому не заснуть. Он спросил, брата как он там, но не услышал ответа, обернулся и увидел, что тот спокойно спит, развалившись на соломе. Вячеслав не стал будить брата и дал ему поспать, а когда он проснулся, поменялся с ним местами и тоже смог отдохнуть.

Дорога была достаточно долгой, ехали они вдоль реки до самого вечера. Да, далеко пришлось забраться деду Ивару, много требовалось древесного угля, и многие занимались его заготовкой, деревьев было все меньше, и приходилось все дальше отходить от городища. Братья тоже подумывали, как им быть: устраивать кучи ближе к лесу и потом сплавлять уголь на плотах по реке или возить лес к городищу и там рубить на дрова и быть ближе к дому и родным. Проехав еще немного, они выехали к обрыву, на котором стояли два больших шалаша, в которых и жили летом Ивар с внучками. Между двух шалашей был костер, на котором жарилась рыба, около него хлопотала Ада, ее деда рядом не было — он сидел недалеко на берегу и удил рыбу. Сестра Дриада в это время возвращалась из леса с охапкой хвороста. Увидев братьев, едущих к ним навстречу, девушки обрадовались, замахали руками. Дриада, бросив хворост около костра, побежала за дедом, чтобы рассказать ему, что у них гости. Ивар смотал удочки и пошел с Дриадой встречать гостей. Ребята подъехали, слезли с телег и поприветствовали дедушку и его внучек. Дед Ивар пригласил ребят к столу, на ужин была только что пожаренная рыба. Перекусив, ребята стали разгружать привезенные ими продукты: муку, молоко, мед и хлеб.

Пока ребята разгружали продукты и носили их в шалаш, стемнело, и все стали укладываться спать. Внучки и их дед расположились в шалашах, а ребята остались спать в телегах, перед этим распрягли коней и дали им попастись на свободе. Ночь была уже теплая и очень звездная, и даже не требовалась сидеть у костра — все могли спокойно спать. Дед Ивар страдал бессонницей и периодически вылезал из шалаша, подбрасывал хворосту в костер, обходил лагерь, проверял, все ли в порядке. К утру появился туман и стало прохладно, и братья стали ворочаться, даже легли рядом в одной телеге и попытались согреться, но к тому моменту сон уже прошел и смысла лежать уже не было. Венислав, встав, взял ведро и пошел за водой, а брата отправил за хворостом для костра. Когда они вернулись, все уже встали, девушки что-то стряпали, а их дедушка кормил коней и вычесывал им гривы. Позавтракав, Ивар с ребятами пошли на берег ловить рыбу, а девушки остались готовить обед. Наловив рыбы, рыбаки вернулись и отдали девушкам улов, чтоб они сварили уху, а сами отправились за хворостом для костра в лес. Лес был все больше березовый — сказывалась постоянная вырубка. Первыми под топор пошли дубы и другие долго растущие деревья, а на их месте быстро вырастали березы. А Ивару с внучками этого и было надо, ведь они занимались заготовкой березовой коры, из которой изготавливали всякую утварь и даже лодки, но они не просто очищали кору с деревьев, а сначала выбирали подходящие, привечали и заранее, примерно за год, поливали каждое дерево специальным составом из трав глины и перетертых мелко редких камней, это позволяло добиться очень хорошего качества бересты, которая становилась очень эластичной и крепкой. Но этот процесс имел один очень серьезный побочный эффект, заключавшийся в следующем. Дерево, пропитавшись этим составом, становилось очень горючим и подходило для топки печи в доме, потому что сразу выделяло много тепла и позволяло быстро согреть помещение, но по той же причине не подходило для получения из него древесного угля, так как сгорало без остатка. Именно из-за этого Ивар и взял братьев с собой, чтобы еще раз показать, какие метки он ставит на деревья, которые нельзя рубить, и еще раз напомнил им, что зимой, когда они пойдут заготавливать дрова для куч, они должны взять его или, если он не доживет, его внучек, которые тоже смогут показать, какие деревья рубить, а какие нет.

Вернувшись из леса, они сели обедать, к тому времени уха уже сготовилась и оказалась очень вкусной. После обеда ребята не отказали себе в удовольствии искупаться, а после купания сладко поспать почти до самого вечера. На следующее утро Ивар с ребятами опять пошли в лес и стали очищать деревья от коры, для этого им пришлось нести большую лестницу, которую изготовили из веток, связанных прутьями. Дойдя до поляны, ребята остановились и стали ждать, когда дед Ивар выберет дерево, которое подходит для того, чтобы отдать свою кору. Прошло около часа, прежде чем нашлось такое дерево, и ребята смогли приставить к нему лестницу: один залез на самый верх, а другой держал лестницу снизу. Самое сложное было в том, чтобы ровно подрезать кору, снимая её с дерева, когда длина куска была равна почти всей длине дерева. Тот, кто был наверху, должен был, постепенно спускаясь, делать надрез вдоль ствола до самой земли, а после этого нужно было аккуратно сделать надрез вокруг ствола на самом верху у начала и снизу у конца и снимать кору аккуратно и бережно, чтобы получилось одно большое полотно. Дед Ивар неотлучно следил за тем, как работали ребята, и раздавал ценные указания, а иногда и сам брался за нож и помогал снимать кору. В конце концов дерево было раздето, а кора была разложена на земле на солнечном месте для просушки. Пока подсыхал первый лист, ребята уже устанавливали лестницу к другому дереву.

Так прошло несколько часов, пока солнце не очутилось в зените и верхолазы совсем выбились из сил и стали роптать. Дед Ивар, почувствовав, что ребята устали, объявил, что на сегодня они закончили и можно брать подсохшую кору и идти обратно. Ребята быстро собрали кору, взвалили на плечо и понесли, стараясь ее не повредить. Вернувшись к шалашам, братья завалились на телегу и стали ждать, пока приготовится еда, а дед Ивар пошел в ближайший лесок, в котором собирали обычно хворост, за прутьями и ветками. После трапезы братья по обыкновению завалились спать и даже не пошли купаться, так как на их месте купались уже внучки Ивара.

К вечеру они проснулись и увидели, что недалеко от шалаша стоял каркас будущей лодки, который уже успел сделать дед Ивар, пока ребята спали, ведь именно для этого судна, а проще говоря лодки, и была нужна кора березы, которую они сегодня срезали полдня. Такие лодки были очень распространены в те времена. Они были очень просты в строительстве, и стройматериала было вокруг достаточно. Для того чтобы построить берестяную лодку, нужны были два человека, шило, ветки, прутья, кора березы и деготь. Вот такую лодку и должны были помочь построить Вячеслав и Венислав деду Ивару. Следующие несколько дней братья вместе с дедом Иваром ходили в лес за корой, а внучки Ивара в это время варили деготь. Для этого у них был большой глиняный горшок, в который клали березовую кору, закрывали крышку и начинали греть на костре. После того как братья с дедом Иваром заготовили достаточно коры, они стали делать днище лодки, привязывая к каркасу лодки листы березы корою внутрь и смазывая снаружи дегтем, который должен был защитить кору в воде. Дед Ивар очень ловко обращался с прутьями и шилом, братья только успевали подносить новые куски бересты. Последнее, что нужно было сделать, это изготовить весла, за ними нужно было опять отправиться в лес и выбрать пару веток, достаточно крепких и упругих. Подбором веток занимался сам Ивар, и ушел в лес один, и бродил там достаточно долго, и вернулся уже, когда стемнело, но очень довольный, и следующий день провел за изготовлением весел — их нужно было не одно, а несколько про запас, на случай если кто-то случайно утопит весло. Братья, пока дед Ивар был занят веслами, очень тщательно промазывали лодку дегтем, нужно было промазать каждый миллиметр, не пропустив ни одной щелочки, от этого зависело, доплывет лодка или нет. Ивар периодически подходил и проверял, как работали ребята, он сразу замечал, если они где-то что-то пропустили, ведь он всю жизнь строил эти лодки из бересты, и вообще, его береста окружала повсюду, он делал утварь, и даже дом у него покрыт берестой снаружи и изнутри.

После того как лодка была полностью промазана, ее нужно было оставить в покое и дать ей просохнуть. Пока лодка сохла, братья с дедом были в лесу, где заготавливали бересту, которую нужно было отвезти в городище и оставить во дворе дома Ивара. Из нее он зимой изготовит много нужного на продажу. Утром следующего дня лодка была готова, и Ивар с ребятами решили провести испытания и, выплыв на середину реки, порыбачить там, а то с берега стало плохо ловиться, а так и рыбы побольше выудить можно, и лодку на прочность проверить. Отплыв от берега, ребята сели на весла, а дед Ивар руководил движениями гребцов и придирчево осматривал дно лодки, пытаясь найти течь заранее, пока они не так далеко отплыли. Убедившись, что все хорошо, дед Ивар успокоился и стал готовить снасти к рыбной ловле, а ребята спокойно гребли на веслах.

Достигнув середины реки, рыбаки решили остановиться и бросить якорь. Закрепив лодку, они принялись забрасывать удочки и ждать, когда рыба схватит наживку. Прошло несколько часов, и дно лодки было заполнено рыбой, и рыбаки с довольными лицами сматывали удочки и собирались плыть к берегу, когда увидели вдалеке плот, который плыл в их сторону. Плот был достаточно большой, на нем умещался шалаш и четыре человека, помимо груза, который был закреплен веревками. Ивар с ребятами заблаговременно стали грести в сторону, чтобы избежать кораблекрушения и не разбить только что сделанную лодку о бревна. Люди на плоту тоже заметили лодку и стали рулем выравнивать движения плота и стараться пройти, не задев березовою лодку. Отплыв подальше, Ивар с ребятами стали махать и приветствовать людей, плывущих на плоту. Плотники тоже, подплыв поближе, поздоровались, на плоту были мужики, живущие в том же городище, что и Ивар и братья, и они хорошо знали друг друга. Мужики оглядели лодку и, пошутив, спросили, не очень ли они их напугали. Ивар ответил, что его лодка еще обгонит их плот. Мужики добродушно согласились, что старик лучше всех делает березовые лодки и они не хуже чужеземных кораблей даже. Увидев в лодке Вячеслава и Венислава, один из мужиков с удивлением спросил, что они тут делают. Ребята ответили, что помогали Ивару строить лодку, а теперь помогают заготавливать кору на зиму. Мужик спросил, а разве они не знают, что случилось дома? «Нет,» — ответили ребята и забеспокоились. Мужик им рассказал, что несколько дней назад, наверное, после того как они уехали к Ивару, случилась странная история. Их мать Веста зашла утром в дом Черпаков, чтобы передать сотканный материал, который заказывали Доля и Отрада для своих детей, чтобы шить им одежду, и увидела, что они все тихо лежат и в доме стоит гробовая тишина. Веста удивилась и попыталась разбудить женщин, но безуспешно, и тут она почувствовала странный запах и поняла, что они угорели. Она сразу открыла дери и стала по одному выволакивать всех, кто был в доме, на двор, где обливала их водой, пытаясь привести в чувства. Домочадцам повезло, что Веста пришла так рано, иначе все, кто был в доме, уже не проснулись бы, а Веста смогла привести их в чувства и спасла им жизнь. Ребята стали спрашивать наперебой, как сейчас себя чувствуют Доля, Отрада и Дарина. Мужик их успокоил, что все обошлось, ведь в доме было приоткрыто окно и смертельный газ не успел скопиться и убить спящих. Их отпоили молоком, и даже маленькие дети, которые тоже были в доме, уже вовсю бегают и играют.

Ребята, дослушав рассказ мужика, заторопились на берег, для того чтобы как можно быстрей отправиться домой и узнать, что произошло, из первых уст. Братья быстро стали грести веслами, на ходу прощаясь с людьми на плоту. Доплыв до берега, они быстро стали выгружать рыбу и затаскивать лодку на берег.

— Да, славный получился корабль, — сказал дед Ивар и стал уговаривать ребят не торопиться, ведь, как сказал плотник, все хорошо и все плохое позади и спешить смысла нет. — Сегодня переночуете здесь, а завтра со свежими силами отправитесь домой.

Тем более что нужно было принести из леса остатки снятой бересты, загрузить кору в телеги, да и рыбу нужно было не забыть, наловили ее много — им с внучками столько не надо, а там дети малые, им сгодится. Ребята, послушав старика, немного успокоились и сами поняли, что спешить не надо, лучше ехать днем, чем красться ночью и ждать, как какой-нибудь дикий зверь нападет на лошадей, или ночевать на дороге, где и нормально глаз не сомкнуть, а здесь и покормят, и спать уложат, и нужно дедушке до конца помочь, а не бросать все на полпути. Так и решили и стали спокойно выгружать рыбу в корзины и относить к костру, там Дриада и Ада рыбу осмотрели, выбрали ту, которую можно сразу варить или печь, а остальную сложили в сотки и опустили в воду рядом с берегом, где она пробыла до того момента, когда ребята соберутся уезжать. Дальше вытащили лодку на берег, перевернули и оставили сушиться, для того чтобы, после того как она высохнет, еще раз промазать ее дегтем. Пока лодка сохла, рыба варилась и пеклась, Ивар и братья отправились опять в лес собрать остатки срезанной коры и ветки, которые они повезут в городище. Весь вечер они провели, занимаясь погрузкой телег, и прерывались, только чтобы перекусить. Когда стемнело, все, что нужно было везти, было погружено, лодка прокрашена, лошади накормлены, и можно было просто лечь и хорошенько выспаться перед дорогой. Ребята напоследок сбегали в лес, принесли хворосту для костра и спокойно улеглись в телеги и уснули, ночь была тихой и темной, и только огоньки костра светились в темноте. Девушки встали утром пораньше и не стали будить братьев, дав им еще немного поспать, пока они им готовили завтрак. Проснувшись, ребята сходили напоследок на речку, искупались перед дальней дорогой, ведь погода стояла жаркая, а останавливаться лишний раз ребята не хотели — они спешили побыстрей оказаться дома. Искупавшись, ребята вытащили сотки на берег и положили рыбу в корзины, обернув каждую рыбину в большие листья лопуха, для того чтобы она дольше не портилась в жаркую погоду и как можно более свежей приехала в городище. Уложив и закрепив груз, братья пошли за лошадьми, которые паслись неподалеку. После того как лошади были запряжены и все было готово к поездке, ребята стали прощаться с дедом Иваром и его внучками. Дедушка очень благодарил ребят за помощь. Девушки в благодарность собрали ребятам еду в дорогу, чтобы они не проголодались, ведь путь будет неблизкий. Обнявшись напоследок с дедом Иваром, братья сели на телеги и поехали в обратный путь.

Поначалу братья ехали молча, но потом Вячеслав первым не выдержал и спросил у брата, что он думает об отравлении жен Черпаков с детьми. Венислав не нашелся, что ответить, и молча пожал плечами. Вячеслав стал рассуждать вслух: «Может быть, они просто плохо научились обращаться с новой печью. Новая печь требовала иметь навык, нужно было правильно уложить дрова в топку, не забыть открыть все заслонки и вовремя их закрыть — не раньше, не позже. Если позже закроешь, весь жар в трубу уйдет. Если раньше закроешь заслонку, то угарный газ пойдет в дом и можно угореть, и даже не поймешь — просто заснешь и не проснешься. Вот и они не посмотрели, синенькие огоньки горят или нет, и очень рано закрыли заслонку и чуть не угорели». На этих словах Венислав прервал монолог брата и стал показывать рукой в строну леса, куда за поворот уходила дорога.

Вячеслав закончил рассуждать и стал всматриваться вдаль. Вдали показались три телеги, которые стояли, и вокруг них возились несколько женщин. Может, что-то случилось, подумали братья и стали подгонять лошадей, чтобы побыстрей подъехать и узнать, что произошло. Подъехав к бабьему каравану, братья спешились и подошли к телегам. Оказалось, что у одной из телег сломалось колесо и женщины пытались его починить. Ребята, поздоровавшись, стали тут же осматривать поломку. Завершив осмотр, Вячеслав сказал женщинам, что поломка пустяковая и они с братом смогут им быстро помочь. Поломка и правда была очень пустяшная: просто спица колеса сломалась и требовала замены. Женщины, узнав, что поломку можно быстро устранить, очень обрадовались. Вячеслав с братом пошли в ближайший лес за веткой, из которой можно было сделать спицу для колеса, а женщины в это время накрывали стол, для того чтобы самим поесть и, конечно же, угостить спасителей. Братья совсем недолго ходили по лесу, выбирая достойное дерево с достойной веткой для сломанного колеса. Вернувшись из леса, ребята достаточно быстро произвели ремонт, единственная загвоздка была в том, как установить колесо на место. Хотя ребят и было двое, но они были все-таки еще подростки и поднять край телеги и держать не смогли, но женщины, увидев, что ребята замешкались, быстро ухватились все вместе и подняли край телеги, а ребята установили колесо и могли спокойно сесть и обедать, что было как раз кстати, ведь ехали они уже достаточно долго и успели проголодаться. Женщины с радостью угощали ребят, и каждая старалась вложить им в руки что-то от себя. От такого радушия ребята даже опешили поначалу, но потом смирились и уже безропотно брали все, что им давали женщины.

Накормив мальчишек, женщины принялись их с присущим им любопытством расспрашивать, откуда они и куда едут, что они там делали и зачем теперь направляются. Братья были ребята простодушные и все без утайки рассказали. Узнав, что ребята сыновья Весты, женщины сразу стали наперебой рассказывать о том, что они знали о случившимся в доме Черпаков. Одна женщина рассказала, что как будто кто-то залез ночью и чуть не передушил всех, и были это духи умерших Черпаков, которые пришли с того света, а точнее из болота, подосланные самим водяным, чтобы отомстить им за то, что больше не приводят им на смерть в трясину людей, как делали это они. Другая стала с ней спорить и говорить, что быть такого не может и чуть не померли они от обжорства, видно, много им добра мужья оставили, что насытиться никак не могут, аж до смерти чуть не наелись. Братья, слушая все эти рассказы, все больше ловили себя на мысли, что дальше будет все еще более жутко. Следующая рассказчица сказала, что погибли они от того, что искали добро, которое зарыли в подвале дома их мужья, рыли, рыли и дорылись до подземного царства, и дыхнуло на них чудовище и чуть не уморило их, и если бы их матери Весты не было рядом, то сгинули бы вслед за своими мужьями. Главное, что стало понятно братьям, что правда в том, что женщины как-то отравились или угорели, и толком никто не может им ничего рассказать, как говорится, языков и глаз много, а толку мало. Самым забавным был рассказ одной из тетушек, которая утверждала, что сама видела, как Весте выносить тела помогали домовой с прислужниками, которые их и погубили, не пожелав менять хозяина. Как говорится, мужья там — и вам туда, а мы и сами тут.

За этими разговорами ребята не заметили, как наступил вечер, и им пришлось заночевать вместе с женским караваном, который, к слову сказать, пытался догнать водяную мельницу, которая плыла по реке. Ребята очень изумлялись, когда узнали, что они ищут мельницу, так как они за те дни, пока были в гостях у деда Ивара, не видели на реке, кроме лодок и плотов, ничего, а, как известно, плот с водяной мельницей не заметить очень сложно. Может, они едут не в ту сторону или мельница свернула в какую-нибудь протоку. И это было не удивительно — женщины за своей болтовней могли и перепутать направление или пропустить поворот. Братья даже ночью не смогли перестать слушать рассказы тетушек, которые без устали рассказывали истории про себя, своих родственников и знакомых, и даже когда уставала одна, засыпала, другая подхватывала ее рассказ, и рассказы длились всю ночь до самого рассвета. Ребята, проснувшись, долго пытались понять, что было сном, что было явью. Ребята поняли лишь одно: нужно было как можно быстрее уезжать — или добрые тетушки зарассказывают их насмерть. Утром пообедав, братья как можно быстрее тронулись в путь, им предстояло еще полдня ехать, прежде чем они окажутся дома. Ребята ничуть не обиделись на женщин, им было интересно слушать всякие небылицы, да и помочь на дороге должен всякий, кто увидит, что люди в чем-то нуждаются.

Приехали они домой чуть позже, чем хотели но аккурат к обеду, их мама как чувствовала, что они приедут, и испекла их любимые пироги и ватрушки. Дома все было хорошо, почти весь уголь был распродан, и можно было ждать нового сезона. Скотина не болела, и много было молодняка, что сулило безбедное существование зимой. Веста, обняв своих мальчиков, сразу стала их расспрашивать, как они съездили к деду Ивару и его внучкам. Как они там поживают, здоровы ли и когда собираются обратно. Ребята все рассказали матери: как они приехали, как срезали кору, как строили лодку.

Перекусив, братья поехали к дому Ивара, который был на краю городища, в нем в отсутствие хозяев жил помощник, который следил за скотиной и домом. Братья въехали во двор на телегах и кликнули помощника, чтобы он вышел и показал, куда нужно сгружать бересту. Помощник вышел из дома, помог разгрузить телеги и сам перетаскал весь груз под навес. После разгрузки помощник пригласил ребят в дом и угостил медовым сваром и вкусными булками. Ребята с удовольствием отведали угощения и рассказали, как поживает Ивар с внучками и когда нужно его ждать. Вместе с этим ребята передали все наставления касаемо хозяйства и дома. Помощник рассмеялся и заверил ребят, что все сам знает и дед Ивар пусть не беспокоится — все будет хорошо. Ребята, посидев еще немного, засобирались домой, где их уже ждали гости из дома Черпаков. Дарина со своими снохами пришли послушать рассказы о странствиях братьев. Ребята все с радостью рассказали и про то, конечно, как им встретились плотники на реке, которые рассказали, что здесь без них произошло. Мать им уже, конечно, вкратце все рассказала: как она зашла в дом и увидела, что никто не дышит, как тащила на двор одного за другим, как бегала к знахарке, которая отпаивала бедолаг отварами и молоком. Но ребятам очень хотелось услышать от Доли и ее домочадцев, что именно случилось. Доля рассказала, что все случилось после того, как печник закончил класть печь. Он предупредил, что топить сразу нельзя, что нужно выждать некоторое время и начинать топить понемногу, давая печке возможность обкалиться изнутри. Выждав положенное время, внуки Дарины стали понемногу топить печь, сжигая в ней кору и небольшие щепки. Печь работала хорошо, сразу появлялась тяга, и воздух очень звучно гудел в трубе. Протопив ее еще несколько раз, семья решила, что можно затопить печь по-настоящему, и в один из вечеров натопила печь по-настоящему, чтобы в доме стало сухо. Принесли дров и стали топить. Открыли заслонки, зажгли огонь и следили неустанно за тем, чтобы не переложить дров и не перетопить печь. Топить печь закончили уже глубокой ночью и даже не стали закрывать заслонки, для того чтобы точно не угореть, но получилось так, что чуть не погибли.

Дарина с домашними долго после этого приходила в себя, прежде чем смогла выйти из дома. Первое, что она сделала, выйдя из дома, это пошла к печнику, который клал печь, узнать, может, это он что-то напутал и сложил печь неправильно. Печник к тому времени уже был сам не свой — он все время, после того как он узнал, что случилось, пытался понять, в чем была причина. Он стал ходить по тем домам, в которых клал печи, и проверял, все ли правильно было сделано. Все как будто было правильно, но один за одним хозяева, которые топили сложенные им печи, стали жаловаться, что у них болит голова по утрам, хотя и спали они с открытыми окнами. После чего пошел по городищу слух, что печки по-белому приносят только горе, и все, кто их уже себе поставил, перестали их топить, боясь угореть. Печник был в отчаянии, он не знал, что делать, он много раз проверял все печки и не мог понять, в чем причина, ведь он все делал как положено, у него самого дома стояла такая печь, и с ней все было хорошо.

Не добившись от печника ответа, Дарина со снохами пошли опять к колдуну, решив, что только он мог узнать, кто пытался их отравить. У них, конечно, было и свое предположение, кто мог это сделать. Самым вероятным виновником все еще оставался печник, который мог просто плохо сложить печь, или не так изготовить кирпичи, или что-то напутать с замазкой, что и могло привести к такому плачевному результату. Вторым претендентам был неудачливый жених, который сватался несколько раз к Доле, а когда получил отказ — и к Отраде. Жених был соседом, который сразу положил глаз на хозяйство новоявленных вдов, после того как их мужья сгинули на болоте. Он много раз приходил в дом к Черпакам с подарками для детей. Устраивал застолья у себя и приглашал Дарину в гости вместе со снохами, где и пытался очаровать Долю или Отраду. Все время твердил, что им без мужиков тяжело, а он им поможет, и если объединить их богатство, они смогут жить лучше, чем при мужьях. Девушки ответили ему отказом, они знали, что новоявленный жених был ничем не лучше их утопших мужей. Он нуждался лишь в том, что осталось от их мужей, а они ему были нужны как бесплатная рабочая сила. Но главное, что он не любил, так это детей, тем более чужих. Несколько раз он пытался посвататься, пока окончательно не отстал. Может, это именно он и был виноват в их злоключениях. Сам, конечно, он навряд ли мог что-то сделать, но вполне мог подговорить печника или его подмастерья подмешать что-нибудь в глину или замазку.

С этими мыслями они и пошли к колдуну. Колдун их принял и произвел обряд. Как там все было, Дарина не стала рассказывать, ребята и сами все знали, так как сами бывали у него в пещере.

После похода к колдуну в городке все успокоились, странности сразу прекратились, народ стал топить новые печи, конечно, с опаской, но делать, как говорится, было нечего — дом по-другому не просушишь и готовить еду тоже нужно было. Ребята, услышав, что все кончилось хорошо, успокоились: зло побеждено, можно жить спокойно. Через некоторое время выяснялось, кто именно вредил людям. Братья об этом узнали от купцов на торжище, на которое привезли всякий товар для продажи. Один из купцов им рассказал, что слышал от кого-то, что где-то у болота жил мужичок очень завистливый и злобный, очень ему не нравилось, что народ стал богатеть и разживаться. «Вот они какие, я живу в земле на болоте, из окошка еле свет белый вижу, копаюсь в жиже, а они вон печи огромные складывают, в светлых хоромах живут, белый хлеб жрут. Продали они память предков — предки наши скромнее жили», — говорил он. Но главное — он разорялся, что обязательно всем им отомстит, залезет к каждому на крышу и трубу заткнет, чтоб все задохнулись. В аккурат после этого Дарина с домочадцами чуть не задохнулись, а после того, как они сходили к колдуну, он совсем пропал с болота и так и не приходил. Слышали только, что рассказывали те, кто рядом копал руду, что некоторое время назад, когда жара стояла нестерпимая и с болота стали уходить все, кто там обретался, из-за дыма, поднимавшегося из земли, видели, как землянка, в которой он обретался, с мерзким звуком провалилась под землю и сгорела. Так и порешили, что это именно он пытался погубить людей из-за зависти, а его за это наказал подземный дух огня ЖЫЖ, имя которого было очень похоже на звук провалившейся землянки. Так и повелось, что в жаркую погоду под землей под высохшими болотами охотился ЖЫЖ, дух огня, и проглатывал всех, кто туда забредет, и лишь зимой под снегом он засыпал.