Через несколько дней после возвращения домой черпаковских вдов пригласили в гости соседи, жившие с ними рядом. Соседями была зажиточная семья, которая занималась заготовкой древесного угля — занятие очень тяжелое и опасное. Несколько месяцев назад в этой семье случилось большое горе: глава семейства и два его сына погибли на заготовке древесного угля. Все в городе сочувствовали им, ведь они были очень добрыми и трудолюбивыми людьми. Пригласила их в гости жена главы семьи, которая осталась одна с двумя младшими сыновьями. Звали ее Веста. Войдя в дом, женщины сели на лавку перед большим столом. В доме было чисто и темно, но очень сильно пахло гарью, как говорится, работа накладывает свой отпечаток. За столом сидели сыновья, мальчики лет десяти, молчали, опустив голову. Звали их Вячеслав и Венислав.

— Здравствуйте. Проходите, — пригласила хозяйка, хотя она видела, что гости уже зашли и сели. Гости промолчали. Было понятно, что переживать горе этой женщине было тяжело. Сев рядом, хозяйка поставила на стол большой кувшин, перепачканный золой. Гости удивились: чем их будут угощать из него?

— Вот что осталось от мужа моего и сыновей, — сказала хозяйка. — Сегодня утром собрали. Расскажите нам, как там у колдуна? Вы у него были и все узнали. Мы тоже пойдем, но у нас даже их вещей нет, только пепел, — сказала женщина и заплакала. Вслед за ней стали всхлипывать и ее сыновья.

— Не беспокойтесь, вы все узнаете. Колдун всем помогает, никому не отказывает, — попыталась их успокоить жена старшего Черпака. — Спасибо вам, что зашли. Мы теперь одни не потянем наше ремесло. Может, вы с нами будете? Как говорится, вместе легче и за народом следить, и торжище ходить, — сказала хозяйка.

— Мы подумаем, нам тоже помощь не помешает. Заодно и уголь для нашей домницы будет, ведь руду добываем. Варить железо надо, а угля своего нет. Будем вместе: мы руду — вы уголь, авось что и получится. Надо вместе держаться, мы без мужиков остались и ваших нет. Когда еще эти подрастут.

На том они и порешили. Гостьи ушли, а хозяйка с сыновьями засобирались в путь. Надели они черные одежды, взяли кувшин, закрыли дом и пошли по улице к воротам, за которыми начиналась тропинка, ведущая к пещере колдуна. Пока они шли по улице, народ, который им встречался, молча провожал их взглядом и сочувственно кивал, ведь все знали, насколько тяжело семья переносит эту огромную потерю. Все, кто увидел их, понимал, куда они идут. Веста с самого начала, когда на ее глазах это случилось, твердила, что это неспроста. Веста твердила, что сами они провалиться не могли, это кто-то подстроил. А самое ужасное было в том, что ей пришлось целый месяц ждать, пока не потухнет огонь и она сможет достать пепел, который остался от ее мужа и двух сыновей, чтобы отнести к колдуну и узнать правду.

Уже ближе к вечеру они дошли до пещеры, в которой жил колдун, встали у входа и стали ждать. Колдун к ним вышел, когда уже совсем стемнело, и братья совсем были напуганы темнотой, волчьим воем, который доносился из леса за пещерой. Их мать стояла молча, без движений и была погружена в свои мысли. Колдун появился так неожиданно, что ребята опешили и чуть присели от неожиданности. Колдун показал им посохом, что они могут войти, и повел их в пещеру. Пока они шли, братья думали о том, что лишь бы не упасть в темноте и что когда все закончится, они все расскажут своим друзьям и те будут их считать самыми храбрыми, особенно девчонки. Как говорится, дети есть дети. Зайдя в пещеру, их мать подошла к камню, в котором было отверстие для тела, и высыпала содержимое кувшина. Ребята в этот момент уже встали вдоль стены под факелами, ведь они много расспрашивали людей, кто был уже здесь, и знали, что будет нужно делать. Колдун обернулся к ним и, можно сказать, посмотрел, но, как известно, если он к тебе повернется, ты не увидишь в плаще, кроме тьмы, никого. Отвернувшись, колдун показал женщине, что она может встать вдоль стены, а сам стал набирать в свой кувшин жидкость из отверстия в камне. Женщина покорно отошла от камня, встала недалеко от сыновей, даже не обращая на них никакого внимания, что на них произвело даже большее впечатление, чем все, что происходило здесь с ними до этого. Они даже хотели окликнуть ее, но не решились, боясь гнева колдуна, ведь они знали, что в пещере нельзя произносить ни слова.

Первой взяла из рук колдуна кувшин, конечно, мать. Колдун поставил посох, за который, выпив, взялась женщина. Первое, о чем она вспомнила, была предыдущая зима, время, когда она с мужем и сыновьями занимались заготовкой дров для будущего костровища. Зима в этом году была очень снежная, и первое, что нужно было сделать, это откопать деревья, которые они собирались рубить. Женщины и молодежь, взяв деревянные лопаты, откапывали деревья, а мужчины рубили их для костровища. Требовалось очень много дров, и рубка длилась порой несколько месяцев, пока вокруг не оставались одни пеньки. Но и они шли в дело — их выкорчевывали, когда приходило теплое время.

В этот год все было, как обычно, но деревьев в округе становилось все меньше, и лесорубы подобрались вплотную к священному бору, в котором росли священные дубы, и в них даже охотиться было нельзя, чтобы не потревожить духов леса, а не то что деревья рубить. И об этом им напомнил старик, который постоянно выходил из чащи и запугивал лесорубов, пытаясь их прогнать. Старика звали Ивар. Люди, конечно, опасались, но все равно рубили. Другие доступные участки леса были либо намного дальше и было очень неудобно и долго вывозить дрова, или участки были уже заняты другими. Многие занимались добычей древесного угля. Можно было, конечно, уйти дальше, и там ставить костровище, и оттуда уже возить уголь на продажу, но, как известно, хорошее костровище горит по два месяца и за ним нужно постоянно следить, люди должны при нем находиться: жить, есть и пить. Чем дальше от жилья, тем сложнее это все было организовать, но главное — там почва была песчаная и не было поблизости воды. Если на песке ставить костровище и не иметь под рукой воду, очень много дров будет сгорать впустую. Вот и приходилось им выискивать все, что можно было срубить рядом с городищем. Может быть, именно дед Ивар и был виновником гибели мужа и сыновей. Это было маловероятно, думала женщина, ведь он хотя и грозил, но никогда близко не подходил ни к людям, ни к дровам, а после того как вырубка закончилась, он вообще исчез. И стали приходить его внучки, две девушки, которые не обращали внимания на людей, а подходили только к спиленным деревьям и что-то им шептали и все время плакали. Ведь не могли они нашептать смерть и стать виновницами гибели людей.

После того как деревья были срублены, их обрабатывали топорами, избавляли от веток, чтобы было проще тащить к месту, где должно стоять костровище. Ветки бережно складывали и не выбрасывали, они были не менее важными, чем дрова, без них костровище совсем могло не получиться. Обработанные стволы цепляли веревками к лошадям и тащили на место костровищ, где пилили на дрова. Ветки подвозили на санях, туда же мельчили и складывали в кучу. Напиленные дрова складывали в поленницу и оставляли сушить. После окончания заготовки леса, когда устанавливалось тепло и все вокруг просыхало, готовилась площадка для костровища. Площадка была очень большой, и обычно на ней ставили несколько костровищ, чтобы было проще следить за процессом сгорания. Землю расчищали и давали высохнуть, после чего вбивали столб, от которого рыли небольшую траншею, которая служила для доступа огня к центру костровища, и по ней стекало то, что образовывалось при горении, а именно — деготь, очень нужная в хозяйстве вещь.

После того как траншея была вырыта, вокруг столба укладывали дрова очень плотно. Это занимало много времени, ведь куча должна была быть очень большой, чтобы как можно больше получить древесного угля. После того как дрова были уложены, в ход шли измельченные ветки вперемежку с мхом и глиной, этой смесью замазывали щели между дровами, чтобы исключить попадание в центр кучи атмосферного воздуха. Замазку готовили женщины и дети, а мужчины лезли на лестницы и обмазывали кучу от самого верха до земли. В это время у кучи должен был всегда кто-то быть и следить, чтобы она не развалилась или ее кто-нибудь не развалил, ведь кроме этой семьи в округе еще были углежоги, которым конкуренты не были нужны. Как известно, чем больше угля, тем ниже цена, и из-за этого даже ночью не уходили домой, жили в шалашах, поставленных рядом. Домой уходили только женщины и дети, чтобы приготовить еду и покормить живность — домашнее хозяйство тоже требовало внимание. После того как куча была собрана, ей давали устояться несколько недель, в зависимости от погоды. Если было жарко и сухо, куча стояла две недели, а если сыро, то неделю, чтобы замазка не поплыла, после чего через траншею на земле поджигали кучу. Куча начинала тлеть, и внутри дрова сохли, и образовывался древесный уголь. После того как поджигали кучу, нужно было следить за тем, чтобы огонь не затухал, но и не разгорался, для этого в куче делали отверстия для доступа воздуха, которые при необходимости открывали и закрывали, регулируя тем самым процесс горения внутри кучи. Все это действо длилось несколько месяцев, в зависимости от того, из каких деревьев дрова, от погоды, ну и, конечно, от размеров кучи. Лучше всего использовать дрова из твердых сортов древесины, например дуб, но, как известно, дуб растет долго. Раньше в здешних лесах было больше всего елок да сосен, но из них уголь получался хрупкий и стоил совсем дешево. Теперь сосны и ели все вырубили, и в лесу растет все больше береза, из которой получается довольно хороший уголь, и растет береза довольно быстро, что позволяет иметь всегда устойчивый заработок.

В этот раз почти все дрова были березовые, и куча горела хорошо, и угля получилось довольно много. Именно незадолго до того, как кучу можно было разбирать, случилось главное горе в ее жизни. Однажды утром, когда у кучи дежурили ее муж со старшими сыновьями, случился провал, а именно — обвалилась верхушка кучи, видно, жара было слишком много. Муж с сыновьями приставили к куче лестницы, взяв замазку, залезли наверх и стали восстанавливать верхушку. Так случалось не раз, пока куча тлела, и они без боязни делали свою работу, ведь сама куча должна быть крепкой. Но в этот раз после первого провала случился второй, и муж с сыновьями провалились в самый центр кучи, где был самый жар. Все, кто стоял вокруг, пытались им помочь: поставили лестницы, чтобы залезть наверх и попытаться вытащить их, но было уже поздно — они погибли, и только ужасные крики горящих заживо людей повисли в воздухе. Все были в ужасе и не знали, что делать. Всем было жалко их, но разбирать кучу было уже бесполезно, ведь им помочь было нельзя. Веста помнила только, что она упала в обморок сразу, как услышала крики мужа и сыновей, и очнулась только, когда кучу опять замазали, и она продолжала стоять, как будто ничего не произошло. Люди стояли вокруг и перешептывались, говоря, что куча всегда требует жертву и каждый год кто-то погибает при заготовке угля. Но обычно люди задыхаются дымом или на них падает дерево при рубке, но в этот раз куча взяла слишком много, и как — просто сожрала трех человек и все. Раньше такого вообще не случалось, даже если верхушка обваливалась, нижние поленья удерживали остальную кучу, и люди спокойно могли, даже когда залезали наверх, всем весом ложиться на кучу, и никто не проваливался. А здесь только они залезли, полкучи обвалилось, и внутри оказалась пустота и ужасный жар.

Кучу кое-как восстановили и стали ждать окончания процесса. Веста с младшими сыновьями сразу ушла и больше не подходила к этой куче до самого момента, когда ее стали растаскивать, она пришла, чтобы собрать золу для колдуна. К тому времени женщина немного успокоилась и смирилась со смертью мужа и сыновей. Конечно, ей хотелось узнать, кто виновник гибели ее близких, но нужно было продолжать жить и растить оставшихся детей. Для этого нужно было следить за работниками, которые остались у кучи, договориться с внучками старика из леса, купить у них короба и заказать недостающие, погрузить уголь в короба и отвезти на торжище, где продать, чтобы было чем расплатиться с людьми и себе оставить на жизнь. На торжище уже знали, что случилось, и большинство жалело ее, но были и те купцы, которые пытались сбить цену и купить уголь почти даром. Один самый жадный постоянно заводил с ней разговоры о том, чтобы она отдала участки леса и земли, которые были закреплены за ее мужем ему. Он готов был ей заплатить за них, ведь она теперь сама не справится, и зачем ей такая обуза, говорил он. Может, именно он и подстроил все, для того чтобы завладеть всем. Но как он мог этого добиться? Ведь никого чужих не было, все свои — и на лесосеке, и при перевозке, и при куче. Только пилить на дрова пришлось звать чужих, но они только пилили, укладывали другие. Может, он подговорил кого из наших, думалось женщине, но тогда как его сыщешь, ведь никто сам не признается, да и богатства ни у кого не прибавилась. И все с ней остались, никто к нему не подался, и горевали все искренне.

Вторым выпил напиток Вячеслав, который был, как и его брат, еще мал, но во всех делах помогал родным и мог помнить что-то важное. Он вспомнил, что незадолго до того, как начать заготовку дров, его отец с братьями ходили на кулачный бой. Была такая забава в те времена на ярмарке. Повеселившись, ребята, мужчины и даже старики собирались в кучи и мерились силами — улица на улицу, род на род, ну и, конечно, один на один. Забава была веселая, все лица мужского пола в городке потом месяц лечили синяки и ушибы. Бой обычно проходил на замерзшем озере. На нем готовили площадку — расчищали до самого льда, чтобы было еще веселее. Народ, который приходил сражаться, решал, кто будет судьей, какие правила и сколько человек будет биться. Обычно народ делился на две группы: улица на улицу или дом на дом. Судили их старики, участники множества боев, которые должны были следить, чтобы никто правила не нарушал, не бил другого по голове, в глаза, не рвал уши, волосы, а главное — бились один с одним и не набрасывались скопом на одного. Первыми выходили на бой мужички помоложе, у кого, как говорится, усы и борода еще не проросли. Они бились тоже не на шутку, но до первой крови: если кто кому нос разобьет, добивать не должен. Кончался бой, когда одни от других убегать начнет. Как только малышня разойдется носы снегом тереть, на лед выходили настоящие бойцы и начинался кровавый бой. Все кричали, ругались, в стороны летели шапки да лапти, народ бился сильно, одни молили о пощаде, других без чувств оттаскивали в ближайший сугроб, но а заканчивалось все тем же, что и у младших: если отступили, то все — проиграли.

Вот и в этот раз после ярмарки решили мужики силушкой помериться, кости размять. Послали его и других младших на озеро с лопатами снег чистить — готовить место для схватки, — а сами пошли договариваться со старейшинами, кто судить будет и как биться. Ребята собрались гурьбой и побежали по домам за лопатами, договорившись, что встретятся за воротами. С ними вместе пошли и девчонки. Им драться, конечно, никто не давал, но помогать чистить снег и смотреть на кулачный бой не запрещали. Да и кому-то нужно было бойцов перевязывать и снег прикладывать. У взрослых была своя команда поддержки, а младшие чем хуже? Примерно через час все собрались и выдвинулись к озеру. Команда была не очень большая — человек двадцать, но очень шумная. Пока шли, мальчишки успели раз десять подраться, девчонки их растаскивали, чтоб до боя друг друга не побили. Придя на озеро, они разделились на две команды и начали расчищать площадку. Расчистив площадку, ребята побежали в лес за хворостом для костра, нужно было соорудить два костровища с одной и с другой стороны. Их зажигали для того, чтобы народ грелся, и для того, чтобы понять, какая команда проиграла. Те, кто начнет отступать, упрутся спинами в костер и начнут разбегаться, и все сразу станет ясно.

К наступлению вечера все было готово: площадка вычищена, костры сложены, и теперь можно было уходить домой и готовиться к завтрашней схватке. Ребята разделились на группы и пошли в сторону городских ворот. Пока шли, разрабатывали стратегию завтрашней битвы. Решали, кто с какой стороны будет стоять, как бить, как оттеснять противника к кострам. Нужно было, чтобы все знали свое место и действия, ведь от этого зависел исход схватки. За разговорами ребята не заметили, как дошли до своих домов, и нужно было идти по домам. Дома их ждали праздничный ужин и наставление старших, которые, побывав в множестве кулачных боев, знали, что делать, как бить, как стоять, чтобы не упасть от чужого удара, что делать, если противник оттеснил к костру. Пока мужчины занимались стратегией, женщины готовили одежду для схватки, это было не менее важно, чем умение стоять или бить. В кафтан изнутри подшивались куски шкур, которые могли смягчить удар, на штаны тоже нашивалась защита от ударов ног противника. На валенки надевались специальные галоши, которые не давали скользить на озерном льду.

Наутро все было готово — ребята были накормлены, экипированы и могли идти на озеро. Девчонки тоже были готовы к предстоящему сражению, им были собраны кузовки, в которых было все самое необходимое: еда, питье на целый день и, конечно, все для первой помощи в бою: тряпки, чтобы бинтовать раны, лечебные мази на травах и другие средства для остановки крови, лечения ушибов и ссадин. Ребята и девчонки выбежали на улицу и пошли по направлению к городским воротам. Постепенно их становилось все больше, и к воротам подошло их уже достаточно много. Стражники, увидев ребят, поприветствовали их, открыли ворота и пожелали удачи. Ребята, выйдя из ворот, побежали по следам от саней в сторону озера. Погода в это утро была очень удачная: было тихо, светило солнце, и мороз совсем не чувствовался. Ребята были в приподнятом настроении, и чувствовалось, что им не терпится вступить в сражение. Они не шли, а бежали, и периодически толкали друг друга в снег, вызывая смех и визг у девчонок. Такой веселою толпой они наконец прибежали на озеро. На озеро они прибежали не первые — там уже было несколько человек. Кто помоложе — чистил лопатами снег. Взрослые в это время сооружали костры из привезенного на санях хвороста. Увидев знакомых, ребята поздоровались и присоединились к остальным. Постепенно на озеро приходило все больше людей, подъезжали на санях, подвозили бочки с медом и другую снедь, которая будет нужна, чтобы бойцы и зрители могли подкрепиться. По округе уже стал разноситься запах жареного мяса, жарившегося на кострах, когда прибыли самые важные участники этого действа — судьи и старейшины.

Постепенно ребята закончили приготовление к схватке и разошлись по командам, последний раз обсудить стратегию и тактику. Тем временем на лед вышли скоморохи и стали раззадоривать противников своими песнями и шутками. Это означало, что бой того и гляди начнется. Ребята, стоявшие в первых рядах с одной и другой стороны, стали выкрикивать всякие колкости, пытаясь раззадорить друг друга. Скоморохи не успели сплясать, как начался бой. Обе команды сошлись на середине озера и стали дружно отвешивать друг другу тумаки и оплеухи. Ребята из команды Вячеслава стали, как и было договорено, разбиваться на группы и оттеснять частями команду противника к противоположным кострам. Самые старшие дрались по-настоящему: били наотмашь, чтобы противник упал и больше не вставал. Младшие тоже дрались самоотверженно, но все больше толкались, так как сил в руках было мало. Команда Вячеслава стала уже побеждать и совсем уже вытеснила противника к противоположным кострам, когда соперник, стоявший напротив Вячеслава, провел мастерский прием с подсечкой и ударом в ухо, после которого Вячеслав потерял сознание и упал на снег. Он уже не увидел, как его друзья победили. Старшие загнали противников в противоположный сугроб, а младшие, упираясь в руки соперников, толкали их по скользкому льду до самых костров, пока те не завизжали и не пошел дымок от загорающихся кафтанов. Девчонки тем временем оттащили Вячеслава к саням, положили на солому и терли лицо снегом, пытаясь привести его в чувства.

Сраженье закончилось, и ребята разошлись, потирая ушибленные бока и прикладывая к разбитым губам снег. Центр площадки освободился, и на него опять вышли скоморохи, ведя за веревку медвежонка, который развлекал публику, валяясь и кувыркаясь в снегу. Ребята, увидев такое представление, сразу забыли про свои раны и стали хлопать в ладоши и хохотать. Девчонки, которые ухаживали за раненными в этой схватке мальчишками, тоже, увидев медвежонка, бросили врачевать и стали смеяться и хлопать в ладоши. От этих хлопков и очнулся Вячеслав и стал вспоминать, что с ним случилось. Оказалось, что он помнил четко, что его противник, перед тем как врезать ему напоследок по уху, кричал, что он с отцом и старшими братьями все равно их победят, и отберут даже их лес, и сами будут заготавливать и продавать уголь, а их пустят по миру, после чего врезал ему в ухо, и тот отключился. А все, что было потом, ему рассказали девчонки, которые утаскивали его с поля боя. Увидев, что он очнулся, его спасительницы дали ему выпить молока с куском хлеба, помазанным толстым слоем масла и политым сверху медом. Девчонки взахлеб рассказывали, как он неуклюже топтался после полученной оплеухи и, пытаясь устоять, хватался за всех, кто рядом, но потом все-таки упал, и им пришлось волочь его до самых саней. Девчонки рассказывали и показывали, как он топтался, при этом загибаясь от смеха. Вячеслав слушал, и ему так стало стыдно и обидно, что он закричал на них и попытался встать и уйти. Девчонки сразу стали извиняться и усаживать его в сани, но все равно периодически, видно, вспоминая, тихо хихикали.

Пока скоморохи показывали свое представление, на озере стала собираться команда взрослых, которые должны были тоже выяснить, кто сильнее и умнее. Как говорится, главное не война, главное — стратегия. Ребята и девчонки теперь стояли и смотрели на все как зрители, ребята с видом знатоков рассказывали девчонкам, что нужно делать и где нужно стоять, чтобы победить, и периодически сами начинали опять возню, девчонки их растаскивали и успокаивали. К тому времени взрослые уже выстроились друг против друга, улица на улицу. Среди них были братья и отец Вячеслава, они должны были отстоять честь семьи. Скоморохи разбежались, и бой начался. Эта схватка была уже более ожесточенной, мужики дрались по-настоящему, размахивая кулачищами. Весь снег вокруг был усеян шапками и поясами. Через некоторое время стали появляться первые раненые, которых сердобольные зрители из числа жен и сестер и просто неравнодушных людей оттаскивали к сугробам, чтобы они могли прийти в себя и вернуться, или, если дело было совсем худо, несли к саням и увозили по домам. К концу схватки лед там, где шел бой, стал совсем розовым от крови, много носов было сворочено, зубов выбито, пока не остановили бой и не присудили победу. Победа была за мужиками, за которых дрался отец с братьями Вячеслава. Хотя соперники дрались отчаянно, им не удалось победить, тем более что, как потом выяснилось, многие из них вкладывали в варежки так называемые биты — куски железа, которые при ударе помогали сокрушить противника наповал. Но народ, кто постоянно участвовал в кулачных боях, мог сразу отличить простой удар от удара битой, и обман сразу раскрывался, и тот, кто его раскрыл, кричал судьям, хватал соперника за варежки, и команда, в которой был такой нечестный боец, объявлялась проигравшей.

После окончания поединка все стали расходиться по домам — победители праздновать, побежденные горевать. Вячеслав с братьями и отцом отправились в кабак, где они веселились до самого утра вместе с другими, кто дрался вместе с ними. За столом сын услышал историю, которая ему очень запомнилась. Ее всем рассказал его отец, который в одной из схваток дрался со своим соседом, который с семьей занимался тем же промыслом, что и они — добывал древесный уголь, — и всегда мечтал заполучить его участок, и еще больше развести костровищ, и заготовить еще больше угля. Он много раз пытался оспорить права отца на участок леса, на котором тот рубил деревья, но отец всегда выходил правым, и старейшина заканчивал спор в пользу отца, ведь всем понятно, что если почти весь древесный уголь будет добывать один человек, то он может диктовать цену, а этого допустить было нельзя. Так вот, в пылу схватки противник кричал, что все равно отберет у отца весь лес, даже если ему придется убить всю его семью. Может, именно он и был виновником смерти отца и старших братьев?

Последним пил напиток колдуна второй сын Венислав. Он вспомнил очень любопытную историю, которая произошла, когда уже наступила весна, и кучи были сложены, и настало время их зажигать. Он с братьями должны были ночами стеречь кучи, чтобы никто и ничто их не разрушило и не загубило весь труд. В одну из таких ночей и случилось то, что запомнилось Вениславу и навело его на мысль о виновнике смерти отца со старшими братьями. Все было, как обычно вечером: был разложен большой костер между кучами, у которого и собрались ночные сторожа. Вечер был еще холодный, и ночь предстояла не самой теплой, и все принесли с собой зимние шубы, которыми укрывались. Недалеко от костра был устроен шалаш, в котором по очереди спали. Ночи стояли темные, звезд и луны не было видно. Все собрались вокруг костра и ждали, когда пожарятся зайцы, добытые к ужину. Пока мясо готовилось, мужчины развлекали друг друга разными историями. Но больше всего любили оттачивать свое мастерства старшие братья — они выдумывали всякие страшилки, которыми пугали младших. После ужина старшие пошли обходить кучи, проверяя, все ли в порядке, а младшие сидели у костра и следили за огнем. Вернувшись после обхода, отец отпустил младших спать, а сам остался сидеть со старшими сыновьями у костра. Венислав с братом взяли тулупы, залезли в шалаш и стали, прижимаясь друг к другу, засыпать.

Под утро, когда солнце уже показалось из-за горизонта, Венислав проснулся, услышав крик птицы, которую что-то напугало и она взлетела из кустов, хлопая крыльями. Венислав взял тулуп и тихонько вылез из шалаша. Вячеслав в это время продолжал спать, перевернувшись на другой бок и еще больше закутавшись в свой тулуп. Венислав встал на ноги, потянулся и пошел к костру, у которого тихо спали его отец и старшие братья, расположившись на расстеленном лапнике, закутавшись в тулупы. Разбудив отца, Венислав предложил ему занять его место в шалаше, но отец отказался, сказав, что и тут ему хорошо, только попросил сходить за хворостом — ведь огонь в костре совсем погас, а хвороста оставалась последняя охапка. Венислав подошел к костру, взял веревку, лежавшую на земле, которой связывали хворост, обвязал ее вокруг пояса, кинул оставшийся хворост в огонь, немного постоял у разгоревшегося костра, погрел над ним руки, надел варежки и пошел по направлению к лесу, в котором они рубили деревья, — там должно было остаться много веток, пригодных для костра. Дойдя до леса, он стал смотреть под ноги в поисках хвороста. Прошло совсем немного времени, и вязанка была готова. Венислав обвязал хворост веревкой покрепче, затянул узел, взвалил на спину и пошел в обратный путь.

Идя обратно, он уже шел быстрее, ведь солнце уже поднялось совсем, и туман почти улетучился, и тропинку очень хорошо было видно, и он бежал, не боясь споткнуться. Пройдя примерно половину пути, Венислав остановился, увидев какие-то тени, которые перемещались в тумане от дальних куч, принадлежавших семье давнишнего конкурента, который и грозился их извести, о чем кричал, проиграв кулачный бой. Постояв немного, Венислав пошел дальше, не переставая вглядываться в туман. Он ловил себя на мысли, что, может, это ему показалось и совсем ничего не было. Вернувшись к костру, он положил хворост в костер и разбудил старшего брата, чтобы тот пошел с ним обратно в лес за хворостом, говорить не стал, что он видел или не видел в тумане. Только теперь он, вспомнив об этом, подумал: может, все, что он видел, было на самом деле, и правда кто-то крался в тумане, пытаясь подобраться к их кучам, пока они спали, и сделал что-то, что могло погубить отца и старших братьев. Ведь костер стоял в центре, а со стороны леса можно было незаметно подойти и, к примеру, заделать дырки в кучах, которые предназначались для вентиляции, или, наоборот, проделать лишних, тем самым вызвав сильное горение в центре кучи, при котором дрова будут сгорать быстрее, не образуя угля, а в конце концов образуя пустоты, в которые и провалились отец со старшими братьями.

Это последнее воспоминание, которое увидел колдун. После чего Венислав очнулся и вместе с братом и матерью вышел из пещеры. Путь домой показался очень долгим и тягостным. Братья всю дорогу молчали, а Веста плакала. Как им теперь жить? Она одна, дети маленькие, хозяйство большое. Кто им поможет, кто их поддержит? Придя домой, они молча сели за большой стол и молча сидели, не двигаясь. Через несколько минут в избу зашли две женщины и дедушка: это был Ивар и его внучки. Они поздоровались и поставили на стол короба, из которых стали вытаскивать продукты: сыр, масло, хлеб, мясо, овощи. Веста посмотрела на них и как будто проснулась — стала суетиться, ставить на стол тарелки. Ребята тем временем побежали в чулан за медовухой и сотами.

Дедушка Ивар, закончив выкладывать продукты, сел за стол и начал разговор. Сначала он спросил, как они сходили к колдуну, узнали они что или нет, потом поинтересовался, много ли угля осталось у них на продажу и не нужна ли им помощь с продажей. Веста, конечно, сразу обрадовалась, что молитвы ее были услышаны и сразу нашлись помощники, после этого они стали кушать и поминать ее мужа и сыновей.

На следующий день Веста с сыновьями уже хлопотали у догоревших куч вместе со стариком и его внучками, загружая короба с углем на телеги, которые вместе с туесками и другими поделками из бересты будут продаваться на торжище, а они тем временем могут заниматься другими делами, и им не придется бросать хозяйство или отдавать за бесценок уголь жадному соседу, который, наверное, единственный, кто был рад гибели ее мужа и старших сыновей. Сосед уже считал барыши, которые получит, когда заберет лес у соседки, который, как он думал, больше не понадобится ей, так как без мужа она уже не справится с заготовкой угля. Но не тут-то было. Пока он мечтал, что теперь разбогатеет, женщина уже договорилась с Иваром, что вместе они смогут заниматься заготовкой угля, и плюс к этому у нее остались мужики, которые помогали мужу, а он с внучками сможет помочь с выбором деревьев и их заготовкой, так как всем известно, что лучше него с внучками никто не знает лес и не разбирается в деревьях. Ивар сказал, что можно будет пилить деревьев меньше, а угля получать больше. Он не раз предлагал еще ее мужу, чтобы он, прежде чем рубить, у него спросил, а он махал рукой и говорил, что нет тут ничего сложного, и он сам сможет разобраться, и что пока он будет выбирать, его сосед уже все срубит и оставит его с носом.

— Вот не слушал он меня и поплатился, — говорил дедушка Ивар. — Не все деревья рубить надобно. Одни горят медленно — и уголь хороший выходит, другие горят быстро и в пепел превращаются, они годны, только чтобы бересту срезать и туески плести, мы их с внучками сразу привечаем и поливаем специальным настоем, чтоб кора лучше была. Вот такие он деревья по незнанию и срубил, порубил на дрова, сложил их в кучу с другими. Они быстро прогорели, вот он с сыновьями и провалился, — сказал Весте Ивар.

Вот в чем была причина гибели мужа и сыновей. Муж был слишком самонадеян и погубил и себя, и сыновей. Веста, узнав правду о гибели мужа и детей, поняла, почему дедушка с внучками сразу к ним пришли и предложили помощь. Он чувствовал и свою вину в гибели людей, так как не смог убедить мужа не пилить деревья без разбора. Веста сначала хотела порвать с Иваром все отношения и обвинить его и его внучек в смерти близких, но здравый смысл возобладал, и она постепенно успокоилась и не стала что-то менять, ведь мужа и сыновей не вернуть, а Ивар предупреждал мужа и просил не рубить с плеча. Постепенно все забылось, и люди стали жить, как прежде. Но периодически в городище вспоминали эту историю, и каждый раз она обрастала небылицами и в конце концов превратилась в сказание, из которого следовало, что наказала жадных лесорубов хранительница леса по имени Дриада, имя которой образовалось из двух имен внучек деда Ивара, которые поливали деревья и очень плакали, когда их кто-то рубил. А звали их Дрида и Ада.