«Бывают моменты, когда жизнь требует перемен, переходные моменты. Как смена времен года. Наша весна была чудесной, но наше лето прошло. Мы не заметили осень, и вдруг стало так холодно… Наша любовь уснула, и ее засыпало снегом. Но если уснуть под снегом, то не заметишь, как придет смерть. Береги себя»

(с) Париж, я люблю тебя

Зайдя в палату к Клэр, первым делом закрыла дверь за собой на ключ, ведь лишние мне здесь были не нужны, особенно врачи. Дальше, подойдя стремительно к кровати подруги, выдернула все капельницы. Помнила себя в этом состоянии, когда ты вроде жив, дышишь, чувствуешь, но словно тебя и нет. Клэр должна была чувствовать всё, она обязана была всё высказать мне в лицо, если надо, то побить должна меня, но не быть живым трупом. Упав в рядом стоящее кресло, принялась ждать пробуждение девушки, не переставая смотреть на неё.

В голове раз за разом прокручивала слова, которые скажу ей, но понимала, что в реальности выйдет всё совсем наоборот. Главное — я не должна была потерять её, остальное решим по мере появления.

Рука Клэр дрогнула, сама девушка начала ворочать головой, а я моментально выпрямилась, сцепляя руки в замок, ожидая первой реакции. Веки затрепетали, какое-то время Клэр смотрела на потолок, приходя в себя и осознавая, где она. Окинула взглядом комнату, и вот, её чистые голубые глаза смотрят на меня: сначала с непониманием, а затем со злостью.

— Где я? — отстранённо спросила она.

— В больнице. Но не волнуйся, здесь все свои, посторонних нет.

— Для меня здесь все посторонние, — колко бросила подруга, отворачивая голову к окну.

Понимала, что ей тяжело, сама себя вспомнила в таком состоянии, к тому же, действие успокоительных ещё будет действовать какое-то время. Но сама мысль о том, что лучшая подруга воспринимает меня за врага — перехватывала дыхание и заставляла сердце сжиматься от боли.

— Клэр, прости, — тихо выдохнула. — Я виновата, но ничего уже не изменить. Ты можешь меня ненавидеть, но мы должны поговорить.

Девушка молчала.

Возможно, пейзаж за окном её привлекал сейчас больше, чем общение со мной, или она была далеко в своих мыслях, не замечая ничего вокруг. Только вот не было у нас времени, особенно сейчас, когда мы все в опасности.

— Кто рассказал тебе о Роберте? И, что ещё успели рассказать? — наконец-то спросила.

Клэр перевела на меня холодный взгляд, долгие несколько секунд всматривалась в моё лицо, словно изучая, а потом рассмеялась, но смех также быстро прекратился, а на лице девушки больше ни одной эмоции нельзя было прочесть.

— Главное то, что я знаю. Остальное не важно.

— Клэр, это не игры! — не выдержала я и повысила голос. — Прости, что не даю тебе времени, но его у нас нет. Просто, прошу, ответить на мои вопросы. Не ради меня, так хотя бы ради любви к Роберту.

Девушка вздохнула, недовольно пробуравила меня взглядом, и я видела, что она хочет многое сказать, но сдерживает себя. Но всё же…

— Мужчина какой-то, лет сорок пять на вид. Не знаю, кто это, да он и представился как «доброжелатель».

— И, что же он сказал тебе?

— Ты и Роберт… Вы и правда людей убиваете?

— Правда. Но только тех, кто заслужил это, кто хоть коим образом замешан в нашем мире.

— В нашем мире?

— Не знаю, как тебе объяснить лучше… Называй нас, как хочешь: мафия, бандиты, чистильщики или ещё как. Ты знаешь, что наши родители давно забыли, что у них есть сын. Роберт не хотел идти по стопам отца, его влекло нечто другое, более тёмное и увлекательное. Он уехал в Россию, возобновил связи с друзьями детства. Они объединились и создали свой собственный клан, и стали называть себя «предвестниками смерти». Им не было равных, у нас в России уж точно. Лишь немного союзников, и слишком много врагов. Борьба за власть велась все времена, и сейчас не исключение. У меня с Робертом была сильная привязка с самого детства, но ты и так это знаешь. Указы родителей и их желание распоряжаться моей жизнью, не вызывали у меня прилива счастья, и я уже давно решила, что при первой же удачной возможности уеду к брату. Мне было плевать, кто он, чем занимается, скольких убил виновных или не виновных. Всё было не важно. Главное — он сам, а с остальным справлюсь.

— И ты так просто стала убийцей?

— Не говори так, — меня даже покорёжило от её слов. — Всё не совсем так, как ты думаешь. Это выживание, не более того. Да и этот тёмный мир не сразу принял меня. Аристарх Соколов — лучший друг Роберта ещё со школьной скамьи, возглавлял «предвестников», ведь лидер должен быть в любой команде. Он был против меня всегда, пытался всячески задеть, унизить, выпнуть из страны, как какой-то мусор.

— Сокол… Вы с Робертом пару раз упоминали его в разговорах.

— Да, тот самый. Он единственный, кто был против меня, остальные же «предвестники смерти» довольно-таки быстро приняли меня в свою семью и взялись за моё обучение. Может я и не была столь хорошим бойцом, но у меня была развита интуиция. Я парням ни раз жизнь спасала, оказываясь в том или ином месте только из-за того, что так чувствовала. Аристарх со временем перестал враждовать со мной и стал просто игнорировать. Но, как я уже сказала, борьба за власть велась во все времена, — прежде, чем продолжить, несколько секунд собиралась с мыслями, не желая вновь переживать ту боль. — «Предвестников» стали убивать. Аристарх и Роберт уже были пару раз на грани смерти, но моя интуиция срабатывала чертовски вовремя. После очередной смерти «предвестника» я не выдержала, в голове что-то перемкнуло, и я вернулась в Лондон.

Клэр молчала, переваривая полученную информацию, а может быть сравнила с той, которую ей наплёл «доброжелатель». И по тому, как хмурилось милое личико, могла с уверенностью сказать, что ей во многом соврали: и по поводу меня и по поводу брата. Только, с чего я решила, что подруга поверит мне? По всем канонам жанра девушка имеет полное право презирать меня и не верить, но я видела, как она борется сама с собой. Оставалась надежда на наши годы дружбы, ведь мы и правда так много вместе пережили, столько всего прошли, и не поверить мне девушка просто не могла.

— И, сколько всего «предвестников смерти»? — наконец-то спросила Клэр, а сама то и дело пыталась уличить меня во лжи.

— Нас было семеро, осталось трое.

Кажется, это девушку задело. По крайне мере она не смотрела на меня больше с недоверием и злостью, теперь…теперь она смотрела на меня так, как смотрит человек на того, кто слишком многое потерял в жизни. Но так и было. Я потеряла близких мне людей: тех, кого и правда любила.

— Те могилы рядом с…

— Да. «Предвестники»: Ден, Алекс, Влад, Роберт.

— Ты любила их?

— Они были моей семьёй. Такой же семьёй, как ты и Роб.

Клэр и вовсе поникла.

Мы обе молчали, боясь посмотреть друг на друга. Я же думала о том, что общая боль и правда сближает. И нет. Клэр я не потеряла. Сейчас она узнала правду, и не билась тут в истерике и не грозилась убить меня. Это уже был прогресс, а в остальном…у нас ещё будет время всё обсудить и решить.

— Я вернулась в Москву, узнав о смерти брата, — медленно начала, ловя на себе внимательный взгляд подруги. — Была на твоём месте, в этой же самой палате, привязанная к кровати и под воздействием успокаивающих препаратов. Я винила себя в том, что уехала и бросила его. Винила Соколова в том, что не дал мне сдохнуть. Прости, но в тот момент я настолько погрязла в агонии, что ни о чём и ни о ком думать не могла. Аристарх вколол тебе снотворное на кладбище по моему приказу. Я не хотела, чтобы ты навредила себе, не хотела, чтобы ты возненавидела меня. Скажу сразу, Сокол не рад тебе, не рад тому, что вы с Робертом любили друг друга. Это не тот мужчина, который поймёт и поможет. Ему нельзя верить, Клэр.

— Но ты тут, с ним.

— Он обещал Роберту защищать меня, а времена сейчас неспокойные. Нас пытаются убить, и стоит мне оказаться на расстоянии от него, как долго не проживу. Я осталась здесь только ради мести, ради того, чтобы всё это закончилось, и я бы вернулась к тебе. Клянусь, чем угодно, я не собиралась бросать тебя, и я думала, как тебе рассказать про Роберта, не причинив такую сильную боль.

— Как ты справилась с этой болью? — выдохнула напряжённо Клэр, смотря с некой надеждой.

— Он приснился мне…

И я рассказала всё: каждый момент сна, каждое объятие и каждое слово. Клэр внимательно слушала, а под конец заплакала. Не удержалась, не могла смотреть на подругу в таком подавленном состоянии и находиться на расстоянии. Пересела к ней на кровать и обняла. Боялась, что меня оттолкнут, но девушка лишь сильнее прижалась ко мне, а поток слёз усилился.

Я гладила её по голове, спине, давала время прийти в себя, выплеснуть всё то, что накопилось в ней, и не заметила, как слёзы обожгли мои щёки, беззвучно скатываясь на простыни. Если бы было возможно, я бы забрала всю боль Клэр себе. Она достаточно настрадалась. Потеряла сына, а теперь и возлюбленного.

Раньше я не понимала, как возможно полюбить чужого человека сильнее, чем того, с кем ты рос. Не понимала, где начало и конец этому чувству — любовь. Но вот сейчас, я понимала это как никто другой. Думала, что моя боль была сильнее всего на свете, но как же ошибалась. Клэр сейчас было в миллион раз хуже. Я потеряла брата, а она потеряла возлюбленного. Наши потери не были равноправными, и никогда таковыми не станут.

Прошло много времени, прежде чем девушка замолкла, и заснула, продолжая обнимать меня, положив голову на плечо. Аккуратно, боясь разбудить подругу, уложила её на кровать, поправила одеяло и вышла из палаты. Мне нужен был чай, как можно больше чая, а ещё захотелось выкурить парочку сигарет. Пусть подобным не баловалась, но сейчас это было необходимо. Но, как на зло, никто из персонала больницы не курил, и моё настроение стремительно скатывалась к нулю. На четвёртой кружке чая я сбилась со счёта. Сидела на небольшом мягком диванчике в комнате отдыха, недалеко от палаты Клэр, и думала.

Подругу нужно было спрятать и никуда не выпускать, пока буря не уляжется. Единственное место — особняк «предвестников». Аристарху это точно не понравится, но и у меня выбора не было. Конечно, могла бы спрятать её в другом месте, или в другую страну отослать, но, где гарантии того, что её и там не достанут? И, кто вообще узнал, что мы с Клэрри настолько близки? И главное, кто узнал, что Клэр была дорога Роберту?

Не сразу поняла, что в комнате уже не одна, а потом только мельком на вошедшего мужчину посмотрела, и вновь перевела свой взгляд на цветок в горшке в углу комнаты.

— Как подруга? — равнодушно поинтересовался Арис.

А я знала, что он спрашивает это просто так, чтобы хоть что-то сказать.

— Сам всё видел.

И то правда. Камеры были понатыканы здесь везде, особенно в палатах.

— Ты же понимаешь, что она обуза.

— Я спрячу её. Никто не найдёт.

— Уже нашли, хотя не должны были.

— Меня не было рядом. Теперь я не оставлю её.

— И, что же ты надумала, Ангел? — как змей искуситель протянул мужчина, поддаваясь вперёд.

— Тот, кто рассказал ей всё, знает больше, чем кто-то другой. Знают и обо мне, о том, кто я на самом деле и на что способна. Ты сказал, что будешь защищать меня, но единственный выход сделать это — отпустить меня.

Кто бы знал, каких усилий мне потребовалось, чтобы взглянуть в глаза Сокола и не спасовать. Мужчина не ожидал такого исхода, но внешне не очень старался демонстрировать это, хотя напряжение сразу бросалось в глаза.

— Мы уедем с Клэр. Я увезу её, как можно дальше, заляжем на дно. Никто не будет даже догадываться о том, где мы, даже ты. Поддельные документы у меня есть, Клэр тоже их имеет, Роберт пару лет назад потрудился.

— И, что дальше?

— Всё закончится. Я уверенна, вы одержите победу. Жизнь продолжится, и всё встанет на свои места.

Аристарх только хмыкнул, отворачивая голову.

Наступила тишина.

Спустя пару минут, Сокол поднялся, поправил манжеты рубашки, отдёрнул рукава пиджака, и, ничего более не сказав, направился на выход. Не верила, что вот так просто меня выслушали и ничего не возразили. Видимо, была права, и для Аристарха я ничего не значу. Без меня всем будет лучше, и, возможно, со временем, мы вновь встретимся, пересечёмся взглядами в толпе, и разойдёмся вновь. Главное знать, что Соколов жив и здоров, остальное не важно.

Только начала расслабляться, смотря точно перед собой за окно, как горло сжала сильная мужская рука, лишая воздуха и возможности говорить.

Страх.

Страх закрался в самое сердце, а сама я была ошарашена происходящим. Аристарх никогда не применял по отношению ко мне столь грубую силу. Никогда. И тут…

Рука его всё сжималась и сжималась, словно желая задушить, а я не могла пошевелиться.

Ощущала горячее дыхание в волосах, на шее, за ухом… А, затем жёстко, грубо, ледяным голосом, Сокол разрушил все мои планы, вызывая ещё больший шок.

— Ты — моя, — отчеканил он, твердя в самое ухо. — И я тебя не отпущу.

Стоило ему отпустить меня, как я сразу же начала хватать ртом воздух, хватаясь рукой за шею.

То, что произошло сейчас, не подавалось никакому объяснению, и уж явно не могло быть правдой, но было. Никогда… никогда Сокол не был на моей стороне, никогда не желал видеть меня дольше положенного времени, а сейчас…

Аристарх был груб и жесток, как никогда. И мне не надо было повторять дважды, чтобы уяснить для себя, что бежать бесполезно. Этот хищник мне не даст сбежать, укрыться, перечеркнуть все наши общие пути. Но вот, что самое интересное: что именно подразумевал Арис под своими словами? Хотя, чего тут думать. Я знала слишком много, чтобы меня просто так отпустили, да и в последнее время стала для Соколова что-то вроде личной игрушки. А игрушки всегда держат рядом, особенно, если с ними связано много воспоминаний.