2151 год, юноновы календы
— Вышел месяц из тумана…
Закончив считалку, Илайен огляделся. Никого. Серые плитки растресканного бетона, в горячем воздухе кувыркаются зелёные крылоножки. Полупрозрачная кварцевая пыль струится под ногами — она легка и ничьих следов не хранит. Здесь могли пройти целые стада носорогов — и никто никогда об этом не узнал бы.
Впрочем, Илайен не уверен, что узнал бы носорога, даже если б увидел.
Илайену пять лет, он умный и читает настоящий земной "Справочник для детей". Но родился он на Новоземье, и не то что носорогов — он и кошки в глаза не видел. В школе есть чучело земной собаки, но оно облысело: крылоножки общипали с него всю шерсть, и оно уже не похоже на настоящего зверя.
Да, носорог может приходить и топтаться по плиткам Приграничья сколько душе угодно — никто его не узнает. И пыль не сохранит следов.
Потому-то они и приходят сюда играть в прятки — не носороги, конечно.
Они — это Ниёле, Гонза, Карл и Вестель. А сегодня ещё Илайен пришёл.
Хотя мать ему не позволяла. Никому матери не позволяют ходить в Приграничье, к мосту, за которым туман и Необжитые земли. Говорят: опасно, туман жгучий. А какой же он жгучий? Так, щекотится чуть-чуть.
Зато иногда он начинает дышать и выносит на мост разные забавные штучки. Очень нужные. Надо только догадаться — для чего они подходят. Это как загадка.
Илайена потому и приняли играть, что он легко отгадывает — для чего штучки, которые выдышивает на мост туман.
Про вертелку, например, он сразу понял: эта оранжевая бомбошка со спиральками запоминает все услышанные мелодии и может повторять их потом сколько угодно — достаточно пнуть вертелку или подкинуть ее в руке. Или вот грибат — гриб-батарейка. Вставляешь ножкой в фонарик — светить будет не меньше месяца. А может, и год — кто знает? Без всякой подзарядки.
Правда, иногда грибаты взрываются. Гонза — дурак, не допёр, что грибат нельзя нагревать — сжал его в кулаке. Так грибат прямо в школе на уроке взорвался. Полыхнул молнией, рубашку Гонзе подпалил. А Гонза за это на Илайена взъелся. Дурак.
Но ему хорошо, этому Гонзе. Его отец — лавочник. Их лавка рядом с домом. Гонза часто сидит там вместе с отцом, и оба едят шоколадки. Одну за другой. Если кто вздумает Гонзу обидеть — его папаша Марк тут же выбегает на улицу и вступается за своего жирного сыночка.
А у Илайена и отец, и брат на шахте работают. Устают так, что даже в свои законные выходные только и делают, что отсыпаются. Некогда им за Илайена заступаться.
И матери некогда. Она с младшими сестрёнками сидит, весь дом на ней. От матери Илайен только и слышит: не проспи в школу, подмети двор, делай уроки, не шали, не ходи на Приграничье — там опасно.
Ну, он слушается, конечно. После школы сделает всё, что мать скажет, а потом что? Скучища.
Вот был бы Илайен главным, самым главным на свете — он бы позаботился, чтоб всем весело было. Взрослые-то работают, вечно заняты. Им хватает одной лавки и одного кабака на весь посёлок. Корабли с Земли — раз в полгода, и только грузовые. А как детям быть? Ни в школе, нигде ничего интересного.
Как бы много всего придумал Илайен, если б был самым главным!
Родители не понимают. Ну какие опасности на Приграничье? Разве что Гонза подзатыльник отвесит, как тогда, в школе. Или Вестель-псих плюнет Илайену на рубашку. Если б не Ниёле, не связывался бы он, конечно, с ними. Но Ниёле с этими балбесами в одном доме живёт, потому и ходят они вместе везде.
Ниёле хорошая. Лучше всех. Эх, вот было бы здорово…
— Эй, ты, стручок плямбы! Салить-то будешь?
Замечтался Илайен. Не заметил, как Гонза вылез из кустов синюшника и уже, гад, "рассалиться" успел.
До чего ж морда противная — ржёт, а щёки будто маслом намазаны. Дать бы ему в глаз!
Но куда Илайену против такой туши, как Гонза? Илайен ведь не самый главный. Младше своего врага и намного его слабее.
Гонза двинулся вразвалочку к Илайену, засучивая на ходу рукава. Ухмыляется. Опять у него руки зачесались. Эх, не работал бы брат в шахте — вот бы они этого Гонзу отметелили вдвоём! Любо-дорого посмотреть.
Правда, сейчас любо-дорого будет самому Гонзе. Бить собрался. Надо что-то делать.
— Ты чё, слизняк, тормозишь? Червяк-прилипала держит? Сейчас я тебе…
— Ой, смотрите, смотрите! — завопила Ниёле, высунувшись из-за лишайной насыпи. — На мосту смотрите!
Вестель выполз тоже глянуть — из-под корня дерева-вонючки. Вот дурак-то! Под вонючку залез. Теперь его матери раз десять придётся одежду перестирывать — у вонючки запах стойкий…
И тут Карл взвизгнул. Гонза побледнел и попятился.
Илайен оглянулся.
На мосту дышал туман. Из тумана выходили люди. Без лиц.
Ни глаз, ни носа, ни рта. Кожа распялена на черепушке. Так мать Илайена одежду штопает — растянув на деревянной болванке.
Идут. Головами крутят. А головы круглые и голубоватые — точь-в-точь большая Луна-альфа, которая как раз взошла. И сразу стало видно, куда эти лунатики безлицые идут. На город.
Зачем?
2159 год, марсовы иды
— Вынул ножик из кармана, — пропел Илайен, вынимая из кармана подарок отца. Замечательный ножик!
Настоящий Ван-брассовский, с иссиня-чёрным зеркальным лезвием, с зазубринами на клинке и рукоятью из кости гиштрана. Отличный нож. Теперь Илайену все старшеклассники позавидуют. Даже Гонза. Хотя на что жирдяю такой нож? Резать шоколадки? Да он глотает их целиком. Разве что обёртки сдёргивает.
Илайен хмыкнул. Настоящий нож — для настоящих мужчин. А не для салокомбината по имени Гонза. Илайен засмеялся.
Отец, который смотрел футбол на диване, обернулся. Лицо его расцвело довольной улыбкой:
— А, Илайен. Любуешься?
— Да, пап. Классный подарок. Спасибо.
— Пустяки, сынок. Хочешь, пойдём завтра на рыбалку в овраги? Вот вернётся Орин из лавки — вместе червей накопайте.
— А как же твоя работа?
— В нашу бригаду ещё пятерых лунатиков взяли — они работают, мы отдыхаем. У них выработка побольше нашего.
— Они ведь не устают.
— И не едят. И не болтают. А это особенно хорошо, — отец подмигнул Илайену. — Зарплату-то на бригаду выписывают. Так что денежки мы сами получим. Лунатикам они к чему? Отличные это существа — лунатики! Сейчас даже подумать странно, как мы их поначалу-то боялись.
— Бабка Вера и сейчас боится. Вчера двух безлицых помоями окатила. За то, что под окнами встали.
— Вера — старая, больная женщина. Ей уже не привыкнуть к этакому. Но ведь в городе не так много лунатиков! Они, в основном, на шахтах.
— В лавке — двое лунатиков. Для папаши Гонзы ящики таскают. Он хочет ещё одного взять. Чтоб на кассе сидел.
— Ну, вместо Марка и правда лучше лунатика посадить. Уж он не станет шоколад жрать, как Марк со своим сыночком. Ведь они все доходы свои проедают с шоколадом!
Посмеялись. Потом отец пошёл готовить ужин, а Илайен — во двор, ждать Орина.
Мать с сестрёнками гостят у тётки. В доме одни мужчины. Отец прав: хорошо бы сейчас на рыбалку. Там и готовить не надо, и посуду мыть.
Глупое занятие. Сколько эти тарелки не мой — всё равно потом пачкаются. Но хуже всего — кастрюли!
Поручить бы эти кастрюли лунатику. Взять какого-нибудь в дом. А что? Можно в кладовке его держать. Лунатики же не спят. И кормить его не надо.
Илайен подкинул носком кеда старую вертелку, забытую кем-то посреди двора. Вертелка закрутилась, подняв пыль, и заверещала военный марш, да так скрипуче: музычка с песком.
Из окна высунулась сухая мордочка бабки Веры.
— Ты чего тут шумишь? Не шуми, у меня голова болит.
— Вечно у тебя голова болит. Как не отвалилась-то до сих пор, — проворчал под нос Илайен, и ушел от греха на улицу. Там воркотни Вериной не слышно. Ох и вредная старуха!
Нет, не позволит она в дом лунатика привести. Ещё полицию, небось, вызовет, квакша противная.
По улице плавала сумеречная синева — на небе сегодня маленькая луна-Бета. Свет у нее слабый, тускловатый.
Потому-то Илайен и не заметил сразу, что в воротах соседнего кондоминиума кто-то возится.
Услыхал только — пыхтят, топчутся. Как-то слишком бойко пыхтят — точняк, мутузят кого-то.
Илайен подобрался ближе, чтоб посмотреть. Ну, так и есть. И двое на одного. И конечно, один из мутузящих — Гонза. Этот мерзавец обожает нападать на заведомо слабых. Кто же это с ним?
Всю местную шпану Илайен и Орин уже отучили беспределить. Несколько раз Орин Гонзе вломил по сопатке, тогда и тот вроде бы зарёкся. Внял и надолго затих. И вот — опять за старое.
Жертва неожиданно вывернулась от своих мучителей. Маленький неуклюжий человечек — выпростал голову и руки, напружинился, чтоб оттолкнуться. Но Гонза, уж на что дурачок, а распознал манёвр — сделал подсечку и вдвоём с приятелем зашвырнули беднягу лбом в бетонный забор. Сочно хряпнула кость.
Человечек упал лицом вниз, а Гонза и его дружок пошли кружить над телом, пиная ногами в голову, в плечи, в живот, ыхая и эхая, с остервенением.
Из-под лежащего мешком тела поползло тёмное, блестящее, тошное… Кровь.
Илайен не выдержал — крикнул. Тот, второй, приятель Гонзы, от неожиданности взвизгнул, и метнулся прочь по улице скачками.
Илайен выбросил из кармана негаснущего светлячка — тот повис в воздухе, осветив путь — и кинулся к Гонзе. Другой рукой он рвал из куртки подарок отца. Нож зацепился за складки материи. Так и не успел Илайен его достать. Повезло.
А не то быть бы Гонзе без ушей. Или без носа. Как пить дать!
Гонза побелел от ужаса. А когда опомнился — запыхтел, захныкал, попытался оторвать руку, которой Илайен схватил его за грудки.
— Чего ты, чего?
Илайен оскалился и потряс Гонзу.
— Ты, жирный гамадрил! Мы тебя предупреждали! Ты опять за своё?! Кто с тобой был? Отвечай!
— Да чего ты?! С ума сошёл? Это ж безлицый, лунатик! Он же не человек! Какая тебе разница?! А у Карла отца из-за этой мразины уволили. Он без работы сидел, запил… Мать от них сбежала… И всё из-за этого! Подумаешь — вломили ему. И что?! Чего ты на меня кидаешься? — верещал Гонза. — Безлицый же! Не человек же!
Гонза орал, выпучив глаза. Здорово перепугался. И судя по запаху, обделался. Илайен презрительно сплюнул, ткнул жирного мерзавца кулаком под дых:
— Иди! Гнида пузатая. Чтоб я тебя здесь не видел! Ну?!
Гонза побежал, трогая сзади штаны.
Илайен ещё раз сплюнул — Гонзе вслед, и повернулся, чтоб глянуть, как там лунатик.
Безлицый лежал тихо, не шевелился.
Да, вот так история.
Неужто администрация настолько ополоумела, чтоб человека сменить на эту куклу без глаз, без носа и рта — наверное, и без мозгов, кто там знает, как они устроены?
Ну да, оно, конечно, удобно — лунатикам ведь не надо платить. И медстраховки не нужны им. Ничего не нужно.
Тупые механизмы. Завёл пружинку — и будет кукла плясать под чужую дудку. Хотя — будет ли? Ведь неизвестно, чего они них ждать. Безлицые — они из тумана пришли. А что такое этот туман? Никто не знает.
Но убивать? Это уж слишком. Противно. Они же беззащитные.
Только такая сволочь, как Гонза, может беззащитных мочить. Надо же, за лунатиков взялся. Урод.
Илайен нагнулся, потряс лунатика за плечо — а вдруг жив?
И тут кто-то схватил его ногу. Железные пальцы стиснули лодыжку. Илайен вскрикнул от боли. И ещё больше — от неожиданности. Не знал, что у безлицых такие мощные руки. Да ведь они куда сильнее людей! И что теперь де…
2165, за два дня до зевесовых нон
— Буду резать, буду бить, — сказал Илайен. Потрогал остроту ножа, повернулся к остальным.
Все они были тут: Вестель, гнида-Гонза, весьма похудевший с тех пор, как началась заваруха и безлицые сожгли лавку его отца. Правда, гнидой быть он с тех пор ни разу не перестал, и ставить его в пару с Ниёле не хотелось. Таким, как Гонза, не доверяют самое дорогое. Но и позволять своей девочке идти с основной командой — то есть с ним, Орином, Карлом, Милном и Вестелем Илайену тоже не улыбалось. Кроме того, Гонза знает, кто тут главный: Илайена боится. Не станет выкаблучивать. Да и… Надо же кому-то прикрывать тыл, слабак Гонза один не справится.
— Побудешь здесь? — Илайен ласково провёл рукой по каштановому ежику на голове Ниёле.
Ниёле нахмурилась. В синих глазах заметался туман.
— Я не хочу оставаться… с этим, — тихо призналась она.
— Мы ненадолго. Я думаю, минут за 15 управимся. Добежим до шахты, кинем пару-тройку грибатов, чтоб отпугнуть, да развернём минные ленты — всего и делов-то!
— Осторожней с оборудованием, — сказала Ниёле. — Дорман сказал: если хоть один автомат пострадает — не заплатит.
— Врёт он, этот Дорман. У нас с администрацией контракт: мы отпугиваем безлицых, они нам платят. О сохранности своих бебехов пусть администраторы сами заботятся. Мы внутрь шахты не лезем. Или пусть ставят ативандальную защиту, — возразил Илайен.
— Дорман сказал — в следующем месяце контракты перепишут. Чтоб мы полностью сами отвечали за шахты. Как охранники. По закону.
Илайен нахмурился.
— Ну, за это им придётся повысить премии. Это будет справедливо. А нет — посмотрим, что от их шахт останется. Вот увидишь — они примут наши условия. Им деваться некуда.
Ниёле подняла голову, улыбнулась. Илайен подмигнул ей и сделал знак рукой своей команде: вперёд!
Все потянулись к выходу из пещеры.
— Если безлицые вздумают зайти нам в спину — гоните их огнюхами. На вот, на всякий случай.
Илайен высыпал на ладонь Ниёле несколько шариков огнюх. Гонзе он протянул грибат среднего размера. Предупредил:
— Смотри, долго в руке не жми. Взорвётся!
Отведя Гонзу в сторону, шепнул ему: "За Ниёле головой отвечаешь. Смотри, паскуда, если что…" Гонза, дристун, бледный и потный, согласно закивал.
Илайен ещё раз подмигнул Ниёле и вылез в темноту вслед за остальными.
Больше он Ниёле не видел. Никогда.
Сразу за поворотом к шахтному лифту группа напоролась на целую ораву безлицых. Причем это всё были новые безлицые, недавно порождённые туманом на Приграничье.
Они по-прежнему не имели ни глаз, ни ртов, ни носов, зато руки отрастили себе будь здоров — настоящие оглобли. Кожа у новых лунатиков стала бронезащитная — обычные ножи её не берут, только нож-камень.
Ножи-камни, из того же тумана, Илайен получил случайно, всего два дня назад. Бронь они вскрывают как консервы, но их мало.
А вообще-то странно, что туман поставляет нам и врагов, и оружие, задумался вдруг Илайен.
Если бы туман выбрал какую-то одну сторону — война прекратилась бы.
Так. Не порождай туман то и дело лунатиков — люди худо-бедно, но за пару недель с безлицыми управились бы.
С новыми, конечно, пришлось бы повозиться, но с нож-камнями даже они не проблема. Почему же туман не делает определённого выбора? Вот ведь гад! Сам, кисель ползучий, в стороне, а тут махач беспрестанный идёт? Не дело для человека доброй воли. Оно, конечно, туман — не человек. Не говоря уж о доброй воле.
Может, он развлекается? Скучно ему… Как Илайену когда-то.
Впервые Илайен задумался о таких вещах, да не ко времени.
Пока его группа отгоняла безлицых от шахты, налетела напасть, откуда не ждали. С небес.
Яркий свет альфа-Луны закрыл на мгновение какой-то тёмный силуэт и посыпались оттуда сверху, прямо на головы им — люди. В чёрных шар-костюмах, безопасных для падения с высоты, с ловушками и гарпунами в руках, с пилот-двигателями для горизонтального перемещения…
Господи, не иначе космоспецназ почтил своим визитом Новоземье?! С чего бы вдруг?!
Впервые за всю жизнь Илайен стал свидетелем тому, как военно-полицейские силы старушки Земли приняли горячее участие в делах захолустной, крохотной колонии.
И что удивительно: все эти черти — лунатики безлицые вдруг куда-то сгинули разом! Растворились как… туман.
"Стойте! Свои!" — хотел завопить Илайен, увидав, как чёрные космоспецназовцы повалили тощего Вестеля на бетон. Но тут ему самому что-то врезалось в висок. Сеть. С шипами. Зачем? А потом что-то случилось с дыханием. Он пытался вдохнуть, но почему-то не мог. Никак.
— Я свой. Я… по контракту с администрацией, — выдохнул Илайен, когда над ним склонился кто-то из чёрных. Лица не видно за атмосферной маской.
— Лежи тихо, урод, — сказал чёрный и ткнул Илайена ногой в голову. Слегка тюкнул. Но вокруг сразу стало темно. Как будто в небе ни одной луны. А ведь так не бывает?
2165 год, за шесть дней до урановых календ
Илайен медленно выплывал из тумана своего сна. Кости ломило, рук-ног он не чувствовал, а веки будто клеем залили.
Сотворив страшное усилие, сумел приподнять их так, чтоб хоть сквозь ресницы глянуть — как там? Что вокруг?
Слепое белое пятно. Радужные кольца, линии, зигзаги. Взгляд ни на чём не фокусируется. Илайен напряг слух.
Неподалеку бубнят трое. И порют такую чушь — слушать противно. Как Гонзу, когда он на поминки отца набрался спиртяги и давай сопли жевать. Мутило его, видите ли.
Нет, ни слова не разобрать!
А что, если я вообще умер, подумал Илайен и вдруг чихнул. Трое рядом с ним всполошились.
— Очнулся? — спросил один. Схватил Илайена за запястье.
— Что вы! Ему вкатили такую порцию сонного газа — ну просто лошадиную дозу. Он без сознания. Заторможен надолго, — сказал другой, колыхаясь над Илайеном в виде серого, размытого по краям силуэта. Наверное, врачи, вяло подумал Илайен, пытаясь поднять слипшиеся веки. Тщетно. Язык во рту распух и не ворочался.
— Всё в порядке. Вы бы видели, как ликовал глава администрации, когда мы его взяли. Набеги моментально прекратились! А ведь за год лунатики попортили шахтного оборудования миллионов на двенадцать, не меньше, — сказал кто-то.
— Дорого он нам обошёлся! Этот… — ответил другой. Третий перебил:
— И не говорите. Глава рвёт и мечет, вспоминая, сколько лет мы напрасно тратились, оплачивая банды этих бездельников. Поначалу ведь всё шло как обычно. Люди подготовили шахту, отладили автоматические линии добычи… Мы уже намеревались раздать массовые отпуска перед тем, как всех уволить.
— Это обычная процедура? А люди не протестуют?
— У нас хорошие юристы. А кроме того, мы не даём развивать эти маленькие ресурсодобывающие колонии — в посёлке никаких развлечений, отдыха и перспектив. Поэтому колонисты сами не стремятся к осёдлости. Получают увольнение — заключают новый контракт. Берут новые кредиты, подъёмные и — вперёд, туда, где развивают очередной ресурсный проект. А пенсия в любом случае ждёт их только на Земле. Так что всё просто и никаких обременений для бизнеса. Как правило.
— То есть схема работает без сбоев?
— Ну, я же не даром свой хлеб ем. Правда, с таким подарком судьбы, как тут, признаться, впервые столкнулся. А я ведь не новичок в своем деле. Как менеджер по психологии…
— Простите, вы имели в виду лунатиков? Вот сейчас, когда…
— Ах, да! Да, да. Это удивительно, но рабочие сами на них кинулись! После того, как лунатики заменили их в шахте — администрация объявила, что работы больше нет. Так вот рабочие именно лунатиков и обвинили во всех грехах!
— Весьма удачно.
— Да. Если бы не этот мутант! Ведь это он натравил на нас лунатиков. Это он заставил их громить шахтное оборудование и тем самым вынудил администрацию нанять всех уволенных обратно — в службу охраны.
У него вышел весьма удачный рэкет. Для такого безграмотного типа, как он, это впечатляюще!
Илайен забыл о клее в глазах. Он силился понять, вникнуть в смысл разговора. Голова тяжёлая. Всё тонет в какой-то мути… Туман.
— Да, это тип! Скажите, доктор, все эти штучки, которыми пользуются местные — ну, эти грибаты, светлячки, прилипалы, шуршалки… Всё это — его рук дело?
— В общем, да. Можно так сказать. Чтобы разобраться во всей здешней путанице, мы провели несанкционированное ментосканирование на больших площадях. Кстати, эту информацию в отчет включать не надо… — говорящие засмеялись. Затем тот, кого собеседник назвал доктором, продолжил объяснять:
— Честно говоря, мы были шокированы, когда поняли, что туман — местные назвали это туманом — на самом деле периферийная часть нервной системы какого-то весьма примитивного негуманоидного разума, обитателя этой планетки. Его нейроны так малоактивны, что никому и в голову не приходило, что это живое существо. И вот…
Понимаете, когда человечество отправляло людей во Внеземелье, мы в первую очередь рассчитывали, что сами будем влиять на новые миры. Строить, облагораживать…
— Нести, так сказать, светоч цивилизации.
— Вот-вот. И мало кто сознавал, что ведь и Внеземелье станет влиять на нас. На человечество, я имею в виду.
— А как всё-таки он…
— Это любопытный вопрос. Понимаете, оказалось, что дети, рождённые на Новоземье, способны к ментальному общению с этим местным простейшим разумом. Они вступили с ним в свободную симбиотическую связь! Дети фантазировали, проектировали свои эмоции, возбуждали в тумане электрические импульсы. Электрический потенциал человеческого мозга намного сильнее этого нейронного киселя, который они называли туманом. Негуманоидный разум воспринял чужие импульсы как команды. Он работал на них, создавая предметы и даже существа, повинуясь их бессознательному велению!
Но сами дети об этом не догадывались.
В деталях вся механика их ментального взаимообмена нам пока не ясна. Но мы знаем, что симбиотическая связь инициировала латентные возможности головного мозга детей-симбионтов. В конечном итоге они и сами научились напрямую воздействовать на материю. Помните, как внезапно исчезли все безлицые в том районе, где мы захватили группу?
Это не случайность! Тип, что лежит здесь — главный симбионт в их группе. И я надеюсь, у нас теперь есть возможность разобраться в его фокусах.
Ведь по сути, речь идёт о том, что здесь, в этом Приграничье рядом с туманом, человечество нащупало какую-то новую тропинку на пути эволюции…
— Уникально. Это уникальное открытие.
— Да! Но ужасно жаль, что остальные погибли. Эти дуроломы из полиции пустили газ… Разве можно привлекать таких дуболомов к тонкой работе? Счастье ещё, что наш экземпляр живуч, как…
— Простите, а те двое? Те, что в пещере были? Ведь там не было полиции.
— Ох, не напоминайте! Нам просто не повезло. Мы, ясное дело, опасались какой-нибудь глупости с их стороны. Поэтому, прежде чем входить, пригрозили оружием и предложили сдаться. Девушка, я думаю, возможно, колебалась… Но толстяк! Своего главаря он явно боялся больше, чем нас. Едва наша охрана сунулась внутрь — этот дурак взорвал какую-то их дьявольскую штуку. Все погибли на месте. Вспышка — и всё. Никаких следов. Только пыль.
— Что вы говорите?! Какие чудовищные энергии!
— Да! Но важно понять, как взять это под контроль, как использовать!
Илайен поднялся. Двигаться было больно, и он по-прежнему не мог раскрыть глаз — лиц тех, кто говорил, стоя над ним, он не видел. Но к чему видеть лица мертвецов?
В голове стучала мысль: Ниёле погибла. Значит, всё было зря.
Он играл и думал, что он — главный. Ошибся.
Чужая воля вела его, чужие подлые расчёты заставляли делать то, что он делал. Всё было подстроено.
Не его игра — чужая. По чужим правилам.
Кто же был главным? Туман? Администрация? Эти мертвецы, считавшие, что им позволено ловить и убивать людей — как животных, для каких-то своих опытов?
Ниёле погибла.
Из-под сомкнутых век выкатились едкие слёзы. Они жгли глаза Илайена, выжигая душу.
Откуда-то в его руке возник грибат. Илайен даже не подумал — откуда бы он мог взяться тут, просто стиснул его покрепче. Пять секунд, и плеснёт молния.
Он знал это совершенно точно. Чувствовал. Сильная, могучая молния. Грибат не взорвётся — Илайен управится с ним, как хирург скальпелем.
Выжжет всё на мили вокруг. Нечего церемониться с ублюдками, которые погубили Ниёле. Все они виновны. Виновны!!!
Молния сотрясала его руку, рвалась наружу. Но он потерпит. Нужно открыть глаза.
Ведь он не безглазая кукла, не лунатик. Он человек.
Чтобы уравновесить дыхание и придти в себя,
Илайен принялся считать. Разлепил сухие губы. Звуки зашуршали в пересохшем горле, продираясь, как зверь сквозь лесной бурелом. Спотыкаясь на каждом вдохе:
— Вышел месяц из тумана…
Вынул ножик из кармана…
Буду резать, буду бить…
Прячьтесь. Я иду водить.
Договорив, Илайен поднял веки. Туман слегка щипал ему глаза, но через мгновение это прошло.