С самого зарождения Советского государства антисоветская, антикоммунистическая шумиха всегда служила прикрытием подрывных акций, враждебных кампаний и агрессивных планов империализма. Долгое время психологическая война велась против нашей страны за ее пределами. До 40—50-х годов не имелось еще технических средств, которые могли бы распространить на территорию СССР, на ёго массовую аудиторию обращенные против него лозунги, призывы, вводящую в заблуждение информацию и иные атрибуты психологической войны. Отдельные диверсии засланных в страну агентов не получали сколько-нибудь значительного отклика. Самое большее, что могли делать враги социализма, это обрабатывать отдельных неустойчивых советских людей и через них сеять нездоровые настроения, антисоветские взгляды в некоторых связанных с ними кругах. Таким, образом, направленная против социализма психологическая война бушевала тогда преимущественно в капиталистическом мире и имела целью отвратить трудящихся зарубежных стран от коммунизма и поддержки первой в мире страны социализма, оправдать агрессивные планы в отношении нее, замаскировать подготовку новых империалистических авантюр, отвлечь внимание трудящихся капиталистических стран от классовой борьбы, напряженных внутренних проблем буржуазного общества.

Попытки империалистических сил перенести психологическую войну со всеми вытекающими из нее контрреволюционными подрывными последствиями на территорию Советского Союза, других социалистических стран начались вскоре после окончания второй мировой войны.

Еще не успели умолкнуть орудия на полях сражений с фашизмом, как американский империализм подхватил гитлеровский жупел коммунистической опасности и, прикрываясь им, взял курс на завоевание мирового господства. Главным препятствием на пути создания американской мировой империи встали Советский Союз и страны народной демократии, усилившееся и окрепшее мировое коммунистическое и рабочее движение.

В апреле 1945 года — буквально накануне капитуляции Германии — в Белом доме у Трумэна состоялось совещание по поводу позиции США на предстоящем обсуждении главами правительств стран антигитлеровской коалиции вопроса о капитуляции Германии. Здесь было принято решение о замене союзнической политики в отношении СССР «жестким курсом»1. Так началась подготовка «холодной войны».

Что следует понимать под этим термином? Он означает, что в отношении объекта внешней политики во всех сферах международных отношений будут предприниматься враждебные действия, вплоть до самых крайних. Практически прерываются все нормальные отношения и связи: экономические, культурные, научные, спортивные. Едва ли не единственными остаются дипломатические отношения, которые могут оказаться последней ниточкой, связывающей страну-объект с субъектом «холодной войны». Экстремистские военные и политические действия, вызывающие опасные авантюры, плохо скрываемые или вовсе не скрываемые планы применения силы для приведения «объекта» к покорности, поддерживают отношения с ним «на грани войны». «Холодная война» есть давление на страну-объект по всем направлениям и. каналам с целью вынудить ее к шагам, выгодным ее инициаторам. Психологическая война становится при этом важнейшим элементом «холодной войны», она стимулируется и поддерживается обстановкой санкций, обструкций, шантажа, осуществляемых по всем линиям в отношении страны-объекта.

Предвестием «холодной войны» стала охватившая уже с весны 1945 года всю капиталистическую прессу, в первую очередь американскую, волна нападок на Советский Союз, коммунистов, коммунизм.

Антисоветизм начал сказываться во внутренней американской пропаганде с такой силой, что в июне 1946 года один из ближайших помощников покойного президента Ф. Рузвельта, бывший министр внутренних дед в его кабинете Н. Икес разводил руками: «Подчас, когда я слышу эти антикоммунистические выступления, я сомневаюсь в том, что Геббельс действительно мертв… Мне кажется, что он лишь эмигрировал в США»2.

Известная фултонская речь У. Черчилля (март 1946 г.), которую считают провозглашением «холодной войны», прозвучала, в сущности, постфактум. Она лишь оформила в массовых пропагандистских лозунгах то, чем уже руководствовались в политических действиях. «Немедленное формирование международных военных сил для борьбы с коммунизмом, организация содружества народов, говорящих на английском языке, прежде всего в военной области»3 —так в 1946 году формулировались Черчиллем задачи, выполнению которых должна была способствовать западная пропаганда, поднимая на их поддержку общественное мнение капиталистических стран. Враждебность, намечавшаяся до этого смутно, перерастала в образ «коммунистической опасности», эмоционально накаленный стереотип геббельсовского образца. Одновременно это был сигнал для организации широкого целенаправленного наступления (в том числе пропагандистского) на Советский Союз и страны Восточной Европы.

Черчиллевские призывы свидетельствовали о том, что Запад решил объявить всеобщую мобилизацию антисоветских сил. Выдвигая идею «загнать» коммунизм назад, в границы Советского Союза, Черчилль определил лозунг, с помощью которого империалисты долгие годы прикрывали и продолжают прикрывать свою главную цель — ликвидацию советского строя в СССР. Лживо обвинив Советский Союз в агрессии, Черчилль сформулировал первый вариант идеологического оправдания действительных, а отнюдь не мнимых агрессивных планов и действий империализма против европейских социалистических стран. «Средства для осуществления требований» империализма, которые Черчилль призывал «иметь в виду», представляли собой соединение подготовки интервенции западных держав с активными действиями реакционных сил внутри восточноевропейских стран.

И в том и в другом случае пропаганде отводилась исключительная роль. Однако следует отметить известную разницу в задачах буржуазной пропаганды того времени в собственно капиталистических странах и политической пропаганды империализма на социалистические страны. В странах империализма буржуазный пропагандистский аппарат нагнетал страх перед мнимой угрозой агрессии со стороны Советского Союза, чтобы добиться поддержки общественным мнением подготовки нападения на СССР. Пропаганда западных государств на страны Восточной Европы носила подстрекательский характер и была рассчитана на ободрение любых враждебных элементов и на обеспечение поддержки им, по меньшей мере моральной.

Провозглашенная Черчиллем поджигательская политика наполнила империалистическую пропаганду страстями, которые полыхали в течение почти полутора десятков лет. Менялись броские призывы, изобретались новые способы маскировки замыслов свержения социализма, но стратегия империализма оставалась неизменной. Она выводилась из представлений о военно-стратегическом, ядерном прежде всего, и, конечно же, экономическом превосходстве Запада и предусматривала развернутое фронтальное наступление по всем направлениям. Идеологом этого курса вслед за Черчиллем выступил государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес, выдвинувший доктрину политики «с позиции силы». Генеральная стратегическая линия антикоммунизма того времени — это линия на «военное освобождение» восточноевропейских стран, на усиление политического и экономического нажима на все социалистические страны, и прежде всего на Советский Союз. Не удивительно, что «Голос Америки», начавший передачи на русском языке с 1947 года, а затем и Би-би-си (с 1948 г.) заговорили на низких регистрах — языке силы. Характерно также, что первой из двух антисоциалистических радиостанций-близнецов, родившихся в чреве американской разведки в разгар «холодной войны», в эфир вышла в 1950 году «Свободная Европа», направленная на Венгрию, Чехословакию, Болгарию, Румынию, Польшу. Нацеленная на Советский Союз радиостанция «Свобода» вступила в строй в марте 1953 года.

Мюнхен. Здесь, на Энглишергартен, в помещении бывших воинских казарм располагаются радиостанции «Свободная Европа» и «Свобода»

Тактика антисоциалистических центров того периода вплоть до конца 50 — начала 60-х годов основывалась на следующих посылках:

— Советский Союз — могучая военная держава, которая не имеет себе равных по силе;

— внутреннее положение Советского Союза якобы неустойчивое («Советская власть непрочна, экономика дышит на ладан»4), в стране будто бы наблюдается повсеместное недовольство режимом, предполагается наличие широкой и боеспособной «оппозиции»;

— страны народной демократии «порабощены» Советским Союзом, их правительства держатся на советских штыках и не пользуются поддержкой масс, будто бы тяготеющих к прежнему общественному строю — капитализму.

Если первая посылка, как нетрудно заметить, исходила из трезвого анализа фактов, то две последующие были ложными с самого начала. Руководители западных держав оказались в плену собственных надуманных концепций, видели только то, что им хотелось видеть. Вот почему у них большим успехом пользовались фальшивые материалы, «собранные» разного рода эмигрантскими антисоветскими организациями, вроде НТС («Народно-трудового союза») и ОУН (украинских буржуазных националистов).

Логичным развитием антикоммунистического и антисоветского курса стало формирование политики «сдерживания» (выдвинута Дж. Кеннаном, 1947 г.), которая должна была приостановить процесс расширения социалистической системы, и в первую очередь подготовить «освобождение» восточноевропейских стран (Дж. Ф. Даллес, 1952 г.). По замыслам империалистов, «освобождение» должно было начаться с внутренних мятежей и закончиться вооруженным вмешательством империалистических стран. «Если понадобится, США готовы поддержать с помощью вооруженной силы любую контрреволюцию в Восточной Европе»5, — заявил в своей книге «Сильная оттепель» известный американский публицист С. Сульцбергер. Надо думать, он знал, что говорил. Когда в 1956 году разразился венгерский контрреволюционный путч, американские войска в Европе были приведены в состояние боевой готовности. Известно, что они не выступили прямо и открыто в поддержку контрреволюции, но вовсе не потому, что сторонникам агрессивной политики этого не хотелось.

Массовая буржуазная пропаганда послевоенного времени изобиловала нападками на коммунизм, на политику Советского Союза, громогласными, но лишенными реальной базы, а потому пустыми призывами к «возмездию», «восстановлению справедливости» и т. п.

Пропагандистский лозунг «сдерживания» должен был создавать впечатление, будто западные державы во главе с США не замышляют агрессии против Советского Союза. Речь якобы шла только о «помощи» населению стран Восточной Европы. На самом деле носившиеся с идеей войны идеологи империализма провозглашали «освобождение» Восточной Европы, имея в виду использование ее в качестве трамплина для «дальнейшего продвижения» на Восток. Конечной целью всей стратегии «сдерживания», «отбрасывания», «освобождения», как бы ее ни называли, была борьба против Советского Союза. Оглядываясь назад, бывший президент США Г. Трумэн недвусмысленно заявил по этому поводу в своих мемуарах: «Нашу внешнюю политику ошибочно назвали политикой сдерживания. Это неверно. Цель наша была несравненно шире»6.

Руководителям империалистических держав нельзя было раскрывать перед массами своих стратегических карт, ибо это продемонстрировало бы лицемерность обвинений Советского Союза в «агрессивности» — главного козыря антисоветизма. Мечта о захвате советской территории и расчленении Советского Союза тем не менее проскальзывала в специальной политической литературе США, что, несомненно, свидетельствовало о вынашивании этих планов в политических кругах страны.

Таким образом, планы Запада относительно развязывания войны за уничтожение социализма предусматривали развитие событий от инспирированного извне внутреннего контрреволюционного мятежа к империалистической интервенции. Для обеспечения этих планов западные державы, и в первую очередь Соединенные Штаты Америки, сосредоточили внимание на развертывании и объединении разведывательных и пропагандистских усилий.

То, что в конце 40 — начале 50-х годов в США параллельно шло формирование Центрального разведывательного управления и организация мощного разветвленного пропагандистского аппарата, — не случайное совпадение. Дело в том, что «холодную войну» США начали, еще не имея соответствующих пропагандистского и разведывательного аппаратов. Как только в 1945 году были подписаны документы, положившие конец военным действиям, в США ликвидировали Управление стратегических служб — центральный разведывательный орган США времен второй мировой войны и Управление военной информации — центральный орган внешнеполитической пропаганды. Одной из причин роспуска обоих управлений была настроенность и ориентированность многих работников аппарата этих органов на сотрудничество с Советским Союзом.

Создающийся пропагандистский аппарат был новым не только потому, что до второй половины 40-х годов западные державы воздерживались от ведения массовой антисоциалистической и антисоветской пропаганды, предназначенной для населения социалистических стран, и не имели для этого ни специального органа, ни нужных технических средств, ни опыта, ни соответствующих кадров. Закрепление организационной роли пропаганды в подготовке пресловутого «освобождения» потребовало нового аппарата, который олицетворял бы слияние пропагандистских функций с разведывательными.

В соответствии со стратегической линией «холодной войны» империалистическая пропаганда на страны социалистического лагеря должна была обеспечить консолидацию подпольной контрреволюции, в существование которой на Западе верили и на которую полагались. Пропаганда должна была заверить контрреволюционеров в твердой, безусловной и неограниченной поддержке Запада, в его готовности помогать ей всеми средствами — вплоть до вступления в войну. Пропаганде предназначалось способствовать нагнетанию атмосферы, в которой выступление антисоциалистически настроенных элементов смогло бы опереться на массовое и осознанное недовольство и возбуждение в этих странах. «Наша пропаганда словом и делом, — заявил в связи с созданием антисоветских пропагандистских центров американский сенатор Маккарен, автор пресловутого антикоммунистического закона Маккарена — Вуда, — должна преследовать смелую цель — свергнуть советскую диктатуру с помощью всех имеющихся в нашем распоряжении средств»7.

Для ведения психологической войны были созданы специальные пропагандистские органы — подразделения разведывательных служб, соединившие функции идеологической обработки населения стран Восточной Европы и Советского Союза с агентурно-диверсионной деятельностью на их территории. Так появились на свет радиостанции РИАС в Западном Берлине (1946 г.) — для работы против той части населения Германии, которая стала на путь строительства социализма; радиостанция и издательство «Свободная Европа» в Мюнхене — для психологической дойны против Чехословакии, Румынии, Венгрии, Польши и Болгарии (1950 г.); радиостанция «Освобождение» (позже «Свобода») в том же Мюнхене — для работы против СССР. Некоторое время спустя махровым цветком антикоммунизма и антисоветизма расцвели органы помельче, вроде радиостанций «Байкал», «Свободная Россия», «Свободная Азия» и т. п. Одни из них подделывались под независимые, «частные», то есть неофициальные, организации и органы («Свободная Европа», «Свобода»). Другие прикидывались органами мифической внутренней антисоциалистической и антисоветской оппозиции, контрреволюционного подполья («Байкал»). Ныне от них не осталось и следа.

Подготовка к войне с социалистическими странами велась настолько откровенно, что должностные лица даже не считали для себя нужным скрывать цели создаваемых органов. Взять, например, программное заявление Ч. Джексона, председателя комитета «Свободная Европа» (организации-«крыши», от имени которой выходит в эфир радиостанция того же названия) и одновременно члена психологического центра при штабе Верховного главнокомандующего объединенными силами НАТО в Европе (1952 г.). Без всяких обиняков он заявлял, что в задачу радиостанции «Свободная Европа» входит создание предпосылок «внутренних волнений в тех странах, для которых предназначены радиопередачи», а также подготовка к оказанию «военной помощи на случай, если волнения примут где-либо характер вооруженного сопротивления, которое может быть использовано»8.

Так сложился пропагандистско-разведывательный комплекс США и вообще империалистических кругов, имеющий на вооружении аппараты «белой» (официальной), «серой» («частной») и «черной» (исходящей из вымышленного источника) пропаганды.

Один из главных передатчиков радиостанций «Свободная Европа» и «Свобода». Хольцкирхен (ФРГ)

Сочетание неофициальной пропагандистской линии и полуофициальной понадобилось западным державам для более гибкой тактики психологической войны. То, что невозможно было передать, например, по правительственному «Голосу Америки», чтобы не скомпрометировать государственный департамент, проходило по другим каналам. Прежде всего речь шла о провокационных призывах, подстрекательских лозунгах, грязных выпадах в адрес руководителей компартий, государств и правительств, наконец, о тех низкопробных фальшивках, которые имеют целью создать обстановку нервозности или решить какую-то разовую, кратковременную задачу и которые легко и быстро дезавуируются, что бросает тень на их источник.

Официальные органы внешнеполитической пропаганды империалистических держав сотрудничают с разведками, хотя и не подчиняются им организационно. Больше того, они нуждаются в помощи разведчиков для более эффективной работы, потому что кто же, как не разведчик, лучше всего осведомлен о положении дел в зарубежной стране. Данное обстоятельство привело к тому, что в рассматриваемый период руководство ведущих центров внешнеполитической пропаганды ряда стран империализма было усилено кадровыми разведчиками. Потом это стало традицией.

В качестве примера стоит сослаться на разоблачение тесной связи Британской радиовещательной корпорации (Би-би-си), всегда хвалящейся своей самостоятельностью и аполитичностью, с английской разведкой9. Главная задача таких гигантов пропаганды, как Би-би-си, — идеологические диверсии, которые сродни диверсиям разведывательным, — что, однако, далеко не одно и то же, Разведки используют лишь отдельные возможности, открывающиеся в процессе функционирования так называемой «белой пропаганды».

Другое дело — всякие «свободные» комитеты и радиостанции. Они плоть от плоти разведок, их детища и верные псы. Их идеологическая работа имеет более узкую сферу применения и гораздо более конкретные цели и объекты. Значительная часть их персонала занята увязыванием пропагандистских акций с разного масштаба ближайшими и перспективными планами «специальных» операций, разрабатываемых разведорганами империалистических держав (вроде попытки контрреволюционного путча 1956 г. в Венгрии или событий в ЧССР 1968 г. и ПНР 1980–1981 гг.) В служебные функции этих людей входит вербовка агентуры, подготовка бандитов-боевиков, засылка мнимых журналистов для сбора разведывательной информации. Особенный упор делается на подготовку кадров пропагандистов и соответствующей материальной части для засылки в те социалистические страны, где предполагается организовать антисоциалистическое выступление.

Так, во время подготовки контрреволюционного путча в Венгрии радиостанция «Свободная Европа» формировала пропагандистские бригады, снабженные специально подготовленными радиостанциями, для засылки на территорию Венгерской Народной Республики. Часть из них была заброшена туда в октябре — ноябре 1956 года и развернула поджигательскую деятельность в тщетной надежде обеспечить мятежникам массовую поддержку.

Во многих пунктах Западной Европы и ряде других мест, где обычно бывают в командировках, проездом или в качестве туристов граждане социалистических стран, органы «серой» пропаганды рассредоточили своих агентов. Их задача заключается в том, чтобы вступать в контакты с гражданами из социалистических стран, завязывать с ними знакомства и получать сведения, пригодные и для пропаганды, и для разведки. В частности, в «непринужденных» разговорах по разработанной схеме добываются сведения, важные для повышения эффективности вещания западных радиостанций (с помощью вопросов: слушают ли их, кто, когда, где, какими приемниками пользуются, на каких волнах, что в передачах вызывает недоумение, чему не верят и т. п.).

Неразрывная связь «серой» пропаганды с империалистическими разведками — давно уже секрет Полишинеля. Об этом, как о чем-то само собой разумеющемся, писала буржуазная пресса еще до начала 70-х годов, когда межпартийные противоречия в США привели к публичному признанию того, что радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа» находились на содержании у Центрального разведывательного управления.

Однако суть их деятельности была скрыта от общественности капиталистических стран. Основанные как организации-частных лиц, рядовых граждан и неправительственных учреждений, «Комитет освобождения от большевизма» с радиостанцией «Освобождение» (позже «Свобода») и «Комитет «Свободная Европа» с одноименной радиостанцией выдавались за общественные организации американского народа. Их агрессивные, антинародные цели представлялись как цели американской нации.

За пределами ФРГ в местечке Глория (Португалия) построен крупнейший ретранслятор американских радиостанций

Такая маскировка имела и другое, помимо соображений политической рекламы, назначение. В качестве «частных» и «общественных» организаций они служили центрами притяжения для всевозможных антисоветских сил — от эмигрантов из социалистических стран до членов (в том числе потенциальных) подпольных организаций. Совсем не случайно в прессе тех лет появлялись сообщения о попытках антикоммунистических организаций, связанных с «серыми» радиостанциями, осуществить встречу таких лиц для выработки единой программы и создания единого руководства.

Антисоциалистическую и антикоммунистическую пропаганду к середине 60-х годов вели радио- и телевизионные службы вооруженных сил США, в первую очередь дислоцированных в Европе. Последние располагают более чем 200 радио- и около 40 телевизионными станциями.

Для проведения единого курса были созданы соответствующие органы. В структуре Информационного агентства США, где сконцентрировано руководство внешнеполитической пропагандой США, появилось особое подразделение, осуществляющее координацию работы «неправительственных» пропагандистских органов (Управление частного сотрудничества). В ФРГ номинально внешнюю пропаганду контролировал отдел культуры министерства иностранных дел. «Частной» деятельностью идеологических организаций Западной Германии ведала его «дочерняя», но для постороннего глаза «независимая» организация — так называемое «Рабочее сообщество международных культурных обменов». Даже в Англии, где стараются скрыть привязанность Би-би-си к британской имперской политике, издавна существует отдел Форин оффиса (министерства иностранных дел), который отвечает за «внешнеполитическую информацию» и финансирует эту сторону деятельности Би-би-си. Согласование антисоциалистической и антисоветской пропаганды западных держав было установлено на уровне политических переговоров и в рамках таких межнациональных  организаций, как, например, НАТО и Западный союз.

В 50—60-х годах буржуазная пропаганда еще пыталась создавать впечатление, будто «Свобода» и «Свободная Европа» — это организации эмигрантов из социалистических стран. Но сам характер их внутренней работы свидетельствовал о том, что эмигранты в них — лишь подручные, своего рода «спецы» на службе иностранных хозяев. Тем не менее вывеска «эмигрантская», под которой прятались «Свободная Европа», «Свобода» с дюжиной карликовых органов того же пошиба, вроде радио «Свободная Россия», какое-то время вводила в заблуждение не только западное общественное мнение. Иногда и эмигранты впадали в самообман и пытались возомнить о себе как о действительно самостоятельной силе, пока хозяева не ставили их на место.

Характерной особенностью психологической войны против социализма того периода было то, что она развертывалась в обстановке господства американского империализма, в условиях, когда межимпериалистические отношения пока что не обрели прежнего характера явного столкновения противоречий, которые свойственны капиталистическому обществу на стадии империализма. Межимпериалистические противоречия были загнаны пока что вовнутрь и только еще вызревали. В силу этих обстоятельств американскому империализму, пытавшемуся перекроить мир в соответствии с собственными интересами, удалось втянуть d «холодную войну» весь капиталистический мир. Зависимость ослабленных войной западноевропейских стран от США позволила Вашингтону сформировать послушную ему антисоветскую группу правительств таких стран, которая повторяла за США все их маневры и держала с ними единый антисоциалистический фронт.

Говоря об этом периоде пропагандистской борьбы империализма с социалистическим строем, нужно иметь в виду, что США выступали в тот момент не только как вдохновители и организаторы антисоветской пропаганды и не просто как основной источник и рупор антисоветских и антисоциалистических идей. Соединенные Штаты были единственной державой, имевшей средства осуществлять дорогостоящие планы массированной пропаганды на СССР и другие социалистические страны. Почти полтора десятка лет, пока не оперились реваншисты в ФРГ и не набрали силы антикоммунисты других капиталистических стран, США оставались почти безраздельным хозяином положения на всем фронте попыток идеологического проникновения в страны социализма. Аппараты «серой» и «черной» антисоциалистической пропаганды почти на 100 % были в их руках. Рядом с ними стояла только английская Би-би-си. Недостаток средств компенсировался у англичан самым богатым на Западе опытом внешнеполитической пропаганды и психологической войны. Можно сказать, что в послевоенный период империалистическая пропаганда на Советский Союз и другие социалистические страны Восточной Европы велась преимущественно на американские деньги и с использованием английского опыта. Впрочем, недостаток опыта пропаганды за рубежом американцы постепенно восполнили — и практически, разворачивая новые и новые пропагандистские органы и центры, и теоретически, обратив значительные силы и средства на обобщение практики психологической войны и совершенствование приемов и методов ее ведения.

Так или иначе, но на первых порах империалистическая пропаганда не отличалась изобретательностью. С некоторыми коррективами она велась с помощью тех же методов психологической войны, которые применяли англичане и американцы против стран оси в 1939–1945 годах. Сказывалось отсутствие четкого представления о том, как переориентировать пропагандистскую машину против бывшего союзника и какие приемы и методы взять на вооружение взамен отслужившей свое пропагандистской рухляди. Сказывался и резкий поворот, осуществленный трумэновской администрацией, когда Советский Союз из союзника был превращен во врага номер один, по отношению к которому хороши все средства и методы. В числе их были и те, которые применялись антигитлеровской коалицией против общего противника, и те, которыми пользовался этот общий противник (гитлеровская Германия) против недавнего союзника США, Англии и Франции.

Через несколько лет после окончания войны мир был оглушен барабанным боем антисоветской кампании, разворачивавшейся по геббельсовским рецептам. Пропагандистская литература покойного политического шарлатана, его многотомные дневники стали предметом тщательного изучения. Его методы шантажа и запугивания, обмана и фальсификации преподносились в толстых монографиях и журнальных статьях как достойный подражания пример умелой обработки народных масс. В 1955 году статья одного из столпов американской теории пропаганды Л. Дуба «Геббельсовские принципы пропаганды», за пять лет до этого изданная в ученом ежеквартальнике «Паблик опинион куотерли», была включена в сборник руководящих статей по теории и практике массовой пропаганды для сотрудников Информационного агентства США10.

Что же привлекало западных пропагандистов в наследии Геббельса? Искусная демагогия, игра на низменных чувствах, нагнетание страха, жонглирование шовинистскими и расистскими лозунгами, способность манипулировать ложью в точно отмеренных для каждого данного случая дозах, умение «создать факты» для возбуждения или успокоения общественного мнения, направить массовое недовольство на ложно истолкованный социальный объект и многие другие уловки фашистской пропаганды — вот что вызывало у руководителей и теоретиков западной империалистической пропаганды восхищение и стремление подражать. Эти люди забыли одно. Геббельсовская внешнеполитическая (не внутригерманская, а внешнеполитическая) пропаганда, особенно на Советский Союз или на советские территории, временно оккупированные фашистами, отнюдь не приносила ее вдохновителям тех плодов, на которые они рассчитывали. Гитлеровская Германия попыталась развернуть психологическую войну против Советского Союза на его территории с использованием радио и своей агентуры. Однако голос немецко-фашистского радио был голосом врага, захватчика, он вызывал лишь ненависть к гитлеризму, заставляя советских людей с надеждой следить за каждой весточкой из родных советских информационных источников, срабатывал вовсе не так, как ожидали в геббельсовском министерстве пропаганды. Антисоветская немецкая пропаганда геббельсовских времен имела какой-то успех на временно оккупированной гитлеровцами советской территории только у недобитых классовых врагов Советской власти и определенной части социально неустойчивых элементов, уголовников.

В конце концов, на Западе, поняв бесперспективность такой пропагандистской линии, стали искать новые рецепты. Однако по меньшей мере полтора десятка лет пропагандистские материалы «голосов» на русском языке и — языках народов СССР характеризовались грубой антисоветчиной, подчеркнуто враждебным тоном, изобиловали антикоммунистическими небылицами, бьющим в глаза поношением коммунистических идеалов и прославлением капитализма и буржуазного строя. Ложь и клевета на советскую действительность усугублялись подстрекательскими лозунгами, провокационными сообщениями, ободряющими посулами антисоветчикам. Лейтмотивом западной пропаганды «а СССР были откровенные призывы к свержению Советской власти.

Зарубежные «голоса» запугивали жителей Советской Прибалтики накануне выборов в органы власти: «Голосуйте, голосуйте, но голоса считать будем мы».

Пытаясь вставить палки в колеса социалистического строительства, «Свободная Европа» под диктовку своих хозяев и управляющих, американских разведчиц ков, терроризировала население восточноевропейских стран подстрекательскими передачами так называемой «черной книги». Ежедневно ее дикторы зачитывали своего рода «проскрипционные списки» активистов — общественников, передовиков производства, организаторов коллективных хозяйств и товариществ и т. п., называя их «доносчиками», подкупленными коммунистами и за деньги секретно сотрудничающими с органами безопасности. «Работайте медленно» черепашьими темпами!», «Замедляйте ход работы!» — призывали к саботажу «Голос Америки» и «Освобождение», формулируя основной лозунг придуманной ими тактики так называемого «индивидуального сопротивления коммунизму».

«Профсоюзы для профсоюзов», «автономия вместо бюрократизма», — подбрасывали «Голос Америки», «Свободная Европа» и другие «голоса» идейки для венгерских трудящихся в период перевыборов профсоюзных комитетов в Венгерской Народной Республике и обсуждения места профсоюзов в жизни страны. «Долой коллективные путы в сельском хозяйстве!» — на разные лады ежедневно провозглашала чешская редакция «Свободной Европы» в период коллективизации в Чехословакии. «Запоминайте тех, кто активно участвует в социалистических преобразованиях в сельском хозяйстве», — вторил ей «Голос Америки».

Во время референдума 1946 года в Польше западные «голоса» призывали население выступить против социалистического пути развития страны, подговаривали рабочих не работать на национализированных предприятиях, угрожали репрессиями крестьянам, если они примут участие в разделе помещичьих земель. Одновременно они обращались к вооруженным бандам, орудовавшим еще на территории Польши, каких конкретно активистов социалистического переустройства страны следует убрать. О совершенном убийстве в радиопередаче, сообщалось: «Солдаты подпольной Польши привели в исполнение приговор коммунистическому лакею». Все это сочеталось с заявлениями о возможной интервенции и было рассчитано на то, чтобы создать обстановку напряженности, изолировать и запугать активных строителей новой жизни, вызвать кровавые столкновения и тем самым стимулировать деятельность антисоциалистических элементов, подтолкнуть их к новым экстремистским действиям.

Руководители западной пропаганды того периода исходили из представления, будто население Советского Союза, социалистических стран Восточной Европы стоит за возвращение к старым капиталистическим порядкам, мечтает о буржуазном образе жизни. Западные пропагандисты, поливавшие грязью коммунистические идеалы, социализм и советский строй и крикливо превозносившие капиталистическое общество, полагали, что удовлетворяют «духовные запросы» населения СССР. Это ослепление классовой враждой буржуазных кругов вместе с их стойким заблуждением о якобы невысоком культурном и политическом уровне советских людей делало противников социализма не слишком разборчивыми в выборе пропагандистских средств. В ходу были бездоказательные утверждения, хвастовство, беспардонная клевета.

Идеологическая борьба капиталистического Запада против стран социализма велась методами, которые с точки зрения социальной психологии можно было бы определить как «ценностную пропаганду». Этот термин означает подчеркнутое подстраивание пропагандистских материалов под определенную систему «ценностей», т. е. представлений о том, к чему следует стремиться человеку для удовлетворения его потребностей. Он подразумевает оперирование по преимуществу оценочными категориями, которые определяют соответствие или несоответствие событий, явлений, фактов, поступков людей данной системе ценностей, а также преобладание эмоциональных призывов над рациональными, чувственных побуждений над сознательными.

Ценностная пропаганда предполагает однородность аудитории по ее «ценностной ориентации», т. е. считает, что люди, к которым она обращена, в большинстве своем стремятся к осуществлению общих принципе, одинаково представляют себе цели, которых стоит добиваться, а главное, то социальное устройство общества, которое лучше всего обеспечит им достижение цели.

Линия на дифференцированный подход к разным группам населения, на выполнение разными частями — внешне раздробленной, но на деле жестко централизованной машины психологической войны разных идеологических и психологических функций, существовала тогда больше в потенции. Все разномастные органы империалистической пропаганды вели одноликую «ценностную» пропаганду. Они разнились, пожалуй, лишь степенью использования откровенных фальшивок и интенсивностью разнузданности и демонстративности антисоветских призывов. Однако у них сохранялись и некоторые различия в функциях.

«Белая» пропаганда больше была направлена на идеологическую обработку масс и внушение контрреволюционным элементам мысли о том, что Запад — с ними душой и телом, и своими танками в том числе. «Черная» и «серая» формы пропаганды использовались в первую очередь для прикрытия агентурно-диверсионной работы на территории социалистических стран. По «черно-серым» радиоканалам в открытую устанавливали одностороннюю связь с заброшенными туда шпионами и диверсантами. Шифровки и кодовые сообщения для шпионов и диверсантов шли в эфир открыто, их обозначали даже в сетке программных передач радиостанций. Но что касается общих установок всех западных антисоветских радиопередач, то они работали поистине в «унисон.

Такова была психологическая война против социалистических стран в 50 — начале 60-х годов, на том этапе антисоциалистической стратегии империализма, когда она отличалась прямолинейностью контрреволюционной ориентации, расчетом на близкое ниспровержение социалистического строя. Но именно в эти годы в империалистической пропаганде на Советский Союз и восточноевропейские страны социализма наметились и заметные перемены.

Среди факторов, сыгравших важную роль в пересмотре политической, а затем и пропагандистской линии империализма в отношении социалистических стран, надо выделить прежде всего изменение соотношения сил на мировой арене в пользу мира, демократии, социализма, ликвидацию ядерной монополии США. Шантаж в отношении мира социализма провалился, ибо этот мир был прикрыт ядерным щитом Советского Союза. Однако отказ от сложившихся представлений произошел далеко не сразу.

Тем не менее в политике империализма назревал поворот, хотя на поверхности событий ничто еще его не предвещало. Колесо «освобождения» продолжало по инерции с грохотом катиться вперед. Западная пропаганда продолжала работать в прежнем ключе.

Запущенный в ход механизм подготовки контрреволюционных выступлений в социалистических странах Восточной Европы иногда срабатывал. Исключительную самоуверенность проявили руководители контрреволюционного путча 1956 года в Венгрии из числа эмигрантов. Ведущая роль в нем была предоставлена венгерской редакции «Свободной Европы». Незадолго до октябрьских событий в Будапеште эта редакция перебралась из Мюнхена в венский отель «Регина», поближе к границе Венгерской Народной Республики, и оттуда дирижировала действиями реакции на ее территории.

Органы «белой» пропаганды создавали соответствующий моменту шумовой эффект, чтобы обеспечить оплаченным Западом и разыгранным по его нотам контрреволюционным акциям поддержку и сочувствие общественного мнения в разных странах. Особенно важной для Запада оказалась их роль после того, как контрреволюционный путч закончился так, как кончаются заговоры авантюристов, — провалом. Надежды на то, что удастся вызвать массовое восстание, которое не только перекинется из Будапешта в венгерскую провинцию, но и выйдет далеко за пределы Венгрии, потерпели сокрушительное поражение. Венгерский путч не имел ничего общего с тем всеохватывающим пламенем восстания, которого ждали на Западе, будучи завороженными собственной пропагандой.

Усилиями всевозможных «голосов» и «подголосков», всех капиталистических средств массовой информации истинную картину событий в Венгрии утаили от общественности несоциалистических стран, и наемные путчисты приобрели там на некоторое время нимб мучеников за свободу. В радиопередачах на социалистические страны империалистическая пропаганда безуспешно пыталась искажать правду, извращать сообщения органов информации социалистических стран, касающиеся враждебной пропаганды из-за рубежа, и вместе с тем оправдать себя и своих хозяев. Ей нужно было и замести следы своей подстрекательской деятельности, и объяснить факт невыполнения обещаний, которые она раздавала всем, кого только можно было привлечь к антисоциалистической деятельности.

Получилось так, как говорил в 1965 году председатель комиссии по иностранным делам сената США У. Фулбрайт. Провоцируя контрреволюционные выступления, «американская администрация не решилась на прямую открытую военную помощь. Когда Эйзенхауэр и Даллес столкнулись с ситуацией, в которой надо было применить силу, чтобы осуществить провозглашенную цель, они вполне разумно признали, что нельзя отстаивать политику, результатом которой будет полное уничтожение мира. Вызвав эти. восстания, не придя на помощь контрреволюционерам, Соединенные Штаты предстали перед всем миром в качестве провокаторов, бросивших на произвол судьбы тех, кого они подталкивали к выступлениям»11.

События 1956 года прозвучали серьезнейшим и убедительнейшим сигналом о бесперспективности того курса в отношении стран социализма, которым США вели за собой капиталистический мир. Сколько-нибудь широкой базы недовольства социализмом и тяготения к буржуазным порядкам, в расчете на которую был задуман этот курс, в социалистических странах попросту не существовало. Надежды руководителей антисоветского фронта на существование буржуазно-националистического подполья в Советском Союзе тем более не оправдались.

Планы создания широкой агентурной сети на территории нашей страны — сначала путем многочисленной засылки шпионов и диверсантов, затем вербовками советских граждан — провалились. Выброшенными на ветер оказались и миллионы, которых стоила переброска в Советский Союз сотен тысяч воздушных шаров с антисоветской литературой. Внутренняя обстановка в Советском Союзе не подавала абсолютно никаких признаков желанного обострения. Наоборот, все свидетельствовало о всестороннем упрочении Советской страны.

Прошел год после провала венгерского мятежа, и вот уже камня на камне не осталось от упований на военно-техническое превосходство США, предопределявших расчеты реакции решать спорные вопросы путем грубого давления, запугивания и военного шантажа. Запуск советского искусственного спутника Земли в октябре 1957 года опроверг эти заблуждения.

Вскоре после этого события государственный секретарь США Д. Ачесон писал: «При наличии термоядерных вооружений и средств их доставки к цели, а также с появлением межконтинентальных ракет победа в войне уже более невозможна»12. Со временем мысль Ачесона, к которой присоединился и патриарх антикоммунизма Дж. Ф. Даллес, фактически равноценная признанию, что политика «с позиции силы» в ее прежнем выражении (бряцание ядерным оружием) потеряла смысл, сделалась на известное время официальной доктриной правительства США. Это значило, что воинственный тон пропаганды, рассчитанный на завязывание конфликтных, чреватых военным вмешательством Запада ситуаций, должен был пойти на убыль, с тем чтобы со временем уступить место какому-то новому настрою, иному тактическому рисунку при сохранении старых агрессивных стратегических планов антикоммунизма, прежних глобальных притязаний Соединенных Штатов.

Громадный резонанс запуска Советским Союзом первого в истории искусственного спутника Земли отозвался не только пересмотром военно-политической доктрины империализма, но и крахом усилий антисоветской пропаганды.

Запуск в СССР первого спутника Земли развеял иллюзии о «голодной и холодной» Стране Советов. Самому неискушенному в политике обывателю на Западе было ясно: порабощенный ум не создает таких шедевров техники; от людей, влачащих жалкое существование, не приходится ждать таких гениальных взлетов человеческого ума. То, что. рассказывали на Западе о Советском Союзе, оказалось обыкновенным блефом.

Самым важным выводом американских «советологов» из анализа внутреннего положения в СССР было то, что коротко и недвусмысленно сформулировал известный идеолог американского капитализма бывший посол США в СССР, ныне профессор Принстонского университета Дж. Кеннан: «Мечтания о-народном восстании в Советском Союзе сегодня нереальны при всех условиях»13. Этим трезвым высказыванием отставного американского дипломата, сыгравшего в период «холодной войны» немалую роль в формулировании задач внешней политики США в отношении Советского Союза, автора самого термина «политика сдерживания», подводилась черта под целым периодом борьбы империализма против социализма. На Западе поняли, что все освободительные концепции империалистических «доброхотов» покоились на зыбкой почве их собственных домыслов.

Одна за другой стали появляться — и во все увеличивающемся числе — работы, которые констатировали необратимый характер революционных перемен в СССР и других странах Восточной Европы. Как правило, авторы этих работ требовали трезвых оценок и новых рецептов борьбы с социализмом.

Эту тенденцию, сложившуюся к середине 60-х годов из отдельных выступлений в буржуазной политической и социально-политической литературе в определенное умонастроение, наиболее полно выражает написанная антикоммунистом Алексом Инклзом книга «Социальные перемены в Советской России». Центральную главу своей работы Инклз назвал многозначительно: «Прочная Россия бросает вызов». Этим самым он в сжатой и достаточно выпуклой форме сформулировал мысль, которая все упрямее звучала сначала в буржуазной политической и научной литературе, а затем уже и в пропагандистских статьях и выступлениях разных специалистов по Советскому Союзу и другим социалистическим странам.

Действительно, трудно себе представить, чтобы в середине и даже в конце 50-х годов могли раздаваться такие слова, как например: «В этих странах (европейских социалистических странах. — В. А.) скромный труженик сейчас имеет более хороший удел и более высокий уровень жизни, чем когда-либо раньше… Социализм утвердился здесь навсегда. Никакие разговоры не изменят этого факта»14; «Нет никаких признаков того, что они (страны социализма. — В. А.) собираются отказаться от коммунизма»15; «Большинство американцев стало осознавать, что коммунистические системы в Восточной Европе — это не временное, а постоянное явление»16.

Процесс перетряхивания пропагандистского гардероба антикоммунистической и антисоциалистической стратегии продолжался не один год. Новая тактика сложилась в годы президентства Дж. Кеннеди. Она заключалась в том, чтобы любыми путями, в том числе усиленно выпячивая и всячески раздувая факты, приводимые советской печатью, об отдельных трудностях в социалистическом строительстве, уменьшить влияние социализма на ход мировых событий и одновременно способствовать внутреннему ослаблению социалистического строя в каждой из отдельно взятых европейских стран социализма. «Надо вбить новые клинья в каждую трещину в железном занавесе, — призывал в 1960 году будущий президент, — нет необходимости сплачивать красный блок разговорами о массированном возмездии»17.

К началу 60-х годов верховные штабы империализма разработали основы новой линии в отношении европейских стран социалистического содружества, которую П. Страус-Хюпе, У. Кинтенер и С. Поссони охарактеризовали как стратегию «размягчения коммунизма». Позже этот курс стали называть стратегией «пробуждения» (а теперь именуют «обволакиванием»). Не меняя конечных агрессивных целей, он относил ликвидацию социалистического строя на более отдаленные сроки. Авторы нового подхода хотели прежде всего ослабить, обескровить социализм, а затем направить его развитие вспять, к капитализму.

Новая стратегическая линия империализма исходила из несомненного факта упрочения социалистического строя как в СССР, так и в странах Восточной Европы, из невозможности уничтожения социализма с помощью готовой контрреволюционной оппозиции по той причине, что такой оппозиции не существовало. Поэтому империалистическими стратегами ставилась задача попробовать создать таковую, сплотив воедино все разрозненные, явные, скрытые и потенциальные оппозиционные элементы — от остатков буржуазных классов до националистов и ревизионистов. Первый удар теперь не должен был наноситься открыто по коммунистическому строю, завоевавшему прочную поддержку народов этих стран, и этот удар не мог быть осуществлен в форме контрреволюционного мятежа, как предполагалось империалистами в 40—50-х годах. Открытой контрреволюции должен был предшествовать длительный период «инфильтрации» антисоциалистических элементов в коммунистическую партию, руководящие органы государства, в аппарат средств массовой информации, чтобы затем; включив их в общий комплекс сил антисоциалистической пропаганды, дезориентировать трудящиеся массы.

Новые планы антисоциалистических сил точно описал Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии Г. Гусак: «…Завоевание определенного господствующего положения позволяет влиять на экономическую политику и содержание политико-воспитательного воздействия, а позднее и определять их.

Всё это отлично понимают силы, борющиеся против социализма в международном масштабе или внутри отдельных социалистических стран. Поэтому в настоящее время они меняют стратегию и тактику, ибо знают, что не могут рассчитывать на классическую форму контрреволюции, то есть на вооруженное восстание, которое вело бы к. насильственному захвату социалистического государственного механизма. В стране, в которой уже построены основы социализма, эти силы не могут немедленно перейти к вооруженной борьбе, так как не получат массовой поддержки и натолкнутся на сопротивление руководящей силы общества — коммунистической партии, на сопротивление рабочего класса, органов власти социалистического государства. Поэтому они прибегают к иной тактике. Начинается «тихое и длительное» воздействие… с помощью скрытых политических и идеологических средств»18.

Империалисты стали делать ставку на постепенное, незаметное расшатывание в восточноевропейских социалистических странах единства народов, компартий и правительств, чтобы в удобный момент перейти в решительное наступление и дать волю политике силы. Этот процесс должен был сопровождаться отколом отдельных стран от социалистического содружества, что лишало бы их защиты со стороны Советского Союза и оставляло бы один на один с объединенными силами международного империализма. Что касается СССР, то планы западных империалистических кругов в отношении его. вполне определенно сформулировал американский проф. Р. Бирнс, известный в США идеолог антисоветской внешней политики: «Мы должны действовать с полным сознанием того, что процессы, стимулируемые нами в Центральной и Восточной Европе, будут иметь глубокое воздействие и на Советский Союз. Каждая коммунистическая страна — это дверь в другую коммунистическую страну»19.

Стремление подорвать советское социалистическое государство и все содружество социалистических стран путем разжигания внутреннего разлада — так представлялась и продолжает представляться политика антикоммунистических сил в отношении СССР и других социалистических стран.

Такая постановка вопроса, помимо признания реального факта укрепления социализма, отразила еще и новый пропагандистский манёвр империалистической пропаганды, новое идеологическое оформление старых политических планов реакции.

Империализм старается казаться миролюбивым, чтобы заручиться поддержкой народных масс и усыпить бдительность общественности в отношении его агрессивных планов уничтожения социализма.

Да, времена изменились. Сила и успехи социалистического содружества, влияние миролюбивой политики СССР и его социалистических союзников были таковы, что призывать к немедленному уничтожению социализма военным путем могли только ультраправые, безответственные реакционеры типа Голдуотера.

Официальная же и полуофициальная пропаганда Запада больше не грозилась «раздавить и уничтожить» социализм, не предрекала близости крестовых походов на Советский Союз и его социалистических союзников в Европе. Идеология и политика империализма претерпела (в который-то раз!) еще одно видоизменение. Классовые цели империализма в отношении социалистических стран облеклись в подобающие моменту новые формы. Началось с либерального лозунга «мирного наступления» Дж. Кеннеди. Его сменила широко разрекламированная политика. «наведения мостов» Л. Джонсона20, подразумевавшая налаживание всевозможных официальных контактов, обменов и т. п. и использование их для проникновения в социалистические страны Восточной Европы. Два года спустя эту политику решили распространить и на Советский Союз21. А через три года события в Чехословакии наглядно показали, какими заурядными «контрреволюционными туннелями»22 были все эти «мосты». Иначе не могло и быть, так как, по авторитетному свидетельству Дж. Фулбрайта, «наведение мостов» преследовало ту же цель, что и политика «освобождения», но только другими средствами23. Характер этих средств проступает из откровенного высказывания цитировавшегося выше американского специалиста по «обменам между народами» Р. Бирнса, который рассматривал «культурный обмен как средство ослабить и разобщить коммунистические страны»24.

Чехословацкие события 1968 года выявили дальнейшие видоизменения и новую мимикрию антисоциалистической и антисоветской тактики империализма, в том числе пропаганды.

На международном Совещании коммунистических и рабочих партий (Москва, 1969 г.) Г. Гусак обратил внимание на то, что в. Чехословакии идеологическое воздействие в духе антикоммунизма «в отличие от событий в Венгерской Народной Республике 1956 гот да — приобрело новые черты. В прошлом империализм вел наступление против социализма, против руководящей роли коммунистической партии, против идейных принципов марксизма-ленинизма более или менее открыто. В отличие от этого у нас после января такое наступление внешне прикрывалось социалистической, более того, марксистской и партийной фразеологией. Буржуазные политические и идеологические центры также апеллировали к коммунистам и к партийным работникам. Анализируя якобы с марксистских позиций внутрипартийные проблемы, они открыто вмешиваются в вопросы подбора партийных кадров, в вопросы, касающиеся формулировок устава партии, в вопросы, касающиеся форм партийной работы, и т. д. Их целью было и остается сейчас прежде всего дезориентировать нашу социалистическую общественность, разложить партию, углубить политический кризис в стране, не допустить или хотя бы затруднить восстановление идейного единства партии и единства ее действий»25.

Это — схема империалистической контрреволюции, пришедшая на смену старой, «классической». В ней особенно усиливается акцент на средства идеологической борьбы, психологического воздействия и информации (точнее, дезинформации). В такой форме контрреволюция может выступать только после большой и длительной подготовки. Эту подготовку враги социализма постоянно пытаются наладить, подкрепляя, где возможно, идеологические наскоки мерами экономического, политического, военного и дипломатического давления.

Для антисоциалистической стратегии и тактики империализма чешские события имели еще один аспект. Враги социализма поняли, что ниспровержения социализма в какой-либо из восточноевропейских стран, не говоря уже об уничтожении социалистической системы в целом, им не добиться, пока прогрессивные силы опираются на прочный и непоколебимый Советский Союз. Поэтому, вопреки бесчисленным доказательствам бессмысленности этой затеи, теоретики контрнаступления на социализм все большую роль начинали отводить идее ослабления социализма в СССР. Среди планов реализации этой идеи чаще всего фигурировало предложение стимулировать и поощрять внутреннюю эволюцию в Советском Союзе. За ним стояло мечтание о реставрации в СССР капитализма. К ней Советский Союз, как хотят верить наши враги, мог бы приблизиться в результате внутренней дезориентации, в итоге «эволюционного» перерождения идеологии и обострения всевозможных противоречий.

Выдвигая на первый план идеологическую борьбу, многие теоретики антисоветизма чувствовали, что фактически речь шла не о наступлении, а о контрнаступлении на социализм. В начале «холодной войны», в упоении собственной мощью, размеры которой они явно переоценивали, идеологи и пропагандисты Запада полагали, что они со всех сторон теснят марксистско-ленинское мировоззрение и реальный социализм. Однако при подведении итогов оказалось, что после полутора десятка лет «наступления» «с позиции силы», о котором буржуазия победно трубила на весь мир, она стоит перед фактом невиданного усиления социализма и как государственного строя, и как революционной идеологии.

Но как же-могли они переходить в пропагандистское контрнаступление, если учесть их осведомленность о прочных позициях коммунистических взглядов в сознании советских людей? Только делая разнообразными и усложняя приемы психологической войны, которые, по их расчету, могли бы способствовать незаметному ослаблению коммунистического единодушия советского общества и просачиванию в него чуждых идей и настроений.

В совокупности эти приемы составили специфический метод борьбы, названный «идеологическими диверсиями».

Метод «идеологических диверсий» сложился и обрел характерные черты в конце 50 — начале 60-х годов. В Постановлении июньского (1963 г.) Пленума ЦК КПСС отмечалось: «Теперь правящие круги империалистических стран, не отказываясь от других форм борьбы против социализма, делают главную ставку на идеологические диверсии в отношении социалистических государств… Всеми средствами они пытаются перенести «войну идей» в социалистические страны»26. Идеологические диверсии — главное такое средство. Призванные заменить открытую критику коммунистических идеалов и откровенную защиту идей капитализма, они были рассчитаны на дискредитацию марксизма-ленинизма, советского строя, Коммунистической партии, советского образа жизни без навязчивого предложения буржуазной идеологии и буржуазного образа жизни в качестве альтернативы социализму. Их тактика отличается подменой идейной аргументации в пользу капитализма стимулированием поиска любой надуманной альтернативы марксизму-ленинизму.

Теперь враждебные социализму идеи и акции маскируются под «дружеские или беспристрастные» взгляд и призывы, под мнение «стороннего наблюдателя», под идеалы «чистой демократии». Одна из целей идеологических диверсий — обмануть трудящиеся массы социалистических стран, заставить их слушать западные пропагандистские источники и верить им, перенимать подсказываемые ими оценки.

По замыслу антикоммунистов, психологические провокации, шантаж и дезинформация должны создать атмосферу, которая сначала обеспечила бы идейное разложение отдельных «отщепенцев», а в более отдаленной перспективе — идеологические сдвиги в массовом сознании социалистического общества. Буржуазным пропагандистам-психологам поставлена задача не по силам: создать условия, при которых антисоветская, антисоциалистическая пропаганда могла бы действовать на умы и поступки советских людей так, чтобы они не замечали, что эта пропаганда противоречит их приверженности коммунистическим идеалам.

Нарушение идеологического и морально-политического единства — главной цементирующей силы советского общества, разброд и междоусобицы могли бы, мечтают политики и идеологи Запада, настолько обескровить социализм, что реальным оказался бы вооруженный удар по нему. По планам империалистов, после того как идеологические диверсии разгонят центробежные силы в социалистическом содружестве и внутри каждой социалистической страны, после того как появится достаточно много недовольных, сомневающихся, сбитых с толку, а коммунистические партии утратят свою руководящую роль, после всего этого можно, будет нанести завершающий удар. Переход империалистических держав к методу идеологических диверсий выдвинул пропаганду в число важнейших средств Запада на антисоциалистическом фронте.

Новые задачи остро и требовательно поставили вопрос о новой пропагандистской тактике. Главным методом ее сделались не что иное, как стремление подлаживаться под коммунистическую ориентацию народов стран социализма, маскировать империалистическую пропаганду под «беспристрастную», «непартийную» («деидеологизированную») информацию, критиковать социализм под видом «улучшения» его. Нужны были способы, которые позволили бы нащупать недовольных, выявить потенциальных оппозиционеров, дать им платформу для объединения, «обнадежить, — как писали Страус-Хюпе, Кинтенер и Посеони, — внутренних противников Кремля, убедить, что у них есть преданные друзья и мощные союзники за рубежом»27.

Программа психологической войны против СССР предусматривала значительное увеличение и без того многочисленных форм дискредитации Советской власти и социализма.

Дискредитация их системы (социалистической. — В. А.) — неотъемлемое условие эффективной борьбы, и, поскольку можно дискредитировать многое, мы, вероятно, могли бы за пять лет концентрированных усилий совершить то, что заняло у них пятьдесят лет»28,— самоуверенно, но откровенно выражались по этому поводу американские специалисты по внешнеполитической стратегии У: Кинтенер и Дж. Корнфедер. Самоуверенность их объяснялась тем, что у буржуазной пропаганды богатейший опыт обмана масс капиталистических стран политической трескотней по типу того приема буржуазной печати, который В. И. Ленин называл «наиболее ходким и „безошибочно” действительным. Лги, шуми, кричи, повторяй ложь — „что-нибудь останется”»29.

Наряду с этим рекомендовалось насаждать западные «мораль и идеологию в общественном сознании населения коммунистических стран с использованием национальных различий, религиозных предрассудков, человеческой слабости»30.

По мнению теоретиков антисоветизма, следует добиваться инфильтрации в социалистические страны буржуазных идей, взглядов, точек зрения, стремлений, интересов и т. п., которые бы расходились с общепринятыми в социалистическом обществе марксистско-ленинскими установками. Антикоммунисты считают, что по мере распространения недовольства какими-то недостатками в результате личных неуспехов отдельных лиц, интерпретируемых как следствие несовершенства общественной системы, можно было бы реально говорить о возможности создания какого-то подобия оппозиции.

Чтобы советские люди не распознали замыслов западных пропагандистов, им не предлагают вернуться к капитализму как таковому. Вся программа излагается туманными фразами, завуалированными аналогиями, неясными обобщениями, ссылками на отдельные недостатки коммунистического строительства, цитатами из Троцкого. И никакой детализации и конкретизации, поскольку они могут выдать истинные намерения империализма.

Выше мы говорили о «ценностной» пропаганде, характерной для первого этапа «холодной войны». Типичным для новой, сложившейся в 60-х годах тактической линии империализма в области пропаганды стала опора на «использование науки», «деидеологизацию» и «информационность».

«Использование науки» — стремление применить данные различных отраслей знания в целях повышения эффективности пропаганды.

Буржуазная пропаганда испокон веков строилась на психологических приемах обмана и шантажа публики, на искусственной эксплуатации чувств — беспокойства, страха, привязанности, восторга. Теперь психологизация империалистической пропаганды приобрела новые черты и окраску. Разработанная к концу 50 — началу 60-х годов социально-психологическая теория массовой коммуникации позволила противникам социализма пустить в ход полученные буржуазной наукой данные о воздействии средств массовой коммуникации на массовую аудиторию и на отдельные личности.

«Деидеологизация» — стремление скрыть антисоветскую, антисоциалистическую сущность империалистической пропаганды, ее подлинную политическую и идейно-психологическую ориентацию под личиной внешнего объективизма и смещения коммуникатора (пропагандиста) на позиции «стороннего наблюдателя». Она выражается также в попытках отмежеваться от кричащего «пещерного» антикоммунизма и антисоветизма, от явной защиты капиталистического строя и буржуазного образа жизни, в провозглашении политической индифферентности, идейной терпимости и в утверждении значимости только так называемых «общечеловеческих» ценностей.

«Информационность» означает стремление к фактологическому оформлению пропагандируемых идей, сугубое внимание к подбору, распределению и способу подачи фактов, их сочетанию с должным образом взвешенным и замаскированным вымыслом. Подлинная ценностная ориентация, истинные политические цели западных пропагандистов стали рядиться в одежду «чисто» информационного покроя, внешне строгие линии которого якобы не поддаются влиянию субъективных идейно-политических вкусов. Империалистическая пропаганда на социалистические страны стала носить характер фактологический.

Изменилась антисоциалистическая стратегия империализма, соответственно видоизменились и средства ее обеспечения, в их числе методы психологической войны. Их приспособили к той идеологической обстановке, которая складывалась в годы, предшествовавшие периоду, который называют годами разрядки и который также характеризовался известными коррективами и в стратегии империализма, и в способах ведения им психологической войны.