Дополнение к путешествию в страну тараумара [28]

Человеческое сознание имеет право задавать вопросы, и я, путешествуя по всей земле, задал их себе очень много еще до этого, последнего, где нет больше ни сознания, ни вопроса, — а только лишь невыразимый огонь, единственный, выплескивающий дух Божий каждый раз, когда волнуется Его Сердце.

Ибо для того, кто развивает логику вещей вместе со своим сердцем, наступает момент, когда, словно в танце Пейотля тараумара, любое восприятие, как ткань, рвется крест-накрест, оно трещит так, что уже не знаешь, родился ли этот крест из твоего собственного сердца или из сердца этого Другого, который тогда уже не просто Другой, какой-то Другой, а именно Этот, Единственный Раздающий Огонь, язык которого пронзает насквозь и концентрирует вкус Слова, когда сердце, которое бьется, как Двойник, узнает своего СОЗДАТЕЛЯ!

Ибо когда нет ни Бога, ни проблемы, тогда больше нет и сердца, чтобы почувствовать или разорвать восприятие, которое пронзает, и разорваться крест-накрест самому прямо посреди восприятия.

И видя, как лгут вокруг меня люди, лгут о том самом, что вызывает к жизни идею, видя, как глупо они отказываются идти вперед, к идеям, я почувствовал, что мне нужно покинуть людей и уйти туда, где я мог бы, наконец, свободно развиваться вместе со своим сердцем, тем сердцем, что перед моим чутким сознанием собирает и очищает волнующие движения образов, приходящие к нему из окружающего Абсолюта, — пронзающую мой позвоночник плотно сотканную волну, которую сердце гонит к солнечному сплетению судорогой моря.

Я ничего не знаю о том, что собой представляет мое Я. Сознание? ужасное отвращение от Безымянного, плохо задуманного, ибо Я приходит, когда сердце наконец-то его скрутило, выбрало, вытащило из того и этого, против того и ради этого, сквозь извечные домыслы ужасного, где все не-я, демоны, осаждают то, что будет мною, моей сущностью, которой, как я постоянно вижу, мне недоставало, пока Бог не вложил в мое сердце свой ключ.

Бога видишь тогда, когда очень хочешь его видеть, а видеть Бога — означает не довольствоваться крошечной частицей земных ощущений, которые созданы только для того, чтобы немного приоткрыть жажду познания самого себя и полного сознания, которое этот мир постоянно убивает и обманывает.

Однажды я оказался далек от Бога, но никогда я не чувствовал себя так далеко от собственного сознания, и я увидел, что без Бога нет ни сознания, ни сущности, и что человек, считающий себя еще живым, никогда больше не сможет вернуться к себе.

Вот так, устремившись к Богу, я нашел племя тараумара.

Высшая идея человеческого сознания и ее всеобщие поручители: Абсолют, Вечность, Бесконечность — еще существуют у этого древнего племени индейцев, которые утверждают, что получили Солнце, чтобы передать его достойным, и сохранили в ритуалах Сигури органичные врата доказательства, благодаря которым наша сущность, отринувшая сонм нечистых, сохраняет связь с потусторонним пространством телесных ощущений, куда напрасно влечет нас Божественное Сердце.

Мне неведомо, сколько всего учений, связанных с посвящением, существует на земле; единственный источник, о котором я знаю, зовется ИИСУС-ХРИСТОС; говорят, что он узнал солнца — с первого до шестого, но говорят также, что мексиканское племя тараумара еще не спустилось с первого, потому что сохранило огненный образ того Источника, который оно называет Сыном Божьим. Однажды, рассказывают жрецы ТУТУГУРИ, Великий Небесный Знахарь появился так, как если бы он родился из открытых уст Солнца, Жаждущего, своего Отца в Вечности. И Он Сам был этим солнцем, и держал в руках Первый Крест, и ударял им; и другие Солнечные Кресты и Двойники Солнц рождались от Него и выходили при каждом Слоге, который эти Уста Небесных Крестов, в жертву свету, запечатлевали в безмерности.

Шесть раз ударял Крест света, и солнца подскакивали в небеса. И последнее было неувядаемым и чистым, таким, как его видят до сих пор над морем и землями, но вначале даже ночь была обращена в свет, потому что Сын Жаждущего, поднявшись к своему отцу, вновь начал вместе с ним свой путь в Вечности.

Вот истинная История Иисуса-христа, как нам ее передали на первых уроках христианства жившие в катакомбах, и я хочу увидеть, какое же язычество, скрытое священной памятью Ритуалов, открыло племени тараумара в наши дни возможность узнать своего Родоначальника.

Им был показан подлинный отпечаток лица Христа, тот самый, что проступил на плате святой Вероники на пути к Голгофе; и после таинственного совещания жрецы ТУТУГУРИ пришли мне сказать, что таким на самом деле и было его лицо, и что именно таким явился когда-то предкам их отцов Сын Божий.

Во время своих путешествий Знахарь Бесконечности дал им растение, чтобы вновь открыть врата Вечности усталой и измученной душе. Это растение — СИГУРИ.

Ибо душа идет от дня к ночи, как земля; одно только солнце идет от света к свету; для него существует только день, а ночь — это то, что всегда вдали от него. Но кто скажет, что ночь — это когда нет солнца? кто скажет, что когда небеса так плотно затянуты тучами, никакое солнце никогда не сможет их преодолеть? Вот и все, что говорят сегодня люди по поводу того, кого я видел точно так же, как вижу солнце, и в дождливые дни у меня нет сомнений в его существовании! Это Его ждали и оплакивали вместе со мной все те, кого я люблю на этой земле; и они, и я — все мы совершили ни с чем не соизмеримый поворот, словно напав на угасший след звезды еще до того, как эта звезда вспыхнула перед нашими глазами, и мы увидали наконец, что она вспыхнула. И те из моих друзей и братьев, кто видел, как вспыхнуло это солнце, до конца дней своих будет вспоминать об этом и рассказывать, каким прекрасным был тот день. А другие — что ж, они станут слишком похожи на животных, чтобы заслонить Истину.

— Часто бывает, что ночь приносит душе боль, да такую, что душа, измученная соблазнами и уставшая, уже не вполне понимает, откуда она: сверху или снизу, от света или от сумерек. Именно тогда вступает Пейотль, данный Иисусом-христом. Он подхватывает душу сзади и вновь помещает ее в вечный свет, идущий сверху от Духа; и, поддерживая ее там, учит душу различать себя и эту непостижимую энергию, которая является как бы многосторонней бесконечностью собственных способностей и начинается там, где мы — бесчисленные миллиарды призванных существ, — угасаем и иссякаем.

— Так высоко, как я поднялся в сумеречном состоянии сознания, я никогда не решился бы подняться, по тем или иным очевидным причинам. Между моим я и не-я идет война, которая уже много веков не может прекратиться. Иллюзорность, которую я не люблю, слишком часто, как мне кажется, занимает мое сознание с обольстительной энергией, гораздо более сильной, чем Реальность. Передо мной стояло искушение: быть тем или этим, быть как то или как это, быть как тот или как этот. Вот в чем причина страшной битвы, которую в предчувствии своей Воли и своих Действий я веду со своим не-я. Но кто скажет, на основании чего решил я выбрать свое сознание? Человек видит Добро и Зло, как если бы какая-то сила ему о них говорила, но он никогда не видел себя в Источнике, распределяющем неназванные импульсы, которые побуждают его судить и оказывать предпочтение. Когда человек творит Добро, он считает его превосходным, внушающим доверие и явно более предпочтительным; когда же он совершает Зло, или даже в тот миг, когда он о нем думает, он спрашивает себя, не будет ли ему от этого лучше, и по каким причинам; эти причины словно исчезают из его сознания, и как только Зло их затемнит, Добро является ему как Хорошее, а Зло — как плохое, в то время как Бог, обитавший чуть дальше, чем он полагал, никогда не переставал говорить ему об этом. Но Бог — это тот, кого он никогда не хотел слушать.

— Если принять эту позицию — без интереса к Богу и без проблем, то человек всего-навсего — инертный автомат, генератор скуки и безумия: его полностью покинул разум, а душа, еще чистая, сбежала, потому что она чувствует, как приближается момент, когда этот Автомат породит Зверя, а Зверь — непристойного демона.

Итак, я почувствовал, что мне надо было вновь поднять поток и дотянуться в своем предчувствии до той точки, где я увижу себя развивающимся и желающим. И Пейотль меня туда привел. Перенесенный им, я увидал, что то, чем я являюсь, мне следовало защищать еще до рождения, и что мое Я — только следствие битвы, которую я вел в Высшем против лжи плохих идей.

И напрасно какие-то существа мямлили, что все таково, каким кажется, и больше нечего искать; я-то прекрасно вижу, что они потеряли почву под ногами, и что уже давно они не понимают, что говорят, потому что сами не знают, куда идти, чтобы вновь достичь состояния, в котором они поднимаются над потоком идей и откуда они берут слова, чтобы говорить.

Вот уже целые века их мыслители, да и они сами, отказались от того почетного усилия, которое следует приложить, чтобы заслужить свое сознание, когда известно, где надо его найти и обрести.

— Бессознательное не принадлежит мне, исключая разве что сон, а потом все, что я в нем вижу, и что ведет меня за собой — является ли формой, отмеченной для рождения, или непристойностью, которую я отверг?

Подсознательное — это то, что выявляет предпосылки моей внутренней Воли; но я не очень хорошо знаю, кто в нем царит, и полагаю, что это не я, но поток враждебных Проявлений Воли, поток, который, не знаю почему, думает как я, и у которого нет другого занятия в этом мире и другой идеи, как только занять мое место внутри меня, в моем теле и в моем Я.

Но в Пред-чувствии, Пред-сознании, где их соблазны не дают мне покоя, я вновь вижу все эти дурные проявления воли, но на сей раз я вооружен всем своим сознанием, и когда они обрушиваются на меня, мне это безразлично, ибо теперь я чувствую себя там.

Пейотль удерживает меня в состоянии Пред-сознания, и, поднявшись над человеческим состоянием, я узнаю, где сформировалась моя Воля, и что это за сила, с помощью которой она бросается туда, куда призывает ее Добро, против Зла, которое ее преследует.

Добро и Зло, — говорят жрецы Сигури и позднее повторят Мистики Иисуса-христа, — на этот раз являются не в ощущениях и видениях, но с доказательствами мучеников и опытом их ран, Добро и Зло больше не две противоположные формы материи, не два принципа. Добро — это то, что существует, а Зло — это то, что не существует, что не будет жить, и что прекратится, закончится. Человеческое «Я» никогда в это не поверит. Но человеку необходимо постичь это знание.

Кажется, танец Пейотля первоначально был сентенциозным, нравоучительным, обучающим Ритуалом растения, данного человеку Иисусом-христом, и состоял в том, чтобы пригласить человеческое существо отыскать свое сознание. Потому что без помощи он не может на это решиться.

Душе потребовались тысячелетия доказательств, чтобы узнать, с чем она соглашалась и от чего отказывалась в этом потоке нависающих над ней искушений, где сознание не перестает искупать и рождаться поверх любого образа Чистоты или Греха.

Я живу, и я родился с беспредельным искушением бытия: чем я стану, откуда я, куда я пойду, каким образом, как? И я не знаю, закончу ли я до своего смертного часа выбирать, сражаться, отвергать. Но почему надо, чтобы ко всем моим порывам ко всему чрезмерному, открытому, недостижимому не переставали примешиваться эти домыслы, эти намеки о бесчестии, эти инсинуации мерзкого, гнусного эротизма?

Неужели я никогда не увижу вещи в свете их целомудрия, где они были рождены? Почему к моим чистым попыткам быть и жить присоединяется это грязное стремление существовать только через Грех, и в Грехе?

Современный человек — существо непристойное и нечистое. Он ставит на одну доску низкое и Возвышенное, эротизм и Поэзию.

Однажды я захотел отбросить эту отвратительную зависимость, которая, как я прекрасно чувствовал, исходила не от меня, но была мне навязана дьявольской коалицией существ, которые захватили и осквернили мое сознание, так же, как они разупорядочивают Реальность.

И я увидал, как в горах Мексики над всеми человеческими испытаниями сверкает Великое Кровоточащее Сердце. Поднимаясь, я был словно подхвачен руками моря и увидал себя отброшенным за пределы правильного подобия вещей, я был выставлен напоказ таким, каков я на самом деле, самим собой, наконец, в Истине Главного.

По ту сторону Сигури есть завершенность, избыток, избыток удовлетворения.

Но в глубине Сигури и в этом Пылающем Сердце — Образ, в котором я не мог не узнать ИИСУСА-ХРИСТА: восприятие единого Неизменного, полный Крест, навечно поставленный на Четыре Стороны Света любой Пресыщенности.

С помощью ИИСУСА-ХРИСТА — ПЕЙОТЛЯ я расслышал человеческое тело, Селезенку, Печень, Легкие, Мозг, громы и молнии в четырех сторонах Божественной Бесконечности. И узнал, из какой необыкновенной потребности шло их органическое расположение.

Но, оказавшись внутри собственных частей тела, я увидал, как Крест Распятия пронизывает органы, разрывая и заливая их кровью и позволяя человеческому сознанию узнать, посредством этой самой, своей собственной крови, отмели Вечности.

И этот крест объяснил мне, что такое человеческое сознание. С помощью Сигури-креста я увидал, как раздуваются первоначальные прототипы любого состояния и любой формы до такой степени, пока не раздастся ужасный удар, и в тот момент, когда душа человека разрывается на четыре части, к нему приходит мысль, что его душа сейчас погрузится во что-то непрозрачное, вроде тумана, который имеет образ Греха. Ибо находиться в сознании — означает держаться над Грехом. А сознанием имеет право называться лишь то, что никогда не покидало отмели Вечности. За пределами этого человеческое существо будет деградировать так сильно, что когда оно еще будет считать себя живым, Ясновидцы уже заметят, что оно бредит.

Погружаясь в высокие облака вместе с Сигури-Иисусом-христом, я увидал все, что является сознанием и бытием, а под ними, в небытии, тот образ, где униженное сознание человека поверило, что оно формирует сексуальность. Ибо именно она — грех. И прикоснуться к ней — значит убежать от бытия, чтобы угаснуть в бесцельности.

Вот таким образом мой опыт Пейотля извлек меня из состояния бесцельности, и, преодолев спазматический крест, где мое сердце, вспыхнув, преобразилось, я пошел вслед за всем туда, где Дева Вечности поразила меня, а затем отправила обратно, и я вернулся на землю, словно пораженный молнией в своих мыслях.

Разумеется, я не хотел касаться ничего божественного, так как Божественности достигают не путем физического эксперимента, но я понял один из основных Законов, с помощью которых его Сила, передаваясь, установила содержимое Бытия, и оно состояло в Чистоте.

Оставаться целомудренным или погибнуть: я научился этому у тараумара, живущих в горах, однако Зло и их заставило все забыть.

И этот закон не принадлежит лично мне, он создан для всех людей с незапамятных времен и навечно. И я знаю, что его пересмотрят и что теперь он не будет действовать. И что человек, прежде чем уйти из земной жизни, покроется кровавым потом из-за этого Закона.

Что касается Всего Сурового Величия, Бога, которого ничто в мире не в силах искоренить, то его находят не в Ирреальном, а как раз в Реальном, если вне обычного сознания оно держится за свою Реальность. Но Высшая Божественная Реальность — в глубине сердца любого человека, для которого Любовь означает любить. Любить сердцем; отдавать, а не брать. То, что чувства делать не могут. И что мир земной жизни исполнить отказался.

Те, кто утверждают, что Бога нет — просто забыли о сердце.

Бесконечная эмульсия сердца — это то, что Зло захотело убить во всех мирах, но в этой эмульсии множество складок, сгустков, составляющих элементов и заговоров, и каждый сгусток является идеей, а идея — состоянием сердца, одушевленным существом, а каждое состояние чувственности — это элемент, исходящий от Бога, а Источник любого элемента — это Дарующее Сердце, Распределитель составляющих элементов бытия, который отдает свою сущность Бытию в Многообразии Форм Бесконечности. И где он мог бы умереть, Тот, которого невозможно убить? Ибо идея постоянно Возрождающегося Бога — это еще Кто-то; и этот кто-то — неисчерпаемо Активный, это тот, кто над любым сном, над любыми грезами поглощает то, что позднее, в наибольшем удалении от Него самого, Он отдаст! Позднее. Тогда, когда сгорит Слово, его Сын, в огне Любви, которая не иссякнет.

На поиски именно этого Бога Вечного Милосердия я отправился на следующий год к ирландцам.