Корабль медленно полз к блоку с переместителями. Низкий голос капитана четко отдавал команды. Медицинский карбот поработал над ним так как будто и не было этого нелепого отпуска, тюрьмы и увечий почти несовместимых с жизнью. На корабле капитан — царь и бог, поэтому после того как Головин вместе с Адмиралом устроили на его корабле грандиозную пьянку с мордобоем, танцами и братанием, он приказал запереть их в отдельных медкапсулах и не выпускать до места прибытия.

Как только корабль вошёл в карантинную зону, капитану на мостике нечего было делать, теперь автоматика должна была сделать всё сама. Он прошёл в свой кабинет и вызвал Сидоркина.

— Что за чёрт? — рявкнул капитан едва помощник показался на пороге, — Что такое происходит?

— Не могу знать! — мордоворот щелкнул подковами.

— Кончай придуриваться, — капитан в один шаг подскочил к Сидоркину.

Невысокий, с детскими кудряшками с упрямо поджатыми губами Михась в свои сорок с большим хвостиком выглядел как двадцатилетний мальчишка. Лишь недетский взгляд да сеточка морщин вокруг глаз выдавали его возраст.

— Рассказывай, что случилось. Что с Шефом?

Сидоркин тяжело вздохнул, отодвинул капитана с порога, прошёл в кабинет и рухнул в глубокое кресло.

— Если бы я сам знал или понимал.

— Давай рассказывай.

Михась уселся на краешек стола напротив.

— А что собственно рассказывать? — Сидоркин всплеснул руками, — Ты в отпуске, тут вызов от Шефа. Мы естественно за тобой. Пока искали, да вытаскивали из каталажки, к нам этот навязался Нотингем.

— А те двое, которых на Грейте высадили?

— А эти тоже балласт, с тобой вместе прихватили, чтоб тому хрену неповадно было просто так людей хватать.

— Проверяли?

— Да, ничего интересного, один — фермер и вроде тебя дебошир, а другой мелкий карманник. Так мелочь.

— И что дальше?

— Дальше — ты в ауте. У нас приказ, мы и рванули за Шефом. Всё.

— Это не объясняет пьяного Головина, — Михась покачал головой, — Что случилось, чтобы самый главный человек в Галактике сорвался?

— Да пленник у него пропал.

— Как пропал? Быть такого не может!

— Так и пропал, — Сидоркин пожал плечами, — прямо из ЭРВешной крепости. Только как это возможно? На записи четко видно, был человек. Потом один такт и нет человека. Мы двое суток по горам тем лазили. Всё искали следы. Головин сначала подумал, что это фокус какой-то. Спецсистему проверил вдоль и поперёк — ничего, никаких следов взлома. Этого, как его там, Марка мы не нашли. По опросу деревенских выходит, что он практически ничего не соображает, так дурачок местный, а на записи видно, как Шеф с ним разговаривает. Тот отвечает внятно и по делу. Странно всё это, очень странно.

— Дальше что?

Громила снова пожал плечами:

— А ничего. Головин приказ выдвигаться дал, а сам запил. Тут ты очнулся. Всё.

— А зачем нам на базу к Егорову?

Сидоркин пожал плечами и потёр бритый затылок:

— Нет, ты что забыл, Шеф никогда и ничего не уточняет. Он приказал, мы сделали. А как ты умудрился врюхаться? В таком кошмарном состоянии мы тебя ещё не забирали.

Теперь Михась всплеснул руками:

— Как, как? Как и все спьяну. Всё завязываю.

— Ага, сколько раз уж зарекался! Почитай после каждого отпуска, как только выходишь из больнички. А через период всё сначала.

Михась усмехнулся:

— Каждому свое. Вот и Головин сорвался, а ещё вчера казалось, не человек — монумент…

За высоким мощным, как скала Егоровым по песчаной дорожке семенил Эот.

«Колобок на ножках!» — думал действер и старался не кривиться.

— Ты меня уже третий стандарт завтраками кормишь. Мне надоело. Приказ был всё инспектировать. Мне не нравятся твои повара, от их стряпни у меня изжога. А я до сих пор торчу в твоём штабе. На кой скажи мне это? Вижу, вижу у тебя замечательные кусты, но я не видел ни одного отчета, ни одной настоящей базы. Ничего.

Егоров скривился:

— Ой, только не прикидывайся! Ничего не знаю, ничего не вижу! А то я не знаю, что тебе докладывают о каждом моём шаге! Что ты смотреть собрался? Ты ж моё хозяйство лучше меня самого знаешь.

Эот остановился и прищурился.

«Садовод недоделанный!»

— Одно дело шпионить, а совсем другое иметь полный доступ к нужной информации, ещё и с высшего дозволения. Тем более и тебе про меня в таком же режиме докладывают.

Егоров обернулся:

— Правда.

— Так в чём же дело? Я тебе ж всё показал.

— Прямо-таки всё?

Эот усмехнулся:

— Всё о чём ты знаешь. Жду ответного жеста.

Егоров хмыкнул:

— Согласен… Завтра покажу все.

Эот тяжело вздохнул. Их идиллию разрушил появившийся, как всегда некстати, Головин. Он вынырнул из-за поворота, как чёртик из табакерки. За небритым, не выспавшимся Главой почти бегом следовали его верные «псы».

Первым их увидел константер. Толстяк скривился:

— Завтра, завтра, а сегодня не хочешь!

Егоров только открыл рот, чтоб поставить наглого константера на место, как рядом:

— Докладывайте! — рявкнул Головин.

Действер от неожиданности вздрогнул, побледнел и вытянулся по струнке. Эоту сделать то же самое было затруднительно, но внутренне он тоже подобрался. Так как это была территория действера, то и докладывать должен был первым он.

— На вверенных мне участках без происшествий!

— Ага, как же, — просипел Эот, — так что же ты от меня прячешь?

Сказано было тихо, но внятно. Услышали все, но Головин почему-то не отреагировал.

— У оппонента?

— Э… — запнулся Егоров.

Эот улыбнулся:

— У меня число нарушений в обычном объёме и все они не значительны. На политике государства, в том числе и на политике нашей Службы, они не оказали ни какого воздействия.

— Да?! — съязвил Головин, — Тогда какого лешего у вас пропадают агенты?

— У меня? — изумился Эот.

— Именно у вас!

Тут расслабился и хихикнул Егоров.

— И у вас тоже!

Теперь действер пожелтел, словно желал слиться с песком на дорожке.

— Какого хрена у вас пропадают агенты, я вас спрашиваю?! — орал во все горло Головин.

Егоров и Эот, кроме того что были обескуражены поведением шефа, ещё и ничего не поняли.

— Шеф, — подал голос из-за спины Михась, — может не надо так горячиться.

— Тихо я сказал! Пусть они мне ответят, где их агенты?!

— Ка… какие? — проблеял Егоров.

— Да вы ещё и не знаете какие?! — орал Головин, брызгая слюной, — На хрен вы тогда, мне такие бестолочи сдались!

И замолк. Прямо за его заместителями, на дорожке появилась туманная дымка, как в переместителях. Очень быстро облачко собралось в человеческую фигуру. Один такт и к замершим людям, развеивая туман, шагнул тот самый Марк. Он неловко поправил странное одеяние, напоминавшее длинную застиранную простыню, улыбнулся и протянул Головину руку:

— А вот и я. Я ж сказал, что недолго.

— Какого х… — вырвалось у Михася.

— Кто это? — выдохнули одновременно Эот и Егоров.

— Вот это да! — Алик не мог оторвать взгляда от того, кого так тщательно искал в тех горах.

— Пойдем, ты же хотел все узнать. Я готов всё рассказать и даже показать.

Головин скрипнул зубами и вцепился в протянутую руку.

— Что происходит? Кто это? — выдал Эот.

Головин сделал шаг за Марком.

— Шеф, а мы? — спросил обиженно Михась.

— Не бойтесь он скоро вернется, — Марк скромно улыбнулся.

— На корабль ждать!

Эот и Егоров переглянулись:

— А мы?

— Вернусь всем бошки поотрываю, — ещё раз для порядка рявкнул Головин и растворился в тумане.

…Пауза. Первым опомнился Эот. Он вопросительно посмотрел на Михася. Тот только покачал головой, потом посмотрел на Алика.

— Там тумана не было, — покачал головой «пёс».

— Где там? — всплеснул руками константер, — Что всё это значит?

— Хотел бы я то же это знать, — усмехнулся Михась, — Пойдём, подождём на корабле.

— Может, объяснитесь перед отбытием.

— Раз Шеф не счёл нужным объясняться, значит, и мы не будем. У нас свой устав, — ответил Михась, щелкнул коваными подковами и быстро зашагал прочь.

Алик потрусил следом.

— Сволочь! — прокомментировал Эот, с досады топнув.

— Ещё какая! — согласился Егоров.

— Вы хоть поняли, что произошло?

— Не у одного у вас высший бал по аналитике. Кто-то нашёл способ обойти закон Монсера. Кто-то владеет способом мгновенного перемещения в пределах атмосферы. Кто-то обошёл все правила и запреты. И этот кто-то не вы, — Егоров внимательно посмотрел на соперника, — И, к сожалению, не я…

В кабаке, за низким столиком, на низеньком стульчике Головин сидел напротив того, кто сейчас представлял в его мире некую новую переменную, которую никто не смог просчитать или предугадать. Белобрысый потягивал из высокого бокала ледяной чай, а перед Главой исходил паром горячий кофе.

— Что мы здесь делаем? — Серго не спешил пить.

Ещё неизвестно кто пред тобой друг или враг.

— Хочу показать, чем я отличаюсь от вас.

— В смысле? — Головин покрутил чашку, но опять не пригубил, — Где мы вообще находимся?

— Оглядись вокруг, посмотри в окно.

Серго обвёл взглядом полутёмный зал. Обстановочка была знакомой, но после пьянки память отказывалась повиноваться.

— Ну?

— В окно смотри.

А за окном, холодок пошёл по спине. За окном знакомая улица, по тротуару бредет знакомая грибообразная фигурка. Всё как тогда. Головин посмотрел на Марка. В глазах замер вопрос.

— Ты правильно думаешь, — радостно закивал белобрысый, — Мы именно там, и заметь, именно тогда. Синхронизация по времени великая вещь.

— Но как? Это опасно! Невозможно! Запрещено! — Головин стукнул чашкой по блюдцу.

— Не надо бить посуду, она не твоя. Тебе отвечать на всё сразу или по очереди? Как — не скажу. Опасно, но мы же менять ничего не будем, просто посмотрим, чем я отличаюсь от вас. Ещё раз повторюсь, для меня в этом мире ничего невозможного нет. А кто вы такие чтобы мне что-то запрещать?

Серго только открыл рот, чтоб поставить заносчивого сопляка на место, как тот хлопнул его по руке и радостно заметил:

— Начнем, полный контакт!

Головин успел лишь моргнуть и он смотрит на мир чужими глазами. Здоровается с незнакомыми людьми. Садиться за конторку. Ужас, который в тот момент испытал Серго словами не передать, но в ухо кто-то шепнул:

— Не дергайся, ты в шкурке спящего, сам всё поймешь. Натворить ничего не успеешь, я функционал ограничил.

А дальше всё по кругу. Нестерпимое желание закурить, умом понимаешь что нельзя, но хочется, так что всё тело сводит. Трубка в руках, крутишь, вертишь, понимаешь, что нельзя. Вот оно принуждение. Голова гудит, кажется, сейчас лопнет. Больно до рези в глазах, только глоток дыма может принести облегчение. Эта трубка, как на грех в руках. И вдруг, легкий шепот в ухо:

— Не стоит. Положи её на место. Сейчас станет легче.

Боль ушла вместе с шаловливым ветерком, который похолодил горящие уши и принес долгожданное облегчение. Дурацкая трубка, шутливый подарок сослуживцев летит на свое законное место в глубокий ящик. Наваждение прошло…

— Очнись, — Марк потрепал Головина по плечу, — пора.

Серго зажмурился, тряхнул головой:

— Что это было?

— Демонстрация. Что есть вы, а что есть я. Почувствовал на своей шкуре, как работают твои коновалы. Прямое воздействие на мозг! Надо же было додуматься, вернуться к технологии тысячелетней давности. Ломать психику нормальных людей.

Как не хотелось бы признавать, но этот странный молокосос был прав. Технология ужасная, грубо и неэффективно. Так работать нельзя. Вслух Головин произнёс:

— Эту ветку однозначно под запрет!

— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Марк и отхлебнул из своего высокого стакана, в котором уже растаял лёд.

— Только это всё не объясняет кто ты такой. И как тебе удается вмешиваться в наши планы. И где мои люди?

— С ними всё хорошо. Где они пока не скажу, ринешься туда, а ты мне в другом месте нужен. Смотри — побежал.

В окно было видно как растерянный наблюдатель, у которого только что провалилось задание, выскочил на тротуар, потом замер.

— Смотри-ка понял, что смысла барахтаться нет.

Развёл руками, почесал бритый затылок, потом повернулся к кабаку, что-то возмущенно пробормотал своему отражению в стекле, поднял высокий воротник и ушёл прочь.

— Да ты пей, не бойся, остыл уже. Если захочу, я тебя и без всяких химикатов сломаю. Будешь в отдельной палате сидеть и слюни пускать. Просто поверь могу, но не хочу.

Головин отхлебнул из фарфоровой чашки и скривился. Кофе и правду остыл.

— Так кто же ты? Или нет, уточним вопрос, кто за тобой стоит?

— Кто я? Вопрос, конечно, интересный, но ответ боюсь тебе не понравиться.

— Ничего я не из пугливых. Начинай! Ведь от меня тебе что-то нужно?

Головин отодвинул от себя чашку с этим мерзким напитком.

— Тебе научным языком или по-простому?

— По-простому. И побыстрее!

— Я квазистационарный дублоид созданный на базе бракованной человеческой особи для определённых функций.

— Кто, кто? Кем созданный? Что за бред?

— Как с вами людьми сложно. Говоришь правду, не верят. Если я скажу, что являюсь представителем сверхсекретной, глубоко законспирированной организации, которая проникла своими щупальцами во все структуры власти и теперь её интересы пересеклись с интересами вашей Службы, ты поверишь?

— Нет таких организаций. Ну есть, конечно, попытки создать, пока безуспешные. Были бы успешные, я бы знал.

— Вот и хорошо, про организацию выяснили, Повторяю ещё раз, я дублоид.

— Это я понял, но мне это понятие ничего не говорит.

— Конечно, я ведь его придумал.

У Головина возникло ощущение, что он разговаривает с безумцем, опасным безумцем, которого надо не просто изолировать, а держать в бессознательном состоянии до самой смерти.

— Я много чего придумал. Да не смотри ты на меня зверем, я не сумасшедший. Немного странный, на ваш человеческий взгляд, но не дурак. Хочешь, потушу солнце, чтобы ты мне поверил?

Ощущение превратилось в уверенность.

«Чокнутый! Что делать?»

Марк схватил Серго за руку и потащил на улицу. Головин прицепом за белобрысым. Тот пробежал через полгорода и очень роскошный парк, вытолкнул на пригорок, откуда открывался прелестный вид на раскинувшийся внизу город, линию горизонта и катившееся к ней местное светило. По дороге Серго так ничего не придумал.

— Видишь? — Марк указал на оранжевый круг, — Хочешь, потушу.

— А давай туши! — махнул рукой Серго и уселся на кованую лавочку под раскидистой липой.

Марк сделал шаг вперед. Потом оглянулся:

— Уверен? Смотри! — он поднял руку и щелкнул пальцами.

Головин не понял, что и как произошло, но свет резко погас. Наступила кромешная тьма. Только звезды острыми булавочками кололи глаза.

— Я уже понял, что ты мастер пудрить мозги.

— Думаешь, я просто отключил тебе зрение?

— А что нет что ли?

Марк повернулся к Серго. Пара шагов и уселся рядом, в темноте он ни разу не споткнулся.

— Интересно, будет очень жестоко уничтожить целую звездную систему, для того чтобы ты мне поверил?

«А вдруг не врет? — мелькнуло в голове у Головина, — Нет, не может быть!»

— Ещё пара тактов, даже я не смогу вернуть всё назад. Всё ещё не веришь.

— Не очень…

— Да и ладно, — Марк щелкнул пальцами и звезда вспыхнула, полоснув по глазам белой вспышкой, — захочешь, подтверждения сам получишь. Посмотришь новости этой системы, сводки ученых. Только вот…

— Что вот?

— Припозднился я немного с включением светила обратно. У планет оси и орбиты успели сместиться. Не на много, правда. Думаешь, справятся? Климат поменяется, приоритеты тоже.

— Может, хватит ломать комедию?! Для чего всё это?

— Для доказательства. Ты же мне не веришь!

— Да я тебе и так не верю! Сейчас ещё меньше, чем раньше.

— Думаешь трюк.

— А кто способен потушить солнце? — Головин сжал кулаки, — Ты в своем уме?

— Я-то в своём. Только, — Марк запнулся, — Скажи, ты можешь закрыть глаза.

— Могу и что?

— Можешь пошевелить пальцами?

— Могу.

— Можешь вырвать клок волос?

— Могу и что? К чему всё это?

— Можешь выдавить прыщ?

— Могу, дальше что?

— Вот и я могу, потому что всё это часть меня. Могу потушить любую звезду. Могу растворить любой объект живой, не живой в пространстве. Могу собрать его же в любой точке отведённого мне пространства. Могу сейчас остановить твое сердце. Стучит, а теперь не стучит. Чувствуешь?

Головин у которого перемкнуло дух с трудом кивнул.

— Снова стучит. Могу образовать черную дыру, прямо тут. Хочешь?

Серго замотал головой, мол нет не хочу.

— Ты кто — господь бог?

— Нет, мелко мыслишь. А ты, кстати, в него веришь?

— Теперь, наверно буду, если выживу.

— Вот и хорошо, а то без веры нельзя. Я когда-нибудь тебе расскажу, во что я верю.

«Упаси меня от этого господи!»

— Так кто же ты?

— Устал тебе повторять — я дублоид, то есть представитель, ну это грубо говоря. Совсем грубо.

— Представитель кого?

Марк улыбнулся:

— Галактики, конечно…