А потом, знаешь ли, в такие дни, как сегодня, – без случайного ветерка, не жаркие и не холодные, с едва проступающими солнечными лучами, насыщенные предосенним затишьем, ленивой раскованностью движений, – дни, переходящие в тихие вечера, – тихие, округло-певучие, – такие провожаешь взглядом, полным умиротворения, неги и сожаления одновременно…

В такие дни и вечера хочется остановиться, остановить все и всех, застыть, вслушиваясь в шорох, говор, смех, едва слышный звон, – то вдалеке, то совсем близко. Моментом истины становится каждый миг, – например, такой, как этот, с раскинувшимся вдоль реки жемчужным городом, утопающим в разнообразных оттенках серого, с многоярусным древесным нисхождением, дорожками, тропинками, ступеньками, сбегающими вниз, к катерам, трамваям и старым улицам

Длить и длить это тихое исступление, это влажное колдовство начала сентября, – помешивая кофейную гущу, вглядываться в струящееся вдоль кромки асфальта время.

В такие дни все наполняется смыслом, особым значением, – смешные глиняные фигурки, разноцветные шелковые шарфы, беспечные люди, сидящие напротив.

Поневоле становишься свидетелем и соглядатаем, главным героем и второстепенным, участником массовки в увлекательнейшем спектакле.

Он длится, пока еще длится, – вопреки или благодаря, – вызывая немое восхищение и мягкую печаль, которая тут как тут, рядом, – притаилась за фонарем, прошмыгнула тенью, сморила усталостью, блаженной, впрочем, оттуда, родом из детских снов