На фоне экстравертного одессита киевлянин сильно проигрывает. Хотя выигрывает на фоне москвича.
Возьмем, например, метро.
В московском метро молчат. Совсем не так как в киевском (в Одессе, кажется, метро нет, поэтому не с чем сравнивать).
Трамваи не в счет.
Трамваи – это вообще отдельная категория.
За поездку в трамвае можно многое отдать.
Люди, которые волею судеб оказались втиснутыми в один трамвай, становятся или врагами, или почти родственниками.
Одна тетенька, довольно пожилая, доверилась мне уже на второй остановке. На пятой я знала о ней практически все. На седьмой меня оштрафовали. Фальшивые дяденьки с фальшивыми удостоверениями.
Я, человек, рожденный в добротные советские времена, на удостоверения с печатями реагирую очень живо. В силу благоприобретенной близорукости я не особо вдаюсь в детали, но сам факт наличия удостоверения производит на меня неизгладимое впечатление.
В общем, на седьмой, как вы поняли, фальшивые дяденьки с лицами профессиональных вымогателей, кладбищенских сторожей и убийц сделали свое черное дело, а вот тетенька, все это время наблюдавшая за этим действом (и это после откровений и почти родственной доверительности), не вымолвила ни слова. Бог ты мой, ведь она видела, как я купила талон, и видела, как рассеянно верчу я его в пальцах, взволнованная историей ее непростой судьбы, и как увлеченно я его ем…
Ну что ей стоило проронить пару-другую словечек в мою защиту?
Зато, когда удовлетворенные псевдокондуктора выкатились, та же самая тетенька выкатила глаза и заверещала, – как же это вы позволили обвести себя вокруг пальца? Ведь кондуктора – фальшивые! И удостоверения у них липовые!
Но я не о том.
Трамвай – это путешествие. Событие. То ли дело – метро. В метро все слишком прилично. Эти, с удостоверениями, к нему на пушечный выстрел не подходят. И зайцев нет.
В метро едут приличные в основном люди. И откровениями почти не делятся. Разве что думают всякие мысли, рыскают по айпадам и айфонам, спят или читают дорожные журналы.
И все-таки в киевском метро молчат иначе.
Московское молчание – оно глубже. Отстраненней.
Выдернуть из этого молчания сложно и неловко.
Дистанция. Слишком много чужих. И своих, но еще более чужих, тоже немало. И тех, кто был свой, а стал…
Может быть, это от ширины вагона зависит?
Киевские вагоны уже московских, и люди, следовательно, друг другу ближе.
Не так, как в трамвае, но гораздо, гораздо ближе.