Из зала суда вышла молодая женщина и, назвав фамилии, пригласила войти наших ребят, их родителей и тех двух девиц из ресторана. Мы остались стоять за дверью. Я тихонечко приоткрыла дверь, буквально на один сантиметр, затем с Верой встали по обе стороны от этой щели.

— Суд идёт! — едва услышали мы.

Речь в зале суда сопровождалась эхом. Кроме того, в дверной щели тихонько подвывал сквозняк. Всё это мешало нам хорошо слышать происходящее. Чьих-то голосов нам не удалось разобрать совсем. Поэтому из всего сказанного до нас дошло примерно следующее:

— В суде рассматривается дело об умышленном отравлении гражданина Никитина Олега Ильича, гражданина Вольского Антона Сергеевича и причинении их здоровью существенного вреда…

Дальше шло оглашение состава суда, обвинения, защиты, пострадавших, обвиняемых, свидетелей. Своих фамилий мы с Верой в списке свидетелей не услышали или их не назвали. Было зачитано заявление в суд от имени Олега и Антона. Затем выступила сторона обвинения с докладом, в котором не было сказано ни слова о признательных показаниях девушек. Всё обвинение строилось на наших показаниях о том разговоре девушек, который мы с Верой услышали в дамской комнате ресторана. И на опознании этих девушек Олегом и Антоном.

Тех девушек спросили, посещали ли они квартиру ребят? Приносили ли они с собой бутылку с метиловым спиртом, закрашенным чем-то? Угощали ли они этой жидкостью ребят? Прихватили ли они с собой связку ключей? Признают ли они себя виновными в отравлении пострадавших и действительно ли они говорили те слова, о которых сообщили мы? Правда ли то, что они мстили ребятам за обиды, причиненные их подруге?

Девушек предупредили об ответственности за дачу ложных показаний.

Девушки виновными себя не признали. Согласились с тем, что в квартире ребят были, но, кроме пива, с собой ничего не приносили. Не о каком отравлении ребят в ресторане они не говорили. Ключей из квартиры не брали.

— В зал суда приглашается свидетель Жанна Сергеевна Алмазова, — донеслось из дверной щели.

Мы с Верой быстро отпрянули в стороны. Дверь открылась.

— Кто из вас Алмазова? — спросила всё та же женщина.

— Я.

— Пройдите в зал суда для дачи свидетельских показаний.

Я вошла. Мне указали, на какое место я должна была встать, затем предупредили об ответственности за дачу ложных показаний.

— Вы подтверждаете ваши слова о том, что видели этих гражданок в туалете ресторана, говорящих следующие слова…

Мне зачитали мои письменные показания.

— Подтверждаю.

— Скажите, пожалуйста, почему вы не захотели проживать в квартире, которую для вас и других сотрудников сняла ваша фирма?

— Мне не понравилось, как мужская половина жителей квартиры ведёт себя по отношению к женской.

— А в чём заключались эти не понравившиеся вам отношения?

— Они не принимали участия в санитарном содержании квартиры, были не аккуратны в быту, съедали все наши продукты и приготовленную пищу. Кроме того, долго не ложились спать, громко разговаривали. Я не высыпалась и стала себя плохо чувствовать.

— Гражданка Осипова Вера Семеновна позже вас выезжала из этой квартиры?

— Позже, — ответила я.

— Вы не припомните, какого числа она выехала.

— Число не помню. Помню, что это была пятница, перед теми выходными днями, когда Олега и Антона обнаружили в квартире в бессознательном состоянии.

— Вы присутствовали в квартире, когда из неё выезжала Осипова Вера Семёновна?

— Нет, не присутствовала.

— Вы свободны и можете покинуть зал заседания.

Я направилась к выходу. Следом за мной шла женщина, приглашать Веру. Когда Вера вошла внутрь, я притормозила немного закрывающуюся дверь, чтобы в ней снова осталась щель.

Её также предупредили об ответственности за дачу ложных показаний. Ей задали те же самые вопросы, что и мне. Когда ей задали вопрос о том, присутствовала ли я в тот момент, когда она выезжала из квартиры, она ответила, что нет.

— Гражданка Осипова, есть предположение, что бутылку с отравляющим веществом на столе оставили вы, чтобы отомстить гражданам Никитину и Вольскому за причинённые обиды.

— Я никакой бутылки с отравляющим веществом в квартире не оставляла. — Оставила только записку и ключи на столе.

— К сожалению, этого никто не видел и не может подтвердить, — заявил судья.

— Почему не может? За мной приезжали две сотрудницы нашего филиала на своей машине и помогли собрать и вынести мои вещи. Они видели, как я оставила на столе записку и ключи.

— А почему вы раньше нам не сообщили о наличии свидетелей?

— Меня никто об этом не спрашивал и ни в чём не обвинял.

— Ну, как же никто не спрашивал, — выкрикнул Илья Семёнович с места, хотя судья ему слова не давал, но и не сделал ему замечания по поводу реплики с места. — Я спрашивал тебя позавчера.

— Вы спрашивали меня о том, присутствовала ли Жанна при моём выезде из квартиры, а о других вы не спрашивали.

— Позвольте спросить, уважаемый суд, — услышала я голос Антона.

— Пожалуйста, говорите.

— Я правильно понял, что в нашем отравлении здесь пытаются обвинить Осипову Веру?

— Есть веские аргументы в пользу такого обвинения.

— Простите, но она здесь не при чём.

Судья строго посмотрел на него и предупредил о недопустимости реплик без его разрешения.

И всё же суд снял обвинения с настоящих отравительниц и вернул дело на доследование, порекомендовав обратить внимание на возможность их отравления гражданкой Осиповой Верой Семеновной и взять с неё подписку о не выезде из Москвы до окончания следствия. Похоже, что эта подписка была заранее подготовлена, так как при выходе из суда Веру заставили в ней расписаться. Затем потребовали назвать имена и фамилии свидетельниц, помогающих ей собрать вещи в квартире и вынести их из неё к машине.

При выходе из зала суда мы обратили внимание на то, что Антон и Олег ссорятся со своими родителями.

— Сынок, так надо! — шипела Елена Николаевна Антону. — Ты мне потом за это ещё спасибо скажешь!

— Возьми ключи! — рявкнул на отца Олег.

Сам пошёл к машине Антона.

— Пусть тебя Илья Семёнович отвезёт, вам по пути, — скомандовал Антон, обращаясь к матери.

Мы прошли мимо, делая вид, что не видим их. Метров через пятьдесят машина Антона остановилась рядом с нами. Ребята выскочили из неё. Не говоря ни слова, запихали нас с Верой в салон и поехали.

— Вы что, совсем озверели? — возмутилась Вера.

— Ещё какой-то сюрприз подготовили нам? — съязвила я. — Подозреваемой в вашем отравлении уже стала Вера? Кем стану я? Её подельницей?

— Девчонки, успокойтесь! — попросил Олег. — Завтра мы пойдём в суд и заберём свои заявления. Мы не знали, что в суде всё так перевернут!

— Ха-ха-ха! — истерично рассмеялась Вера. — Заберёте, если вам позволят! Немедленно выпустите нас, уроды, меня тошнит!

Стараясь подавить рвотный позыв, она начала дёргать ручку дверцы.

— Антон помог ей выйти из машины и выскочил вслед за ней.

— Уйди! — орала она ему между позывами.

— Что это с ней? — обратился он ко мне.

Я не стала отвечать, вытащила из сумочки пачку бумажных платочков и протянула Вере. Она вытерла губы, брызги с одежды и произнесла, обращаясь ко мне:

— Пойдём.

Мы молча пошли к остановке. Вера еле передвигала ноги.

— Мне бы полежать немного, но надо тащиться на работу. А то ещё прогул поставят. Илья с Еленой сейчас на всё способны.

На работу мы пришли почти к окончанию обеденного перерыва. Аня с Лидой ждали нас и предложили выпить чаю с бутербродами. Спрашивать ничего не стали. Мы заранее договорились не о чём постороннем не говорить на работе. После рабочего дня девчонки подобрали нас на автобусной остановке и отвезли домой, где мы дали полную волю своим эмоциям.

— Да не кричите вы, — потребовала Аня, — спокойно расскажите всё, что происходило в суде!

Опешив от такой смелости, Вера спокойно посмотрела на неё и спросила:

— Тебе, как рассказать, в красках или в чувствах?

Все засмеялись.

— Чтобы понятно было, — вклинилась Лида. — Мне ваш разговор потом надо будет изложить своему бывшему однокласснику. Он юрист. Перед тем, как позвонить тебе, я рассказала ему историю об отравлении наших ребят и, что теперь это преступление пытаются повесить на Веру. А чтобы ему было понятно, зачем те девчонки пытались их отравить, пришлось рассказать об их подружке Люде, о том, как у неё отняли квартиру и бросили в лесу, посчитав её мёртвой. Денис, так зовут знакомого юриста, разрешил обращаться к нему и далее по этому делу. Кстати, это он посоветовал нам не бояться и пойти к тебе, Вера, в свидетели. И подсказал, что назвать нас, как свидетелей ты должна не раньше, чем тебе объявят, что твоё алиби некому подтвердить.

— Спасибо тебе, Лида, за то, что решила к нему обратиться, и беспокоишься обо мне, — поблагодарила Вера.

— И Денису передай от нас благодарность, — подхватила я, — его совет помог Вере, и вывел из себя Илью с Еленой. Они не ожидали такого поворота событий.

— Девочки, а ведь я ошибалась, когда обвиняла Антона в том, что он завязал со мной отношения для решения своих проблем в суде, — начала рассказывать Ане и Лиде Вера.

— Видели бы вы, как ребята, выйдя из зала заседаний, ругались со своими предками, когда поняли, что те имеют отношение к обвинению Веры в преступлении! — начала я. — Олег швырнул ключи от своей машины отцу и сел в машину Антона.

— Да, уж! Антон даже мать в свою машину не пустил, сказал, чтобы она ехала с Ильёй. Совсем забыла! Антон ещё в зале суда стал протестовать против обвинения в мой адрес. — подхватила Вера. — Судья ему сделал замечание по этому поводу.

— А потом наши ребятки догнали нас на машине, вышли из неё, насильно запихали нас в салон и стали убеждать в том, что заберут свои заявления из суда и, что им не было известно, что девчонок из ресторана оправдают, а обвинение в их отравлении попытаются повесить на Веру.

— Вот слушаю я вас, и у меня складывается впечатление, что из всего судебного процесса, вас взволновало только то, что произошло после него в ваших взаимоотношениях с Антоном и Олегом! — вклинилась Лида. — Вы лучше толком расскажите о том, что происходило в суде! Я это должна донести до Дениса.

— Ну, что произошло в суде? — развела руками Вера. — Я уже сказала, что с девчонок из ресторана обвинения сняли, дело будет возвращено на доследование. Вслух было высказано предположение, что, скорее всего, это я оставила на столе бутылку с отравляющим веществом, желая отомстить ребятам за унижения. Взяли с меня подписку о невыезде из Москвы.

— Хорошо, что хоть из Москвы, а не из этого города, — вклинилась я, — а то пришлось бы тебе ещё не известно сколько здесь куковать.

— Так, что, девочки, — обратилась Вера к Лиде и Ане, — ждите повестки в суд.

В пятницу мы с Верой в обычное время пришли на работу. С умным видом засели за папки и стали их просматривать. Дверь открылась, на пороге появился Илья Семёнович и с высокомерным видом произнёс:

— Жанна, Вера, заканчивайте проверку, кладите мне на стол акт с её результатами. Собирайте свои вещи и с Олегом и Антоном отправляйтесь на машине домой.

— На машине я домой не поеду, — категорично заявила я.

— Я тоже.

— Можно спросить, почему вы не хотите ехать в машине?

— Меня укачивает, когда я долго еду в ней.

— И меня укачивает.

— Хорошо, езжайте поездом.

— Вас на самом деле укачивает или есть другая причина, по которой вы не хотите с ними ехать? — шёпотом спросила Лида.

— Я всей этой компании, состоящей из Вольского, Никитина, Кобеляцкого и нашей главбухши, не доверяю, — произнесла я.

— Вот, вот, и я тоже, — вступила в разговор Вера. — Мне совсем не хочется оказаться на месте Люды в лесной яме. А то, как-то не понятно, сюда нас со своими сыночками не отправили, а обратно отправляют. Завтра домой поедем. А сегодня давайте сходим в ночной клуб, если не возражаете.

Акт проверки мы сдали, с указанием незначительных ошибок. Девчонки и сами понимали, что ошибки всегда есть. А в акте хоть что-то мы должны были отразить, иначе не поверили бы, что проверка проводилась.

В ночном клубе мы оторвались по полной программе. Танцевали так, что болели все мышцы. Примерно через полтора часа после нашего прихода в клуб к Лиде подошёл очень приятный молодой человек.

Девочки, знакомьтесь! Это — Денис, о котором я вам вчера рассказывала. Он юрист. Сюда пришёл по моей просьбе.

Когда она представила ему Веру. Он попросил её перед отъездом нарисовать для Лиды и Ани план квартиры, из которой, якобы, они помогали выносить её вещи. В подробностях рассказать о том, что она сама запомнили об этой квартире, вплоть до цвета штор, мебели, обоев, стоящей в кухне посуде, планировке квартиры, её санитарном состоянии. В какой части стола она положила ключи и записку? Как их положила? Рядом ключи положила на записку, или записку положила поверх ключей. Чтобы описала эти ключи. Какого размера была записка, на какой бумаге была написана. Пояснил, что эти тонкости очень важны.

После клуба мы заехали за своими вещами, ключи от съёмной квартиры отдали Лиде, как было оговорено с хозяйкой, и отправились к Лиде домой. Вместе с Верой мы долго вспоминали все подробности о квартире, в которой жили какое-то время в прошлый свой приезд. Рисовали её планировку вместе со стоящей мебелью. Описали запомнившиеся цвета обоев, мебели и всего прочего. Потом отдали свои художества девчонкам для изучения.

На следующий день девчонки отвезли нас с Верой на вокзал.

В дороге Вера расстроилась:

— Не представляю, как я сейчас буду жить. Не знаю, чего ожидать. Мне, в моём положении, сейчас нужен покой. Но вместо этого придётся мучиться в ожидании очередных обвинений в суде.

— Расскажи о своей беременности Антону, — посоветовала я. — Думаю, он побеспокоится о здоровье своего будущего ребёнка и предпримет какие-то меры.

— Не думаю. Скорее всего, он решит, что я придумала эту беременность и теперь пытаюсь на этом спекулировать. Информация о моём интересном положении наоборот сможет вызвать у него сомнения в моей невиновности. И вообще, давай сменим тему.

— Давай, — согласилась я и рассказала ей, как Олег дрался с братьями-близнецами в электричке.

— Ну, и как Никитин себя чувствовал после твоего рассказа о том, что ты общалась не с одним человеком, а с двумя братьями-близнецами, похожими друг на друга? — спросила Вера.

— Извинялся, конечно, но было уже поздно, лицо-то братья ему здорово попортили.