Жила я по-прежнему у мамы, лишь изредка приезжала в сою квартиру, проверить, всё ли там в порядке. Всякий раз в почтовом ящике я находила записку от Олега. Он разыскивал меня, писал, что часто ожидает у подъезда и переживает, не случилось ли чего-либо со мной. За всё время работы в Управляющей компании я ни разу не встречалась с ним и не общалась по телефону. Хотелось забыть ту фирму, в которой мы с ним работали, всё и всех, напоминающих мне о ней. Мне было очень жалко Веру, ведь она была беременной, когда её уволили.

— Нашла ли она себе работу?

Я набрала её номер и поздоровалась.

— Жанна, куда ты пропала? — спросила она радостным голосом. — Олег сходит с ума. Думает, что тебя уже нет в живых. Он поскандалил со своим отцом, считая, что он мог быть причастен к твоему исчезновению. Даже в полицию обращался по этому поводу, но там заявления от него не приняли. Сказали, что от твоих родителей такого заявления не было, а значит, и причин тебя искать нет.

— Я у мамы живу.

— А почему не общаешься с Олегом? Ты решила порвать с ним отношения?

— Уже порвала, как видишь. Не хочу, что бы мне что-то напоминало о фирме, на которой мы с ним работали. Ты-то как? Нашла работу?

— Нет. Я её не ищу.

— На какие средства живёшь?

— Муж содержит. Мы с Антоном поженились.

— Как к этому отнеслась его мать?

— Она ничего не знает. Я не захотела, чтобы он говорил ей о нашей женитьбе.

— Как это вы решились на такой серьёзный шаг?

— Когда меня к себе в кабинет пригласила кадровичка и попросила написать заявление, я сказала, что беременна, и писать заявление не буду. Мы с ней в хороших отношениях. Помнишь, это она поведала мне о родителях Антона и Олега? Она поинтересовалась, кто отец ребёнка. Я по дружбе ей сообщила и пошла работать. В конце дня ко мне с бешеными глазами примчался Антон и спросил, правда ли то, что я от него жду ребёнка? Мне пришлось признаться.

— Немедленно увольняйся! — потребовал он. — Я не допущу, чтобы малыш родился не здоровым из-за твоих переживаний!

— Я поступила так, как он потребовал, уволилась. Через два месяца, без всяких торжеств, мы зарегистрировали наш брак.

— А где вы живёте?

— У меня. С матерью своей он поссорился и ушёл из дома. С отчимом у них были всегда холодные отношения.

— Я рада, что у тебя всё хорошо. По делу об отравлении ребят тебя больше не беспокоили?

— Пока нет, — ответила Вера. — Ребята пытались забрать свои заявления, но их им не отдали. Жанна, может, ты перестанешь мучить Олега и позвонишь ему? Или у тебя завёлся кто-то другой?

— Другого нет, и с Олегом продолжать отношения не хочу. Я снова потеряла работу. Сейчас мне не до любви. Мне придётся бегать по собеседованиям, службам занятости и заниматься рассылкой, обновлением резюме на сайтах по поиску работы.

И я рассказала, по какой причине потеряла последнюю работу. Вера была в шоке.

— О таком я ещё не слышала. Интересно, мужья твоих бывших коллег знают о том, что их жён три раза в неделю лобызает какой-то ненормальный мужик?

— Думаю, что нет.

— А зря! Они бы этому директору быстро холку надрали! Забыл бы, как чужих жён трогать.

— Ох, Вера, жена этого директора работает тоже в этой Управляющей компании. Знает о его поцелуйчиках, но ничего не предпринимает. Он же сидел. С ним люди боятся связываться.

— Жанна, я тоже буду подыскивать тебе работу. Если что-нибудь найду, позвоню.

— Хорошо, я сама тебе буду позванивать. Этой симкой я редко пользуюсь, только тогда, когда звоню знакомым со старой работы. Нового номера телефона я тебе не дам. Ты сообщишь его Олегу. А я этого не хочу.

— Ладно, не давай. Но о том, что ты звонила, Олегу расскажу. Пусть успокоится и знает, что ты жива и здорова.

* * *

Я всё чаще стала навещать отца. Он таял на глазах и почти не вставал с постели. Душа моя плакала о нём. Мы с Раисой Андреевной понимали, что не долго осталось ему жить среди нас.

— Я хочу рассказать маме о его болезни, — однажды сказала я ей, когда мыла посуду в кухне. — Они прожили вместе много лет. Расстались не врагами. Думаю, что она хотела бы хоть раз пообщаться с ним живым. Им надо простить друг друга.

Раиса Андреевна немного помолчала, а потом произнесла:

— Я поговорю сегодня с Сергеем об этом. Только намёк на то, что надо попрощаться с твоей мамой, расстроит его. Ведь он поймёт, что конец его близок. Давай я сообщу тебе о его решении в следующий твой приход.

Я согласилась. По дороге к маме я решила рассказать ей о болезни отца, не дожидаясь его разрешения. Мама встретила меня и спросила:

— Ну, как поиски работы, увенчались успехом?

— Я была у папы, — ответила я.

Мама опустила глаза и строгим тоном спросила:

— Он сам тебя к себе позвал? Всё — таки решился пообщаться с дочерью.

— Нет, мама, он мне не звонил. Я случайно обнаружила его в больнице, когда навещала своего коллегу.

— Интересно, какая хворь его одолела?

— Папе не долго осталось жить. У него запущенное онкологическое заболевание, о котором он узнал ещё при жизни с тобой.

Мама с удивлением посмотрела на меня и поинтересовалась:

— Почему же он не сказал мне об этом?

— Прости, мам, что говорю тебе это. Он хотел дожить свой век с Раисой Андреевной и умереть у неё на руках.

Мама заплакала:

— Какой же он трус! Почему не ушёл к ней в молодости? Возможно, и я ещё смогла бы с кем-нибудь создать другую семью! Теперь я никому не нужна, и Раисе он достался ненадолго. Где он сейчас?

— Дома у Раисы Андреевны. От него уже одна тень осталась. Тебе не хочется с ним попрощаться и простить его.

— Не знаю, — резко произнесла она и ушла в другую комнату.

До утра она из неё не выходила. Утром встала с опухшими глазами, собралась и пошла на работу. Немного погодя позвонила Раиса Андреевна, она плакала.

— Жанночка, крепись, — сдавленным голосом произнесла она, — папа умер, приезжай.

Всё оборвалось у меня внутри. Я опустилась на диван, и какое-то время сидела в ступоре. Потом стала рыдать от горя, бессилия, потери родного человека. Я так любила своего отца.

Когда я приехала к Раисе Андреевне, там уже был Дмитрий. Он активно занимался организацией похорон. Увидев меня, спросил:

— Ты кто такая?

— Дочь Сергея Фёдоровича.

— Смелая деваха, я запомнил тебя. Ты у Маринки находилась, когда я свой товар забирал.

Подошла Раиса Андреевна.

— Жанна, отец дал добро на приход твоей мамы. Жаль, что не успел пообщаться с ней. Если она хочет, пусть приходит на похороны.

Вечером я отправилась домой. Когда мама пришла с работы, то по моему заплаканному виду догадалась, что папы больше нет. Села рядышком и «заскулила» тонким голоском, как раненная собака.

— Пойдёшь на похороны?

— Пойду. Жаль, что не успела с ним попрощаться. Я хотела рассказать ему перед смертью о том, что тебя родила Раиса. Пусть бы он почувствовал вас с ней единой семьёй. Но ему уже не суждено узнать правду.

— Не переживай. Кто знает, как он перенёс бы это известие в его состоянии.

Мама ушла в комнату, вернулась и протянула мне пачку денег.

— Передай Раисе, ей сейчас нелегко, и понадобится много денег. Похороны в Москве обходятся дорого.

Папу похоронили. На кладбище мои матери стояли рядом и одинаково оплакивали его.

Спустя несколько дней после похорон, мама попросила у меня телефон Раисы Андреевны и тут же позвонила ей.

— Раиса, давай съездим втроём с Жанной на кладбище, посетим могилу Сергея. Мне необходимо тебе что-то там сказать.

Они договорились о дне поездки туда. Я уже догадалась, о чём мама собралась рассказать Раисе Андреевне.

— Ты хочешь поведать ей, что меня родила она? — спросила я.

— Да.

— Не боишься, что она может обратиться в суд? Не спрашиваешь, хочу ли я этого.

— В суд она не подаст. А ты, я думаю, не будешь возражать. Пойми, ведь век человека не долог. Не хочу, чтобы и она не успела узнать, что ты на самом деле её дочь. Мне необходимо снять грех со своей души. Когда я тебя забирала из роддома, думала, что спасаю тебя от сиротства, а оно видишь, как получилось? Раиса одумалась и вернулась в роддом за тобой, а ей сообщили, что ты умерла. Ведь она всю жизнь, наверное, винила себя в смерти своего ребёнка и оплакивала его, как тихо оплакиваю я смерть своей девочки.

В назначенный день мы встретились с Раисой Андреевной у ворот кладбища. Долго искали могилу отца. Когда нашли, положили на неё живые цветы, постояли немного, и Раиса спросила, обращаясь к моей матери:

— Ты решилась рассказать мне, что Жанна моя дочь?

Мама посмотрела на меня, посчитав, что я рассказала ей правду.

— Жанна здесь не причём, — спокойно произнесла Раиса Андреевна, заметив её взгляд, — я хорошо рассмотрела её, когда она навещала отца у меня в квартире. У нас слишком много одинакового. Посмотри на форму наших ушей, таких ни у кого нет. Только у нас с ней. Пальцы рук одинаково кривые.

Мама перебила её:

— Не надо больше никаких сравнений. Я действительно решила рассказать правду о рождении Жанны у могилы её отца. Я собиралась это сделать при его жизни, узнав об его болезни за день до смерти, но не успела. Рая, не заставляй меня оправдываться. Забирая Жанну из роддома, я считала, что спасаю её от сиротства. Я же не знала, что ты передумала отказываться от дочери, и за ней возвращалась. Поверь, мне было нелегко решиться взять на воспитание дочь соперницы. Тогда я уговорила себя, что ребёнок при живом отце не должен оставаться круглой сиротой. Да она и любила его больше, чем меня, словно чувствовала, кто из родителей ей родной.

Раиса подошла ко мне, обняла за плечи и спросила:

— Ну, и как мы теперь будем тебя делить?

— Можете поперёк, можете вдоль, — грустно отшутилась я. — Главное — не ссорьтесь. Я вас обеих буду любить, к обеим буду ходить в гости и приглашать в гости к себе. Годится?

— Годится, — поочередно произнесли мои матери.

— Слышишь, Сергей, — произнесла Раиса, глядя на могилу, — я нашла свою девочку. Жанна — наша с тобой дочка.

Мы отправились в обратный путь.

— Мама, ты забыла положить на могилу отца цветы, произнесла я, заметив их в её руке.

— Я положила часть цветов, — ответила она. — Это цветы для другого человечка. Давайте свернём сюда.

Мы пошли за ней. Она подвела нас к маленькой могилке. На ней лежали искусственные цветы и игрушки.

— Здесь похоронена моя дочь, — тихо произнесла мама. — Моим родителям разрешили забрать её из роддома и похоронить.

— Ты столько лет оплакиваешь её одна? — спросила Раиса.

— Одна, — горестно ответила мама. — Я со всеми своими бедами справлялась в одиночку. Растила дочь Сергея, но сам он мне не принадлежал, потому что любил другую женщину. Потеряла собственную дочь, но сказать мужу о своём горе не могла. Так и жила в аду. Даже вдовой его стала не я.

Домой мы возвращались молча. С этого дня я решила жить в своей квартире и предоставить возможность моим матерям каждой у себя дома наедине с собой оплакивать смерть отца. Мне тоже хотелось остаться одной и дать волю своим слезам, которые в любой момент были готовы потоком вырваться наружу. Моя душа сжалась от горя в комочек и страдала. Я чувствовала этот комочек где-то за грудиной рядом с сердцем.

Приехав к себе домой, я приняла душ и бухнулась в постель, чувствуя себя совершенно разбитой и несчастной. Часа через два я заснула и даже видела какой-то сон, но звонок домофона разбудил меня. Я посмотрела на часы, было двенадцать часов ночи.

— Кто это может быть в такое время? — с тревогой подумала я, но вставать не стала.

Звонок повторился более настойчиво. Я нехотя поднялась, сняла трубку и произнесла:

— Слушаю вас.

— Жанна, — услышала я голос Олега, — открой, пожалуйста.

— Неожиданный визит, да ещё в такое позднее время! — возмутилась я.

— В другое время тебя невозможно поймать. Открой, не дури!

Конфликтовать мне не хотелось, и я впустила его. Пока Никитин поднимался на мой этаж, я быстро переоделась в бриджи, футболку и пошла открывать входную дверь.

— Наконец-то я тебя застал, — произнёс Олег, обхватив меня руками. — Что случилось? Почему ты меня избегаешь?

Я высвободилась из его рук и предложила:

— Раздевайся и проходи.

Он снял куртку, туфли, надел тапочки, вошёл в комнату и сел в кресло. Я бухнулась в кресло напротив.

— Ну, что ты молчишь? Ты же понимаешь, что я не хочу тебя потерять.

— Я так устала от того, что произошло со мной в фирме, что мне захотелось отрешиться от всего и от всех, напоминающих мне о ней.

— Жанна, нельзя быть такой слабой. Меня тоже достала эта фирма. Я знаю, что дело о нашем с Антоном отравлении продолжают расследовать, а точнее фальсифицировать данные по нему.

— Да? — удивилась я. — А Вера сказала, что её больше не беспокоили по этому делу.

— Её не беспокоят только потому, что мы с Антоном бьёмся за неё. Наши заявления не захотели нам вернуть.

— Но почему? Ведь у вас есть право простить ответчика и забрать заявление из суда и милиции.

— Уверен, что моему отцу и матери Антона эта причина известна. Чувствую, что они чем-то напуганы и пытаются склонить нас с Антоном дать показания против Веры. Но, Жанна, я собственными руками брал ту злосчастную бутылку из рук девушки, вытащившей её из сумочки. Я писал об этом в своём заявлении. Тем не менее, девушек оправдали. А вину пытаются свалить на Веру.

— Не могу больше об этом думать и говорить! — разозлилась я. — Давай сменим тему. Мне сейчас не до этого.

— Что-то случилось?

— Случилось. У меня умер папа, и я опять потеряла работу.

Он подошёл ко мне, приподнял за талию, сам сел в моё кресло, посадил меня себе на колени. Прижал к груди и стал гладить по голове.

— Прости, я не знал, сочувствую твоему горю.

Мы долго сидели так, а он всё гладил меня по голове, спине, рукам. Мне стало легче, тепло разлилось по всему телу.

— Хочешь чаю?

— С удовольствием выпью из твоих рук даже яд, — пошутил он.

Я вскипятила чай, достала печенье, конфеты.

— Извини, к бутербродам ничего нет, я давно не живу в этой квартире.

— Ну, уж это-то мне известно! — с иронией произнёс Никитин.

— Удивительно, я первый раз за последние два с половиной месяца приехала домой, а ты сразу же меня здесь обнаружил.

— Мы тебя вдвоём с тёткой моей матери отлавливали. Она заметила вечером в окнах твоей квартиры свет и позвонила мне. Вот я и нёсся к тебе на «всех парусах», невзирая на позднее время.

— Ах, вот как! Значит теперь я у неё под колпаком? Ты ей показал окна моей квартиры. Хорошо, хоть в лицо она меня не знает.

— Знает, знает, даже не сомневайся.

— Откуда?

— Она засекла нас с тобой, когда мы болтали у фонтана. Лучше расскажи, почему ты потеряла последнюю работу.

Когда я рассказала Олегу о невыносимых условиях своего труда и странностях директора, он возмутился:

— Фу, что за удовольствие облизывать всех женщин подряд?!

— Жанна, мы с Антоном собирались тоже уволиться, начать своё дело совместно с тобой и Верой. Но нам не отдали трудовые книжки. Родители посоветовали не конфликтовать и забрать заявления об увольнении. Их явно чем-то шантажируют. Отец плохо выглядит, мать Антона тоже ходит сама не своя. Получается, что мы заложники какого-то дела. Непонятно, почему Веру обвинили в преступлении, но в заложниках не оставили, а наоборот уволили с работы принудительно.

Болтали мы до самого утра, а точнее до пяти часов.

— Давай поспим хоть один часок, — сонным голосом произнёс Олег. — Можно я прилягу на край дивана рядышком с тобой?

— Приляг, — впервые разрешила я.

Я легла вплотную к стене, здорово сомневаясь, что Никитин, находясь рядом со мной на одном диване, заснёт. Но он мгновенно отключился и стал похрапывать. Заснула и я.

— В семь часов утра прозвучал сигнал будильника в мобильном телефоне Олега. Он подскочил и попросил сварить ему кофе. Когда он вышел из квартиры и отправился на работу, я снова завалилась в постель и проспала до трёх часов дня. В этот день я не стала заниматься поиском работы, решила просто отдохнуть. Вечером, без всякого предупреждения, явился Олег. В руках у него были полные сумки с продуктами.

— Извини, что без приглашения, я не мог безработного человека оставить голодными.