Работать в этот день я уже не могла. Сидела и рисовала на листочках домики, цветочки, всякие узоры, думала о предстоящей поездке и о том, что опасно оставлять на такой срок квартиру без присмотра. И тут я вспомнила о Маринке. Вышла в коридор, позвонила ей и предложила встретиться вечером в нашем кафе. Она согласилась. Когда я в него вошла, Марина уже сидела за столиком.

— Ты что такая хмурая? — спросила она, когда я села на стул.

Я поздоровалась и пожаловалась:

— Меня отправляют на месяц, а может быть на более длительный срок работать в новый филиал фирмы, открывающийся в другом городе соседней области.

— Нашла из-за чего страдать! Радуйся, что появилась возможность уехать на время с насиженного места. Познакомишься с новыми людьми, посмотришь другой город, получишь дополнительный опыт в работе!

— Возможно, ты и права, но не хочется бросать свою квартиру без присмотра.

— Давай я у тебя поживу.

— Ты меня очень выручишь этим! — обрадовалась я. — Тогда готовься к переезду ко мне через неделю.

Мы посидели в кафе ещё немного. Обменялись новостями. Я рассказала, как слетала в Египет. Как потерялась в море. И, как благодаря воспоминаниям о нашей с ней общей знакомой бабушке, я не утонула. Она была в шоке от моего рассказа.

— Я бы этого не выдержала, — призналась она, — точно утонула бы. Как ты умудрилась так долго держаться на воде?

— Сначала было страшно и тяжело, — призналась я. — Казалось, что неминуемо пойду на дно. Но потом приспособилась с помощью нечастых движений рук и ног держаться на поверхности. Затем я изобрела ещё один способ. Набирала полные лёгкие воздуха, а выдыхала и вдыхала понемногу, но часто. Это тоже помогало мне не тонуть в то время, пока я давала рукам и ногам отдохнуть. А слегка наполненные воздухом лёгкие исполняли роль спасательного круга. Но от частого дыхания начинала кружиться голова, и я снова принималась двигать руками и ногами. Ещё меня здорово выручали ласты. От солнечных ожогов спасал гидрокостюм. Хотя в нём было очень жарко, и тело долго не дышало. Помогло и то, что я с детства занималась плаванием и даже имела разряд.

Приехав вечером домой, я приняла душ, посмотрела сериал и легла спать. Пообещала себе, что буду спать до обеда. Но сказалась привычка рано вставать на работу, и в семь часов утра я уже была на ногах. Открыв холодильник, я обнаружила в нём единственное сырое куриное яйцо и полупустую пачку майонеза.

В кухонных шкафах тоже не было продуктов.

— Ничего, — успокаивала я себя, — через три часа рынок откроется, и я куплю всё нужное. С голодухи я начала мечтать о том, какие блюда себе приготовлю. Потом резко встала, поставила сковороду на конфорку, налила в неё немного масла, и разбила единственное яйцо. Когда белок побелел, переложила яйцо на тарелку, выдавила на него немного майонеза и медленно, растягивая удовольствие, съела.

— Кажется, полегчало, — облегчённо вздохнула я.

Без пятнадцати минут десять я отправилась на рынок. Мне хотелось купить всего и много. Остановившись у одного прилавка, приобрела разных орешков. Когда пошла дальше, кто-то вцепился в мой левый рукав и сильно потянул его вниз так, что на швах затрещали нитки. Одновременно с этим я услышала:

— Ох — ох! Детонька, мне плохо.

Это была моя знакомая старушка.

— Интересно, она опять свою комедию ломает и притворяется или ей действительно нехорошо? — подумала я.

Но, решив не путаться в догадках, спросила:

— Чем я вам могу помочь?

— Отведи домой.

— А вы сможете идти? Может вам лучше скорую помощь вызвать?

— Нет, не надо неотложку вызывать, я дойду, — ответила она слабым голосом.

Я взяла её под руку и тихонько повела домой.

— Туда, — каждый раз указывала она рукой направление пути.

Шли мы минут пятнадцать. Наконец-то она сказала:

— Вот мой подъезд. Ты заведи меня в квартиру и положи на кровать, чтобы я не упала.

— Хорошо, — согласилась я.

Она медленно достала ключи из кармана и протянула мне. Миновав входную дверь с домофоном в подъезд, мы подошли к лифту.

— Шестой этаж, — предупредила она, когда мы в него вошли.

Выйдя из лифта, она показала на дверь:

— Это моя квартира.

Я вставила ключ в замочную скважину, повернула его дважды и толкнула дверь. Она открылась. Придерживая бабушку за плечи, я провела её через прихожую в комнату и остановилась в изумлении. В комнате с шёлковыми обоями и великолепным паркетом стояла добротная старинная, хорошо сохранившаяся либо отреставрированная, мебель. Посреди комнаты находился такого же качества большой стол, с закруглёнными углами. Он был накрыт скатертью. Поверх неё стояли изысканные блюда. Я сглотнула слюну. Всё это казалось мне не реальным и никак не вязалось с образом бабули. В глаза бросилась запечённая рыбина из семейства осетровых, лежащая на большом овальном блюде, вазочки с чёрной и красной икрой, мясная нарезка и блюдо с целой отварной картошкой. За столом на стульях сидели две пожилые женщины и два мужчины. Все они имели необычный вид. Были такими же худыми, как и моя знакомая. На женщинах были надеты белоснежные блузки с высокими стоячими воротничками. На шее одной женщины красовалось белое жабо, отделанное чёрным кантом, на шее другой — чёрный галстук. Каждая была в чёрной юбке до пола из тяжёлой, плотной, ткани. Талию подчёркивали широкие лаковые ремни с красивыми ажурными пряжками из жёлтого металла. Из — под юбок выглядывали чёрные лакированные туфли на каблучках высотой три-четыре сантиметра. На уровне глаз они держали в костлявых пальцах длинные тонкие мундштуки с такими же тонкими и длинными дымящимися сигаретами. Выглядели женщины элегантно. Я машинально сделала вывод, что фигуру и стать в таком возрасте могут поддерживать только, хорошо затянутые, корсеты.

На одном мужчине был надет чёрный костюм с фраком поверх белой рубашки. На другом — чёрный костюм с пиджаком. У первого на шее была чёрная бабочка, у второго — белая. Ноги были обуты в элегантные чёрные туфли. Причёски мужчин и женщин имели строгий вид, а волосы выкрашены в чёрный цвет, который ещё сильнее подчёркивал возрастную бледность кожи. Мне показалось, что на их головах просто надеты парики хорошего качества.

Когда мы с бабулей появились в комнате, одна из женщин встала, выпрямилась, подняла руку с сигаретой на уровень щеки и, не спеша, с надменным видом направилась к нам. Она грубо схватила старушку за кофту в области лопаток и спросила:

— Ну, что, старая клюшка, принесла деньги?

— Нет, — ответила та, задыхаясь, — не успела собрать, плохо мне стало.

— Ах, тебе плохо стало?! — возмутился мужчина во фраке и направился к бабушке. — А ты подумала, на какие средства мы будем существовать?

Он с силой толкнул её в дверь другой комнаты. Она влетела туда, задев стул. Он с грохотом упал.

— Не трогайте её! — закричала я. — Вы же видите, что она больна!

— А ты кто такая? — с презрением спросила вторая женщина.

— Убирайся отсюда! — подхватил мужчина в пиджаке.

— Я сейчас вызову милицию! — пригрозила я, пятясь к двери.

— Вызови, вызови! — с ухмылкой на лице заговорила женщина в галстуке. — Тогда ей вообще не жить!

— Детонька, — донёсся из другой комнаты слабый умоляющий голос моей знакомой, — не беспокойся за меня, не надо милиции, иди домой.

У меня от безысходности застучало в висках, а сердце, казалось, сейчас выскочит. Я выбежала из квартиры, быстро вошла в лифт и поехала вниз.

— Так вот, почему эта бедная бабушка всё время побирается! Да кто они такие, эти сволочи, что жируют за её счёт?

Мне так стало жалко её, что горячие слёзы потоком потекли по моим щекам.

— Куда пойти? Где искать ей защиту?

Мне не хватало воздуха. Появившаяся одышка мешала идти дальше. Остановившись у берёзы, я обняла её ствол и стояла так до тех пор, пока дыхание не пришло в норму.

— Она просила не ходить в милицию, — вспомнила я слова бабули. — Значит никуда не надо обращаться. Вероятно, это действительно может навредить ей.

Голоса и слова этой «великолепной четвёрки» звучали в моей голове. Голос одной женщины и одного мужчины мне показались очень знакомыми. Всю дорогу я пыталась вспомнить, где их слышала, но так и не вспомнила.

Возвращаться на рынок за продуктами не стала, а отправилась домой. Душа была не на месте.

— А что, если они изобьют старушку? — испугалась я.

Быстро переоделась в джинсы, джинсовую куртку, кроссовки. Надела на голову джинсовую кепку с длинным козырьком, взяла с собой журнал и тёмные очки. Насыпала в карманы куртки несколько горстей орешков и снова отправилась к бабушкиному дому. Оказавшись у нужного подъезда, я заметила скамейку как раз напротив её открытых окон. Села на неё, надела очки, раскрыла журнал перед своим лицом, чтобы его никто не видел, и стала прислушиваться, не доносятся ли из окон крики. Криков не было, но тихая старинная мелодия была слышна. А я всё сидела и сидела, медленно поглощая орешки. Тревога за бабушку не давала мне уйти домой. Поздно вечером музыка затихла. В комнатах погас свет. Я решила, что все они легли спать.

Посидела ещё немного и встала, чтобы уйти. В это время открылась входная дверь подъезда и из него поочерёдно вышли двое пожилых мужчин, две пожилые женщины обычного вида, и пошли по тротуару. Мне тоже было в ту сторону. Я шла позади, не обращая на них внимания. Вдруг до меня донеслись знакомые два голоса мужчины и женщины, которые я слышала в квартире бабушки.

— Это они! — пронеслось у меня в голове. — Что за карнавал эта «рухлядь» устроила у бабки? Куда они сейчас направляются?

Я медленно пошла за ними, чтобы узнать, в какой дом они войдут. Но они пошли на станцию.

— Приезжие, — сделала я вывод, — посмотрю, до какой станции они будут брать билеты.

Старики стали подниматься по ступенькам. Я за ними. Перед самой дверью эта странная четвёрка резко повернулась в мою сторону, выкинула вперёд руку с двумя растопыренными пальцами, и устрашающе резко крикнула:

— У!

Я подпрыгнула на месте, завизжала и бросилась бежать, сама не зная куда. Мне всё время казалось, что я слышу позади топот догоняющих меня людей. Умом понимала, что старикам ни за что не угнаться за мной, но, вспомнив их поведение в бабушкиной квартире, засомневалась.

Когда моё дыхание превратилось почти что в сплошное жужжание, а ноги больше не хотели меня держать, я опустилась на скамейку детской площадки. Положив руки и голову на колени, долго приходила в себя. Отдышавшись, я подняла голову и прочитала название улицы на углу дома: «Октябрьская 13». Город я почти не знала. В это время мимо проходила женщина.

— Вы не подскажите, как отсюда дойти до улицы Новой, — спросила я.

— Вам в ту сторону, — объяснила она, показав направление рукой.

Возвращалась я к своему дому минут десять.

— Действительно, — подумала я с усмешкой о себе, — для бешеной собаки семь километров — не крюк. Чего я так испугалась и понеслась в противоположную от своего дома сторону?

Ночью я почти не спала, а злилась на себя. Меня стала доставать, совершенно ненужная, какая-то непонятная, психологическая зависимость от бабки.

— Какое мне дело до неё, до того, с кем и как она живёт! Если её кто-то насильно заставляет побираться, пусть сама идёт в милицию и заявляет об этом! Чего я о ней так переживаю? И на рынок надо прекратить ходить, чтобы не встречаться с ней, — уговаривала я себя.

Теперь я уже радовалась своему отъезду в другой город. Следующая рабочая неделя пролетела быстро. В воскресенье вечером ко мне приехала Марина с двумя сумками вещей, чтобы остаться жить в квартире на период моей командировки. В понедельник, в семь часов двадцать минут с вокзала на поезде я отправилась в командировку. По прибытии сразу позвонила офис-менеджеру Вере и спросила, куда мне лучше ехать, в офис или на съёмную квартиру?

— Приезжай в офис, — посоветовала она, — я дам тебе ключи от квартиры, сейчас в ней никого нет. Дом, в котором находится квартира, расположен близко от нашего офиса.

Мне это понравилось. Хоть поспать утром можно будет подольше, а не тратить время на дорогу. Я взяла такси, назвала адрес и поехала. Все трое сотрудников и одновременно соседей по квартире оказались людьми молодыми, холостыми, симпатичными и, как мне показалось, со слегка завышенной самооценкой. В основном это касалось мужской половины нашего маленького коллектива. При первой же встрече они дали мне понять, что я здесь никто.

Вручив мне, ключи от квартиры, Вера объяснила, как дойти до неё, и предложила не торопиться на работу.

— Помой сначала пол в квартире, убери там всё, а потом приходи, — распорядилась она.

— Так, — поняла я, — началась борьба за лидерство. Главное сейчас — не оплошать. Лучше перегнуть палку во взаимоотношениях с нашим маленьким коллективом, чем попасть от него в зависимость из-за неумения постоять за себя.

Я выслушала её, молча взяла ключи, отнесла свои вещи в квартиру и сразу вернулась на работу.

— Я же сказала тебе сначала убраться в квартире! — высказала Вера повелительным тоном.

— А я тебе в уборщицы не нанималась! — отрезала я. — У меня начался рабочий день, и я приступаю к своим обязанностям. По этому поводу у меня есть чёткие указания! Кстати, уже начался подбор местных кадров?

— Да, — ответила она уже без выпендрёжа, — сегодня после обеда должна подойти на собеседование девушка. Вчера Олег общался с женщиной, претендующей на должность бухгалтера, но она ему не понравилась.

— Надеюсь, он понимает, что первое собеседование с претендентами на должность бухгалтера должна проводить я, проверять их знания по бухучёту и компьютерным программам. А он общаться с ними должен после моей рекомендации.

— Скорее всего, так и будет, — уже совсем кротко ответила Вера.

После обеда на собеседование подошла девушка. Мы долго общались с ней. Её знания меня устроили, и подкупила честность. Аня, так звали её, сама призналась, что не знакома со спецификой именно нашей деятельности, но обучается быстро. Я зашла к Олегу, попросила встретиться с Аней и дать добро на её кандидатуру.

— Ну, дорогая, — с пафосом произнёс он, качаясь в кресле из стороны в сторону, — грош нам цена, если мы будем брать на работу первую пришедшую! Отбор кандидатов нужно проводить тщательно и пообщаться стоит ни с одним претендентом на должность!

— Хорошо, я буду общаться и с другими, — согласилась я, — а сейчас прошу принять эту девушку.

С Аней он беседовал долго, дал решать ей какие-то тесты, заставил заполнить анкету и отпустил, сказав, что в течение трёх дней определится, подходит она нам или нет.

— Она не произвела на меня впечатления, — заявил он, когда Аня вышла из его кабинета. — Я советую более серьёзно отнестись к подбору кадров.

В течение трёх дней был наплыв претендентов на эту должность. Я беседовала с ними до одурения, а потом всех без разбора отправляла к нему.

— Тебе что, они все подходят? — спросил он. — Зачем ты их всех направляешь ко мне?

— Никто не подходит, кроме той Ани, — ответила я. — Но у нас с тобой разный подход к подбору кадров. Пожалуйста, выбирай сам. Мне-то что? Я обучу, кого скажешь. Но работать с этим человеком придётся не мне.

— Ладно, — согласился он, устав от бесполезных общений, — приглашай свою Аню, пусть работает.

Аня вышла на работу, и мы подружились с ней. Обучалась она легко, всё схватывала на лету.