Зимним вечером, в самом начале февраля, в кабинете Феликса Леви раздался звонок с коммутатора. Мисс Янус сообщила, что пришёл пакет на его имя, причём довольно необычным способом — он был подложен под дверь.

Камера засекла прыткого мальчишку, подбросившего его на крыльцо и поспешно сбежавшего. Вот и всё. По тяжести там вряд ли могла находиться бомба, но, как пояснила Элизабет, лучше быть крайне осторожным.

Она внесла этот пакет держа его брезгливо в двух пальцах, и уходить не торопилась. Феликс уже привык к её параноидальному любопытству, и относил его на счёт безусловных рефлексов. Бороться с этим явлением он считал делом неблагодарным и даже вредным. Но так как любая необычность вызывала у Феликса воспоминания о деле, которое уже как год считается нераскрытым, он не мог отнестись к пакету несерьёзно.

И действительно, сначала пропала его дочь, Рената, вслед за ней, бесследно канул в лету частный детектив, Отто Макс. При этом, перед самым исчезновением, он встретился с Феликсом, и дал ему надежду. Всё. Больше его никто не видел. А двумя неделями позже исчез и его компаньон, Шульц.

- Вы не могли бы оставить, на какое-то время, нас с пакетом одних?

- Пожалуйста, — она явно была расстроена. — Я волнуюсь за вас. Знаете, в разведывательных службах враждебных нам государств, сейчас принято использовать яд на письмах и конвертах.

- Вы совершенно зря волнуетесь, дорогая мисс Янус, — он усмехнулся. — У меня есть для этой цели кевларовые перчатки.

- Ну тогда ладно. Я буду у себя, — незнакомое название явно произвело на неё впечатление, и она удалилась, не подозревая подвоха.

Язвительно улыбнувшись ей вслед, Феликс расковырял послание. Содержимое пакета оказалось ни ядом, ни бомбой. Это был картонный подстаканник из бара неподалёку с его фирменной маркой. На обратной стороне ручкой были нацарапаны три буквы: «NOW» (сейчас)

Ёкнувшим нутром Феликс ощутил, как долго тянулось ожидание такого послания. И он, окутанный волнительной паникой, стал собираться.

***

- Я не умею уходить от слежки… не моё это, — Феликс выглядел сконфуженно.

Он сидел в баре перед Отто, и весь его понурый вид говорил, что человек этот запутался. Вот только что, например, детектив ему сообщил, что понадобилось много усилий, чтобы убрать слежку.

Это видимо оттого хвост вырос, что Феликс забыл на своём письменном столе картонку с посланием. Естественно, она была прочитана любопытствующей крыской, в двуличности которой теперь никто не сомневался. И вот теперь он совсем запутался.

- Как вы узнали о слежке? И как вы сняли хвост?

- Ну, это тонкости специфики моего ремесла, — Отто потеребил ус. — Я кое-что должен вам рассказать, хотя мог бы этого и не делать. Ведь, по моему мнению, безопасность вашей дочери напрямую зависит от вашей профессиональной деятельности.

- И не напоминайте, я сам всё понимаю. И чем глубже вникаю в ситуацию, тем больше сгущается туман, — он оглядел довольно людный бар и шёпотом спросил:

- А почему вы так уверены, что здесь за нами не следят? И почему вы не проверили меня на наличие, как вы однажды выразились, «насекомых»?

- Что же, отвечу по порядку. Здесь за нами не следят потому, что крыска не смогла позвонить шефу, — он сделал жест рукой, чтобы его не перебивали. — А если бы и следили, то я бы уже знал об этом. А насекомые на вас, извините за красочный оборот, почили в бозе. Их осталось только стряхнуть, а это я вам предоставлю сделать дома. Теперь вопросы.

- Вы хотите сказать, что Лиз… крыска работает, так сказать, не только на меня?

- Угадали. Браво.

- А безопасность разговора вы обеспечили, потому, что вы здесь не один?

- Браво.

- И мы можем поговорить начистоту?

- Почему нет? — Отто продолжал теребить ус и пилить взглядом Феликса.

- Ну вы же половину уже знаете… Знаете, что мой банк финансирует… разные программы…

- Бандитизм, — поправил его Отто. — На самом высоком уровне.

- Как вам угодно. Я так полагаю вы прячете где-то Ренату, и ждёте от меня каких-то действий. Так?

- Браво.

- Да поймите же! Уволиться я не могу. Это будет дорога на кладбище… Но если вы хотите раскаяние — оно ваше… Да, я сожалею, что так всё повернулось. Я много думал последнее время… Мне даже сны приходили, — достал платок, и вытер лоб. — Знаете, весы. Большие такие. С чашами. Из одной выглядывает Рената, улыбается и машет рукой. А в другой сидим мы все с женой, Лиз, домами и машинами. А потом жена переходит в чашу к Ренате… А Лиз превращается в монстра, который перевешивает нас, и мы падаем. И никак нам не вылезти из этой чаши. Слишком глубока, и стенки какие-то склизкие…

- Оставим чаши. Как далеко бы вы пошли, если бы я протянул руку? Вы бы смогли отказаться от всех этих яхт, самолётов и прочего?

- Я думал об этом. Представлял себе доброго волшебника, который протягивает мне руку… Я бы всё отдал за Ренату, семью, а главное за честь. Поймите, я ведь правильные книжки в детстве читал! Я знаю, что такое благородство… Но увы, вопрос так не стоит. И нет доброго волшебника. Есть только злые. Те, что шепчут мне угрозами. Намекают… дескать прошёл ты свою точку возврата. Всё.

- Ну, насчёт точки возврата, это вы погорячились. Это точно. Возврат есть, и если вы правильно себя поведёте, то я вам смогу помочь. Ждите. И не прекращайте этих размышлений. Они вам помогут, и поверьте, очень скоро. А пока я откланиваюсь. Через полчасика и вы идите. И не бойтесь ничего и никого.

***

С этими словами детектив встал и вышел на улицу. А Феликс, как опустил голову, так и сидел понурый и несчастный. Он не видел, как Отто сел в машину напротив бара. Также он не видел двух блестящих глаз в заднем окне, которые следили за их беседой с самого её начала. Он видел перед собой лишь картонку с пивным ободком от стакана, и думал о том, как однажды в детстве, уже пробовал быть бунтарём. И что из этого получилось.

Вернувшись домой он не мог найти себе места. Всё здесь было не так, и как будто уже чужое. Особенно неприятным было появление крыски Лиз.

- Тут приходил интернет мастер. Очень подозрительный. Сказал, что вы его вызвали. Это так? Интернет вроде не отключали…

Феликс насторожился. Кто это мог быть? Свой или чужой? Кто бы ни был, он решил не усугублять крыскину паранойю:

- Это было необходимо для безопасности. Поэтому я вам и не сказал…

- Вы мне больше не доверяете? — Лиз Янус изобразила беспокойство. — Я считаю себя вашим лучшим другом в любой беде, и готова на всё.

- Я вам доверяю… Я не доверяю вашим компьютерным знаниям. Не обижайтесь, — произнёс он, с трудом натягивая добродушную улыбку на лицо.

Дождавшись её ухода, он разбудил свой рабочий компьютер и ввёл пароль. И сразу перед его удивлёнными глазами, ещё до заставки десктопа, чудовищного коллажа из банкнот, возникло письмо.

«Дорогой папочка! Прости, прости, прости. Я знаю, как виновата перед вами с мамой, но ты должен знать — я люблю вас по прежнему, и сделаю всё возможное, чтобы помочь. Да, я бежала. Да, это было больно. Но ответь себе — что было бы хуже, узнать о моей смерти или просто бесследно исчезнуть? Поверь, у меня не было выбора. Кто-то мне помогал всё время, а сейчас я ещё и окружена друзьями, с которыми обязательно вас познакомлю. Одного ты уже знаешь — это наш, теперь семейный, детектив Отто Макс. Я ему полностью доверяю, тем более, он теперь тоже на мушке у этих «бесов».

Прошу тебя, не предпринимай сейчас ничего, и наберись терпения. Мы знаем, что делать.

Ещё раз простите. Обнимаю вас с мамой и крепко целую.

До скорой, скорой встречи,

Ваша единственная дочь Рената Леви»

Он прочитал письмо несколько раз, пока наконец, не понял, что именно не отпускает его. Это был обрывок «кто-то помогает мне». Какая-то мистика во всем этом.

Феликс не считал себя ни атеистом, ни верующим, как бы не настраивали его с детства. Он, как и подавляющее большинство своего поколения, придерживался удобной точки зрения: мол, что-то там есть, но лучше об этом не задумываться. Да и зачем? Всё устроено, всё стабильно. Жизненная ниточка вьётся сама собой, и так складно. А душа, если она есть, сидит тихо и не высовывается. Ни с чем неопознанным он не сталкивался. «Паранормальности» обходили его стороной. Да и не искал он ничего подобного. Зачем?

Теперь же он стал задумываться. Какой-то, пока не объяснимый, ряд случайностей выстроился перед ним, как будто предлагая ребус. Он вспомнил и своего отца. И те секреты, которыми была окружена родня. Но чувство «особости» его так и не посетило. Родовой знак на него не перешёл. Он знал одно — он изгой. Белая ворона. И за это он сейчас терпит наказание. Наказание от тех, кто должен был стать его семьёй.

***

Вдруг он обратил внимание, что под письмом, внизу экрана, мигал курсор. Почему он там? Может, я могу с ней общаться таким образом?

И он напечатал: «И я целую тебя»

Ответ не замедлил появиться: «Отто передаёт тебе привет»

Ага, там ещё и детектив. Перед ним нюни он решил не распускать. Феликс напечатал: «А как я могу быть уверен, что это ты? Может это кто-то другой…»

- Подойди к книжной полке и вытащи оксфордский словарь. Открой книгу на слове «крыса»

- Минутка.

Феликс подошёл к полке и снял увесистый кирпич. Открыв его на слове «крыса» он обнаружил там подстаканник со словом «NOW»

«Так вот, почему крыска ничего не сообщила шефу! Она не нашла это послание. Видимо, компьютерщик был не так прост…»

Дальнейший диалог выглядел так:

- Я всё понял. Крыску надули.

- Нам нужна теперь информация о схемах работы твоего банка. Есть вещи, которые мы пока не понимаем… Они, видимо, заподозрили, что мы читаем всю их электронную корреспонденцию, и перешли на бумажки.

- Так оно и есть. На последнем заседании правления, отдел безопасности сообщил, что мы подверглись сильнейшей хакерской атаке. Они не вдавались в подробности, сказали лишь, что на разбор уйдёт много времени, которого у нас нет. И поэтому, мы временно перешли на писанину. Все документы хранятся в привезённых сейфах на четвёртом этаже офиса. Сейчас они затевают что-то ужасное в одном арабском государстве… Целей много. Нефть не единственная.

- Это всё уже решено?

- Да. Это совпадёт с подземным испытанием какого-либо оружия. Тогда будет цунами или землетрясение…

- Волосы дыбом встают…

- Именно. Не знаю, как вы можете противостоять. Это звери. Они не остановятся ни перед чем.

- Спасибо за информацию. Отключаемся. Отто.

- Ещё раз спасибо, папочка, и ничего не бойся. Мы тебя вытащим оттуда. Целую. Рената.

***

Несколько минут он сидел с отрешённым лицом перед компьютером. Что он только что сделал? Раскрыл секретные данные? Нет, это не были секреты. Так, размышления. Любой неглупый человек мог сопоставить факты и помыслы государственных мужей и прийти к подобным выводам. Очередные планы захвата «других», да и только. Никогда не прекращающаяся война за земли, ресурсы, богатства. Причём война подлая и лживая.

Он и раньше это понимал, но теперь, пришло какое-то новое, ранее не испытанное чувство. Это было чувство наслаждения. Именно наслаждения.

Он понял, как давно испытывал ненависть к этим бесам, как подсознательно вынашивал мечты о мести. И каким облегчением пришла к нему эта исповедь, в первую очередь перед самим собой и перед дочерью. Он ощущал себя вылупившимся птенцом, стряхивающим с себя остатки скорлупы.

Вернула его на землю крыска, сообщившая, что на проводе его ожидает доктор Розенбум.

- Это срочно, — шипела она по проводам.

- Срочно, так срочно. Переключай…

- Феликс, привет! У меня к тебе срочное дело. Мы тут проверили анализы… и хотелось бы тебя увидеть. Я не хочу по телефону… поверь, это срочно.

- Хорошо, я буду через час, тебя устроит?

- Да

Это всё было совсем не кстати. Зачем он понадобился так срочно? Что такое с анализом? Феликс никогда не жаловался на здоровье…

***

Доктор Арнольд Розенбум был статным человеком с абсолютно лысым черепом и квадратными очками. Пышные чёрные усы делали фасад интересным и немного страшноватым.

- Проходи Феликс, садись. Извини за срочность, — он стал протирать очки. — У нас неприятные известия. У тебя, боюсь, опухоль.

- Как опухоль? — он ничего не понимал. — Ведь ты же сам говорил, что эти рези в желудке ерунда…

- Кто же знал… мы и сейчас не уверены на сто процентов. Я очень боюсь, что опухоль не доброкачественная. Таковы результаты. Тебе надо срочно ложится в госпиталь. Я очень сожалею об этом, — он, наконец, одел очки и посмотрел Феликсу в глаза. — Мужайся.

Феликс сидел совершенно потерянный. Как же это так? На него столько всего сегодня свалилось… Посылка, разговор с Отто, переписка с Ренатой. И теперь вот — «мужайся».

- Выпей это, — доктор Розенбум протянул ему стакан и какую-то таблетку. — Это успокоит. Хотя… тут успокоишься… Извини старина. Я и сам дрожу.

- Спасибо тебе Арнольд…

- Тебе надо подписать некоторые бумаги.

- Хорошо. Что там?

- Твоё согласие на обследование, направление в клинику… ещё пару страховых бумажек, ну, как обычно. Хочешь, мы вместе поедем в клинику?

- Нет, спасибо. Я с Эрикой… надо же ещё ей сказать.

- Она уже знает. И она здесь, — он позвонил по коммутатору и что-то тихо сказал.

Вбежала Эрика и сразу бросилась к Феликсу.

Всё дальнейшее было окрашено печалью и сумбурными сборами. Было решено, что они втроём поедут в новейшую клинику, открывшуюся недавно в одном фешенебельном районе.

Доктор Розенбум лично никого там не знал, но клиника была рекомендована ему профессором онкологического отделения Кингс Колледжа (Division of Cancer Studies, King's College London), с которым он имел давнюю электронную переписку.

Профессор ему настоятельно рекомендовал эту клинику, чуть ли не как единственную в своём роде. В своём письме он излишне детализировал её преимущества, и очень просил написать ему про то, как прошла госпитализация.

***

Деревенька Оксшотт (Oxshott) располагалась в сорока минутах от вокзала Ватерлоо в Лондоне. А на «Бентли» ещё быстрее. Ещё при подъезде, Феликс обратил внимание на большое количество богатых вилл и участившуюся авто-экзотику. Местечко было явно с уклоном в высшее общество, и у него опять заёкало внутри.

«Куда меня опять несёт? Они мне противны…»

- Здесь проживают богатые футболисты, — вдруг, будто прочитав его мысли, сказал Арнольд. — У них тут недалеко тренировочная база.

- А террористов тоже здесь тренируют?

- Ну почему такой негатив… Необязательно здесь.

Наконец они подъехали к небольшому трёхэтажному особняку, окружённому высоким гнутым забором. Вдоль забора была высажена густая растительность, так что снаружи дом не был виден вообще.

Их встретила полная секретарь с приклеенной фальшивой улыбочкой. Невероятная глупость светилась через щёлки по бокам от мясистой переносицы. Атмосфера обволакивающей доброты и лени дополнялась пафосными креслами. Имя Дороти завершало композицию финальным мазком.

«Уж лучше так…» — подумал Феликс, чувствующий, что сейчас заснёт. Всё было стандартно печально, с лёгким оттенком деланного оптимизма. Их попросили пройти в типовую приёмную, где были предложены заурядные напитки.

Когда доктор Розенбум уже начал волноваться больше чем сам больной, появился доктор. Это был высокий, симпатичный человек, лет тридцати с небольшим. У него были карие глаза, немного орлиный нос, и совершенно обезоруживающая улыбка.

- Меня зовут доктор Крунштадт. Алекс Крунштадт. Кто тут болен?

- Здравствуйте, я доктор Розенбум. Я вам звонил утром.

- Да, да, да припоминаю… Альбрехт Розенбум?

- Арнольд…

- Извините, скартавил… А вы, стало быть, Феликс Левайн?

- Феликс Леви, — сказал доктор Розенбум протягивая направление.

- Да, да, да. Ну что я могу сказать. Печально… печально. Сейчас мы пройдём в палату, — он сделал приглашающий жест рукой, — Следуйте за мной. Я вам всё покажу. А затем больной останется, а остальные… так сказать свободны. Конечно, я буду держать вас в курсе.

Они прошли на второй этаж по идеально чистой лестнице. Везде была флора и живопись, соответствующие уровню заведения. Алекс не останавливаясь продолжал вещать:

- У нас своя кухня и свой повар. Мы никому не доверяем. Наш диетолог лично просматривает медицинские карты пациентов, и придумывает меню соответственно. Все поставки у нас прямые, то есть от первоисточника. Даже цветы. У нас своя прачечная, свой водитель. Да, и самое главное, все врачебные услуги, так сказать, внутренние. Сами, как говорится, режем, сами и хороним, — он захохотал так, что всем стало весело. — Шутка, конечно. Я имею в виду массаж, баня и тэдэ и тэпэ.

- А сколько у вас сейчас пациентов?

- Это, увы, конфиденциальная информация… Уверяю вас, они друг о друге ничего не узнают.

Войдя в палату они невольно остановились, восхищаясь обстановкой, достойной пятизвёздочного номера люкс.

Здесь всё было по последнему слову техники, и ни одна мелочь не напоминала о больнице, разве что лёгкие намёки в виде непонятных кнопочек и ручечек. Картины позапрошлого века с батальными английскими пейзажами были призваны настраивать зрителя на позитив несомненной победой английского оружия.

Убедившись, что с клиентом всё в норме, и он доволен клиникой, доктор Розенбум откланялся, и сославшись на неотложные дела ретировался. Эрика, конечно, осталась, и осталась совсем не зря. Как только машина с Арнольдом Розенбумом покинула территорию госпиталя, дверь отворилась и появились двое. Это были Рената и детектив Отто Макс.

***

Когда закончились объятия и слёзы, а мокрые глаза были вытерты, Отто произнёс:

- Помимо того, что вы теперь можете обнять свою дочь, думаю немаловажным было бы поставить вас в известность, — он пафосно приподнял подбородок, — что рак ваш враки, и вы здоровы как бойцовый бык миура.

Вздох облегчения был слышен, казалось, за оградой госпиталя. Зашумели спугнутые голуби вдали. Обессиленный, Феликс сел на кровать.

- Вы не представляете, как мы вам благодарны… — начала, не выпускающая Ренату из объятий, Эрика, но детектив остановил её жестом.

- Видите ли, мы не прошли ещё и полпути. Впереди длинная дорога, и, как я вас понял при нашем последнем разговоре, — он повернулся к Феликсу, — вы дали согласие идти с нами, так?

Дождавшись, когда тот кивнул, Отто продолжил:

- Позвольте вам представить мсье Мидаса, нашего хирурга, и по совместительству главного «террориста», — он повернулся к доктору Крунштадту. — Алекс, он же Фем, позже поведает вам много интересного… А пока, вы должны будете лежать под капельницей, и выполнять все поручения нашего доктора. Рената будет вашей медсестрой.

- А кто ваша секретарша в приёмной? — спросила Эрика.

- Так, дурочка с переулочка. Мы специально нашли такую… чтоб не слишком соображала, но вид имела достаточно отпугивающий. Думаю, нам это удалось. Одним словом, Дороти… — почему-то вдруг сказал он, и продолжил:

- Ещё вам предстоит дело познакомится с массажё…истом, пардон поперхнулся… Он же анестезиолог, он же мой напарник Шульц. Ни в коем случае не допускайте его до массажа… До лекарств тоже…

- А вы здесь… тоже врач?

Отто усмехнулся:

- Спасибо за доверие… Нет, я такой же как и вы пациент. Увы, неизлечим. Разве вы это ещё не увидели по моему скорбному виду? Так что мы с вами опять оказались по одну сторону баррикад. А врачами пусть будут молодые… — он задумчиво посмотрел в окно. — Кроме того, мы все давно уже сменили и паспорта, и фамилии, и даже внешности…

- Внешности?

- Вы убедитесь в этом, когда будет надо… Пока нет необходимости. Но скоро, думаю уже на днях, они начнут вас и нас проверять. И вот тогда придётся перевоплотиться. А поможет это сделать Сильвия. Рекомендую, она прекрасный гримёр, человек и женщина… — и он, цыкнув зубом, стал теребить левый ус.

Вечер этого дня прошёл в почти семейной обстановке, за исключением того, что действующие лица чересчур много времени отдавали компьютерам и телефонным звонкам.

Эрика уехала за полночь, постоянно обнимая Ренату. Она, как бы невзначай, временами просто дотрагивалась до неё. А та бегала от компьютера к Фему, от Фема к Отто, потом к родителям. Прямо как счастливая рыжая белка в колесе… Один Отто время от времени посматривал на банкира, и тень недоверия пробегала по его лицу.

***

Мало ли сколько подозрительных личностей шастает по ночному Лондону? Список их нескончаем и непредсказуем. Но эти два силуэта были особенные. В них не чувствовался демонический аромат криминала. То ли походкой, то ли чем ещё, но они диссонировали с ночными персонажами города и скорее вызвали бы симпатию у стороннего наблюдателя, если бы он, в большинстве своём, не сидел в своей каморке, уткнувшись носом в мерцающую панель экрана.

- Пришли… — сказал Фем и посмотрел вверх. — Высоко.

- Что будем делать с охраной?

- А мы её не будем тревожить, — он улыбнулся Ренате, — пока.

Рената смотрела на Фема с оттенком восторженности, какая обычно бывает к старшим братьям, когда те показывают какое-нибудь особое умение. Но в её взгляде искрилось и нечто иное, мечтательного характера. Братья тут уже были не причём.

Охрана располагалась на первом этаже и ни в чём не сомневалась. И с чего? Всё шло по обычной рутине. Не было ни малейшего подозрения, что мониторы кругом повторяют запись пустых коридоров и стен. Тем более у них не было оснований не верить сигнализации.

Но охрана, или, как их называл Фем — «куклы», не знали и того, что не знали ни Фем, ни Рената. В доме напротив, на седьмом этаже, за зданием банка наблюдали. Делали это уже много дней, терпеливо и аккуратно. Использовалась дорогая инфракрасная техника, и велась круглосуточная запись.

- Ты помнишь, что нам нужен только кабинет отца, — Рената заметно волновалась.

- А ты думаешь, я захочу прихватить заодно содержимое остальных сейфов? — Фем иронично посмотрел на неё. — Раз уж пришли, так сказать…

Она выразительно провертела рукой у головы нечто экспрессивное. Средиземноморский жест удался, и Фем, улыбнувшись подошёл к задней двери.

Это была её первая вылазка такого рода. Было немного страшно, и почему-то зябко. Войдя, они стали подниматься по лестнице.

В это же самое время две тени перебежали улицу. Они были настолько бесплотны и тихи, что сидящие в подворотне коты даже не шелохнулись.

Поднимаясь по лестнице, Фем рассказывал шёпотом Ренате о своих похождениях в Париже. О том, как он научился это делать безопасно и как он уходил от погони.

- Главное, держаться поближе к электричеству… тогда всегда есть игра. Нет тока, и… — он сделал выразительный жест. — Увы, я не всесилен.

- А кажешься суперменом… — она заблестела глазами в полумраке.

- То то и опасно. Главное самому себе таким не показаться. Тщеславие убивает талант, так говорил один мудрый старик-перуанец.

- Расскажешь о нём?

- Чуть-чуть позже. Когда выберемся, ладно? — он внезапно остановился и обернулся. Рената мило плюхнулась в него сзади, но он успел остановить её реплику жестом в самом начале. Какой-то еле уловимый шорох раздавался где-то внизу.

- Тсссс… Нас, кажется, засекли. Тихо выходим в коридор, и находим запертую дверь, Окей?

Они заскочили в коридор и пробежали несколько дверей. Рената схватила его за рукав и ткнула в дверь с надписью «Охрана»:

- Открывай!

- Уверена? — спросил он, и в ответ получил лёгкий кулачковый пинок.

Фем воздействовал на запор, и они проскользнули в дверь. Это оказалась узкая и длинная комнатушка, как пенал. На столах стояли включённые мониторы. Рената прыжком оказалась за одним из них. Лёгкое движение пальцев, и настала очередь удивляться Фему.

- Как тебе это удалось, я не спрашиваю… — Фем выглянул в окно. — Что теперь? Они следили за входами, наверно, из здания напротив.

При этом куклы продолжали резаться в покер, как и прежде. А на экране монитора мелькали знакомые персонажи. Они бежали по лестнице вверх.

- «Мать Тереза» и Амби. А где же Обезьян? Небось на связи где-нибудь сидит. И они не связаны с куклами. Интересно…

- Надо подождать, пока они… — договорить он не успел.

По всему зданию вдруг отключилось электричество. На мгновение погасло освещение и тут же включилось вновь, когда сработал резервный генератор. Стало сумеречно, так как питание было не полным. А вот компьютеры отключились полностью.

- Это ничего… — задумчиво пошептала Рената, — тут есть лаптоп, он работает от батареи. Сервера и интранет не должны были отключится, там резервная батарея…

Она включила лаптоп, и присоединилась к местной сети. Через минуту Ренате удалось включить камеры наблюдения, и они уже видели парочку, крадущуюся в полумраке коридора.

- Как бы нам не пришлось уходить через вентиляцию… — прошептала Рената. — Они, правда не на нашем этаже…

- Ага. Они на этаже, где кабинет твоего отца. Это означает, что мы пока невидимы. Они наугад направляются туда. Что будем делать, ждать?

- Надо дождаться, когда они войдут в кабинет, и включить сигнализацию. Вот будет цирк — система их там заблокирует, а мы поможем. Я ещё и прессу вызову! — глаза у Ренаты в темноте блестели демонически. Казалось, они высекают искры.

Глядя на монитор, они не пропускали ни одного движения преследователей. Дождавшись, когда те закрыли за собой дверь кабинета, Рената подключилась к охране и активировала сигнализацию. Двери заблокировались, закрыв парочку в кабинете, и началась свистопляска. Заорала сирена, замигало освещение, взбесились какие-то лампочки.

- Сейчас будет тотальная проверка, и её надо где-то пересидеть, — сказал Фем, выразительно глядя на потолок.

- Вентиляция? Всё-таки полезем? — Рената улыбнулась.

***

Достав из кармана страшное швейцарское оружие, армейский штопор с отвёрткой, Фем принялся откручивать болты на решётке. Рената тем временем нашла в канцелярской миске синтетический клей Blu-Tack, и через несколько минут они уже закрывали за собой решётку, сидя внутри трубы воздухопровода. Клеем они зафиксировали винты, так что даже самые дотошные «куклы» не заподозрят, что решётку открывали.

А перед этим, им ещё пришлось заняться немного акробатикой. Трюк состоял в том, что Фему нужно было сверху удерживать за ноги висящую из вентиляции Ренату, пока та наводила порядок на столе.

Волнительной момент ещё долго потом дёргал его за какие-то ниточки внутри.

А минутой спустя, пара глаз наблюдала через решётку интересную сценку. Вошли две куклы. Как у них водится, одна была комично толстая, вторая дистрофически худая.

Осмотрев помещение, они пошушукались. А потом, сделав шпионский вид, подошли на мягких лапах к шкафчику, и отперев его, извлекли початую бутылку виски. После распития, кадры дальнейших действий парочки напоминали отматывание плёнки назад. Любовно погладив и заперев бутылку, они закрыли дверь на ключ и растворились. Спустившись вниз, Рената тут же подключилась к лаптопу.

- Смотри, — возбуждённо сказала она, подключая камеру перед главным входом. — Приехали из телевидения. Ха! Прямая трансляция на новости. Прожектора приволокли!

- Их ведут! Смотри! Грубо, но справедливо…

Полицейское подразделение захвата жёстко, по своим животным правилам, цинично выволакивало Кошку с Амби. Впихнув и утрамбовав их в фургон, они начали улыбаться прессе. Невооружённым глазом было видно, что тщеславие полицейских явно затмевало расставленные на улице софиты.

- А где-то сейчас слёзы льёт Идо Валал… Интересно, почему он не вмешался, а просто сдал им эту парочку?

- Иногда они используют связь с полицией, иногда нет… Действительно странно. Главное, что бы он сам не стал действовать. Он же взбешён сейчас, — Фем посмотрел на Ренату, но та уже рвалась в бой:

- Бежим. Нам надо успеть проникнуть в кабинет до него!

- А если не успеем? — Фем покачал головой. — У нас ведь нет никакого оружия. Что мы против этого монстра?

- Да он не рискнёт, — Рената била копытом, высекая искру из ковра, — он же нас боится. Ты ещё не понял? Мы для него не-ве-до-мо-е…

- Наверно, ты права… Другой возможности у нас может и не быть, — Фем поднялся. — Но только не бежим. Идём.

***

Кабинет Феликса удивил бездарными сочетаниями. В роскоши всегда присутствует безвкусица, а тут она просто пела себе хвалебные гимны.

Немыслимые сочетания стилей и эпох, бронзы, позолоты и компьютерных технологий вызывали тошноту. В довершение всего, на стене висела прерафаэлитная живопись, стекавшая своей слащавостью по стене в сосуд конца династии Юань. Изображения на стенках вазона многочисленных персиков, лотосов и пальм усугубляли мракобесную какофонию стилей.

А на столе, апокалиптическим апофеозом, возвышалось ещё одно чудо, гнуто-литой канделябр, в стиле Арт-деко.

Было ощущение, что бирка аукционного ценника невидимо присутствует на каждом артефакте. Будучи единственным критерием отбора, цена как бы парила в помещении и нашёптывала о своём господстве.

Рената недовольно наморщила носик:

- Какая гадость!

- Что именно?

- Да всё тут. Посмотри на этот сейф. Он похож на композицию сенокосилки с Форт Ноксом. И кому в голову пришло повесить над ним Матисса? Бедный Анри… Знал бы, что ты тут украшаешь.

- Давай откроем этот Форт Нокс, а потом будем наслаждаться Матиссом, — Фем подошёл вплотную к сейфу.

Рената уселась с мечтательно-грустным видом в отцовское кресло, и принялась медитировать, позыркивая по сторонам. Что-то определённо в её головке варилось, явно озорного характера.

Тем временем Фем, изучив сигнализацию, начал осуществлять свои пассы руками над дверцей сейфа. Минута, и она открылась.

- Смотри, тут планшет! — удивлению Фема не было предела. — Мы ожидали увидеть гору бумаги, а они вон как просто поступили…

- Да, это гораздо проще. Отключить планшет от любого вмешательства извне, и поместить туда всё самое важное.

- Меня поражает эта тяга современного человека ко всему электронному. Может это просто лень? Лень написать от руки, даже лень напечатать… Ну что, берём планшет и ноги?

- Нет, ты что! Я его скопирую, отправлю себе по сети, — Рената подошла и запустила игрушку. — Пароль… Окей… бум-бум-бум.

Ей понадобилась пару минут, чтобы войти в планшет.

Пока шла загрузка файлов на Ренатин сервер, Фем следил за монитором охраны. Снаружи всё успокоилось, машины все разъехались. Куклы совершали свои получасовые обходы, не подозревая ни о чём. От «Обезьяна» было ни слуху ни духу.

- Ты можешь так закрыть сейф, чтобы его никто не смог открыть? Заклинить замок?

- А зачем? — удивился Фем.

- Мы тогда выиграем немного времени. Пару дней они его будут открывать, а у нас будет небольшая фора…

- А у тебя головка работает! Молодец…

Стерев все данные о включении лаптопа, и водрузив его на прежнее место, они закрыли сейф.

- Пора покинуть сие скорбное царства доллара, евро и фунта.

- Пора.

Они выскользнули в ночь так же незаметно, как и вошли. Куклы играли в покер, коты так и сидели не шелохнувшись. Лишь одно лицо, прислонившееся к стеклу в темноте седьмого этажа напротив, излучало жёлчный негатив. Обезьян в бессилии наблюдал, как они уходят. И он понимал, что вместе с этими двумя исчезающими фигурками в ночи, возможно, растворяется и его судьба.

***

По-утреннему непослушные пальцы легли на клавиши, выстукивая обычную мелодию криптограмм. Эти ноты не были трудны для Ренаты. Взяв очередной пассаж, она вдруг пришла в ужас от получившейся «музыки». Счастье вчерашнего дня и ночных приключений растворились, и сегодняшняя переписка «бесов» привела её в состояние шока. Она подозвала Фема и Отто:

- Смотрите, они созвали конференцию по поводу ухода Феликса. На его место назначен заместитель. А у нас скоро будут посетители, придут проверять, «правильно» ли болен Феликс… Если не правильно, они должны поправить это… ужас…

- Мы должны провести инсценировку идеально, — сказал детектив, набирая номер Сильвии. — Хорошо, что нам удалось уговорить «мастерскую по гриму» приехать на рождество в Лондон.

- Ага… Есть ещё кое-что… Они сегодня подготавливают счета на офшорах для чего-то. Интересно, но про ночной взлом сейфа — ничего.

- Это означает, что готовится какая-то операция, не так ли? — Фем глянул на Отто. — Пора будить нашего больного. Боюсь без него мы тут не справимся.

Отто знаком попросил Фема выйти с ним за дверь, так, чтобы это скрылось от взгляда Ренаты. Выйдя, сыщик сказал:

- Я не хотел при Ренате… Это насчёт её отчима. Можем ли мы доверять ему? Не знаю, да и не хочу испытывать, насколько далеко он с нами пойдёт, — Отто тревожно посмотрел Фему в глаза. — Он ведь не из нас. Он, скорее один из них, только «прижат» немного.

- Мне, кажется, пока он между жерновами, ему можно доверять. Да и есть ли у нас выбор? Рената любит его, да и знает он, то, без чего мы вряд ли что-то сделаем…

- Всё равно, я настаиваю, чтобы вопрос остался открытым. Я чувствую людей, и поэтому так говорю.

- Хорошо. Продолжим тот разговор позже, — ответил Фем, открывая дверь.

***

Через полчаса заседание продолжилось с участием всех, и врачей, и пациентов. Лишь секретарша Дороти, безмолвным сфинксом, оставалась неподвижной в своей приёмной кабине. Удивительно, но полное отсутствие движения воздуха, не вызывало у неё никаких эмоций. Приёмная действовала на неё гипнозом модных обложек, и секретарша, царственно возвышаясь над своим пультом, увлажняла глазами очередной журнал.

Вкратце рассказав Феликсу о некоторых своих способностях, Рената не забыла и о Феме. Он лишь молча кивал головой, не нарушая заданный повествованием такт. После этого, она подвела ошеломлённого банкира к монитору:

- Тут всё есть… — Рената начала водить пальцем перед экраном. — Они избегают называть эту страну, но находится это где-то на ближнем востоке. Опять игры с арабами… Какой-то «королёк», отказал им в продлении «разговора».

- О чём «разговор»? Чего это он так их всех возбудил, — Отто нахмурился, — не понимаю…

- Этот «разговор» — фикция для прессы. Не сюда нужно смотреть, а сюда… Видите? — Феликс обернулся к присутствующим, указывая пальцем на какие-то цифры, выделенные красным. — Пришло время для ротации пешек.

Он потихоньку начинал свыкаться с новой обстановкой. Экран компьютера высвечивал неоспоримое доказательство дара дочери и он потихоньку стал входить в дело.

- Чему-чему? — спросил Отто.

- Ну, это вот что. Когда в подобной стране назначается кукольный деятель, он связан определёнными обязательствами перед “Карабасом». Грубо говоря, он должен подписывать только то, что ему говорят делать. За это его кормят.

- Но, увы, всегда наступает «сезонный» момент, когда тщеславие и банальная жадность побеждает… — продолжил за него Отто.

- Совершенно верно, — произнёс Феликс. — И он начинает прибирать власть к рукам. Его легонько шлёпают. Потом сильнее. А когда шлепки уже не действуют, они включают ротационную машину. Его списывают, а на освобождённое место сажают заранее выращенный саженец. Вот и весь цикл ротации.

- Интересная терминология… И как происходит процесс… этой, «посадки»? — спросила Рената.

- У них почти в каждой стране есть подстрекатели, которых они подкармливают. История этого механизма уходит далеко в прошлое… Я уже, кажется, рассказывал вам, — Феликс повернулся к детективу. — Держат их, так сказать про запас… Когда приходит необходимость, они их задействуют. Те устраивают шоу… Называйте как хотите. Если эти подстрекатели проваливаются, их или убирают, или объявляют правозащитниками, борцами за демократию, и дают убежище в Англии.

- А почему в Англии? Это всё идёт из Букингемского дворца? — спросила Рената, и вдруг ощутила, как все на неё смотрят. — Что я такого сказала?

- Не обязательно. Думаю, эта идея этой механики висит, так сказать, в правительственном эфире нескольких стран. Я не могу знать, кто истинный хозяин. Может «Карабас» живёт в другой стране… Он всегда выглядывает из-за спин. А вот исполнителей много здесь. На Воксхолл кросс…

- Да уж, если кто чересчур рьяно кричит о демократии, знай, тут не чисто. В зависимости от масштабов «хозяйства», они действуют по разному, видимо, — вновь встрял детектив, теребя левый ус правой рукой.

- Совершенно верно. Иногда бывает, что «хозяйство» велико, и операция может занять несколько лет. А в самый критический момент, когда палец уже лежит на кнопке, они устраивают ещё кое-что… — Феликс остановился, как бы раздумывая, продолжать ли дальше.

***

Увидя вопросительные выражения лиц, стало ясно, что останавливаться поздно. Он подошёл к окну, взглянул на серое небо, и продолжил:

— Как они сами выражаются, устраивается «фейерверк», — Феликс горько усмехнулся. — Это бесчеловечно, но никто и пикнуть не может.

- А что такое «фейерверк»? — спросил удивлённый аллегорией Фем.

- Это мероприятие для отвлечения мировой общественности. Другими словами, беда… где-нибудь на другом континенте. Вы себе не представляете, как много они могут… — Феликс начал как-то нервно улыбаться. — У них средства, научно-исследовательские центры… Учёные, продавшие душу…

- Всё-таки, что за беда?

- Или цунами, или землетрясение, или эпидемия какой-нибудь новой болезни. Неужели вы думаете это сложно сделать?

- Да, но цунами?

- Небольшой ядерный взрыв на месте разлома геоплит… Подводный, конечно. Для них ведь это ещё испытания ядерного оружия.

- Да уж, — подключился Отто Макс, — прошли времена демонстрационных испытаний. Теперь втихую, и испытывают, и используют… Тактика убийства двух зайцев одним выстрелом. Надо полагать землетрясения делаются похожей методой.

- Совершенно верно. Для «фейерверков» у них собрано в арсенале много технологий. Увы, но это происходит уже давно. Могут устроить жару, могут наводнение. Вот запустили утку в прессу о глобальном потеплении. Может оно и имеет место, но не в той степени, что нам орут со всех углов. А зачем?

- Ведь им надо освободить средства из казны, плюс проверить некоторые новшества в геологическом оружии, — казалось, что ус у детектива сейчас отвалится.

- Совершенно верно. И большинство финансов течёт через наш банк, — Феликс поморщился.

- Вот если перекрыть этот краник… — сказала Рената.

- Ну и что? Они напечатают ещё, — произнёс Отто Макс. — Известно, кто печатает «бумажки»… Тут надо найти главного кукловода, порыться в досье, залезть под простыню… Откопаем ящик «Пандоры», и за дело… Надо скомпрометировать его, во всех глазах перед мониторами, газетами и экранами.

- Вовсе не это надо сделать… — Феликс постепенно начал входить в роль мстителя.

- Простите? — Отто подался весь вперёд. — А что?

- По справедливости будет, если мы на него спустим его же собак… Насколько я понимаю, вы можете проникнуть к ним в систему? Почему бы тогда не заменить одну мишень другой?

- Вы, простите, предлагаете послать к главному злодею его же снайперов? И видите свою дочь прямой участницей этого убийства?

- Почему убийства? «Он», или «они» повинны в крови тысяч людей. Разве это не заслуживает смертельного приговора? Вы, конечно, добряк по натуре, но есть моменты, когда необходимо собрать в себе всю жёсткость. Правосудие должно вершится холодным разумом. Разве не было сказано древним, что за смерть полагается смерть? И если не мы, то скажите, кто исполнит этот закон? Если мы размягчимся, струсим, то вина преступников перейдёт на нас. И вот тогда, я спать не смогу. Вот тогда совесть меня замучит… — Феликс так разошёлся, что ещё немного, и он сорвался бы в крик.

***

Воцарилась небольшая пауза. Каждый думал о своём. Тут, молчавший до сих пор Фем произнёс:

- Тут я в корне не согласен, извините. Отобрать жизнь может лишь тот, кто её дал. А наше оружие я вижу в правде. Правде как таковой. Если её правильно и вовремя подать, то эти бесы пожалеют сами, что не стали мишенью снайперов. Обескровленный бес сам примет смерть, какую заслужил. И это уже не наше дело. А наше дело — рассказать правду. И Дар свой, и я, да и Рената, употребим не на снайперов, а на предание гласности всех их дел.

- К чему это приведёт? Это будет ваш провал, да и только. Вы сами получите пулю, как все правдолюбцы. Посмотрите на историю, как заканчивали «любители правды».

- Но у них не было Дара. А нам известно, как избежать… неприятностей. Кроме того убрав пару-тройку кукловодов вы нанесёте им лишь временную рану. Из убиенных сделают «героев», а на их место придут другие, причём довольно быстро. А вот дискредитировав систему, как таковую, мы им принесём настоящий ущерб. Я так это вижу, — Фем оглядел глазами аудиторию.

По лицам было видно, что его поддерживали Рената и Отто. Шульц, удивительно молчаливый доселе, казалось не одобряет вообще никаких действий.

«Сбежать и залечь на дно, вот что надо…» — говорил он ещё вчера.

- Я согласен с Фемом. Мы уже давно договорились — никаких расправ. Не имеем мы никакого права убивать, это точно. Правду рассказать, и только её родимую, это и есть наше дело. А то меня потом загрызут кошмары на юридической почве… Вот только как его найти, этого «Карабаса»? И как дискредитировать? Вот в чём вопрос…

- Есть у меня некоторый опыт… — произнесла, молчавшая до этого Рената и немного покраснела. — Не знаю, насколько хороша идея, да и папа ещё не в курсе.

И она рассказала о своих шалостях в интернете. О любовниках и любовницах, о госпитале и детских операциях. Упомянула и о докторе Энелиле, помогавшего ей. Феликс уже слышал от неё это имя, но оно ему ничего не говорило. Его лицо постепенно удлинялось. Судя по выражению глаз банкира, он начал понимать, откуда пришли его беды…

Тем временем, Отто аккуратно следил за его мимикой. Казалось, сыщик следует за мыслями Феликса не отступая ни на миг. Что искал он на лице Феликса? Раскаяние? Или же подтверждение своим сомнениям?

Чем больше говорила Рената, тем сомнительнее выглядел выбранный профиль клиники для Феликса. Он сейчас походил скорее на пациента психиатрической лечебницы. Особенно, после того, как Рената рассказала, что он был знаком с этим самым психологом.

- Да не помню я такого… Пирамида была, был госпиталь, — он закашлялся, — был там какой-то, с неприятным лицом… Но психологов мы тебе не приглашали. Я спрошу у Эрики, но…

- Было-было. Даже я знаю, — вмешался Отто. — Я сам разговаривал с этим господином. Мне, кажется, он обладает гипнозом лучше чем я дедукцией…

- Это было скромно, — раздался голос Шульца из глубины комнаты.

Не обращая внимание на сказанное Шульцем, Отто продолжал:

- Я совершенно уверен, что этого мистического господина мы ещё встретим. Можете не сомневаться, — он поднял вверх указательный палец.

- Вы ещё не рассказали о том, как создавалась эта клиника, и как подписывались лицензии. Насколько я понимаю, дело было хлопотное? — спросил Феликс.

- Да уж, благодаря Ренате и Шульцу, нам удалось организовать совершенно легитимное предприятие, — при этих словах сыщика Шульц привстал, чтобы его было лучше видно.

- А как финансовая сторона? Тут, насколько, я увидел, вложено не мало средств. Если это никак не окупается за счёт клиентов, то как?

- Вы подошли к интересной стороне вопроса, — начал рассказ сыщик. — Учёт у нас построен по самым современным технологиям. Бухгалтерия должна вестись аккуратно, да и юридически, мы должны делать всё правомерно…

- Чтоб потом Отто не мучился совестью… — вставил Шульц.

Косо взглянув в сторону напарника, детектив продолжил:

- Поставим вопрос несколько шире. Что такое помощь нуждающимся, и как она финансируется? Если у страдающих членов общества нет денег, грубо говоря? — он выжидающе окинул Феликса взглядом.

- Благотворительность?

- Именно. Мы создали анонимное благотворительное общество, и одолжили немного средств у тех, кому неплохо было бы заняться филантропией. В широком смысле… Порой человека не подтолкнёшь, он и не задумается, — Отто подошёл к окну. — Вы считаете это преступлением? Мы же не используем деньги на… кхе, так сказать… вульгарное обогащение. Я, с тех пор как убедился в том, как работает государственная кухня, уже и не знаю кто имеет право готовить ужин… то есть вправе вершить справедливость…

- Да уж, в полицию не обратишься… Но для того, чтобы его вершить, как вы сами меня только что убеждали, надо хотя бы спуститься с небес, — банкир внимательно окинул взглядом присутствующих. — Кто из присутствующих здесь, мог бы похвастать этим?

- С небес не знаю. А за подземелье могу поручиться, за себя и за Ренату, — глаза у Фема заблестели. — И я, и она, родились заново. Это, думаю, и есть то, что вы имели в виду, ведь так?

В ответ Феликс пожал плечами и задумался. Он сидел за столом и, казалось, совсем ушёл с себя. Детектив отодвинул занавеску:

- Подъехала машина Сильвии. Она здесь. Прошу пройти в хирургическую. Сейчас вы станете свидетелем массовых перевоплощений.

Спустившись на этаж ниже, они вошли в блестевшую холодом стерильности хирургическую. Оборудовано всё было по последнему писку прогресса. При входе пришлось одеть халаты, тапочки и шапочки.

***

Полулёжа в полу кресле какого-то неведомого хирургического назначения, Отто отвечал на вопросы стоящего у окна Шульца.

- Что, по вашему босс, было бы лучше в данной ситуации? Ну, допустим, соберём компромат, выложим в сети. Дальше что? А не навредим мы безопасности Англии? Людей, в конце концов, которые тут живут? И потом эти арабы…

Отто поморщился, и тут же получил выговор от Сильвии. Увернувшись от кисточки, он сказал:

- Что тут можно сказать… Разве правда может навредить? То есть, да может. Но может, это к лучшему… А угроза безопасности… Кому? Вы в окно посмотрите. Кто там ходит? Кто нам угрожал, уже здесь. Обратите внимание на этот национальный винегрет. Такое ощущение, что нас смешали для того, чтобы разобрать по веточкам, как в известной притче про веник… — он получил помазком по носу.

- То есть всё-таки, что же подрубит их корни, а босс? — продолжал приставать Шульц.

- Деньги. Законодательство… Мы же не всесильны, в конце концов! Что тут рассуждать… Надо делать, что в наших силах… А знаешь, мы их не победим, — тут он задумался. — Они ведь сами себя сожрут!

Тем временем в комнату вошла совершенно новая Рената. Её было не узнать — блондинка, лицо, какое-то не такое.

Присутствующим пришлось даже немного прищуриться. Рената представилась как Фелисия Кверти. Фамилию ей выдумал неутомимый Шульц, поколдовав над клавиатурой. Как он выразился, многие имена и фамилии уже там вбиты. Надо только всмотреться как следует, и оно проявится. При этом Отто Макс почему-то стал Аароном Шулерманом.

«Оригинально для человека по фамилии Шульц…» — ворчал детектив.

Сам Шульц выдумал себе дурацкую фамилию Козак.

«Ты бы ещё Бен Ладен себе взял. Мы же тут не псевдонимы выдумываем! Такая фамилия выглядит подозрительнее, чем твоя новая внешность!» — ворчал Отто Макс.

А внешность была действительно, выдающаяся. Когда с обновлённого Шульца сняли полотенца, истерика продолжалась минут пять. Фем перекрестился, а Отто схватился за голову.

«Дисквалифицированный клоун! Петух с пролысинами и татуировкой на лбу… Ты похож на спасшуюся жертву китайской кухни!» — Отто был вне себя, — «Бежал из под поварского тесака…»

- Причём, чуть поздно… — усугубил Фем.

Его защищала Сильвия: «Вы ничего не можете понять в молодёжных тенденциях! Вы безнадёжно стары, и это будет только ухудшаться!»

Он отвечал ей комплиментом. А она опять: «Вот вот, уже начало ухудшаться!»

Когда в полдень раздался звонок от Дороти, всё было готово. Тем не менее, Рената, которая должна была встретить «гостей», дрожала как осиновый лист. Она знала, что будут несколько человек из банка, и один «бес», с Воксхолл кросс. Это была её первая встреча с опасностью, лицом к лицу. Её все настраивали и поддерживали. Но было страшно. Очень страшно.

***

- Добрый день, мы к Феликсу Леви, — произнёс один из вошедших. Это был знакомый Ренате заместитель отца по внешним операциям.

«Только бы не узнал…» — пронеслось в голове. Но он был далёк от узнавания. Талант Сильвии был, как всегда, на высоте.

Он снял заснеженную шляпу, обнаружив аккуратную лысину. Остальные стояли за его спиной и были совершенно не примечательны.

«Какие-то серые волки…» — подумала Рената.

- Добрый день, вы можете оставить верхнюю одежду здесь, а потом следуйте за мной, — сказала медсестра Кверти, глянув на уткнувшуюся в журнал Дороти.

«Могла бы и помочь…» — пронеслось в голове у Ренаты и она цыкнула на секретаршу.

Та медленно подняла глаза на медсестру, и тут же уронила их обратно в развёрнутый журнал. Казалось, даже со звуком.

Рената специально отвлекалась на эти мелочи — лишь бы поменьше иметь контакт с гостями.

Те степенно сняли пальто, и причесавшись у зеркала проследовали по лестнице за Фелисией. У входа в палату Феликса, с очень печальным лицом, стоял доктор Крунштадт. Выглядел он совсем по другому, очень взросло, с какими-то медицинскими усиками. Нос был крупнее, а на глазах красовались круглые очки в золотой оправе. Сильвия состарила его лет на десять минимум. Он был весь седой и морщины незаметно подчёркивали накопленную мудрость.

«Накопленную самой Сильвией…» — подумала Рената.

Вошедшие представились, и доктор провёл их к Феликсу. Вид отца в очередной раз поразил Ренату. Сильвия защитила бы докторскую диссертацию своей работой. Перед пришедшими лежал бледный, измождённый болезнью старик. Он еле ворочал красными глазами, видимо, следуя урокам гримёрши. Весь его вид буквально уговаривал: «Отнесите меня на кладбище, и поскорее!»

Заговорил заместитель. Он запинаясь нёс какую-то запланированную ерунду про то, как они все скорбят, что весь офис шлёт ему приветы, и вот эти цветы. Что они его помнят, и мысленно все здесь, в этой комнате.

«Слава Богу, их тут нет…» — подумала Рената.

Его разглагольствования прервала неожиданно появившаяся Эрика. Войдя, она невольно вскрикнула, увидев Феликса. Судя по всему, проказник Шульц специально её не предупредил. Гад. Он ещё утром вещал, что первая реакция самая верная, а актёрское мастерство включится позднее.

«Циничный…паршивец, Станиславского начитался!»

Феликс попытался приподняться с кровати, чтобы рассмотреть, кто вскрикнул. Попытка провалилась — он, видимо, уже хорошо вошёл в роль. Не удержавшись на локте он рухнул. Ренате было видно что, стоящий рядом Алекс, явно сдерживал смех. Доктор Крунштадт попросил всех удалиться. Он боялся, что мастерство перевоплощения может изменить Феликсу, и он как-нибудь себя выдаст. Выйдя в соседний кабинет, гости завели разговор о состоянии господина Леви. Они явно не ожидали увидеть такие быстрые изменения.

- Как так получилось… Он же неделю назад был совершенно в другом виде… так сказать, — проговорил ошеломлённый заместитель, вытирая запотевшую лысину.

- Увы, так бывает, — уклончиво ответил Алекс. — Никто не застрахован. И, поверьте, чем быстрее всё завершится, тем ему же лучше.

«Сильвия явно переборщила!» — мелькнуло у него в голове.

- Как вы думаете, сколько ему осталось? — спросил один из серых костюмов.

- Я бы не дал бы больше двух недель. В лучшем случае.

- Стало быть в худшем… дольше? — проговорило из костюма.

- То есть?

- Ну, в смысле, чтоб ему же было лучше…

- В каком-то смысле да. Но мы, врачи, предпочитаем думать наоборот.

- А… — у костюма явно что-то было на уме. — А как вы, врачи, предпочитаете думать об эвтаназии?

- Я не Джек Кеворкян… — Алекс выглядел шокированным прямотой вопроса. — А он уже умер. Сам. Вы знаете, что это противозаконно.

- Мы вам хорошо заплатим и устроим всё законно. А?

- Я не вижу никакого смысла. Ему осталось две недели…

- Ну, мы тогда переведём его в свою клинику. Это будет всем проще, — пожал плечами серый костям. — А там подумаем, как ему помочь…

- Хорошо, подождите. Я должен подумать, — Алекс выглядел сконфуженным. — Вы ведь понимаете, что Эрика не поверит… Вам надо будет и с ней договорится.

- О технике мероприятия мы поговорим позднее. Сначала дайте согласие.

- Завтра, — доктор Крунштадт поднялся с кресла, показывая, что аудиенция окончена.

- Хорошо, завтра, так завтра, — произнёс костюм, и протянул Алексу визитку, — позвоните не позднее полудня. Не хотелось бы господина Леви перевозить в другую клинику. Тревожить лишний раз. Мы ведь переживаем за него.

Фем успел несколько раз мысленно пустить пару очередей из тяжёлого пулемёта им вслед, прежде чем они скрылись.

«Эвтаназии захотели, получите!» — думал он, представляя, как бы они живописно расположились на ковре, сочась кровью из равномерно расположенных отверстий.

***

- За нами следят, — вдруг сказал Отто.

Он уже полчаса стоял у окна за чем-то наблюдая. В комнате находились ещё Фем и Шульц.

Их мыслительные потуги ни к чему дельному не приводили. Было выдвинуто несколько интересных вариантов, но всё сводилось к одному — Феликса нужно было «кончать». Но как это организовать? Об этом они не подумали, устраивая медицинский центр. Цепочка инстанций для регистрации смерти оказалась довольно сложной. Но несмотря на все бюрократические препоны, которые худо-бедно можно было обойти, отсутствовала главная деталь всего мероприятия. Деталь эта была неодушевлённая, а именно покойник.

«В морг с одними бумагами не пустят! — распинался Шульц. — Им труп подавай. Свежий, и на блюдечке!» При этом они обязательно придут на «опознание». Надо же попрощаться с товарищем.

- Тут всё несколько сложнее, — произнёс Отто. — Они захотят убедиться, что покойный Феликс подлинный, а не подделка. И для этого, они обязательно возьмут анализ ДНК. У них там наверняка есть его образцы. Думаю, у них есть банк данных на всех «благотворителей», не только на нашего. Митохондриальная ДНК от матери является самым удобным объектом для изучения родства. Тем более для них, — Отто кивнул головой в сторону двери.

- Никогда не интересовался… — произнёс Фем.

Отто уже было открыл рот, чтобы продолжить, но его лекторским тоном перебил Шульц:

- Эта самая ДНК имеет гипервариабильный регион HVR-1. При анализе, определяется его структура у предполагаемой этнической группы и затем сравнивается с общепринятым стандартом — Кембриджской Стандартной Последовательностью (Cambridge Reference Sequence). На основании этого сравнения и возможно удостоверится, являются ли тестированные лица членами одной национальности. А у них, несомненно, есть образцы Феликса, так что сравнение будет совсем простым.

- Кроме того, мы не знаем, как далеко в этой науке зашли эти господа. — Отто принялся за ус. — Как вы уже заметили, их наука, и наша, земная, весьма могут различаться.

- В таком случае, ситуация складывается не в нашу пользу. Нужна свежая идея, — произнёс Шульц и посмотрел на Фема. — Может сгенерируешь план действий? Как обмануть ДНК тест, не убивая Феликса?

- У меня генератор сломался… хотя, — он задумался.

- Хотя… — протянул Шульц. — что «хотя»?

- Когда я был на выставке шпионских страстей в Париже, видел там одну оригинальную штучку. Это ампула с прозрачной жидкостью. Что там намешано — не знаю, но коктейль позволит «умереть» на пару дней. Это что-то типа состояния клинической смерти, растянутое на пару дней. Температура тела при этом заметно понижается, а сердцебиение становится настолько слабым, что не проявляется при поверхностном осмотре. Почти гарантирован диагноз — смерть.

- Мне не нравится «почти». Звучит так, что можно получить и противоположный диагноз? — спросил Отто.

- Всегда есть возможность потерпеть фиаско. У них есть «лакмусовая бумажка» для таких случаев. Но, думаю, употреблять они её не будут.

- Почему не будут?

- Она ещё не введена в строй. Это новая разработка. А вот «сонное» лекарство уже на вооружении.

- А если оно содержит «недоработку»? Если этот «сонник» его убьёт на самом деле? — сыщик ожесточённо крутил ус.

- Но на выставке уже была реклама. Значит средство одобрено. А риск есть всегда. Даже если вы пошли ночью по маленькому без тапочек. Про тестовое средство там было только напечатано…

- Ну, хорошо, а что, если у Феликса аллергия? — Шульц разошёлся. — Что если он покроется пупырышками в самый неподходящий момент? Представляете, церемония прощания, а…

- А потом? — перебил бушующего фантазиями Шульца Отто. — Ну через два дня?

- А потом «сонник» растворится в крови, или в какой-нибудь ещё жидкости… и, voila — «жертва» воскреснет. Как вам такое? Похожие шпионские игрушки используются уже давно, но только недавно был сделан прорыв в технологиях.

- Хорошо, тогда самый главный вопрос: где мы достанем этот препарат? — сыщик пристально посмотрел на Фема.

- Там, в Париже на той выставке, я обратил внимание, что все надписи на этой «химии» были на английском. Стало быть придётся наведаться к вам на Воксхолл Кросс. Уж наверняка они там держат немного…

***

Лицо Феликса мрачнело на глазах больше и больше. Он понимал, что без его согласия на этот дикий розыгрыш останется только один вариант — настоящий труп. И почему-то, этот вариант ему нравился ещё меньше.

Все были в сборе, а за окном недовольно шумел дождь. После подробного доклада Фема пауза растянулась на добрых пять минут.

Наконец, капли как будто перестали барабанить крышу, и Феликс, раздвигая мрачные мысли, произнёс:

- Я так полагаю, тут все рискуют. Рискну и я. Надеюсь, что анализ ДНК они возьмут аккуратно…

- Не волнуйтесь, для этого не надо вырезать печень — пары волосков хватит. Может ещё возьмут кровь и слюну.

- Я боюсь в основном… щекотки. Представляете их лица, если я расхохочусь?

- Вам будет не до юмора, поверьте.

- Понимаю. Я буду в это время общаться с ангелами, а бесы с моим телом. Интересно получится.

- На всякий случай, мы будем рядом, да Фем? — Отто вопросительно взглянул на Фема.

- Я буду дежурить в морге всю ночь, — и Фем сделал руками жест, передёргивающий затвор воображаемого пистолета.

Видимо, это и было последним, что окончательно расслабило Феликса. Он махнул рукой, и произнёс:

- Ладно. Вы меня убедили. Я согласен. Что нужно для подготовки?

- Вот и хорошо, — ответил на это сыщик, явно успокаиваясь. — У нас ещё много чего впереди. Расскажите подробно, как вообще пройдёт вся церемония. Это будет полезно знать.

- Ну, начну с того, что я завещал похоронить себя в гробу, и не в костюме, а в тахрихине.

- В чём-чём? — Шульцу понравилось новое слово. — Тар-чём?

- Тахрихине, то есть льняном саване. Чистая белая одежда, без узлов и карманов. Затем тело помещают в простой деревянный ящик без полировки, медных ручек и внутренней обивки.

- Интересно, — протянул Шульц. — Прямо таки без карманов.

- Без. И без церемонии прощания, что вам на руку. Выставлять умершего на всеобщее обозрение в открытом гробу считается оскорбительным. Ведь могут прийти враги и порадоваться смерти противника.

- А ещё, покойник может чихнуть…

- Кремация также противоречит еврейскому Закону, — Феликс не обратил внимания на реплику Шульца. — В последние несколько столетий среди раввинов установилось единое мнение относительно недопустимости вскрытия как акта, оскверняющего покойного.

- А как же анализ ДНК? Это не считается за вскрытие? — забеспокоился Шульц.

- Нет, не считается, — успокоил Отто, и сердито глянув на напарника, строго спросил:

- И вообще, тебя больше пугает вскрытие Феликса или нарушение «закона»?

Подождав, когда слова дойдут то адресата, он вновь повернулся к Феликсу:

- А что ещё?

- Похоронить покойника следует в самый короткий срок. Церемония проста. Вслед за несколькими псалмами читается краткая молитва, восхваляющая Всевышнего, дающего жизнь и лишающего ее. Иногда раввин произносит краткую речь об усопшем. Никакие посторонние разговоры на кладбище недопустимы, поскольку считаются проявлением крайнего неуважения… Затем гроб опускается в могилу и засыпается землёй. Произносятся слова утешения, обращённые к пребывающим в трауре. Прежде чем покинуть кладбище, все омывают руки. Вот, в общем, и всё.

- Надо звонить… им, — встрял опять Шульц. — Соглашаться на эвтаназию. Я уже согласен. Кстати, надо подумать о технике этого, так сказать, мероприятия. Как мы его… так сказать уделали? Ведь они спросят…

- Ну так прогугли этот вопрос!

- Не проблема, — сказал Шульц и направился к лаптопу.

***

Ночной и очень зимний Лондон. Холодно. Две тени, двигающиеся мягко, по кошачьи. Редкие представители этих животных, попадающиеся по пути, признавая своих, не шарахались в сторону.

Всё было похоже на их недавнюю вылазку в банк. Рената и Фем были одеты как ночные грабители двадцать первого века. Всё было чёрное, эргономичное и технологически продвинутое.

Перейдя через мост «Воксхолл», они приблизились к интересующему их зданию, и остановились. Над высоким забором возвышались глаза, окружавшие стеклобетонное чудовище по периметру.

«Не так проста эта тишина…» — шептал речной ветерок.

- Нас ждут… — прошептала Рената. — И эти камеры так, ерунда. Они как будто знают, что ты их отключишь. Знаешь, я пожалуй уверена, здесь засада.

- Не бойся. Страх происходит от неведения. Ты не видишь противника, и поэтому боишься. И ещё выдумываешь себе всякие ужастики.

- Может ты и прав…

- Пойдём тихонько кругом.

Они обошли забор почти весь по периметру. Ничего, кроме пары скучающих охранников.

- Странно, почему на здании нет ни одной вывески? Как будто не все ещё знают, что здесь.

План этого фасада они знали наизусть. Все его слабые и сильные стороны.

Наблюдатели со стороны, наверно, были бы удивлены дальнейшим поведением парочки. Они не стали пытаться проникнуть внутрь. Наоборот, перейдя улицу, они прошли под эстакадой и удалились в садик.

Там, с другой его стороны, они сели в припаркованный автомобиль. Маленькая машинка переехала мост через Темзу и уже через пятнадцать минут её можно было увидеть припаркованной возле садов BuckinghamHouse. На панели приборов лежал конверт, содержимое которого с лихвой покрывало моральный ущерб, а также штраф за нехорошую парковку.

Дальнейшие действия ночной парочки ввели бы в полный тупик наблюдателя, если, конечно, он не из спецслужб.

Эти двое, скользнув по парку еле различимыми тенями, остановились у садового домика. Ну мало ли что надо двум молодым, да ещё и в таком укромном месте? Никто бы и не задумался над этим, если бы, конечно, не проследил, что будет дальше.

А было вот что — они исчезли. Исчезли внутри домика и больше не появлялись. Во Франции воображаемый садовник бы их простил. Может даже, и охранял бы вход какое-то время. Но здесь, хорошо, садовника не было — он спал. А на камерах наблюдения, которыми утыканы все сады королевы, тоже ничего интересного не происходило. Так и осталась незамеченной эта странная история.

А внутри домика происходило вот что. Фем быстро разгрёб новенький, и ни разу не использованный садовый инвентарь. За ним обнаружилась потайная дверь. Дверь была тут же открыта.

- Надо придумать, как её закрыть так, чтобы никто не понял, что мы тут вошли, — прошептала Рената.

В далёких отблесках огней её глаза светились по особенному. Они, казалось, заполняли всё лицо каким-то свечением.

- Ничего не получится. Я просто заблокирую внешний замок, и это даст нам фору во времени. Следующий обход здесь будет через час. Плюс час провозятся с замком. У нас должно хватить.

Они побежали по лестнице вниз. На глубине около семи метров обнаружилась ещё одна железная дверь. Кодовый замок не задержал их, и оказавшись в широком бетонном туннеле, Рената стала вращать головой.

- Туда! — она уверенно ткнула пальцем в темноту, при этом, глядя в другую сторону.

- Нет, туда, — Фем её потащил, почти бегом по коридору. — Нам надо пройти две тысячи шестьсот пятьдесят метров. Если мы будем двигаться со скоростью пять километров в час, на это уйдёт около получаса.

- Но мы же бежим… — проговорила она запыхавшись.

- Значит, чуть быстрее.

- А как мы узнаем, что мы уже под этим домом, на Vauxhall?

- Узнаем. Я предупрежу, чтобы ты остановилась.

Со стороны, можно было подумать, что молодые люди совершают пробежку. Только, если бы это не происходило под Темзой в супер засекреченном туннеле.

Дальнейшее было уже рутиной для Фема. Открывание запоров, отключение камер и прятки с куклами. С удовольствием он наблюдал, кося угловым зрением, за реакцией Ренаты. Всегда приятно, когда тобой искренне восхищаются. А тут, почему-то, было приятно втройне.

Пробравшись в отдел химических материалов, они смогли найти дверь склада, за которой могло быть искомое. Надо сказать, что, помимо известных способностей, у молодых людей развился талант ловить всё новое, буквально на лету. Когда сзади погоня, как-то по другому происходит процесс улавливания.

Даже Рената, никогда не разбиравшаяся в шпионских страстях, уже неплохо ориентировалась в дверях и коридорах. Не прошло и получаса, как ампулы были у них в руках, вместе с детальным описанием, и даже противопоказаниями. Оказалось, что препарат противопоказан беременным женщинам и кормящим матерям.

«Кто бы мог подумать…» — пронеслось в голове у Фема.

***

Выбираться обратным ходом было опасно. Фем решил использовать уже проверенный вариант выхода через гараж. Отключая по пути камеры и прочую электронику они спустились вниз по пожарной лестнице. Им уже удалось выйти наружу перед оградой, как Рената прошептала:

- Странное чувство, будто нам разрешают выйти. Тебе не кажется это странным?

- Да уж, — тут Фем стал как-то странно принюхиваться и потирать пальцы. — Что-то действительно здесь не так. Скопление энергии передвигается внутри здания. Как-то слишком быстро, как будто бегущие люди.

Вдруг он схватил Ренату за рукав и быстро потащил в сторону припаркованной Хонды.

«Что?»- только и успела спросить она запрыгивая в машину.

Но времени отвечать у Фема не было. Хонда рванула в тот момент, когда отряд вооружённого спецназа выпрыгнул на улицу из здания.

Гонки Фем успел полюбить ещё в Париже. Особенно, если сидишь внутри Феррари. А здесь небольшая Хонда, да правый руль… Ну что за удовольствие? Только он успел пожаловаться Ренате, как перед ними выросли несколько броневиков. Он, взвизгнув шинами, успел уйти в маленький туннельчик под железнодорожной эстакадой. Выскочив с другой стороны, Хонда влетела в какие-то сады.

«Спринг Гарден….» — успела прокомментировать Рената.

Пока преследователи разворачивались на своих машинах, Фем осадил Хонду и буквально выцарапал из неё Ренату.

- Быстрее, за мной, — и он потащил её к фургону, стоящему у магазинчика, встроенного в арку эстакады. Наверху послышался звук проезжающего поезда, и Рената поняла, что он задумал.

- Наверх? Поезд?

- Да, быстрее. На машине не уйти, если они заранее всё подготовили…

С этими словами он подсадил её на подножку, затем на капот, и на крышу фургона. Прыжок с крыши — и они у ограды железной дороги. Внизу послышались визг шин и резкие окрики.

- Перелезай!

- А как мы запрыгнем на поезд?

- Я его приостановлю…

Показалась электричка. Она неприветливо загудела, но Фем не обратил на это никакого внимания. Он сделал рукой круговое движение, и поезд, как вкопанный, встал дверью прямо перед Ренатой. Двери разъехались, и Фем сделал приглашающий жест:

- Прошу!

- Мерси, — ответила она и смешно присела, но книксен был бесцеремонно прерван Фемом. Он её подхватил и запихнул в открывшуюся дверь. Запрыгнув вслед, он, под удивлённые взгляды пассажиров проделал знакомые пассы руками. Поезд начал медленно набирать скорость. За окном появились бегущие люди в чёрном. Пассажиры с интересом наблюдали за ними, пока те не отстали, кроме двух, зацепившихся за последний вагон.

- Кажется, двое в поезде, — сказала Рената озираясь. — Перебегают из вагона в вагон.

- Перебегают? Ну-ну… Двое — это не так много, — и он ласково погладил Ренату по волосам. — Устала наверно…

В ответ она выразительно посмотрела на него снизу вверх.

- Я не устала… Но уже не боюсь.

***

Беготня по вагонам — дело неприятное. Двое вооружённых солдат из группы захвата имели приказ стрелять на поражение. Эмоционально, они были особенно холодны, так было надо.

Так их настроил перед операцией психолог. Дело в том, что одной жертвой должна стать красивая рыжая девушка. Молодой человек, это ладно. Мужчину можно прикончить и без эмоций. А вот на девушку их натаскал мастер по вкручиванию мозгов. Надо, так надо. Приказ есть приказ. Тем более, будет награда, это точно.

Запрыгнув на подножку последнего вагона, они разбили стекло, и проникли внутрь. Перебегая из вагона в вагон, они видели как пассажиры пугаются звериного оскала их лиц, и, может ещё оружия.

Забежав в последний тамбур, они увидели эту рыжую, и мужчину в чёрном перед ней.

«Ну хоть погибнет, защищая даму,» — пронеслась в голове извиняющая мысль. Надо было войти в их вагон, но почему-то заклинило двери. Пока один из них пытался их открыть, другой направил чёрную дыру ствола в направлении жертвы. Мушка над отверстием расправила крылья и…

Его печальная судьба будет определена на несколько месяцев. Он, и его напарник попадут под пристальное и кропотливое изучение специалистами из самых разных областей.

Будут привлечены физиологи, психиатры и даже один знаток паранормальных явлений. Но ни один из них так и не сможет найти ответ, почему солдат выпустив всю обойму в пол и перебив электропроводку, и остановив таким образом поезд, дал «злоумышленникам» уйти, а сам впал после этого в амнезию.

Его напарника тоже нашли в полном отключении от реальности этого мира. В то, что его бил в это время не слабый ток, специалистам верилось с трудом. Он со скукой отмахивался от вопросов и никого не узнавал.

Снайперы, сидевшие на крыше, также свидетельствовали об аномалиях. В частности, их инфракрасное оборудование дало единовременный сбой, а также все средства связи. Они так и глазели за столпотворением с крыши, лишённые возможности воспользоваться рацией.

А беглецы, вежливо извинившись перед пассажирами за причинённые неудобства, скрылись в темноте железнодорожной развязки.

***

Мрачность церемонии усугублялась совершенно распоясавшейся погодой. Казалось, перепутано решительно всё: и дождь со снегом, и туман с солнцем. Не аппетитно чавкающая слякоть добавляла свою лепту в скорбное шествие на кладбище «Голдерс Грин».

Проходя мимо могилы с большим серым надгробием, Фем обратил внимание на гигантского ворона, чернеющего поверх золотых букв JACQUELINE. Птица выглядела довольно загадочно.

«Это видимо потому, — подумал он, — что следит ворон именно за мной.»

Помимо рабочих и служителей, присутствовали коллеги Феликса Леви по работе и несколько личных друзей.

За час до этого, на церемонии прощания, всё прошло относительно успешно. При этом был эпизод, когда «серому костюму» позволили остаться с покойным наедине. Всё это произошло, несмотря на то, что Эрика протестовала — её просто отодвинули с дороги. Что там происходило, она не видела.

А ещё раньше, ночью, в здание морга приезжали двое. Что они там делали, снималось на камеру. Фем, вместе с Шульцем, «дежурили» в маленькой кухоньке рядом, готовые ворваться в любой момент. Пытаясь расслабится и хрустя крекерами, Шульц следил за экраном планшета, а Фем стоял у двери. Он держал наготове одолженный в конторе на Vauxhall пистолет, предварительно зарядив его «сонными» капсулами. Благо, они с Ренатой взяли две коробки.

«Одна на чёрный день, но другая — про запас», — сказала тогда Рената.

Всё было предсказано верно, и эти двое «повелись». Они что-то отщипнули у мирно «спящего» Феликса и исчезли в ночи.

Позднее, Шульц даже захотел сам попробовать экзотического снотворного, но встретил решительный отпор от разумной части их маленькой компании.

«Как-нибудь потом» — успокоил он их.

Теперь простой деревянный гроб стоял закрытый, как должно быть по традиции, и как завещал её «покойный» супруг. Цветов на этих похоронах, как повелел раввин, не было.

Эрика настояла, чтобы всё прошло по возможности быстрее. Видимо, многое было не по правилам в тот день, и стоящий возле могилы ребе постоянно что-то ворчал. Он был явно не доволен, и беспокойно теребил седую бороду.

После того, как гроб забросали землёй, к Фему подошёл знакомый персонаж в сером костюме. Ничего не произнося, он передал конверт, и удалился.

***

- Ты находишься на попечении секретных служб? — прошептала Эрика, поблёскивая влажными глазами из под чёрной вуали. — Аяяй… нехорошо…

- Здесь только на мороженое…

Для него похороны хоть и были испытанием, но всё же больше приключением. А вот Эрика к своей роли отнеслась серьёзнее. Даже всплакнула.

- Жаль, Феликс не слышал всё это. Он бы многое понял…

- Думаю, он и так многое понял… — Фем оглянулся, — Осторожно, вдруг заметят. Смотрите, какой ворон.

Они заранее договорились не болтать лишнего, так как их могли прослушивать дистанционными микрофонами. На большом расстоянии, Фем мог и пропустить наличие прослушки.

Сейчас он очень боялся за Эрику, из-за её волнения за предстоящее «воскрешение» Феликса. Оно могло вовсе не быть интерпретировано, как скорбь. Но чин в «сером костюме» не подавал признаков такого понимания. Он молча озирал родственников и думал, видимо, о том, о чём обычно думают на похоронах: «Хорошо, не я…»

Чёрная птица тяжело взмыла над ними, и описав в небе круг уселась на надгробие невдалеке. Чёрные блестящие точки буравили свежую могилу.

- Чего ему тут надо? Кыш! — невнятно шикнула Эрика.

Ворон не шелохнулся. Его достоинство было оскорблено этим «Кышем», и он повернулся спиной.

- Хотите, я его пристрелю? — вдруг вмешался в разговор серый костюм, но Эрика смерила его таким взглядом, что он мгновенно испарился.

- Эрика, а почему вы не похоронили его по своим католическим обычаям? Он же не был воцерк…или как сказать…всинагоглен?

- Из-за родственников. Вон их сколько. Они то все верующие…

- Я вижу вы их не очень…

- Это они меня не очень. И особенно Ренату…

- А её-то чего? Она же из их крови.

- Не их кровь, перебьются. В том то и дело. Она его приёмная дочь, и моя от первого брака. Она чистая француженка.

- А-а-а…, а она об этом знает?

- Знает, но предпочитает не вспоминать…

- А…, а что сейчас будет? Мы едем на поминки или расходимся?

- Обычно после похорон начитается шива — семь дней траура. Сейчас принесут символическую еду, крутое яйцо и кашу из чечевицы. Вы можете не есть, и ехать в лечебницу.

- А во время этой шивы что, надо как-то особенно себя вести? Я спрашиваю, чтобы знать… на всякий случай.

Эрика улыбнулась, и сказала:

- Все семь дней шивы сидят на низких табуретках, скамейках или — подушках. Тем, кто в трауре нельзя носить кожаную обувь, нельзя бриться… Но вы, Фем, не волнуйтесь, вас это не касается…

- А почему не поставили надгробие?

- Его ставят к концу шелошим…

- А… — Фем записывал всё это где-то внутри себя.

«Интересный молодой человек. Ему-то зачем все эти знания?» — подумала Эрика, с любопытством поглядывая на задумчивого Фема.

С похорон они поехали на поминки в загородный дом, а Фем, попрощавшись, поехал домой.

***

А там вовсю кипела работа. Шульц смог собрать в очередной раз аудиторию, и с профессорским пафосом о чём-то вещал. Время от времени ему задавали вопросы. Подошедшего Фема тут же увела Рената в медсестёрскую подсобку. Она возбуждённо затараторила:

- Представляешь! Неудачные попытки поймать нас привели там к такому! — она потрясла кулачками. — Кадровые перестановки. Они там просто бесятся (удар кулачками по плечам Фема). Наши фотографии напечатаны теперь на каждом углу их офиса. Моя, кстати, так себе… Если бы не Сильвия и её волшебный грим… Даже не знаю, чем бы всё это закончилось. И ещё хорошо, что не объявили открытый розыск. И Отто с Шульцем тоже теперь в их розыске.

- Ты не спросишь, как прошли похороны твоего отца?

- Они реквизировали всю попорченную тобой аппаратуру, отдали её в лабораторию. Включая автомобили. Там, под электронным микроскопом…

- Было много людей, у некоторых слёзы… Знаешь у кого?

- Там что-то на молекулярном уровне, представляешь? Создан спецотдел, приглашены крупные учёные…

- Саван было решено заменить на чёрный костюм. Строго, и со вкусом, ты не думаешь?

- В штаб квартире на Воксхолле, оборудовано несколько лабораторий, на кроссе, по последнему слову техники… Выписаны гранты. Ты понимаешь? Ты тааакое наделал… — она развела руками, обозначая в пространстве «такое», — это же бум. Бум.

Фем отметил про себя, что при слове «бум» у неё по грозному смешно раздувались щёчки. Он сказал:

- А ты знаешь, я отказался от чечевичной каши…

- Что? — вдруг спросила она и замолчала отвернувшись.

- Извини, тебе не хотелось об этом слышать… Прости меня.

Когда Рената повернулась, глаза у неё блестели. Он понял, почему у неё раздувались щёчки. Она сдерживала слёзы.

Пауза тянулась не долго. Дальнейшее произошло вне всякого участия их воли. Обнимая друг друга они одновременно замолчали.

- У нас сегодня тяжёлая ночка предстоит. Опять кладбище… — прошептал он ей в ушко, — Мы его воскресим, это точно!..

- Да, конечно, — коротко ответила она и отстранилась. — Надо идти.

Рената вытерла влажную щёку, и задумчиво посмотрела в окно.

- Мне кажется, — промолвила она, — мы теперь всю жизнь будем вот так… прятаться от всего человечества. У нас больше нет наших жизней. Есть один, как выражается Шульц, виртуальный аватар, тонкий эфир, наполненный бездушными цифрами…

- Да уж, Шульц… Спорю, что «бездушными» вставила ты.

- Да, это уже я…

- Делаешь успехи, однако.

***

В этот момент отворилась дверь, и вошёл Отто. Немного замешкавшись, он сделал попытку выйти, но увидев вопросительные лица, всё же обеспокоенно спросил:

- Похоронили?

- Да.

- Кто идёт выкапывать?

- Я и Шульц. Ещё рвётся Рената с Эрикой, но их надо остановить, — Фем посмотрел на Ренату, но та отвернулась, ничего не сказав.

- Это вызывает уважение, — произнёс Отто, и повернулся к подошедшему Шульцу. — А ты знаком с периферийным устройством под названием лопата? Или опять будут проблемы с драйверами?

- Думаю, этот гаджет мне под силу… — он поморщился.

- Вам нужно быть крайне острожными. Хоть я и уверен, что они нас уже не подозревают, лишняя аккуратность не повредит. А как быть с охранниками? — он повернулся к Фему.

- Что-нибудь придумаем.

Тут сыщик, наконец, обратил внимание, что его теребят за рукав.

- Что такое? — детектив посмотрел на лаптоп, который ему вдруг поднесла Рената.

- Есть кое-что новое… У них паника. Они могут изменить пути следования денег. Я наткнулась на упоминание порта. У кого-то проскочило в переписке…

- Порта? Это уже интересно.

- Да, Тильбури…

- Тильбури… — Отто начал теребить правой рукой левый ус. — Надо их перехитрить. Я попробую что-нибудь узнать по своим каналам. Когда они переправляют деньги?

- Через неделю, если не раньше…

- Тильбури, Тильбури. Что-то подсказывает мне, что будет это обычный контейнер с надписью «клубника». А там пачки долларов.

- А это «что-то» не подсказывает как они это проведут? — спросила Рената.

- «Клубника» пойдёт морем очень скоро, очень. Владычица морей любит концы в воду опускать…

- Ну, это когда пахнет жареным… — произнёс Фем задумчиво и повернулся к окну и продолжил фразу:

- Правда, уже горелым потянуло.

- Вот вот. У меня там хороший знакомый в портовой охране… Поболтаю. Может чего и выяснится. А вам, как парадоксально это не звучит, успехов на кладбище, — детектив приобнял Ренату. — Не волнуйтесь с мамой. Всё будет хорошо! Я хочу сегодня уснуть с чистой совестью.

***

Оказалось, что эксгумация не самое страшное. Тем более фальшивая. Ещё страшнее, когда знаешь, что человек жив, и ниточка его жизни зависит от твоих правильных действий.

«Ведь, по правде говоря, смерть, с её газонокосилкой, была всегда рядом… — думал Фем. — Она как бы всегда шла бок о бок со мной, но никогда не прикасалась. Только пугала из-за угла гнилью улыбки… За всю историю моего «возвращения» не было ни одного, как говорит Шульц, капут-мортума. Что это, случай? А есть ли он вообще, случай? Или так запрограммировано моё движение по холмам-событиям, а я лишь добросовестный солдат?»

Соблюдая все правила предосторожности, и постоянно проверяя наличие слежки, Шульц с Фемом смогли сделать всё тихо и быстро. Спустя какие-то два с лишним часа Феликс лежал уже на операционном столе в их конторе в Оксшотт (Oxshott), а его скромный гроб остался пустовать на Голдерс Грин.

- Ну и как мы будем его оживлять? — Шульц хищно полюбовался жёлтыми перепонками на медицинских перчатках. Получилось, что он смотрит на лежащего банкира сквозь пальцы.

Фем повертел ампулой в воздухе и процедил:

- Перчатки тебе не нужны — он должен сам очнуться. Надо поднять температуру в помещении, и ввести ему в вену вот это.

Содержимое ампулы перешло в шприц.

- Прошу вас, дайте мне… — Эрика недавно вернулась с поминок, и явно рвалась в бой.

А спустя час Феликс сидел на кровати, мотая головой из стороны в сторону. Он только что рывком привстал на кровати, и, не узнавая окружающих, зачем-то пытался стянуть с себя халат. Ему это никак не удавалось — хитрый Шульц подойдя сзади, театрально придерживал пояс рукой в перчатке. Успокоившись, Феликс начал озираться. Он явно не понимал, почему у Ренаты и Эрики на глазах слёзы. Отто притащил ему чашку чая, но Фем запретил.

- Никаких жидкостей в течении часа! — строго выговорил он, и сыщик отступил.

- Где я? — вяло спросил банкир всё ещё озираясь.

- Папа! У тебя сегодня второй день рождения! — прошептала Рената.

- А где подарки? — Феликс попытался улыбнуться.

- Вот и ладненько. С юмором обычно возвращается жизнь!

***

Порты Лондона растянулись вдоль Темзы, а это не мало. Несколько полицейских подразделений отвечают за портовую жизнь, плюс имеется специальное отделение морской поддержки.

В Тильбури было своё, одноимённое, подразделение, специально созданное для морских ворот Лондона.

Местный портовый констебль имел весьма привилегированное положение. Ему предоставлялось право досмотреть любое судно без специального ордера. Это давало полицейскому довольно широкие полномочия, основанные только лишь на простом подозрении. А поскольку не всем нравились эти вольности, неподалёку, на док стрит, находилaсь полу-юридическая сыскная контора.

Капитаны частенько вызывали Джонатана, владельца и уважаемого нотариуса, в качестве свидетеля, а иногда и как сыщика. Для портовой полиции он был как кость в горле. Портовый детектив снискал себе славу тёртого калача, знающего законы и в подавляющем большинстве случаев выступал на стороне капитанов.

Он и сам, будучи морским «волчиной», как он себя называл, когда-то водил сухогрузы по миру. Но это было давно забыто в дыму табака и парах виски.

Джонатан возвышался на крыльце невысокого дома, ожидая Отто Макса, и попыхивая бриаровой итальянской трубкой из под жёлтых прокуренных усов.

Где-то во сне Отто видел эту трубку, но не мог вспомнить где.

Ироническая усмешка никогда не сходила с его обветренного лица. Эта усмешка служила ему и защитой, и нападением. В случае с Отто, защита велась от иронических нападок последнего на его дела, а когда не было дел, на неизменный клетчатый шарф, намотанный три раза поверх пиджака.

- Знакомая клетчатая деталь… А она не подхватит огня от трубки? Давно пора… Кряжистая стать украшает крыльцо, как всегда, а, старина Джонатан? Ты вроде даже стал по-апполонистей в плечах…

- Кушаю и пью… Как маман завещала. Чую, немчиной запахло… Натюрлих немчиной. Старина Макс пожаловал — жди приключений. Чего это ты так запыхался, в бегах что ли? Жизнь замотала?

- Да ладно, знаешь ведь, что в бегах… Сам-то всю жизнь замотанный ходишь!

- Заходи, глотнём виски, а то сегодня что-то промозгло.

- И когда здесь не промозгло?

- Сам знаешь когда… когда алкоголь в глотку не идёт…

- А такое бывает?

Они вошли в заваленную бумагами комнатуху, и сели около старого скрипучего стола. На нём уже стояла початая бутылка виски, а две стояли на полу возле кривой ножки. Стаканов в поле видимости не наблюдалось.

- И что же привело такого занятого юриста, всего в бегах, до такой маленькой конторки? Чем, спрашиваю я себя, чем, может быть полезен такой скромный персонаж, как портовый сыскарь? Может прояснишь Отто, а? — произнёс Джонатан доставая из кармана мятые пластиковые стаканы. — А?

- Болтун… наливай давай.

С порцией виски в душу стекло нечто тёплое, вполне соответствующее душевному настрою Отто. У него всегда при виде Джонатана поднималось настроение, а сегодня особенно.

- Ну?

- Что ну?

- Драгоценные секунды просачиваются сквозь пальцы, и унесённые бешеной Темзой, отпр…

- Всё! Поэзии хватит. Знаю я твои «моря и океаны»… Ничего нового не придумал! Ладно, слушай. Я не могу посвятить тебя во все тонкости, тем более это опасно.

- Ты чего, выпить пришёл, и всё?

- Нет. Не перебивай! Мне нужна кое-какая информация. Прошли слухи, что у тебя тут странный сухогруз есть, к которому даже портовый констебль поступиться не имеет права. Вот только это мне и нужно.

- А что я спрошу у констебля? Извините, куда вам можно куда нельзя? — он задумался. — Кстати есть у нас один… стоп, стоп, стоп.

Джонатан встал. Подошёл окну, и раскуривая трубку произнёс:

- Давно, сам задумывался. Есть тут кое-что… Не прекращаются жалобы на капитана Бенджамина Свифта. От других капитанов. Он упорно заходит на стоянку вне всяких правил, и это ему сходит с рук. Понятно, у него благотворительный фонд за спиной, но чем другие-то хуже? Жалобы сыпятся одна за другой. А портовый констебль ведёт себя, будто Свифт его дорогой сынуля. Портовому начальству тоже, видимо, не хочется связываться… Я пытался поговорить с этим Свифтом… Наглейший тип. Ведёт себя так, как будто он купил себе этот порт, и где хочет, там и паркуется.

- Вот это интересно. Что-нибудь ещё? Может какое дело?

- Его наглая рожа ещё не повод начинать на него дело. А что тип неприятный, так тут он не оригинален… Подозрительно попустительство начальства… Как-будто у него там или родственник министр, или чего ещё…

- А что портовый констебль? Были у него претензии к барже, ну хоть раз?

- Неа. Вот то то и странно, ко всем были, и проверки были, а тут ни-че-го.

- Как её название, кстати?

- «Дети Африки». Это контейнеровоз, не балкер.

- Что?

- Ну не навалочник. Короче, только для контейнеров.

- А как называется?

- Так и называется. «Дети Африки». Это вроде как благотворительная организация. Детей кормят. Африканских.

- Ага, — сказал Отто задумчиво. — То есть они в основном где плавают?

- По Суэцу, по нему родимому.

- А где грузятся, в Тильбури?

- Ага… — Джонатан отхлебнул так, что было слышно на улице. — тута.

- А что такого благотворительного они грузят?

- Увы, не знаю. Странно, да? Не имею даже подозрений. Всё грузится по ночам…

- А какие-нибудь истории с пиратами? С Сомалийскими боевиками, например. Они ведь тоже, — он усмехнулся, — «дети Африки»… не им ли они везут свои грузы?

- Про это ничего не слышал… Но в Сомали они ходят. Если допустить, что все живущие там занимаются так или иначе пиратством, то… сам понимаешь.

- Ты можешь достать их предписание, или как это называется? Ну, куда они плывут?

- А чего тут смотреть. Вот компьютер, вот файл. Вот глоток виски. Печеньице. Так. Плывут они в Атлантику. Видишь, не Сомали.

- А что им в Атлантике надо?

- Хрен знает. Порт назначения Коламбус.

- Что?

- Да нет такого порта в Атлантике, ну нету!

- И?..

- И? И! И… Интересно, но следующий, типа, порт — Александрия…

- Ну?

- Что «Ну»? Египет… Сам вижу. Странно…

Распив ещё по стакану, и обсудив некоторые сыскные мелочи, они расстались. Отто Макс направился к себе в лечебницу, а Джонатан вернулся к излюбленной позе на крыльце.

***

Рассказав Ренате и Фему о результатах своего похода, сыщик принялся ходить кругами по комнате.

Теребя ус, он пытался в голове сконструировать хоть какой-то логический план действий, но ему никак не удавалось связать концы с концами. Рената молча уткнулась в монитор. Фем сидел рядом с ней, а Шульц с утра где-то пропадал. В комнате царило нервозно-паническое ощущение безысходности. Депрессия правда, была растворена Ренатой довольно быстро.

- Я залезла на сайт детей Африки… — произнесла вдруг она.

Отто замедлил вращательные круги указательного пальца.

- Они плывут в Атлантику на встречу с каким-то судном, чтобы принять груз… для детей. А потом направляются прямиком к интересующему нас арабскому государству…

- Интересно, что это за груз… — Отто подошёл к окну. — И что это за корабль.

- А ещё, — продолжала Рената, — взгляните-ка сюда. Председателем правления общества является некий барон, Зеевель. Он является центром деловой переписки. Ни много ни мало… Судя по характеру переписки с подчинёнными, видно, что человек этот наделён огромной властью.

Рената пробежалась по клавишам:

- Вот посмотрите сами, — она повернула монитор в сторону сыщика. — Обратите внимание на его приказы нашему старому знакомому Валалу…

- Как, и этот здесь? Становится жарко… Кажется, мы, наконец, вышли на того, кого искали, сыщик уселся рядом с Ренатой. — Что ещё есть?

- Вот его последние письма. Тут он отдаёт поручения своему агенту по недвижимости… — но Ренату перебил Отто:

- А вот и слабина, и кажется, та, что я искал, — Отто прищурился и так крутанул ус, что все вздрогнули. — Этот благочестивый борец за демократию во всём мире собрался прикупить недвижимость в Греции. Посмотрите на эти сообщения…

- Ну и что? — спросила Рената.

- Как что? — Отто даже удивился. — Личная собственность индивидуума является одновременно и личной слабостью. Разве это не общедоступный факт? — он посмотрел на девушку через хитрые щёлочки.

- Тем не менее мы нуждаемся в пояснении, — чересчур вежливо сказал Фем, явно спасая Ренату.

- Хорошо. По порядку. Во-первых, надо исследовать контракт и найти слабое место. В таких крупных приобретениях условия договора как о передаче денег так и имущества обычно чудовищно сложны и живописны. Наверняка Рената, используя свой талант, сможет раздобыть нам интересные детали. Теперь дальше. Во-вторых, надо сделать один из пунктов невыполнимым. Подправить чуть-чуть, или переставить запятую… Там видно будет. В третьих — объявить контракт недействительным и подставить нового покупателя, — он задумался. — Действительно, нового покупателя, которым…

- Окажемся мы, — закончил мысль Фем.

- Вы абсолютно правы, молодой человек, — Отто улыбнулся.

- А в чём будет состоять дискредитация? — спросила Рената. — Пока я вижу обычный криминал…

- А вот в чём. Я ведь ещё не закончил, — Отто обиженно повертел ус. — Четвёртое. Мы организуем какое-нибудь благочестивое общество и на «собранные» обществом деньги перекупаем остров. Барон приходит в ярость, и напрягает все свои силы, чтобы вернуть себе сделку. Вот тут самый важный момент — он должен сам сделать ошибку, будучи под действием эмоций. А их мы ему обеспечим.

- А если он не сделает ошибку? — опять вмешалась Рената.

- Думаю, мы тогда ему обеспечим и эмоции, и ошибку, верно? — ответил Фем, глядя на сыщика.

- Совершенно верно. А в пятых… — он посмотрел на Фема и тот продолжил:

- Он отбирает остров у благочестивых филантропов, а те подбрасывают ему туда какой-нибудь компромат с баржи. И при этом всё снимают на видео и выкладывают на интернет…

- Вы определённо делаете успехи, молодой человек! — Отто воззрился на ученика с восхищением. — Именно так! Конечно, юридически это не совсем хорошо, но если всё пойдёт по плану, думаю, угрызения совести нас мучить не будут.

***

Он обвёл глазами присутствующих. На некоторое время воцарилась пауза, которую прервал Фем:

- Мне надо попасть на сухогруз. Иначе у нас ничего не получится… или получится криво.

- Ну, допустим, ты попал на баржу. И, положим, будешь действовать по обстоятельствам. Но представь себе — там груз на несколько десятков килограмм. Ты один будешь не в состоянии его даже поднять. Не то что похитить… тьфу. Слово-то какое — похитить, — сыщик поморщился, изображая угрызения своей юридической совести. — А может обойтись без попадания на баржу?

- Боюсь не обойтись, да и зачем похищать эти килограммы, когда я могу похитить всю баржу? И отогнать её туда, куда скажете, в Грецию например. Там тьма этих островов, — тут Фема словно осенило:

- Да и тот остров, слабость этого «Зеевеля», там же. А у Ренаты там подруга есть.

Отто вспомнил Демодику, и улыбнулся. Он встал, потянулся и принялся за ус.

- Да уж. Есть там эта прикольная девушка, но только стоит ли втягивать её во всё это? И как ты просочишься на палубу? Ну, допустим, ты проник. Как ты там собираешься без еды жить несколько дней, может пару недель?

- А очень просто, — промолвила Рената, глядя на монитор. — Мы его устроим на работу. Кем бы ты хотел стать?

- А что, есть выбор?

- Только простым матросом… — она улыбнулась, — сможешь?

- Ну, если постараться….

- Вот смотри здесь, — она показала пальцем. — Обязанности: несение ходовых и стояночных вахт согласно судового расписания, техническое обслуживание и ремонт корпусной части судна, такелажные и покрасочные работы на судне, участие в швартовых…

- А какие требования?

- Наличие квалификационного свидетельства вахтенного матроса, действующие сертификаты, медицинская книжка, справка из полиции… Паспорт моряка или удостоверение личности моряка.

- Где же мы это всё возьмём?

- Не волнуйся, немного движений перед компьютером, и ты всё получишь.

Следующий час ушёл у Ренаты на сбор необходимых документов. Часть бумажек была выписана совершенно легальным способом на имя вновь рождённого ей персонажа по имени Шарль де Труа. Как она сказала, это самое французское сочетание из тех, что ей довелось услышать.

- Звучит как изысканное блюдо…

- Как цифра звучит, не более.

Над частью документов ей пришлось потрудиться. Дело в том, что «дети Африки» оказались весьма привередливыми в выборе матросов. Это, оказалось, должны были быть люди, лояльные секретным службам, и проверенные в военных действиях. Она предупредила Фема, что он воевал в Афганистане, потом в бывшей Югославии, и распечатала на трёх листах перечень его «подвигов».

- А вы, как выясняется, субъект тот ещё… — сказал Отто, глядя в свежеотпечатанную «легенду». — Я бы с вами в разведку не пошёл…

- Доносчик, подстрекатель и подлец… И это обо мне… — сказал Фем.

- Это твой антипод, — сказала Рената и опустила глаза.

- Ааа… Тогда ладно.

***

Рената поставила его также в известность о том, что на сухогрузе смешанный национальный состав. Плюс компания наймёт пятерых новых матросов, а в Атлантике вместе с грузом сядет восемь человек охраны.

«Подгузники и памперсы охранять…» — прокомментировал это детектив.

Он явно был недоволен ходом событий, но делать было нечего.

- А вдруг его не возьмут? — спросил Отто.

- Уже взяли. Решения принимает не капитан Свифт, а его босс в «детях Африки». И он уже принял решение, и послал почту с именем нового матроса. Вопросов здесь не возникнет. На всякий случай, я буду следить за его боссом.

- С этим фондом надо разобраться получше. Но это позже. Есть много организационных вопросов.

- Например? — Рената взяла карандаш и приготовилась записывать.

- Например, как мы будем держать связь? Если будем?

- Я возьму с собой мобильный с системой спутниковой навигации, — произнёс Фем, — Где будет связь, я вам буду скидывать наши координаты. Где смогу, позвоню.

- А что делать на случай провала? Какие способы отступления вы можете предложить? — Отто выглядел сейчас, как полководец перед решающей битвой.

- У мамы после смерти папы осталась яхта. Если папа не против, мы можем её использовать…

- Ага. Надо спросить разрешение у покойника, — пошутил Фем, и тут же осёкся под суровым взглядом подошедшего недавно Феликса.

- Нет, это опасно. Они нам не позволят воспользоваться моей яхтой. Нам надо арендовать другую.

- Не проблема. Я займусь этим, — сказала Рената, вновь уткнувшись в монитор. — на чьё имя и на какой срок?

- Давай на любое имя, и чтоб была скоростной. Деньги не проблема?

- Как всегда, офшоры давно подготовлены.

- Я так уже привык, что у нас нет финансовых затруднений… Как же мы будем отвыкать от этого потом, когда всё закончится? — Отто обвёл глазами присутствующих.

***

Все молчали уже несколько минут, задумавшись каждый о своём. Рената уткнулась в монитор. Фем делал вид, что читает гостевую книгу отеля, а Феликс медитировал перед окном.

- А вы ожидаете, что это закончится? Или вас тревожит моральный аспект? — наконец спросил бывший банкир, оторвавшись от окна. — Мне видится, что мы так и будем всё время или убегать, или догонять. И пока нашим жизням есть угроза… Ну, дальше и так ясно.

Он неопределённо махнул рукой и опять уставился в окно. На улице с неприятным свистом дул декабрьский ветер. Было ощущение, что он присутствует оппонентом в беседе, может быть даже шпионом.

После слов Феликса опять воцарилась недолгая пауза, которую прервал Отто:

- Хорошо, вернёмся к делу. Допустим, мы поплывём за тобой. А можно сделать так, чтобы нашу яхту было не видно их приборами? А?

- Не думал над этим… Вряд ли. Я всё-таки не волшебник. Если обесточить всю электронику, вы не сможете плыть. Я подумаю, что можно сделать.

Дальнейшее происходило в деловой обстановке. Звонки, сборы, бумаги, списки вещей. Этот дурдом усугубился с приходом Шульца, которому понадобилось переворошить все идеи с самого начала. Он успокоился лишь когда пришёл к тем же выводам, но сам. Довольно крякнув, он выдвинул свою кандидатуру в помощь Фему.

- А что? Я о сухогрузе всегда мечтал… — он возвёл глаза вверх. — Стоишь себе на палубе. Плещутся волны, кричат чайки. А ты плывёшь, загипнотизированный горизонтом, и в голову идут мысли исключительно метафизического свойства.

- Ага. Не забывай, что у тебя в руках швабра, а впереди сто метров не вымытой палубы. Исключительная метафизика. Работа как раз для такого философа как ты… — сказал Отто, усмехаясь.

- А что, меня это не смущает! Ни капельки!

- Там ведь вроде им не один матрос нужен был? — спросил Отто у Ренаты. — Можно Шульца пропихнуть туда?

- Хочешь коком? — спросила она мечтателя, — Штатных философов у них нет…

- А нельзя матросом? Мне бы попроще…

- У тебя от морской болезни ничего с интеллектом не случится? — усмехнулась Рената, но их перепалку закончил Отто:

- Шутки шутками, а вот за связью баржи с землёй вам придётся следить. Также, как и нам. Если они что-то пронюхают про новичков — вам несдобровать. Плавать умеете?

Шульц выразительно посмотрел на Отто.

- В смысле?

- В смысле в воде. Совершая движения руками и ногами, — Отто продемонстрировал как. — Это на всякий случай.

- Только брассом. Подойдёт?

- Вот и хорошо…

***

Закончив с его зачислением в состав матросов, Рената откинулась на спинку сиденья. Проделанная работа настолько утомила её, что она была даже не в силах дойти до своего номера. Так и уснула, сидя в кресле. Отто кивнул на неё, и Фем, всё поняв без слов, взял её на руки и переложил на кровать. Они потушили свет и вышли. Перед входом в свой номер Отто, пропустив внутрь Шульца, приостановился. Он повернулся к Фему и пожал ему руку.

- Вы смелый человек Фем, если идёте не это. Знайте, я с вами до… до того, до чего дойдём. И насчёт Шульца не беспокойтесь — он надёжен, несмотря на сомнения и шуточки. А вот насчёт Феликса — не знаю. Всё-таки не наш он…

- Это я понял. И спасибо за доверие. А сейчас спокойной ночи, или вернее уже утра. Рассветает, — сказал Фем, кивая на окно в конце коридора.

***

Капитан Свифт оказался кривым стариканом с гипертрофированными проломами морщин и злыми маленькими щёлками глазниц.

Уже по виду было ясно, что он порядочная сволочь. Морщинки, отвечающие за доброту полностью отсутствовали. Он их, видимо, никогда не задействовал. Зачем?

В одной руке у него дымилась трубка, а другая сжимала стакан с виски. Он поминутно сплёвывал и беззвучно пришепётывал губами слова, явно ругательные. Повода для сквернословия не наблюдалось, и Фем понял, что этот фольклёро-извержение было сродни чириканью воробью. Песня как таковая, как способ быть.

В офисе «детей Африки» была назначена лекция по технике безопасности. Читал её заместитель капитана по хозяйственной части Ван де Бур. Потом что-то говорил главный (и единственный) инженер, а за ним, со своим докладом, выступал корабельный врач Джон Бутчер.

Почему-то, он детально и с удовольствием описывал процедуры в случае неожиданной смерти. Получалось, что эта «неожиданность» сродни гриппу, и случалась довольно часто. Лекционную скуку он разбавлял фермерскими шуточками, в основном про подвернувших ногу коровах во время случки. Но смех быстро гас под зыркающими взглядами Свифта, которыми тот поливал новичков.

Помимо Фема и Шульца, среди матросов было трое новеньких, все англичане. Вид их был пост-модерново страшён: татуировки с неприличными изречениями и другие стандартные знаки принадлежности к двадцать первому веку — пирсинг и серёжки. Всё в самых неподходящих местах.

«Якобы круто и якобы страшно… Компания та ещё» — прошептал Шульц, а вернее теперь Пауль Шмидт.

Рената, видимо, так устала под утро, что ничего оригинального выдумать не смогла.

«Шульц, Шмидт… по сути одно и тоже…» — сказала тогда она.

Это сильно оскорбило молодого матроса, желавшего быть если не Рамзесом, то уж по крайней мере Фердинандом.

***

Пробубнив лекционную скуку, Ван де Бур повёл новичков показывать баржу.

Пятидесятилетняя старушка кряхтела и стонала даже без видимого волнения на море. В звуках этого оркестра можно было насчитать с десяток инструментов. Первыми выделялись, конечно судоходные скрипки — канаты, поющие свою мелодию со всех сторон корпуса.

Низкий контрабасно-утробный гул создавало тело старушки. Само по себе, оно пело что-то своё, минорное в две-три ноты, без видимого воздействия.

Тихо шипела охлаждающая моторы вода, пенистым писом бьющая из туши сухогруза. Скрип дверей, холостой рокот моторов и приглушённые голоса человеков и чаек дополняли симфонический букет.

Первым делом Де Бур выдал всем тёмно-синюю униформу. Она включала в себя нижнее бельё, верхнюю одежду и ботинки.

«Вне своей каюты без униформы чтоб я никого не видел! Наказание — гауптвахта или карцер!» — сказал он.

Сначала Пауль вознамерился задавать много вопросов экскурсионного плана, но его вовремя одёрнул Шарль. Было бы странно от бывалого матроса услышать: «А что это за шпиндель?». Или ещё лучше: «Ну и куда ведёт этот канат?».

Пройдя по основным отделам корабля де Бур остановился около небольшой пристройки на корме. Входная дверь была на кодовом замке, и явно диссонировала своей технологичностью с отстающим на век всем окружающим.

- Если кто приблизится к этой двери, — довольно зловеще произнёс де Бур, — тот будет иметь дело с капитаном… Нехорошее для вашего организма дело.

- А что там? — спросил бестолковый Шмидт.

- Тела тех, кто задавал подобные глупые вопросы, ясно?

- Ясно… больше не буду.

«Ночью зайдём и посмотрим» — подумал Шарль.

После этого им был показан неотапливаемый карцер.

«Через три дня наступает смерть от переохлаждения» — похвастал де Бур.

Кают-компания не произвела никакого впечатления. Стол, диван, да пара иллюминаторов. Какой-то паршивый морской пейзажик на стене.

«Как будто, кто-то здесь собирается скучать по морю» — подумал Пауль.

- Это столовая. Изысканная английская кухня. Никакой китайщины, или упаси босс франко-итальянщины. Нормальная здоровая еда. Отварные овощи. Всё сбалансировано, — де Бур взглянул на Шарля. — Вы ведь француз?

- Вроде…

- Теперь вы не француз. Запомните, здесь, на корабле, никакого расизма! Здесь все — англичане, ясно?

- Ясно…

- И еда… Без этих ваших… штучек, — он так поморщился, будто сжевал таракана, — В основном британские консервы. Слышите? Британские…

- А это ваши апартаменты, прошу — Ван де Бур махнул рукой в тесную каюту.

***

Воздух стоял здесь так, что теснящиеся трёхэтажные койки, казалось, висят в его густоте, как мясо в холодце. Местечко усугублялось интересной цветовой гаммой: грязно-коричневый цвет стен гармонировал с болотно-зелёными одеялами, вызывая нехорошие желудочно-кишечные ассоциации. Задраенный иллюминатор так оброс плесенью с обеих сторон, что фотоны застревали в ней, оставляя помещение в загадочном полумраке.

«Самое место для поножовщины» — подумали одновременно, казалось, все новички.

- Сами разбирайтесь кто у вас и где. Через полчаса построение на палубе. С вами будет говорить капитан Свифт. Извольте одеть униформу. Помните про карцер!

Когда он ушёл, в помещении явно стало лучше. Первым тишину нарушил Пауль:

- Давайте знакомится. Я Пауль. Как было сказано, англичанин.

- Бен. То есть Бенджамин, — молвил самый «симпатичный» из троих, обладатель драконьей татуировки, — Тёзка капитана. А это дружки мои, Джон и Джим. Смотри не перепутай.

Он ткнул пальцем на двух одинаковых субъектов с какими-то волчьими лицами. Серый цвет кожи и пустышки глаз действительно позволяли легко их перепутать.

- А ты значит был недавно французом?

- Да, но уже нет, — ответил Шарль. — Уже англичанин.

- Смотри-ка, и акцента даже нет. Лягушек ешь?

- Нет. Не люблю с детства.

- Тогда есть шансы стать нормальным человеком, — сказал Бен и захохотал. — то то и понятно теперь, почему акцента нет. А ты… как там тебя? Пауль? Немец что ли?

- Нет. Просто Пауль.

- Тогда Пол. Слышь? Пауль вышел, а Пол зашёл, ясно?

- Слышь Бен, ты что-то раскомандовался, — вдруг произнёс Шарль, — ты не забывай, что нам тут плыть и плыть. Так что лучше не ссориться с самого начала, Окей?

- Ладно, не серчай, — и он протянул наждачную ладонь с пронумерованными пальцами, — нам уже пора.

***

Переодевшись они вышли на корму, где уже толпилась остальная команда. Контингент был разношёрстный, вычурный своими татуировками и серьгами. Особенно выделялся гигантский толстяк, по прозвищу Фудзи. Раскосость его заплывших глазок подтверждала японское происхождение. Он вёл себя как основной, командовал и пинками строил остальных.

В тот момент, когда вошли новички, Фудзи держал кого-то с печальным выражением лица за шиворот. Тот вяло пытался вырваться, а японец что-то шипел ему в ухо. Бедолага не реагировал никак, и своим лицом пытался изобразить безразличие. Фудзи приподнял его повыше и несильно пришмякнул об пол. Не издав не единого звука матрос отключился на пару секунд, а Фудзи поднял его опять, и потряс в воздухе, как тряпку. Он что-то ещё шепнул тому, и как показалось Шарлю, куснул ещё за ухо. Тот страдальчески кивнул, и был тут же водворён в строй рядом с Шарлем. Толстяк медленно обвёл взглядом присутствующих на предмет выявления очередного строптивца. Все молчали. Удовлетворённо крякнув, он произнёс:

- Я старший матрос. Я главный. Выше меня только старпом и капитан. Ясно?

Все согласно закивали головами. Шарль и Пауль тоже закивали, на всякий случай. Крякнув ещё раз, Фудзи вкрадчиво выговорил:

- Сейчас сюда войдёт капитан Свифт. Вы должны молчать, или отвечать — «Да, мой капитан». Вам ясно?

Все опять закачали головами. Он продолжал:

- Стоять по стойке смирно, ясно? Кивать после каждой фразы, ясно? Если возникнуть вопросы, зададите их мне потом, ясно?

- Да ясно, ясно… задолбал уже, — прошептал матрос с печальными глазами, но Фудзи его вроде не услышал.

- Не переговариваться, а главное — никаких шуток! Ясно?

В этот момент открылась дверь капитанской лестницы, и оттуда медленно, со знанием своего достоинства, вышел капитан Свифт.

- Явился, Адольф… — вновь послышались комментарии от соседа по строю.

Он переминался с ноги на ногу рядом с Шарлем, и весь его вид демонстрировал брезгливость на последней стадии.

Капитан, тем временем выдержав театральную паузу, хрипло проговорил:

- Ну здравствуй… команда, — он молча обвёл глазами стоявших по линейке матросов.

Свифт медленно обошёл всех, заглядывая в глаза своими волчьими зрачками. Остановившись на Шарле, он замер как кобра перед прыжком, но промедитировав минуту, продолжил шествие. Когда он проходил мимо Пауля, тот кашлянул. Просверлив того глазом, Свифт тихо поинтересовался:

- Болен?

- Никак нет, ваше благ…товарищ капитан.

- Тогда НЕ КАШЛЯЙ.

- Так точно. Никогда не буду.

Отойдя от строя матросов капитан сказал маленькую речь:

- Мои команды выполнять беспрекословно. Это раз. Вопросов не задавать. Это два. Чем меньше вы знаете, тем спрос меньше. Тем живее будете. Это и три, и четыре, и десять. Вопросы есть — вопросов нет.

Он повернулся на каблуках и удалился. Матросы стояли какое-то время молча, переваривая встречу.

***

Потом слово взял стоявший сбоку Ван де Бур:

- Мы выполняем рейс под грифом королевской секретности. Это вам знать можно. Чтоб вопросов не возникало. Отплываем через час. Четыре дня ходу до Атлантики. Получаем груз и через 15 дней доставляем его по назначению. Груз должен быть доставлен до рождественских праздников, ясно? Вопросы есть — вопросов нет. Теперь вы поступаете в распоряжение Фудзи. Прошу, — он отступил в тень.

- Никто команды вольно не давал, — начал японец, обращаясь к вышедшему из строя соседу Шарля. — Зашёл обратно, и встал.

- Слушаю и повинуюсь.

- Дерзить невыгодно для здоровья, — сказал Фудзи и быстро оказался около того.

Удар был короткий и бесшумный. Интересно было то, что никто не заметил ни замаха, ни приготовлений. Со стороны можно было подумать, что несчастный просто упал. А упал он основательно. Пока движения у него не наблюдалось, Фудзи сказал:

- Это ещё цветочки. Кто не будет меня слушать, накормлю ягодками. Ясно?

Все закивали головами. Было очень всё ясно.

- Эй, вы, — он показал на Шарля и Пауля, — отнесите его в кают компанию и облейте водой. Придёт в себя — тащите сюда.

***

Облив беднягу водой из кувшина, Шарль потряс его за лацканы униформы. Тот закашлялся, но в себя приходить не собирался. С груди у него свисал небольшой амулет, на котором Фем разглядел сфинкса. Шарль взял в руки кувшин, и вдруг увидел, что тот щурится на него одним глазом.

- Не надо воды… не люблю воду, — он привстал. — А вы двое что, свежачки?

- Зачем симулировал? — сурово спросил Шарль.

- Ну симулировал, и что? Жаловаться побежишь? Не забудь сказать, что ударчик так себе у него… — он потёр бок. — Вы то откуда будете? Думаете я не вижу, что вы — одна компания, а? Айвин всё видит. Всё понимает…

- Так тебя зовут Айвин? Я Шарль, а это Пауль, — он ткнул пальцем в непривычно молчаливого Шмидта. — Давно ты тут?

Видя, что закладывать его никто не собирается, Айвин разгорячился:

- Здесь они как коллекционеры, подлецов в коробочку собирают. А потом в расход их… Думаете почему вас пригласили?

- Почему?

- Потому что тех пятерых Свифт акулам скормил. Они отработали своё. А вы у нас новое мясо. Свеженькое. Вы отсюда живыми не уйдёте… И я теперь… — он как-то грустно взглянул в сторону двери, так, что его и так страдальческое лицо исказилось гримасой безысходности.

- Так давно ты здесь?

- С прошлого рейса. Ходили через Суэц. Когда брали груз, нас в трюме всех заперли. Мы ничего не видели. А те, кто помогал грузить ящики, те пятеро… ну в общем, понятно, где они, — сказал он, убирая амулет под одежду, и косясь на Пауля.

Не обратив на это внимание, Фем спросил:

- А ты уверен? Может они перешли туда, откуда груз брали?

- На военный фрегат? Вы чего, того что ли? Там все военные, а они… рваньё одно.

- Подожди, подожди… Какой военный фрегат? Ты чего несёшь?

- Я через иллюминатор видел, да и ребята сказали. Нас в трюме как заперли, слух прошёл, что с фрегата груз брать будем. А потом я сам в щёлку увидел. Серый, страшный…

- И ты, зная это, опять пошёл в плаванье?

- Ну да. А что ещё делать? Может стану постоянным, как Фудзи… — он потёр бок.

- А нам стало быть, ничего хорошего не светит…

- Я вам этого не говорил. И не рыпайтесь, они этого здесь не любят. Я вижу, вы ребята, какие-то не такие, как все…

- Ну, спасибо и на этом.

С этими словами они вышли на корму, где Фудзи всё ещё разорялся по поводу дисциплины. Он поставил подошедших в строй и объявил, что отплытие состоится через час. После этого он раздал всем распечатку с обязанностями, сегодняшними и постоянными.

А дальше случилось ужасное. Фудзи приказал всем сдать всю электронику, включая мобильники, камеры, планшеты, короче всё, что содержит в себе батарейки. Он даже забрал у некоторых электронные часы.

«Будете пользоваться звёздами» — грубо ответил он.

У Пауля и Шарля теперь не осталось никакой возможности связаться с помощью.

***

- Нам предстоит пробыть в этой тюрьме около двадцати дней, — сказал Пауль, когда они остались одни.

- Почему столько?

- Ну смотри, — сказал Пауль уткнувшись в распечатку. — Сто часов до встречи с «Колумбусом» в нейтральных водах, там день, и триста до порта назначения.

- Ночью придётся залезть в рубку, и воспользоваться их компьютером.

- Капитан у штурвала по ночам, так что может к нему в каюту? Там же должен быть какой-нибудь лаптопчик, пусть плохонький, — включился в рассуждения Пауль.

- Если там не ночует Ван де Бур. Я ещё пока не знаю всей этой дислокации. Поживём — увидим. Главное, мы успели передать, что у нас всё нормально, и после этого заблокировать твой мобильник… А дальше видно будет.

А дальше видно было плохо. Точка наслаждения физическим трудом была пройдена довольно быстро и началась мука. Фудзи требовал большего и большего.

«Она и так уже блестит!»

Короткий удар в бок.

«Вижу, вижу… не блестит…»

И так далее. Казалось вся задача японца сводилась к тому, что бы заполнить каждую секунду жизни матросов каким-нибудь делом. Ни секунды на размышления. Ни секунды отдыха.

Уже после, совершенно обессиленный Шарль, лежа в своём гамаке говорил Паулю:

- Люмбальный сколеоз тебе не грозит. Не кряхти!

- Откуда ты знаешь?

- Нас раньше в расход пустят. Надеюсь, успокоил… Подумай, как нам выбраться. Там Фудзи за дверью дежурит…

- Эта сволочь так выбрала место для сна, что мимо него не пройти. А если мне по маленькому надо?

- Тебе не положено. Они специально нам пить не давали перед отбоем. Думаю, сегодня нам остаётся только спать.

***

Уткнувшись в синтетическую подушку он мгновенно провалился в синтетический сон. Ему привиделся расплывчатый силуэт, приближающийся откуда-то сверху. Эта фигура то ли летела, то ли спускалась по лестнице.

Приблизившись, она вдруг оказалась стариком Акиро. Он был одет в длинное белое одеяние, с оранжевым поясом. Руки сжимали огромный факел, горевший каким-то фиолетовым пламенем.

- Шарль… Шарль де Труа, — прошептал он, оглядываясь.

Фем (теперь он стал Фемом) оглянулся, и увидел, что вокруг спали матросы. Пауль похрапывал, завернувшись с головой в одеяло. Бен лежал на спине и дышал как рыба на берегу — с широко открытым ртом. Джон и Джим вообще напоминали двух мертвецов. Он повернулся к Акиро:

- Приветствую тебя, друг мой. Какими судьбами?

- Тсссс… — старец приложил костлявый палец к губам. — Тссс. Ты что про «Колумбус» думаешь? Что там?

- Не знаю… Хочу как-нибудь увидеть. Пока не знаю как.

- Будь очень осторожен! Бойся человека по имени Идо Валал. Даже когда всё кончится. А ещё знай, что на фрегате установлена печатная машинка. Они производят легитимные доллары, предназначенные для бунтов и революций. Вот это и будет ваш груз — контейнер с тёплыми ещё банкнотами. А охрана, которая перейдёт к вам на борт, это не охрана… тсссс — он опять приложил палец к губам.

- А кто?

- Профессиональные террористы. Бесы, одним словом. Отпетые мерзавцы, воспитанные в их лагерях. И вас они уберут… может в этот же день, может позже. Зачем им свидетели? — он помахал факелом перед лицом ошеломлённого Фема. Помни, что я тебе когда-то говорил. Помни!

Он стал медленно растворятся, а Фем вдруг понял, что это один из тех снов, где дозволено быть не только зрителем, но и участником.

Реальность сна, какая бы виртуальная она ни была, расступилась перед его волей, и он встал. Факел Акиро мерцал где-то в высоте. Не открывая дверей, Фем прошёл сквозь стену. Снаружи, на приставленной к двери койке, горой возвышался Фудзи. Его туша равномерно колыхалась, издавая насосно-свистящие звуки. Фем поднялся в капитанскую рубку. У штурвала стоял Свифт, и говорил с кем-то по телефону.

- Слушаюсь, ваше сиятельство, будет сделано.

- Есть, ваше… да, сделаем. Не проблема.

- Слушаюсь.

Он повесил трубку и что-то написал в блокноте. Через плечо, Фем увидел, что это имена всех новичков. Значит, они будут грузчиками, и значит их приговорили. Но это также значит, что они проникнут на фрегат. Это хорошо, подумал Фем.

Он осмотрелся в рубке. Вроде ничего необычного, только оборудование как-то не вязалось с тем, что он уже видел снаружи… Какое-то чересчур продвинутое.

Перед отплытием, Шульц не зря заставил его подучиться. Фем проштудировал интернет, и теперь имел общее представление о судовых приборах. Но он и не подозревал, что на этой барже используется самое последнее достижение спутниковой навигации по протоколу «NMEA 2000» (National Marine Electronics Association). На приборной панели Свифта красовались несколько мониторов. По одному из них он елозил крючковатым пальцем. На нём был показан маршрут, проложенный компьютером, с учётом безопасности по глубине и течениям, а на соседнем мониторе какой-то альтернативный путь. Автоматика следила и за работой двигателей, и за рулями. Правильность выполнения автоматических предписаний выводилась на третий монитор, и тут же корректировались новые команды.

«Чем же ты здесь тогда занимаешься?» — подумал спящий Фем. Он обратил внимание, что погодные условия и данные маршрута постоянно загружаются из интернета.

«Ага, значит ты подключён к сети через спутник…»

Он тут же увидел разноцветные нити, уходящие сквозь потолок куда-то выше. Они мерцали, и едва заметно колыхались. Почему-то, он тут же увидел их выходящими из крыши рубки. Они устремлялись прямиком в грозовую тучу.

«Да, такое увидишь только во сне…» — подумал он, и вернулся в рубку.

Вдруг на одном из экранов стала мерцать какая-то надпись. Свифт подошёл и ткнул её пальцем. Высветилось только что пришедшее письмо. Фем висел в воздухе, покачиваясь прямо за плечом капитана, и ему очень хорошо всё было видно.

Сообщение было приказом от кого-то, называющего себя «Коламбус». Там сообщалось, что, помимо ящиков с долларами, будет целый контейнер с оружием и группа вооружённых «охранников». На каждой таре будет стоять печать «детей Африки».

Самое интересное было в конце сообщения. Свифту предлагалось стерилизовать баржу на следующий день после получения груза. Это было неприятно читать. Очень неприятно.

***

Вот уже какую ночь Отто спал плохо. Им пришлось оставить госпиталь, который стал опасен, и переместиться в дешёвый отель. На всякий случай. Ведь, хоть они и следили за «бесами», гарантии, что те не нагрянут всё же не было. А перед задуманной операцией перестраховка была не лишней.

Он, как в последнее время повелось, снов не помнил, лишь только общее настроение мерцало утренним туманом перед рассудком. И то забывалось быстро. Зачем он ввязался в этот триллер? Захотелось справедливости? А существует ли она объективно?

Все эти вопросы мучили его каждое утро, и он, лёжа на спине и царапая белый потолок зрачками, убеждал себя вновь и вновь, что его маленький «сторонний наблюдатель» прав. Тысячу раз прав.

Он представлял себя стоящим на высокой скале. Перед ним была расстелена огромная карта мира. И как такую напечатали?

Вот здесь Европа. Она представлялась алчной бабой. Здесь Северная Америка. Группа деревенских подростков с дубинами. Азия. Темно и опасно. Здесь ближний Восток, хлюпающий нефтью.

Он вновь и вновь двигал бумажными солдатиками, и получалось, что как их не двигай, как не прячь друг от друга, они всё равно будут браться за оружие.

Условно-когтистое поцарапывание в дверь подсказало, что Рената уже встала и готова к бою. Эх, надо воспрянуть из тёплой кровати, и браться за дело. Увы, надо.

- Доброе утро, мистер сыщик! У вас сегодня будет интересный денёк, — с этими словами Рената бухнула увесистую папку на стол.

- Доброе-доброе, — промолвил Отто и уставился на папку поверх очков.

- Мне удалось раздобыть и распечатать контракт на покупку острова нашим персонажем. Думаю, на чтение уйдёт час, а я пока принесу на завтрак кофе с загогулинами, — и она повернулась к двери, но Отто её остановил:

- Рената! Ты опять за своё. Помнишь, что завещал Фем? А?

- Так я же только в кафе напротив, вы можете видеть в окно…

- Нет, дорогуша, нет и ещё раз нет! Или вдвоём, или извини.

Отто нравилось, как она морщит носик. Что тут такого? А она тем временем покорно уселась в кресло, и демонстративно начала листать журнальчик. Мол, раз Фем сказал, так, значит и надо.

На чтение контракта действительно ушёл час. Отто медленно снял очки и стал их протирать. Рената оторвалась от своего чтива и вопросительно посмотрела на сыщика:

- Ну?

- А не вкусить ли нам по «загогулине»? С кофе?

Жить на полу-осадном положении они уже привыкли. Сначала было страшно, и они постоянно озирались, выходя из номеров. Потом стало легче. Особенно боялись родители.

Они занимали номер рядом с Ренатой, через коридор от Отто. Хозяину маленького отеля было наплевать, кто и как живёт здесь, и это было им на руку. Через неделю они сменят этот отель на похожий, а пока банкиру с супругой приходилось наслаждаться тремя потёртыми звёздочками.

***

После завтрака Отто опять сел за чтение, и лишь спустя час позвал Ренату.

- Передача денег предполагает три этапа, чётко описанные в договоре. Первый этап — передача трёх миллионов евро наличными. Второй, через день, точно такой же. А третий этап довольно интересен. Электронный перевод на счёт нынешнего владельца шести миллионов евро. Причём через неделю. Если сумма не будет переведена в условленный день, контракт можно расторгнуть.

- И тогда, если я «задержу» перевод на сутки, нам удастся впихнуть туда ещё одного желающего прикупить остров, правильно?

- Совершенно верно, — сыщик удивлённо посмотрел на Ренату. — Ты как будто читаешь мои мысли. Как тебе это удалось?

- Я пол ночи общалась с Энелилем…

- А… ну тогда ладно. Привет ему… в следующий раз. Итак, мы этот остров… как его там, Святого Томаса, купим, и… — Отто задумался, но Рената продолжила:

- Купим, и этим жутко разозлим барона. Он покраснеет, надуется… — Рената стала раздувать щёчки, изображая, что она сейчас лопнет.

- Рената, посерьёзнее. Сосредоточься. Поставь себя на его место. Представь, ты уже почти владеешь островом, готовы архитектурные проекты по застройке, и тут… — Отто изобразил взрыв на лице. — Честно выполняешь контракт, а из-за сбоя в электронике, тебя лишают вожделенного. Что ты будешь делать?

- Злиться. Очень злиться. Наверно, оторву себе чёлку…

- Нет. Барон не такой человек. Он не будет рвать на себе ничего… Он, Рената, поступит нехорошо. И это его погубит. А мы позаботимся, чтобы он узнал о провале сделки как можно позже. Ты можешь стирать электронную почту от продавца? — Отто потёр руки и зловеще заулыбался. — Так, чтобы один ничего не получал, а другой думал, что тот просто молчит? И с телефонной линией что-нибудь напортачить…

- Да, это не так сложно…

- Отлично!

- То есть, мы вынудим его сделать ошибку, — задумчиво промолвила Рената.

- Совершенно верно. И нам за это не будет угрызений совести, хотя юридически…

- Правомерность будет сомнительна, — продолжила Рената. — но ради хорошего дела стоит рискнуть!

- Он ведь поступит довольно предсказуемо, — продолжал Отто. — Он вернёт себе остров силой, а только потом займётся бумагами и компьютерами. А мы ему компромат какой-нибудь подкинем. С той самой баржи, например, где сейчас Фем и Шульц. А?

- Здорово…

- Это ещё не всё. Тебе надо поработать с интернетом… Накачать его шумихой. И прессу надо подготовить… — тут он повернулся к Ренате и посмотрел ей в глаза. — Я тебя прошу только об одном, не говори ничего отцу.

- Почему?

- Видишь ли, я думаю, нечего ему на себя брать вину ещё и за это. Хорошо?

- Ну ладно. Это ведь не из-за недоверия?

- Нет. Не из-за недоверия, — сказал Отто, и вдруг почувствовал угрызения совести, те самые, о которых часто упоминал.

Он не то чтобы не доверял Феликсу. Судьба столкнула их чересчур близко. Им пришлось пройтись по лезвию ножа бок о бок. Причём в обе стороны. Но сыщика терзали многочисленные сомнения, которые он не мог себе артикулировать, не говоря о Ренате.

«Увы, так устроен мир взаимоотношений…» — оправдывал себя Отто, немного по-отцовски глядя на Ренату.

Размышления сыщика были прерваны её вопросом:

- А кто же будет подставной покупатель? Энелиль ночью шепнул мне, что это будет благотворитель…

- Энелиль прав. Болтая с тобой, он ещё и мои мысли подсмотрел. Браво! Если ещё раз увидимся, я передам ему своё восхищение. Может даже в стихах, если удастся выйти на пенсию… Ну да ладно. Лирическое отступление закончено. А теперь слушай внимательно.

За окном уже давно стемнело и включили фонари. Эрика стучала три раза, то предлагая еду, то просто так. Феликса не было ни видно, ни слышно. Отто и Рената только отмахивались, слишком уж они были увлечены композицией предстоящего действа. Их не отвлекала непогода, разразившаяся за шторами. Не отвлекали странные шорохи то тут, то там. И подавно остался незамеченным грациозный силуэт Энелиля, мерцающий перед зеркалом.

***

Сон был прерван довольно оригинально и неожиданно. Капитан Свифт неожиданно повернулся к Фему, и сказал голосом Пауля:

- Подъём, там Фудзи разоряется на палубе.

- Что…где? Кто? — Шарль не сразу пришёл в себя.

Это утро началось серо и по трудовому не интересно. Ни тебе одинокой палубы, ни медитирования перед горизонтом. В полдень, правда, явилась неожиданная помощь в виде дождя. Он обрушился на плывущую баржу шквалом, и ничего не оставалось делать, как сидеть с матросами в кают-компании, и под шум стихии играть в карты. Даже Фудзи приунял свой пыл, и играл со всеми.

«Человеческое и ему не чуждо…» — подумал Шарль.

Тем временем согревшийся Пауль уже шептал ему в ухо:

- Я вдруг вспомнил! Представляешь, вспомнил! Мне такой сон приснился — не поверишь! — он устроился поудобнее.

- Значит так, — сказал он тихо, поглядывая на картёжную компанию, — всё почти реально. Ну, то есть, как на самом деле. Мы плывём, значит, плывём, плывём… и причаливаем к огромному американскому линкору… Гигантский, значит, авианосец. Там ещё самолёты наверху стоят. А мы снизу. И тут поднялся шторм. Ну, как в фильмах. Причалить не представляется никакой возможности. И Свифт решает сдрейфить рядом…

- Дрейфовать рядом.

- Ну да. Я так и сказал. Ну, значит, сдрейфил он, всю баржу.

- Что?

- Не перебивай! Тут самое интересное и начинается. Операцию решено перенести на завтра. Все отправляются к себе в каюты, нас назначают ночными дежурными. Выдают, значит, табельное оружие.

- И тебе?

- И мне, а как же? Мне пистолет, а тебе автомат…

- Это ещё почему?

- Старшему по званию полагается пистолет… Не перебивай! Итак, мы дежурим, ровно до того момента, пока все не засыпают. Как только храп Фудзиямы начинает сотрясать пространство, мы одеваем скафы… скафры…

- Что одеваем?

- То есть скафандры, и погружаемся в пучину, — он остановился и победоносно посмотрел на Шарля. — Переплыв на ракетоносец, мы поднимаемся на него…

- Как?

- Что как?

- Как поднимаемся?

- Как-как, ясно как, по цепи якоря. Или, что там у него свисало… Да и не важно это. Ты не перебивай! Поднявшись наверх, мы проходим по палубе и заходим внутрь какой-то двери. А там на ней замок, как на Форт Ноксе. Представляешь? И вот ты, подходишь, значит к этому замку, и открываешь его. Ну, при помощи этих… твоих… руковозложений.

- Ну?

- А там, — он выдержал театральную паузу, — гигантский принтер. Размером со слона. Представляешь? И запрограммирован он печатать только сто долларовые купюры. Вот.

- Удивительно. Мне приснилось нечто похожее… — Шарль задумался, — И чем же это у тебя кончилось?

- А вот чем. Ты ведь личность высокой морали, убивать никого не хочешь… Так вот. Ты устроил там пожар. При посредстве твоего этого… электричества. С диэлектриками.

- А мы?

- А мы переплыть успели, костюмы спрятали и патрулируем. А огонь уже снаружи. Датчики пожара не работают, — он посмотрел на Шарля, — ты же их испортил, забыл? Вот мы и подняли тревогу. У нас на барже. Огонь со стороны видать лучше. Ну Фудзик и стал всех будить. И меня разбудил. Вот так я и проснулся!

- Да уж. Вот это сон. Только ты в одном ошибся. Пожар надо устроить после транспортировки денег на баржу. Логично?

- Логично… Как же я не сообразил, — Пауль почесал затылок.

- А пожар точно не смогли потушить?

- К моменту спуска спасательных шлюпок я уже проснулся. — Пауль задумался, — Раз шлюпки спустили, значит кораблю «Капут Мортум».

- Что?

- Это я от одного художника слышал. Они так там ругаются… ну у них, в мастерских.

- А… А вообще хорошая идея. Сделать бы что-нибудь в этом роде, — и Шарль рассказал свой сон Паулю во всех подробностях. И успел как раз вовремя — Фудзи уже вручал им швабры. За познаванием закоулок сухогруза ушёл весь день, а к вечеру они увидели на горизонте огни другого судна.

***

- Это Фрегаты типа «Оливер Хазард Перри», — молвил Пауль, стоя на палубе с Шарлем в отдалении от других любопытствующих матросов. — Водоизмещение — четыре с лишком тысячи тонн. Двадцать девять узлов скорость.

- А команда сколько?

- Двести девятнадцать человек. Два вертолёта SH-60 Seahawk, куча оружия. Ракетные установки и всё такое. Упаковано по самое «пора уже». Ты действительно хочешь потопить треть миллиарда долларов?

- Ага, плюс революционный печатный станок.

- Один из…

- Ага, один из.

- А если его там нет? Мы же точно не знаем, есть ли он там. Всё догадки, да сны…

- Хуже не будет. Команда спасётся на лодках, вон их сколько, — сказал Шарль разглядывая серые борта гиганта, разворачивающегося перед ними в свете прожекторов.

Фрегат действительно выглядел устрашающе. Вся команда, включая Фудзи, как заворожённая, рассматривала его амуницию. Один Пауль напрягся, повернулся спиной к великану, и явно начал думать что-то своё. Наконец он произнёс, глядя куда-то в бесконечную темноту:

- Страшно чего-то. А вдруг мы ошибаемся… Вдруг они действительно защищают нашу мирную жизнь от нападок ужасных экстремистов? Вдруг именно эта боевая единица призвана спасти мир от терроризма и …

Тут Шарль, отвернувшись от зрелища, прервал его:

- Экстремистов, которых они же и создают? Опять этот параноидальный тупизм? Мы собрали столько доказательств, что труднее доказать присутствие луны на небе. В безоблачное, — он постучал Пауля по лбу, — полнолуние!

- Ладно, ладно.

***

Море было на редкость спокойным, и Фудзи приказал всем построится на палубе. Его косо освещали прожектора, что делало луноликий оскал японца похожим на маску языческого идола. Зловещесть добавляла интонация его торжествующе-парадного тона, которым он отдавал приказания.

Он зачитал списки тех, кто отправится на фрегат, и будет грузить ящики на вертолёты. Несколько больших контейнеров они подхватят краном прямо с кормы фрегата.

Как Шарль и думал, никакой возможности отлучиться или узнать, что на самом деле есть на борту серого великана, не было. Даже отлучиться в туалет ему не дали. Не положено.

Группа вооружённых солдат следила за каждым их шагом, и они, освещённые прожекторами, суетились с ящиками у них как на ладони.

«Ладно, ладно… подождите. Будет вам сегодня фейерверк», — думал Шарль, стуча от холода зубами.

Ноябрь не самый тёплый месяц в этих краях, особенно ночью. Полная луна уже пошла на спад, но тем не менее, пыталась конкурировать с прожекторами.

Шарль вдруг подумал, глядя на шевелящиеся фигурки людей, что делание зла стало для них банальной рутиной, что нет места в их голове каким-нибудь более подходящим мыслям. Такие не усомнятся в целесообразности военных потуг, их не постигнет раскаяние. Иерархия деловито шастающих воинов работала как хороший двигатель, где каждая шестерёнка знает свое место. При этом она не спрашивает: «А на своём ли я месте?» В её функцию не входит спрашивать. Её функция крутится…

Как бы тяжело не приходилось работать под дулами автоматов, Шарль всё-таки ощутил знакомое покалывание в пальцах и краем глаза нет, да поглядывал, где и как расположена у них проводка. Направив незаметно для других ладони в сторону одного из коридоров, ведущих в недра корабля, Шарль ощутил мощные потоки электрической энергии. Она непрерывным потоком лилась под потолком прохода.

Несколько тяжёлых кабелей он распознал прямо над головой, в защищённой трубе. Пара таких кабелей, пульсирующих высоким напряжением, шла в кормовой отсек, видимо, в двигатель.

«Вот если на эту трубу вывести заряд… и лучше по периметру судна, — мысли тикали в голове, как анкерный механизм «Брегета». — И надо не дать им возможности погасить пламя. Надо создать несколько одновременных очагов возгорания и обесточить систему защиты…»

Фрегат был оснащён противопожарными насосами, питающимися от главного и аварийного распределительных щитов. Лавируя между жилами коммуникаций, они поставляли воду под напором на спринклеры и распыляющие головки, бесстрастно глазеющие с потолка вместе с камерами наблюдения. К этим увлекательным подробностям он был подготовлен ещё вчера Паулем.

А сегодня, эти безмолвные арбитры будут лицезреть интересное зрелище…

«Огнетушителями они не справятся. Надо обеспечить путь для пламени… От места воспламенения до топливных баков, и обеспечить невозможность тушения…» — все эти мысли, наконец, сорвали пружину анкера, и крутились теперь бешеной белкой в голове Шарля.

Бесконечная ночь подходила к концу. Несколько прожекторов уже погасли. Вертолёт заглушил моторы. Начал накрапывать дождик.

«Это хорошо, что нас накрыла тучка… — шепнул Пауль. — Не видно со спутника!»

Фудзи дал команду возвращаться на баржу. «Началось…» — подумал Фем, и потёр немеющие пальцы.

***

Мало ли дорогих яхт пересекает Атлантику? Многие своей длиной соперничают с иным крейсером. Красиво жить не запретишь. Особенно, когда есть постоянно пополняющийся кредит. Эти счастливчики плавают в самых разных направлениях, казалось бы без толку. А почему не плавать? Но нельзя же подозревать их всех. Однако, есть силы, склонные подозревать даже рыбацкие лодки. Особенно если те, подплывают близко к месту тайного свидания «Детей Африки» и серого чудовища военно-морских сил США. Была среди этих красавиц яхт одна особенная. Она, не стесняясь, подошла довольно близко к месту событий и встала на рейд. На палубе её обнаружились три фигуры, вооружённые биноклями.

- А нас точно не засекут со спутника?

- Пока они разберутся, почему протоколы обмена данными нарушены, у нас есть время… Надеюсь, Фем с Шульцем что-то успеют сотворить…

- В данный момент, я вижу, что вертолёт перелетает с фрегата на баржу, и обратно. Что-то грузят… — произнёс Феликс, которого всё же допустили к военным действиям. — Всё освещено прожекторами.

- Ящики с памперсами… — Отто повернулся к Ренате. — А кран подготавливают для погрузки контейнера. Как дела с подводной лодкой?

- У неё полностью отсутствует сообщение с базой и фрегатом. Они не могут выйти через рацию открытым текстом, но могут попробовать позже.

С этой подлодкой чуть не вышла оплошность. В самый последний момент, когда они уже подошли на опасно близкое расстояние к барже, Рената вдруг открыла во вчерашней переписке капитанов этот маленький факт. Крейсер сопровождает подлодка. А сейчас, через спутниковый интернет, ей удалось узнать, что у них там, под водой, что-то случилось с коммуникацией.

«Фем!» — мелькнула мысль в рыжей головке.

А спустя ещё пять минут, по общению военного корабля с базой, стало ясно, что неприятности в виде подлодки уже нет. Точно, Фем, кто ещё!

Неожиданно от фрегата отделился маленький скоростной катер и взял курс к их яхте. По его мигающим огням было видно, как он набирает скорость, оставляя за собой шлейф волн в свете фонаря на корме.

- Этого ещё не хватало… — промолвил Отто Макс, крутя окуляр бинокля.

- Они нас вызывают, — сказал Феликс. — Принести коммутатор?

- Подожди. Не отвечаем пока.

В этот момент катер вдруг неожиданно остановился. Позывные прекратились. Все огни погасли. Отто усмехнулся:

- Похоже на работу Фема. Очень похоже. Любит он это дело.

- Да уж, — вспомнил чем-то недовольный Феликс.

По прошествии получаса, бурная деятельность на обоих судах прекратилась. Контейнеры был перетащены, и команда вернулась на баржу. Катер продолжал покачиваться на волнах. Это было видно по фонарикам, шастающим внутри капитанской кабины.

- Пытаются починить… Ну-ну.

***

Пошёл мелкий дождик. В бинокль было приятно наблюдать нездоровую суету на катере. Видимо, команда даже не могла толком подать сигнал бедствия. Со стороны было забавно наблюдать, как они, как бы играя, перебегают от борта к борту.

«Ну как дети…» — сказал Отто.

Наконец, появился красноватый дым шашки, но на фрегате им никто не ответил. Видимо, там тоже началось… Баржа тем временем начала отходить в сторону. Вся компания наблюдателей на яхте забралась в капитанскую рубку. Отто взял штурвал в руки и направил яхту медленно дрейфовать в сторону баржи.

Дождь усиливался и стало намного холоднее. Видимость резко ухудшилась, и стало подниматься волнение.

- Смотрите! — вдруг сказал Феликс.

Было видно, что сначала на фрегате погасло всё освещение. Но затем он осветился вновь, но уже не ровным электрическим светом, а рваными красными язычками пламени.

Зрелище в ночи было каким-то неправдоподобным, по-театральному бутафорским. Как будто снимали художественный фильм времен второй мировой. Спецэфекты были подсвечены не только пламенем, но и многочисленными сигнальными шашками. Видимо, эти сигналы бедствия были единственными для них возможными. Они явно предназначались для баржи.

Но «Дети Африки» проявили полное неуважение. Повернувшись спинами, они позорно ускорились прочь от военно-морской драмы. Пробивающийся сквозь тучу месяц безуспешно пытался осветить эту фантасмагорию. Рената тем временем прошаривала эфир в поисках сигнала СОС от фрегата, но его не было. Её ручки безуспешно крутили рычажки и нажимали кнопочки, пока она не прошептала: «Точно, работа Фема…»

***

Они подплыли ближе, и Отто, одев тёплый бушлат вышел на палубу с камерой. Такое зрелище не может не быть запечатлено. Они подплыли на безопасное расстояние и, на всякий случай, погасили фонари. Мало ли какая шальная мысль придёт в командирскую голову. Для снайпера ведь это не расстояние, несмотря на качку. А фрегат пылал уже вовсю. Пламя подбиралось к двигателям, и отчаянные попытки команды потушить его вручную, были похожи на детские забавы.

- Со стороны видно, что пора уже спускать шлюпки, — заволновалась Рената. — Что же они медлят?

- Ждут чего-то…

Тут, как по заказу, команда стала спускать шлюпки.

- Вот на этой высокой ноте, нам следует удалиться.

- А с ними ничего не случится? — спросила Рената.

- Не беспокойся дорогая, они скоро будут в безопасности, — успокоил её Отто. — Какой-нибудь корабль их примет на борт.

- А нам пора! — он зашёл в рубку и включил двигатели.

Теперь они могли более ли менее спокойно приблизится к барже, которая шла по курсу от пылающего теперь во всю фрегата в сторону Средиземного моря. Держа её на расстоянии ружейного выстрела, яхта следовала теперь за ней.

- Сообщение от Фема! — вдруг позвала Рената. — он пишет, что у них всё хорошо. Команда заперта. Часть в трюме, остальные в кают компании. Один исчез. Просят подойти как можно ближе. Надо пришвартоваться к ним для принятия контейнера.

- Отлично, — сказал Отто глядя, как баржа замедляет ход.

Луна скрыла свою гримасу за грозовой тучей, и начал накрапывать очередной дождик, теперь с угрожающей интонацией. Волнение было небольшое, но любое промедление грозило изменением погоды в сторону обещанного шторма.

Рутина швартовки была не проста. Решено было осуществить это на ходу, так как стоящая на якоре баржа могла сильно рыскать носом под действием ветра и волн. Это бы создало дополнительные сложности и так неискушённым в морском деле капитанам.

Шульц ещё до начала операции вычитал где-то, что при швартовке к борту судна на ходу, право маневрирования предоставляется только швартующемуся судну. То есть яхте, под управлением Отто. А тот был капитаном лишь несколько дней. От Фема требовалось лишь расположить курс баржи в направлении движения ветра и волны. Это ему удалось. А бедному Отто приходилось принимать во внимание самые разные неприятности. Самыми непредсказуемыми были явление присасывания большого сухогруза и влияние распространяющихся волн, образующихся при движении.

- Помни, что судно при движении создаёт в носовой части зону давления, а в кормовой — зону разрежения, — напутствовал его Шульц ещё в номере отеля. — При взаимодействии этих зон, у обоих судов, при близком подходе одного к другому возможно рыскание маневрирующего судна в сторону последнего у кормы и отталкивание носовых частей.

- И что же мне делать? — отвечал ученик.

- Быть начеку, и следить за происходящим, — ответствовал профессор. — Такое явление опасно, особенно если швартующееся судно небольшое. А у вас будет яхта, хоть и большая. В процессе маневрирования обоим судам не рекомендуется значительное изменение углов перекладки руля и резкое изменение скорости. Всё запомнил?

***

Хоть Отто и запомнил всё, и даже записал, было страшно. Волнение было уже не маленькое, да и дождик перешёл в фазу небольшого ливня. За всеми этими манёврами, они почти совсем забыли о горевшем фрегате.

Он пылал уже в полную силу, и освещал не малую часть трагической сцены своей гибели. Вокруг отчётливо были видны спасательные лодки, и машущие руками в них людишки.

Недавно такие самодовольные в своей амуниции, они теперь, минутой спустя, выглядели совершенно беспомощно.

«Совсем как дети…» — опять произнёс тихо сыщик.

И тут случилось нечто неожиданное. С горящего корабля, весь в искрах разлетающихся вихрями горящих звёздочек, взмыл в небо вертолёт.

- Смотрите! — закричала Рената, показывая, как он направился в сторону сухогруза.

Но пролететь ему удалось лишь треть пути. Видимо, подхватив пламя на фрегате, он загорелся прямо в воздухе. Концентрически раздуваемое винтами пламя, осветило два парашюта, и болтающиеся под ними фигурки.

- Не утонут, — снисходительно произнёс Отто. — Но намокнут. Это точно.

- Доплывут до лодки, как пить дать, — подтвердил снимающий это для ютьюба Феликс. — Если отцепятся от парашютов.

- Жить хотят — отцепятся.

Швартовка была закончена через полчаса, и Фем с Шульцем уже махали им руками с высокого борта.

«Принимайте груз!» — кричали они сквозь завывающий сквозь ливень ветер.

Ещё полчаса и кран поднял в воздух контейнер. Отто направил один прожектор на него, и другой на свободное место на корме. Его заранее расчистили для столь дорого груза.

После того, как он благополучно приземлился на яхте, на баржу перебрался Шульц. Обнявшись со всеми по очереди (с улыбающейся Ренатой два раза), он попросил Феликса снимать всё последующее особенно тщательно. Он и сам, вооружившись дополнительной камерой, приготовился к съёмкам.

Это самое «последующее» оказалось удивительно красивым зрелищем. Фем своим ярко жёлтым краном поднимал полуоткрытые ящики с оружием, и в свете прожекторов, высыпал содержимое в океан. Чего только туда не сыпалось! Был даже маленький броневик. Миномёты, пулемёты, ружья, пистолеты — всё пожрал великий океан.

Это достойное кисти действо было подсвечено горевшим фрегатом, а также озвучено далёкими криками бывших воинов. Всё это усугублял немного ведьмовский хохот Ренаты. Её освещённое далёким пламенем и отблесками прожекторов лицо, было по волшебному красиво этой ночью. Глаза горели дикими огоньками, а рыжие и мокрые от дождя локоны завинчивались ветром.

Отто стоял молча, наблюдая за происходящим, как бы издалека, с высокой горы своих метафизических мыслей. Слишком далеко он сейчас находился.

Глаза Феликса блестели, он сжимал поручень так сильно, что пальцы его напоминали лапу какой-то хищной птицы.

Шульц веселился вместе с Ренатой, прикрикивая вслед очередному ящику: «Опа! Опа!..Давай, Опа!»

С последним упавшим в воду ящиком раздался сильный взрыв. Но взрыв шёл не от него. Это с красочным фейерверком огней взмывших в ночное небо Атлантика проглотила фрегат.

«Одним воякой меньше, и одним печатным станком меньше…» — подумал Отто.

«Если верить снам Шульца…» — подумал другой Отто.

- Главное, что никто не погиб, — сказала Рената, косясь на Феликса. — Для меня — это главное.

Фема приняли на яхте как вернувшегося разведчика — торжественно и немного печально. Шульц даже обиделся.

«Почему Рената так долго его обнимает? Отчего эти слёзки?» — но Отто молча увёл его в сторону. Деликатно и уверенно.

***

- Исчез один интересный персонаж… — рассказывал уже сухой и умытый Фем, сидя в тесной компании в рубке. — Он как в воду провалился.

- Как его звали?

- Некий Айвин. Ух не шпион ли? Ну, не важно сейчас… Сигнал СОС я решил не посылать с баржи, их всё равно найдут скоро. Спасатели подумают, что сухогруз похитили Сомалийские пираты. Я и курс компьютеру задал — плыть на Сомали. Там такая система навигации, это что-то, — Фем повернулся ко всё ещё обиженному Шульцу. — Расскажи.

- Да. Система.

- Команда частично в трюме заперта, — продолжил Фем, не обращая внимание на дувшегося Шульца. — Часть в машинном отделении. Они начали проводить там поверку после операции, или из-за дождя, не знаю. Ну я их там и запер. Кают компания была занята вооружёнными гориллами… Там они и сидят, закрытые. А ещё я обесточил всё, кроме командной рубки и крана.

- Так они и сидят там в темноте? — заволновалась Рената.

- Там сухо. Удобно. И еды навалом. В кают компании даже окошки есть…

- Не пролезут? — Отто начал крутить ус.

- Диаметр меньше размеров черепа… не должны. Да и мы всё равно уже далеко. Пора контейнер проверить…

- А как же. Все только об этом и думают, — произнёс Феликс, озираясь в поиске поддержки. — Он же закупорен, как консервная банка. А там внутри, этот Айвин не сидит? Что-то он меня беспокоит. И как можно было скрыться…

- Как бы он открыл контейнер? Может, он за борт сиганул, и висит сейчас где-нибудь на цепи. Да мало ли, где на барже спрятаться можно… — сказал Отто и спросил:

- А подводная лодка что?

- У них нет электричества, но они скоро всплывут, и будут дрейфовать с остальными. Сами себе такую судьбу выбрали, — ответил Фем.

- Судьбу не выбирают. Выбирают предложенный ею путь… — вдруг сказал медленно отходящий от обид Шульц. — Я так думаю.

- Это чересчур тонко, философ, — улыбнулся Фем, и обратился к остальным:

- Я считаю, что если бы не Шульц, у нас бы всего не получилось. Хочу при всех поблагодарить тебя.

- Спасибо, напарник… Куда мы теперь, как и собирались, в Грецию? Надо постараться уйти как можно дальше, пока облачность…

Фем вышел на палубу. Было ещё темно, и низкие облака, подсвеченные догоравшими остатками корабля, зловеще краснели. Дождь перестал. Холод не чувствовался, да и не мог он — слева внизу его грела тихая и счастливая Рената, а справа ещё оставалось тепло если даже и не от самого пожарища, так от его вида. Они подошли к контейнеру с деньгами, и Фем вдруг понял, что его встревожило — он ощутил знакомые ощущения в пальцах.

- Там что-то есть, — промолвил он. — Там что-то есть…

Рената вопросительно на него посмотрела. Фем молча подошёл к контейнеру и оценивающе взвесил замок. Это был навороченный кодовый монстр без названия фирмы.

- Любопытно… Позови, пожалуйста, остальных. Это важно, — попросил он Ренату.

***

Когда подошли все, Фем совершил пассы вокруг лицевой часто замка. К этому действу настолько уже привыкли, что воспринимали его как нечто само собой разумеющееся. Монстр щёлкнул челюстью, скрипнул дверью, и внутри тут же зажёгся свет.

«Резервная батарея…» — пробубнил Отто и невольно попятился.

Начинка этого микро Форт Нокса была довольно примечательна — брикеты с долларами, по десять килограмм каждый, судя по надписи сбоку. Все брикеты были уложены на стандартной складской палете.

- Интересно уложено, никогда такого не видел… — произнёс Шульц. — И сколько же в каждом брикете?

- Ровно один миллион. Купюра любого достоинства весит один грамм. Хотя, какое в них достоинство… — Феликс поморщился. — Думаю, тут чуть меньше ста миллионов…

- Да уж, вы тут единственный профи, — сказал Фем. — А что вы знаете про микрочипы внутри купюр?

- Что?! — Отто оторвался от созерцания сокровищницы. — Какие такие чипы?

- Те, что впечатаны в каждую банкноту. По ним можно распознать где и когда они были напечатаны, и многое другое. Например, на контроле во многих аэропортах, банковских офисах, и многих других местах уже стоят электронные ворота. Они запрограммированы отсылать информацию автоматически. Плюс камеры слежения, и … рыбки приводнятся в указанный аквариум в считанные дни.

- А они это… пассивные или активные? — спросил Отто.

- Если бы активные — за нами уже бы летели на истребителях ВВС. Нет, информация считывается только при сканировании. Сами они не передают…

***

Какое-то время они стояли молча перед раскрытыми дверцами сокровищницы и размышляли каждый о своём. Фем почему-то вспомнил слова старика Акиро — «не желай золота». То, что «звездочёт» имел в виду, вроде было ясно. Но в то же время Фем чувствовал, что Акиро подразумевал нечто большее. Что-то, связанное с мифологией.

Отто, облокотившись на дверцу контейнера, теребил правой рукой левый ус. Его мысли были сейчас далеко от долларов, в солнечной Греции. Как дела повернутся там и кто будет их встречать? Каждый раз, придумывая новый шаг, или поворот во всей этой истории, Отто чувствовал, что балансирует на лезвии. Причём следом за ним балансирует вся компания, за которую он испытывал ответственность. И кинжал этот, становится всё острее и острее. Но двигаться было необходимо. Любая задержка грозила ужасными последствиями.

Феликс единственный стоял спиной к контейнеру. И мысли его, как обычно, были недоступны. Видимо, он чувствовал остатки влияния прежних заблуждений, но в голове, похоже, был хаос. Зло на востоке, вроде никуда не делось, но другое зло, западное, которое он так усиленно стирал из своего разума, стало активным и развернулось против него.

Шульц, казалось, не был ничем озабочен. Он пялился в экран своего андроидного приятеля, и улыбаясь, пришепётывал губами. Выглядело это так, будто он участвовал в чате с подружкой. По его лицу пробегало шаловливое выражение, что могло бы свидетельствовать о благосклонности подружки.

Рената так и стояла под бочком у Фема. Где её мысли были, было неведомо. Она вдруг неожиданно спланировала с небес на борт яхты и произнесла:

- Утопим этот бункер, выкинем все пачки одну за другой, а следом и сам контейнер. А может, лучше подожгём? И заснимем пожар, и ролик поместим на интернет. Главное — не прикасаться к этим деньгам.

- А перед этим ногами растопчем, — вмешался Шульц. — А на пепелище устроим танцы.

- Напечатают новые… Не забывайте, нам они нужны для задуманного, — сказал Фем.

- А нельзя это дело, как-то обезвредить? Навести поле какое-нибудь? А? — Шульц помахал руками, чтобы Фем догадался, что он имеет в виду.

- Уже… — произнёс Фем, устало помахивая в ответ. — Сплошной диэлектрик. Кроме нескольких пачек. Я их оставил специально, для посылки… И контейнер тоже… уже сам не передаёт. Я вовремя успел его, как бы это выразится, стерилизовать…

- Какой посылки? — заинтересовался Отто.

- Я тут подумал, что неплохо бы послать Сомалийским пиратам небольшой рождественский подарок.

- А… пачку меченых купюр? Умно, ничего не скажешь. А если баржу отловят до того?

- Ну и что? Это их ещё больше запутает. Они же не знают, на какое судно перенесли контейнер.

- Но он же тоже не спичка.

- А вот для этого, нам надо избавится от контейнера до того, как мы будем проходить Гибралтар, — Фем немного задумался, и продолжил:

- Там, в Тарифе, в самом его узком месте, легче всего отследить судно, а поскольку мы там будем уже скоро, надо приниматься за работу.

- А как же мы его подкинем… что будет компроматом? Ведь меченые купюры ты стерилизовал… Обратно не вернёшь. Так что придётся везти контейнер, — Отто почесал голову. А деньги действительно, лучше перенести в трюм…

***

С этими словами он прикатил небольшую тележку, и начал грузить на неё брикеты. Дождь в очередной раз перестал, но влажность была предельная. За работой не заметили начала рассвета, который подкрался в стелющемся низко над водой тумане.

Сыщик вызвался рулить, так как сон никак не шёл. Остальные уже провалились в каюты, а он всё раздумывал о прошедших событиях. Как так могло случиться, что он оказался в центре этих событий? И ведь надо же, всё как в книжках — случилось это в тот момент, когда он подумывал о пенсии. Вернее, размечтался, и не о пенсии, а скорее о покое. И вот, что вышло. В голове всё крутилось «Эх, эх…», и Отто понял, что его начало клонить ко сну. Он встряхнулся, но «Эх-Эх» опять шептало в ухо. Ветер дул попутный, и яхта скользила, к удовольствию Отто, быстро.

Фем спал всего три часа, так как идея побыстрее оставить сзади Гибралтар неприятно его почёсывала то лапой за ухом, то за бок коготками. Он вдруг вскочил от поцарапавшей его мысли, что надо сменить Отто. И вовремя. Тот улыбаясь полулежал на штурвале, и судя по довольному лицу, был занят достойным для пенсионера счастьем — ловил гигантскую рыбу в Рейне.

«Вовремя!» — подумал Фем.

Рыба осталась не поймана, а Отто был пробужден.

Пробурчав что-то невнятное, он поблагодарил Фема за помощь в транспортировке и рухнул в постель (а заодно и в Рейн).

«Интересно, — успел подумать детектив, — рыба ещё не в сети, а мои фотографии с ней уже украшают наш кабак…»

***

Главный редактор Лондонского журнала «Время Благотворительности», расположенного на улице фруктовых и шерстяных обменов, Борис Мак Ферсон, вызвал к себе эту нескладуху-неладуху.

«Сколько можно тянуть?» — думал он о задании, которое сам же ей и поручил, а теперь сомневался.

Ладно, молодая и неопытная, но сколько копаться-то можно? И дело вроде не такое уж сложное — разнюхать всё и написать статейку о новой благотворительной организации под странным названием «Четвёртый Мир». И откуда она взялась? Как снег на голову, свалилась и всё тут. И идея эта бредовая — самый большой в мире зоопарк и океанариум. И почему в Греции? Почему на острове за двенадцать миллионов евро? Весь проект — около ста миллионов… Понятно, что нужны территории. Звери, работники, и всё такое. Но как могла в голову прийти такая нелепая мысль — в целях благотворительности построить зоопарк, да ещё бесплатный, с коттеджами для несчастных сирот? Не мудрено, что ему тут же позвонили, и попросили разобраться. Оттуда.

Их интересовало как шумиха вокруг зоопарка смогла разразиться уже на следующий день после того, как сорвалась сделка о продаже острова предыдущему покупателю. Полезли какие-то тендеры, архитектурные конкурсы. И кто он, этот неудачник? Что-то здесь было не чисто… Надо чтобы нескладуха Вирджиния не догадалась, кто на самом деле поручил ей разведать информацию. Да она и не сможет…

Мысли его были прерваны сморканием за дверью.

- Да входи же! — сорвался он в крик.

- Зддастддвуйте, господин Мак Феддсон… пддостыла немного, — в кабинет качнулось нечто несуразное.

Критически осмотрев вошедшую редактор закатил глаза, и качнув головой спросил:

- Где отчёт? Уже неделя, как я его не наблюдаю здесь, — он ткнул указательным пальцем в стол. — А?

- Скодо будет, скодо.

- Ладно, хотя бы на словах, скажи, что там у нас…

- Это очень ходошая одганизация, настоящая благотводительная… — она опять высморкалась. — Стдоят зоопадк.

- Знаю! Вот скажи, ты придуриваешься, или ты такая на самом деле? Кто учредитель? Откуда деньги? Кто за ними стоит? Ну не бывает в современном мире таких благотворителей!!! — вдруг сорвался он.

- То есть как? — она вытаращила красные от простуды глаза. — Как не бывает?

- Так! Не бывает и всё тут. Кто-то что-то отмывает. Ты в конце концов журналист или нет? Вынюхай! Иди. Завтра — отчёт. Или иди работать в «Новости Пенсионера». Там чай бесплатный. Ясно?

- Ясно, — она поднялась во весь свой рост и неуклюже развернулась в сторону двери. — Я ддаздобуду деподтаж. Ддучаюсь.

***

Когда она вышла, редактор ещё долго сидел, раздумывая как сильна его собственная благотворительная сила по отношению к некоторым подчинённым. И ведь не дура. Там, наверху, в головёнке, облепленной жиденькими волосиками, что-то цокает, это точно. Ведь приносила она ему материалы, и много. И хорошо состряпанные. Как она вывела на чистую воду отмывателей наркоденег? Это был шедевр журналистского расследования. И не боялась ничего, лезла в самое пекло. Полгода ни сучка ни задоринки. А тут — неделя уже, и почти без результатов. А сверху наседают, дракончик грызёт. Их трёхголовый звонит через день. Видно, им тоже приспичило. Ну как же, кто-то, без их ведома, вздумал заниматься благими делами.

Хотите праведно отмыть деньги без налогов? Хотите списки «филантропов», готовых пожертвовать на благое? Добро пожаловать к нам. Вернее, мы сами придём. И всегда приходили. И часто не без помощи Бориса.

А тут всё сразу пошло не по сценарию. Шума на интернете уже столько, все фильтры сорваны. Обозрения в крупных газетах, письма больных детей, родителей. Подключились даже церкви. Дома для обездоленных и интернаты разного рода. Статьи с какой-то чушью про редких животных, кистепёрых рыб. Какие-то хищники в единственном экземпляре. У всех имена, паспорта. Чутьё подсказывало — всё раздуто не спроста. Вот, даже бегемотик бронзовый, давилка для бумаг, и тот над ним посмеивается. Золотуха в аквариуме подмигнула. Это уже слишком… Что они все, издеваются?

А редкие твари для зоопарка все куплены по паре, и ждут конца строительных и подготовительных работ. Прямо какой-то Ноев Ковчег.

«Странно, но символично… — прошептал он пялясь на золотую рыбку. — К чему бы это? К потопу?»

Рыбка опять подмигнула, и он смачно выругался.

- И всё бесплатно для детей! — всхлипнул редактор. — Кошмар, да и только.

Его бесила жуткая, беспринципная расточительность учредителей фонда, кто бы они не были. Хотя, тут мог быть коварный умысел. Значит, меня бесит неизвестность…

Гадко получается, когда непосвящённые в финансовое колдовство «чужие» иногда получают власть. Он был уверен, что это они. А кто ещё? И потом, эти бедные, бездомные… Борис был раздражён не на шутку. Триста акров земли! Бесплатные морские такси — двадцать минут из Коринфа и сорок пять из Афин.

Он открыл сайт, посвящённый «Зооватерленду» имени святого Томаса, по имени острова в Эгейском море.

«Уже форум открыли, черти! — ругнулся он. — Модераторов понабрали из профессоров…»

***

Вирджиния была не больна. Она специально закапала себе в нос солевой раствор, чтобы эта скотина дала ей отсрочку. Она ни разу не встречалась с таким интересным делом.

Во-первых, ей до сих пор не удалось узнать практически ничего об учредителях и их целях.

Во-вторых, что на самом деле её волновало даже больше, ей был не понятен мотив бегемота. Толстяк явно юлил и изворачивался, и это было не понятно. Что он то преследует? Почему такая паранойя?

Она открыла сайт «Зооватерленда», и в очередной раз упёрлась лбом в непроницаемость экрана.

«Все углы обнюханы по нескольку раз…Ничего. Гугл… ничего. Яху… хрен. Аск… без ответа. Бинг… понг. Твиттер… — она чуть не расплакалась. — Ну куда ещё сунуться?»

В офис этого «Четвёртого Мира» она наведывалась пять раз. Пять разных предлогов, больше не выдумать. Сидит там тупая секретарша, и ничего не знает. Видно, что не скрывает, а именно не знает.

Твердит только одно: «Приватное… частное… конфиденциальное…».

Тут Вирджиния встрепенулась. Её посетила мысль.

Она искрилась и сверкала странным образом, прямо перед третьим оком, посередине узкого лба: «Пожар!!! Да! Я устрою пожар у них в офисе. А через пожар и узнаю кто погорел! С журналистским удостоверением, я смогу разнюхать, кто сгорел! Надо сделать так, чтобы никто не пострадал. А в офисе сгорит не много, стол, пару стульев, и какой-то шкаф с бумажками. Максимум потерь — журнальчики дуры-секретарши… Материальный ущерб — лиллипутский для покупателя острова за двенадцать цитрусовых…»

Спустя три часа, под покровом ночи, дурацкая фигура передвигалась в сторону Джермин стрит, к дому с орлиным названием «Игл Хаус». Здесь когда-то была частная сыскная контора, но она погорела. А сейчас погорит и другая контора по тому же адресу, и уже отнюдь не в переносном смысле. В рюкзаке приятно подрагивали пластиковые бутылки с бензином. Хлюпало в носу и под ногами. Декабрь всё-таки, скоро Рождество. В руке у Вирд (так её называл дружок) была отмычка, полученная от Джека. Рождественский подарок. Тот ещё был типаж — и карманник, и домушник. Но не брезговал и её поручениями. Разнюхать о том, о сём, залезть туда, куда нельзя. А она ему исправно платила за такие следственные дела. Бегемот о нём был в курсе, правда сказал, что одобряет такую агентуру лишь на словах, и до первого провала. А сегодня Джек отказался. Сказал, что едет в гости к знакомому актёру.

«Ага, знаю я такие гости… Небось актёр поехал веселиться за границу, а Джек к нему… Не впервые» — думала она отпирая вход пожарной лестницы.

Поднявшись по лестнице на самых мягких цыпах, чёрная фигура вышла на шестой этаж. И обомлела. Из под двери офиса пробивалась тонкая полоска света.

«Это ещё что за шут гороховый?» — прошептала она. Приблизившись она услышала голоса, причём нескольких человек.

«Вот это удача!!!» — мелькнуло в голове, и она достала карманный рекордер, цифровое чудо двадцать первого века.

Чудо пискнуло, зажгло лампочку и принялось рекордировать приглушённые голоса из под дверной щели. Нескладная дылда разложила члены так, чтобы ухо вместе с рекордером было на уровне пола. И зря. Так её и зафиксировали сверху чем-то тяжёлым. Да так, что она ни пошевелиться не могла, ни глянуть, кто это сидит сверху на ней. Затем на рот наклеили серебристый пластырь, на голову одели мешок, на руки наручники, грубо подняли и куда-то поволокли. Она мычала, пищала и отбивалась, пока ей не дали пинка под зад.

А ещё кто-то сказал невдалеке: «В пыточную её!»

Затем прошептали нехорошим теплом в ушную раковину: «Сдаёшься?»

И она сдалась.

***

Сидя на вертлявом компьютерном кресле, было неудобно отвечать на вопросы, справа и слева. Она насчитала пять человек, один был женского пола, но не секретарша. Был один с немецким акцентом, но тот в основном молчал. Ей пришлось рассказать про свою работу и про задание. Затем она с потрохами сдала им бегемота. Хрен с ним.

А потом она разоткровенничалась. То ли от того, что её охватил страх, то ли злость на толстяка. Так или иначе, Вирд, ни с того ни с сего, разболтала им не только факты, но и соображения, какие накопила за полгода работы на бегемота. Сказала, что подозревает двуличность их журнала. Двуличность мерзкого бегемота. Как однажды нагрянула к нему домой по делу. Как была ошеломлена роскошью, вовсе не соответствующей зарплате простого редактора. О внезапной кончине их главного бухгалтера, когда та что-то нарыла. Об исчезновении и лучшего журналиста, который отказал в чём-то бегемоту. Короче, за полгода накопилось столько, что она, рассказывая это, сама дивилась.

«И вы, дорогая моя, не боитесь там работать? Ведь, насколько я понимаю, вы не замешаны в грязи, так? Вы о будущем своём, как, думали?»

Она думала. Но мало, надо было больше. Слёзы потекли из под чёрной повязки. Она почему-то только сейчас поняла, что опасность ей угрожает вовсе не здесь, а там, в редакции.

- А зачем вы притащили столько бензина?

- Я…я хо. хотела по. пожар устроить. Но я не хотела вас поджигать…честное слово. Только офис. Ппп…простите меня.

Она замолчала, и воцарилась очень неприятная пауза.

«Мы удаляемся на совещание, посидите тут,» — сказали ей, и ушуршали в соседнюю комнату.

Спустя несколько минут, они вернулись. Устроившись вокруг неё кружочком, они стали говорить. Начал рассказ тот, с лёгким немецким акцентом, а потом продолжили другие. То, что они ей поведали, перевернуло её жизнь.

***

Строительство ещё не было начато. Главный прораб бродил по холмам со своим помощником и записывал последние замечания в небольшой блокнотик. Всё было готово, и он завтра утром ждал технику. В шесть ноль-ноль, не позже, должна была подойти баржа загруженная времянками для строителей, переездной компьютерный центр, мини электростанция и землеройки. Они сначала возведут приличный пирс, чтобы мог подойти тяжёлый сухогруз. А с ним придёт настоящая строительная техника. С колёсами по его рост. С правильным рычанием мощных дизелей. А пока он с помощником переночует на катере, чтобы с утра во всеоружии принять груз. Одна лишь кость застряла в горле, в виде этой долговязой дылды-журналистки. Декабрь, холод, а она собралась ночевать в палатке. И вообще, что ей тут надо? Неужели строительство зоопарка надо освещать так подробно с самого начала? Камеру с собой притащила, явно не дешёвую, с миномёт размером, спальный мешок, похожий на освежёванного тюленя. Мохнатый какой-то. Прораб был не доволен. Всё начинается как-то не так. Он поёжился на ветру. Точно, не так.

Всё утро ушло на разгрузку баржи. Кран сгружал фанерные домики, а грузовик их развозил по отведённой площадке и тетрисом укладывал их в соответствии с планом. Прибыли архитекторы, и уже заняли свой сарайчик. Всё шло как надо, за исключением рыскающей тут и там репортёрши Вирджинии. К ней в помощь прибыл ещё один папараци, бородатый и нечёсаный субъект, увешанный камерами и сумками. У него имелась даже переносной передатчик, и он постоянно гундосил в него что-то, а потом слушал ответы. Всё это очень не нравилось прорабу.

Он так и сказал прибывшей в полдень охране: «Не сводите с них глаз, и не пускайте их близко к технике. Докладывайте мне о всех их передвижениях.»

На душе было неспокойно. Он чувствовал — что-то скоро произойдёт. Что-то непременно случится. И оно случилось.

***

Сначала, над стройкой с грохотом пролетели два истребителя. Их чёрное брюхо не было отмечено надписями, и принадлежность осталась тайной. А затем в море показались военные катера. Их было восемь. А вот сосчитать войско, высадившееся на берег уже было невозможно. Всех рабочих оттеснили к пляжу, и невежливо попросили заткнуться. Прораба вызвал к себе бригадир захватчиков.

- По какому праву вы тут начали строительство?

- А по какому…

- Здесь вопросы задаю я! — он взял бедного прораба за горло. — Вы находитесь на частной территории, которая принадлежит не вам.

- Но у меня бумаги… — прораб попытался открыть папку, которую держал подмышкой, но бригадир выхватил её раньше.

- Здесь написано, что владельцем острова является благотворительная организация… — он начал хохотать, — под названием «Четвёртый Мир»… бред какой-то. Это фальшивка. Убирайтесь отсюда, и увозите всю технику. Даю вам три часа.

- Но ведь…

- Никаких но! Пшёл… — он угрожающе замахнулся, и прорабу ничего не оставалось делать как поспешно ретироваться.

Бедолага подошёл к толпе своих, ничего не понимающих работников. Они выжидательно на него смотрели, но, кроме как пожать плечами ему ничего не удалось.

Собравшись с мыслями, он, наконец, смог им передать в общих чертах разговор с командиром захватчиков. Ситуация складывалась скверная, и тут он вдруг вспомнил про дылду журналистку и её напарника. Их нигде не было видно.

«Они знали! Знали с самого начала!» — он выругался вслух так, что замолчав, все уставились на него.

Даже прибой стал как-то потише.

- Где они?

- Кто?

- Да журналюга эта с хиппи своим!

Он поручил помощнику срочно связаться с офисом «Четвёртого, блин, Мира», а сам побежал по тропинке на холм.

«Может оттуда увижу…» — подумал он, и вдруг услышал свист.

Обернувшись, прораб увидел, что на него смотрят дула нескольких автоматов, а стоящий рядом с ними свистун-командир нехорошо и очень отрицательно качает головой. Пришлось возвращаться. Ситуация складывалась пресквернейшая.

***

Предрождественская неделя была, как водится занятой. Народ суетился по супермаркетам, доводя торговлю ненужностями до абсурда. Закупая подарки и деликатесы, они напоминали заколдованных и праздничных солдатиков. Даже погода постаралась — снег по особому изящно организовался по крышам и деревьям, как бы подчёркивая, что скоро не простой праздник. Только в одном месте не было движения — в офисе благотворительного общества помощи бездомным детям. В «Игл-Хаус» на Джермин стрит стояла гробовая тишина, как и в доме напротив, где скучающий снайпер вот уже какой день разглядывал через прицел туповатую секретаршу.

Ему хорошо был виден даже текст на обложке её журнала. Сколько раз она его перечитывает, дура! Он был взбешён. Где, спрашивается корпоративная вечеринка? Где подарки сотрудникам? Чем дальше, тем больше было вопросов. И меньше ответов.

Запищал на запястье сигнал отхода. Что такое? Его снимают с задания. Мысленно расстреляв секретаршу за её тупую терпимость, он стал развинчивать аппаратуру. Через полчаса, никем не замеченный и ничем не приметный, серый господин вышел из подъезда и растворился на улице. Что-то непременно случилось.

***

Началась эта неделя нервно. На интернете стали появляться видеоролики с интересными записями. Состряпано всё это было весьма профессионально. Интересно то, что они не сопровождались никакими комментариями авторов, лишь замечаниями зрителей на различных форумах. Они появлялись то на youtube, то социальных сайтах разных стран, то даже на новостных каналах.

Всё было непременно на разных языках, включая английский, через строго определённые промежутки времени. Составлены они были так, что если первый ролик выглядел фантастикой, то каждый последующий содержал доказательство для предыдущего. Так, что для зрителя это выглядело как увлекательный сериал.

Соответственно и на форумах шла тенденция постепенного замещения скептицизма, сначала на озадаченность, потом на удивление, а под конец уже и на ярость. Выводы делали сами зрители.

Опубликованные документы внутренней переписки военно-морского ведомства о потере фрегата, конечно, могли выглядеть подделкой для большинства. Особенно подробности того, как предполагалось скрыть это от общественности. И того, что на самом деле представлял собой этот «фрегат». Но когда вышел ролик с видом горящего фрегата, многие задумались. Ещё больше они задумались, когда увидели через шесть часов видеозапись перегрузки контейнера с фрегата на баржу. Запись была не сильно качественная, мешал туман, но всё же была различима надпись на борту — «Дети Африки».

Люди стали связывать этот видеосюжет с пробежавшими недавно слухами о захвате сухогруза пиратами. Прошло ещё шесть часов, а люди уже ждали нового компромата. Они получили его в виде подробнейших фотографий устройства этого самого контейнера. Складская палета с долларами, конечно, могла быть фальшивой, но как подделать записи содержимого других ящиков, почивших в Атлантике, вместе со всем оружием — утопленные миномёты и автоматы? А небольшой броневичок?

Все записи были сделаны так, чтобы экспертам не было трудно определить их подлинность. Кроме того, многое сопровождалось фотокопиями секретных электронных сообщений и документаций, где было ясно перечислено всё, вываленное за борт.

Короче, скандал, по всем законам жанра, разбухал несколько дней, медленно, но верно. Ему помогала некоторая тупость коррумпированных средств массовой информации, которые просто или не знали, как реагировать, или не успевали придумать контраргументы.

А когда дело дошло до скандала с островом, и раскрылись подробности его захвата неким бароном, председателем благотворительного общества «Дети Африки», и владельцем одноимённой баржи, произошло небольшое землетрясение в народе.

Оно началось до того, как вскрылась связь барона с секретными службами. Видимо, общественности хватило его «подвигов». Были опубликованы съёмки захвата двух его французских агентов, при попытке ограбить крупный банк. А финалом послужило обнаружение большого, и уже знакомого всем контейнера, на острове, так некрасиво отнятого у детского «Зооватерленда».

Как бы всё встало на свои места. Логично сошлось во многих головах поведение некоторых государственных мужей с истинными причинами, подсказанными неизвестными разоблачителями. А напоследок мировая общественность узнала, кто являлся «Карабасом», и фактически двигал «бесами». И вот тогда грянул настоящий взрыв. Бумажные солдатики оседлали своих коней и Лондон оказался запружен толпой в полчаса.

***

Они сидели в своём новом офисе в полном сборе. Сыщик отчаянно крутил ус, и что-то рассматривал на улице. Рената и Шульц не отрываясь от экранов мониторов что-то горячо обсуждали. При этом Шульц жестикулировал настолько избыточно, что Ренате, время от времени, приходилось тыкать его карандашом в бок.

Феликс, как всегда, был поглощён какими-то своими мыслями. Сильвия тоже присутствовала. Она сидела молча, иногда поглядывая то на одного, то на другого. Со стороны казалось, что она проверяет состояние грима на лицах, не более того. Неделька удалась боевая.

Внизу, по Риджент стрит, шествовали толпы. В руках они держали транспаранты, порой немыслимого содержания. Требования были сильно перемешаны, порой до абсурда. Кто-то возмущался действием полиции, и требовал распустить всю её верхушку. Кто-то возмущался ценами на мыло. Были и вольные подстрекатели, любители беспорядков, как таковых. Это театральное шоу выглядело печально.

В Лондоне начались нехорошие волнения, плавно подступающие к центральным правительственным зданиям. Жгли автобусы, подъезды в банках и общественных домах, остановки и телефонные автоматы. Почему-то жгли школы. Сгорело несколько Мак Дональдсов. И хотя правительству было нечего сказать своему народу, у толпы, как было видно, тоже не особенно удавались требования. Было похоже, что всё это сойдёт на нет, рано или поздно.

- Чего же вы добились? Понижения цен на мыло? — Феликс повернулся к Отто. — Я вас предупреждал. Снайпер бы лучше решил исход этого дела.

- Увы, этого «карнавала» толпы мы не предвидели. В лучшем случае снимут барона, и поставят другого «заведующего», — Отто повертел ус. — Друзья, мы, кажется, потерпели фиаско. Увы, пассионарного толчка не вышло. Эта толпа не способна ни на что… Пост-модернизму удалась тонкая хирургическая операция. Он вырезал у всех них социальный нерв, перекинув общие проблемы на частные.

- Думаю, уместнее сказать умертвил, а не вырезал. Тихо, без боли. Посмотри на них — разве это не демократическое общество? Одни требуют мыло, другие льгот, третьи бесплатной медицины, — Фем тоже выглядел озадаченным.

- Согласен. В лучшем виде, для тех, — Отто показал на потолок. — Думаю, что если им дать вожака, будет не намного лучше…Но всё же мы сделали очень важное дело, — задумчиво произнёс Отто.

Их новый офис был снят в здании, окнами выходящими на Риджент-стрит. А по ними, напротив, опять располагался магазинчик рубашек «Т.М.Левин».

- Этот «Левин» прямо таки преследует нас, — заметил Шульц. — Купить сорочку, что ли…

- Он преследует Лондон с 1898 года, насколько видно отсюда… — промолвил Феликс и еле слышно пробормотал:

- Вечные «левины» вечно вас преследуют…

Никто не обратил внимания на его фразу. Только Фем глянул быстро на Феликса, и тут же повернулся к сыщику:

- Какое такое важное дело мы сделали? Подешевеет мыло?

- Мы, дорогой мой, нашли Ренату, — он посмотрел на неё, и улыбнувшись, продолжил:

- А разве вы не нашли себя? — обращая этот вопрос к Фему, он обернулся на Ренату.

Она в этот момент как раз втыкала карандаш в Шульца, и слов сыщика не уловила. А он тем временем продолжал:

- И я, кажется, для себя что-то нашёл… Это самое главное. Мы все, так сказать, оказались одарены. Даже Шульц (тот вздрогнул, но не от слов босса, а от карандаша). Разве этого мало? Разве мало того, что мы немного почистили место вокруг, а? Помогли Феликсу избежать могилы, бррр… И к тому же, некоторым тут вообще надо разобраться, в чём же заключался главный дар, не так ли? — он хитро прищурился на Фема. — А нам всем впереди предстоит ещё много чего. Мы ведь только что объявили войну.

- Кому? Разве не барону, которого мы всё же свергли? — вмешался подошедший Шульц.

- Боюсь, что нет. Боюсь, что главное ещё впереди.

Отто взглянул на толпу вниз. В магазинчике рубашек наблюдалась нездоровая суета. Подростки выносили из него свёртки и мешки. Мародёрство набирало обороты. Полиция пыталась сдержать толпу, но пока без видимого успеха.

- Рождественскими подарками отоварены, кажется, теперь все атеисты на улице… — саркастически усмехнулся Отто.

- А вы не чувствуете на себе вину за происходящее? А? — Феликс засверкал глазами. — Ведь это мы всё устроили, мы в этом виноваты.

- Нет, нет, и ещё раз нет. Это они наказывают сами себя. За безверие, за ложь, которой позволили опутать себя, за тщеславие… А что мы сделали по большому счёту, а? Рассказали народу правду? Ну, чуть-чуть подстроили тут и там. Ну, придумали пару ловушек. Но, по большому счёту, рассуди сам, кто виновник этого всего? Не тот ли, кто так построил это общество. Тот кто строит на лжи, ложь и получает в итоге, разве не так?

- Не согласен. Ложь нужна, чтобы управлять вот этими, — Феликс показал на улицу. — Им правду расскажешь, только хуже будет. Грубо говоря, им без пастуха никак… Только перебьют друг друга. А потом будет вторжение…

- Какое такое вторжение?

- Варваров с востока. И всё кончится. Всё, что мы строили, будет разрушено в одночасье. Будет полный хаос, — Феликс попытался победоносно окинуть взглядом аудиторию, но поддержки не нашёл.

- Хаос, так хаос. А ложь, Феликс, всегда ложь. Jedemdasseine. Каждому своё. Мы приоткрыли правду, и я рад, что это произошло. Какое-то время пусть будет хаос. Пусть стучатся лбами в стены. Этого не миновать. Но урок запомнится, — Отто встал, обвёл всех глазами и произнёс, то, что ждали все в этой комнате:

- А что будем делать мы? Какие предложения?

***

Но, вместо ответа, Рената неожиданно подняла руку, и продолжая смотреть в монитор, сказала:

- Кажется, началось… Заявление правительства её величества….

- Что? Что там? — все сгрудились вокруг неё.

- Барон Зеевель лишён статуса неприкосновенности и объявлен в розыск. Снята вся верхушка секретных служб, начато расследование злоупотреблений, «несомненно, имевших место».

- Ха, ха, ха, — Шульц осклабился, — может нам ещё и спасибо скажут?

- Жди… Ты и сам-то не очень уверен, что хотел бы от них услышать, — Рената усмехнулась и продолжила:

- По данным личной охраны её величества, барон бежал из Англии. Также растворилось в неизвестности его ближайшее окружение. Нет повода для паники, и тотальный обвал на бирже сегодня утром, не есть начало нового кризиса, — Рената глянула на Шульца. — Так вот почему ты вчера так активничал своими фьючерсами? Подсуетился…

- Ты не так поняла, — мгновенно начал тот оправдываться. — Это знаешь, как охота, пошла удача, и трудно остановиться…

- Только что-то охота эта началась у тебя раньше времени, когда добыча ещё спала. Нехорошо, нехорошо…

Фем подошёл вновь к окну. Толпа почти рассосалась. По улице нехотя проехал броневик. С гидропушки уныло и как-то пошло капало.

«И это всё?» — подумал он.

Вдруг почему-то стало невыносимо тоскливо. Как в кинотеатре, когда спускают занавес. А были ли праздники? А может всё ещё впереди? Какие-нибудь новые, и неожиданные повороты? С момента амнезии в Перу, он многое потерял. И многое приобрёл. Фем посмотрел на компанию, окружившую монитор компьютера. Из общей массы ярко, как будто освещённое изнутри, выделялось большое рыжее пятно. Оно как бы притягивало к новой жизни, которая уже совсем рядом, может за дверью, а может и в этой комнате.

«Вот оно… Ради чего всё вертится, а я стою в центре с завязанными глазами», — подумал он.

Но его размышления были прерваны Феликсом:

- А на этой высокой ноте мы бы хотели откланяться…

- Кто это мы? Как это, откланяться? — Рената выжидательно посмотрела на отчима.

- Очень просто. Пока везде паника, мы должны бежать. Да, согласен, звучит не очень… красиво. Но так, или иначе, я подготовил место, и… — он замешкался. — Вы замечательно провели расследование. Я перевёл остаток причитающегося вам гонорара на указанный вами счёт. А теперь я, и моя семья, удаляемся…

***

Остальные так и застыли в своих позах. У Ренаты стали на глазах наворачиваться слёзы. Отто принялся наворачивать ус.

- Куда, если не секрет? — Шульц первым опомнился.

- Увы, это секрет. Могу лишь сказать, что это подходящая нам банановая республика. А вам рекомендую найти каждому свою… республику.

Рената не могла больше сдерживать слёз, и бросилась к Фему. Но по дороге её перехватила Эрика. Всё дальнейшее представляло собой полный сумбур и череду протестов. Трагедия разыгрывалась так быстро, что даже нейтральная Сильвия терялась. Она была то на одной стороне, то на другой. Сказать было нечего. Свою жестокость Феликс пытался оправдать соображениями безопасности. Но если бы в атмосфере не витал дух отцовского эгоизма, если бы его не чувствовали присутствующие, было бы проще выслушивать эти аргументы.

Скандал в офисе был прерван разрывающим душу звуком. Это было карканье гигантского ворона, бьющегося в стекло офиса. Все обернулись к окну в тот момент, когда раздался взрыв. Ворон исчез, а звон осыпающегося стекла сменился истошными криками. Через разбитое стекло повалил густой чёрный дым, стало трудно дышать. С улицы послышались крики о пожаре.

А дальше была суета эвакуации, паника каких-то личностей, крики о помощи. Всё закружилось в каком-то жутком карнавале разгулявшейся трагедии. Фем помогал кого-то откуда-то вынимать. Какой-то забытый ребёнок, чья-то кошка. А когда с большим запозданием прибыли пожарные, Фем вдруг понял, что сидит на кромке тратуара, напротив офиса. А рядом с ним были все, кроме членов семьи Леви. Он опустил голову. Хотелось плакать, но слёз не было. Сидевшая рядом Сильвия положила ему руку на плечо и произнесла:

- Перед тем, как её усадили в машину, она передала тебе вот это.

С этими словами, Сильвия дала Фему маленький конвертик. Распечатав его, он обнаружил маленькую бумажку. Все с интересом уставились на него.

- Ну? — Шульц явно нервничал. — Что пишет?

- Думаю, это не для твоих ушей, мой дорогой, — улыбнулась ему Сильвия.

Фем сидел и глупо улыбался. Теперь он знал, что они всё-таки найдут друг друга ещё раз.

ЭПИЛОГ

Было мокро. Здесь всегда льёт дождь. Ночной Лондон сверху выглядел как в чёрно-сером кино. Запах озона и сырой гнили проникал сквозь поры. Герцог Виндзорский был тысячу раз прав, когда говорил, что всё тут наполнено запахом плесени — и эти большие залы и бесконечные коридоры. Непрерывный звук текущих водных потоков шёл откуда-то снизу наверх, и, отражаясь от тумана, покрывал собой, как одеялом, деревья всех сорока семи акров Гайд-Парка. Не было слышно далёкую и мрачную толпу, блестевшую зонтиками и шляпами где-то на далёкой Пелл-Мэлл. Не было слышно никаких других звуков — только бесконечный реквием воды. Намокший штандарт некрасиво свисал. Фигура в чёрном, блестевшем от воды, тяжёлом плаще медленно подошла к краю крыши. Далёкие фонари обрисовывали линию носа с горбинкой и мокрые от дождя усы. Монумент в садах Королевы как бы парил в воздухе, создавая ощущение невесомости. Жалкий и беспомощный фонтан подчёркивал чувство бесконечной фальши, пронизавшей эти места. Несмотря на то, что Бакингем-хаус спал, внизу, как всегда, виднелись какие-то смутные личности. Казалось, природа изливала слезы именно в этот момент и в этом месте.

- Так что получается, контракт расторгнут? — спросил стоящий на краю.

Ответом ему прозвучал раскатившийся в ночной влаге хохот:

- Я не заключаю контрактов. Я покупаю. А что купил, то уже моё, и я поступаю с моим как пожелаю, — фигура качнулась во тьме крыши.

После небольшой паузы, сидящий продолжил:

- Зеевеля не ищи, ни слуг его, — он осклабился сверкнув бриллиантом на зубах, — с ними кончено. Эх, жаль, нет здесь у меня силы прямого действия, отняли. Но есть право покупать. Запомни слуга, тщеславие… это моя любимая разменная монета.

- Значит купим ещё, так Вас понимать, мой Лорд?

Не ответив на вопрос, сидящий в кресле задумчиво произнёс:

- А ведь мы получили то, что хотели, — он повернулся к собеседнику, — его давно надо было убрать. Закон свежей крови. Всё меняется в конечном мире. Лишь там, у них всё неизменно.

Голос был хриплым и говорил с каким-то сожалением. Через дождь он распространялся как-то по особому:

- Все сделано, как всегда, чужими руками. Правда, наши заслуги здесь минимальны.

- Теперь бы эти руки прибрать…

- Не получится. Они оказались сильны. Подождём немного, а там видно будет. Я смог рассмотреть их. Сильны…

- А вы верите ли Вы в случайность? Ведь согласитесь, без помощи, они бы далеко не ушли. Даже с их Дарами.

Тот, чьё грузное тело угадывалось в темноте оперся на палку.

- Чей-то хаос — всегда кому-то порядок. Случайностей не бывает. Подождём, немного подождём, — задумчиво повторил он. — Есть пока время…

- Но ведь мы не только потеряли, но и получили, что хотели, не так ли? Как говорят местные жители — разошлись с нулевой ничьей.

Сидевший на это не ответил. Он уже думал о другом и просто, внимательно и покорно слушал воду. Она пела многими мелодиями со всех сторон, стекая полифонией Иоганна Баха с тяжёлого плаща на железо крыши.

- Хорошо здесь. Спокойно… Люблю эти места, этот покорный народ. Здесь легче творить, чем в других странах, ты не находишь? — он запахнул туже тяжёлый плащ, — а жаль, что когда-то не было им взято это, — он ударил ногой по металлу крыши, — им! И пусть! С чем я остался… властен теперь награждать своих слуг, да покупать новых. Как там сказал этот баснописец? «Тебе дам власть над всеми царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её». Красиво и верно. Не взял… Хорошо, у меня всегда есть они, — он опять пнул ногой в пол. — Эти всегда возьмут. Они мне одному служат, и правильно.

- Пора уходить. Скоро светает, — сидящий сделал глубокий вдох, наполненный многими свистами. — Вся свара ещё впереди. Они готовятся, набирают воинов. Но и мы не лыком шиты! А? Надо лететь.

Он встал во весь рост и оказался великаном по сравнению со своим собеседником. Сверкнула необычайно сильная молния, на миг высветив монумент королевы Виктории. А с раскатом грома крыша опустела, и лишь два чёрных ворона, пернатых под названием Corvus corone, деловито взлетели с крыши.