В книжке есть несколько остроумных и верных замечаний о заумном языке, о Маяковском. В остальном типичный гаерский метод критика, которому одно «нравится», который то-то «чувствует», а того-то «не чувствует». В результате сплошной искажающий факты субъективизм, тенденциозное надергивание цитат, поверхностная болтовня «по поводу».

Автор даже не попробовал определить место футуризма в эволюции литературных форм. Вместо этого он занялся только боевой стороной футуризма, – его бунтарскими тенденциями.

«Дикари», «нечаевщина», «темно-бунтарское», «без души, без красоты, без мысли», «натуга», «звериное и хулиганское рявканье», «какой ни коснутся культуры, всякую норовят уничтожить» и т. д. – все это о футуристах.

А вот социология: «В этом… сказалась эпоха, по внешности буйная и катастрофическая, а по существу рассчетливая, мозговая, себе на уме».

И еще яснее:

«Если сами идеологи пролетарского класса чувствуют в футуризме родное, свое, пролетарское, – нам остается только согласиться с ними».

Или иными словами: все вышеприведенные комплименты по адресу футуристов г-н Чуковский относит к пролетариату, к октябрьской революции.

Характерный факт: и для взаимоотношения между футуризмом и революцией, и для позиции буржуазного критика.

Чуковский правильно разглядел глубокую внутреннюю связь между революцией в экономике и революцией в искусстве но и тут и там он не увидел почти ничего, кроме «звериного и хулиганского рявкания».

Хороший урок для всех, кто повторяет Чуковского в литературных оценках, находясь в противоположном, в нашем политически лагере, – хороший урок для русских марксистов-коммунистов, продолжающих «звериную» традицию буржуазной критики.