4
После второго курса университета Макс записался на практику в Италию, к родственникам матери в Венеции. Вся Италия была одержима восстановлением своих старых лоз. Итальянцы вдруг осознали, что их будущее — не каберне и мерло, а свои местные сорта. Разнообразие сортов поражало любого энолога. Ни одна страна в мире не имела столько разновидностей винограда.
Ведь не зря греки называли Италию — Энотория, страна Вина. Столько выдающихся местных сортов: «Корвина», «Корвиноне», «Рондинелла» и «Молинаре», «Россиньола», «Озелета», «Неграра» и «Диндарелла». Макс гордился своей второй родиной зато, что был причастен к великой эпохе возрождения итальянских вин.
Макс даже написал курсовую работу по древнему итальянскому сорту «Алеатико». Алеатико собирали в месяц мерцедониус. По древнеримскому календарю этот месяц соответствовал концу января — началу февраля. Удивительным оказался тот факт, что периодически этот месяц вообще исчезал из древнеримского календаря. Макс долго изучал древнюю астрологию и понял, что этот месяц — февраль. Календарь этот вели еще до Цезаря. Значит, вино делали из винограда, собранного в феврале, и значит, это вино было крепким и сладким.
В Италии у Макса оказалось очень много родственников. Для него это стало большой неожиданностью. Дома, во Франции, Макс привык к одиночеству, скука казалась ему обычным состоянием души. И вдруг Италия перевернула все. Каждый день здесь превращали в праздник, в праздник тела, живота и души. Здесь Макса все считали французом, даже несмотря на кровь Моники.
Винодельня, которая принадлежала двоюродному брату Моники, была не очень большой, но приносила доход явно больше, чем замок Шанталье. Троюродных братьев и сестер у Макса оказалось больше десятка. А прочих родственников вообще невозможно было сосчитать. Мало того, они все жили в одном доме и каким-то загадочным образом друг другу не надоедали. Он вообще заметил, что они находятся в круглосуточном общении друг с другом, и именно такая жизнь и составляет смысл их существования. Одиночество здесь являлось первым смертным грехом. Только здесь Макс понял весь смысл слов Экзюпери: «Нет ничего более ценного на этой Земле, чем роскошь человеческого общения». «Да, — подумал Макс, мы, французы, слишком эгоистичны, мы спрятались по своим замкам и редко видим соседей. А здесь люди не представляют прожитый день без общения с соседями».
Во время одного из бесчисленных ужинов случилось то, на что он давно уже рассчитывал. Одна из его очень дальних родственниц положила на него глаз. Это было совершенно очевидно и даже не вызывало никаких сомнений. В один из вечеров они, не сговариваясь, сели рядом и после пузатой бутылки кьянти как-то сами собой оказались в одной из комнат.
Макса больше всего волновало, как он будет раздевать Лионеллу, однако сам оказался обнаженным раньше девушки. Все произошло настолько молниеносно и без всяких предрассудков, разговоров и каких-нибудь глупых уверений, что Макс от счастья просто обалдел. Они не спали всю ночь. Утро наступило незаметно, и Макс отпустил Лионеллу только потому, что сил продолжать уже больше не было. Макс даже не пытался ее остановить: все, о чем он мечтал, это остаться одному, немного поспать и почувствовать то счастье, что обрушилось на него.
В полудреме он пытался понять, почему то, что он так страстно хотел получить от Анлор в течение года, он без всяких проблем получил за одну ночь от Лионеллы. Как такое может быть? Почему одна женщина может мучить мужчину целый год, не давая ничего, кроме надежды, а другая женщина отдает себя всю за одну ночь и позволяет делать с собой все, что хочет мужчина?
Нет, дело было не в этом, не в позволении. Эта итальянка знала, чего хочет мужчина, вот в чем дело, она делала то, что хочет мужчина. Вот в чем суть.
Макс провалялся в постели до вечера и вышел только к ужину. Все были рады его видеть, все снова сели за стол. Он долго искал Лионеллу, но так и не обнаружил. Когда она не появилась и на следующий день, Макс не находил себе места. Одна из его многочисленных кузин, видимо, заметив растерянность родственника, подсела к нему.
— Привет Макси, Лионеллу ищешь?
— Да.
— Она, скорее всего не придет.
— То есть?
— Ну, наверное, не придет.
— Почему? — с ужасом спросил Макс.
— Почему?
— Да, почему?
— Как тебе сказать, она хотела переспать с тобой, сразу, как только увидела.
— Да, я знаю.
— Ну ведь вы это сделали.
— Да, — с гордостью ответил Макс.
— Ну вот и слава богу.
— Не понимаю.
— Не понимаешь?
— Нет.
— Ты серьезно?
— Я хочу видеть ее.
— Да вы, французики, все долбанутые.
— Но я итальянец…
— Она получила тебя и все.
— Как это, все?
— Все, дальше ничего не будет.
— Почему?
— Вот ты глупенький, это такая девушка.
— Какая такая?
— Стрегга.
— Что?
— Спроси у мамочки.
Домой Макс вернулся полностью разочарованный в жизни. Даже вино не могло возродить его мысли к жизни. Он был подавлен и не знал, как строить свою жизнь дальше. Он был всегда уверен в том, что встретит настоящую любовь, женщину, которая с радостью станет его женой, родит ему детей, а он будет делать свое вино. В этом он видел смысл своей жизни. Но женщины оказались не такими, как он себе представлял. Он не знал, что делать: жаловаться матери глупо, спрашивать совета у отца, который спрятался в себе, как улитка в раковине, бессмысленно. Не у кого было спросить совета.
Женщины оказались не теми добрыми и покладистыми существами, какими он себе воображал, они были опасны, непредсказуемы и что еще хуже — сами не знали, чего хотят.
— Как Италия, сынок? — радостно встретила его мать.
— У тебя слишком много родственников, мама.
— Тебе что, не понравилось?
— Столько родственников — это слишком для француза.
— Ах, вот ты о чем.
— Да, я тоже всегда это говорил, — встрял отец, неизвестно откуда появившийся.
— Тебе не понравились итальянки?
— Мама, лучше у меня ничего не спрашивай. Честно говоря я не нашел никакой разницы между твоими итальянками и нашими француженками.
— У тебя что-то случилось?
— Мама, это очень глупый вопрос.
— Макси, что такое?
— Да, мама, со мной все случилось, но тут же и исчезло.
— Может, ты хоть что-нибудь объяснишь?
— Нет, не хочу.
— Сынок, Анлор тебя просто обыскалась, мне кажется, ты должен ей позвонить, — сказала мать.
— Анлор, теперь это даже смешно.
— Сынок, ты больше не хочешь с ней общаться?
— Мама, а что значит «стрегга» по-итальянски?
Моника покраснела и ничего не сказала.
— Мама, что это значит?
— Ведьма, — тихо, почти шепотом сказала Моника.
— А, значит, я переспал с ведьмой?
— Тебе лучше помириться с Анлор.
— Мама, ты меня слышишь, я спал с итальянской ведьмой, а теперь ты хочешь меня помирить с французской.
Неделю до занятий Макс ничего не делал, он бродил по виноградникам, по замку, машинально ел, что-то отвечал матери, поговорил с дедом, но мысли его были распылены так, что он не мог их собрать воедино. Он обнаружил страшный, пугающий его факт. Он, Макс Шанталье, — винодел и наследник виноделов. Но есть большое Но: он Ничто без женщины. Он не может ощутить себя ни мужчиной, ни виноделом, пока рядом нет преданной любовницы…
— Макс, позвони Анлор, — мать прервала его мысли.
— Зачем, мама?
— Что значит зачем, девочка волнуется.
— Все женщины одинаковы.
— Тебе все равно, что она чувствует?
— Да, — с наслаждением произнес Макс, — именно все равно.
— Ты мне не нравишься, — серьезно сказала мать.
— Это твоя Италия, мама.
— Ничего не понимаю.
— И не надо ничего понимать, я сам мало что понимаю.
— И все-таки позвони ей.
— Хорошо, в понедельник мы и так увидимся в университете.
Первую лекцию нового года Жюно, как всегда, начал экстравагантно:
— Приветствую вас, господа студенты, надеюсь, вы пришли потреблять знания с аппетитом, как завещал нам Анатоль Франс?
— Да, профессор, — хором ответила аудитория.
— Хорошо, слушайте страшный рассказ про средневековые времена.
— Профессор, если позволите, я могу добавить по части ведьм.
— А, Шанталье, вижу, вы хорошо провели каникулы в Италии.
— Да, профессор, можно сказать, с пользой.
— Ну что же, как-нибудь мы вас послушаем. Итак, господа студенты, Европа, какой мы ее сегодня знаем, не выжила бы без вина.
— Профессор, вы, как всегда, правы, без вина никуда.
— Я рад, за вас, мои дорогие, так вот, в Средневековье вырастали целые поколения людей, которые не знали вкуса простой воды. В городах, когда начиналась чума, люди боялись пить воду из колодцев. Единственная жидкость, которая оказывалась под рукой, — это вино. Просто ничего другого не было. Представьте себе, чтобы сварить пиво, опять же нужна была вода.
— Профессор, ну французы же не мылись вином? — донесся чей-то голос из аудитории, за которым зал разразился смехом.
— Французы, как и все средневековые жители, вообще не мылись. Вы ведь знаете, что наш Король-Солнце, и тот мылся всего два раза в жизни. Почему мы так много готовим на вине и в вине? По той же простой причине: чтобы сварить обед, у средневековой женщины под рукой из жидкости было только вино.
По той же гигиенической причине в церквях начали давать прихожанам вино. Это уже потом придумали, что это кровь Христа, а истинная причина была в том, что вино было профилактикой распространения заразных заболеваний. Ведь церковь — это место скопления людей, они легко заражают друг друга. Еще в Средневековье люди обнаружили, что если в зараженную чумой воду добавить вино, то воду можно пить. Они, конечно же, ничего не знали о бактерицидных свойствах вина и о том, что бациллы чумы и тифа гибнут в вине за несколько часов.
И тут обнаруживается удивительный факт: мы, европейцы, все вывозили из Нового Света, все забирали оттуда. Мы забрали все золото, почти все серебро, перевезли к себе кофе и помидоры, какао и картофель, привыкли к тому, что у нас круглый год есть бананы и ананасы. А что мы дали взамен?
— Вино?!
— Да, единственное, что мы дали Новому Свету — лозу, мы дали им виноград. Мы хотели иметь свое вино и начали высаживать лозы там. Испанцы еще в шестнадцатом веке начали сажать виноград в Мексике и Бразилии. И почему мы теперь удивляемся, что эти страны завалили нас вином? Это мы научили их сажать виноград и делать вино.
Мы расплатились за грабеж лозой. Теперь вино делают в Уругвае, Бразилии, Мексике, Аргентине, Чили, США, Канаде, даже в Перу и Колумбии. От юга Южной Америки до севера Северной. Вдумайтесь: в начале 60-х годов прошлого века, когда из вас еще никто не родился, из сорока стран, производящих вино, Аргентина уже занимала 9-е место в мире по площади виноградников и 4-е по количеству производимого вина в мире. Четвертое, это сразу после «Великой тройки» — Франции, Италии, Испании.
Чили занимало 14-е место по площади виноградников и 9-е место по количеству производимого вина. Страна, которую тогда считали недоразвитой, имела площадь виноградников больше, чем у Германии. Да и в самой Европе сколько еще винных стран, о которых мы с вами даже не подозреваем: например, в России уже больше ста лет делают вино.
— В России делают вино? Вы шутите, профессор, я готов поверить в Чили, но Россия — это уже слишком, — один из студентов аж привстал от неожиданности.
— В России не просто делают вино, его там уже делают французы.
— Профессор, вы рассказываете какие-то фантастические вещи.
— Конечно, ведь это моя задача, я хочу зажечь в вас огонь познания.
— Но Россия, как это может быть, там же зима?
— Вы полагаете, что там зима круглый год?
— Да нет, конечно, но все-таки Россия и вино — это так странно.
— Вот видите, это всего лишь ассоциативный ряд, который мешает вам реально оценивать ситуацию. У России есть южные регионы, которые вполне пригодны для выращивания винограда.
— Профессор, а что они там сажают?
— Не поверите, Паскаль, то же, что и мы, — каберне, шардоне и мерло.
— Не может быть!
— Ну вот, видите, раз я вам рассказываю, значит, может.
— Но ведь там так холодно.
— В Канаде тоже холодно, дорогой мой Люсьен, но ведь там делают вино?
— Да.
— А в Австралии тропическая жара, но ведь там делают шираз, так или нет?
— Да, профессор.
— А как вы думаете, в Таиланде делают вино, Люсьен?
— В Таиланде?
— Да.
— Профессор, но там точно не делают.
— Ошибаетесь, дорогой Люсьен, и в Таиланде уже делают вино из каберне.
— Профессор вы нас разыгрываете.
— Бедные дети Бордо, вы не можете себе представить, как расширился мир вина за те годы, что вы родились и выросли.
— Но, профессор, русские виноградники — это звучит странно.
— Почему?
— Не знаю, но очень странно.
— Хорошо, кто подготовит нам доклад под названием «Десять фактов о русском вине, которые потрясли Бордо»?
Зал молчал.
— Хорошо, я думаю, что Шанталье справится.
— Я? — удивился Макс.
— Конечно, вы уже делали доклад о винах Чехии, мы все были удивлены, прекрасно, теперь — Россия, мы ждем от вас сенсаций.
— Но, профессор, Чехия — это хотя бы Европа.
— А вы полагаете, что Россия — это не Европа?
— Не знаю точно.
— Вот и прекрасно, Максимилиан, надеюсь, вы нас удивите.
— Хорошо, учитель.
Макс вернулся домой переполненный желанием сделать супердоклад. Это был вызов. Все выходные он просидел в Интернете. Макс буквально изрыл его, собирая по крохам информацию о далеких виноградниках в России, заваленных сугробами. Когда Макс насобирал более сотни источников, он был поражен тем, что обнаружил. Дикая, почти что варварская страна оказалась винодельческой державой Восточной Европы.
Через две недели Макс принес доклад.
— Ну что, Макс, ты что-нибудь нашел?
— Да, Анлор, в это невозможно поверить, но…
— Да, ты smart-boy.
— Анлор, это просто удивительно, но у них…
— Макси, я внимательно послушаю твой доклад на лекции, пока.
— Но…
Анлор растворилась в толпе подружек. Макс вошел в аудиторию недовольный собой. Если он не смог заинтересовать Анлор, как он сможет удержать внимание всего зала?
— Ну как, Шанталье, вы нас чем-нибудь удивите? — услышал он голос профессора.
— Да, профессор, я, честно говоря, не ожидал таких результатов.
— Хорошо, давайте 10 фактов о российском вине, которые потрясли Бордо.
Студенты заерничали, смех прошел по рядам.
— Хорошо, начинаю. Первое: французы живут в России и делают там вино на юге России, винодельня называется «Шато ле Гранд Восток».
Сначала была тишина, которая напугала Макса, потом аудитория начала тихо посмеиваться.
— Шато в России, Шанталье, где ты его откопал?
— Шанталье, ты, наверное, замок с сугробами перепутал.
Гул то ли возмущения, то ли восхищения прошел по аудитории.
— Шанталье, ты нас разыгрываешь.
— Нет, господа, это правда, и я был так же удивлен, как и вы, когда это прочитал.
— Да наши летуны сейчас везде!
— В основном, в Новом Свете, а вот в Восточной Европе их мало.
— Замечательно, Макс, начало впечатляющее, — прокомментировал Жюно.
— Что, прямо настоящий француз? — выкрикнул кто-то из аудитории.
— Не просто настоящий — единственный.
— Явно сумасшедший.
— А откуда он там взялся?
— Не знаю.
— Шанталье, а где вы нашли юг у России?
Аудитория просто взорвалась от смеха.
— Спасибо, хороший вопрос, меня это сначала тоже удивило, но виноград возделывают, в основном, на побережье Черного моря, а среднегодовая сумма температур составляет 12,5 градусов тепла. В этом районе России почти не бывает снега.
— Шанталье, ты нас разыгрываешь.
— Нет, жители этих районов России снег видят реже, чем парижане.
— Да он смеется над нами.
— Господа студенты, прошу тишины, — Жюно улыбался, предвосхищая дальнейшие откровения Макса.
— Спасибо, профессор. Второе: основные сорта, конечно же французские: «Каберне», «Совиньон», «Каберне Фран», «Мерло», «Шардоне», «Пти Вердо».
— Виват, Франция! — выкрикнул кто-то из аудитории.
— Макс, ври, да не завирайся, «Пти Вердо» у нас еле созревает, а что он может дать в России?
— Но вот удивительный факт, — продолжал Макс, — после наполеоновских войн русские привезли домой лозы «Пти Вердо», которые постоянно скрещивались с местными сортами, и сегодня клон этого «Пти Вердо» активно используют наши в «Шато ле Гранд Восток».
— «Пти Вердо» в России? Шанталье, ты рехнулся.
— И тем не менее клон «Пти Вердо» хорошо вызревает на юге России.
— Да нет, этого не может быть.
Жюно с удовольствием смотрел, как любопытство разжигает азарт в умах студентов.
— Ну что, Шанталье, парируйте.
— Хорошо. Третье и самое потрясающее: у русских еще во времена коммунистов была система, отдаленно напоминающая наши аппеласьоны.
— Ври, да не завирайся.
— Да, я тоже был удивлен, но это именно так: в СССР было зарегистрировано около 200 наименований марочных вин. По своим характеристикам они соответствуют лучшим винам Бордо. Вот что у них написано: «Марочные вина можно получать из одного или нескольких сортов винограда по технологической схеме, установленной для данной местности. Срок выдержки не менее 2 лет для сухих вин».
— Браво, Шанталье, дальше, уложите аудиторию на лопатки.
— Четвертое: опять же на побережье Черного моря существует хозяйство «Абрау-Дюрсо», которое производит лучшее российское шампанское.
— Макс, ты перепутал: не шампанское, а газированное вино.
— Да, господа, я тоже сначала так и подумал, но эта винодельня делает шампанское французским бутылочным методом в подвалах, и главному ремюору сейчас 84 года.
Жюно был в экстазе:
— Ну, Максимилиан, добейте этих неразумных, никакой пощады, я требую от вас победы, Рим или жизнь.
— Пятое: то же «Абрау-Дюрсо», в советские времена производило совершенно уникальные вина — «Абрау-Дюрсо Каберне» и «Абрау-Дюрсо Рислинг». Рислинг был высажен еще в 1871 году. Его привезли из Германии. Так вот, особенность этих вин в том, что это купажи вин урожаев разных лет, и получены они с разных участков отдельных виноградников.
— Ну и что тут необычного?
— Это же технология «Вега Сессилия», только в русском варианте.
— Браво, Максимилиан, вот это революция.
— Шестое: рислинг, который делают в местечке под названием Сукко, на юге России, поставляли… английской королеве.
— Брось, Шанталье, это уже слишком!
— И тем не менее, оказывается, еще в 1900 году во время Всемирной выставки в Париже дегустационная комиссия отметила, что некоторые вина Северного Кавказа России напоминают хорошие образцы Мозеля и Рейна.
— Ну и что?
— Так вот, русский рислинг действительно поставляли к английскому двору.
— Макс, давай дальше, мы тебе верим, — это был голос Анлор.
Макс увидел в ее глазах восхищение — то, чего он так долго добивался. Его любимая девушка гордилась им.
— Седьмое, господа виноманы: в стране есть винодельня, которая снабжает Кремль и посольства России вином — винодельня «Мысхако». Восьмое: в стране обнаружен гаражист, который делает вручную около 20 000 бутылок в год в стиле бордо. Вино называется «Стретто».
— Гаражист — это хорошо, но ведь мы не знаем, что он там делает.
— Девятое, — и Макс обвел взглядом аудиторию.
— Давай свое девятое.
— Самая известная марка вина в России — «Каор».
Зал обмер от неожиданности.
— «Каор»?
— Да, это самое востребованное вино в России, его знают все — десятки заводов по всей стране делают это вино.
— Шанталье, ты хочешь сказать, что вся Россия пьет малоизвестное французское вино?
— Не совсем так.
— А как?
— Как вы знаете, в нашем Каоре сусло подогревают, поэтому вино получается буквально черным, так вот в России вино варят и делают из него десертное вино, крепленное спиртом, нечто вроде портвейна.
— Ну да, Россия и портвейн, ничего смешнее не слышал.
— И, наконец, десятое: в 1900 году шампанское из России было признано лучшим шампанским мира на Всемирной выставке в Париже.
— В Париже?
— Да, мои дорогие, в нашем с вами Париже. Вот, вот то, о чем я вам говорил. — Жюно прервал Макса. — Мы проворонили Австралию, смеялись над Чили и Аргентиной, а теперь они наполовину заполнили полки наших магазинов. Как когда-то мысль о господстве чилийских вин казалась смешной, так и игнорирование любой страны, которая делает вино, может обернуться для нас большой неожиданностью.
— Профессор, но наши вина все равно останутся лучшими.
— Если все время на это надеяться, то нас ждет крах, мы больше не можем думать, что наши вина самые лучшие в мире.
— Почему, профессор?
— Англия, из-за потепления климата, уже производит игристые вина на юге страны. На юге Нидерландов в районе Маастрихта делают вино из местной лозы. Вино делают в Бельгии и Дании. Таиланд и Вьетнам начали производство сухих вин. Мир меняется, виноград мигрирует, и мы с вами как представители родины всемирного виноделия обязаны следить за всем, что происходит в мире, чтобы в очередной раз не оказаться бессильными перед новой угрозой.
— Профессор, но это все далеко от нас.
— Вы так уверены? Тогда посмотрите, что за сюрприз нам приготовила Австрия, надеюсь, это не очень далеко от нас.
— А какие там могут быть сюрпризы?
— Белое вино «Грюнер Вертлинер» — достойный конкурент нашей «Бургундии».
— Никогда не слышали, профессор.
— Плохо, помимо лекций вы должны заниматься и самообразованием, много путешествовать, и не только по Европе.
— Зачем, профессор? Пусть они едут к нам!
— Пусть, но многие владельцы бордоских шато проходили практику в США или Австралии.
— Зачем?
— Спросите у них. Так вот, возвращаясь к Австрии, незаметно для нас их белые вина совершили революцию в качестве, и теперь они достойные конкуренты любым белым винам мира: отличные образцы «Грюнер Вертлинер» могут доходить до 200 евро за бутылку.
— Но, профессор…
— В лучших ресторанах Европы вы найдете их в винных картах.
— Но, наверное, как экзотику.
— В лучшем ресторане Вены «Пале Кобург» в винной карте лично я насчитал около 30 видов этого вина, навряд ли это можно назвать экзотикой.
Время лекции вышло, но никто не хотел расходиться.
— Хорошо, Шанталье, спасибо, вы действительно проделали грандиозную работу.
— Но это еще не все, профессор.
— Не все?
— Нет.
— Но вы же нам назвали десять фактов, или я не верно считал?
— Да, десять, но есть еще одиннадцатый, который потрясает больше всего.
— И что же это, Макс?
— Русский дуб.
— Дуб?
— Да, профессор, и это самое большое открытие, которое я обнаружил. Оказывается, весь девятнадцатый век и четверть века двадцатого лучшие бочки делались из русского дуба. Все наши великие вина созрели в русском дубе.
— Интересная информация.
— Да, несколько лет назад французы вернулись в Россию и на юге, недалеко от Черного моря, опять открыли бондарню.
Пришло время большой перемены, и студенты толпой ринулись в буфет.
Анлор и Макс встретились на перемене.
— Почему ты мне не звонил? — Анлор обидчиво надула идеально накрашенные помадой губки.
— Это все, что ты хочешь мне сказать?
— Ах, да, прости, доклад просто сногсшибательный, ты их всех сделал.
— Анлор, ты о чем?
— Ну эти выскочки, Паскаль и этот, как его, не могу вспомнить…
— Люсьен.
— Ах, да, Люсьен, так почему ты не звонил?
— Там деревня, Анлор, телефон не всегда и не везде ловит.
— Понятно.
— Что понятно?
— Да все понятно: как тебе итальянки?
— Это все, что тебя интересует?
— Нет, но все же говорят, они более сговорчивы, чем мы.
— Сговорчивые? Анлор, что ты имеешь в виду?
— Да брось, что тут непонятного.
— Подожди, ты хочешь сказать, что они…
— Да, да, они похотливы.
— Анлор, боже, от тебя ли я это слышу?
— А что такое?
— Это же неприлично.
— Почему?
— Ну не знаю…
Анлор сразу повеселела.
— Ладно, хватит скромничать, у меня для тебя сюрприз, но он, наверное, тебе не понравится.
— Почему это?
— Ну… он очень неприличный.
— Совсем неприличный?
— Да.
— Даже не знаю, что и сказать.
— Родители уедут в Биариц на уикэнд.
— У, Биариц, это хорошо.
— Я думаю, что здесь нам вдвоем будет гораздо интереснее.
— Ты так думаешь?
— Да, ну так что, ты придешь?
— Приду.
В воскресенье в пять часов вечера он уже сидел у Анлор дома. Макс взял бутылку шампанского и одну бутылку последнего урожая их замка. Анлор накрыла стол у камина.
— Ого, мы все это должны выпить? Ты хочешь меня споить?
— Разве это много?
— Конечно, целая бутылка шампанского, а потом еще бутылка бордо.
— Ну, ладно, — смутился Макс, — мы можем вообще не пить.
— Макси, ты что, Макси, я же пошутила, конечно, мы будем пить шампанское! Ты какой-то очень серьезный вернулся из Италии, тебе там не понравилось?
— Сложно сказать, не знаю.
— Правильно, дома всегда лучше.
Два часа пролетели незаметно, шампанское кончилось, и Макс пошел открывать вино. Они незаметно переместились на диван, камин, как по заказу, начал угасать. Макс решил, что все произойдет здесь и сейчас. Все равно в доме они одни, здесь тепло и уютно, и не обязательно идти в спальню. Макс начал раздевать Анлор. Она не сопротивлялась, легла на диван и накрылась пледом. Он тихо и быстро залез под плед…
Не прошло и пяти минут, как Анлор завизжала:
— Что ты делаешь?
— Анлор, что с тобой? Я просто хотел доставить тебе удовольствие.
— Ну конечно, попрактиковался на итальянках, теперь решил попробовать на мне. Как тебе итальянские ведьмы, полетали на метле?
Анлор вскочила с постели, моментально оделась, налила себе вина и села около камина.
— Что будем делать?
— Теперь уже ничего, — спокойно сказал Макс.
Он произнес эти слова действительно спокойно, начиная смутно понимать то, что раньше было недоступно его пониманию. Оказывается, искренность в отношениях с женщиной — это не всегда хорошо. Поведение Анлор не вывело его из себя и даже не разочаровало. Просто иногда, хотя нет, не иногда, а очень часто женщины сами не знают, чего хотят. Это внезапное открытие почему-то очень обрадовало Макса. Оно объясняло очень многое из того, что раньше казалось ему непонятным.
— Ну давай хотя бы поговорим.
— Поговорим, Анлор. С тобой все в порядке?
— Да.
— Тогда зачем разговаривать? И так все понятно.
— Ты не хочешь со мной поговорить?
— Мне надоело разговаривать.
— Да, я понимаю, итальянки не разговаривают, они сразу ложатся в постель.
У Макса не было никакого желания продолжать этот глупый разговор. Единственный и правильный выход — это немедленно уйти.
— Спасибо за вечер, счастливо.
— Ты что, вот так возьмешь и уйдешь?
— Да.
— Я обижусь.
— Мне очень жаль.
— Тебе очень жаль и все, а как же вся ночь?
— Анлор, какая ночь, ложись спать.
— Как это спать?
Макс оделся и тихо, почти бесшумно закрыл за собой дверь. Он шел домой, ни о чем не думая. Дома он разжег камин и быстро уснул в кресле.
Утром его разбудил отец.
— Что ты здесь делаешь, ты же вроде был у Анлор?
— Вроде.
— Поссорились?
— Нет, разошлись.
— Ладно, завтра пойдем осматривать лозы, пора собирать урожай.
— Хорошо, папа.
— Поработаешь недельки три на свежем воздухе, и женщина не понадобится.
На следующий день Макс и Грегуар вышли на виноградник.
— Отец, а как ты определяешь, что пришло время сбора?
— Твой дед научил меня, это старый бордоский способ, простой и надежный: нужно пробовать виноград. Если взять виноград в руки, то при достижении нужной зрелости кожица должна легко отделяться от мякоти при раздавливании ягоды, пальцы склеиваются сахаристым соком, а у красных сортов окрашиваются. Ягода должна легко отделяться от плодоножки, при этом семена легко выделяются из мякоти.
— Вроде все так просто.
— Когда-нибудь и для тебя это будет просто.
— Пап, ты пьешь вино каждый день?
— Да.
— Ты считаешь это полезно?
— А почему ты это спрашиваешь у меня, спросил бы у Жюно.
— Я не знаю, сколько вина он пьет, да и пьет ли вообще, поэтому спрашивать я решил у тебя.
— Ты знаешь, сынок, люди помешались на здоровье, связанном с вином. Твой дед, например, никогда об этом не задумывался. Он привык пить вино за обедом и ужином. Если бы у него спросили, хорошо это или плохо, полезно или нет, я думаю, он бы не знал, что ответить. Он так привык жить. Потом это обозвали «французским парадоксом».
— Да, я знаю.
— Но что они об этом знают? Лишь красивые модные слова — антиоксиданты, полифенолы, ресвератрол. Вино, как пылесос, вытягивает из земли все, что она содержит: витамины, минералы, металлы, микроэлементы. Биохимический состав вина разобран до мелочей. Нам известен химический состав вина, все элементы, входящие в него: вода, спирт, глицерин, кислоты, углеводы, минеральные вещества, танины, красящие вещества, эфиры, витамины, микроэлементы. Но собери все эти элементы, добавь воды и спирта и что?
— Что?
— Ничего, вина мы не получим, в этом великая загадка нашего дела, Макс. Ладно, на сегодня хватит работы, пошли домой.
Сбор урожая был в самом разгаре, когда начала портиться погода. Небо стало свинцовым, а воздух — соленым.
— Точно польет, так и тянет с Атлантики.
— Да, пап, я думаю, будет гроза.
— Только этого нам и не хватало.
— Пап, а разве нельзя накрыть виноград, как в теплице, пленкой?
— Нет, сынок, этого делать нельзя.
— Почему?
— Урожай не признают.
— Что это значит?
— По бордоским законам, такое вино не может называться «Бордо», на этикетке можно писать только, что это столовое вино, но хуже всего то, что ты не сможешь поставить год урожая.
— Очень странный закон.
— И тем не менее, это так, твой дед, кстати, тоже считает, что погоду не перехитришь.
— А кого-то за это наказывали?
— Да, я помню, был скандал с «Валандро».
— Шато «Валандро»?
— Да, все ждали чуда от Миллениума, но от перенапряжения некоторые не выдержали и закрыли виноградники пленкой.
— И что?
— Тогда ожидали страшный ливень, но он так и не пошел.
— И что было?
— Вину не дали присвоить год урожая, и классифицировали как столовое.
— А много таких было?
— Ты знаешь, Макси, был кто-то еще, но не такой известный, поэтому, наверное, и не помню, просто всем хотелось получить сверхвино от 2000 года.
— А у нас что получилось?
— Ты знаешь, ничего особенного, тут даже дед со мной согласился.
— Надо и мне попробовать.
— Пойдем, устроим дегустацию, и деда надо позвать.
Арсен был в плохом настроении:
— Ну что там урожай?
— Нормально, отец, все идет неплохо.
— Конечно, неплохо, у нас все всегда неплохо, у других хорошо, а у нас неплохо.
— Папа, что ты говоришь?
— Погода портится?
— Да.
— Конечно да, но у нас все неплохо, а у других хорошо.
— У каких других?
— У Петрюса не бывает плохой погоды: у них небо особенное или они договорились со святыми, что над ними не льет.
— Папа, не кощунствуй.
— Почему все так любят петрюс? Да, это великое вино, и все-таки, почему из 12 000 поместий Бордо большинство людей сразу назовет Петрюс? Да проще простого: это название легко запомнить. Шато «Маларктик — Лагравьер», не каждый француз запомнит это название, а что говорить про китайцев и русских? Назови вино «Анрюс», и все продавай русским, Шато «Ли», и каждый китаец его будет пить, а наши все никак не могут понять, почему так трудно запомнить «Лафорьи — Пейраго», тьфу, даже я это не могу выговорить.
— Отец, что с тобой, чего ты завелся?
— Некому людей жизни учить, все с ума посходили, бутылка вина стоит больше тысячи евро — где это видано и какой француз может это выпить?
— Отец, что случилось?
— Мне нужно поговорить с тобой, Грегуар.
— Давай я схожу в погреб за вином, мы с Максом хотели еще раз распробовать 2000-й урожай, заодно и поговорим.
— Хорошо, пусть Макс сходит.
— А сколько брать?
— Пару бутылок хватит.
— Ладно.
Арсен помолчал немного, убедился, что, кроме сына, в комнате никого нет, и сказал:
— Я уже не могу получать от жизни того, что хочу. Женщинам я не интересен, пить вино столько, сколько я хочу, мне нельзя; за руль садиться я боюсь.
— Отец, ты мне не нравишься.
— Когда мужчина не спит с женщинами, он умирает.
— Папа, но ведь тебе уже…
— В этом все и дело, Грегуар, больше мы ничего обсуждать не будем, уверен, что остальные ничего не узнают.
— Но, отец…
— Ты знаешь, Шанталье никогда не прощаются, я пошел спать.
Макс вернулся из погреба, когда Арсен уже ушел из столовой.
— А где дед?
— Раздумал дегустировать, сказал, что хочет спать.
— Странно, а ты будешь?
— Нет, сынок, я тоже не хочу, давай в другой раз.
— Хорошо, как скажешь.
Утром Макс встал пораньше, чтобы помогать отцу на винограднике. В столовой уже сидели мать и отец. Они ничего не ели и молчали.
— Что случилось? — весело спросил Макс.
— Дед умер, — еле произнес Грегуар.
— Как это умер?
— Пошел вчера вечером в подвал.
— И что?
— Утром Моника обнаружила, что его постель не разобрана и завтракать он не спускался.
— Ничего не понимаю, — Макс был в полной растерянности, — но он же был абсолютно здоров, отец.
— Так бывает, сынок, ему было почти 80.
— Подожди, я вообще ничего не понимаю, так вы его в погребе нашли?
— Да.
— А зачем он туда пошел, он же не захотел с нами выпить вина?
— Не знаю, но, видимо, ему там стало плохо.
— Отец, ты что-то не договариваешь?
— Нет, сынок, иногда люди просто умирают.