Кузьма Федоров был единственным мужчиной в риелторской конторе. Его окружали молодые веселые девчонки, которые постоянно над ним подшучивали. …. А шутить было над чем. Его голову называли Домом Советов и очень ей завидовали. Но только голове. Больше у Федорова завидовать было нечему. Близорукие глаза подслеповато посматривали из-за очков с большими диоптриями, спина из-за постоянной работы за столом была сутулой, а на свою одежду он вообще не обращал внимания. Все заработанные деньги он тратил на марки. Коллекция, которой он обладал, пополнялась в их семье, из поколения в поколение и поговаривали, что она тянет на двести штук баксов. Помимо необыкновенной эрудиции, он обладал замечательным даром убеждения. Клиенты от общения с ним млели. Особенно женская их часть. Вероятно, это был врожденный дар психологического убеждения. Ни одна из сделок, проходивших через его руки, не сорвалась. Руководство прочило ему быстрое продвижение по службе, но от коллектива ему доставалось «по самое не хочу».
— Федоров! — спрашивала его Катрин из-за соседнего стола. — Ты сегодня брился?
— Брился, — настораживался тот, с подозрительностью поглядывая на сослуживицу.
— А уши?
Федоров хватался руками за уши и краснел. Девицы покатывались со смеху и топали от удовольствия ногами. В общем, как мужчину они его не воспринимали и могли при нем обсуждать свои проблемы, начиная от поклонников и заканчивая гигиеническими прокладками. Федоров не обижался. Он уже смирился со своей участью холостяка и объекта женских насмешек. К тому же он был не злопамятным, и когда ему прикалывали на спину пальто бумажку с надписью «Я валенок» и обнаруживал он ее только дома, пройдя с ней через весь город, даже тогда на девчонок не обижался. А ведь мог копить обиды и обещать себе, что расквитается со злопыхательницами, когда они будут под его руководством.
Маша Максимова, сидевшая через пару столов от него была единственным человеком, который его жалел. Она не веселилась, как остальные девчонки над обидными шутками Катрин, а только улыбалась и думала про себя. — Если бы Федорова одеть, как человека, если бы подстричь у нормального мастера, если бы заставить ходить с гордо выпрямленной спиной, да ему бы цены не было.
Выходя в очередной раз в Интернет, чтобы отследить объявления на вновь появившиеся квартиры, в ее голове мелькнула мысль. — А что если написать Федорову письмо и отправить по электронной почте? Во всяком случае, у девчонок не будет повода для насмешек, потому что никто ничего не узнает. Она создала новый электронный адрес и отправила сослуживцу сообщение.
На следующий день на мониторе Кузьмы засветился беленький конвертик, сообщавший, что ему пришло сообщение. Федоров открыл почту и страшно удивился содержанию послания. Письмо было написано в мягкой манере, без иронии и насмешки и подписано именем греческой богини Афродиты. Богиня рекомендовала ему сходить в парикмахерскую, что на улице Аркадия Гайдара и подстричься у мастера по имени Светлана.
Кузьма в недоумении еще раз перечел письмо и задумался. Оглядевшись, он попытался понять, кто являлся отправителем. Наверняка его автором была одна из девушек офиса, в котором он работал, и она должна была его очень хорошо знать. Но девушки работали, и никто к счастью не обращал на него внимания. Федоров решил последовать совету незнакомки. Результаты приятно удивили. Разглядывая себя в зеркале, он не понимал как из его вихров, могла получиться такая стильная прическа. Смешки на работе поутихли.
Еще через пару дней Афродита сообщила, что в центральный универмаг завезли испанские мужские костюмы, по вполне приемлемой цене. Путь Федорова домой лежал как раз мимо универмага. В нерешительности он постоял у входа, но затянутый человеческой толпой плавно перетек в зал и как-то сам собой оказался в очереди к тем самым испанским костюмам. Денег на покупку у Кузьмы с собой не было, но примерить костюм, так настойчиво рекомендованный Афродитой, он не отказался. Тройка сидела на нем как влитая. Подложенные подплечники сделали его спину шире и заставили не сутулиться. Судьба костюма была решена. Сбегав домой, он забрал накопленные на редкую марку деньги и расплатился за отложенную вещь. Утром он пришел на работу в новом костюме. Ошеломленные сослуживицы замерли при виде преображенного Кузьмы и разевали рты, словно выброшенные на берег рыбы. Больше всех была изумлена придирчивая Катрин. Она, молча, обошла его кругом и, откашлявшись, сказала.
— Федоров, супер!
Все одобрительно закивали головами. С этого дня отношение к Кузьме изменилось на сто восемьдесят градусов. Девушки стали звать его с собой выпить чашечку заботливо приготовленного кофе, угощали бутербродами и кокетливо на него поглядывали.
Федоров же пытался выяснить, кто за всем этим стоит. Узнав, что богиня любит торт «Прага», в пятницу он принес его в отдел и убрал в холодильник до обеда. Внезапно руководство в честь наступающих праздников отпустило всех с половины дня, и «Прага» осталась на работе. Когда в понедельник Федоров заглянул в холодильник, торта там не было. Позже выяснилось, что его забрала себе уборщица, так как боялась, что он пропадет. Инкогнито автора выяснить так и не удалось.
Кузьма выпытывал и выпытывал у Афродиты мельчайшие подробности о ее жизни и понял, что она как и он очень одинока. Что за веселостью и беззаботностью стоит тонкая и ранимая душа. — Это, наверняка, Катрин, — думал он. — Она больше всех меня достает. Ей приходиться скрывать свои чувства, подтрунивая надо мной, потому что иначе она никак не может себя проявить. — Его чувства к Кате становились все более нежными, и та даже стала находить у себя на столе крошечные знаки внимания. То конфетку «Золотой петушок», то красивый календарик, то модную ручку. Катрин милостиво принимала подарки, догадываясь, кто за этим стоит.
Первой не выдержала начальник отдела Вероника Владимировна.
— Кузьма, — обратилась она к нему, — Вы не могли бы мне раскрыть тайну Вашего преображения?
Наивный Федоров растерялся и все рассказал. Через час о романе в письмах знал весь отдел. Максимова злилась и не могла ничего поделать. Ситуация вышла из под контроля. Заботливо выпестованный ею Федоров, мог уплыть из рук с минуты на минуту. Пора было открывать карты и признаваться что она это она. Но как это сделать, чтобы никто ничего не узнал? Немного подумав, она отправила ему очередное письмо, где назначила свидание. Решив не признаваться до последнего, Маша написала ему только, что она будет в синей бейсболке и белом шарфике. Когда Федоров читал письмо, за его спиной остановилась Вероника Владимировна и «совершенно неожиданно» оказалась в курсе грядущего свидания.
В субботу жутко красивый и довольный собой Федоров стоял у фонтана с букетом роз и в нетерпении поглядывал на подъезжавшие к остановке автобусы. За пятнадцать минут до назначенного времени, из автобуса выскочила Светка в развевающемся белом шарфике и бросилась ему на шею.
— Здравствуй милый! — возопила она. — Я так долго ждала нашей встречи!
Пока они обсуждали, куда им пойти, из следующего автобуса появилась Надя, тоже в синей бейсболке и шарфике. Федоров обомлел. Девчонки же при виде друг друга начали смеяться, а когда к ним присоединилась Катрин, их веселью вообще не было предела. Выяснилось, что Вероника Владимировна, абсолютно не умеющая хранить тайны, рассказала о предстоящем свидании всем. А так как Федоров такой, каким он стал благодаря Маше, нравился теперь каждой, они решили обогнать соперницу и встретиться с ним раньше. Маша, увидев из окна автобуса веселящихся подруг, проехала мимо, побыстрее сдернув с головы злосчастную синюю шапку.
Чтобы не пропал выходной, сослуживцы сходили в близлежащий бар, попили кофейку и посмеялись над ситуацией. Никто не хотел отказываться от Федорова, и каждая из девчонок продолжала твердить, что письма посылала она, но имя греческой богини любви Афродиты так и не всплыло. Катрин таинственно улыбалась и будто бы невзначай касалась локтем руки Федорова, отчего у того по телу бежали мурашки.
Афродита писем больше не присылала, и Кузьма решил действовать самостоятельно. Перед очередным выходным, Катрин обнаружила на своем столе билет в кинотеатр на вечерний сеанс. Эту необычную находку она не стала обсуждать с подругами, а в назначенное время вошла в полутемный зал и опустилась на кресло. Рядом сидел Федоров, и его рука лежала на спинке ее места. Через десять минут рука опустилась к ней на плечо, а еще через десять минут, она с Федоровым целовалась. Спустя неделю они объявили сослуживцам, что подали заявление в ЗАГС. Катрин уже милостиво смотрела на увлечение жениха марками, поощряла в нем честолюбие и пыталась продвинуть вверх по служебной лестнице. В филиале, освободилось место зав. отделом и скоро Федоров осваивался на новом месте.
Через год, уже, будучи в благополучном браке, ожидающем потомства, Кузьма заглянул в основной офис и остолбенел, увидев на экране монитора Маши Максимовой заставку с изображением Боттичелевской Венеры, выходящей из морской пены. Федоров хорошо помнил уроки истории. Римляне звали богиню Венерой, а греки Афродитой. Он стоял застывший, словно соляной столп и думал.
— Неужели меня надули? Неужели я женился не на той? Неужели судьба снова зло надо мной подшутила? Если Маша назовет богиню Афродитой, так и есть. Это была Маша. Если нет, то я в свое время сделал правильный выбор.
Мудрая Маша, искренне желавшая Федорову счастья, сказала, что у нее на заставке Венера и успокоенный Кузьма снова был счастлив и доволен судьбой. Он продолжал ласково называть жену Афродитой, на что та злилась и просила не звать ее кличкой соседской собаки.