Нас было пятеро. Пять девчонок семилеток, проходящих тестирование во французскую спецшколу. Родители переживали, интересовались друг у друга каверзными вопросами, которые готовила их чадам приемная комиссия, нервно поправляли на нас одежду. Нам же было все равно. Спецшкола, не спецшкола — мы играли. Познакомиться в таком возрасте ничего не стоит. Ждать своей очереди нам пришлось более часа, и за это время мы успели подружиться. Да как! На всю жизнь! Благо нас всех пятерых приняли, и мы оказались в одном классе. Мы — это очень серьезная Анастасия, а проще Аська-Васька, наша белая мышь тихоня — Лена, сумасбродная красавица Ксения, злючка-вреднючка Светка и я Марина — душа компании.

Окончив школу, мы продолжали встречаться. — Если у мужчин есть мальчишники, почему бы нам ни устраивать девичники? — спросили мы себя и раз в месяц после школы, потом значительно реже, устраивали замечательные посиделки. Мы знали друг о друге практически все и старались быть терпимыми. Ведь друзей как и родственников не выбирают… Так и мы видимо на всю жизнь были обречены терпеть присутствие в жизни друг друга.

 

Аська

Дорога

Сегодня отмечалась годовщина Аськиной свадьбы, и нам вспомнилось, как она познакомилась со своим мужем Иваном. Знакомство было на удивление романтичным. Мне выпала честь быть подружкой невесты, поэтому эту историю я знаю так, как будто это произошло со мной…

В Питере Асю ждала Вера Павловна, сестра ее мамы. Она давно зазывала племянницу к себе, но у той все как-то не получалось. Наконец наша подруга собралась. Зимние каникулы в институте только начинались. Душа рвалась навстречу прекрасному городу. Поезд отошел точно по расписанию в двенадцатом часу ночи. В купе было темно и кроме Аськи никого не было. Наверное, в целях экономии в вагоне отключили сначала верхний свет, а потом и ночники. Она закрыла дверь на предохранитель и задумчиво стала смотреть в окно… Правда, там было ничего не видно, только изредка пролетали, оставаясь в какой-то иной, абсолютно чуждой ей жизни, тускло освещенные станции с карикатурно-уродливыми, из-за мглы, человеческими фигурами. Из окна тянуло стылым ветром, и она поспешила затянуть его черной шторкой. — Спать не хочется, — с тоской подумала Аська, — а тут еще света нет… Даже почитать нельзя…

Поездка обещала быть занимательной. Мы были в Питере несколько лет назад вместе с классом. Было нам тогда по тринадцать лет и в памяти осталась только тяжелая громада Петербурга, придавившая московских веселых детишек своей монументальностью. Самые светлые воспоминания остались от Медного всадника на Неве. Аська же недаром слыла в классе самой умной… В то время она готовилась к районному конкурсу чтецов и выучила огромный кусок из пушкинской поэмы наизусть. Учить всего «Медного всадника» она правда не собиралась, но строки невольно толклись в ряд и автоматически укладывались в памяти. Не соблюдая пунктуации, какой-то одной беглой строкой они вспоминались и сейчас. — Люблю тебя Петра творенье люблю твой строгий стройный вид Невы державное теченье береговой ее гранит ее оград узор чугунный…

В дверь неожиданно постучали и, хотя стук был очень тихим, Ася от неожиданности вздрогнула. Незваным гостем оказался проводник со слабо светящимся фонариком, через секунду погасшим из-за севших батареек и новый пассажир, у которого было соседнее нижнее место. Ася, открыв дверную защелку, нырнула под одеяло…

— Черт! Ничего не видно! Кажется моя полка справа… — прошептал невидимый голос. — Эй! Где вы? — и Асиного одеяла коснулась мужская рука.

— Здесь, — отозвалась она, забиваясь еще дальше в угол.

— Значит мне напротив. Не пугайтесь. Не кусаюсь. Меня Иваном зовут. Да вам мое имя, наверное, ни к чему. Все равно сейчас спать будете.

— Да, пожалуй, — отозвалась Ася, — а вы разве не будете?

— Нет. Мне ехать всего четыре часа. В Бологом выходить. Да вы спите. Черт! Ночники не работают! — встревожился он, щелкая тумблером.

— Не работают. Я уже два часа в темноте сижу.

— А я надеялся почитать… Вот незадача. Ну да ладно. Не буду вам мешать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — прошептала Ася, продолжая сидеть в углу.

Иван молчал минут пятнадцать, а девушка в это время тщетно пыталась представить себе своего попутчика. — Судя по голосу, молод. И тембр очень приятный. Завораживает. Имя у него красивое — Иван. Наверное, и сам ничего. Как жаль, что ничего не видно. Темно хоть глаз выколи, — она протянула согнутые в коленях ноги и поправила одеяло.

— Почему не спите? — снова подал голос Иван.

— Мысли разные в голову лезут.

— В Питер едете?

— Угу. На каникулы, к тете.

— Здорово. Я тоже хочу каникулы, жаль вышел из этого возраста. Я, вообще скучаю по студенческим временам. Вот когда была жизнь! А теперь что? Рутина. У нас такая веселая компания в свое время была… Я в МАРХи учился. Так здорово, весело. Все время что-нибудь устраивали. То капустники, то конкурсы, то на раскопки ездили. Вот это была жизнь! Я вам не мешаю?

— Нет, нет! Что вы! Рассказывайте. Мне интересно.

— На третьем курсе я влюбился, — Иван вздохнул.

— Неудачно? — послышалось из другого угла.

— Да как-то не сложилось. Студенческие браки не долгие. Хотя не у всех. У меня вот не получилось. А вы вероятно не замужем?

— Нет. Еще не успела. Нет моей половинки.

— Не торопитесь. Всему свое время. Хотя… что я вру? Торопитесь! Торопитесь! — внезапно звонко прозвучал его голос. — Юность так быстро проходит. Если не успеешь взять во время, можешь не получить вовсе. Хотите всего! Желайте! Добивайтесь! Пробуйте! Не экономьте свои желания! Это как у Хлебникова –

Все берите! И облака и небо! И жизнь эту берите! Сейчас! Всю. Без остатка! С возрастом чувства притупляются. Только в юности можно так любить! Так чувствовать! Мы как бы с возрастом остываем. Я только сейчас это понял…

— Но вы же, судя по голосу, не старый, а говорите как …

— Старик? Да нет же. Вы меня не поняли. Мне двадцать девять. И я уже другой. Просто всему свое время. Время разбрасывать камни и время их собирать. Я, вероятно, приближаюсь к времени жатвы. Мужчины живут меньше женщин. Половину пути я, по всей видимости, уже прошел. Да я не о смерти! Слышу, слышу, что вы собираетесь возмутиться. Бог с ней со смертью! Я о чувствах, эмоциях…

Прошел час и уже не Иван говорил, а Асю нельзя было остановить. Перед совершенно незнакомым человеком она выплеснула все. И детские обиды, и радости, и надежды. Темнота как будто их сблизила и убрала барьер непонимания, обычный между чужими людьми. За несколько часов было рассказано так много… А они торопились и торопились все рассказать друг другу. Как будто это что-нибудь значило. Как будто если что-либо упустишь это будет иметь решающее значение. А если так, то что-то потеряется, погибнет, исчезнет.

Оказалось что у них много общего. Это было так странно. Совсем посторонние люди, которые за отсутствием света даже не видели лиц друг друга, стали почти родными. И когда проводник тихо постучал в дверь купе и Ивану надо было выходить, Ася чуть не разревелась. Она судорожно шарила по сумке в поисках ручки. На обратной стороне билета, она насколько могла четко вывела свой телефон и, протянув руку наткнулась на лицо Ивана. Прикосновение ее обожгло. Он взял ее руку и провел по своей щеке, с начинающей проступать к утру щетиной. Потом пересохшими губами дотронулся до подушечек Асиных пальцев и прошептал: — Я позвоню.

Свет так и не дали. Иван растворился в темноте, оставив ее растревоженной и немного несчастной. — Сон. Это был просто сон, — думала Ася, сидя в пустом купе. Она открыла штору и увидела, что ночная мгла начинает отступать, а утро цвета прокисшего молока заступает на вахту.

Поездка ожидаемой радости не принесла. Вера Павловна всячески изощрялась, пытаясь ее развеселить или хотя бы развеять. Удавалось ей это, честно говоря, с трудом. Воображение рисовало перед Анастасией сказочного принца и Русский музей больше ее не интересовал. Она рвалась домой. — В Москву, в Москву, — словно рефрен бились мысли-птицы.

Обратно она доехала без приключений. Купе на этот раз было укомплектовано и толстая, не очень приятная тетка громко храпела лежа на спине.

В Москву она приехала рано утром и тут же не замедлила явиться наша злючка-вреднючка Светка. Уютно устроившись в Асином любимом кресле, она начала свой допрос с пристрастием. Как не хотелось Асе рассказывать подруге о чуде, другого слова она подобрать не могла, Светка выпытала из нее все. Да это и не удивительно. Ася никогда не могла ни в чем той отказать. Дело прошлое, но когда мы учились в пятом классе, кто-то из наших прибежал с диким воплем: — Бежим! Девчонки из 6 Б Аську бить собираются! Они в туалете! — Драки в нашей школе не практиковались, поэтому мы все замерли, от такой неожиданной новости. И только одна Светка схватила свой рюкзак и с безумным криком — А-а-а! Гады! — рванула в туалет. Увидев трех девиц, уже изрядно напугавших Аську, она начала вкруговую размахивать рюкзаком, вопя что-то невообразимое. Пару раз рюкзак попал кому-то по лицу. Синяки девицам были обеспечены. Вражеская атака отбита. После этого Светку неоднократно вызывали к директрисе, да и всем нам нервы потрепали изрядно. Выяснилось, что Аська как борец за правду, что-то кому-то сказала нелицеприятное. Ее захотели проучить. Только Светка не дала, она вообще всех нас защищала. После этого случая Светка, славившаяся недостатком воспитания, стала занимать у Аси платья и украшения. Часами могла просиживать у нее дома. В общем, с тактом у подруги было не слава Богу, но поделать с этим было уже ничего нельзя. Так сложилось.

— Подумаешь! — с явной завистью в голосе прокомментировала она недавние события с Асей. — Ванятка твой из поезда вышел и забыл. Как же разбежалась! Позвонит он тебе… Блажен кто верует. Легко ему на свете.

— Ты не веришь? — расстроилась Ася и одернув себя за излишнюю откровенность, тут же постаралась перевести разговор на другую тему, стараясь при этом не разреветься.

Через три дня раздался звонок.

— Ася тебя! Приятный мужской голос, — передала ей трубку мать и ретировалась из комнаты. А Светка, которая как всегда торчала в хозяйском любимом кресле, из комнаты выходить не собиралась.

— Ну, здравствуй! Это я. — Послышалось где-то совсем рядом.

— Иван! Вы в Москве! — радостно прокричала Ася, отворачиваясь к окну и пытаясь от Светки скрыть краску, словно пожар хлынувшую на лицо.

— Я в Москве и хочу немедленно тебя видеть.

— Я тоже. Где?

— Давай как в кино. В центре ГУМа, у фонтана. Вот уж где точно не потеряемся. Я жду тебя в три часа.

— Погодите Иван… Я буду одета…

— Не надо. Не объясняй. Я узнаю тебя из тысячи. Мне сердце подскажет, — и в трубке раздались короткие гудки.

— Ну что, позвонил? — поинтересовалась Светка. — Наверное, слон в зоопарке сдох. И даже не узнал, как ты будешь одета? Ну, дает! Спорю, что не узнает! Если все было, как ты мне рассказываешь, его любая склеить может. Давай я с тобой пойду.

— Не любая! — пыталась защитить Ивана Ася. — Там ночью так все было странно… Мы теперь как будто чувствуем друг друга.

— Каким местом? — ерничала Света. — Вот давай на спор. Я представлюсь тобой и в дамках.

— Да не хочу я с тобой спорить. Ерунда, какая! Он не такой!

— Такой. Не такой. Все мужики одинаковы. Им только одно нужно. А ты дурочка понять этого не хочешь. Чувствую… Связующая нить… Половинки одного яблока… Чушь все это!

— Не чушь! Иди, если тебе так хочется. Но он все равно не такой! Он удивительный! Он прекрасный!

— А ты удивительная… дура! Давай одевайся.

Светка навела на себя марафет и потащила не желающую наряжаться и краситься Аську-Ваську в ГУМ.

Народа у фонтана было полно. Громко смеялись дети, приезжие бросали монеты в прозрачные воды фонтана, женщины ждали мужчин, а мужчины женщин. Ася боялась обмануться в своих ожиданиях. Мало того, что Светка из вредности могла нарушить то удивительное состояние возникшее между ними, но ведь просто-напросто сам Иван мог ей не понравиться. — Может быть он толстый или рябой, а может горбатый и косоглазый… Но ведь ТОГДА же я об этом не думала. Да наплевать на все! Этот человек стал для меня единственным. А это главное! И никакие уродства не смогут этому помешать… Да. Я влюбилась, — убеждала она себя, — и влюбилась не в модный пиджак, и не в копию Алан Делона. Я влюбилась в его душу! А душа у него самая лучшая на всем свете. Но… Но, ведь Светка может оказаться права. Он же тоже меня не видел. Может он ждет фотомодель, а я простая московская девица, внешне ничего необычного из себя не представляющая…

С цветами у фонтана стояли три молодых человека. Все они были достаточно интересны и на Квазимодо не походили. Правда через несколько минут к двум подбежали что-то щебеча девушки и они ушли. У фонтана остался один. Серая дубленка у мужчины была распахнута, черная кепка небрежно сунута в карман. Густые волосы цвета спелых каштанов и голубые глаза завершали приятное впечатление. Света дернула подругу за руку и потянула за собой… Иван! Ваня! — крикнула он издалека, пытаясь понять он ли это. Мужчина закрутил головой. — Ну, Аська, смотри. Советский цирк называется. — Света с чарующей улыбкой, игриво поигрывая бедрами, все так же таща Асю на поводу, подплыла к Ивану.

— Привет. Я Ася. А это моя подруга Света.

Иван удивленно посмотрел на нее и на секунду о чем-то задумался. Потом перевел взгляд на Асю, проигрывающей на несколько порядков подруге.

— Здравствуй, — тихо проговорил он, беря Анастасию за руку и проводя ее пальцами по своей щеке. — Я же говорил, что узнаю тебя из тысячи.

Света разочарованно пожала плечами и обиженно проговорила. — Ой, ребята, извините. Мне пора за покупками, — и быстро пошла прочь.

Иван и Анастасия даже не оглянулись. Они как зачарованные смотрели друг другу в глаза, понимая, что сердца той ночью их не обманули.

А Светка? А что Светка? Плохо никому не верить… Тяжело ей на свете живется. Видеть во всем плохое это страшно!

 

Ксюха

Когда мы устроили очередной девичник, настроения для встречи у меня не было. Да, конечно. Приятно было повидать девчонок, месяца два ведь не виделись, но поделиться мне с ними было абсолютно нечем. Хороших новостей не было. Просто хроника какая-то. Все-таки я поехала.

По дороге я заехала в «Седьмой континент» и накупила всякой вкусной мелочи. Не могу в гости с пустыми руками ходить! Сегодня мы собирались у Ксении. Хозяйка из Ксюхи никакая, поэтому подножный корм пригодится. Когда я приехала, девчонки уже были на месте. Аська привезла из загранкомандировки пару новых пасьянсов, перебросила их с дискеты на Ксюхин комп и обучала новинкам Ленку. Ксюха накупила где-то пробников дорогих духов и надарила девчонкам. В квартире стоял амбре как в парфюмерной лавке. Духи смешались с дымом ментоловых Светкиных сигарет, так что понять среди запахов «ху ис ху» было невозможно. А ведь пора было, как говаривал Винни Пух, подкрепиться.

Кондиционер положение не исправил. Мы открыли окна и, намочив полотенца, стали ими размахивать. Ксюха бегала среди нас с видеокамерой и фиксировала для истории события.

— Малинина прекрати суетиться! — пыталась призвать ее к порядку Светка. Но та отмахнулась и полезла на какой-то сверхмодный шкаф, чтобы продолжить съемку в другом ракурсе. Ксюху вообще без видеокамеры представить нельзя. Она у нас домашний телеоператор. У нее уже собралась приличная коллекция видео сюжетов из нашей жизни. Она говорит, что когда мы будем старыми, а наука шагнет далеко вперед, и все будут смотреть какие-нибудь фильмы с трех-четырех мерным изображением, ее камера станет артефактом. Сморщенные, словно высохшие фасолины, мы будем играть до пяти часов утра в преферанс по копеечке, пить кофе и смотреть ее видео сюжеты о нашей юности. — Вот тогда вы мол, будете мне благодарны, — пресекала она в корне критику с нашей стороны.

Вечеринка шла по накату. Поели, посмеялись над новыми анекдотами, послушали Аськины рассказы про тяжелые американские будни, пора было и честь знать. Время было далеко за полночь, девчонки засобирались по домам, а меня остановил звонок моего сотового. Домашние пытались напомнить о своем существовании. Расцеловав на прощание Ксюху в обе щеки, я

— Вот так всегда, — с укоризной в голосе проговорила она. — Пили, пили, а про меня забыли.

— О чем забыли? — удивилась я.

— Вот, вот. Даже лучшая подруга…

— Оракул! Хватит загадками говорить. Что мы там забыли? Быстро сознавайся!

— Какой у меня сегодня день вы забыли!

— Ну, ты даешь! — воскликнула я, судорожно пытаясь восстановить в памяти хронику Ксюхиной жизни. — Что я тебе компьютер что ли, все помнить. Прикажешь еще в голове держать твои месячные циклы?

— Зачем же так грубо? Циклы необязательно. Но о том, что у меня сегодня праздник могла бы и помнить. Ведь ровно год назад, я познакомилась с Борей!

Я схватилась за голову. Действительно, вероятно где-то в эти дни случилась та сказочная история, о которой мы поклялись рассказать нашим внукам.

— Прости родная! — укоряя себя за беспамятность, сказала я. — Я тебя поздравляю. Как быстро летит время. Вот уже и год прошел. Я так рада, что ты счастлива! Когда Борик приедет, привет ему от меня передавай. Он у тебя и, правда, славный мужик.

Возвращаясь домой, я мысленно попыталась восстановить эту волшебную историю и стала понарошку рассказывать ее своей пока несуществующей внучке Машеньке.

Прошлым летом, с пропуском в один год Ксюха поступила в университет. Наконец-то сбылись ее розовые мечты о студенческой жизни. Наконец-то она стала взрослой! Покончено с родительским надзором. Теперь она стала сама себе хозяйка. Можно уходить, когда хочешь и возвращаться в любое время. Всегда отговоришься тем, что у тебя вечерние лекции или дополнительные семинары. Можно сходить с девчонками в кафе, остаться допоздна на вечеринке, погулять с незнакомым пока юношей. Сколько всего теперь было МОЖНО!

Ксюха поправила упавшую на глаза белокурую прядь и, остановившись перед витриной дорогого магазина, придирчиво себя осмотрела. Затемненная поверхность стекла отразила курносый нос, высокие скулы, отросшую стрижку каре. Глаза пробежали по отражению ниже. — До чего ж худа! — досадливо подумала она, проведя рукой по близняшке, в витрине. — Правда, грудь ничего. Высокая, полная грудь, которая часто мешала ей в транспорте.

Не очень довольная осмотром она двинулась дальше, лавируя среди людей, стараясь ни на кого не наткнуться. Ее голова забитая раньше ответами на экзаменационные вопросы, наконец-то освободилась, и туда немедленно полезли мечты о прекрасном принце. Не смотря на длительное ожидание, принц в ее жизни так и не появлялся. — Может быть, что-то со мной не так? — паниковала уже она. — Может быть меня сглазили? Нацепили мне на голову венок безбрачия, и сиди теперь в девках до конца жизни. Ну не совсем же я урод, так почему же за мной никогда ни кто не ухаживал? На школьных дискотеках большей частью у стенки простояла, портфель мне никто не носил, из школы не провожал. Почти у всех девчонок кавалеры есть, кое-кто уже их с десяток сменил. Только я одна! — от жалости к себе у Ксюхи по щеке скатилась огромная слеза и впиталась в воротник. Ей вспомнились утешения матери, пока не забивающей себе голову замужеством дочери. Наталья Андреевна освобождала кусочек двухместного дивана в гостиной, делилась с дочерью мохеровым пледом и гладила Ксению по волосам. Из телевизора доносились звуки выстрелов, саднящее уши визжание шин, крики типа «А!» — «О!». Дома было спокойно и уютно, но Ксюхина душа покоя не знала.

— Да не переживай ты! — успокаивала ее мать. — Значит, время еще твое не пришло. Мы же словно атомы в этой жизни. Не жизнь, а какое-то сплошное Броуновское движение. Погоди. Прилипнет к тебе еще твой атом. — Но Ксюху эти разговоры утешали мало. Принца все равно хотелось и, причем немедленно.

Ксения перебросила сумку на другое плечо и двинулась дальше, не переставая заглядываться на нарядные витрины. Так бы она шла себе и шла, но внезапный удар сбил ее с ног и, к своему удивлению она оказалась сидящей в луже на тротуаре. Распихивая толпу, от нее удалялся высокий мужчина в светлом костюме. Малинина попыталась встать, но обнаружила, что у ее новой туфли сломан каблук.

Туфель было жалко, стоили они 250 баксов и в ближайшее время ее родители такую покупку больше сделать не могли. Ксюша снова плюхнулась в лужу и заревела. День был безнадежно испорчен. Ее даже перестало радовать поступление в университет. Прохожие обходили девушку стороной, абсолютно не выражая желания ей помочь. — Чертовы атомы! — ревела она. — Я, наверное, какой-нибудь бракованный, раз со мной такое случается.

Внезапно кто-то стал поднимать ее за локоть и она, подняв глаза, увидела, что это тот самый мужчина, который ее сшиб с ног.

— Я просто не знаю что сказать, — проговорил он, отводя ее от толпы к стене здания.

— Сначала извинитесь, — буркнула сердито Ксюша, прихрамывая босой ногой.

— Да. Конечно. Вы уж извините меня за то, что я был так не ловок. Да какой неловок! Я просто свинья! — растерянно бормотал он, осматривая ее грязный костюм и сломанный каблук. — Но погодите! Я сейчас все исправлю. Мы… Мы просто зайдем в магазин и вы переоденетесь.

— Как это? — удивилась Малинина, почти не сопротивляясь мужчине, подводившему ее к дверям роскошного магазина.

Навстречу им вышла продавщица и с сочувствием посмотрела на Ксению.

— Надо бы переодеть… — засмущался мужчина, вытаскивая портмоне и кладя рядом с кассой стопку долларов. От неожиданности Малинина оторопела и не могла вымолвить ни слова, только в ее голове почему-то крутились два слова «броуновское движение, броуновское движение».

Продавщица повела ее за ширму, а мужчина достал сотовый телефон и, стал перед кем-то извиняться за опоздание. Через пятнадцать минут, из кабинки, держа в руках пакет с грязной одеждой, она вышла совершенно не узнаваемая. Куда-то исчезла недавняя школьница, нынешняя студентка Малинина, а появилась деловая и очень соблазнительная леди. Мужчина поднял глаза и с удивлением, словно видел в первый раз, на нее посмотрел.

— Вы совершенно не обязаны были это делать, — чуть дыша, прошептала она, пряча от смущения глаза. — Моя семья не может позволить себе такие дорогие покупки. Я не смогу вернуть вам ваши деньги. Давайте я переоденусь в старое, а вы мне купите самые дешевые туфли?

— Об этом не может быть и речи, — отрезал он и, взяв из ее рук пакет, поставил рядом с мусорной корзиной. — Давайте же, наконец, познакомимся. Меня зовут Борис. Я отложил встречу. Теперь у меня свободный вечер. Может быть, пойдем погуляем? Только вы представьтесь, пожалуйста.

— Малинина, — отозвалась Ксюша, с еще большим интересом рассматривая незнакомца.

— А зовут-то вас как, Малинина?

— Ксения. Ксения Малинина.

— Мне нравится это имя. Так куда пойдем?

— Все равно…, — отозвалась она, перебегая взглядом с коротко подстриженных темных волос, на карие, словно с усмешкой глаза Бориса.

День плавно переходил в вечер. Они гуляли по центру города, рассматривая старинные особняки и, Борис рассказывал ей о Елисеевских продуктовых близнецах магазинах в Москве и Петербурге, о булочной Филипова, о Сандуновских банях. Борис так много знал о своем родном городе, что Ксюше стало немного стыдно за свою дремучесть. В маленьком кафе, больше смахивающим на ресторан для посвященных, они вкусно поужинали и продолжили свою прогулку дальше.

За несколько часов пропало смущение, а появилась радость узнавания и взаимопонимания. Это было так странно! Так внове! У Ксюхи загорелись глаза, нижняя губа все время пересыхала и, ее приходилось облизывать кончиком языка. Борис большей частью насмешничал, но что-то ей говорило, что эта прогулка просто так не кончится. И о родственниках своих все друг другу рассказали, и телефонами обменялись, и встретиться договорились в выходные. Пора было уже прощаться.

Проходя мимо старого пятиэтажного дома на улице Фадеева, Борис немного притормозил и, с ностальгией в голосе сказал:

— А в этом доме я родился и вырос. Как жаль, что нас отсюда переселили.

— Не может быть! — удивилась Ксюша. — Я тоже жила в этом доме.

— Ну, надо же какое совпадение! И на каком же этаже? — недоверчиво спросил Борис.

— На третьем. Улица Фадеева, дом пятнадцать, квартира двадцать, — отчеканила она вызубренный на всю жизнь в детстве адрес.

— Квартира двадцать? Ты жила в двадцатой квартире? — неизвестно почему развеселился Борис.

— Да. А что здесь смешного? Чему ты удивляешься?

— Да просто я тоже жил в двадцатой квартире, а тебя почему-то не помню.

— Ты что мне не веришь? Квартира была коммунальная. Я даже всех соседей помню. Там жили пожилые супруги Свиридовы, тетя Саша Рощина…

— Фантастика! Это же фантастика, Ксюшка! — отчего-то разволновался Борис. Он подхватил ее на руки и закружил. — Тетя Саша Рощина! Тетя Саша — моя мама! Ксюшенька! Я же Бодя! Я тебя в коляске катал! Ты меня Бодей называла. Это же судьба, Ксюша! Нас свела судьба. Мама все время мне говорила: — «Смотри Борька, твоя невеста растет». Ты же моя невеста! Я так долго был один. Наверное, тебя ждал. Я просто обязан, на тебе женится. Ксюшенька! Выходи за меня замуж! — он тормошил ее за плечи и целовал в растрепанные волосы.

А Малинина стояла совершенно растерянная, не способная вымолвить не слова и только повторяла про себя — «Броуновское движение. Броуновское движение».

Вот так, наверное, расскажу я эту волшебную историю своей будущей внучке Машеньке, думала я, добираясь до дома. Пусть тоже мечтает о сказочном принце. Розовые мечты в юном возрасте пока никому не навредили.

 

Ленка

— Что будем пить? — спросила Лена, перебирая бутылки в баре. — Могу предложить текилу, виски, испанскую «Рьоху».

— А пиво есть? — скривив пухлые губки, спросила Светка.

— «Хольстен» тебя устроит? — не обращая внимания на гримасы вечно недовольной подруги, отозвалась Лена.

Пиво Светку устроило, а остальные решили пить «Рьоху». Остальные — это я, хозяйка квартиры Лена, Аська и Ксюха. Сегодня у нас очередной девичник. Два-три раза в год мы удираем от мужей и отрываемся по полной программе. Лена позже всех нас вышла замуж, и у нее мы собрались впервые. Конечно, мы все были на ее свадьбе и видели ее супермена (без кавычек!) Сергея, но пригласила она нас в гости в первый раз. Нас раздирало страшное любопытство.

Наша тихоня Лена наконец-то вышла замуж! Про Лену рассказывать почти нечего. Она осталась с нами только потому, что мы дружили с первого класса. Познакомься мы в институте, мы бы на нее и вниманья не обратили — такая тихая, ручная белая мышь. Но она была с нами — и все тут.

Мы были яркие, темпераментные, с сильными характерами. И пробивались вперед, как могли. Каждую из нас можно было выпускать на подиум: бассейн, фитнес-клубы и салоны сделали из нас красавиц. И только Лена продолжала оставаться мышью при минимуме грима и явной склонности к полноте. Мы добивались всего сами. С мужьями шли, словно корабли, параллельными курсами.

Иногда мы даже зарабатывали больше, чем они. Последние модели сотовых телефонов и поездки в Альпы давались нам огромными усилиями. Но мы не могли снизить планку, иначе можно было оказаться за бортом, а за борт нам страшно не хотелось.

Лена жила совсем другой жизнью. Она скромно одевалась, любила готовить, но время наших тусовок предпочитала оставаться дома, и в доме у нее царил идеальный порядок. Все наши попытки выдать ее замуж успеха «не имели. И хоть в глаза мы ей этого не говорили, но между собой стали иногда звать ее «синим чулком».

С Сергеем она познакомилась на дне рождения у Аськи. Точно уже не помню, но, кажется, он был начальником Асиного мужа. Когда он проявил к ней интерес, мы были шокированы. Как, этот Антонио Бандерас и наша белая мышь?! Но Сергей шел напролом, отметая наши интриги. Он дарил ей экзотические цветы, приглашал в рестораны, куда она никогда раньше не ходила, и наконец, подарил ей «скромное» колечко с бриллиантиком в три карата. Мы были абсолютно уверены, что для Сергея это просто игра, преодоление очередного препятствия, но, к нашему величайшему удивлению, свадьба состоялась. Невеста, доведенная до совершенства в салоне красоты, была умопомрачительна. Жених светился счастьем, его распирало от гордости. Дальше — больше. Сергей буквально завалил Ленку подарками. Если она что-то просила, то ей ни в чем не было отказа, каких бы усилий и денег ему это ни стоило. На общем «совете стаи» мы решили подпоить Ленку и пусть таким обманным способом, но выведать, как же ей удается, держать мужа под каблуком.

После обсуждения последних тенденций в моде мы перешли к сплетням про общих знакомых, потом поделились новыми кулинарными рецептами — весь фокус в том, чтобы как можно меньше стоять у плиты и при этом, чтобы было съедобно. Жалко тратить время, его и так не хватает. Работа, работа… Только Лена не участвовала в нашем обсуждении. А чего ей! У нее-то времени хоть отбавляй. На работу не ходит, может залезть в кулинарную книгу мадам Молоховец и экспериментировать с продуктами. От старой кухни Ленка не отказывается и продолжает готовить своему Сереге всяческие изыски с красивыми названиями типа «разварная стерлядь под соус бешамель», «жаркое из тетерька», «фаршированные рябчики», «сливочное бланманже»… Вот и мы, наконец, оторвались от еды и, словно сытые акулы, отвалились на спинки диванов! Пора приниматься за дело. Спаивать и пытать» Лепку было поручено Асе. У нее «пытки» всегда хорошо получались. Ей бы инквизитором быть или в налоговой инспекции работать… Раскрасневшись от выпитого, Лена тщетно пыталась от нас отбиться.

— Лен! Ну что тебе стоит! — канючила Светка.

— Лен! Хватит этих тайн мадридского двора. Расскажешь ты, наконец, или нет! — возмущалась я.

— Это просто предательство. Мы же твои подруги! Или раскалываешься, или катись! — поставила ультиматум Ксюха.

Наша мышь, сложив руки у лица домиком, словно хомяк, наконец, решилась.

— Хорошо. Я раскрою вам свою тайну. Только дайте слово, что никогда не проболтаетесь ни Сереже, ни своим мужьям.

— Даем! Наше слово — кремень! Ты за кого нас держишь! — наперебой загалдели мы, втайне надеясь воспользоваться Ленкиным опытом.

— Эту тайну мне открыла моя 6абушка, Елизавета Николаевна, — начала Ленка. — Она называла ее «секрет Сократа». В поисках ответа на свои вопросы афинский философ не принимал никаких жизненных благ и ходил босиком. Когда ему исполнилось сорок, он женился на девятнадцатилетней девушке и вывел теорию, названную «сократическим методом». Имейте в виду, я все упрощаю… Принцип в том, чтобы муж на любой твой вопрос отвечал «да».

Ну, например… Я точно знаю, что муж собирается провести отпуск в вашей компании в Альпах. А мне ехать туда не хочется… Ну, хотя бы потому, что я не умею кататься на горных лыжах. «Тебе давно пора отдохнуть», — начинаю я. Естественно, он со мной соглашается. «У тебя до сих пор болит сломанная в прошлом году рука». На это он тоже говорит «да» — куда ему деваться, я каждый вечер ему массаж делаю. «Для перелома полезны морские ванны и тепло». И с этим он тоже соглашается! Еще пара фраз в том же духе — и все решено. И главное, не перегнуть палку.

И еще… Ни о чем не просить самой. Росли воспользоваться «секретом Сократа», муж все пронесет на блюдечке с голубой каемочкой. Сделать так, чтобы муж чувствовал себя всегда правым — вот и вся тайна. Ну, вы довольны?

Девчонки ничего не сказали. Наверное, переваривали. Потом напились «антиполицая», стали прощаться и быстренько разбежались по своим машинам. Я же, выйдя из подъезда, села на лавочку и, вдыхая теплый ветер, вспомнила китайскую мудрость: «Тот, кто мягко ступает, далеко продвинется на своем пути». Так, наверное, и есть.

Но было во всем этом что-то еще… Что? А, да…

Мне в голову пришла еще одна древняя мудрость: «Кто много дает, тот много и получает». Мы все время чего-то хотим, а даем ли что-нибудь взамен, как наша мышка Ленка? Вот в чем вопрос. И ответ на него, по всей видимости, отрицательный…

Ну что ж, спасибо, Ленка! Не знаю, как остальные, а я, кажется, воспользуюсь твоим «секретом Сократа»